Текст книги "Когда поцелуя мало"

– Он вонзает в меня когти.

– Просто устраивается поудобнее.

Бэнкс наконец удовлетворился, улегся и замурлыкал.

– Поздравляю. Тебя приняли.

– Это потому, что наш запах теперь объединился.

Такой ответ поразил ее.

– Так и будет, если мы начнем принимать вместе душ и пользоваться одним мылом.

– Это гораздо больше, чем душ и все остальное.

Выражение его лица сделалось напряженным, она слегка вздрогнула, осознав, что именно произошло сегодня.

– Тебе холодно.

Люсьен поднял кота.

– Я сожалею, Бэнкс, но Жимми нужно зайти внутрь.

Он положил кота на теплое место скамейки, где сидел сам, и предложил руку Жимми, обнимая ее, пока они шли обратно к коттеджу.

– Ты бы хотела, чтобы я остался, милая?

Она и не сомневалась, что Люсьен искренен, и он не из тех, кто развлекается и убегает. Но они прошли долгий путь слишком быстро, и эмоционально оба были немного не в форме.

Секс был жарким, и, возможно, они нуждались в подобном физическом отвлечении. Как часть процесса исцеления, своего рода терапия… Спать вместе, просыпаться рядом утром – это совсем другое.

– Знаешь, что-то я сегодня устала и не сомневаюсь, что ты хочешь провести еще одну ночь над своей книгой.

– Я понял, – он поднял рюкзак, – однако чувствую необходимость высказаться.

– Спокойной ночи, – пожелала она прежде, чем он скажет что-то неуместное, например, поблагодарит.

– Спокойной ночи, Жимолость Роуз. – Долгий поцелуй. – Это было просто невероятно. Пусть тебе приснится еще что-нибудь, а я сделаю все возможное, чтобы это сбылось.

Ей было слишком трудно отстраниться.

Жимми спала, ей снились сны, запутанные, странные, наполненные тенями и людьми, которые не видели ее, не реагировали на отчаянные крики. А еще краны без воды, бесконечные пустые коридоры с запертыми дверями. И кто-то кричал от боли.

Она проснулась в панике, вся в поту, дрожа, с саднящим горлом, не понимая, где находится. Потребовалась минута, чтобы прийти в себя и понять, что она находится в комнате Флоры и это она кричала.

Было еще темно, но она встала с кровати, зная по опыту, что сон повторится, стоит только закрыть глаза. Жимми долго стояла под горячим душем, отчаянно пытаясь смыть кошмар.

Когда дрожь прекратилась, она наложила на ногу новую тугую повязку. Простая задача, выполненная тысячу раз, вернула ей ощущение контроля.

К тому времени, как она заварила чай и открыла заднюю дверь, небо окрасилось в розовый цвет, птицы пели свои песни, приветствуя новый день.

Она проверила погоду на сегодня, открыла свою почту. Некоторые коллеги спрашивали, как у нее дела, что она делает. Довольно много предложений от жителей деревни, призывающих ее позвонить, если ей что-нибудь понадобится.

Викарий, благослови его Господь, написал, как ему приятно видеть, что Люсьен Грей выходит на улицу и занимается чем-то полезным. Собственно, таким образом викарий напомнил о расписании свадеб на сентябрь и о возможности сделать свадебные фотографии в ее саду. До сентября было еще далеко, и она не знала, где и что будет делать к тому времени.

Пришло сообщение от Лауры Уэллс, владелицы книжного магазина, с приглашением занять вакантное место Флоры в команде по викторинам в пабе. Лаура пыталась заполнить свою программу на предстоящий год и спрашивала, не согласится ли Жимми выступить с докладом о своем опыте ухода за больными за границей.

Звуковой сигнал возвестил о новом сообщении:

«Тебе снился сон, Жимолость Роуз? Надеюсь, я смогу воплотить его в реальность?»

Она набрала ответ, но подумала, что вряд ли Люсьен захочет читать о ее кошмаре. Она стерла сообщение и набрала новое:

«Думаю, теперь твоя очередь рассказать о фантазиях».

«Ступаешь по тонкому льду, милая. Сегодня у меня встречи в Лондоне, зато завтра покраска моста и сбор цветов бузины. Сегодня в меню запеканка с колбасой, но я могу внести изменения в систему Альмы и заменить ее креветками в соусе чили, если ты хочешь».

От обрушившейся реальности у Жимми перехватило дыхание. Она обманывала себя тем, что проверяет почту, хотя на самом деле, словно отчаявшийся подросток, ждала звонка от человека, который зажег ее.

Сексуальное напряжение зашкаливало три дня назад, пока она обвиняла его в убийстве ее бабочек. Секс, конечно, был невероятный, ей все это понравилось.

Отличный секс между двумя взрослыми по обоюдному согласию. Ничего особенного. Студенткой она все это проходила. А потом она встретила Николаса. Они планировали долгую счастливую жизнь.

Шесть лет назад она проводила его в аэропорту, а несколько дней спустя он погиб.

С тех пор она находилась в эмоциональном застое. Энергия и страсть были сосредоточены на ее работе, а любовь – на единственном оставшемся в мире человеке, который всегда был рядом.

А потом и Флора исчезла, прежде чем Жимми смогла вернуться домой, чтобы сказать ей все то, что уже теперь никогда не скажет.

Потеря, чувство вины вырвали у нее сердце. Она не чувствовала ничего, кроме гнева. Пока жгучая ярость не привела ее к порогу Люсьена, где, потерявшись в собственном мире боли, он растопил ее поцелуем, который некоторое время не помнил.

У них обоих огромные пробелы в жизни. Семья ушла. Работа, которую они любили, но больше не могли делать. Так легко заполнить пустоту, эмоционально привязавшись к человеку.

Но Люсьену сейчас не до подобного рода осложнений. Исцелиться ему поможет сад. Разговоры, общение с другими людьми, много отличного, незамысловатого секса. Если бы она сохранила то, что у них было, могла бы стать проводником к его исцелению. Но ей нужно помнить, что это временно. Летнее увлечение, своего рода обновление, шаг к большой жизни, ожидающей его после написания книги.

Он интересовался, что она собирается делать в будущем. В следующий раз, когда он поднимет этот вопрос, ей лучше иметь ответ.

Она быстро напечатала ответ:

«Хорошего дня, но не спеши возвращаться. В „Хартфорд Армз“ вечер викторин, так что сегодня вечером я ужинаю там, они готовят великолепные стейки с картошкой. Если захочешь присоединиться, мы будем очень рады. Но это не обязательно».

Она нажала «отправить», а заодно сообщила Лауре Уэллс, что для нее большая честь присоединиться к ним.

Люсьен прочитал сообщение Жимми, пытаясь уловить то, что между строк. Она никогда не упоминала про викторины. Со слов Дианы Маркхэм, у него сложилось отчетливое впечатление, что, как и он, Жимми избегает общественной жизни деревни.

И тут до него дошло. У нее нервный срыв, и она не готова открываться. Да, поделилась своим горем из-за потери тети, которая ее вырастила, но есть еще много такого, чем она пока не готова делиться.

Пока они лежали в саду, пропитанные ароматом примятой травы, переводя дыхание и смеясь над безумием собственного поступка, она обмолвилась: «Я и забыла». И что-то в ее голосе задело его. Он повернулся к ней:

– Забыла – что?

Дрожь в ее голосе натолкнула его на мысль, что она вот-вот расплачется, слишком уж ярко блестели ее глаза в тени деревьев. Однако она улыбнулась.

– Отличное воплощение снов в реальность, Люсьен. Мы можем это повторить?

И это сообщение тоже очень походило на ту улыбку. Отвлекающий маневр.

Они поговорили позже за ужином. Или, скорее, говорил он, а она стала хорошим слушателем. Он хотел, чтобы она доверилась ему. Поделилась своей болью так же, как открылся ей он, хотя до этого не делал ничего подобного. Даже на консультациях.

Она почти не затронула тему потери родителей, человека, за которого собиралась замуж, рассказала только о тете. Это походило на удары: только оправился от одного, как тут же получил второй удар, только встал на ноги, и следующий удар, после которого уже не подняться.

Он снова просмотрел текст сообщения. Да, сегодня нужно встретиться с Дженни в Лондоне. Но и нельзя оставить Жимми одну.

Он позвонил ей и, прежде чем она успела что-то сказать, произнес в трубку:

– Милая, ты должна мне стейк. Я заеду за тобой в семь.

Глава 12

Жимми замерла. Люсьен, сказав все, что хотел, тут же положил трубку, оставив ее замереть в смятении.

«Хартфорд Армз» в вечер викторины будет переполнен. Его приезд вызовет переполох, и люди, которых он избегал, придут туда.

С другой стороны, если она будет одна, вопросов о нем не избежать. Его присутствие поможет ей, а если он будет готов к повышенному вниманию, это станет хорошим исходом. Но если что-то пойдет не так…

Об этом невыносимо думать. Она уже хотела просить Лауру предупредить всех. Было бы гораздо хуже, если бы все ходили вокруг него на цыпочках, обращаясь как с инвалидом. Он бы это понял.

Жимми наверху сушила волосы, когда за несколько минут до семи услышала, как машина остановилась у дома. Времени не оставалось. Она быстро провела щеткой по волосам, слегка накрасила губы и, держась за перила, запрыгала на одной ноге вниз по лестнице, надеясь успеть до того, как Люсьен обнаружит ее за этим занятием. Слишком поздно.

Он уже вошел, одетый в потертые джинсы, свободную белую льняную рубашку с закатанными до локтя рукавами, обнажившими мускулистые руки и шрам. Он нахмурился.

– Я оставил тебя всего на день! И ты покрасила мостик!

Делая последние прыжки, она буквально врезалась в него, поскольку он не двигался с места. И злился.

– Может, пойдешь, прогуляешься по саду, остынешь, а потом вернешься, и мы попробуем начать сначала?

– Черт возьми, я же сказал, что сам все сделаю!

– Я покрасила один раз, за тобой второй слой. – Она коснулась его щеки, где от напряжения пролегли глубокие морщины. – У тебя выдался плохой день?

Он глубоко вздохнул, покачал головой и изобразил подобие улыбки. Поцеловал ее в щеку.

– Привет, милая. Мне нравится, как спадает с твоих плеч свитер. Что касается моего дня, мне пришлось отказаться от ланча в «Айви» с моим агентом, потому что у меня была встреча с Дженни. Сэндвич, который я купил, испортился. – Он продолжал неторопливо целовать ее, опустился до шеи, поцеловал другую щеку.

– Это ужасно.

– И поезд шел медленно, я уж подумал, что опоздаю на наше свидание.

– А это свидание?

– Я предупредил, что заеду за тобой и свожу куда-нибудь вечером. Как бы ты еще это назвала? – Он притянул ее ближе и, пылко целуя, продемонстрировал намерение, достаточно осторожно, чтобы не испортить ей прическу и макияж. – И у тебя слишком длинная юбка. Эти лодыжки должны быть видны.

– Но сейчас они в синяках. – Она приподняла юбку на несколько дюймов, чтобы он мог увидеть.

– Ты не носишь гипсовый сапог?

– Лодыжке нужно движение. Упражнения. – И она направилась к двери.

– Полагаю, ты знаешь, что делаешь.

– Думаю, да. – Она прошла через двор, остановившись около тюльпанов, чтобы сорвать несколько цветков. – Я покрасила мост, потому что синоптики обещали дождь.

Он посмотрел на небо.

– Что это за прогноз?

– Возможно, я перестраховалась. Но свадьба в эти выходные.

– Свадьба? – Он удивленно уставился на нее.

Жимми закатила глаза.

– Что кроется в слове «свадьба», от чего мужчин бросает в холодный пот?

– Ничего подобного. А ты уверена, что хочешь пойти на викторину? Еще не поздно поесть креветок и лечь пораньше спать.

– Я должна. – Она доковыляла до машины. – Помимо всего прочего, я хочу поговорить с председателем приходского совета о состоянии лодочного домика.

– Агент по сдаче жилья предпринял некоторые действия. Они собираются прислать геодезиста, чтобы осмотрел тут все.

– Спасибо!

– Не за что. Я рад тебе помочь. Даже с викториной.

– У тебя был тяжелый день из-за испорченного сэндвича и задержки поезда. Ты действительно не должен этого делать, Люсьен.

– Я уже бывал в пабах. – Он открыл перед ней дверь. В его голосе исчезли дразнящие нотки, мускул на челюсти напрягся.

– Паб, где половина посетителей чего-то от тебя хочет? Будет шумно, и от Дианы Маркхэм из деревни никуда не деться, – предупредила она. – Просто высади меня там. Я сама смогу добраться до дома.

– Мое лицо дважды в день появлялось в половине домов по всей стране, дорогая. Я привык к тому, что совершенно незнакомые люди ведут себя так, будто знают меня. Но я здесь не единственный, кто избегает соседей и кто их так интересует. Я иду с тобой, потому что мысль о том, чтобы провести вечер вместе, помогла мне пережить этот день.

– Очень мило, но в следующий раз возьми меня с собой. Я могу, по крайней мере, убедиться, что твой сэндвич съедобен.

– Я подумаю об этом. Давай помогу тебе сесть в машину, или мы никуда не поедем.

Она подняла руку, останавливая его, и, ухватившись за сиденье, подтянулась здоровой ногой, повернулась и плюхнулась на пассажирское сиденье.

– Я справлюсь.

– Ты не оставила мне и шанса.

– Я пытаюсь развеять твое представление обо мне как о жалкой женщине, которая нуждается в мужчине, чтобы пережить день.

– Я видел тебя в режиме тигра, защищающего своих маленьких гусениц. В тебе много всего: милая, раздражающая, упрямая, очень сексуальная и наименее жалкая из женщин, которых я когда-либо встречал.

Он захлопнул дверь прежде, чем она успела придумать умный ответ, а потом, когда он уселся рядом с ней, и вовсе отдохнула от этой мысли.

Люсьен открыл бардачок.

– Я вспомнил, что у тебя скоро день рождения, хотя я и не знаю даты.

– Десятого.

– Ну, если заглянешь туда, найдешь небольшой подарок. Немного раньше, но все же. Ничего особенного, просто кое-что увидел в Лондоне и подумал о тебе.

Жимми увидела в глубине бардачка глянцевый зелено-золотой подарочный пакет.

– Что это?

Духи? Шарф?

– Обычно мужчины никогда не угадывают с цветом или запахом. – Он будто читал ее мысли. – Я купил практичные подарки, ты не уберешь их в ящик, не забудешь, а, напротив, будешь использовать.

– Практичность – это хорошо, – оценила она, раскрывая зеленую с золотом папиросную бумагу и обнаруживая пару мягких кожаных садовых перчаток. – О, Люсьен, они идеальны!

– Там есть еще кое-что.

Порывшись в пакете, она нашла небольшую карту памяти.

– Это фильм твоего отца. Я попросил моего друга перевести кассету в цифровой формат.

– Ох, Люсьен, даже и не знаю, что сказать.

– Ты еще не все нашла.

– Еще подарок?

Она обнаружила небольшой пакетик, завернутый в зеленую ткань и перевязанный золотым бантом.

– Что это?

– Подстраховка.

Озадаченная, она потянула за бант, развернула упаковку и громко рассмеялась, обнаружив, что держит в руках коробку с презервативами.

– Что-то практичное, чем я воспользуюсь?

– Когда и как, полностью зависит от тебя.

– Спасибо, Люсьен. Три очень полезных подарка. – Она захихикала.

– Что ж, рад, что тебе понравилось. А что это за свадьба и какое отношение она имеет к твоему мосту?

– Ну, свадьба. Деревенские молодожены приходят прямо из церкви, чтобы сфотографироваться в саду, когда распускаются цветы, или на мосту с водяными лилиями и лугом на заднем фоне.

– Водяные лилии. Конечно. Может, тебе стоит начать собственный бизнес? Ты ведь сейчас в поисках, чем заняться. «Свадьба в Орчард Энде». Звучит неплохо.

– Нет. Это не может быть бизнесом.

Как это объяснить человеку, который всю жизнь прожил в городе.

– Что-то в традициях деревни?

– Да. И, кроме того, обычное дело в деревнях. Свадебные торжества всегда проходили на лугу Орчард Энд. Все участвовали, приносили еду, кто-то играл на скрипке, все танцевали, веселились. В кабинете висит старая картина, изображающая семейную свадьбу. Его светлость приготовил поросенка для жаркого и бочонок эля.

– Это намного веселее, чем любая свадьба, на которой я когда-либо был.

– Только если светит солнце. Не заезжай на парковку, – предупредила она, когда они огибали лужайку. – Притормози здесь. Если все станет немного чересчур и нам придется уехать, никто не помешает это сделать.

– Все будет в порядке, – заверил он, но сделал так, как она сказала. – Готова?

– Готова. А ты?

– Давай сделаем это.

Вечер выдался теплым. Двери паба были распахнуты настежь, из-за двери слышался шум.

Внезапно Жимми осенила одна мысль:

– Люсьен?

Он повернулся к ней:

– Жимми? Все в порядке? У нас еще есть время, чтобы сбежать.

– Да, то есть нет. – Она отмахнулась от его предложения. – Ты поздно вернулся, и непонятно, как узнал, что я красила мост. Я что, измазалась в краске и не заметила? Где?

– Только здесь.

Он приподнял прядь ее волос. В этот момент кто-то вышел из паба и застал их стоящими в опасной близости, будто они собирались поцеловаться.

– Ты когда-нибудь становилась героиней воскресных газет, милая? – Люсьен приблизил губы к ее уху.

– Сбежим, – шепнула она в ответ, – или остаемся?

– Люсьен! Как неожиданно. Как мило.

Он виновато приподнял бровь и повернулся к женщине, которая приветствовала его.

– Это не совсем альтруистично, Лаура. Жимми подкупила меня обещанием стейка.

– Ты останешься на викторину? – Женщина просияла. – Замечательно. Наш столик недалеко от входа. Я забыла очки для чтения, сейчас вернусь. Жимми познакомит тебя со всеми.

Несколько человек окликнули Жимми, когда они вошли. Столик их команды действительно стоял у входа, так что ни у кого не было возможности задержать ее и вовлечь в разговор. И у нее не получилось узнать, откуда Люсьен знает Лауру. Ей нужно было представить его остальным.

– Люсьен, это Филли Уэллс, дочь Лауры, Джози Харпер, которая управляет почтовым отделением, и Элейн Мастерс, старейшая подруга тети Флоры.

– Во всех смыслах этого слова, – заметила Элейн, когда он пожал всем руки. – Надеюсь, ты разбираешься в спорте, Люсьен, потому что мы явно не в теме. Я разбираюсь только в авторалли, вопросов о котором явно не прозвучит на этом вечере.

– Сделаю все, что в моих силах, – заверил он, взяв меню и предлагая его Жимми. – Но никаких гарантий.

– Я буду стейк с ребрышками, средней прожарки, – сказала Жимми.

– Я тоже.

– А напитки? – спросила Джози.

– Чай из цветов бузины. Я принимаю антибиотики.

– А я за рулем, так что мне воду. Позволь мне помочь тебе, Джози.

Она удержала его на месте.

– В баре тебя тут же остановит парочка человек.

– Возьмите хотя бы мою банковскую карточку.

– В этом нет необходимости. В конце вечера поделим счет поровну.

Лаура вернулась в очках и с небольшой сумкой, которую передала Люсьену.

– Последняя из книг, которые вы хотели, прибыла сегодня днем. Это избавит меня от поездки.

– Спасибо, Лаура.

Он передал сумку Жимми.

– Элейн была международной гонщицей ралли, – пояснила она, сдерживая любопытство, не спрашивая, что в сумке.

Люсьен задавал вопросы, Элейн, довольная вниманием, потчевала их различными историями, вызывающими всеобщий смех. Потом им принесли еду.

Вечер прошел непринужденно, намного веселее, чем ожидала Жимми.

Никто не беспокоил Люсьена, пока они ели. Возможно, Джози предупредила всех, когда была в баре. Никто не хотел оказаться в немилости у женщины, которая управляла местным почтовым отделением.

Викторина проходила довольно хорошо, все искали ответы на вопросы, соперничество было напряженным.

А потом кто-то уронил на каменный пол поднос со столовыми приборами.

Глава 13

Кто-то выкрикнул шутку, которая заставила всех рассмеяться, добавив шума и неразберихи. Люсьен не обратил на это внимания.

Прежде чем Жимми успела протянуть руку, удерживая на месте, он с поднятой рукой оказался на полу. Опрокинул стул и пополз к двери, отчаянно пытаясь убежать.

Его глаза были пустыми. Он явно не понимал, где находится, знал только, что нужно бежать. Жимми сделала отчаянную попытку удержать его, успокоить.

Он стряхнул ее руку и, увидев перед собой открытую входную дверь, вскочил и побежал, прежде чем она смогла дотянуться до него.

Он был быстр и слишком силен. Она не смогла его удержать, даже когда догнала. Бесполезно было надеяться затащить его в машину, пока он не выйдет из этого состояния. Она лишь смогла схватить его за рубашку, пока он, спотыкаясь, шел в темноту деревенской лужайки, разговаривать с ним, повторяя его имя снова и снова, шепча успокаивающие слова, которые обычно шепчут испуганному ребенку. Снова и снова говорила ему, что он в безопасности.

Наконец, он опустился на колени и упал на бок, подтянув колени к груди. Они находились далеко от паба и домов, окружающих лужайку, вне поля зрения, посреди крикетного поля. Трава была короткой, земля твердой, Жимми обвилась вокруг него, пока он сотрясался от рыданий, обнимая его, оберегая, все время шептала мягкие, успокаивающие слова, вырывая его из кошмара.

Постепенно он успокоился и, измученный стрессом, заснул.

Жимми воспользовалась моментом, чтобы написать Лауре, заверить ее, что они в безопасности и она рассчитается с ней завтра. Немного позже вдалеке она услышала, как заводятся машины, люди желают друг другу спокойной ночи и, без сомнения, гадают, что случилось.

Она почувствовала, как Люсьен пошевелился, и произнесла его имя, заверяя, что он не один.

– Где я? – Его голос был хриплым, надтреснутым.

– Ты в безопасности, любимый. Я здесь.

– Жимми? – Он огляделся и, увидев ее, застонал, заставляя себя сесть. – Что случилось?

– У тебя была паническая атака.

Он выругался.

– Мне очень жаль. Такого уже давно не было. Если бы я хоть на мгновение подумал…

– Не драматизируй. Если ты более-менее в порядке, нам лучше пойти. Дай мне ключи. Я поведу.

– Я в порядке.

– Давай ключи сейчас же, иначе я спущу все шины, и нам придется идти домой пешком!

Мгновение он выглядел так, будто собирался возразить, потом на его лице возник намек на улыбку. Он достал ключи из кармана и протянул их девушке.

– А ты бываешь резкой. – Он предложил ей руку, за что она была глубоко благодарна. Пока бежала, она не обращала внимания на ногу, но теперь лодыжка болезненно пульсировала, и без помощи Люсьена ей не устоять.

– Я устроил сцену? – спросил он, когда она повисла на его руке.

– Не то чтобы. Просто вылетел как ошпаренный кролик, в то время как большинство людей смотрели на бедную девушку, которая уронила поднос со столовыми приборами.

– Прости, если смутил тебя.

– Поверь, у меня не было времени смущаться.

– Я хотел быть с тобой, Жимми. И хорошо проводил время.

– Знаю.

Несмотря на то что еще не полностью пришел в себя, он настоял на том, чтобы помочь ей сесть на водительское сиденье. Ей пришлось напомнить ему пристегнуть ремень безопасности. Она завела двигатель и медленно вздохнула.

Ужасно болела лодыжка. Хорошо, что уже поздно и на дороге мало машин. Управлять джипом совсем не просто.

Утром неожиданно заглянула Элейн. Жимми в это время сидела с поднятой и обложенной льдом ногой.

– Джози сказала, ты выглядишь ужасно. – Элейн устроилась на пуфе. – Но ты выглядишь старше, чем я себя чувствую.

– Я чувствую себя старше, чем ты выглядишь, – печально призналась Жимми.

– Как поживает твой сосед? Его машина припаркована в твоем дворе, так что, полагаю, он остался.

– Я не могла отпустить его домой в таком состоянии и оставила его спать сколько влезет. Были ли какие-нибудь разговоры после нашего несколько резкого отъезда?

Глупый вопрос! Конечно, были.

– Несколько человек спросили, не заболел ли Люсьен. Я упомянула, что он был в Лондоне и, возможно, съел что-то не то.

Жимми рассмеялась.

– Да, проблемы с сэндвичем. А если серьезно, спасибо, что прикрыла его. Он страдает от посттравматического стрессового расстройства. Бомбежка.

– Я уже видела это раньше, моя дорогая. Еще во время войны, когда это называлось контузией. И у водителей, которые попали в аварию. А как насчет тебя, дорогая? Ты тоже отреагировала.

– Ну, я слегка вздрогнула. А потом мы все вздрогнули.

– Милое британское преуменьшение. Ты проходила консультации? Тебе нужно позаботиться о себе.

– Я не страдаю от посттравматического стрессового расстройства, Элейн, но мы оба прошли через похожие переживания. Смерть тети Флоры стала последней каплей, и у меня случился нервный срыв. Потом консультации. Но в основном я нежусь в тишине сада и пью много ромашкового чая.

– Это поможет, только не изолируйся. Я не беспокоила тебя, потому что было очевидно, что тебе нужно время, чтобы погоревать, но я думала о тебе.

– Так вот в чем дело. Прошлый вечер – возвращение в общество. Я не собиралась брать с собой Люсьена, но он настоял.

– Он кажется порядочным человеком.

Жимми рассказала Элейн об инциденте с уничтожителем сорняков, Элейн рассмеялась.

И про лодочный домик.

– Так что да, он очень хороший человек. А теперь, в качестве физиотерапии, помогает мне в саду.

Элейн подняла бровь.

– Теперь это так называется?

– Ничего серьезного. Он здесь только на лето, пока пишет книгу.

– Рада слышать. Тебе нужно встать на ноги и подумать о будущем, а пока немного развлечься. То, что прописал доктор.

– Правда? Что за доктор?

Элейн рассмеялась.

– Молодость бывает только раз. Извлеки из этого максимум пользы. Но я хотела увидеть тебя, чтобы успокоить насчет Флоры. Ты не должна думать, будто она жила одна. Вокруг нее были ее друзья, кто-то даже все время с ней, и она позволила нам позвонить тебе только потому, что знала, как ты будешь чувствовать себя, если не окажешься рядом. Начнешь винить себя.

Жимми проглотила комок в горле, Элейн похлопала ее по руке.

– Было видно, как ты расстроена, и я хотела сказать тебе, как жаль, что мы не убедили ее позвонить тебе раньше. Ты после похорон уехала так быстро, что мы не успели даже опомниться. Очевидно, ты была нужна там.

Ей бы следовало остаться на несколько дней, не сбегать так поспешно.

– Да. Мне нужно увидеть всех. Поблагодарить должным образом. Может быть, мы могли бы устроить поминальный обед?

– Она бы это одобрила. Июнь – спаржа из моего сада, форель из реки, клубника и шампанское. – Элейн рассмеялась. – Предоставь это мне.

– Замечательно. И, Элейн, даже если бы вы и позвонили раньше, я бы не смогла приехать. Были штормы. Я не могла выбраться с острова три дня.

– Значит, так нужно было. Приходской совет свяжется с тобой по поводу установки мемориала на деревенской лужайке. Стив Эванс был за то, чтобы заказать какую-нибудь каменную глыбу с ее именем. – Она закатила глаза от абсурдности этой идеи. – Можешь себе представить, чтобы Флора об этом подумала?

– Я так понимаю, ты раскритиковала идею в пух и прах?

– Не только я. Флора выращивала дубы из желудей, которые собирала в Хартфордском лесу. Брайан ухаживает за ростками, и мы собираемся посадить один из них на лужайке в память о ней. При должном уходе он обеспечит среду обитания сотням живых существ до следующего тысячелетия. Я могу что-нибудь сделать, прежде чем уйду?

– Заглянуть к Люсьену. Посмотри, спит ли он еще.

Люсьен медленно пробуждался от сна. Где-то вдалеке раздавался звук голосов. Он перевернулся и понял, что рядом с ним кто-то спал. Потом к нему начали возвращаться события прошлого дня.

Жимми смеется. Лаура принесла ему книги. Вкусная еда, разговоры, викторина.

Он дернулся при воспоминании о катастрофе и, когда сел, понял, что находится в постели Жимми. Он говорил ей, что поедет домой, но она отвезла его в коттедж, настаивая на том, что он не должен находиться один. Положила его в свою постель, лежала рядом, присматривая за ним, пока он не заснул.

Люсьен откинул одеяло, а когда встал, дверь открылась.

– Ты проснулся. Жимми просила проведать тебя.

Пожилая леди ухмылялась. Осознав, что на нем нет ничего, кроме нижнего белья, он натянул на себя покрывало.

– Где она?

– Лежит на диване со льдом на лодыжке.

– Извините, не могу вспомнить ваше имя.

Он знал, что встретил эту женщину прошлым вечером.

– Не извиняйтесь, молодой человек. Не все военные раны видны. Я Элейн.

– Элейн Мастерс. Гонщица! – воскликнул он.

– Жимми позаботилась о тебе вчера и еще больше повредила лодыжку, когда побежала за тобой, так что ей сейчас не помешает нежная забота.

– Я этим займусь.

– Хорошо. Надеюсь увидеть тебя на викторине в следующем месяце. Я прослежу, чтобы больше не было никаких проблем со столовыми приборами.

– Может быть. Спасибо, Элейн!

Он огляделся и обнаружил испачканную травой одежду там, где бросил ее. Или это не он бросил? Когда он поднимал рубашку, возникло смутное воспоминание о том, как Жимми смотрела на него снизу вверх и, рассказывая какую-то шутку, расстегивала пуговицы.

Прошло много времени с тех пор, как с ним случился столь неприятный инцидент. Он сел на край кровати, обхватив голову и пытаясь вспомнить подробности, прежде чем встретиться с ней лицом к лицу.

Но вспомнил лишь о необходимости бежать в темноту. А потом Жимми обняла его. За последнюю неделю здесь, в саду с Жимми, он чувствовал себя так, словно начал жить. После разрыва с Шарлоттой он поклялся, что никогда не причинит боль другой женщине. А тут взял на себя обязательство помочь Жимми подготовить сад ко Дню открытых дверей, и теперь из-за него ее травма стала намного хуже. Он должен выполнить обещание. Это самая легкая часть, а самое трудное – отказаться от отношений, которые зажгли его, дали проблеск будущего.

Нет, он не имеет права навязывать ей свой хаос.

– Жимми?

Люсьен, помятый, в испачканной травой одежде, появился в дверях.

– Элейн сказала, что ты не спишь. Как себя чувствуешь? Голова не болит?

– Забудь обо мне, – попросил он, увидев, как распухла ее лодыжка. – Это из-за меня. Мне так жаль.

Жимми опустила книгу, которую читала.

– Я начинаю по-настоящему ненавидеть это слово.

– Это все я виноват.

– Нет, черт возьми, нет! Если бы я не решила пойти на вечер викторин, ничего бы не случилось.

– А если бы я послушал тебя и остался дома, тебе бы не было сейчас так больно.

– У меня есть таблетки. Да и Джози сегодня принесла немного шоколада. Так что иди на кухню, позавтракай.

Но он подошел к дивану и устроился рядом с ней.

– Давно меня не накрывал такой сильный приступ. И, как я понял, все это время ты заботилась обо мне. Теперь моя очередь заботиться о тебе. Что я могу для тебя сделать?

Он выглядел таким отчаявшимся, что она сжалилась над ним:

– Думаю, ты мог бы начать с поцелуев.

– Я бы с удовольствием, – он явно колебался, – но у меня нет с собой зубной щетки.

– Думаю, моя лодыжка этого не заметит.

– Твоя лодыжка… точно… правильно.

Люсьен опустился на колени у ее ног и очень нежно поцеловал каждый палец на ее ноге. Поцеловал и лодыжку, так нежно, что Жимми, которая собиралась было все прекратить, сказав, что пошутила, закрыла глаза от нахлынувших чувств.

– Помогает? – поинтересовался он через некоторое время.

– Абсолютно, – выдохнула она. – Это эндорфины, и они дают временное отвлечение от боли.

– Я могу остаться на весь день, если это поможет.

– Идея о мужчине у моих ног, должна признать, действительно имеет определенную привлекательность. – Она прилагала решительные усилия, чтобы разрядить атмосферу. – Но провести весь день на коленях – ужасно, и нужно успеть с покраской моста. Так что сначала завтрак, а потом ты чудесно проведешь пару часов с кистью в руках.

– Это и есть лекарство «снаружи-на-свежем-воздухе, делая-что-то-практичное-своими-руками»?» – спросил Люсьен.