Текст книги "История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 1"

Итак, линия обороны проходила по Эльбе, и остается узнать, как Наполеон распределил на ней свои силы. Разгадав планы неприятеля, как будто присутствовал на совещаниях в Трахенберге, он превосходно понимал, что против него будут действовать три мощных армии, одна справа в Богемии, другая с фронта в Силезии, третья слева от Берлина, угрожая Эльбе между Магдебургом и Гамбургом. Он намеревался отразить все три атаки. Новый корпус Сен-Сира в 30 тысяч человек, разделенный на четыре дивизии, был размещен в Кёнигштайне на левом берегу Эльбы, чтобы закрыть выходы, через которые Богемская армия могла сойти из Богемии в Саксонию в наши тылы. Корпус Вандама, также численностью 30 тысяч человек, был размещен параллельно корпусу Сен-Сира, но на другом берегу, чтобы охранять справа от реки проходы Богемских гор, ведущие в Лаузиц. Несколько дальше, по-прежнему у подножия Богемских гор, у прохода Циттау, располагались корпуса Понятовского и Виктора. Еще дальше, то есть в Силезии, на пограничной линии перемирия, на Кацбахе и Бобре, располагались четыре корпуса: Макдональда (11-й), Лористона (5-й), Нея (3-й) и Мармона (6-й), составлявшие вместе 100 тысяч человек. Сзади, у Бауцена, находилась Императорская гвардия, выросшая за время перемирия с 12 до 48 тысяч человек, и кавалерийские резервные корпуса Латур-Мобура, Себастиани и Келлермана, составлявшие 24 тысячи всадников. Слева Северной армии Бернадотта противостояли корпуса Удино (12-й), Бертрана (4-й) и Ренье (7-й).

Расставив войска, Наполеон решил действовать следующим образом. Армия князя Шварценберга, самая многочисленная, угрожавшая нашему правому флангу через выходы из Богемии, могла появиться двумя путями, позади французской по дороге из Петерсвальда, и перед ней, по большой дороге из Богемии в Лаузиц через Циттау. Она обязательно должна была появиться на одной из этих двух дорог. Наполеон одинаково подготовился в обоих случаях. Маршал Сен-Сир занимал с четырьмя дивизиями дорогу из Петерсвальда по эту сторону Эльбы. Одна из его дивизий охраняла мост, переброшенный между скалами Кёнигштайн и Лилиенштайн, две другие занимали Пирнский лагерь, под огнем которого проходит дорога. Четвертая дивизия с легкой кавалерией генерала Пажоля следила за второстепенными дорогами, выходившими еще дальше и ведущими к Дрездену с тыла. Если бы неприятель захотел спуститься в тылы Дрездена, чтобы атаковать город либо направиться на Лейпциг, Сен-Сир, воспользовавшись выгодами позиции для замедления движения союзников, должен был бросить гарнизон в форты Кёнигштайн и Лилиенштайн, а затем отойти с четырьмя дивизиями на Дрезден. Опершись на город почти с 30 тысячами человек, найдя в нем гарнизон в 8—10 тысяч, который Наполеон сформировал из выздоровевших солдат, маршевых батальонов и солдат почетного караула, он должен был обороняться в тщательно подготовленном, укрепленном лагере и продержаться так несколько дней без необходимости совершать чудеса. В любом случае, Наполеон устроил всё так, чтобы доставить ему скорую и решающую помощь.

Генерал Вандам, располагавшийся за Эльбой с тремя дивизиями, одна из которых находилась в Штольпене на дороге из Циттау, другая в Румбурге рядом с Циттау, третья в Бауцене, мог в двадцать четыре часа прислать в Дрезден дивизию из Штольпена и в сорок восемь часов подвести две другие. Так, на второй день Сен-Сир должен был получить подкрепление в 10, а на третий – в 20 тысяч человек, что довело бы его силы до 70 тысяч солдат и не менее 60 тысяч в укрепленном лагере. Еще через два дня, то есть через четыре дня после появления неприятеля, из Гёрлица должен был подоспеть Наполеон с 48 тысячами человек гвардии, 24 тысячами кавалерийских резервов, 24 тысячами корпуса Виктора, оставив в Циттау корпус Понятовского. Так, на четвертый день под Дрезденом должно было оказаться 170 тысяч человек, которых было совершенно достаточно, чтобы заставить членов коалиции заплатить за то, что они осмелились обойти позицию французской армии.

В противном случае, если неприятель задумает пройти из Богемии в Лаузиц за Эльбой и дебушировать через Циттау на Гёрлиц или Бауцен, та же расстановка войск привела бы к столь же быстрой концентрации сил. Наполеон решил разместить в проходе Циттау корпус Понятовского численностью 12 тысяч человек, опиравшийся на сильную позицию, расположенную у самого выхода из гор и заранее тщательно изученную. Гвардия и кавалерия, находившиеся в Гёрлице, и дивизия Вандама в Румбурге могли за один день доставить 36 тысячам, расположенным в Циттау, помощь в 80 тысяч человек. На следующий день ждали Вандама с двумя другими дивизиями, а отход одного из четырех корпусов, расположенных на Бобре, должен был обеспечить новую помощь в 50 тысяч человек. И снова 170 тысяч солдат подтягивались за два дня и ко второму выходу.

Вот какие меры предосторожности принял Наполеон, исходя из обоих предположений. Если же ни одно из двух предположений не оправдается и Богемская армия, не пожелав дебушировать так близко к Наполеону, отправится на воссоединение с армией Силезской, дабы атаковать нас с фронта силами 250 тысяч человек, корпуса Нея, Лористона, Мармона и Макдональда, составлявшие вместе 100 тысяч человек, могли обороняться на Бобре либо отступить на Нейсе и Шпрее, где получили бы помощь еще 150 тысяч человек, присоединив гвардию, кавалерийский резерв, Виктора, Понятовского и Вандама.

Предусмотрев средства отражения возможных ударов Богемской и Силезской армий в тылах, на правом фланге и с фронта, на левом фланге Наполеон подготовил важную операцию против Северной армии, чтобы добиться блестящего результата, которому придавал огромное значение: оккупации столицы Пруссии и триумфального вступления в нее одного из своих соратников. Он поручил маршалу Удино с его корпусом, корпусами Бертрана и Ренье и резервной кавалерией Арриги двигаться от Луккау на Берлин. После присоединения резервной кавалерии численность этого войска должна была составлять 70 тысяч человек, но в действительности составляла только 65–66 тысяч. Правда, Удино рассчитывал на значительные подкрепления. На левом фланге у Магдебурга находился Жирар с корпусом в 12–15 тысяч человек, сформированным из дивизии Домбровского и части гарнизона Магдебурга. Генерал должен был установить сообщение между Удино и Даву и следовать за наступательным движением Удино, доведя тем самым состав его армии до 80 тысяч человек. Подобная масса сил, казалось, могла не опасаться кронпринца Швеции, непосредственно располагавшего не более чем 70 тысячами человек. К тому же ему вскоре предстояла встреча с еще одним грозным врагом. Этим врагом был маршал Даву, готовый выйти из Гамбурга с 25 тысячами французов и 10 тысячами датчан и угрожать Берлину через Мекленбург. Имелось много шансов, что через несколько дней Удино вступит в Берлин, воссоединится с Даву и поместит под командование последнего объединенные силы в 110–115 тысяч человек, способных расстроить любые планы Бернадотта. Такой блестящий дебют весьма соблазнял Наполеона.

Однако задуманное им на левом фланге движение было слишком длинным, корпуса, призванные ему содействовать, разделены большими расстояниями, а их взаимодействие зависело от множества обстоятельств, которые не всегда могли быть благоприятными. Наконец, если бы один из его соратников потерпел поражение, понадобилось бы выдвигаться очень далеко, чтобы оказать ему помощь. Поэтому можно сказать, что эта часть сети, искусно натянутой Наполеоном, была немного ослаблена. Но пламенное желание вернуться в Берлин, протянуть руку Данцигу и получить возможность, выиграв одно сражение, выйти к Висле, несколько исказило точность военных суждений Наполеона, подобно тому как желание одним махом вернуть утраченное могущество исказило его суждение политическое.

Этот изъян породил и другой, в той части плана, которую мы уже описали. В самом деле, Наполеон слишком отдалил от Дрездена четыре корпуса, охранявшие его фронт перед Эльбой. От берегов Бобра, где располагались корпуса Нея, Мармона, Макдональда и Лористона, до берегов Эльбы, то есть от Левенберга до Дрездена, было шесть дней пути. Слишком много, чтобы Наполеон с резервом успел оказать помощь корпусам в Левенберге или в Дрездене! Пока он мог находиться между ними в Гёрлице или Бауцене, опасности не возникало, ибо ему было легко выдвинуться в Левенберг или отойти к Дрездену менее чем за три дня и оказаться там, где будет нужно исправить положение. Но если он передвинется к оконечности линии в Дрезден, а на Бобре с одним из его маршалов случится несчастье, ему понадобится не менее шести дней, чтобы подвести подкрепление, и он прибудет слишком поздно; если же он окажется в Левенберге, то опасности не получить помощь вовремя подвергнется Дрезден. Словом, чтобы маневрировать вокруг Дрездена, как он маневрировал некогда вокруг Вероны, поместив в центре резерв и поочередно выдвигая его в различные точки окружности, окружность была слишком велика, а ее радиус – слишком длинен.

Силы Наполеона были вовсе не равны силам коалиции. Корпуса Сен-Сира, Вандама, Виктора и Понятовского, сгруппированные справа, корпуса Нея, Мармона, Макдональда и Лористона, построенные по фронту, гвардия и кавалерийский резерв, помещенные в центре, составляли 272 тысячи боеготовых солдат. Войска Удино, Жирара и Даву, направленные на Берлин, формировали силу в 110–115 тысяч, что доводило все действующие войска, которые он мог выставить против коалиции, до 387 (или по меньшей мере до 380) тысяч человек. Если к ним прибавить 20 тысяч в Баварии и 60 тысяч в Италии, а также гарнизоны Кёнигштайна, Дрездена, Торгау, Виттенберга, Магдебурга, Вербена, Гамбурга, Глогау, Кюстрина, Штеттина и Данцига, включавшие около 90 тысяч человек, можно достичь численности в 550 тысяч солдат. Это значение было намного ниже, чем 800 тысяч человек, которых удалось собрать коалиции. Правда, в эти 800 тысяч входили и резервы, но Наполеон мог привлечь в качестве резервов не более 50 тысяч человек, и даже вместе с ними его ресурсы не представляли в целом и 600 тысяч против 800 тысяч коалиции.

Лично осмотрев посты в Кёнигштайне и Лилиенштайне и убедившись, что позиции, занятые Сен-Сиром и Вандамом в тылах и на правом фланге, соответствуют его планам, Наполеон 15-го передвинулся в Гёрлиц, где нашел гвардию и кавалерийский резерв. Оттуда он захотел отправиться осмотреть проход Циттау, который охраняли Понятовский и Виктор. Расположив Понятовского на горе, находившейся напротив выхода из ущелья и позволявшей перерезать путь, сам Наполеон в сопровождении легкой кавалерии выдвинулся на несколько лье дальше, дабы разведать местность, в которой ему предстояло, возможно, действовать позднее. Он хотел собрать о направлении движения неприятеля сведения, которых ему недоставало. Хотя Наполеон был окружен полчищами движущихся врагов, он ничего не знал об их передвижениях, потому что плотная стена Богемских гор, отделявшая их от него справа, являлась непроницаемой завесой. И он прислушивался с крайним вниманием, надеясь уловить малейшие слухи, но, как обычно бывает, собирал только противоречивые версии.

Утром 19 августа Наполеон в сопровождении легкой кавалерии углубился в Богемию во главе нескольких тысяч всадников. Он проник в ущелья так далеко, что прошел за Габель, показался даже у входа в прекрасную котловину перед богемцами, удивленными его появлением. Он останавливал кюре и бальи для расспросов и узнал, что русские и прусские войска, подходившие из Силезии, следуют вдоль подножия гор снаружи Богемии, чтобы присоединиться к австрийцам и, вероятно, спуститься в Саксонию в тылы Дрездена. В этом движении войска коалиции должны были перейти через Эльбу между Лейтмерицем и Аусигом, и всё возвещало, что они уже либо вышли к реке, либо находятся на другом ее берегу в окрестностях Тёплица. Следовало спешно вернуться в Саксонию, чтобы сражаться у Дрездена, на столь предусмотрительно подготовленном поле битвы.

Использовав день 19-го на скачки по равнине и ущельям и всюду представляясь собственным именем, Наполеон вернулся в Циттау. На следующий день он сам расположил корпуса Понятовского и Виктора у входа в ущелье Циттау так, чтобы они могли не менее трех дней отражать самые сильные атаки.

Вернувшись 20-го в Гёрлиц, Наполеон вдруг узнал, что Силезская армия уже 15 июля вторглась на нейтральную территорию, которую должна была уважать до 17-го, что являлось нарушением международного права, которое никак не извинял пламенный патриотизм Блюхера. Силезская армия направилась к Бобру. Тотчас Наполеон привел в движение кавалерию и три дивизии гвардии, оставив остальные ее дивизии в Гёрлице, и произвел диспозиции, чтобы быть на Бобре 21-го. С подкреплением, которое он вел Нею, маршал должен был получить 130 тысяч человек, и этого было более чем достаточно, чтобы заставить Блюхера раскаяться в дерзости и в нарушении международного права. В последний раз повторив инструкции Понятовскому, Виктору, Вандаму и Сен-Сиру, Наполеон отбыл, исполненный уверенности и надежды.

Поскольку военные действия в Силезии начались раньше времени, назначенного перемирием, корпуса Нея только выходили из своих расположений, когда появился неприятель. Корпуса Макдональда и Мармона располагались на Бобре, первый – справа у Левенберга, второй – слева у Бунцлау. Другие два корпуса подвергались еще большей опасности, ибо располагались на Кацбахе: корпус Лористона – в окрестностях Гольдберга, корпус Нея – между Лигницем и Гайнау. Два последних корпуса, почти обойденные внезапным появлением корпусов Ланжерона на их правом фланге, подверглись огромной опасности. Корпус Лористона с большими трудностями отошел от Кацбаха к Бобру и без происшествий присоединился к Макдональду в Левенберге. Ней, более всего выдвинутый вперед на левом фланге, вместо того чтобы просто отойти на Бунцлау и уйти за Бобр, смело развернулся между Кацбахом и Бобром, бросая вызов Блюхеру, который ожесточенно нападал на Левенберг. Блюхер передвинулся на Нея, и маршал, высвободив таким способом Левенберг, отошел к Бунцлау, перешел через Бобр и присоединился к Мармону.

Двадцатого все четыре наших корпуса находились за Бобром: корпуса Лористона и Макдональда в Левенберге, корпуса Мармона и Нея – в Бунцлау. Прибыв на места утром 21-го, Наполеон захотел немедленно предпринять наступление. Блюхер показал около 80 тысяч человек, поскольку Сакен, вместе с которым он имел бы 100 тысяч, остался чуть позади на его правом фланге. Наполеон, у которого было более 130 тысяч, утром перебросил мосты на козлах через Бобр и отдал приказ к стремительному и мощному движению, ибо не мог терять времени, зная, что вскоре его призовет в тылы Богемская армия. Он решил дебушировать из Левенберга с Макдональдом и Лористоном, перейти через Бобр и подтянуть на левый фланг Нея и Мармона, после того как они перейдут через Бобр в Бунцлау.

К середине дня перешли через Бобр в Левенберге и энергично двинулись вперед. Дивизия Мезона, формировавшая головную колонну, потеснила войска генерала Йорка. За ней следовал корпус Лористона, опираясь на корпус Макдональда. На левом фланге Ней и Мармон дебушировали из Бунцлау и прижались к центру. Блюхер, столкнувшись со столь мощной атакой, заподозрил, что имеет дело с Наполеоном, и поспешил вернуться в рамки полученных инструкций, предписывавших не рисковать при встрече с этим грозным противником. Он прикрылся ручьем Гайнау, протекающим между Бобром и Кацбахом. В этот день союзники уже потеряли 3 тысячи человек.

Двадцать второго августа Наполеон продолжил наступательное движение. Корпуса Лористона и Макдональда передвинулись прямо на Гольдберг, чтобы отбросить Блюхера за Кацбах, в то время как Ней и Мармон, продолжая выдвигаться на левом фланге, теснили его в том же направлении. Дивизия Мезона снова с величайшей силой атаковала неприятеля. Войска, воодушевленные присутствием Наполеона, всюду выказывали чрезвычайный пыл. Неприятельские войска хотели обороняться, но поскольку Лористон обошел их с остатком своего корпуса, в то время как Макдональд угрожал их центру, союзникам пришлось оставить ручей, которым они прикрывались, уйти за Кацбах и занять позицию в Гольдберге. Потери в этот день оказались столь же значительны.

Несмотря на сопротивление, которое пытался оказать нам Блюхер, было очевидно, что ему не придали достаточно сил для противостояния Наполеону и основные действия будут происходить в другом месте. И действительно, в тот же вечер к Наполеону прибыл от Сен-Сира курьер, проделавший сорок лье и сообщивший, что на маршала надвигаются многочисленные неприятельские войска. Очевидно, главная армия союзников дебушировала через Петерсвальд в тылы Дрездена, намереваясь либо захватить город, либо передвинуться на Лейпциг, дабы осуществить дерзкую попытку отрезать французов от Рейна. Так оправдалось одно из двух предположений Наполеона. Наполеон не был ни удивлен, ни огорчен, а напротив, увидел в этом настоятельную причину ускорить движения. В тот же вечер он остановил гвардию, которая была еще на марше и не продвинулась дальше Левенберга, и приказал ей пуститься после недолгого отдыха в путь, чтобы вернуться в Дрезден через четыре дня, то есть 26-го. Поскольку корпус Мармона меньше всего участвовал в боях, он меньше всего устал, и, не теряя ни минуты, Наполеон развернул его обратно, чтобы он двигался вместе с гвардией. Наполеон также отправил бльшую часть кавалерийского резерва и предписал Вандаму и Виктору отходить на Эльбу, оставив Понятовского у проходов Циттау. Таким образом, под Дрезденом в течение четырех дней должны были собраться 180 тысяч человек, из них не менее 80 тысяч в первые два дня.

Отдав приказы вечером 22-го, Наполеон захотел, чтобы утром следующего дня корпуса Лористона, Макдональда и Нея, которые вместе с кавалерией Себастиани составляли силу в 80 тысяч человек, еще раз потеснили неприятеля и отбросили его далеко за Кацбах. На рассвете корпус Лористона справа, корпус Макдональда в центре и кавалерия Латур-Мобура слева развернулись вдоль Кацбаха, в то время как Ней тремя лье ниже выдвинул свой корпус и кавалерию Себастиани к Лигницу. Блюхер построил русские войска Ланжерона и прусские войска Йорка за Кацбахом и на Вольфсбергских высотах. Дивизия Жирара атаковала берега реки у Нидерау и завязала горячий бой с прусской дивизией принца Мекленбургского. Генерал, выведя из строя артиллерию неприятеля и поколебав его пехоту артиллерийским огнем, внезапно атаковал ее в штыки. Опрокинутые и прижатые к Кацбаху пруссаки прикрылись кавалерией, которую вскоре оттеснила кавалерия Латур-Мобура, и ушли, наконец, за Кацбах, через который следом за ними перешел и Жирар. Справа Лористон, осуществив переправу в Штайнау, атаковал Вольфсбергские высоты, трижды отбивал их у русских и трижды их терял. Но 135-й полк из дивизии Рошамбо в последней атаке завладел ими, предрешив исход боя в нашу пользу. Будучи в то же время обойденным справа движением Нея на Лигниц, Блюхер поспешно отступил к городу Яуэру.

Бессмысленное нарушение международного права стоило прусскому генералу около 8 тысяч человек, мы потеряли вдвое меньше. Наполеон, в предвидении жестоких сражений, для которых ему хотелось иметь под рукой маршала Нея, решил увести его с собой и вверить 3-й корпус генералу Суаму. В результате в этом пункте предстояло остаться только Макдональду, командующему 11-м корпусом, и Лористону с Суамом, командующим 5-м и 3-м корпусами. Вручая верховное командование Макдональду, Наполеон предписал ему держать легкие войска в наблюдении между Бобром и Кацбахом, встать лагерем с основными силами прямо за Бобром, между Левенбергом и Бунцлау, и иметь посты связи справа в Богемских горах и слева на равнинах Лаузица, дабы быть постоянно осведомленным о малейших движениях неприятеля. Задача Макдональда заключалась, прежде всего, в обороне Бобра от Блюхера, а затем в перехвате дорог, идущих из Богемии в Пруссию, дабы помешать отправке подразделений неприятеля к Берлину, против корпуса Удино. Постоянно беспокоясь, как мы видим, о движении Удино на столицу Пруссии, Наполеон продолжал идти ради этой цели на достойные сожаления жертвы, ибо оставшийся в сорока лье от Дрездена Макдональд, хоть и избавился в ту минуту от неприятеля, мог снова подвергнуться новой атаке и оказаться в большой опасности.

Приняв такие диспозиции, Наполеон отбыл в Гёрлиц. По мере его приближения множились слухи о том, что Дрезден охвачен великим волнением. Король Саксонии, жители и даже генералы, приставленные оборонять эту важную позицию, казались пораженными огромной неприятельской силой, подходившей из Богемии и спускавшейся с гор в тылы столицы. Донесения единогласно сообщали, что высоты на левом берегу Эльбы, окружавшие Дрезден, сплошь покрыты солдатами всех наций.

Армия коалиции в самом деле исполнила план, задуманный в Трахенберге, и дебушировала в Саксонию, сконцентрировавшись между Теченом и Комотау, через все проходы Эрцгебирге. Она двигалась четырьмя колоннами, сформированными согласно расположениям войск. Русские, подходившие из глубины Богемии, двигались по дороге из Петерсвальда, мимо Пирнского лагеря, и спускались к Дрездену перед Эльбой. Прусский корпус Клейста, двигавшийся перед русскими, следовал дорогой, расположенной несколько левее и проходившей через Теплиц, Альтенберг и Диппольдисвальде. Австрийцы, всех опережавшие, потому что шли из своей страны, двигались по дороге из Комотау в Мариенберг и Хемниц, находившейся левее предыдущих и являвшейся большой дорогой из Праги в Лейпциг. Австрийские новобранцы, составлявшие четвертую колонну под началом генерала Кленау, должны были выйти к Лейпцигу через Карлсбад и Цвиккау.

Но едва начался марш, как план, задуманный союзниками в Трахенберге, изменился. Он изменился по причине переменчивости военных советов коалиции, на которых никто не командовал, потому что никто не был способен командовать. Конечно, номинальное командование было пожаловано Шварценбергу, но в глубине души император Александр сожалел, что не взял командование на себя, и желал вновь им завладеть, особенно после приезда в лагерь генералов Моро и Жомини, с помощью которых он надеялся весьма славно руководить делами коалиции.

Жомини и доказал императору, что выдвижение на Лейпциг есть неслыханное безрассудство; что выдвигаться на коммуникации неприятеля, когда уверен в безопасности своих собственных и не опасаешься решающей схватки, может быть и правильно, но только не в данном случае. Ведь очутившись в Лейпциге, союзники могут потерять связь с Богемией, тогда как за спиной у них окажется Наполеон во главе трехсот тысяч до сих пор непобедимых солдат. И если они проиграют сражение на такой позиции, то уже не оправятся, ибо Богемские горы будут заняты Наполеоном, а Эльба до самого Гамбурга находится в его грозных руках. Моро, когда к нему обратились за советом, нашел это мнение совершенно верным, и от плана выдвижения на Лейпциг отказались. Было решено взять не левее, а правее, и приблизиться к берегам Эльбы. Поэтому передвинулись на Дрезден, еще не зная хорошенько, что будут делать; но, продолжая опираться на Богемские горы, сохраняли свои коммуникации, были подобны дамоклову мечу, нависшему над головой Наполеона, а если представится удобный случай, могли броситься на Дрезден и захватить его, что стало бы самым большим уроном для французов.

В то время как выполнялось это движение, стало известно о появлении Наполеона в Богемии, каковое обстоятельство заставило союзников опасаться марша на Прагу и сделало более очевидной уместность возвращения к Эльбе. Затем стало известно о марше Наполеона на Бобр и об опасности, нависшей над Блюхером. Это был случай что-нибудь предпринять и воспользоваться отсутствием Наполеона, чтобы нанести великий удар: захватить, к примеру, Дрезден, что советовали сделать смельчаки, чего опасались люди робкие и что разумные люди, вроде Моро, ставили в зависимость от состояния обороны этого города.

Так и получилось, что огромная армия коалиции начала развертывать внушительные силы вокруг прекрасной столицы Саксонии. Первой была замечена колонна Витгенштейна, которая повстречалась с Сен-Сиром перед Пирнским лагерем, спустившись ближе всего к Эльбе по дороге из Петерсвальда.

Маршал Сен-Сир, заняв силами одной дивизии форты Кёнигштайн и Лилиенштайн, между которыми был переброшен мост через Эльбу, разместил вторую дивизию на дороге из Петерсвальда, чтобы задержать движение неприятеля и иметь возможность отступить на Дрезден в соответствии с полученным приказом. Вторая дивизия с замечательной выдержкой обороняла каждую пядь плато Берггисхюбель. Тем временем третья дивизия наблюдала за вторым выходом, ведущим из Теплица на Альтенберг и Диппольдисвальде, а четвертая, размещенная справа от Диппольдисвальде и наблюдавшая за дорогой из Фрейбурга, служила поддержкой генералу Пажолю, который схватился в сабельном бою с авангардом австрийской кавалерии, подходившей через самые удаленные выходы.

Двадцать третьего августа Сен-Сир, вверив первой дивизии (42-й армейской) охрану фортов Кёнигштайн и Лилиенштайн и всех постов на берегах Эльбы, в порядке отступил на Дрезден, где мог располагать, помимо гарнизона, тремя пехотными дивизиями с кавалерией Леритье и Пажоля. Эти войска, опираясь на полевые и городские оборонительные укрепления, были способны оказать серьезное сопротивление неприятелю, хотя его силы и насчитывали уже в первые дни 150 тысяч человек, а в последующие – 200 тысяч. Три пехотные дивизии Сен-Сира составляли не менее 21–22 тысяч человек. Из гарнизона можно было привлечь 5–6 тысяч, передвинув их на левый берег, а Леритье и Пажоль располагали 4 тысячами всадников. Таким образом, маршал Сен-Сир имел в своем распоряжении 31–32 тысячи человек и многочисленную конную артиллерию в помощь артиллерии позиционной. То есть он обладал достаточными средствами для того, чтобы оборонять крепость от неприятеля и дать Наполеону возможность маневрировать вокруг нее, как тот сочтет полезным для успеха операций.

На таком положении вещей Наполеон и основал свои расчеты, получив в Гёрлице подробные донесения о том, что происходит в Дрездене. Он знал, судя по присутствию значительных сил неприятеля в тылах Дрездена, что коалиция решила его обойти, передвинувшись на левый берег Эльбы и спустившись в Саксонию через Петерсвальд. Предвидя такое движение, как одно из самых вероятных, Наполеон разместил в Дрездене силы, достаточные для противодействия первой атаке и удерживанию армии Шварценберга в течение хотя бы нескольких дней. Этих вполне достоверных данных ему было достаточно, и он тотчас задумал прекраснейшую операцию, исполнение которой, если бы она осуществилась в соответствии с его планом, могло завершить войну за один день посредством самого ужасного удара, какой он когда-либо наносил.

Вместо того чтобы дебушировать из Дрездена, что привело бы к прямому столкновению, Наполеон решил подняться к Кёнигштайну, затем, перейдя через Эльбу, расположиться в Пирне, перерезать дорогу на Петерсвальд, спуститься в тылы неприятеля со 140 тысячами человек, оттеснить его на Дрезден и зажать между Эльбой и французской армией. Если бы этот необычайный и простой план удался, через три-четыре дня коалиции, возможно, не стало бы.

Воодушевившись, Наполеон поспешил написать герцогу Бассано шифровку, чтобы рассказать о великолепной операции, которую он намеревался осуществить, рекомендовать ему держать ее в абсолютной тайне, но постараться расположить всех к содействию и запастись терпением в ожидании помощи, ибо нужно было не менее двух дней, чтобы сконцентрировать войска в Кёнигштайне, построить новые мосты для облегчения движения 140 тысяч человек и надлежащим образом расположиться на дороге из Петерсвальда. Он написал также маршалу Сен-Сиру, описав ему еще раз все средства для обороны Дрездена, и 25 августа расположился на правом берегу в Штольпене, равно удаленном от Кёнигштайна и Дрездена, приказав подтягиваться в Штольпен всем, кто передвинулся к Эльбе от Циттау и с берегов Бобра.

Расположившись в Штольпене, Наполеон принял диспозиции в соответствии с новым планом. Корпус Вандама из трех дивизий уже отошел на Кёнигштайн при первом появлении армии коалиции. Одна из его дивизий, дивизия генерала Теста, рассредоточилась по берегу Эльбы от Кёнигштайна до Дрездена, дабы помешать неприятелю перейти через Эльбу и держать его запертым на левом берегу. Наполеон предписал Вандаму с двумя оставшимися дивизиями перейти через Эльбу, осадить Пирнский лагерь, под которым неприятель прошел, не оставив в нем значительных сил, завладеть им, воссоединиться с оставленной в Пирне первой дивизией Сен-Сира, дивизией Мутона-Дюверне, и оседлать дорогу из Петерсвальда. Затем он расположил вокруг Штольпена всю свою гвардию и вернувшегося из Циттау маршала Виктора таким образом, чтобы они могли последовать за Вандамом, как только тот завладеет Пирнским лагерем, ускорил движение Мармона и приказал собрать все лодки, какие смогут найти, чтобы перебросить между Лилиенштайном и Кёнигштайном два дополнительных моста. После наведения мостов, располагая Вандамом, Виктором, Императорской гвардией и Мармоном, Наполеон мог бросить в тылы неприятеля 120 тысяч человек. Он задумал также отправить кавалерию Латур-Мобура на другую сторону Эльбы в Дрездене, дабы обмануть Шварценберга, убедив его, что из города собирается дебушировать вся французская армия.

Таким образом, имея более 40 тысяч человек в Дрездене и 120 тысяч в Пирне, Наполеон формировал клещи, в которые намеревался захватить армию коалиции. Дабы превратить Эльбу в непреодолимую преграду, он не удовольствовался дивизией Теста и кавалерией Латур-Мобура, охранявшими ее между Кёнигштайном и Дрезденом, и приказал Сен-Сиру отправить кавалерию Леритье и два пехотных батальона в Мейсен в восьми лье от Дрездена, дабы прижатый к городу неприятель не нашел переправы ниже по течению. Но поскольку дороги от дождя размокли, собирать лодки между Кёнигштайном и Лилиенштайном было трудно, и Наполеон счел возможным предоставить им день отдыха, ибо обстановка вокруг Дрездена казалась спокойной.

Однако в Дрездене при виде развертывающихся вокруг города сил армии коалиции, нарастала тревога. С 23 по 25 июля видна была только первая колонна, но в последующие дни стали показываться и покрывать окружавшие Дрезден высоты другие колонны. Недоставало пока только последней австрийской колонны, колонны Кленау, которая двигалась к Дрездену самой длинной дорогой через Карлсбад и Цвиккау.