Текст книги "Леший"

И своя ноша тянет

Клавдию приснилось, что он в составе диверсионной группы заброшен в тыл врага. Кажется, это была Западная Германия, но ничего в этих видениях не определяло страну выполнения задания. Даже про само задание, уже проснувшись, Клавдий ничего определённого вспомнить не мог. Вроде бы они должны были взорвать то ли какой-то крупный и хорошо охраняемый мост, то ли базу боеприпасов. Нечто подобное они отрабатывали во время сборов в ГУЦ, когда ночью пробирались на базу условного противника, устанавливали магнитные пластины к основанию резиновой ракеты и незамеченными отходили к назначенному месту.

Во сне их группа задание выполнила, но при отходе была замечена, и, отстреливаясь, начала уходить от преследования. Его серьёзно ранило. Истекая кровью, потерю которой пытался если не остановить, то хотя бы уменьшить, он зажимал рукой рану поверх тугой повязки и бежал. Бежал из последних сил и потом рухнул возле какого-то толстого дерева. И тут же к нему подбежал айболит Сашка, достал из сумки большой шприц и воткнул иголку в бедро раненого.

От этого укола Клавдий проснулся и некоторое время не мог прийти в себя, потому что нога выше колена действительно болела. Он потёр мышцу и, окончательно придя в себя, вспомнил, что стукнулся вчера о край стола, посадив здоровый синяк.

Но обрывок сна, где врач делает ему, раненому, который становится обузой для группы, укол, тот самый прощальный укол, о котором говорил в Кировакане Максим Глушко, взволновал очень сильно.

О том, что слова врача, такого же «партизана», про прощальный укол могли быть сказаны вполне серьёзно, Клавдий понял на предыдущих сборах в Кировакане, когда они во время итоговых учений совершали восхождение на Арагац.

Там, в конечной точке маршрута, во время привала инструктор рассказал, что, по бытующей здесь легенде, гора Арагац и гора Арарат, которую мужчины хорошо знают по марке коньяка, когда-то были сёстрами, но однажды поссорились и, несмотря на все старания ещё одной горы по имени Маратасар помирить, не захотели простить друг другу обиды, были прокляты и навек разъединены.

Инструктор рассказал ещё, что во времена принятия христианства святой Григорий Просветитель восходил на гору Арагац, и ему в пути светила священная лампада. Её можно увидеть и теперь, но это даётся только посвящённым.

Уже на обратном пути, во время спуска по каменистой осыпи этой разрушающейся от старости самой высокой горы Армении из под ног одного из бойцов выскользнул камень. Он покатился вниз, потом, стукнувшись о другой, более крупный, подпрыгнул и так, прыжками, начал набирать скорость.

– Берегись! – предостерегающе крикнул кто-то из бойцов.

Не все поняли, о чём их предупреждают, начали озираться по сторонам, а камень в очередной раз подпрыгнул и острым краем врезался между лопаток идущему посередине Славке. Тот в это время как раз начал оборачиваться на крик, поэтому удар получился немного по касательной, тем не менее сбил Славку с ног.

Встать он больше не смог. В группе из двенадцати человек было три врача: два терапевта и педиатр. Тем не менее, не специализируясь на травматологии, они, осмотрев пострадавшего, единодушно пришли к выводу, что у парня если не перелом позвоночника, то ребро сломано точно. Славка корчился от боли, стонал, стиснув зубы при каждом движении руки и осторожном касании при пальпации к больному месту. Сергей, официально назначенный врачом группы, сделал обезболивание, вчетвером Славку уложили на живот, расселись вокруг него на камни.

– Надо делать жёсткие носилки, – сказал Сергей.

Все начали растерянно озираться по сторонам, потому что, кроме автоматов и ледорубов, ничего с собой не было.

– Так! – скомандовал инструктор по альпинизму – капитан Васильев, которого почти все звали просто Сашей, поскольку был он хоть и кадровым офицером, но примерно одного с «партизанами» возраста, а некоторых, с такими же четырьмя звёздочками на погонах, даже моложе. – Ты и ты, – указал он на двоих, спускаетесь вниз до леса, находите по возможности прямые стволы, штук пять, возвращаетесь обратно. Часа два вам на это вполне хватит. Остальным – отдыхать. Радист Наиль включил рацию, и хотя до урочного выхода на связь оставалось ещё три часа, сообщил о происшествии. Вскоре пришла команда изменить маршрут и вести спуск по восточному склону по направлению к ведущей в горное селение дороге, куда отправлена машина «скорой помощи».

Капитан рассчитал правильно – ребята вернулись даже немного раньше. Автоматными ремнями связали шесты, сделав из них примитивные носилки, уложили на них Славку вниз животом и начали спуск.

– При каждом неловком шаге кого-то из несущих Славка стонал и слёзно просил:

– Ребята, полегче, а! Ну, пожалуйста, поаккуратнее! Я вас прошу! Больно же до чёртиков…

Только спускаться с горы с неудобной ношей по сыпучим камням да плавно нести при этом носилки – задача практически невыполнимая. Особенно трудно было идти тем, кто держался посередине: из-за спины впереди идущего спуска было не видно, обзор оставался только прямо под ногами, когда, кроме как на крупный валун, ступить было некуда. Край носилок сразу же невольно поднимался, и тут же раздавалось Славкино: «Больно же!»

Ему сделали ещё один укол. На какое-то время парень затих, и только глухие стоны давали знать, что он не спит.

Тогда Клавдий и понял, что слова про прощальный укол не были злой шуткой, произойди такое ЧП при выполнении действительно боевого здания, когда помимо автоматов с пустыми рожками и ледорубов у каждого за плечами будет ещё килограммов двадцать взрывчатки, патронов, гранат, воды, продуктов и разной мелочи. Каждая из этих мелочей сама по себе вроде бы и немного весит, но когда её набирается много, километров через двадцать-тридцать по горам даёт о себе знать каждым дополнительным граммом. В этом случае пострадавшего надо оставлять, чтобы забрать на обратном пути, если этот путь после выполнения задания ещё доведётся делать, или ставить ему укол, который снимает боль навсегда. Не зря же московский генерал говорил о посмертном присвоении звания Героя Советского Союза.

Тяжело в ученье

Когда капитан говорил на перроне, что во время сборов лучше не злоупотреблять, а ещё лучше – не употреблять спиртное совсем, он был более чем прав. Зарядка и трёхкилометровый кросс в сапогах не только заставили проснуться, но с непривычки сразу же ввели в уныние. Даже прошедший два курса подготовки Клавдий чувствовал себя перед завтраком совсем уставшим. К тому же давала знать о себе вчерашняя выпивка.

Построение, развод на занятия и сами занятия для Клавдия ничего нового не обещали. По крайней мере, на этот день. Пока одна группа начинала тренировки в спортгородке, другая сидела в аудитории за составлением расчётов – сколько и какой взрывчатки необходимо закладывать для подрыва деревянной опоры моста просёлочной дороги, железнодорожной рельсы и бетонной опоры. Всё это уже было знакомо, потому что такие же расчёты делал и на Майском, и в горно-учебном центре, когда проходил сборы горно-егерской и подводной подготовки.

Поэтому вскоре бездумное повторение формул, которые он всё равно не мог запомнить, а конспекты в конце сборов уничтожались, снова начинали раздражать Клавдия. И то ли вчерашнее спиртное, то ли это раздражение стали причиной нового приступа головной боли.

Боль немного отпустила только в лесу на учениях по ориентированию на местности, куда пошли после проверки умения читать карту. В лесу было полно грибов: подосиновики и подберёзовики попадались на каждом шагу.

– Сергей, – обратился командир группы Роман к инструктору. – А давай, мы грибов на ужин насобираем.

– Не положено, – отрезал совсем ещё молодой старший лейтенант из кадровых. – Траванись кто из вас, сразу ЧП.

– Ой, так грибочков жареных хочется! С картошечкой, – протянул Борис.

– Ребята, давайте мы закончим занятия, потом наберём в плащ-палатку, жена у меня пожарит, и я вас угощу. Идёт? – совсем не по-уставному сказал старлей, немного робеющий перед этими офицерами запаса, которые были и старше него, и главное, уже много чего добились на гражданке. А учёные степени вообще ещё из военного училища воспринимались им с особым пиитетом.

– Лады! Только ты не забудь о своём обещании.

– Да не забуду.

– Тогда, может, ну его на фиг это ориентирование? Мы и так знаем, что мох на дереве растёт с северной стороны. К тому же у каждого компас в руке, давай лучше грибы собирать, а то я уже пару лет в лесу не был.

– И правда, давай, а? – поддержали своего командира остальные. Что, мы в лесу не сориентируемся, что ли, если в городах не плутаем?

К обеду вернулись с ношей отборных грибов. Роман вызвался помочь донести добычу до офицерского общежития, где жил старший лейтенант.

После обеда инструктор по инженерной подготовке выдал тетради с утром сделанными расчётами и повёл на полигон применять знания на практике.

– Держи бикфордов шнур, – подал он отрезок шнура Игнату из Петрозаводска. – Поджигай.

– А он у меня в руках не взорвётся? – осторожно поинтересовался Игнат.

– А ты чем на занятиях слушал, когда я объяснял? – строго спросил майор.

– Ушами, чем же ещё.

– Тогда должен был слышать, что шнур сам по себе не взрывается, что он является только средством передачи огневого импульса на капсюль-детонатор. Поджигай.

Игнат с опаской поднёс зажигалку к кончику шнура и, как только тот зашипел, отбросил его в сторону. Майор нагнулся, взял брошенный на землю шнур в руку и откинул его под ноги Игнату, когда гореть оставалось сантиметра три. Тот испуганно отпрыгнул в сторону, вызвав смех товарищей. Тем временем шнур догорел.

– Все поняли, что это безопасно? Зато, если шнур вставлен в детонатор, беги что есть мочи! Как вы обратили внимание, скорость горения примерно сантиметр в секунду, так что метровый шнур даёт вам полторы минуты, чтобы убежать на безопасное расстояние и спрятаться в укрытии. Кто первый?

Вызвался Клавдий, потому что за два курса сборов он взрывал обломки брёвен, рельсов и бетонных свай раз двадцать. Под внимательным присмотром майора прикрепил взрывчатку, вставил детонатор, поджёг шнур и вместе с ним быстрым шагом отошёл в укрытие.

Жахнуло. Земля в окопе дрогнула, все ещё ниже прижали головы. Потом взрывали Борис, Игнат, Роман, пока каждый не отработал упражнение на практике.

Все думали, что на сегодня занятия закончились, но едва появились возле казармы, подошёл тот самый капитан Дима, встречавший на вокзале.

– У нас по расписанию час физподготовки в рамках отработки навыков рукопашного боя. На территорию спортгородка, за мной!

И побежал. Ребята лениво рысцой потянулись следом.

– Сегодня для начала качаем пресс, подтягиваемся на перекладине, потом отжимаемся. Всем лечь на спину, поднять ноги под углом в сорок пять градусов.

Через минуту Борис опустил поднятые ноги.

– Нет, ребята, я бы не смог быть женщиной, – сказал он на полном серьёзе.

– Почему? – поинтересовался бесхитростный Игнат.

– Не могу долго ноги кверху держать.

Дружный смех заставил всех опустить ноги.

– Команды «отставить» не было! – сказал Дима. – Ноги, ноги, ноги!

Он пошёл вдоль лежащих на земле и кончиком ботинка несильно бил по сапогу снизу тех, у кого угол был меньше положенного.

– Теперь переворачиваемся на живот и начинаем отжим на кончиках пальцев.

– Это как? – не понял Игнат.

– Упираемся в землю кончиками пальцев, а не ладонями, как это делали когда-то в школе. И – раз, отжались, два – опустились, и раз, и два, и раз, и два… Тридцать раз – минимум для первого раза. Потом доведём до ста. И раз, и два, и раз, и два… А теперь – приседания. Встали, присели, выпрямились, присели, выпрямились, присели. А теперь гусиным шагом в направлении казармы – марш! Пошли, пошли, пошли…

На краю спортгородка он дал команду:

– На сегодня занятия закончены. Все свободны. Отдыхать.

Разнос

– Лейтенант Сморяков!

– Я.

– Выйти из строя.

– Есть выйти из строя.

Незнакомый лейтенант строевым шагом вышел вперёд.

– Лейтенант Сморяков, вы прибыли сюда на армейские сборы или клоунаду устраивать?

– Никак нет, товарищ полковник.

– Что нет? – повысил и без того строгий голос полковник.

– Никак нет, товарищ полковник. Не клоунаду.

– Так какого ты хрена анкету свою заполнил, будто поиздеваться решил над нами? Мне вчера вечером генерал по первое число за неё выдал! Этот умник в графе «каким видом транспорта управляете?» написал: «Гужевым».

В строю раздались смешки.

– Несмешно, между прочим! – загромыхал полковник. – Поскольку вас призвали ради серьёзного дела, шутки свои дома оставьте. А Сморякову, чтобы не повадно было юморить, на месяц отменяю увольнения. По воскресеньям лейтенант Сморяков будет заниматься изучением матчасти военной техники.

Через месяц самолично проверю, как вы БМД водить можете.

– Товарищ полковник. Разрешите обратиться? – подал голос Роман.

– Обращайтесь!

– А можно я тоже по воскресеньям буду учиться боевую машину десанта водить?

– Всему своё время! Для этого у вас будут другие сборы, на которых вы будете учиться водить все виды военной техники вплоть до танков. Будете также изучать и технику нашего вероятного противника.

– Товарищ полковник, а на самолёте будем учиться летать? – подал голос кто-то с левого фланга.

– При заброске в тыл противника, если захочешь живым домой вернуться, и на самолёте научишься летать! – отрезал полковник. – А теперь – приступить к занятиям согласно планам!

Беседа

В первый же перекур из штаба прибежал посыльный. Клавдия срочно вызывал генерал.

Генерал по-прежнему был в гражданской одежде: светлые брюки и рубашка навыпуск.

– Товарищ генерал, старший лейтенант Степанцов по вашему приказанию прибыл!

– Да что вы, как на плацу? Присаживайтесь. Давайте запросто. Меня Борисом Петровичем звать. У меня как раз чай заварился. Отменный, я вам скажу, чаёк. Такого вы больше нигде не попробуете. По собственному рецепту.

– Нас в Кировакане капитан Москалёв своим чаем угощал, рецепт давал. Там душица, чабрец, мята, ещё какие-то травы, которые только на Кавказе растут.

– Знатный у капитана Москалёва чай, знаю, не раз пивал. Кстати, уже майор. Орден Красной звезды в прошлом году получил за Афганистан. Мог бы и Героя получить, да одного полковника из политуправления на три буквы послал. Зарубили. Ну а у вас как жизнь? Слышал, женился недавно.

– Да, – заулыбался Клавдий. – Женился. Хотели с женой к её родителям в отпуске съездить, да вот не получилось. На сборы вызвали.

– Ну, съездите ещё, будет время, познакомитесь. Мы похлопочем, чтобы вам отпуск сразу после сборов предоставили. А как докторская?

– Пишу помаленьку. А вы откуда всё знаете?

– Работа у нас такая, всё про вас знать. Личное дело изучал.

– Вы у нас в городе были?

– А зачем?

– Ну, в военкомате личное дело смотрели.

– В военкомате на вас только карточка учёта, а личное дело у нас хранится. Вы – наши кадры. Нам в Генштабе такие очень нужны. Надо нам смену готовить. Нам аналитики позарез требуются.

– Так я же не аналитик.

– Ну, как же?! – искренне удивился генерал. – Вы учёный. Кандидатскую написали – это что, разве не аналитика?

– Исследование, – поправил Клавдий.

– А исследование и формирование собственной позиции, своего вывода, это разве не аналитика?

– В общем-то – да, – согласился Клавдий.

– Вот такие головастые ребята нам и нужны. Вы знаете, в истории войн было немало случаев, когда по, казалось бы, совершенно далёким от военных дел деталям, полученным от разведчиков данным, аналитики приходили к выводу о подготовке той или иной страны к войне. Ну, резкое увеличение закупок хлопка – это, я бы сказал, примитивно. Это и так ясно. Или при запущенном дорожном строительстве в центре страны вдруг начинается масштабное строительство магистралей в сторону соседнего государства. Тут тоже много ума не надо, чтобы понять, что дороги нужны для оперативной переброски войск, снаряжения, провианта и прочего. Для маневрирования вдоль границы. Аналитик должен уметь определять стратегию противника на основании совершенно никчёмных деталей. Так что вы свои исследовательские способности для военного дела напрасно преуменьшаете.

– Я просто никогда над этим не задумывался.

– Вот и подумайте на досуге. А то, что вас заставляют овладевать приёмами и методами ведения боя в тылу врага, это всегда пригодится. Вот мы только что вспоминали майора Москалёва. Он командовал отрядом, сформированным из офицеров запаса. С некоторыми вместе вы даже на сборах были, я просто не могу назвать их фамилии. Полгода они были в Кабуле, несколько раз принимали участие в боевых операциях по ликвидации трафика снабжения «духов» оружием. Перед ними также стояла задача предотвращения мародёрства со стороны наших военных. Чего греха таить, и такое имеет место быть. А это значит, что ребята могли пулю в лоб получить от душманов и в спину от своих. А ведь никто даже ранен не был. А вот ордена и медали заслужили. Этот отряд был сформирован в порядке эксперимента, для того чтобы проверить возможность офицеров запаса в боевых условиях, посмотреть, правильно ли мы вас учим, что нужно изменить, что добавить. Так что до седьмого пота вас тут не напрасно гоняют. Совсем не напрасно! Ну, как Клавдий, нет желания надеть военную форму?

– Так я в форме, товарищ генерал.

– Я имею в виду, пока возраст позволяет, кадровым военным стать. Вам же досрочно старшего лейтенанта дали, если согласитесь, сразу капитана получите – и вперёд! До генерала!

– Мне, товарищ генерал, ответ надо прямо сейчас дать?

– Зачем же! – засмеялся генерал. – В таком деле спешка не нужна. Надо всё хорошо обдумать, с женой обязательно посоветоваться. Она наверняка не будет возражать, чтобы в Москву жить переехать. Не торопитесь, думайте. И ещё совет. Так сказать, дружеский. Ваши сослуживцы по предыдущим сборам отмечают, что вы слишком эмоциональны, точнее – очень впечатлительны. Слишком близко всё к сердцу принимаете. Для боевых операций это явный минус, а вот для аналитической работы эта черта характера не помешает.

– Если честно, товарищ генерал, то мне…

– Клавдий, мы же договорились – по-простому. Борис Петрович.

– Извините! Борис Петрович, если честно, мне как-то больше по душе мирная жизнь. Точнее – гражданская. Ну, какой из меня вояка? Вы же сами сказали, что я слишком впечатлительный, а там – война, там люди погибают.

– Погибают, это правда. Но, к примеру, в Афганистане, где идёт война, погибает в десять раз меньше, чем у нас дома от дорожно-транспортных происшествий. Вы над такой статистикой не задумывались?

– Честно говоря, я не то чтобы не задумывался, я этого даже не знал.

– Вот то-то и оно! Да вы чай-то пейте, а то совсем уже остыл. Хотя майор Москалёв утверждает, что чай надо пить едва тёплым.

Пока Клавдий небольшими глотками пил и вправду очень своеобразный на вкус чай, генерал расспрашивал о впечатлениях от Йонавы, от первых дней пребывания в части. Клавдий отвечал односложно, поскольку, собственно, говорить-то было и нечего.

– А как, по-вашему, ваш новый приятель Борис не слишком злоупотребляет спиртным? – спросил вдруг генерал.

Клавдий чуть не поперхнулся от того, что генерал знает об их жизни так много, хотя, кроме как на разводе, когда он шутил по поводу того, что многие из них могут стать Героями Советского Союза посмертно, его в расположении части больше вроде бы и не видели.

«Да, тут ухо надо держать востро! – подумал Клавдий. Похоже, мы тут под плотным колпаком, где учитывается каждый шаг, каждое слово. Значит, и про меня на тех сборах тоже кто-то рассказывал. Причём подробно. И может быть, даже не один человек, чтобы составить более полное представление». Эта мысль мелькнула долей секунды, и Клавдий посмотрел в глаза генералу и сказал:

– Я думаю, он просто в первый день расслабился. Не похож на пьянчужку. На работе-то ведь не выпьешь, а тут – вроде как свобода показалась, безделье опять же.

– Ну, у журналистов в отличие от вас, вузовских преподавателей, с выпивкой всё значительно проще. Пьют они – не дай бог! Я уж не говорю, что статьи свои для поднятия тонуса многие пишут в состоянии подпития, в телевизионный эфир некоторые выходят в нетрезвом виде. Помните, ещё недавно на Центральном телевидении передачу «Утренняя звезда» вёл такой Юрий Николаев. Говорят, именно из-за пьянки сняли. Да я вам таких примеров могу привести сколько угодно. Но вот безделье действительно сильно людей расслабляет, – согласился генерал. – Нужна строгая дисциплина, иначе это уже не армия. Ну, не смею больше задерживать. Спасибо за беседу!

– И вам спасибо, товарищ генерал! За беседу, за очень вкусный чай с мятой.

– Ты мятой-то особо не увлекайся, – перешёл по-приятельски на «ты» генерал. – Это здесь можно, а дома – смотри, мята мужскую силу отнимает.

– Ну, этого у меня пока хватает, – заулыбался неофициальному тону разговора Клавдий.

– Вот то-то и оно, что пока. Давай, успехов в службе!

И генерал протянул Клавдию руку.