Текст книги "Бей в кость"

ЭКСТРАСЕНСОРНАЯ РАБОТА

Кондиционер в спецпомещении, расположенном позади кабинета директора ЦТМО, работал усердно, но полностью освежить воздух в этой маленькой комнатке не мог. Три человека, которые находились там в данный момент, ощущали духоту и повышенную влажность, несмотря на то что окон в помещении не имелось и тридцатиградусная жара, царившая снаружи, сюда не проникала.

– Ну как ты, девочка? – обеспокоенно спросил Баринов у бледной как смерть Полины, откинувшейся в кресле с испариной на лбу. Лариса Григорьевна только что отлепила с нее датчики и сейчас держала за запястье и щупала пульс.

– Все нормально, – произнесла Полина. – Но вообще-то, все это очень тяжко… Слишком большое расстояние. К тому же под самый финиш – этот вождь-колдун со своими наворотами… У вас все записалось?

– Да, безусловно, – кивнул Сергей Сергеевич. – Я, конечно, представлял себе твои возможности, но чтоб такое… Не знаю, смогли бы мы без тебя во всем этом разобраться!

– Что смогла – сделала, господин профессор, – вяло улыбнулась Нефедова.

– Но на сегодня, пожалуй, достаточно.

– Несомненно! – подтвердила Лариса Григорьевна. – Вы ее сегодня перегрузили. А ей еще надо покормить Бореньку.

– Ну, на это у меня еще сил хватит! – усмехнулась Полина, поднимаясь с кресла. – Хотя, наверно, Сергей Сергеевич, вам очень жалко, что я не машина!

– Не буду скрывать – жалко! – произнес Баринов. – Там, в «Мазутоленде», очень многое будет решаться именно сегодня. Может, уже сейчас, после твоего отключения, произошли какие-то изменения, которые нельзя будет поправить завтра утром.

– Я тоже не бог, – вздохнула Полина. – Обещаю, что во сне попытаюсь сконцентрироваться на Юрике. Если, конечно, сумею. Но все же вы попытайтесь использовать другие возможности. Для подстраховки. Рассчитывайте, что я включусь в работу примерно в десять утра по Москве.

– Добро, – кивнул директор ЦТМО, – будем работать е таким расчетом.

Хотя лично мне хотелось бы, чтоб вы понаблюдали за Тараном еще где-то с часу до трех ночи.

– То есть с девяти вечера до часу ночи по «мазутному» времени? – быстро пересчитала Полина. – Я же сказала – попробую…

– Проводите ее, Лариса Григорьевна, – сказал Баринов.

Когда зав. 8-м сектором и ее подопечная удалились – они вышли не через кабинет, а через потайной лифт – профессор забрал DVD-диск, на который записывались данные, получен-яые Нефедовой, и запер спецпомещение. Вернувшись в кабинет, он бросил в переговорное устройство секретарше:

– Комарова ко мне. Аллюр три креста!

– А он уже здесь, Сергей Сергеич!

– Запускай!

Начальник СБ ЦТМО пребывал в пасмурном настроении и выглядел так, будто человек, пришедший на.некую малоприятную медицинскую процедуру: то ли на укол от бешенства, то ли на постановку клизмы.

– Значит, говоришь, ушла от тебя Ольга Семенова? – прищурясь, произнес Баринов.

– Получается, что так, – печально подтвердил Владимир Николаевич.

– А мы ее уже нашли! – не тратя время на издевательства над бывшим «семерочником», объявил профессор. – И от тебя, дорогой мой, потребуется лишь одно. Немедленно выслать группу-и взять.

– А может, не стоит торопиться? – с неожиданной ленцой в голосе произнес Комаров. – На лифте надо ехать, камеру пятого режима открывать…

– Что-о? – теперь уже Баринов малость оторопел. – Когда же ты успел, сукин сын? Как узнал?

– Так вы же не в Бразилии были и не в «Мазутоленде»… – с кривой ухмылкой произнес Владимир Николаевич.

– Ты что, паразит, – не в шутку нахмурился профессор. – Взял спецпомещение на прослушку?

– Если откровенно, то и на приглядку тоже.

– И кто это тебе разрешил, дорогой друг?

– Вы, Сергей Сергеич. Вот у меня бумажка есть: «Директору ЦТМО С.С.

Баринову от нач. СБ ЦТМО Комарова В.Н.: «В связи со служебной необходимостью прошу Вашего разрешения на установку контрольного оборудования в спецпомещении № I». И ваша виза: «Разрешить. С. Баринов. 23 июня 2001 года».

– Ловок, старый черт! Поймал! Не иначе подсунул в куче, вместе с другими! – Баринов даже порадовался.

– Между прочим, Сергей Сергеевич, – заметил Комаров, – это ведь тоже в режим безопасности входит. Проверка, так сказать, вашей личной бдительности. А вы последнее время много деловых бумаг визируете. Прошу иметь в виду. Прослушку и приглядку могу снять по первому требованию.

– Нет, дорогой товарищ, раз это тебе помогает в оперативной работе – пусть стоит. Но если хоть что-то уплывет – замочат в сортире. Разрабатываете эту девушку?

– Пока есть только первые данные, Сергей Сергеевич. Можно подождать чуточку? Сделаю вам обстоятельный доклад.

– Что, – Баринов поднял бровь, – какие-то интересные выводы напрашиваются?

– Вот именно. Но не думаю, что вам они очень понравятся. Поэтому я и не тороплюсь. Надо все проверить как следует.

– Ну-ну, ты все-таки лучше намекни предварительно, чтоб для меня это не было, как обухом по голове.

– В Лареве вы абсолютно уверены? – Абсолютно, Николаич, я даже в самом себе не уверен.

– Что накопал? Быстро!

– Эта «Ольга Семенова» так называемая, вообще-то Корнеева Валерия Михайловна. Пластическую операцию сделала, серые контактные линзы надела, в блондинку перекрасилась, но папилломы остались те же. Пальчики не переделаешь.

– Так… – Баринов сдвинул брови. – Это, стало быть, та самая дама, которую Ларев якобы ликвидировал еще в марте месяце. А она, зараза, почему-то жива, здорова и еще пакости творит?! Серьезный фактик против Володи.

– А если еще учесть, что именно Ларев отправил в Москву эту самую чернявенькую Еремину с тюбиком, которая в итоге к Роберту в Мазутоленд прилетела – все становится совсем занятно…

– И очень неприятно, надо сказать, – глухо сказал Баринов. – Если, конечно, все это – не умело разыгранная подстава.

– Вот поэтому мне и нужно все проверить, Сергей Сергеич. В обстоятельствах разобраться. Потому что Ларев, например, мог кому-то поручить устранение этой дамочки, а результат не проконтролировал. Это тоже плохо, но в общем и целом – всего лишь халатность, а не предательство. Был бы суд с прокурором и адвокатом – там этот вопрос пришлось бы обязательно прояснять, а у нас все проще. Можем ведь и зазря обидеть…

– Разбирайся, разбирайся! – поощрил профессор. – И за прокурора, и за адвоката поработай. Только времени у нас мало. Если ты все правильно подслушал и хорошо понял, этой ночью у нас есть шанс кое-что достать. Если мы это достанем первыми – значит, козыри у нас. Если это достанут другие – значит, мы остаемся в дураках.

– Я вот только не очень понял, почему вы приняли эту нефедовскую фантазию с дедушкой-вождем и объявлением основным Тарана? По-моему, у вас подготовленный парень был Ветров…

– Во-первых, то, что ты видел под финиш – это не фантазия. Это отбор кадров. Да, я хотел послать Ветрова. Но оказалось, что у него слишком сильная контрсуггестия. Это прекрасно в иных случаях, но в данном – нет. Послать на это ДЕЛО можно только тех, кто целиком и полностью доверяет Домингу-шу. Думаешь, он случайно организовал им этот «русский обед» с окрошкой, шашлыками и водочкой?

Ничего подобного! Нет, он проверял, насколько сильно воздействует на наших ребят его гипноз. Сперва вытащил из их памяти вкусовые и обонятельные ощущения, а потом смоделировал – и ребята ели местные блюда, считая, что это окрошка, балыки и шашлыки всякие. Водичку пили – а думали, что водку глушат.

Соответственно этому хмелели и песни горланили. Потом уснули, и тут уж Полина вступила в прямой контакт с Тараном, а через него – с Октавиу Домингушем.

Конечно, ясно, что Таран, который в прошлом году около недели находился под ее полным контролем – для нее наиболее удобный вариант.

– Но, может быть, вождя Муронго больше устраивал команданте?

– Не уверен. Я вообще подозреваю, что его никто не устраивал. Потому что место, куда придется идти ребятам – это аномальная зона. Считается, что это Монте де Еспиритуш May – Гора Злых Духов. Причем у всех близлежащих племен сложилось убеждение, что злые духи служат племени майомбе, то есть карвальевцам. Те, разумеется, это убеждение всемерно поддерживают для устрашения оппонентов. Здесь ведь Африка, тут люди, получив два, а то и три европейских образования, окрестившись в католицизм и вызубрив Священное Писание, все равно верят в духов, заклинания и прочую белиберду. Потому что это в генах!

– У нас тоже, между прочим! – ухмыльнулся Комаров. – Я тут лет десять назад попал в деревню – бабку хоронил. Столько всего наслушался от ее подруг по поводу погребальных обычаев! А ведь все, между прочим, комсомолки-колхозницы 30-х годов или даже 40-х. Небось они же и церковь ломали, которую теперь восстанавливать пришлось. Я между делом подошел к попу и спросил: неужели все эти самые обычаи, насчет того, куда воду после обмывания покойницы выливать и что близкие родичи не должны гроб нести, в каком-нибудь церковном уставе предусмотрены? Поп там молодой был, современный, лет двадцати пяти. Можно сказать, из комсомольского возраста не вышел. И он ответил, что почти все, о чем я справлялся, не от христианства идет, а от язычества. В том числе и пьянки на поминках, когда сперва пьют не чокаясь и скорбные слова об усопшем говорят, а потом, накачавшись, песни петь начинают или даже в пляс пускаются. Чистой воды – языческая тризна!

– Согласен, – кивнул Баринов, – хотя речь я повел все-таки не ради всякой там этнографии. Октавиу Домингуш – вождь и главный колдун в своем племени. Все воюющие стороны знают о его суперспособностях – и не трогают его маленькое племя. И сами муронго не боятся даже белых людей с танками. Они убеждены, что вождь их защитит, ежели что. Команданте Луиш, наверно, в этом сомневался, и потому дал кое-какую накачку нашим орлам. Потому что боялся и того, что они вождя чем-нибудь прогневают, и наоборот, того, чтоб наши головорезы дедушкин авторитет не подорвали. Сам понимаешь, ситуация сложная.

– Да уж… И ради этого этих самых головорезов отправили днем брать перевал? Против численно превосходящего противника?

– К сожалению, да. Алмейдовцы, в общем и целом, вояки неплохие. Но к Горе Злых Духов близко не подойдут. По меньшей мере до тех пор, пока это не сделает кто-то другой. Если наши возьмут перевал и поднимутся на горку – значит, майомбе врали. Нет у них никаких «своих» духов, а потому можно победоносно мочить их «в собственном логове». Жоау Алмейда выделил почти треть своего войска в ударный отряд – около тысячи человек при десяти танках и сорока БТРах, с артиллерией и минометами, который вчера ночью, под прикрытием ливня, перешел Риу-Тамборуш и занял район сосредоточения.

– Значит, мостик-то цел? – хмыкнул Комаров.

– Так точно. А базар в эфире по поводу его безвременной гибели и необходимости срочного восстановления – деза чистой воды; Авиации у Карвалью теперь нет, быстро проверить, как и что, не удастся. Разведгруппа пешим порядком туда доберется голько за сутки, не раньше.

– Значит, как только перевал будет взятударный отряд попрет дальше?

– Сначала, примерно к восьми вечера, он должен выдвинуться к Муронго.

Ну, а если около 21.00 над Горой Злых Духов появятся три красные ракеты, что будет означать торжество разума над суевериями, вся эта «могучая кучка» подскочит к перевалу почти одновременно с подкреплением карвальевцев. А эта рота, между прочим, со всеми прибамбасами едва ли не единственное, что осталось у майомбе на этом участке фронта. За исключением роты охраны штаба самого Карвалью. Вот он, всего в тридцати километрах от перевала, чуешь? Один бросок – и голову Карвалью можно втыкать на кол перед воротами форта в Редонду-Гонсалвише. Вся майомбевская публика после разгрома штаба разбежится по деревням. Соответственно, ударный отряд пройдет через бывшую карвальевскую территорию и повиснет на фланге у азеведовцев, осаждающих столицу. У Азеведу будет хороший шанс попасть в окружение, и если он не совсем дурак, то отведет войска на север, к Центральному плато.

– Красиво, как по нотам, – с сомнением в голосе произнес Владимир Николаевич. – Только вот сколько у нас там после этих мероприятий народу останется?

– Посмотрим… – вздохнул Сергей Сергеевич. – Меня сейчас интересует мамзель Еремина. Полина отключилась от нее, когда она паром карвальевский угнала. Только вот есть сильные опасения, что заснуть за штурвалом может…

ПРИЕХАЛИ С ОРЕХАМИ…

Опасения Полины, как уже известно, реализовались. Правда, поскольку экстрасенсиха вынуждена была от нее отключиться, чтобы «уговорить» Октавйу Домингуша дать Тарану «допуск» для исполнения ДЕЛА, в отличие от Юрки, Лида спала без сновидений и никакой чертовщины во сне не видела.

Этот спокойный сон прервался лязгом, скрежетом и сильным толчком. Лиду качнуло вперед, она едва не ударилась головой о баранку катера и, открыв глаза, ошалело завертела головой.

Понтоны крепко сидели на мели, приткнувшись к какому-то незнакомому-участку берега. Причем, судя по всему, по меньшей мере один из них пропорол о камни свое проржавевшее днище и начал заполняться водой. А дизель катера, все еще работавший, продолжал заталкивать паром в каменный плен.

Лида сразу поняла, что стянуть паром с мели не удастся, и не стала давать задний ход. Она просто выключила двигатель и поскорее полезла на понтоны, потому что опасалась, не свалится ли с покосившейся палубы заряженный «Град» и ящики с ракетами. Если все это, не дай бог, грохнет, сразу или по частям, выжить вряд ли удастся…

Действительно, понтон, на котором стояла ракетная установка, покосился капитально. Возможно, если б двигатель катера продолжал работать, а сцепка – вибрировать, то «Урал» сполз до опасного крена уже через десять-пятнадцать минут. Впрочем, и сейчас он продолжал сползать, хотя и намного медленнее.

Волны, накатывавшие на берег, встряхивали понтоны, и тяжеленная машина после каждого сотрясения придвигалась сантиметра на три ближе к краю. Подбежав к передней части парома, Лида увидела, что в принципе, если сбросить сходни, то можно съехать на «уазике». Дальше был твердый галечный берег и очередная водопойная тропа, уводящая в джунгли.

А где же Климковы? Неужели пешком удрали, придурки? На палубе их видно не было. Лиде как-то и в голову прийти не могло, что супруги не проснулись от толчка, которым сопровождалась посадка на мель. Но все-таки она решила забежать в большую палатку. И еще не приблизившись вплотную, поняла, что молодой паре, по-видимому, этот толчок не сильно помешал, ибо они уже не спали, а трахались.

– Ух! Ух! Ух! – усердно сопел Гриша.

– О-о! О-о! О-о! – нежно и страстно подпевала Маша. «Ну-ну! – подумалось Лиде. – Посмотрим, что вы заорете, если увидите, что „Град“ вот-вот навернется!»

– Але! – заорала она во всю глотку. – Аврал! Свистать всех наверх!

– Не мешай! – сердито рявкнул Гриша. – Мы сейчас!

Лида еще минутку подождала, а потом решительно вошла в палатку. Так и есть: Машка раком стоит, а Гришка накачивает – и все по фигу! Голенькие, в чем мама родила, и потные, как в бане. Так и сверкают попками…

– Ой! Куда ты, дура! – завизжала Маша, а Гриша с досады а чью-то маму помянул.

– Сам ты это слово! – рявкнула Лида. – Одевайтесь по-бы строму, хватайте пацаненка – и бегом к машине!

– Что случилось? – Супруги расстыковались, сели на свое лежбище и захлопали глазами. Машка зачем-то титьки прикрыла, будто сюда мужик вошел, а Гришка ничего лучше не придумал, как на свое приподнятое место Машкины трусики набросить – спрятал, называется! Конечно, Лиде было не до того, чтоб рассматривать, чем Климков богат.

– Мы на мель сели! Вы что, не врубились еще? – прорычала Еремина. – Чуете, какой крен? Если «Град» упадет – на воздух взлетим!

– Е-мое! – выдохнул Гриша, и все его хозяйство так и опустилось.

– Короче, я пошла сходни опускать! А вам – минутная готовность!

Лида убежала, но, конечно, в одиночку даже с одной сходней ей было туго справиться. Поэтому вторую она уже на пару с Климковым опускала. Марья тоже трудилась не покладая рук: притащила с камбуза бидон с кипяченой водой, еще один бидон с кофе, полиэтиленовый пакет с сахаром, трехлитровую кастрюльку с кашей и две банки тушенки. Лишь после этого она притащила Женьку с корзинкой и все это погрузила в «уазик».

Лида осторожно съехала на берег и с максимально возможной скоростью порулила в лес. Дорога, как назло, шла в горку, и двигаться быстро по этой тропке не удавалось. Хорошо еще, что буйволы и прочие козлы явно не собирались мешать «уазику» и шарахались от него в стороны.

А Еремина только богу молилась, чтоб они успели перевалить за эту высотку. Хотя, конечно, если бы при падении установки у каких-то ракет двигатели сработали, то они запросто перелетели бы и за эту горку, и за следующую. Могли и до Муронго долететь.

Но все обошлось. Правда, какой-то отдаленный шум и всякий трям-брям Лида услышала, то есть, скорее всего, «Град» все-таки съехал с накренившегося парома и свалился на каменистую отмель, но ничего в нем не взорвалось, ракетные двигатели не сработали и ничего никуда не полетело.

– Интересно, на каком мы берегу? – пробормотал Гриша, достав из «бардачка» компьютер Роберта.

– По-моему, на том же самом! – проворчала Маша, посматривая на Лиду, как мышь на крупу. – Солнце сейчас на западе, от нас слева, стало быть, мы на южном берегу. И едем мы на юг, обратно к карвальевцам.

– Как же это ты с курса сбилась, товарищ капитан? – ехидно спросил Гриша. – По-моему, нам надо было на северо-запад?

– Ну заснула я! – проворчала Лида. – Автопилота нет… Кстати, вам надо было самим осмотреться, прежде чем любовью заниматься?

– У тебя не спросили! – огрызнулась Машка. – Захотели – и занялись.

Имеем законное право. А тебе что, завидно?!

Лида хотела сказать, что ей и получше, чем у Климкова, приборы попадались (хотя сегодня в первый раз его издали увидела), но в это время тропа повернула влево, на запад, и она ограничилась тем, что сердито бросила:

– Недотрахалась, что ли? Могу остановиться – закончите…

– Спасибо, обойдемся! – отозвалась злыдня. Проехали еще несколько километров, и тут совершенно неожиданно «уазик» оказался у выезда на большую грунтовку.

– По-моему, мы здесь уже были… – сказал Гриша, увидев на красноватой пыли отпечаток протектора. – И, кроме нас, похоже, тут с утра никто не ездил.

– Стало быть, колонна еще в Муронго стоит, – прикинула Лида. – Направо ехать нельзя!

– А налево – либо на перевал, к карвальевцам, либо на старое место, – хмыкнул Гриша. – Там уже эти, с болотохода, вернулись. Голодные и злые.

– Так куда же ехать? – испуганно спросила Маша.

– А никуда не поедем. Отъедем в глубь леса и подождем, пока колонна не пройдет. Пропустим ее, выскочим на дорогу – и в направлении Муронго. Глядишь, через мост проскочим – а потом его ликвидируем. И хрен они нас достанут, даже если развернутся. – Как это ты мост ликвидируешь? – недоверчиво прищурился Гриша. – У тебя что, тол появился?

– На фига он нужен? Ножовочка есть в комплекте от багги. Надпилю один трос наполовину – и нет проблем. Танк уж точно гробанется…

– Ой! – пискнула Маша, прислушавшись. – По-моему, они уже едут…

НА ПОДХОДАХ К ПЕРЕВАЛУ

Отмотав километров десять от Муронго – судя по спидометру Гребешкова «газика» – колонна остановилась. По идее, отсюда было не так уж далеко до перевала. Где-то за поворотом начинался небольшой спуск с крутым поворотом влево. Этот второй поворот огибал одну лесистую горку, а чуть подальше виднелась вторая. Похоже, что подъем на перевал начинался после второго поворота и спуска, где-то между этими горками.

Первым к дозорной машине Богдана и Лузы подбежал ко-манданте, затем неторопливо подошел Болт.

– В чем дело? – спросил он.

– Вон там, триста метров вперед, слева от дороги, замаскированный джип просматривается. Боюсь, что тот самый, азеведовский, что перед нами проехал.

– Ты ж сам говорил, что это не страшно? На перевале карва-льевцы сидят, одна азеведовская тачка погоды не сделает… Им надо и нас бояться, и тех, с перевала. Забились в кустики и ждут, пока мы мимо проедем.

– Боюсь, что это не совсем так, – покачал головой Богдан.

– Здесь ваши конкуренты, капитан, – мрачно добавил Луиш. – По части специальной задачи.

– Из чего это ясно? – недоверчиво спросил Болт.

– У них два ГВЭПа в режиме «П», – ответил за команданте Богдан. – Справа и слева на горках. Видимо, ждут, когда мы начнем спускаться. Судя по мощности излучения, у них что-то равновесное нашим «четырнадцатым». На режимах «Д-0» уничтожат нас за 15 секунд. Здесь не достанут – далеко. Но работа ГВЭПов хорошо засекается дешифратором Лопухина.

– А при чем азеведовский джип?

– Приманка, скорее всего. Как только начнем по нему с лять – а с первого выстрела из «РПГ» его через кусты подб трудно! – он рванет по дороге и заведет нас под огонь ГВЭПов.

– Командир, – сказал Вася, подобравшись к месту совещания. – Если их только двое, можно попробовать сыграть на сопряженных векторах.

– Это что еще за фокус? – нахмурился Болт, который об устройстве ГВЭПов имел самые приблизительные понятия.

– Сейчас они работают на плюсовом режиме, – пояснил Вася, – то есть с поглощением энергии. Нас уже видят, но, так сказать, в общем плане. Чуть-чуть позже переведут в режим «Н», будут наблюдать более четко, при этом будут больше брать энергии. В этот момент осевой вектор спирали уже намного легче определить и осторожненько состыковать с ним свой. Дать короткий импульс на минусовом, допустим, в режиме «В». Если точно вбросим – сожжем их машинку как минимум.

– А как максимум? – прищурился Болт.

– Как максимум, – усмехнулся Вася, – у него ГВЭП разорвется в руках, как граната.

– А они тебе этак не вбросят? – опасливо поинтересовался Болт.

– Нет. Они мне только инициирующие источники могут посадить, если переключатся на «Л» или «З». Втянут всю энергию,. разрядят источники – ГВЭП превращается в кистень, да и то никудышный.

– Решайте скорей, братва! – сказал Богдан, поглядывая на ДЛ. – Правая горка перешла в «Н».

– Глеб, готовься брать левую! – отрывисто приказал Вася, расчехляя ГВЭП. – Боря, бери ДЛ, наводи Глеба! Поставь для начала «И», а то израсходуемся раньше времени. Богдаша, командуй!

– Азимут 45, угол 70! – произнес Богдан. – Правее, правее, Васек, недотягиваешь! Азимут 48, угол 75! Ниже, ниже веди!

Глеб в это время наводил дуло ГВЭПа, украшенное всего лишь слабеньким, почти незаметным голубым свечением, на вершину левой горки. Борис тоже начал командовать:

– Азимут 12, угол 34! Чуть выше! А, потерял… Азимут 15, угол 45!

Крепко увел… Ниже!

Все как-то непроизвольно отошли от операторов. Луза потихонечку вылез из джипа и спрятался за запаской. Никто еще не видел такого боя: ни разрывов, ни очередей, стоят люди с какими-то фигулинами, похожими на видеокамеры и плейеры, вертят ими из стороны в сторону, а волнение чувствуется – будто самолет с атомной бомбой ловят.

– Вася, правее! Еще правее! 43-78! Взял! – орал Богдан. – Переводи на «В»! Импульс!

Тонкий лучик, совсем не похожий на то «сверло из молний», которым Вася орудовал, громя казармы на огневом режиме, неярко сверкнул синевой при солнечном свете и унесся куда-то в сторону правой горки. Где-то далеко, в километре или больше от него, над верхушками деревьев сверкнула и-погасла голубая ис-корка. И от нее, этой искорки, голубой лучик продолжился, как бы преломившись через невидимую призму. Сверкнул на додц секунды и исчез. Зато уже очень далеко, на вершине горы, сверкнула яркая сиреневая вспышка, и через некоторое время долетел гул взрыва… Появился дымок, похоже, от взрыва ГВЭПа загорелся лес.

– Ни хрена себе! – заметил Болт. Но второй вражеский ГВЭП работал. Глеб никак не мог поймать его осевой вектор.

– Глеб! Вырубайся! – посоветовал Борис. – Питание сажаешь!

– Осторожней, он на «Л» перевел! – предупредил Богдан. – Вася, подключайся, 12-32, так! Зажимайте, зажимайте его! Импульсы!

Два лучика сорвались одновременно с дул обоих ГВЭПов, сошлись в одной точке над склоном правой горы, там уже не искорка сверкнула, а как бы маленькая молния, и назад, в направлении неприятеля, понесся гораздо более яркий луч…

Вспышка тоже мигнула куда ярче, и гром взрыва тоже получился посолид-нее. Как близкий грозовой разряд – шарах! – Благодарю за службу! – произнес Болт, слегка поеживаясь.

– Спасибо, не пьем! – вздохнул Глеб. Юрке было отличино видно, что на Глебовом ГВЭПе не горит лампочка при включенном тумблере. Что это означает, было известно даже малогргамотному Тарану. Глеб посадил питание.

– Батарейки сели? – спросил Вася. – Было же по два запасных комплекта у каждого…

– Все выжгли… – проворчал Богдан.

– Слесаря, япона мать! – выразился Лопухин, ни за что обидев очень толковую рабочую профессию. – На, отдаю последние. НЗ.

Глеб сконфуженно принял дар своего начальника.

– Ну что, едем дальше? – спросил Болт, как будто позабыл что у него есть право отдавать приказы. – Или нас внизу спалят за 15 секунд?

– Понятия не имею, – по-штатски ответил Вася. – ecли есть еще ГВЭПы – спалят или деструктируют. На отбойну игру наши машинки уже не годятся. Ресурс выработан.

– Это что за «отбойная играя?

– А это когда они на «Д» – и мы на «Д», они на «О» – и мы на «О».

Короче, кто кого перетянет. А перетянет тот, у кого ресурс больше. У нас с Глебом, при поставленных «жучках», осталось пять процентов ресурса. Значит, тот, у кого шесть – нас уделает.

– Все просто и ясно, – констатировал Болт. – У Богдана и Бориса какой-то ресурс остался?

– Нуль без палочки, – сказал Богдан. – В Лубангу перестарались.

– А вы со своими пятью процентами что можете сделать?

– Поиск вести, наблюдать. Можем имитацию поставить, минут на десять. Но если у этих, что на горках, есть дешифраторы – толку будет чуть, – ответил Глеб.

– Короче, все придется делать обычными средствами?

– Пару раз можно выстрелить, – нехотя сказал Вася, – но нa третий – взорвемся. – Не исключено, что и на первый… – добавил Глеб.

– Кстати, а что с азеведовским джипом делать будем? – спросил Богдан. – Он ведь, поди-ка, стучит сейчас чего-нибудь…

– Много не настучит… – хмыкнул Болт. – Оставаться пока здесь, наблюдать во все стороны, с шоссе временно съехать. Я к танку пошел.

– А может, его… того? – Вася навел на джип выключенный ГВЭП и щелкнул языком.

– Отставить, – лаконично сказал Болт. – Подорвешься, когда партия прикажет.

Гребешок свернул на обочину, под сень деревьев, опасливо поглядывая на ветки.

– Не хотелось бы, блин, чтоб гадюка за шиворот нырнула! – пробормотал он.

– Мне тоже, – поддакнул Таран. – Только я больше самолетов опасаюсь.

Стоим, как на ладошке. А сегодня поляки в воздухе. Если их этот джип на нас наведет писдейш может настать. – Один хрен, – вздохнул Гребешок. – Мне уже как-то все равно стало, отчего загнуться. В Афгане, представь себе, очень боялся. И знаешь почему?

Потому что ужасно жалко становилось, что я до полного коммунизма не доживу! Вот те крест!

– А сейчас до полной победы рыночной экономики дожить не хочется? – спросил Юрка.

– Мне это как-то по фигу, – хмыкнул Гребешок. – Миллионером все одно не стану… А вотухайдокают обязательно. Не здесь, так в другом месте и в другое время.

– Миш, – решился спросить Таран. – Ты, пока мы спали сна не видел?

– А я и не спал вовсе, – ухмыльнулся Гребешок. – Я эту черножопенькую дрючил.

Тем временем Болт добрался до танка, который, повалив задом несколько деревьев, тоже укрылся в теньке.

– Олег Федорович! – позвал он.

– Я, товарищ капитан! – отозвался Механик. – Чего раздавить надо?

– Мне тут намекнули, что ты лучший ниндзя в Российской Федерации. Есть небольшая работа…

– Сделаем, – Еремин почесал бороденку. – Взорвать ничего не требуется?

– Лучше не надо. Тут поблизости, метров в трехстах, какой-то подозрительный «уазик» стоит. Есть мнение, что он азеведов-ский и пристроился впереди нас неспроста. Слово «джикей» тебе говорит что-нибудь?

– Говорит кое-что, хотя мальчонка, который у Гребешка на тачке сидит, ближе моего их видал и штук пять к Аллаху отправил.

– Намекаешь, что поддержка потребуется?

– Просто посмотреть я и один сумею. Если их там двое-трое – могу заделать по-тихому. А вот ежели живьем кого-то притащить, то лучше с напарником. Тяжелые ребята, весят много.

– Для начала сходи и посмотри. Доложишь по УКВ.

– Понял. Иду и смотрю. Механик достал зеркальце, нанес несколько дополнительных штрихов на камуфляжную раскраску морды, пристроил на пояс сумочку с сюрикенами, кастет со штыковой заточкой и ножевым лезвием, а в руку взял «ТТ» с глушаком. Затем отошел на несколько метров в глубь леса… и словно исчез. Болт слушал-слушал, но даже шорох до ушей не долетел. Вглядывался минут пять в зелень джунглей, не шевельнется ли где чего-нибудь – нет, ни фига не шевелилось. «Может, он ни хрена не пошел никуда? – подумалось Болту. – Спрятался и сидит, ждет, пока начальство удалится?» Правда, Комаров, когда показывал ему перед началом экспедиции досье на Еремина, утверждал, будто такого исполнительного и умелого бойца еще поискать надо…

Убедившись, что углядеть, куда подевался Механик, ему не удастся, Болт бросил Гусю:

– На всякий пожарный, назначь временного водителя.

– Ветров! – ткнул тот пальцем. – Ты в этом вроде соображаешь?

– Чуть-чуть, – скромно сказал Никита, – хотя я вообще-то зам. командира взвода на БТР, согласно ВУС.

– Может, Топорику предложишь? – посмотрев на Ветрова с некоторым недоверием, заметил Болт. – Говорят, он когда-то майором был.

– Был, да сплыл, – процедил «мамонт». – И вообще, гражданин начальник, я больше по авиации специализировался. У вас тут «Ми-2» нигде не завалялся?

Обеспечу воздушное прикрытие.

– Ладно, – пропустив мимо ушей «гражданина начальника», буркнул Болт. – Разбирайтесь сами, но машина должна двигаться.

Когда Болт вернулся к дозорной машине, укрывшейся в кустах, то Богдан, оторвав глаза от бинокля, сразу же доложил:

– Там, в этом азеведовском джипе, что-то непонятное происходит. Минуту назад вроде бы плач ребенка слышался… Проверил по ДЛ – это не имитация и не звукозапись. Был бы ГВЭП – проверил бы, а так – фиг поймешь.

– Занятно, – Болт пошебаршил пальцами по отросшей за сутки щетине. Он взял у Богдана бинокль и пять минут смотрел в сторону джипа. Ничего особенного не разглядел и звуков тоже никаких не услышал.

Зато когда пять минут истекли, рация капитана, стоявшая на приеме, прохрюкала голосом Механика:

– Сейчас я лично на этом джипе подъеду, просьба не стрелять.

– Федорович, – чуя некое волнение в голосе своего «ниид-ЭД», спросил Болт. – Ты там не под контролем говоришь?

– Нет, – хмыкнул Механик, – просто тут дочка моя оказалась. Короче, выезжаю!

«Уазик» зафырчал и выкатился из кустов на шоссе, быстро проскочил три сотни метров и остановился рядом с дозорной машиной.