Текст книги "BRONZA"

Оуэн саркастично хмыкнул.

– Хочешь сказать, я настолько добродетелен, что своим мягкосердечием ввожу людей во искушение?

– Да, милорд, что-то в этом роде… – кивнул Ши. – Человеческий эгоизм порой доходит до абсурда, иначе… – он скептически покосился на снимок на обложке, – вам не пришлось бы утруждать себя чтением подобных эпистолярных экзерсисов.

Оуэн отложил книгу в сторону.

– Забавный, правда…

– Чересчур забавный.

– Да-да, вы правы, – согласился с ним Оуэн. – Сначала не хотел оставаться, после – уходить. Помните, как, отказываясь, он твердил, что все это мерзость, задыхающимся от наслаждения голосом?

Ши даже не улыбнулся в ответ.

– Зря вы не позволили нам убить его.

– Не мог же я оставить вечный город без Божьего пастыря! – лукаво заметил Оуэн, расстилая на коленях салфетку.

– С такой иступленной верой, как у него, ему вполне подошла бы и роль мученика, – в голосе Ши прозвучали нотки плотоядного сожаления. – Он посмел взять себе ваше имя!

Автора книги звали Казимир Генрих.

– Не будьте такими злопамятными, мальчики. Давайте лучше завтракать!

С этими словами Оуэн снял колпак с блюда. На блюде лежала свежевырванная, истекающая кровью, еще теплая печень.

Марка привели в чувство несколько довольно ощутимых, больше похожих на пощечины, шлепков ладонью.

– Убери свои грабли! – сразу рявкнул он, тряхнув головой. Даже не открывая глаз, и так знал, кто рядом с ним.

Оуэн в ответ рассмеялся.

– Ну, раз ты рычишь… значит, я могу не беспокоиться о твоем здоровье.

Марк открыл глаза. Он сидел на кожаном диване в просторной комнате или, вернее, кабинете. И если судить по роскошной обстановке, в кабинете деляги, не гнушающегося темными делишками. Это он определил сразу. Детективы тоже смотрел. Покрутил головой, прислушался. Снизу приглушенно доносился шум голосов, смех, ритмичная музыка и какие-то однообразные звуки, очень похожие на удары гонга. Хотел встать, но разведенные в стороны руки оказались прикованы наручниками к стене. Нахмурившись, сердито, со всей силой дернул руками. Потом еще раз и еще…

– Не фантики. Настоящие… – заверил его Оуэн, вставая с дивана. – Хватит звенеть цепями. Поранишься. Будет больно.

– И ты смеешь говорить мне такое? Такое! После того, как сам же надел их на меня! Отпусти меня, сейчас же! Слышишь! – потребовал Марк и снова дернул руками. Наручники больно, сдирая кожу, ерзнули по запястьям.

Оуэн и бровью не повел, открыл зеркальные дверцы бара, налил себе выпить, достал из красной с золотом пачки длинную сигариллу. Эксклюзивные, с марихуаной, «Diablo». Подарок Людвига. Барон не забывал дорогими (не в смысле денег) презентами напоминать о своей дружбе, как и полагается истинному рыцарю и джентльмену. Присев на краешек письменного стола, Оуэн закурил. Белый костюм, красиво оттеняющий смуглую кожу, смотрелся на нем ослепительно. В нагрудном кармане алый уголок платка, в тон шелковой рубашке. Алый цвет делал его глаза бирюзовыми и умопомрачительными. Продолжая курить, он пил коньяк маленькими глотками. «Действительно такой глупый или прикидывается…» – с сомнением думал он, наблюдая за братом.

Вид невозмутимого индийского принца вывел Марка из себя. А еще волосы, собранные на макушке пышным хвостом и заколотые длинными, на манер гейши, спицами. «Заколебал уже своей экзотикой…» – отчего-то рассвирепев, возмущенно зырканул он на Оуэна.

– Ты скотина! Ты это знаешь?! Да ты просто больной, свихнувшийся, грязный у-уб…

Звякнуло, разбившись, стекло. Пальцы Оуэна с грубой бесцеремонностью залезли Марку в рот, схватили за язык, глубоко впившись острыми ногтями.

– Может, мне все-таки стоит вырвать тебе эту часть тела, чтобы ты перестал оскорблять меня? – он смотрел на брата с холодным бешенством. – Или лучше оторвать эту часть тела?

– М-ме-е… – моргнув, испуганно промычал Марк. Его мужское достоинство, нежное и беззащитное, оказалось болезненно стиснутым.

– Уверен, «дамой» ты будешь вести себя приличней! – по-недоброму усмехнулся Оуэн.

Скривившись от боли, Марк снова замычал.

– Хм, впрочем… немой ты мне тоже нравишься, – Оуэн сделал задумчивое лицо. – Даже не знаю, что выбрать? Божественный Шива, такой заманчивый выбор! – и снизошел до милости. – Хорошо, что выберешь ты?

Спросил он вроде бы вполне серьезно. С мычанием, Марк скосил глаза вниз. «Тиски» разжались, отпуская его яйца.

– Отличный выбор, мой «пти гарсон»! – расхохотался Оуэн. Язык брата он тоже выпустил. Вернулся к бару, налил себе другую рюмку, захватив коньяк, пересел в кресло напротив. Пил, лениво покачивая носком черной лакированной штиблеты, и холодно смотрел на утратившего весь свой гонор мальчишку.

До Марка наконец-то дошло, что махараджа не в духе и очень сильно не в духе. Ощутив привкус собственной крови во рту, проглотил слюну, невольно всхлипнув от пережитого унижения. «Все равно, ублюдок! Ненавижу! Ненавижу тебя!»

– Я хочу уйти. Отпусти меня! – нарушил он молчание и, спохватившись, поспешно добавил: – Пожалуйста…

– И что… побежишь жаловаться на меня своей «мамочке»? – насмешливо поинтересовался Оуэн. – Увы, Монсеньора нет дома. Он охотится! – потянувшись за новой «diablo», пожал плечами. Уголком рта зажал сигариллу, но прежде чем щелкнуть зажигалкой, покосился на притихшего брата. «Определенно глупый, если думает, что я отпущу его… Когда он так разозлил меня…»

– Хорошо! Отпусти так! Я останусь! Я выслушаю тебя! Чего ты хочешь? – Марк с важным видом, как всегда советовал ему Монсеньор вступать в переговоры, надул губы.

Оуэн весело захмыкал. В глазах заплясали насмешливые искорки.

– Ну, конечно… Я тебя отпущу… А ты начнешь тут ладошками хлопать… Пугать меня своей Силой… Мне придется убить тебя… Вечер будет испорчен… И не мечтай!

Попытка не пытка! Марк со злостью посмотрел в проницательные, видящие его насквозь, такие ироничные глаза. В комнате повисло молчание. Один спокойно пил коньяк и курил, другой, отвернувшись, нервно прислушивался к доносившейся музыке и ударам гонга, уверенный теперь, что это гонг.

– Не любопытно узнать, что это за место? – усмехнулся Оуэн, нарушая затянувшееся молчание. – Обычно ты орешь: куда ты притащил меня, скотина! – передразнил он брата.

– Не любопытно, – буркнул Марк в ответ. – Я не собираюсь сюда возвращаться! Рано или поздно ты отпустишь меня. Не вечно же мне сидеть на этом диване?! – и тоже усмехнулся, уже забыв, что обещал вести себя прилично.

«Неисправим…» – на губах Оуэна мелькнула загадочная полуулыбка.

– Почему же не захочешь возвращаться? – спросил он. – А вдруг тебе понравится здесь? Вдруг я окажу тебе эту услугу… и порекомендую хозяину заведения? Брат я или не брат…

Его тон заставил Марка подозрительно сощуриться. «С чего бы это… столько добросердечия?» – не понял он ход его мыслей.

А тот продолжил:

– Вдруг тебе захочется стать персоной VIP в этом приватном клубе для особо важных гостей? Здесь тебе предложат развлечение на любой вкус. От боев без правил до публичного совокупления. Насилие, разврат, пытки… да все, что угодно!

– Кто бы сомневался! – кивнул Марк. – Это же твои любимые удовольствия!

Поставив пустую рюмку на пол, Оуэн медленно загасил окурок и встал. Подошел к нему, взял за подбородок.

– Ты угадал, это мои любимые удовольствия. И на сегодняшний вечер у меня запланировано нечто многообещающее…

Он не дал брату, брезгливо скривившему губы, отвернуться.

– Здесь тебе продадут не только твои мечты. Здесь можно купить себе раба. Секс-игрушку. Куклу, послушно выполняющую все твои желания. И надо же, какое везение. Сегодня как раз торги, и я собираюсь принять в них участие!

– Что?! Не может быть! Это демократическая страна! Рабство запрещено законом! – возмутился Марк.

Рассмеявшись, Оуэн отпустил его подбородок.

– О, какой прогресс! Кроме комиксов про капитана Америка, ты смог, наконец-то, осилить и конституцию США, – аплодируя, он вяло хлопнул в ладоши. – Наивный, кого волнует твой закон? Сколько уже можно объяснять тебе, что рабство есть наивысшая форма власти! И все власть предержащие никогда не откажутся от этой привилегии – владеть! Да что там они! Любое человеческое ничтожество… последний жалкий червяк мечтает распоряжаться жизнью кого-то еще более жалкого, чем он сам, чтобы хоть на миг возомнить себя наравне с Богом!

Он смотрел на брата с сожалением, словно на дауна. Марк упрямо тряхнул головой, собираясь оспорить его слова. На лице Оуэна появилось ласковое выражение.

– Отложим дискуссию на потом… ладно, – сказал он, присаживаясь рядом. И снисходительно потрепал брата по щеке. – Я выставил тебя на торги. Ты молод, привлекателен. Отлично сложен, к тому же… до сих пор… девственник! За тебя дадут хорошую цену.

– Что? – вытаращился на него Марк. – Ты не сделаешь этого! – не поверил он.

– И что же помешает мне? Кровные узы? Не обольщайся! Меня не волнует наше родство. Впрочем, как и тебя. Я продам тебя какому-нибудь высокопоставленному садисту… – он положил ладонь на колено Марку, придвинулся ближе, – и даже позволю ему изнасиловать тебя в особо извращенной форме. Или тебя купит хозяин заведения, и ты пойдешь на «главное блюдо» для гостей. Тебя сможет поиметь любой, кто захочет… Как тебе такая программа сегодняшнего вечера? Увлекательно, не правда ли…

Он говорил мягко, вкрадчиво, словно уговаривал непослушного ребенка, но в глазах, смотревших с затаенной мстительностью, было что-то еще. Изголодавшееся, тоскливое, что проступало через все высокомерие Оуэна, через весь его самоконтроль. Марк узнал этот взгляд. У него и самого бывал такой же, когда он разглядывал через стекло выставленные в витрине кондитерской пирожные.

– Кончай бредить! – он громко, презрительно фыркнул. – Никому ты меня не отдашь! Хе-е, да ты удавишь любого… кто лишь посмотрит в мою сторону! Потому что сам хочешь поиметь меня! Это для тебя я – главное блюдо! – хохотнув неприятно, надтреснутым смехом, Марк подался вперед. Глянул шальными, как у обкурившегося подростка глазами, которому все по фигу, даже подергать смерть за усы. – Но я не против! Давай, продай меня извращенцу! Отдай насильникам! Пусть будет кто угодно! Плевать! Только… чтобы… ты не прикасался… ко мне!

Пощечина была первой и единственной. Оуэн бил брата со всей силой. Не сдерживаясь. В бешенстве. Ломая кости. Слыша стоны и хрипы. За несколько мгновений он забил его почти до смерти. Остановился лишь, когда, перестав хрипеть, Марк завалился вперед на неестественно вывернутых, все еще прикованных к стене наручниками, руках. Вокруг все было забрызгано его кровью.

Оуэн выдохнул. Пока, озверев, избивал брата, совсем забыл дышать. В комнате возник Ши. Протянул хозяину полотенце вытереть с лица кровь. Налил в пузатую рюмку коньяк, щелкнул зажигалкой. Спросил:

– Отвезти его в больницу? Или позвать сеньора Бьякко… подлатать «костюмчик»?

Успокаиваясь, Оуэн сделал большой глоток и, глубоко затянувшись, выпустил через подрагивающие ноздри сизый дым. На его лицо вернулось прежнее, загадочно-невозмутимое выражение сфинкса.

– Нет, вышвырните где-нибудь в подворотне. Пусть сдохнет! Мне наплевать!

Шибан улыбнулись с тонким ехидством.

38 глава

Сан-Франциско, 1989 год. Десница Бога

После знаменательной встречи с индийским принцем – будь проклят этот махараджа – Сила не всегда слушалась его, словно, блин… у нее со слухом стало плохо! Иногда вообще не откликалась на его зов. Вот и сегодня они еле успели схватить нечисть за склизкий плавник, лишив возможности нырнуть в городской коллектор в самый последний момент. Злой как черт (тварь заставила их побегать) он перерезал ей ножом горло без всяких там заклинаний. Останки облили бензином и сожгли. Много чести тратить на эту кровожадную мелюзгу свою Силу!

Непривычно возбужденный – все-таки он впервые совершил настоящее убийство, – до сих пор не отошедший от азарта погони, Марк упрямо боднул головой воздух и пододвинул клубничный десерт к себе поближе…

Выздоравливал он тяжело и долго. Очнувшись на больничной койке (ни фига себе) в госпитале Тьюлейн в Новом Орлеане. Лечащий врач, осматривая Марка, сказал, что четверо подростков нашли его среди мешков с мусором и вызвали полицию. Та, в свою очередь, скорую помощь.

– Да вы просто счастливчик, молодой человек! Еще немного и могли бы умереть от внутреннего кровотечения! И сейчас бы разговаривали уже не со мной, а с Петром и Павлом!

«С кем?» – спросил Марк одними глазами: интубированный, говорить он не мог. Мешала трубка в трахее. Врач слегка похлопал его по руке.

– Это Ключники у ворот в Рай! – объяснил он. – Но я уверен, что за свою совсем молодую жизнь вы пока не успели натворить ничего ужасного, чтобы отправиться к другим Вратам! Правда?

Марк устало смежил веки. Болтовня доктора отвлекала. А надо было сосредоточиться. Призвать Силу. Позвать Монсеньора. Исцелиться. «Ивама… ублюдок… – вспомнил он его ставшие вдруг стеклянными от бешенства глаза. – И что я такого сказал?» Но Монсеньор не откликнулся, и никто другой тоже. Наверное, каким-то образом обезболивающее, которым его напичкали, блокировало зов Силы. Капризничая, она не хотела слушаться своего хозяина, и он надолго остался в этом изломанном теле, запечатанный в нем, словно в узилище. А добрые самаритяне в белых халатах, как назло, со всей ответственностью следили за тем, чтобы он не отдал богу душу.

Сверлящая кости боль заставляла прийти в сознание, но сестра с очередным уколом у капельницы – и он снова проваливался в беспамятство. Сначала проваливался просто в пустоту. Потом в ней поселилось чудовище. Оно недовольно ворчало и скулило где-то совсем рядом, подбираясь к нему все ближе. Этот жадный, вымаливающий что-то взгляд опять преследовал его. Очень скоро чудовище подберется к нему, он услышит его льстивый шепот, оно прикоснется к нему, и он будет кричать, содрогаясь от ужаса.

Спасая свой разум от безумия, вначале просил, потом настаивал, а после уже орал, чтобы ему перестали колоть уколы. Любые. Орал, вцепившись в халат врача, что чувствует себя прекрасно. Подумаешь, пара царапин… все заживет, как на собаке! Лечащий врач смотрел на него, упакованного в гипс и, естественно, не верил.

– Может, у вас еще и девять жизней, как у кошки? – съехидничал доктор, назначая пациенту успокоительное.

«В самую точку! – хотел бы огорошить его Марк. – 9 жизней… или 99… или 999 жизней плюс бесконечность…» Между уколами боль немилосердно вздергивала его тело на дыбу. От каждого вздоха болела грудная клетка, а кости ломило так, будто по нему проехался бульдозер, да не один раз. Но стиснув зубы, он продолжал отказываться от обезболивающих уколов, посылая тысячи проклятий на голову Оуэна. Ивама, я убью тебя!

Прислушиваясь к невнятным угрозам пациента, врач добродушно похлопывал его по руке. Но стоило Марку зубами попытаться вырвать иглу из вены, его пристегнули к койке, и доктор строго заметил, что если он продолжит буянить, его переведут в отдельную палату. В другое отделение. С решетками на окнах, где двери запираются на ключ!

Марк сдался и больше ни о чем не просил. Ел все, что дают, чтобы не проснулся голод. Старался выглядеть бодрым днем и скрипел зубами по ночам. До того утра, когда в палату ураганом, сметая со своего пути врачей и персонал, ворвался Монсеньор, было еще далеко.

Большой, шумный, громко рыкающий густым басом, в шикарном костюме, с растрепанной седой шевелюрой – Монсеньор произвел на окружающих неизгладимое впечатление.

– Мой мальчик! Даже не знаю, кому на этот раз оторвать голову?! Но за это стоит надрать им всем задницы! Я буду рвать этих сук на мелкие клочки! – взревел он, сгребая его в охапку. Напугав своим ревом доктора – тот принял его угрозы на свой счет.

Оплатив больничные счета и не слушая ничьих объяснений, взвалив прикрытого лишь больничной распашонкой, сверкающего голыми ягодицами Марка себе на плечо, Монсеньор покинул это негостеприимное, как он выразился, место. Роскошный «Bentley» с вызывающе-квадратной решеткой радиатора, взревев мощью всех своих «лошадок», рванул в аэропорт, оставив на асфальте дымящийся, жженый след от покрышек.

В Сан-Франциско они летели частным рейсом. Избалованный техническим прогрессом, Монсеньор любил перемещаться в пространстве с комфортом. А он был рад вернуться домой и все забыть. Был рад увидеть взволнованное лицо отрока, радостно бросившегося к нему навстречу. Обнимая его, Байя вдруг захлюпал носом.

– Ну-ну, не утопи меня в слезах! – пошутил Марк, отрывая мальчишку от себя. – Все в порядке! Я дома! – добавил он и слегка поморщился.

Боль, напоминая о себе, уже потихоньку вгрызалась в тело. Действие обезболивающих заканчивалось. Не говоря ни слова, Монсеньор подхватил его на руки, отнес в ванную. Избавил от гипса, бинтов, и с кожи сразу же исчез неприятный зуд. Расслабившись, Марк лежал в горячей воде, доверив его чутким, врачующим пальцам исцеление своего настрадавшегося от боли тела. Почти засыпая на ходу, ощущал приятные прикосновения мочалки. Услышав шумный вздох, приоткрыл один глаз; на секунду показалось, что Монсеньор сейчас скажет «прости», таким у него сделалось лицо. Но вместо этого тот залез пятерней в свою шевелюру, растрепав ее больше обычного, что было у него признаком серьезных раздумий.

– Он перестал убивать… Я решил, ты с братом… Я решил, что вы наконец-то помирились! Объяснились! Все поняли!

Сверкнув из-под широких бровей, на него уставились тигриные глаза. Марк в ответ гневно вспыхнул. «Помирились? Объяснились? Да какого черта…»

Монсеньор не дал ему и рта открыть.

– Не хочу ничего знать о том, кто виноват! И что там произошло! – сурово отрезал он. – Одевайся, спустимся вниз, пообедаем! – он оставил Марка одного, в ванне.

После обеда, в образе монумента (что называется, шеф во всей красе), Монсеньор застыл у окна. Не поворачиваясь, очень холодно сказал, что дает им две недели отпуска, а после снова за работу. А то разная нечисть уже празднует Ночь всех святых!

– Ты достаточно прохлаждался в той противно пахнущей богадельне! – заметил он, помахав им с Имонном ручкой. На прощание…

Двое молодых людей громко, отвлекая его от воспоминаний, по-приятельски радостно поприветствовали друг друга, усаживаясь за соседний столик. Все выглядело так, словно, договорившись вместе перекусить, встретились коллеги по работе.

Марк забыл донести ложку с мороженым до рта. «Не может быть! Вот так… Вот так вот, нагло… Средь бела дня! Расхаживают себе преспокойно, как будто так и надо!» – вытаращившись на них, не верил он собственным глазам.

Дорогие костюмы, белые воротнички, плоские кейсы, туфли из кожи питона – прямо сплошной чиппендейл, черт возьми! Но запах, исходящий от молодых людей, тот самый, по-особенному, звериный запах мог принадлежать только одному существу на свете – Шибан! Марк невольно скрипнул зубами.

– Мороженое что, невкусное? – услышал он удивление в голосе Байи.

– А, нет… – он воткнул ложечку обратно в десерт. – Потрясно! Эти твари здесь, в моем Сан-Франциско и, похоже, чувствуют себя тут как дома?! Ты их видел? – хотел предупредить, чтобы Имонн не оглядывался, но любопытный подросток уже обернулся.

Заметив, что их разглядывают, молодые люди замолчали. Но, покосившись на обоих с демонстративным равнодушием, словно на пустое место, вновь вернулись к прерванному разговору.

– Марк, стой! Подожди! Да подожди же ты! Забудь о них! Пусть делают, что хотят! Их нет в нашем списке! Монсеньор… – пытался образумить его Имонн.

– К черту Монсеньора! – отмахнулся от него Марк, ускоряя шаг. – Наконец-то я разберусь с этими дворнягами раз и навсегда!

Он старался не потерять из виду Шибан, прогулочным шагом дефилирующих по городским улицам.

– Ты, что, с дуба рухнул?! Это же – Ши-и! – догнал его Байя. – Если эти двое здесь, значит, остальные тоже где-то поблизости!

А «костюмы», переговариваясь между собой, вроде бы как бы никуда особенно и не торопились. Оглянувшись на своих преследователей, с противной усмешечкой толкнули сверкающие хромом стеклянные двери торгового «Mall» в районе Юнион сквер. Марк рванул следом. Шибан сели в лифт. Элеватор пошел вниз. На подземную стоянку. Марк побежал вниз по лестнице.

«Кто-нибудь, позовите доктора! У этого парня приступ слабоумия!» – Имонн поспешил за ним. Ловушка оказалась примитивной до безобразия. Шибан поджидали их в полутьме, среди припаркованных машин.

– Посмотрите, кто к нам пожаловал? Дульсинея со своим маленьким Санчо Пансой!

От стены отделились две другие тени, и теперь, куда ни кинь взгляд, они повсюду натыкались на весело скалящихся Ши.

– Хе-е, привет, хвостатые! – Марк тоже весело оскалился. Казалось, у него и впрямь поехала крыша. – Ну, покажите мне, на что вы способны… – он задрал рукава куртки выше локтей, словно и в самом деле собирался драться, – или без команды хозяина ни-ни… ни на что не годитесь, а?!

– Совсем звезданулся? – пихнул его локтем Байя. – Это тебе что – простые хулиганы?

Шибан одобрительно зафыркали. Все четверо.

– Ну, что тут скажешь, не повезло вам… ребятишки, – незаметно группируясь, они стягивали вокруг них кольцо. – Нехорошо шпионить за взрослыми…

– Взрослыми? – вскинулся Марк. – Да вы, козлы, меня не намного старше!

– Смотрите-ка, а башку-то Дульсинее начисто снесло? Может, дадим леденец и отпустим на этот раз… За отвагу! – высказал свое мнение тот, кто имел право, видимо, решать за остальных.

– Да нет! Кажется, ему понравилось быть кучей переломанных костей… и мочиться кровью… Соскучился по больничному желе, да? Не вопрос! Сейчас устроим! – высказался другой.

– Милорд был великодушен, позволив тебе просто сдохнуть в той подворотне… Не слишком ли простое наказание для того, кто причинил столько боли нашему господину? – нехорошо усмехнулся третий.

И Марк услышал хныкающий, испуганный голосок подростка.

– Дяденька полисмен! Сюда! Мы нашли труп! Ой, мамочки! Он шевелится…

Рассуждать Марк не стал. Подсечкой и сильным рывком сбил одного с ног. Другого протаранил плечом. Следующему достался хук слева. Четвертый Ши ушел из-под удара. Посмеиваясь, показал Марку средний палец. Остальные, отряхиваясь, тоже веселились.

– Ну что, мальчики, дадим ему леденец и отпустим? Давно мы так не развлекались, правда?

– Ага, по леденцу… каждому! Если хорошо отсосут на пару… Ладно, согласен, пусть проваливают!

На Марка оскалился тот Ши, что ушел от удара. Самый наглый. И на полном серьезе полез расстегивать свой зип. «Ах ты, гад!» – Марк ударил его кулаком снизу в подбородок так, что у того цакнули зубы. Затем, не раздумывая, по-подлому, врезал ногой в пах. Раздавшийся следом и вначале порадовавший его воющий скулеж перешел в откровенно ехидное хихиканье.

– Два с минусом сеньору Бьякко за плохое твое обучение! Дурашка, мы же – метаморфы! Хи-хи-хи!

Покатываясь со смеху, Шибан откровенно издевались над ним.

Лишь в самый последний момент, краем глаза уловив движение (в своей естественной форме – ослепительным сгустком белого света – один из Стражей Ночи метнулся к Байе), слишком поздно догадавшись, что его развели на драку, просто отвлекая, Марк бросился наперерез.

Ши врезался в него с силой разогнавшегося локомотива, и тело его, взорвавшись, будто разлетелось на атомы. Боль, всеохватывающая боль погрузила сознание в хаос, и мозг, чтобы не сойти с ума, отрубил все нервные окончания. Упав на колени, он закашлялся, сплевывая на бетонный пол темные сгустки крови. В груди зияла огромная, почерневшая по краям дыра. Наружу торчали остатки ребер. Позвоночник оплавился до спинного мозга, но сердце еще продолжало биться, гоня кровь в сосуды, которых уже не было. Воняло сгоревшей тканью и обугленной человеческой плотью.

– Идиот! Зачем ты сделал это? Я бы защитил тебя! – сунулся к нему Имонн. Подставив свое плечо, он пытался поднять его на ноги.

– Оставь… – вцепившись сведенными судорогой пальцами в его аляску, Марк подтащил мальчика к себе. – Быстрей, отрок… дай мне взять тебя… – он снова закашлялся. Изо рта потекла кровь, пачкая пуховик Байи.

– Что ты такое говоришь, Марк?! Что ты хочешь со мной сделать? – заливаясь краской смущения, захлопал на него пушистыми ресницами Имонн.

– Отдай мне свое тело… Мое сейчас умрет! А без меня ты погибнешь здесь!

Марк злился на бестолковость отрока. Он тратил последние силы на ненужные объяснения. Доспехи не выдержат удара «десницы Бога» (уже второй Ши, следуя приказу хозяина, заканчивал метаморфозу), и душа Байи исчезнет из любого из миров. Навсегда! Оуэн, ублюдок!

Окровавленными губами, выпив последний отпущенный ему в этой жизни глоток воздуха, Марк впился поцелуем в податливые мальчишеские губы. Переселяясь в сознание Байи, с облегчением почувствовал себя тонущим в сумбурном смятении его мыслей.

Сгусток чистой энергии, огнедышащим копьем смерти прочертив пространство, врезался в стену. Раздавшийся следом взрыв расшвырял стоящие на стоянке машины в разные стороны. Шибан бесследно растворились под грохот обрушившихся перекрытий, похоронивших под собой обугленные останки.

«…с уступа на уступ, водопад с плеском ронял свои воды вниз, в огромную каменную чашу. Вокруг щебетали небольшие, с длинными синими хвостами, птицы. Те самые птицы Удачи, которых принято ловить за хвост…

Сэйрю не обращал внимания на птичий щебет, он прислушивался к мягким, крадущимся движениям белоснежных тигриных лап у себя за спиной.

– Хватит прятаться!

Дракон надменно поднял свою нефритовую голову. Его могучее тело, сверкая на солнце мокрой чешуей, медленно выползало из переливающихся перламутром вод Источника Жизни.

– Какой же ты вредный! А я так хотел поохотиться на тебя!

Больше не таясь, Бьякко вышел из густой тени. Безжалостно наступая на хрупкие стебли любимых старшим братом ирисов, доложил с легкой усмешкой:

– Они вернулись. У Кайи не вышло избавиться от Доспехов…

– Хм-м…

Украшенный шипами хвост закончил вылезать из воды. Тело дракона свернулось кольцом, и случайно ли, что незваный гость оказался в центре этого круга.

– Твое «хм» – это все, что ты можешь сказать? – спросил Бьякко, с удивительной беспечностью разглядывая застывший гигантской сосулькой водопад.

– А что ты хотел от меня услышать? – в свою очередь задал вопрос Сэйрю и птичий щебет тут же смолк.

Комками смятых перьев, птицы неподвижно лежали на траве. Их тоже коснулось ледяное дыхание дракона. Тигр чихнул, встопорщив заиндевевшие кисточки усов, кончик его хвоста чуть заметно подрагивал.

– Он поглотил одну из сущностей… зверя! Но ты ведь задумал это с самого начала, я прав?! Наказать зверя за преданность – не тебе! – сурово рыкнул Бьякко. Янтарные глаза, яростно вспыхнув, уставились на Сэйрю. – А что дальше? Чья голова следующей, полетит с плеч? Может, пришла пора огненно-рыжим кудрям Сузаку потемнеть от крови? Вот только кто же отрубит ему голову? У него вроде бы нет брата-близнеца, обманутого лживыми обещаниями одной чешуйчатой гадины?!

В стремительном броске дракон свернул свои кольца, но схватил лишь пустоту. Сэйрю опоздал. Бьякко уже прыгнул ему на загривок. Казалось, еще мгновение – и ощеренные тигриные клыки вонзятся в нефритовое горло. Оцарапав когтями блестящую чешую брата, одним мощным прыжком Тигр запрыгнул на вершину утеса, с которого свисала ледяная сосулька замерзшего водопада. Отсюда разгневанный Дракон там, внизу, смотрелся безобидной маленькой змейкой.

«Извини, Сэйрю! Доиграем в следующий раз! Сейчас мне недосуг ломать клыки о твою рогатую голову… – брезгливо встряхнув мокрыми лапами, Бьякко снова чихнул. – Когда-нибудь, обязательно, найдется смельчак… молодой, наглый. Он, надеюсь, подкрадется к тебе со спины… Навсегда избавив от всех желаний разом!»

Белоснежная тигриная шкура мелькнула среди яркой зелени молодого бамбука. Священный Зверь исчез в своем Царстве…» Книга 12-ти Лун, глава десятая