Текст книги "Кот, который знал Шекспира"

ОДИННАДЦАТЬ

Среда, двадцатое ноября

Когда в шесть утра зазвонил телефон, Квиллер знал, это мог быть только Гарри Нойтон. Кто ещё имел такую силу воли или такую наглость, чтобы позвонить в столь ранний час? Квиллер снял трубку и услышал, как невыносимо жизнерадостный голос сказал:

– Вставай и наводи лоск! Или собираешься спать целый день? А как насчёт того, чтобы пригласить меня на завтрак для настоящих мужчин?

– Ты что, надеешься, я подниму свою экономку ни свет ни заря? – проворчал Квиллер.

– В любом случае я еду к тебе. Нужно поговорить. Возьму такси и буду через пять минут.

– Здесь нет такси, Гарри. Нужно идти пешком. Это всего три квартала.

– Я не ходил пешком с тех пор, как уволился из пехоты!

– Попробуй! Тебе это полезно. В главный корпус не ходи, иди сразу ко мне в гараж.

Квиллер накинул халат и открыл дверь в мини-кухню. Мини-колонка давала кипяченую воду для его незатейливого угощения, в основном для растворимого кофе. В микроволновой мини-печи жарились булочки к завтраку.

Не прошло и пяти минут, как Нойтон появился на лестнице.

– Так вот где ты живешь! Я люблю такие современные вещи больше, чем утиль-сырье солидного дома. Ого! Вот так диван! Настоящий сексодром! Ты девочек сюда приводишь?

Квиллеру это не понравилось. Он раздраженно заметил:

– Я здесь работаю, Гарри, пишу книгу.

– Не болтай чепухи! Книгу!.. О чём же она?

– Узнаешь, когда выйдет.

– Мне понравились твои парни в газете, сказал Нойтон с улыбкой. – Все так независимы! Вот почему я хочу стать владельцем газеты. Этот островок леса ждет, что вот-вот что-то произойдёт. Здесь залежи денег! Народ владеет самолетами. У каждого по три-четыре машины, огромные лодки, собольи шубы! На женщинах в загородном клубе – груды драгоценных камней!

– Ты говоришь о богатых наследниках, – сказал Квиллер. – Но здесь есть и беднота, и безработные, и очень много детей, которые не могут посещать колледж. Газета способна расшевелить общественное сознание. Фонд Клингеншоенов не может и не должен сражаться в одиночку!

– Будь я проклят! Ты всё вычислил. Вот это-то мне и понравилось в твоих малых из газеты.

Квиллер поставил на инкрустированный столик чашечки с кофе и тарелку с булочками от миссис Кобб.

– Бери стул, Гарри. Как тебе в отеле? Удобно?

– У меня номер для новобрачных с круглой кроватью и розовыми простынями.

– Как прошло вчерашнее совещание?

– Без сучка, без задоринки! Всё схвачено! Эта гудвинтерская бабёнка и не подозревает, что её ждет! Я выписал шестизначные чеки и приобрёл «Пустячок, и старое печатное оборудование.

– Как тебе это удалось?

– Мэр пригласил меня, вдову и сообразительных парней на ланч в клуб – в уединённый конференц-зал. Всё проходило при закрытых дверях. Когда совещание закончилось, вдова называла меня Гарри, а я её – Гритти. Мои адвокаты звонили её адвокатам, её банкир – моим банкирам, и мы заключили сделку. Власти сделку одобрили. Это создаст новые рабочие места. У нас теперь есть помещение, свободное от налогов на десять лет. Газета может печататься до тех пор, пока не заработает фабрика.

– А что будет со старым зданием?

– Власти признали его непригодным и собираются перепродать подешевле. Комиссионеры округа тоже будут участвовать. Они думают учредить музей газеты около Мусвилл а из расчёта пятьдесят на пятьдесят. Ты знаешь, это привлечет туристов… Будь я проклят, хорошие булочки!

– А что делала «XYZ Энтерпрайзес» всё это время, пока ты мешал им, обхаживая вдову?

– У них никогда ничего не фиксируется на бумаге. Это были обыкновенные шашни с Гритти. Так что у неё нет никаких обязательств перед этими разбойниками. Если бедная вдова может получить три четверти миллиона вместо какой-то пустячной пятизначной цифры, кто же потащит её за это в суд?

Квиллер подумал, Эксбридж не станет распускать слухи. А она должна будет быстро выехать в Индейскую деревню. Слухи уже сейчас ползут по городу.

Нойтон завёлся и болтал без умолку:

– Кое-кто из комиссионеров повозил меня на машине, знакомя с окрестностями. Эй, ты, аферист, они ни словом не обмолвились о резвящихся в полях самцах. Мне понравился Мусвилл. Все здания деревянные! Я хотел бы построить здесь отель. Мы смогли бы сделать его из крепких брёвен. Ну, это тебя греет?

– Гарри, у тебя нет вкуса. Оставь это архитекторам.

– Но это мои деньги! Я расскажу архитекторам, что нужно делать.

– Хорошо, но, когда газета будет запущена, не пытайся говорить редакторам, как её редактировать.

Лицо Нойтона приняло заговорщицкое выражение.

– Гритти ездила с нами в Мусвилл, мы сидели на заднем сиденье, и у нас возникло… Как ты это называешь?

– Взаимопонимание.

– Потом она повезла меня на обед в то место, где вертится и скрипит мельничное колесо. Я просил дать мне масленку и отвертку, хотел выйти и починить эту чертовину, чтобы не скрипела. Но всё равно мы здорово провели время, Квилл, я имею в виду – на все сто! Закончили мы в моём номере бутылочкой вина. Гритти не захотела возвращаться домой, так что я достиг урегулирования отношений прямо в отеле. Не такими уж ненужными оказались эти розовые простыни! Эта женщина в моём вкусе, Квилл, – такая пылкая, озорная, с прекрасной фигурой. Помнишь Натали? Я уже никогда не жил полной жизнью после того, как я потерял Натали. И знаешь, Гритти мне очень подходит! Я беру её с собой на Гавайи. У меня там небольшое дельце, ничего серьезного.

– Ты бы поскорее выбирался отсюда до снегопада, – посоветовал Квиллер, – и до того, как Эксбридж явится к тебе с пистолетом. Он как раз сейчас развёлся с женой из-за Гритти.

– Не боюсь я Эксбриджа, – сказал Нойтон. – И не таких видел… Да, между прочим, я разговаривал с твоим другом-редактором, нашёл его в Техасе, и он загорелся идеей с газетой. Потом мы с Гритти ездили в больницу навестить Джуниора, его ждёт большое будущее!

– Послушай, – сказал Квиллер. – Спроси у Гритти, знает ли она о маленьком сейфе, который исчез во время пожара в «Пустячке». Никто не знает, что в нём было, но Джуниор думает, что-то важное. Может быть, он завален щебнем.

– Нет проблем! Мы наймём бригаду рабочих и прощупаем. Я говорил тебе, что сделал предложение владельцу отеля? Мы пригласим дизайнера из Центра и переименуем отель в «Нойтон Хаус».

– Не делай этого. Возьми местного архитектора и оставь старое название. Ты же не хочешь, чтобы эти люди подумали, будто ты посягаешь на их права? Весь фокус в том, чтобы приноровиться к ним,

– Есть, генерал. Есть, господин генерал! Ты уверен, что не хочешь пойти ко мне на службу?

– Нет, спасибо.

– А теперь я должен идти. Спасибо за кофе. Выпил бы ещё. но уж очень крепкий! Мне ещё надо кое-что утрясти до отъезда. Я заказал самолет до Миннеаполиса.

– Подбросить тебя до аэропорта?

Нойтон покачал головой и самодовольно сказал:

– Меня Гритти довезёт, но сделай одолжение: она оставит ключи от своей машины у Чарли, забери их до снегопада. Ей они до весны не понадобятся.

Нойтон громыхал по лестнице своими новыми ботинками, когда позвонил Джуниор:

– Хочешь узнать новости?

– Хорошие или плохие?

– Разные. Дело о «Пустячке» завершено. Деньги находятся в банке. Арчи Райкер на пути сюда. Я выписываюсь сегодня из больницы. Сбрил бороду, бабушка Гейдж едет во Флориду, я пока поживу у неё.

– А плохие новости?

– Джоди сошла с ума. Не знаю, что с ней случилось. Она говорит, что я не слушаю её и игнорирую в чужом присутствии.

– Ты должен понять её, если думаешь жениться, -сказал Квиллер. – Говорю, исходя из собственного горького опыта. Она очень переживала за тебя. Она страдала, когда умер твой отец, когда ты тушил пожар в «Пустячке», когда тебя не взяли в «Прибой», когда ты потерялся в лесу.

Наступила пауза.

– Может быть, ты и прав, Квилл.

В восемь часов Квиллер прослушал утренний прогноз погоды; «Внимание! Штормовое предупреждение. На Мускаунти надвигается циклон… Повторяем: штормовое предупреждение!»

Миссис Кобб прожужжала по внутреннему телефону:

– Вы интересуетесь завтраком, мистер К.?

– Что-то не хочется, спасибо, но мне надо поговорить с вами, прежде чем вы уедете на аукцион.

Квиллер положил котов в плетёную корзинку и направился к главному зданию.

– Вы слышали прогноз погоды? – спросила миссис Кобб. – Звучит так, словно это – «Большой». Надеюсь, он не начнётся до окончания аукциона. Сьюзан Эксбридж заедет за мной в десять. Герб наказал мне ничего не покупать, но вы же знаете, что значит для меня аукцион!

– Как прошёл предварительный просмотр?

– Есть несколько замечательных вещей, и я впервые видела дом. Сгораю от желания приложить к нему руки. Мы разрешили нашу проблему. Герб собирается разместить в одном крыле дома курительную комнату, склад для оружия, комнату для чучел, голов оленей и всего такого. А вы идёте на аукцион?

– На минутку зайду. Когда лучше прийти?

– Не слишком рано. Утром выставляют всякие сундуки, а хорошие вещи приберегают к концу. К полудню там будет буфет. Не забудьте одеться потеплее и не надевайте вашего лучшего костюма, мистер К.

Пока миссис Кобб суетилась, Квиллер слонялся по дому, снедаемый неизвестностью. Кто прибудет на аукцион? Что будут покупать? По какой цене? О чём станут говорить люди? Что подадут к ланчу? Надев короткую куртку, шапку лесника и грубые ботинки, он направился в Блэк-Крик-Лейн, что в Норд-Миддл-Хаммоке.

На пригородной дороге было непривычно оживлённо. Машины, фургоны, пикапы двигались на север, некоторые сворачивали, чтобы заправиться. В полумиле от дома Квиллер заметил знаки для парковки по обеим сторонам дороги. Он втиснулся туда, откуда выехал пикап, и остаток пути проделал пешком. Побывавшие на аукционе тащились к своим машинам, неся напольные лампы и кресла-качалки. Одна женщина несла подставку для чего-то, сделанную из прутьев.

– Неважно, дорогой, – говорила она своему недовольному супругу, – я просто хотела купить что-нибудь принадлежавшее Гудвинтерам, даже если б это была лишь старая зубная щетка.

На видном месте стоял передвижной фургон с надписью «Аукционы Фокси Фреда». Покупатели бродили по шуршащим листьям, рассматривая ряды домашней утвари: одеяла, велосипеды, маленькие приборы, стеклянную посуду, оборудование прачечной, садовые инструменты. Солидные вещи ещё не перенесли из дома в большой амбар, где аукцион был в полном разгаре.

Фокси Фред в ковбойской шляпе и пиджаке на красной подкладке стоял на возвышении и говорил, обращаясь к посетителям, плотно стоявшим плечо к плечу:

– Расписной старинный фонарь с фитилем. Кто даст пять? Пять?.. Кто – четыре… Здесь объявлен доллар. Кто два? Кто – два? Да, два, вижу. Кто – три? Могу я увидеть три? Три! Это не деньги! Четыре! Четыре – раз, четыре – два, четыре – три!

Для того чтобы повысить цену, покупатели поднимали пронумерованные пестрые карточки и показывали их женщине в красном жакете, которая вносила покупки в книгу счетов и собирала деньги. Квиллер не собирался набавлять цену, но все равно поднял карточку. Это был номер 124.

– Смотрите вверх! Смотрите вверх! – выкрикивал Фокси Фред. Для лучшего обозрения носильщики в красных непродуваемых куртках держали кресло высоко над головами зрителей.

Цены, однако, росли очень медленно. Покупатели скучали и задыхались от жары из-за переносных электрообогревателей. Но Фокси Фред нашёл способ привлечь их внимание. После двукратного поднятия цены он разрешил, чтобы приставную лестницу продали за оскорбительно малые деньги. Аудитория запротестовала.

– Если вам это не нравится, проснитесь и поднимайте цены!..

Квиллер выбрался из амбара и обнаружил миссис Кобб и Сьюзан Эксбридж в буфете.

– Как кормят? – спросил он.

– Не так, как в «Старой мельнице», – ответила миссис Эксбридж, – но неплохо. Попробуйте бутерброд с колбасой домашнего приготовления.

– Новый шеф-повар в «Мельнице» делает совершенно по-другому, – заметил Квиллер. – Кто-нибудь встречал его?

– Я видела его на стоянке в Индейской деревне, – сказала миссис Эксбридж. – Он высокий блондин и очень хорош собой, но кажется испуганным.

– Вы никогда не угадаете, что я купила! – сказала миссис Кобб. – Самодельную вишнёвого дерева колыбель! Я скоро жду первого внука.

– А что, внештатные дилеры поднимают цены? – спросил Квиллер.

– Они не решаются, ждут хороших лотов, но дилеров здесь много. Я всегда могу узнать их. Они рассматривают вещь со всех сторон, а потом кладут назад. Видите того коротышку? Видите женщину в пушистой коричневой шапке? Это дилеры. Мужчина в дубленке – из службы безопасности. Он не поднимает цен и даже не слушает, он просто наблюдает за людьми.

Квиллер не повернулся: он почувствовал, что это тот незнакомец, который называл себя историком. Он бесцельно бродил в толпе.

Вдруг, как по сигналу, началось общее движение к амбару. В здании шум усилился, все заволновались, так как носильщики стали выносить «тяжелую артиллерию».

– Внимание! – вскричал аукционист высоким голосом, который перекрыл шум и гам. – Викторианское кресло в стиле рококо, отделанное чёрным конским волосом. В хорошем состоянии. Стартовая цена – две тысячи долларов. Кто больше?

Взметнулась пёстрая карточка.

– ЕСТЬ! – вскричал носильщик, работавший ещё и как наблюдатель.

– Есть две тысячи. Прошу ещё двадцать пять сверху! Ещё двадцать пять!

– ЕСТЬ!

– Отлично! Жду тридцать.

– ЕСТЬ!

– Тридцать! Кто сорок?

– ЕСТЬ!

Возбуждение росло. Когда кресло наконец ушло за сумму, которую Квиллер считал астрономической, аудитория издала стон и облегченно вздохнула. Кто-то дёрнул Квиллера за рукав, и женский голос спросил:

– Как это вы пришли и не участвуете, Квилл?

– Хикси! Я не знал, что вы любительница аукционов!

– Я-то нет, но все мои клиенты говорили только об этом, поэтому я улизнула, когда схлынула толпа после ланча.

– Тише там, сзади! – прокричал Фокси Фред.

Квиллер взял Хикси за руку и повёл её через двор к дому.

– Здесь есть хорошая вещь, – сказал он, взяв каталог. Среди крупных предметов, находящихся в доме, привлекали внимание две кровати генерала Гаранта шириной двадцать футов, большой сосновый сундук, отделанный тёмным орехом, и в таком же стиле столик и тяжёлое шведское бюро.

– Я бы поднял стартовую цену только на единственную вещь – бюро, – признался Квиллер.

Хикси антиквариат не заинтересовал.

– Вы слышали последние сплетни? – спросила она.

– Какие? На этой неделе город полнится слухами. Нет, это не ложная тревога. Подруга моего шефа сбежала с другим мужчиной. Они пришли поужинать вчера вечером – парочка голубков среднего возраста – и вели себя как дети. Я посадила их за лучший столик с видом на мельничное колесо, и оно свело этого малого с ума. Он попросил масленку.

– А Эксбридж знает об измене?

– Очевидно, выглядит он ужасно! Во время ланча готов был всех убить. Коктейль тёплый, суп холодный, телятина жёсткая. Даже грозился сжечь Антуана.

– Кого?

– Ну, нашему повару нравится, когда его называют Тони, но его настоящее имя Антуан.

Квиллер нащупал в кармане яркую карточку.

– Я должен вернуться, чтобы взглянуть, что там происходит, – сказал он. – Увидимся позже.

Собравшихся в амбаре уже слегка лихорадило. Нервное возбуждение передалось и Квиллеру

– Становится жарко, ребята! – кричал Фокси Фред.

Дубовый ящик для льда, подсвечник восемнадцатого века и стол королевы Анны ушли с молотка молниеносно.

– Следующим лотом идет шестифутовое шведское бюро вишнёвого дерева, – сообщил аукционист. – В отличном состоянии. Датировано тысяча восемьсот восемьдесят первым годом. Выдающаяся работа старых мастеров. Принадлежало Эфраиму Гудвинтеру, владельцу шахт, лесоповалов, основателю «Пикакского пустячка» и пикакской городской библиотеки. Стартовая цена пять тысяч!.. Пять тысяч?.. Четыре тысячи?

– Одна тысяча, – сказала женщина-дилер в пушистой коричневой шапке.

– Да, вижу – одна тысяча. Это не деньги! Прекрасное бюро – семь выдвижных ящиков, множество отделений для бумаг, есть секретное отделение. Кто поднимет цену до двух тысяч?

Квиллер поднял карточку,

– ЕСТЬ! – крикнул помощник.

– Две тысячи – раз. Сделаем из них три. Крепкая вишня. Это бюро – молчаливый свидетель многих исторических событий. Итак, три тысячи!

– ЕСТЬ!

– Прекрасно! Три тысячи! Кто поднимет до трёх с половиной? Ну? Кто? Ваддала ваддала бидда ваддала бидда бидда ваддала…

Эта песня аукциониста на тарабарском языке словно загипнотизировала Квиллера. Он поднял карточку.

– Но тридцать пять сотен за это пятитысячное бюро – разве деньги?! А? Кто больше? Ну, ну, ну!

– ЕСТЬ!

Свитер из тонкой шерсти плотно сжал горло Квиллера. Он сбросил куртку.

– Четыре тысячи! Четыре тысячи! Да это просто даром. Крепкая вишня, медные ручки!

– ЕСТЬ!

– Четыре тысячи пятьсот. Услышу ли я великолепное число «пять»? Ну же, ребята! Пошевеливайся!

– Четыре шестьсот! – выкрикнул Квиллер.

– Четыре шестьсот! Кто-нибудь четыре и семь? Четыре и семь… Ваддала ваддала бидда ваддала бидда бидда ваддала…

– ЕСТЬ!

Женщина в пушистой коричневой шапке хотела получить бюро и всё повышала цену.

– Четыре семьсот – раз! Что я слышу – четыре восемьсот? Ваддала ваддала бидда…

Квилл ер поднял карточку.

– ЕСТЬ!

– Четыре тысячи восемьсот. Поживей, ребята,.. – Четыре девятьсот! – выкрикнула женщина-дилер.

– Пять! – заорал Квиллер.

– Резво! Пять, я не ошибся?

Головы собравшихся повернулись к женщине в пушистой шапке. Она отрицательно покачала головой.

– Пять сто, есть? Нет? Продано за пять тысяч. Продано, продано, продано… Про-да-но номеру сто двадцать четыре.

Аудитория зааплодировала. Миссис Кобб размахивала каталогом с большим воодушевлением. Квиллер вытер лоб.

Сделав распоряжения по доставке бюро, он поехал домой со смешанным чувством потрясения и беспокойства. Пять тысяч за бюро всё ещё казались головокружительной суммой для бывшего журналиста «Дневного прибоя». Из ресторана в Миддл-Хаммоке он пробовал позвонить Джуниору, но из дома бабушки Гейдж не последовало никакого ответа.

По прибытии домой он понял, в чём дело. На автоответчике была запись: «Привет! Мы летим в Центр на свадьбу. Родители Джоди живут около Кливленда. Надеемся вернуться до снегопада. Эй! Нашёлся отцовский сейф!»

Миссис Кобб ушла обедать к Сьюзан Эксбридж, Квиллер, заглянув в холодильник, нашёл немного чечевичной похлебки и холодного цыплёнка. Он разогрел суп для себя и отрезал по кусочку цыпленка для котов.

– Никакого чтения, – сказал он Коко. – Хватит впечатлений на сегодня. Дальше – тишина . Фраза на «Гамлета », если ты не знаешь.

Большие напольные часы в холле пробили семь раз, и Квиллер включил прогноз погоды. Синоптики предсказывали циклон, а погода по-прежнему стояла ясной. С сомнением он слушал дальше.

«Штормовая опасность ближе к вечеру, но будьте осторожны уже сейчас. Скорость ветра двадцать пять миль в час, порывы – до сорока. Температура воздуха – минус девятнадцать в Пикаксе, минус семь – в Брр. А теперь – обзор газет. Два человека погибли в автомобильной катастрофе по дороге в аэропорт. Имена пока удерживаются в секрете до распоряжения родственников. Причиной аварии послужило столкновение с большим оленем, который тоже погиб…»

– Джуниор! – закричал Квиллер. – Пег! Заколдованный «Пустячок»! Пятая насильственная смерть! Бедная маленькая Джоди…

ДВЕНАДЦАТЬ

Четверг, двадцать первое ноября

«Снова опасность урагана нависла над округом» tfl сказал диктор, – с северо-запада продолжают дуть сильные ветры, температура – двенадцать градусов мороза… О новостях.* Уточнены подробности вчерашней аварии на дороге в аэропорт. Без четверти пять погибли Гертруда Гудвинтер сорока восьми лет, из Норд-Миддл-Хаммока, и Гарольд Нойтон сорока двух лет, из Чикаго. Согласно сообщению ведомства шерифа, машина сбила большого оленя-самца, затем съехала в кювет и перевернулась».

Рано утром Квиллер заехал в полицейский участок повидать Эндрю Броуди. Помощники шерифа были учтивы и всячески пытались помочь, но только с шефом пикакской полиции можно было обо всем откровенно поговорить.

Броуди сидел за письменным столом, заваленным бумагами, и, как всегда, курил.

– Вы знаете что-нибудь о вчерашней аварии? – спросил Квиллер.

– Это дело ведут шериф и полиция штата, – ответил Броуди, – но мы помогли отыскать родственников, что оказалось нелегко: муж погибшей только что похоронен, мать – во Флориде, Джуниор – где-то в дороге, а двое других детей – на западе. Парень, который с ней был, никому не известен, чтобы что-то узнать о нём, пришлось всех поднять на ноги.

– Сначала я подумал, что погибли Джуниор и Джоди. Я знаю, Джоди дружит с вашей дочерью, поэтому попытался позвонить вам домой ночью, но тщетно.

– Мы с женой были в гостях, – сказал Броуди, – а Франческа – на репетиции в церкви. Знаете, они репетировали в этих старомодных костюмах. Да, будет великолепное зрелище.

– Я с нетерпением жду его, – подхватил Квиллер. Затем пришлось обсудить погоду, охотничий сезон и аукцион Гудвинтеров, прежде чем снова вернулись к разговору об аварии.

– Вы знаете, кто вёл машину?

– Этого уже никто не узнает. Их выбросило из машины.

– Видимо, не пристегнули ремни безопасности.

– Да, именно так.

– Шериф считает, они мчались на большой скорости?

– Согласно тормозному пути, скорость была приличной. И врач говорит, что они ехали быстро. Олень попался большой, более двух сотен фунтов. Не думаю, i что вы знаете что-либо о парне. Его имя Нойтон.

– Всё, что я знаю, – ответил Квиллер, – у него были хорошие отношения с несколькими экс-жёнами и их детьми.

Покинув кабинет Броуди, Квиллер задумался над тем, как Эксбридж отреагирует на смерть Гритти и как бывшая миссис Эксбридж отреагирует на смерть любовницы своего бывшего мужа.

Любопытство толкало его снова заехать на ланч в «Старую мельницу». Хикси наверняка что-нибудь уже знала.

Сегодня она выглядела раздраженной и рассеянной одновременно. Хикси рассаживала гостей, но избегала разговоров. Квиллер долго ел свой гороховый суп и сандвичи с солониной, всё ждал, когда уйдёт последний посетитель.

Затем он предложил выпить, и Хикси, очень раздраженная, присела за его столик.

– Произошла ужасная авария по дороге в аэропорт, – сообщил Квиллер. – Как вы думаете, там была любовница вашего шефа?

– Меня не волнуют сегодня его проблемы, – огрызнулась Хикси, – у меня есть и свои собственные.

– В чём дело?

– Тони неожиданно ушёл сегодня утром прямо перед ланчем! Никаких объяснений. Он просто вылез в окно.

– В окно?

– Он взял мою машину вместо своего глупого драндулета!

– Я думал, драндулет принадлежит одной из ваших поварих.

Хикси отмахнулась:

– Он был зарегистрирован на моё имя. Я подарила ему машину на день рождения… Так почему не взять свою? Почему ему понадобилась моя?

– Может, у него было какое-то срочное дело?

– Тогда почему он вылез в окно? Почему взял с собой ножи? Как посмотрю я на всё это, Квилл, – ещё одна рана в большом сердце Хикси. Если бы Тони думал вернуться, он не взял бы с собой ножи. Вы знаете, как повара носятся со своими ножами? Они буквально спят с ними.

– Может, случилось что-нибудь необычное, что заставило его так быстро уехать?

Хикси посмотрела на свой стакан с кампари, прежде чем ответить:

– Около одиннадцати, когда мы готовились к ланчу, какой-то мужчина постучал в дверь. Было ещё закрыто, и одна из официанток пошла спросить, чего он хочет. Он спрашивал Антуана Делапьера. Она ответила, что у нас нет никого с таким именем, но незнакомец прямо-таки ворвался в ресторан. Я складывала салфетки в сервировочной, но могу сказать: этот тип не торговец картофельных чипсов. У него холодный и решительный взгляд.

– На нём были дубленка и шапка из кроличьего меха, да?

– Что-то вроде этого. Так или иначе, я спросила, что ему нужно, и он сказал, что Антуан Делапьер – его друг. Тони слышал это и, схватив свои ножи, заперся в служебной уборной. Больше мы Тони не видели. Он оставил окно открытым и уехал на моей машине! Зачем я дала этому подонку дубликат ключей?!

«Потому что он – высокий блондин и очень хорош собой, – подумал Квиллер. Он посочувствовал ей. – Хикси – прирожденная неудачница, опять проиграла». Но на этот раз она не плакала, она была в ярости.

– Итак, Тони Петере – вымышленное имя? -спросил он.

– Многие люди меняют свои имена для пользы дела, – ответила Хикси спокойно, но её щека нервно подергивалась.

– Вы не знаете, что там всё-таки случилось?

– У меня нет даже самого туманного предположения. Когда тот человёк вошел в кухню, я разозлилась и приказала ему выйти вон.

Квиллер воздержался от продолжения разговора. Рано или поздно Хикси скажет правду. Он наблюдал за развитием событий с некоторым удовлетворением. Его догадка подтвердилась: незнакомец, появившийся в Пикаксе, действительно оказался инспектором.

Однако пора было возвращаться домой, переодеваться к обеду в домике Полли Дункан. Ростбиф и йоркширский пудинг!

Миссис Кобб возилась на кухне, пекла ореховые сдобные пышки.

– Вы полагаете, что сможете выехать за город, мистер К.? – спросила она. – По радио передали штормовое предупреждение.

– Они и вчера предупреждали, но ничего не произошло. Думаю, у них отказал компьютер – весь месяц читают прошлогодний прогноз погоды. Поэтому не о чем беспокоиться.

Квиллер взял несколько ореховых пышек и пошёл взглянуть на котов. У него вошло в привычку прощаться с ними, если он уходил из дому даже на несколько часов. Так рекомендовала Лори Бамба.

Котов в библиотеке не наблюдалось, зато томик «Бури » валялся на полу под бюстом Шекспира. Квиллер задумался, но только на мгновение. Коко уже однажды сбрасывал книгу с этим устрашающим названием, но никакой бури не было. Гудвинтер Старший потерпел аварию на Старом дощатом мосту, но это случилось в хорошую погоду.

Квиллер направился на север. Было холодно, дул сильный ветер, но он надел свою замшевую куртку с воротником из бобрового меха, военную шапку из того же меха, клетчатую шерстяную рубашку, охотничьи сапоги и, конечно, тёплое шерстяное нижнее белье – неотъемлемую часть обмундирования в здешних местах.

Небо закрыли тяжёлые облака, ветер свистел, однако на сердце было светло и спокойно. После обеда, вернувшись домой, он с головой уйдёт в свою книгу, которую забросил, и Полли будет приятно узнать, что он снова взялся за неё.

Её приглашение на обед – хорошее предзнаменование. Это означало, думал Квиллер, что она ослабила оборону, благодаря которой держала его на расстоянии вытянутой руки. Он полагал, что обнаружил причину её сдержанности. На последнем собрании в библиотеке представитель Фонда Клингеншоенов ассигновал средства на покупку книг, видеоаппаратуры и новой печи, но не выделил ни одного доллара персоналу. Квиллер пришёл в ужас, узнав, как мало платят директору библиотеки. Маленький домик Полли, старая машина, скудный гардероб – всё это наводило на мысль о стеснённых обстоятельствах.

Квиллер знал: Полли женщина гордая. Смущала ли её разница в их финансовом положении? Городские сплетницы были бы рады повесить на неё ярлык охотницы за большим состоянием.

С этими мыслями Квиллер вёл машину и вдруг обнаружил трудноразличимые крошечные белые точки на ветровом стекле. Немного погодя уже большие хлопья снега в виде кристаллических фигурок напомнили ему детские годы, когда он ловил снежинки на язык. Вскоре легкий снежный покров окутал всё вокруг, и Квиллер сбавил скорость, так как дорога стала скользкой.

Когда он свернул с главной дороги на дорогу Мак-Грегора, на полях лежало белое покрывало – прекрасное зрелище. Теперь Квиллер ехал на восток, и снег летел прямо в стекло с такой силой, что «дворники» уже не помогали. «Начинается снежная буря, – говорил он себе. – Вряд ли она продлится долго». Он вёл машину медленно и осторожно. Сумерки, казалось, наступили раньше обычного.

Дом Полли, как он помнил из своего предыдущего тайного визита, стоял в трёх милях от главной дороги. За всё время пути он не увидел ни одного следа шин. Никто не проехал здесь с тех пор, как пошёл снег. Перекрестки невозможно было различить со стороны поля.

Вдруг что-то замаячило впереди, и Квиллер вовремя остановился, чтобы не врезаться в молодые деревца. Машину тряхнуло. Теперь нужно повернуть налево, проехать немного, а затем повернуть направо, на грунтовую дорогу Мак-Грегора. Пришлось сделать несколько попыток, прежде чем он отыскал верный путь. Теперь должны пойти сплошные ухабы – и всего лишь миля до почтовых ящиков Мак-Грегора и Дункан. Квиллер напряжённо вглядывался в снежную пелену.

Проблема состояла в том, чтобы не потерять дорогу: по обе её стороны прорыты дренажные канавы. «Дворники» хотя и работали яростно, но не справлялись с усиливающимся снегопадом. Машина шла сквозь сплошное белое месиво. Даже капота не было видно. Одно утешало: олени, скорее всего, спрятались от бурана. Он слышал об этом от Флагштока или от Полли. Но как вести машину но прямой, когда ничего не видно!

Опять какие-то деревья или кусты встали перед ним. Он съёхал с дороги! Разворачиваясь, машина забуксовала и стала съезжать под откос. Квиллер предпринимал безуспешные попытки остановить её, но машина продолжала съезжать. Она скользила с откоса, пока не встала под весьма опасным углом. Дренажный ров! Ещё немного, и машина перевернётся.

Он выключил зажигание и сел, окруженный со всех сторон белой стеной.

Квиллер знал, что ему никогда не выбраться из рва в таких условиях и под таким углом, даже с тягачом. Он обдумывал варианты. Чем дольше он будет ждать, тем больше снега налипнет на ветровое и боковые стекла. Снег светонепроницаемый, толщиной в несколько дюймов, серовато-белый в сумерках. Открыв дверцу, Квиллер ощупал почву ногой. Слякоть! Это была канава. Если он выкарабкается из кювета, то окажется на твёрдой земле и сможет пройти остаток пути пешком. Он знал, теперь оставалось не больше полмили.

Он надел шапку, поднял воротник куртки, натянул рукавицы и приготовился встретиться лицом к лицу со стихией. Нужно взобраться на насыпь и повернуть направо – впереди будет ферма. Но придётся идти вслепую. В усиливающемся буране невозможно удержать нужное направление. Он вылез из машины – ветер безжалостно швырял ему снег в лицо.

Через какое-то время Квиллер ощутил что-то твёрдое под ногами. Это была дорога, полностью засыпанная снегом. Он, ослепленный снегом, пошёл медленно, шаг за шагом. У него был план! Если он сдвинется с дороги вправо и окажется вновь в кювете, то, выбравшись, он возьмет влево. Если сойдет с дороги влево, то должен будет забрать вправо.

Квиллер шёл зигзагами, не надеясь на то, что мимо пройдёт машина. Увидит ли он свет фар? Услышит ли шум мотора сквозь завывание ветра? Он громко ругался, натыкаясь на деревья, которых не видел.

Хотя воротник его куртки и шапка были довольно тёплыми, а брюки заправлены в сапоги, безжалостная сырость забиралась во все щёлочки. Он вытряхивал снег из рукавиц и стирал его с лица. Но через несколько секунд лицо снова покрывалось ледяной коркой.