Текст книги "Пустыня смерти"

26

Всю ночь ковыляли по снегу, держась за ремни друг друга, трое рейнджеров. Их не покидала мысль о медведе. Он запросто убил крупную лошадь одним взмахом когтистой лапы. Каллу припомнился блеск оскаленных зубов зверя, когда он ломился к палатке Салазара. Гаса поразило, что несколько человек сразу стреляли в гризли и не промахнулись, и тем не менее медведь ничем не показал, что в него угодили пули.

– Надеюсь, мы уходим от всего этого, – несколько раз повторил Гас. – Надеюсь, мы не возвращаемся туда опять.

– Да какая разница, куда мы идем, если хотим идти, – наставлял его Длинноногий. – Медведь может выследить тебя даже по запаху. Если он захочет схватить нас, он уже сейчас может идти позади в десяти футах. Они передвигаются бесшумно, если, конечно, не бешеные, как этот черт. У меня был друг, которого угробил медведь около Форт-Уэрта. Я сам нашел его останки, а медведя так и не видел.

Сообщив об этом, Длинноногий больше ничего не добавил.

– Ну, ладно, а дальше что? – не вытерпел Гас.

– А-а, тебя интересует Вилли, мой приятель, убитый медведем? – произнес Длинноногий. – Это случилось на берегу Тринити-Ривер – я потом разобрал по следам. Вилли сидел и удил рыбу, а медведь подкрался к нему бесшумно: Вилли даже понятия не имел, что поблизости шастает медведь – вот так тихо они ходят, когда скрытно выслеживают жертву.

– Ну так… расскажи… его что, медведь на части разорвал? – поинтересовался Калл. Ему тоже не нравилась привычка Длинноногого начинать какую-то историю и не досказывать до конца.

– Да, большую часть тела медведь съел, даже пряжку ремня – и ту сожрал, – продолжал Длинноногий. – На этой пряжке был двуглавый орел. Я всегда восхищался ею и хотел забрать, поскольку Вилли все равно погиб, а родственников у него, как я знал, не было. Но тот проклятущий медведь слопал и пряжку вместе с почти всем телом Вилли.

– Может, он вообразил, что и ремень очень вкусный, – предположил Гас.

От мысли о том, что медведь, возможно, засел футах в трех от них и выжидает, когда удобнее напасть, он никак не мог успокоиться. На ходу он без конца оборачивался, так что от резких поворотов у него к утру разболелась шея. Ночь была такая темная, что если даже медведь находился бы у него прямо за спиной, все равно он не заметил бы его – но рассказанная Длинноногим история не выходила у него из головы, и он не мог заставить себя не озираться.

Наступил рассвет – туманный и холодный. Снег превратился в густую кашицу, а равнину затянуло туманом. Еды у них не было, да еще приходилось волочить тяжелые цепи, цеплявшиеся за выступающие камни. Камни раскалывались, но цепи оставались целыми. Выйдя из себя от раздражения, Длинноногий Уэллейс попытался отстрелить свою цепь, но пуля из мушкета срикошетила от кандалов и поранила ногу.

– Хорошо хоть кость не зацепило, а то было бы дело, – мрачно произнес Длинноногий, осматривая рану, которую по дурости себе нанес.

Гас тоже собрался было отстрелить на себе цепи, но увидев, что произошло с Длинноногим, проделывать такой фокус не решился.

– Нам нужно остановиться и подождать ясной погоды, а то забредем в Канаду, – предостерег Длинноногий. – Там, в Канаде, живут злобные индейцы, они называют себя сиу. Мне что-то не хочется двигаться в этом направлении.

И тем не менее они не остановились. Воспоминания о плене были еще свежи и заставляли их идти и идти. Немаловажно также, что таким образом они согревались – еды у них не было, не могли они и развести костер. Таким образом, остановиться и ждать означало бы для них – замерзнуть.

Туман постепенно рассеивался – уже к началу дня они могли снова различать верхушки далеких гор. В полдень небо очистилось, и рейнджеры увидели, к своей радости, что двигаются они на юг, куда и намеревались идти. Они забрели довольно далеко по равнине – нигде не росло ни деревца, ни кустика.

– Надеюсь, медведь теперь не отыщет нас, – проговорил Гас.

Хотя туман и месиво снега наводили тоску и уныние, они хоть служили какой-никакой защитой; теперь же рейнджеры почувствовали себя беспомощными – с одной стороны их подстерегали индейцы, а с другой – гризли.

– Кто-то идет, – предостерег Длинноногий, показывая на две точки в прериях, на западе, в направлении гор. – Может, это охотники с капканами. Если они, то считайте, нам повезло. У них всегда есть с собой жратва, – добавил он.

Однако две точки превратились не в охотников, а в мексиканских солдат, довольно молоденьких мальчишек лет пятнадцати, которые убежали от медведя в ту же сторону, что и техасцы, – они заблудились, замерзли и проголодались. Оба были без оружия. Увидев хорошо вооруженных рейнджеров, бредущих по снежной слякоти, они разом подняли руки вверх, думая, что те убьют их на месте.

– Ну что нам делать с ними, ребята? – спросил Длинноногий. – Расстрелять или взять с собой?

– Не надо их расстреливать, – сказал Калл. – Вреда они нам не причинили. Думаю, они теперь направляются домой.

Мальчики сказали, что их зовут Хуан и Хосе. Калл припомнил, что один из них присматривал за дойными козами, которых возили, чтобы поставлять молоко капитану Салазару.

– Вы идете не в ту сторону, парни, – пояснил им Длинноногий. Он показал на север, в направлении селения, откуда они вышли. – Двигайте, и побыстрее, – добавил он. – У нас нет времени на пустопорожние разговоры.

Тем не менее оба мальчика отказались уходить от них. Рейнджеры пошли на юг, и те потянулись за ними, хотя и на порядочном расстоянии.

– Думаю, они боятся того медведя, – предположил Длинноногий. – Я их особо не виню. Медведь ушел в северном направлении.

Калл не допускал, что медведь последует за ними – в конце концов он же сожрал целую лошадь, но в то же время соглашался, что трудно предвидеть, какой фортель выкинет гризли. Он считал, что на западе нет ничего страшнее команчей, но оказалось, что гигантский гризли еще более грозен и страшен, нежели Бизоний Горб. Ведь даже вождь индейцев не смог бы убить лошадь одним ударом. Калл припомнил, сколько им пришлось стрелять и колоть ножом неподатливого бизона, прежде чем тот сдох. А ведь гризли гораздо сильнее бизона. Какой же огромный калибр должен быть у ружья, чтобы убить из него медведя? Он знал, что люди убивали медведей, даже гризли, но увидев, как зверь легко разогнал ополченцев и привел в ужас даже самого Салазара, подумал, какими же орудиями охоты они убивают этих чудовищ.

Так или иначе, но была причина, заставлявшая рейнджеров все время быть начеку. Если медведь может тихонько подкрасться к человеку, как он подкрался к Вилли, другу Длинноногого, то, стало быть, им надлежит ни на минуту не ослаблять бдительность.

Ближе к сумеркам им удалось застать врасплох шесть степных тетеревов и схватить их голыми руками. Тяжелые птицы могли летать лишь на короткие расстояния. Рейнджеры с помощью голодных мексиканских ребятишек исхитрились поймать всю шестерку. Уже в темноте они перешли вброд небольшую речушку, по берегам которой росли невысокие деревья, и наломали хвороста для костра. Они позволили Хуану и Хосе ужинать вместе с ними и спать около огня – у мальчиков была тоненькая одежонка, что называется, на рыбьем меху.

– Нам повезло, – сказал Длинноногий, когда они прикончили последнего тетерева. – Калеб не может быть слишком далеко, иначе их всех бы уже перебили. Если мы будем упорно идти вперед, то обязательно встретим их завтра же.

Калл подумал, что Длинноногий зря надеется. До сих пор ни Длинноногий, ни кто-либо другой не могли предсказать события, которые бы сбывались. Равнина представляла собой океан трав – так что Калеб мог быть где угодно. На таких безграничных просторах легко затеряется и более крупный отряд.

Но на этот раз предсказание разведчика сбылось. Весь день они упорно шагали на юг по залитой солнцем равнине. В конце дня заметили вдали дымок, поднимающийся в густую лазурь неба. Как и дым из труб того селения, где их захватили в плен, источник дыма был гораздо дальше, чем показалось на первый взгляд. Когда они подошли туда, уже совсем стемнело – там и сям на расстилавшейся равнине они увидели дрожащий свет многих костров.

– Но это, может, и не костры лагеря, – усомнился Калл. – А вдруг это мексиканцы?

Тем не менее они продолжали идти туда, мальчики боязливо следовали за ними. Целый час они шагали до костров. Ржания и фырканья лошадей слышно не было. Гас начал опасаться. Он решил, что Калл прав – возможно, вокруг костров расселись вовсе не техасцы, а мексиканцы.

– Давайте остановимся и подождем до утра, – шепнул он. – А тогда посмотрим, кто они – если окажутся индейцы, тогда еще сможем удрать.

– Заткнись, они услышат нас, – предупредил Калл.

– Да я же шепотом, – оправдывался Гас.

– Да твой шепот мертвого разбудит, – возразил Калл.

– Стой, кто идет! – раздался чей-то голос, и рейнджерам сразу стало легче, поскольку голос оказался до боли знакомым – окликал их не кто иной, как Верзила Билл Колеман.

– Билли, да это ж мы – не стреляй! – выкрикнул Длинноногий.

На секунду-другую установилась тишина – Верзила Билли не мог поверить своим ушам.

– Ребята, это вы? – спросил он.

– Мы, мы, Билли! – отозвался Гас.

– Не могу поверить, вроде Гаса Маккрае голос, – проговорил Верзила Билл.

– Мы, это мы, Билли, – снова повторил Гас.

Верзила Билл Колеман напряженно вглядывался в кромешную темень, но разглядеть ничего не мог. Хотя голоса и были похожи на голоса Длинноногого Уэллейса и Гаса Маккрае, он все же испытывал тревогу. В такое время ночи люди не шастают по прериям. Он как-то слышал, что индейцы научились великолепно подражать голосам белых, так же, как подражают щебету птиц и вою койотов.

Ему хотелось верить, что услышанные голоса – действительно его друзей, но в данную минуту рассказы о команчах, умело подделывающих голоса, заполнили его голову.

– А если это вы, то кто вместе с вами? – на всякий случай спросил он, опасаясь, как бы его не оскальпировали. Он взвел курок ружья и отошел в безопасную сторону.

– Гас и Калл со мной и двое пленных, – ответил Длинноногий. – Ты что. разве не знаешь нас?

И тут Верзила Билл разглядел Длинноногого и понял, что проявил излишнюю подозрительность.

– Нервы, я весь взвинчен, – пояснил он. – Идите сюда, ребята.

– А вот и мы, Билли, – выходя на свет, произнес Гас, чтобы успокоить его и показать, что это не ловушка. – Вот и мы. Мы вернулись к вам!

27

Появление трех рейнджеров, закованных в кандалы, в сопровождении двух испуганных мексиканских мальчишек всполошило весь лагерь. Быстро разыскали кузнеца, и он сбил цепи. Нашлись и такие, которые предлагали заковать в эти же кандалы Хосе и Хуана, но Длинноногий про это и слушать не желал. Один вид такой оравы вооруженных до зубов техасцев заставлял мальчишек дрожать от страха и думать, что настал их последний час, и он и впрямь настал бы, если бы в рейнджерах возобладала жажда мести. Твердую волю Длинноногого не смогли поколебать самые кровожадные сторонники расправы с малолетними мексиканскими ополченцами.

– Эти парни вовсе не хотят воевать, – решительно воспротивился Длинноногий. – Они слишком оголодали, чтобы сражаться, да и мы тоже. Нет ли чего-нибудь пожрать?

Калеб выглядел жалким и удрученным.

– Я хотел бы устроить банкет для тебя и капралов, мистер Уэллейс, – сказал он. – Знаю, что вы все заслуживаете этого за то, что смогли вернуться к нам, несмотря на самые опасные препоны.

– Что верно, то верно. Препоны были очень опасные – нас чуть было не сожрал проклятый медведь-гризли, – доложил Гас.

– Если бы вы оказались более предусмотрительными и убили этого медведя, вот тогда бы мы устроили банкет, – продолжал Калеб. – А раз не убили, то и ничего устроить не можем. Вся еда кончилась вчера, у нас не осталось ни крошки.

– Ничего не осталось? – весьма удивился Гас.

– Ничего, кроме дров, если вы их едите, – заметил Верзила Билл. – Все мы ходим голодные.

У одного из костров сидел интендант Брогноли. Здоровье его не поправилось. Глаза все еще были белесыми, а голова тряслась.

– Черт возьми, да нам лучше бы оставаться в плену, – произнес Длинноногий. – Мексиканцы хоть кормили нас кукурузой. А когда находились в том селении, нам давали даже суп.

– Горы от нас недалеко, а там, думаю, водятся олени, – размышлял Калеб. – Если нам хоть чуточку повезет, то уже завтра будем есть мясо.

Калл сразу заметил, что их отряд заметно поредел – всего неделю назад рейнджеров в нем было гораздо больше. Он не видел многих знакомых лиц, хотя зачастую не знал, как их зовут. Похоже, отряд не досчитывался многих людей по сравнению с днями, когда они уходили на разведку. Но Джимми Твид был здесь, высокий и жилистый, и Джонни Картидж тоже, и Чадраш с Матильдой сидели у костра, тесно прижавшись друг к другу. Но все же численность отряда здорово поубавилась, и Длинноногий не замедлил спросить об этом Калеба Кобба.

– Да, несколько дурней ушли от нас пешком, – признался Калеб. – Думаю, что теперь они все уже покойники по тем или иным причинам. У меня не хватало патронов, чтобы расстрелять их, поэтому я отпустил их с миром. Теперь в отраде всего сорок человек.

– Сорок три, поскольку вы вернулись, – уточнил он секунду спустя.

– Всего сорок три? – удивился Длинноногий. – А когда мы уходили из Остина, было почти две сотни.

– Первыми удрали проклятые миссурийцы – думаю, все они сдохли с голоду, – заметил Верзила Билл Колеман. – Потом другая группа пошла назад и пыталась переплыть реку. Не удивлюсь, если они тоже околели с голоду.

– А мне наплевать, что кто-то помирает с голода, а кто-то нет, – решил Длинноногий. – Мексиканцы выставляют против нас тысячное войско. Мне об этом говорил Салазар. Если у них солдаты будут в основном мальчишки, вроде Хуана да Хосе, все равно нам придется немало потрудиться, чтобы разбить армию в тысячу человек.

Калеб Кобб казался невозмутимым.

– Считаю, что эта цифра преувеличена, – сказал он. – Поверю в тысячу мексиканских солдат, когда увижу их своими глазами.

– Человек, который взял нас в плен, говорил, что к ним едет генерал, – заметил Калл. – Салазар как-то вскользь упоминал об этом.

– Ну и что из того, генералы бывают разные, – возразил Калеб. – Может, их генерал пьяница, каким был наш Фил Ллойд.

– Калеб, поймите, – их очень много, – настаивал Длинноногий. – Они поднимут против нас всю страну. А если у вас не хватило пуль, чтобы расстрелять несколько дезертиров, то как же вы намерены разгромить тысячное войско?

– Ты хреновый разведчик и слишком пессимистичен, – решил Калеб. – Пошли-ка лучше спать. Может, нам удастся уничтожить их первый батальон и захватить у солдат боеприпасы.

Он пошел к костру и стал устраиваться на ночлег, оставив рейнджеров в тревожном недоумении. Увидев кандалы на ногах трех своих товарищей, они помрачнели и стали угрюмыми.

– Нам следует возвращаться, – произнес Джонни Картидж. – Я, по сути дела, едва передвигаюсь на ногах. Если они схватят меня и закуют в кандалы, то я с радостью стану носить их.

– Да у нас такая обстановка с самого начала, – сказал Калл. – Никто не знает, что делать дальше. Нам сейчас еще хуже, чем при майоре Шевалье. Мы не можем разгромить мексиканцев и в то же время не можем вернуться домой. Если повернем назад, сдохнем с голоду, а оставшихся в живых они переловят голыми руками.

У Гаса не было доводов, чтобы возражать. Тот факт, что в отряде не оказалось никакой еды, привел его в уныние. Весь долгий путь в холоде, по снегу и слякоти он успокаивал себя мыслями о том, как наестся до отвала, когда они вернутся к своим товарищам. Может, кто-нибудь из них завалил бизона, думал он и мысленно представлял себе бизоньи ребра с жирным мясом, поджаривающиеся на огне. Но никаких бизоньих ребер не было и в помине, как не было и кукурузной каши. После луговых тетеревов он крошки во рту не держал и чувствовал, что если вскоре не поест, то ослабеет и не сможет передвигаться.

– Мексиканцы хоть кормили нас, – произнес он, повторяя замечание Длинноногого. – Лучше уж пусть меня возьмут в плен, чем подыхать с голоду.

Калла возмущало безразличие Калеба Кобба в их плачевном положении. Он завел их в такую даль по равнине, что они не могут даже повернуть назад, а с другой стороны – их отряд так ослабел и поредел, да еще так плохо снабжен всем необходимым, что даже и думать не приходится, чтобы разгромить мексиканскую армию. А доведется ли ему прожить долго и послужить еще под началом толкового военного командира, который отдавал бы себе отчет в своих действиях? До сих пор он не встречал ни одного, который знал бы, как можно выжить в этих краях, не говоря уже о том, как разгромить врагов и завоевать эту страну. Бизоний Горб с горсткой из девяти воинов чуть не уничтожил команду майора Шевалье, а тут целый отряд Калеба Кобба численностью в двести человек уже сократился до сорока, а они еще даже не подошли к пункту назначения.

Теперь ничего не оставалось делать, кроме как поддерживать огонь в кострах и дожидаться рассвета. Они разожгли костер невдалеке от того места, где спал Чадраш с Матильдой. Старый следопыт не переставал кашлять. Вскоре к ним подошла Матильда и искренне поздравила с возвращением. Выглядела она усталой и удрученной.

– Эта дрянная погода плохо действует на Чада. -пожаловалась она. – Боюсь, что, если не станет суше, он умрет. Я делаю все, что в моих силах, лишь бы согреть его, но, несмотря на это, ему становится все хуже и хуже.

И в самом деле, старый горец прокашлял всю ночь – затяжным, тяжелым кашлем. Гас все же в конце концов согрелся, вытянулся и заснул, но Калл не смыкал глаз всю ночь. Правда, он не отошел от костра прогуляться, как раньше делал не раз, но в то же время не спал. К нему подошли и присели рядом оба мексиканские мальчишки. Они боялись техасцев, но к этим троим привыкли.

Наконец, когда серый рассвет постепенно пополз по огромной равнине, Калл немного соснул, но во сне его стал преследовать кошмар: огромный медведь и Бизоний Горб вместе напали на их отряд. Рейнджеры падали, а он не мог дотянуться до оружия и защитить себя. Он увидел, как в Верзилу Билла Колемана вонзились стрелы; громадный медведь сшиб Гаса наземь и, рыча, навалился на него. Калл хотел наброситься на медведя, но у него не было никакого оружия. Потом он увидел, что Бизоний Горб схватил Длинноногого и ножом отрезал ему голову. Голова покатилась, а огромный вождь команчей поднял ее и испустил ужасный боевой клич.

– Просыпайся… Вудроу… ты всполошил весь лагерь! – трясла его Матильда.

Хуан и Хосе стояли рядом с ней, уставившись на Калла, будто он спятилл. Гас продолжал спать, но люди у других костров вставали и смотрели на Калла, и он очень смутился, чувствуя на себе пристальные взгляды.

– Да и не думал я пугать народ, – ответил Калл, но руки у него в этот момент мелко дрожали. – Мне приснился тот громадный медведь.

28

Голодные, замерзшие и утратившие боевой дух рейнджеры отряда прошагали всего пять миль, поднялись на пригорок и увидели лагерь мексиканской армии, разбитый прямо перед ними. Лагерная стоянка, казалось, занимала всю равнину и протянулась до самых гор.

Первым заметил лагерь Длинноногий и дал знак отряду приостановить движение, но сигнал был подан слишком поздно. Два разведчика-индейца уже мчались на быстрых конях к лагерю мексиканцев.

У рейнджеров на лошади восседал один лишь Калеб Кобб. Он подъехал к гребню пригорка и принялся молча осматривать лагерь.

– Я ведь предупреждал тебя, что они подняли на ноги всю страну, – напомнил Длинноногий.

– Замолкни ты, я подсчитываю их силы, – огрызнулся Калеб.

Он вынул подзорную трубу и через нее смотрел на стоянку мексиканцев и если и встревожился, то виду не подавал.

Длинноногий же, наоборот, сразу же заметил то, что ему не понравилось больше всего.

– Полковник, у них и кавалерия есть, – доложил он. – По моим подсчетам, не менее сотни всадников.

– Нет, побольше сотни, – произнес Калеб, не отрывая подзорной трубы от глаза. – Я их и считаю. Насчитал уже сто пятьдесят лошадей.

Подсчитав, он опустил подзорную трубу и оглядел своих рейнджеров. Он был единственным всадником в отряде.

– Думаю, сто сорок девять кавалеристов одолеют нас, – решил он.

– Проклятие, да у них и пушка есть, – воскликнул Длинноногий. – Они тащили ее с собой все время, думая, что мы – целая армия.

– А мы и есть армия, мистер Уэллейс, – твердо произнес Калеб. – Просто пока мы маленькая армия. Мы вроде как поднялись на битву с превосходящими силами противника.

– Не все армии могут сражаться, – возразил Чадраш. – Может, у них армия мальчишек, похожих на этих двух парней. Но мы армия зрелых мужчин.

Калл и Гас стояли и смотрели, как выстраиваются в колонны мексиканцы, и задавались вопросом, а что же будет дальше.

– По-моему, нам нужна целая стая медведей, – промолвил Калл. – Десять-двенадцать огромных медведей, вероятно, смогли бы разогнать всех этих мексиканцев, как тот медведь одолел их передовую группу.

Верзила Билли Колеман оглядывался и искал какое-нибудь укрытие, но укрытия не было, куда ни глянь – кругом расстилались прерии. У Чадраша не проходил кашель, но он все равно держал в руках свое длинноствольное ружье, – похоже, предстоящее сражение вселяло в него энергию. Матильда тоже вооружилась раздобытым где-то ружьем и теперь стояла около Чадраша.

Весь отряд высыпал на вершину пригорка и наблюдал, как два разведчика скачут к лагерю мексиканцев.

– Разведчики у них апачи из-под Мескалеро, – определил Длинноногий. – Это такие холмы в этой местности. Должно быть, мексиканцы прилично заплатили им, потому что апачи обычно не работают на них.

Появление группы техасцев на гребне ровного пригорка взбудоражило лагерную стоянку мексиканцев. Кавалеристы кинулись седлать лошадей, многие из которых оказались норовистыми и строптивыми. Повсеместно солдаты принялись заряжать ружья и готовиться к сражению. В самом центре стоянки виднелась большая белая палатка.

– Думаю, в ней-то и спит их генерал, – предположил Калеб. – Жаль, что я потерял свое каноэ.

– А чего жалеть? – спросил Длинноногий. – Мы же на самой что ни на есть суше.

– Знаю, но если бы у меня было каноэ, я поспешил бы с ним назад к ближайшей реке и поплыл вниз по течению, пока не приплыл до реки Арканзас, а потом по Арканзасу до Миссисипи, а по ней добрался до Нового Орлеана.

Он замолк и улыбнулся Брогноли, который стоял, глядя остекленевшими глазами.

– Как-то раз я очутился в Новом Орлеане, остановился там, чтобы снять проститутку, – продолжал Калеб. – А когда наелся проститутками досыта, вернулся снова к пиратской жизни в добром, старом заливе и грабил корабли, плывущие из Мексики. Так было легче всего добывать испанское серебро. Его переправляли в Испанию на кораблях. Такой способ добычи серебра гораздо лучше бесцельных скитаний по этим проклятым прериям.

– Я считаю, что нам стоит учитывать нехватку боеприпасов, полковник, – предостерег Длинноногий. – И не допускать их расхода понапрасну.

Калеб на это разумное предложение не обратил никакого внимания. Он вскочил на лошадь и с седла наблюдал за суетливыми приготовлениями в мексиканском лагере.

– По правде говоря, и я разуверился в экспедиции с того момента, когда капрал Маккрае уронил моего пса Джеба и тот разбился насмерть, – заметил Калеб. – Считаю, что мне следует поехать и провести переговоры с этой армией. У нас сохранился флаг?

Они везли с собой флаг Республики Техас, но до сих пор его почему-то никто не видел.

– А на кой черт он нам нужен? – поинтересовался Длинноногий.

– Раз мы приволокли сюда этот проклятый флаг, так почему бы не использовать его? – стал объяснять Калеб. – Может, его вид произведет впечатление на генерала, если только он настоящий генерал.

Флаг наконец нашелся в вещевом мешке Джонни Картиджа. Ему когда-то поручили его беречь, но жизнь оказалась такой трудной и напряженной, что он забыл о поручении.

Калеб привязал флаг к стволу ружья и приготовился ехать. Тревога охватила отряд, поскольку люди не знали, чем обернется такой шаг командира. Половина рейнджеров приготовились бежать, хотя пеший переход через прерии на пустой желудок не сулил, ничего хорошего, кроме того, их легко могли догнать полторы сотни (по подсчетам Калеба) кавалеристов.

В последнюю минуту Калеб глянул на Калла и скомандовал:

– Поедешь со мной, капрал, – мне нужны сопровождающие. И ты тоже, Маккрае. Посмотрим, как воспитан их генерал. Если он приличный человек, то пригласит нас позавтракать.

– Если пригласит, прихватите для нас бекону, – попросил Верзила Билл Колеман. – Очень уж мне хочется отведать кусочек хорошего бекона.

– Можно нам взять ружья? – спросил Гас. Ему не хотелось находиться среди многочисленных мексиканцев безоружным.

– Вы меня сопровождаете, поэтому берите оружие, – разрешил Калеб. – Сопровождающие едут впереди. Хотелось бы прихватить и барабанщика, но у нас его нет. Ну, тронулись.

Гас и Калл зашагали прямиком к лагерю мексиканцев. Калеб, прежде чем последовать за ними, долго стоял на месте, раскручивая сигару – он возил их с собой и сразу помногу не выкуривал.

– Боже милостивый! Посмотри только на них! – воскликнул Гас, показывая на мексиканцев. – Да нам в качестве эскорта следовало бы вести весь свой отряд.

– Не думаю, что они станут стрелять в нас – это все же переговоры, – заметил Калл, хоть и не был достаточно уверен на этот счет.

Вся мексиканская рать выстроилась на равнине в боевом порядке и поджидала их. На конях сидели сто пятьдесят кавалеристов, пехота, численностью в несколько сот человек, выстроилась в шеренги во главе с капитанами и лейтенантами. Командиры отъехали в тыл и оттуда подавали команды. Несколько человек сгрудились возле пушки. Около белой палатки стоял импозантный мужчина в окружении адъютантов.

И снова пришлось убедиться в том, как обманчивы расстояния в прериях. Сперва казалось, что мексиканская армия расположилась довольно далеко – по подсчетам Гаса, на полдня пешего перехода, а на самом деле оказалось, что значительно ближе. Калл и Гас не успели, что называется, глазом моргнуть, как очутились перед самым дулом пушки – или это им так показалось, а первая шеренга солдат стояла от них всего в сотне ярдов.

– Они не станут нас убивать, – промолвил Калл. – В данный момент это им ничего не дает. Нас всего лишь трое. Если они воспользуются превосходящей численностью и прикончат нас, то будут выглядеть как трусы.

– А кто их знает, может они и есть трусы, – предположил Гас. – Если они пальнут по нам из пушки, то разорвут на куски.

Они то и дело оглядывались на своего командира Калеба Кобба, а тот казался невозмутимым, сидя на лошади, идущей медленным шагом, и покуривая длинную сигару.

– Не обращайте на них внимания, – поучал он. – Идите прямо к той палатке. Единственный, с кем нам нужно говорить, – их начальник.

Оба рейнджера делала так, как им велел Калеб, они спокойно шли сквозь ряды пехоты и кавалерии. Оба смотрели прямо перед собой, стараясь не обращать внимания на сотни солдат вокруг, готовых в любую минуту убить их.

Стоящая на верхушке пригорка позади них Матильда не удержалась и вскрикнула:

– Они пропали – их наверняка убьют!

– Да нет, Матти, – это же переговоры, – увещевал ее Чадраш, но она не успокаивалась. Тревога переполнила все ее существо. Она закрыла лицо руками и зарыдала.

Когда трое рейнджеров подошли к палатке генерала, Гас пришел в замешательство, увидев среди офицеров и капитана Салазара.

– Я-то надеялся, что медведь задрал и его, – шепнул он Каллу.

– Что делать, не задрал, – проговорил Калл.

Вокруг генерала, грузного мужчины в военной форме, сплошь обшитой позолоченными галунами, стояли семеро офицеров. У генерала были закрученные усы, в руках он держал серебряную флягу, из которой изредка что-то отхлебывал. У некоторых офицеров на боку висели сабли – они сурово смотрели на молодых рейнджеров, приближающихся к палатке. По сути дела, лишь один из них, похоже, глядел сочувственно – капитан Салазар. Он вышел навстречу им и по-военному приветствовал.

– Поздравляю вас, джентльмены, – сказал он. – Вы избежали встречи с медведем. По закону я, разумеется, мог бы расстрелять вас за побег, но за то, что вы удрали от разъяренного гризли, никто вас винить не может Тот медведь убил мою лошадь и повара. Теперь у меня другая лошадь, но повара я потерял.

– Догадываюсь, что вы уже знакомы, – произнес Калеб. Он слез с коня и передал поводья мексиканскому ординарцу, а тот в недоумении взял их.

– Да, полковник, мы вместе путешествовали, – ответил капитан Салазар. – К сожалению, наше путешествие прервалось, как вы, возможно слышали.

– А-а, медведь, ну как же, слышал, – заявил Калеб. – А вы капитан Салазар?

– К вашим услугам, – представился капитан и снова отдал честь. – Разрешите мне представить вас генералу Димазио.

Грузный генерал не приветствовал их по-военному – он лишь небрежно кивнул и жестом пригласил войти в палатку.

– Надеемся, вы не откажетесь от чашечки кофе, – предложил Салазар Калебу. – И нам и вам повезло, что мы нашли друг друга столь быстро. Генерал Димазио не любит ездить по прериям. То, что вы явились приветствовать нас, избавило его от лишних хлопот.

– Тогда нам и впрямь повезло, – согласился Калеб и, не сказав ни слова Гасу и Каллу, наклонился и вошел в палатку.

Как только Калеб Кобб скрылся в генеральской палатке, двое мексиканцев закрыли ее полог и встали у входа с ружьями наперевес. Калл и Гас остались одни среди сотен вражеских солдат, большинство из которых смотрели на них явно недружелюбно. Правда, из ружей в них не целились, сабли не обнажали, но по всему чувствовалась напряженность. На соседнем холме в конце ровного поля стояла горстка рейнджеров, смотрящих на них. У Калла мелькнула мысль, что выглядят они какими-то жалкими оборванцами. Мексиканцы по большей части были одеты в чистую униформу; на многих кострах кипели котлы. Армия, в центре которой они находились, была хорошо экипирована и обучена – совсем не похожа на испуганное сельское ополчение, с которым они столкнулись в Антон-Чико.

– Вот мы сами появились, – промолвил Гас. Молчание действовало на него угнетающе.

– Да, на сей раз, – ответил капитан Салазар. Он единственный из мексиканцев относился к ним по-дружески. – А не желаете ли позавтракать? – предложил он. – Как видите, еды у нас достаточно. Даже куриные яйца есть.

Гас чуть было с радостью не согласился – он подумал, что готов съесть зараз тридцать или сорок яиц, если их предложат, но Калл с ходу отверг предложение Салазара, сказав:

– Нет, сэр, премного благодарны. Мы уже поели.

– В таком случае позвольте предложить вам по чашечке кофе, – не отставал Салазар.

– Спасибо, я бы не отказался от кофе, – поспешил Гас, опасаясь, как бы Калл не отверг и это предложение.