Текст книги "Пустыня смерти"

– Но у нас всего одна лошадь и немного патронов, – напомнил ему Калл. – Нам нипочем не перейти снова эту равнину в обратном направлении.

Гас понял, что Калл говорит правду. Как жаль, что с ними нет Длинноногого – не только сварливого рейнджера, но и первоклассного следопыта и разведчика.

– Может, Длинноногий вовсе не умер, – сказал он.

– Надеюсь, что не умер, – согласился Калл.

22

А Длинноногий вовсе не умер. Когда разразилась гроза, он лег и прижал лицо к траве, чтобы предохранить глаза. Трава оказалась мокрой и несколько охладила воспаленные веки. Охлаждая глаза, он незаметно уснул. Во сне перевернулся на спину. Первые же лучи восходящего солнца снова обожгли глаза.

Гас и Калл спали, когда услышали громкий стон. Длинноногий ночью отошел от них всего на полмили. Когда они подошли к нему, он опять лежал лицом вниз, прикрывая глаза ладонями.

– На меня будто нашла снежная слепота, только еще хуже, – пожаловался он. – Я заболел снежной слепотой, но она со временем пройдет.

– Думаю, пройдет, – подтвердил Калл.

Глаза Длинноногого были столь чувствительны к свету, что он все время прикрывал их руками.

– Мне нужно сделать наглазники, – попросил Длинноногий. – Наглазники, да как можно толще. А потом помогите мне забраться на лошадь.

До этого момента Калл и Гас как-то не вспоминали про лошадь, а ее поблизости нигде не было видно.

– Я не вижу лошади, – сказал Гас. – Может, она потерялась.

– Пусть один из вас отправится искать ее, – посоветовал Длинноногий. – А не найдете, так вам придется вести меня.

– Ты отправляйся искать, – сказал Калл Гасу. – А я останусь с Длинноногим.

– А что будет, если я найду лошадь, а потом вас обоих не разыщу? – спросил Гас.

Равнина была совершенно гладкой, без каких-либо ориентиров. Он знал, что на ней полно впадин и пригорков, но все они казались слишком похожими друг на друга. Он запросто мог заблудиться и не найти обратную дорогу.

– Тогда я пойду, – решил Калл. – А ты оставайся.

– Лошадь не должна уйти далеко, – заметил Длинноногий. – Она слишком устала, чтобы ускакать черт знает куда.

Его предположение оказалось верным. Калл нашел лошадь, мирно пасущуюся на траве всего в миле от них. Он скрупулезно выдерживал направление – ему очень не хотелось отбиваться от своих товарищей – и у него на душе стало легче, когда он увидел, что лошадь так близко от них.

К его возвращению Гас успел соорудить для Длинноногого из старой рубашки повязку на глаза и теперь тщательно примерял ее, ибо малейший лучик света вызывал у Длинноногого нестерпимую боль, и тот тихо постанывал. Они доели остатки конины и частенько останавливались попить из луж, и там и сям блестевших на равнине. К концу дня Калл подстрелил гуся, плававшего в одной такой луже.

– Этот отбившийся от стаи гусь, вероятно, болен, – предостерег их Длинноногий, но они решили все равно его съесть.

Затем они наткнулись на ручеек, по берегам которого росли кусты и невысокие деревья, и смогли наломать там дров для костра. Запах жареной гусятины раздразнил их до такой степени, что они не усидели на месте и захотели сорвать еще не готового гуся с палки, на которой он жарился, но все же желание полакомиться как следует приготовленным гусем пересилило их порыв. Длинноногий, который хоть и не видел гуся, но чуял запах, несколько раз переспрашивал молодых рейнджеров, не готова ли птица к употреблению. Они начали есть еще не совсем зажарившегося гуся, он казался им вкуснее любой другой птицы, какую только приходилось ранее пробовать. Длинноногий даже ломал и раскалывал кости, чтобы добраться до костного мозга.

– Костный мозг – это масло горцев, – объяснил он. – Попробовав его однажды, перестаешь понимать, чего это ради люди так усердно взбивают масло. Гораздо лучше и проще просто разбивать кости.

– Да, но костей может и не быть, – ответил Гас. – Кости могут еще находиться внутри животного.

Длинноногий все еще держал глаза подальше от света и тщательно следил за повязкой, но уже больше не стонал.

– А что бы ты делал, Длинноногий, если бы навсегда ослеп? – спросил Гас.

Калла заинтересовал этот вопрос, но он все же счел его неуместным. Длинноногий Уэллейс всю свою жизнь изучал и разгадывал загадки дикой природы, проблема жизни и смерти нередко зависела лишь от остроты его зрения. Среди девственной природы слепой долго не протянет. Длинноногий больше не сможет быть следопытом – ему, видимо, придется оставить должность разведчика в отряде.

– Думал, что меня минует участь ходить с обожженными глазами, – произнес Длинноногий.

Гас больше ничего не спросил, и молчание повисло в воздухе. Длинноногий соображал несколько минут и только затем высказал свое мнение.

– Если я ослепну, то прощай, прерии, – сказал он. – Думаю, тогда я двинусь в какой-нибудь городишко и заведу там публичный дом.

– Почему вдруг публичный дом? – удивился Гас.

– А вот почему: товар я тогда видеть не смогу, но почувствовать его сумею, – ответил Длинноногий. – Чувствовать, ощущать запах и щупать. Мне доводилось бывать в борделях, когда я наливался вусмерть и ничего не соображал, – добавил он. – И тогда тебе не обязательно любоваться проститутками.

– Раз уж зашла речь о проститутках, то мне интересно, а каковы они в Санта-Фе? – спросил Гас.

Умяв свою долю гусятины, он воспрянул духом и уверился, что самое худшее осталось позади. Он даже стал спорить с Каллом и утверждать, что гуся удалось так легко подстрелить потому, что это был домашний гусь, улетевший с какой-то фермы, расположенной поблизости.

– Нет, – настаивал Калл, – это был больной гусь. Поблизости никаких ферм быть не может. Тут слишком сухо, как в пустыне.

И все же, несмотря на скептицизм друга, Гас принялся мечтать о прелестях Санта-Фе, где без всякого сомнения должны быть проститутки.

– Если мы даже уцелеем и доберемся туда, все равно ты не сможешь раскошелиться на проститутку, – напомнил ему Длинноногий.

– Думаю найти там себе работенку, пока не появится полковник, – размечтался Гас. – Еще мы можем грабить мексиканцев и тогда у нас заведется куча денег.

– Не знаю, появится ли там полковник, – ответил Длинноногий. – Скорее всего он погибнет от голода или уже повернул отряд назад.

Ночью их лошадь украли. Все трое находились в таком жалком положении, что даже не догадались выставить дозорного. Наевшись гусятины, они пришли в благостное состояние духа. По правде говоря, лошадь стала никудышной. Она так и не оправилась после бешеной погони за бизоном. Дыхание у нее нарушилось, и она еле тащилась с Длинноногим в седле. Но, так или иначе, она оставалась у них единственной еще на долгий и неизвестный путь. Они рассчитывали съесть ее, если вскоре не наткнутся на какое-нибудь поселение. Гусь – неожиданный подарок – другого такого может и не быть.

Вечером Калл поковылял к лошади, чтобы проверить, не забрела ли она слишком далеко, где легко могла бы пропасть. Они назвали коня Лунный Свет из-за его светлого окраса. Укладываясь спать, Калл слышал, как Лунный Свет невдалеке щиплет траву – он решил, что все в порядке и спокойно уснул. Пробудившись, он отправился проверить лошадь, но она пропала, валялись лишь перерезанные путы. Теперь все трое остались одни в диких прериях.

– Пошли по следам конокрадов, может, они недалеко ушли, – сгоряча предложил Длинноногий, но тут же вспомнил, что ослеп. Глаза, правда, резало заметно меньше, но он все же не решался снять повязку.

– Если вор подошел вплотную к Лунному Свету, то он свободно мог убить и нас, – заметил Калл.

Ловкость, с которой индейцы воровали лошадей, продолжала удивлять его. Он всегда спал очень чутко – при малейшем шорохе сразу же просыпался. Но тут конокрад не раз проходил мимо него всего в нескольких шагах, а он даже и не чувствовал, что кто-то идет совсем рядом.

– Проклятие, жаль что вы, ребята, не знаете, как выслеживать похитителей, – с горечью в голосе произнес Длинноногий. – Думаю, что это был Брыкающийся Волк. Горбун вряд ли преследовал бы нас так далеко из-за одной лошади. Брыкающийся Волк более упорен.

– Слишком уж упорен, черт бы его побрал, – выругался Гас. Он чувствовал себя униженным. Краснокожие опять обвели его вокруг пальца.

– Во всем они одерживают над нами верх, – добавил он. – Но настал и наш черед облапошить их хоть в чем-то.

– В чем же дело, мы запросто можем опередить их в соревновании: кто скорее сдохнет с голоду, – съязвил Длинноногий. – Не знаю, в чем другом мы можем одержать над ними верх.

– Почему же они не укокошили нас? – спросил Калл.

– Сомневаюсь, что их было больше одного, и думаю, что это все же Брыкающийся Волк, – утверждал Длинноногий. – Конокрадство требует тишины, а вот убийство людей – тут без шума не обойтись. Он мог бы разбудить кого-то из нас и его могли прикончить.

– Слишком долго пришлось ему шастать за нами, чтобы увести всего одного коня, – заметил Гас. Он никак не мог успокоиться оттого, что их так легко одурачили.

– Брыкающийся Волк помешался на кражах лошадей, так же, как ты помешался на проститутках, – объяснил ему Длинноногий. – И он пойдет куда хочешь, лишь бы угнать лошадь.

– Ну, я не уверен, что попрусь по проклятой пустыне за шлюхой, – возразил Гас. – Тем более за такой загнанной, как Лунный Свет. Нет, Брыкающийся Волк еще более помешанный, нежели я.

Длинноногий весело улыбнулся и проговорил:

– Нет такого закона, который гласил бы, что индеец не может быть помешанным сильнее белого человека.

Весь тот день и еще два следующих Калл и Гас поочередно вели Длинноногого. Это была нелегкая работенка. Длинноногий шагал гораздо шире их обоих, и им приходилось быстро семенить, чтобы поспевать за ним. Вдобавок, в прериях было полым-полно трещин и канавок. Им все время приходилось быть настороже и предупреждать его – он злился, то и дело спотыкаясь. На вторую ночь опять разразилась гроза, но молнии сверкали слабее и не так часто. Повсюду образовались лужи, так что жажды они теперь не испытывали, но запасы конины у них кончились, а другой еды не было. Калл не решался отходить далеко поохотиться, опасаясь потерять Гаса и Длинноногого. В любом случае им не попадались звери, на которых стоило бы поохотиться, кроме одной антилопы. Она находилась в поле зрения целых три часа – Гас полагал, что до нее около трех миль, а Калл считал, что гораздо дальше. Расстояния при таком прозрачном воздухе более или менее точно определить было трудно.

Длинноногий счел необычным сам факт, что антилопа оставалась у них на виду в течение трех часов. Собственными глазами убедиться в этом он никак, разумеется, не мог.

– Если бы мне хоть разок взглянуть, я бы сразу определил, – промолвил он. – Может, это совсем даже и не антилопа – помните тех горных коз, которые обернулись команчами?

Припомнив тот случай, Гас и Калл стали более внимательно приглядываться к животному, пасущемуся вдали. Гас считал, что оно может быть и индейцем из племени команчи, а Калл полагал, что это просто вилорогая антилопа.

– Тогда незаметно подкрадись поближе, – предложил Длинноногий. – А мы пригнемся и будем ждать. Окорок антилопы очень вкусный.

– Пусть Гас подкрадывается, – решил Калл. – У него зрение позорче моего. А я буду ждать вместе с тобой.

Гас далеко не с радостью воспринял поручение. Если под шкурой лани скрывается команч, то он окажется в беде. Но в то же время есть ему хочется – сил нет, да и другим тоже.

– Не стреляй, пока не подкрадешься как можно ближе, – наставлял его Длинноногий. – Если не уверен, что попадешь в сердце, тогда стреляй в лопатку. Рана не позволит антилопе бежать, и мы поймаем ее голыми руками.

Гас подкрадывался к животному долгих три часа. Последние триста ярдов он полз на животе. Время от времени антилопа вскидывала голову и осматривалась, но по большей части щипала траву. Гас подползал все ближе и ближе – он вспомнил, как не попал в ту, первую антилопу, хотя и стрелял с довольно небольшого расстояния. Он хотел подобраться как можно ближе – тогда уже наверняка не промажет и с гордостью вернется к ребятам с мясом, да и сам вдосталь полакомится вкуснятиной.

Он подкрался к антилопе ярдов на двести и решил подползти еще ближе, чтобы стрелять с расстояния ста пятидесяти ярдов. Голову он прижал к земле, стараясь не показать зверю свое лицо. Длинноногий как-то рассказывал, что дикие звери прерий особенно пугаются, увидев белые лица, индейцы могут подкрадываться к ним совсем близко. Лицом Гас уткнулся в землю, да еще по самые брови нахлобучил шляпу. Когда он пополз на расстояние убойного выстрела, решил быстро взглянуть, поднял голову, но, к своему замешательству, животного не увидел. Тогда он привстал, осмотрелся – антилопа исчезла. Гас подбежал к тому месту, где она стояла, подумав, что та, может, залегла, а затем заметил, как она мчится на север вдалеке, гораздо дальше, чем они видели ее пасущейся на траве. Преследовать ее – дело бесполезное.

Он поплелся назад, и тут его охватила паника: он забыл, в какую сторону нужно идти. Может так получиться, что ему не удастся найти Длинноногого и Калла. Затем он вспомнил, что в том месте из земли торчит большой камень, он проползал мимо него. Гас сделал полукруг, нашел камень и вскоре пошел верной дорогой.

Вернувшись к своим компаньонам, Гас по-прежнему был раздражен и недоволен.

– Я впустую потратил время, – заявил он. – Антилопа сорвалась с места и убежала. Давайте поторопимся и двинемся в Нью-Мексико.

– Вот как? Да мы уже в Нью-Мексико, – заверил его Длинноногий. – Но пока еще не в нужной нам части этого края. Глаза мои поправляются. Скоро меня не нужно будет вести.

Глаза у Длинноногого и в самом деле поправились, хотя глазные яблоки стали какими-то белесыми. На третьи сутки после грозы, в полдень, он решился снять наглазники. Вскоре он нашел растущий дикий лук и накопал несколько луковиц, достаточно, чтобы погрызть всем троим. Этой еды, конечно, было маловато, но хоть что-то.

Проснувшись на следующее утро, Гас увидел горы. Сперва он подумал, что это далеко на севере вырисовываются грозовые облака. Когда же солнце поднялось достаточно высоко, он убедился, что это не облака, а горы. Калл тоже заметил их, но Длинноногий посмотреть не решился – ему все еще приходилось беречь глаза и не смотреть на слишком яркие предметы.

– Если это горы, ребята, мы спасены. – объявил он. – Между местом, где мы стоим, и горами должны жить люди.

И тем не менее им пришлось шагать весь день голодными, а расстояние до гор, казалось, не сокращалось.

– Что, если мы не выживем? – шепнул Гас Каллу. – Я так хочу жрать, что готов откусить собственный язык или что угодно, до чего можно дотянуться. До этих гор отсюда может быть и пятьдесят миль, откуда нам знать. Пятьдесят миль я не пройду, если не поем чего-нибудь.

– Пройдешь, если нужно, – возразил Калл, – Длинноногий говорит, что мы еще до гор наткнемся на селение. Может, до него всего миль двадцать, ну, тридцать от силы.

– Я мог бы съесть собственный ремень, – опять заныл Гас.

Он и впрямь отрезал кусочек ремня и принялся жевать его и глотать. Но тем не менее, результатом остался недоволен. Кусочек кожи никак не смог облегчить чувство голода.

Они упорно весь день шагали к высоким горам, не обращая по возможности внимания на боли в животе, но все же случались моменты, когда Калл думал, что Гас прав. Они могут умереть от голода, прежде чем доберутся до какого-либо селения. У Длинноногого началась лихорадка – целый день он ковылял один, то и дело спотыкаясь, в каком-то горячечном бреду. Похоже, он думал, будто разговаривает с Джеймсом Боуи, доблестным воином, погибшим в битве под Аламо.

– Мы это не он, мы – это мы, – несколько раз говорил ему Гас, но Длинноногий продолжал разговаривать с Джеймсом Боуи.

К вечеру того же дня, когда тени гор стали ложиться на равнину, Гасу показалось, что он увидел нечто обнадеживающее – тоненькую струйку дыма, пробивающуюся среди теней. Он посмотрел повнимательнее – да, это все же дымок.

– Идет дым из трубы, – сообщил он. – Где-то там стоит дом с печкой и трубой.

Калл тоже заметил дым, а Длинноногим сказал, что чувствует запах дыма.

– Да, конечно же, это запах дров, – подтвердил он. – Полагаю, сосновых. В этой части Нью-Мексико на дрова идет сосна.

Они быстро прошли мили три, но селения так и не увидели. И когда они опять чуть было не впали в отчаяние, вскарабкались на невысокий пригорок, то увидели впереди стадо из сорока-пятидесяти овец, мирно щипавших траву. Залаяла собака и, заметив их, поднялись сидевшие у костра два пастуха. Они были не вооружены и очень испугались при виде трех рейнджеров.

– По-моему, они приняли нас за дьяволов, – промолвил Длинноногий, когда оба пастуха помчались к селению, видневшемуся милях в двух от них. Овец они бросили под охрану двух здоровенных овчарок, которые рычали и с остервенением лаяли на техасцев.

– Зачем они удирают – я так доволен, что наконец-то добрел сюда, – заметил Гас.

Он так обрадовался, увидев вдалеке дома, что готов был расплакаться. Ковыляя по прериям, он частенько думал, а доведется ли ему увидеть снова жилые дома, поспать в одном из них или же просто очутиться среди людей. Пустая равнина вызывала у него тоску по обыденным картинкам жизни: что-то стряпающим женщинам, играющим в салочки детям, подковывающим лошадей кузнецам, пьяным мужчинам в пивных Не раз во время перехода он думал, что все это потеряно для него навсегда – что ему никогда не пересечь равнину и не сидеть снова за столом с женщиной. Но вот теперь все опять возвратилось.

Калл тоже обрадовался, наконец-то дойдя до селения. Он слышал разное про Нью-Мексико, но так и не видел ни одного мексиканца, пока они не наткнулись на пастухов. Он стал было сомневаться, а есть ли вообще в Нью-Мексико города и поселки.

– Я ничего не имел бы против того, чтобы прямо сейчас сделать привал и зажарить одну из овец. – предложил Длинноногий. – Понимаю что это будет недружелюбный поступок. Поэтому, может, они сами сготовят что-нибудь для нас, как только убедятся, что мы не дьяволы.

– Даже если мы отнесемся к ним по-дружески, они все равно будут считать нас дьяволами. – возразил Гас. – Поэтому первым делом я бы подстригся и побрился, да и вам тоже советую.

Калл понимал, что его друг прав. Они заросли и покрылись грязью. У них имелось лишь оружие да одежда. И они были босыми. Так кто же еще, как не дьяволы, могли возникнуть в таком виде прямо из великой равнины?

Они обошли овец стороной – огромные псы следили за ними настороженно, готовые пустить в ход клыки при малейшей провокации; рейнджеры же не имели никакого желания сцепиться с собаками врукопашную.

– Я всегда задавался вопросом, для чего люди держат собак, – сказал Длинноногий. – Ну, понятно, индейцы – они жрут щенят, может, щенячье мясо и вкусное, не знаю. Но крупных собак отделяет от превращения в волков всего один шаг, поэтому глупо держать их слишком близко.

В селении насчитывалось примерно двадцать домов, сложенных из кирпича-сырца. Уже задолго до прихода трех рейнджеров все жители собрались поглазеть на странных незнакомцев. Мужчины, женщины и дети столпились и тревожно озирались. Один или двое мексиканцев держали в руках старые ружья.

– О Боже! Думается, Калеб сумеет завоевать эту страну, если только доберется сюда, – произнес Длинноногий. – У них даже нет ружей и, сомневаюсь, умеют ли они стрелять вообще.

– Кончаем болтать об их покорении, – вмешался Гас.

Жареная баранина напомнила ему, что они помирают с голодухи. Ему не хотелось упускать шанс как следует наесться из-за пустого трепа насчет всяких военных дел. Пусть вопросы завоевания страны подождут, пока они не набьют себе брюхо досыта.

– Помашите им руками, дайте знать, что мы настроены дружелюбно, – посоветовал Длинноногий. – Не похоже, что они враждебно смотрят на нас, но, может, они просто прикинулись, как это делают парни, когда хотят произвести впечатление на девушек. Обычно так и начинаются стычки, а сейчас обстановка очень непростая.

Они шли по деревне медленно, недвусмысленно показывая, что пришли с дружескими намерениями. Некоторые маленькие ребятишки прятали лица в подолах своих матерей. Большинство женщин потупили взор, лишь немногие храбрые девчушки глазели во все глаза на чужестранцев. Мужчины же стояли как вкопанные.

– Вот тот самый случай, когда я сожалею, что не выучил как следует испанский язык, – произнес Длинноногий. – Знаю всего несколько слов, но не могу даже произнести их правильно.

– А ты произнеси по-испански какие-нибудь слова про жратву: про кукурузные лепешки, про cabrito 22
  Молодая козлятина (исп.).


[Закрыть] или еще про что-нибудь. Я весьма заинтересован в том, чтобы они принесли хоть что-то пожрать, да побыстрее.

Они продолжали идти, улыбаясь окружающим людям, пока не оказались в центре этого маленького селения, около общего колодца. Оттуда только что зачерпнули бадью воды – Длинноногий огляделся вокруг и улыбнулся, прежде чем попросить разрешения напиться.

– Agua? 33
  Вода (исп.).


[Закрыть] – спросил он по-испански пожилого мужчину, стоящего около колодца. Тот смутился и не поднял глаз.

– Ну, разумеется, можете пить сколько угодно – ведь путь из Техаса не близкий, – раздался позади них чей-то голос, человек говорил на английском языке.

Они обернулись и увидели, что на них направлены десять мушкетов. Позади одного из кирпичных домов пряталась небольшая группа солдат ополченской армии. Человек, который сказал им фразу по-английски, стоял немного в стороне. На нем была военная фуражка и он носил тоненькие усики.

– В чем дело? Мы только хотим напиться, – встревожился Длинноногий. Он был сильно раздосадован. Еще бы: их снова легко заманили в ловушку.

– Попить вы, конечно, можете, но прежде я должен просить вас сложить оружие, – твердо произнес мужчина.

– Кто вы такой? – спросил Длинноногий. – Мы пришли сюда с дружескими намерениями. Почему на нас нацелено столько ружей?

– Меня зовут капитан Салазар, – ответил мужчина. – Сложите оружие, вреда вам не причинят.

Длинноногий секунду-другую колебался, впрочем, как Калл и Гас. Хотя на них и смотрели десять ружейных стволов с расстояния не более тридцати футов, расставаться с оружием им очень не хотелось.

На некоторое время, пока рейнджеры обсуждали полученный приказ, воцарилась гробовая тишина. Капитан Салазар стоял и терпеливо ждал – он улыбался, но далеко не дружеской улыбкой. Ополченцы были готовы стрелять в любой момент.

– Ну что ж, нам оказан радушный прием, – произнес Длинноногий, надеясь вызвать капитана на дальнейший разговор. Если они поговорят хотя бы с минуту, может, все уладится.

– Сеньор, это вовсе не радушный прием, – возразил капитан Салазар. – Это арест. Сложите, пожалуйста, ваше оружие.

Длинноногий видел, что сопротивление бесполезно.

– Если таково ваше твердое решение, то считайте, что вы уговорили нас, – произнес он и положил оружие.

Спустя секунду-другую то же самое проделали Калл и Гас. К ним подошел солдат и унес оружие.

– Угощайтесь водичкой сколько угодно, – предложил капитан Салазар.