Текст книги "Маленькие женщины"

Лори был взволнован. Судя по его виду, он готов был осуществить свою угрозу при первой же возможности, поскольку взрослел очень быстро и, несмотря на свойственную ему пассивность, ненавидел кому-либо подчиняться, как всегда бывает с молодыми людьми, желающими жить своим умом.

– Советую тебе отплыть на одном из ваших кораблей и не возвращаться до тех пор, пока ты не попробуешь самостоятельно добиться успеха, – сказала Джо, чье воображение уже разыгралось при одной только мысли о столь отчаянной выходке. Она симпатизировала тому, что называла «заскоками Тедди».

– Это неправильно, Джо. Ты не должна так говорить, а Лори не должен следовать твоему совету. Поступай так, как хочет твой дедушка, мой дорогой мальчик, – ласковым материнским тоном произнесла Мег. – Усердно учись в колледже, а когда мистер Лоуренс увидит, что ты стараешься сделать ему приятное, уверена, он не станет принуждать тебя и не поступит с тобой несправедливо. Ты сам говоришь, что больше некому остаться с ним и о нем заботиться, и ты никогда не простишь себе, если самовольно оставишь своего дедушку. Не злись и не нервничай, просто исполняй свой долг, и награда не заставит себя долго ждать. Так же, как славный мистер Брук, ты заслужишь любовь и уважение.

– А что ты вообще о нем знаешь? – спросил Лори, чувствуя благодарность за добрый совет, но восставая против нотаций, а заодно и радуясь возможности сменить тему после столь несвойственной ему вспышки откровенности.

– Только то, что рассказал о нем твой дедушка: что мистер Брук заботился о своей матери, пока она не умерла, и отказывался уезжать за границу, где мог бы работать учителем у одного хорошего человека, потому что не мог оставить свою матушку одну. А сейчас он обеспечивает старую женщину, которая ухаживала за его матерью, и никому не говорит об этом, что лишний раз подтверждает, какой он щедрый, терпеливый и хороший человек.

– Так и есть, Брук действительно славный малый! – порывисто воскликнул Лори, когда Мег умолкла, покраснев и смутившись. – Это так похоже на деда – узнать все о человеке, причем так, чтобы тот ни о чем не догадался, а затем рассказать о его добрых делах окружающим, чтобы и они его полюбили. Брук никак не мог взять в толк, отчего ваша матушка так добра к нему, приглашает его в гости вместе со мной и обращается с ним, как с давним другом. Он решил, что она – само благородство, и не устает восхищаться ею, как, кстати, и всеми вами. Если мое желание когда-нибудь исполнится, увидите, что я сделаю для Брука.

– Начни прямо сейчас – перестань отравлять ему жизнь, – резко бросила Мег.

– Откуда вы знаете об этом, мисс?

– Я вижу это по его лицу, когда он уходит от вас. Если ты вел себя достойно, мистер Брук выглядит удовлетворенным и шагает быстро. А если ты его обидел, он грустит и идет медленно, словно раздумывая, а не вернуться ли ему, чтобы заново выполнить свою работу.

– Нет, как вам это нравится? Значит, ты ведешь подсчет моих хороших и плохих отметок, глядя на лицо Брука, так, что ли? Я вижу, как он улыбается и кланяется, проходя мимо вашего окна, но мне и в голову не приходило, что при этом вы обмениваетесь сообщениями.

– Ничего подобного. Не злись и, пожалуйста, не передавай ему моих слов! Я всего лишь хотела показать тебе, что мне небезразлично, как у тебя идут дела. То, что было сказано здесь, не предназначено для чужих ушей! – воскликнула Мег, весьма обеспокоенная тем, что могло воспоследовать из ее необдуманной речи.

– Я не любитель сплетен, – отозвался Лори, напустив на себя «заносчивый и высокомерный вид», как выражалась в таких случаях Джо. – Вот только если Брук и далее будет играть роль барометра, я постараюсь обеспечить ему ясную погоду.

– Не обижайся, прошу тебя! Я вовсе не собиралась читать тебе мораль, распускать сплетни или говорить глупости. Просто мне показалось, что Джо подбивает тебя совершить поступок, о котором ты непременно рано или поздно пожалеешь. Ты так добр к нам. Мы относимся к тебе как к брату и потому без утайки говорим то, что думаем. Прости меня, я не желаю тебе зла. – И Мег протянула Лори руку – ласковым и одновременно смиренным жестом.

Устыдившись своего минутного раздражения, юноша крепко пожал узенькую ладошку и откровенно заявил:

– Это мне следует попросить прощения. Я сегодня весь день сам не свой. Но мне нравится, что ты ведешь себя как старшая сестра и указываешь мне на мои недостатки, поэтому не обращай внимания на то, что я иногда ворчу и раздражаюсь. Я искренне благодарен тебе за все.

Решив еще раз доказать, что он нисколько не обижен, Лори начал угождать сестрам: смотал нитки для Мег, процитировал по памяти стихи, чтобы сделать приятное Джо, стряхнул на землю шишки для Бет и помог Эми рисовать папоротники, доказав тем самым «Обществу завзятых тружениц» свою полезность. В самый разгар оживленной дискуссии о повадках черепах (одно из этих дружелюбных созданий только что неспешным шагом приблизилось к ним, выбравшись из реки) далекий звон колокола дал им понять, что Ханна поставила чай завариваться, так что им следует поспешить, чтобы успеть к ужину.

– Можно мне прийти сюда еще раз? – осведомился Лори.

– Да, если ты будешь хорошо себя вести и не станешь отлынивать от учебы, – с улыбкой ответила Мег.

– Я постараюсь.

– Тогда приходи, и я научу тебя шотландской вязке. Сейчас носки пользуются большим спросом, – сообщила Джо и, когда они расставались у калитки, помахала своим вязаньем, словно огромным синим шерстяным флагом.

Тем же вечером, когда Бет играла в сумерках мистеру Лоуренсу, Лори, стоя в укромном уголке за портьерой, слушал незатейливую музыку, которая всегда успокаивала его мятущуюся душу, и наблюдал за стариком. Тот сидел, подперев ладонью седую голову, и, должно быть, с нежностью вспоминал маленькую девочку, которую все еще беззаветно любил. Припомнив разговор с сестрами Марч, состоявшийся сегодня днем, юноша сказал себе, дабы подсластить решимостью горькую пилюлю самопожертвования: «Я отпущу свой воздушный замок в странствие и останусь с дедушкой до тех пор, пока буду нужен ему, потому что, кроме меня, у него никого нет».

Глава четырнадцатая

Джо была очень занята на чердаке, потому что октябрьские деньки становились все прохладнее, а темнело все раньше. Всего два или три часа солнце, словно кошка, уютно лежало на подоконнике высокого окна, освещая девушку, сидящую на старом диване, с разложенными перед ней на сундуке бумагами. Она что-то торопливо писала, а Скраббл, ручная крыса, неспешно прогуливалась по потолочным балкам у нее над головой в обществе своего старшего сына, усы которого явно были предметом его особой гордости. С головой уйдя в работу, Джо трудилась, пока не исписала все листы, вплоть до последней страницы, в самом низу которой поставила свое имя и замысловатый росчерк, после чего отбросила в сторону перо и воскликнула:

– Ну вот, я сделала все, что могла! Если и это не примут, придется ждать, пока я не научусь писать лучше.

Откинувшись на спинку дивана, девушка внимательно перечитала рукопись, то и дело касаясь пером страниц и повсюду расставляя восклицательные знаки, которые в ее исполнении походили на воздушные шары. Покончив с этим, Джо перевязала рукопись красивой алой лентой и с минуту глядела на нее с мечтательной задумчивостью, ясно показывающей, что в эту работу девушка вложила всю свою душу. Старая духовка, висевшая на стене, служила ей шкафом. В ней Джо хранила свои записи, чистые листы бумаги и несколько книг, потому что здесь до них не могла добраться Скраббл, которая, и сама будучи завзятым книгочеем, любила устраивать из печатных творений библиотеку с выдачей на дом, с аппетитом поедая страницы. Из этого железного хранилища Джо выудила еще одну пачку исписанных листов и, сунув обе рукописи в карман, тихонько спустилась вниз, оставив своих друзей грызть перья и пробовать на вкус чернила.

Стараясь не шуметь, девушка надела шляпку и жакет и, прокравшись к окну, расположенному с тыльной стороны дома, вылезла на крышу невысокого крыльца, спрыгнула с нее на землю и окольными путями направилась к дороге. Там Джо привела себя в порядок, затем остановила проезжавший омнибус и покатила в город, радостно и загадочно чему-то улыбаясь.

Постороннему наблюдателю ее действия могли бы показаться весьма странными, поскольку, выйдя из омнибуса, девушка быстрым шагом двинулась дальше, пока не подошла к зданию, расположенному на шумной деловой улице, найти которое ей стоило немалых трудов. Войдя внутрь, Джо окинула взглядом грязную лестницу и, немного помедлив, внезапно выскочила обратно на улицу и столь же стремительно, как и пришла сюда, зашагала в обратную сторону. Подобный маневр девушка повторила несколько раз, чем изрядно позабавила черноглазого молодого джентльмена, лениво глазевшего из окна дома напротив. Вернувшись в третий раз, Джо встряхнулась, надвинула шляпу на лоб и стала подниматься по лестнице с таким видом, словно ей предстояло удалить все зубы сразу.

Среди прочих табличек над дверью красовалась вывеска дантиста. Полюбовавшись несколько минут парочкой вставных челюстей, будто клацающих крепкими зубами для привлечения внимания почтеннейшей публики, молодой человек надел пальто, взял шляпу и сошел вниз, дабы расположиться в дверном проеме на другой стороне улицы, после чего, вздрогнув всем телом, с улыбкой сказал себе: «Это так на нее похоже – прийти без сопровождающих. Но если Джо придется нелегко, кто-то должен будет помочь ей добраться до дому».

Десять минут спустя Джо сбежала по лестнице. Она раскраснелась и выглядела так, словно только что выдержала нелегкое испытание. При виде молодого человека на ее лице отобразилась целая гамма чувств, среди которых не было удовольствия, и девушка прошла мимо, удостоив его лишь короткого кивка. Но юноша последовал за ней, сочувственно поинтересовавшись:

– Тебе было больно?

– Не очень.

– А ты быстро освободилась.

– Да, слава богу!

– Почему ты пришла одна?

– Не хотела, чтобы об этом узнал кто-нибудь еще.

– Ты – самая странная личность, которую я когда-либо знал. Сколько зубов тебе вырвали?

Джо окинула своего друга непонимающим взглядом, а потом звонко расхохоталась, как будто услышала презабавную шутку.

– У меня есть два зуба, от которых я мечтаю избавиться, но придется подождать еще пару недель.

– Чему ты смеешься? Похоже, ты что-то задумала, Джо, – протянул Лори. Он был весьма заинтригован.

– Как и ты. А что это вы делали, сэр, в том бильярдном салоне?

– Прошу прощения, мэм, это был не бильярдный салон, а гимнастический зал. Я брал там урок фехтования.

– Рада это слышать.

– Почему?

– Потому что ты научишь фехтовать и меня, и, когда мы будем ставить «Гамлета», ты сыграешь Лаэрта и сцена дуэли на шпагах будет просто загляденье.

Лори звонко, от всей души рассмеялся. Несколько прохожих невольно улыбнулись, глядя на них.

– Я возьмусь обучать тебя независимо от того, будем мы ставить «Гамлета» или нет. Фехтование – занятная штука, оно запросто приведет тебя в порядок. Но ты ведь совсем не это имела в виду, когда сказала: «Рада это слышать»?

– Да, я просто обрадовалась тому, что ты не был в бильярдном салоне. Надеюсь, ты никогда не станешь посещать такие места, а?

– Во всяком случае, я бываю там нечасто.

– Мне бы хотелось, чтобы ты совсем туда не ходил.

– В этом нет никакого вреда, Джо. У нас дома есть бильярд, но без хороших партнеров играть на нем неинтересно, поэтому я иногда заглядываю в салон, чтобы сразиться с Недом Моффатом или другими ребятами.

– Что ж, мне очень жаль. Постепенно ты втянешься, станешь тратить на бильярд все больше времени и денег и в конце концов превратишься в одного из этих ужасных мальчишек. А я так надеялась, что ты останешься респектабельным молодым человеком и твои друзья будут тобой гордиться, – сказала Джо, качая головой.

– Неужели мужчина не может время от времени развлечься, не теряя при этом респектабельности? – с раздражением осведомился Лори.

– Это зависит от того, где и как он развлекается. Мне не нравятся Нед и его дружки, и я бы хотела, чтобы ты держался от них подальше. Мама не разрешает приглашать его к нам в гости, хоть он и хотел бы прийти. А если ты станешь похож на него, она не позволит нам поддерживать с тобой отношения.

– В самом деле? – с тревогой поинтересовался Лори.

– Да, наша мама терпеть не может светских хлыщей и скорее засунет нас в шляпную картонку, чем позволит с ними общаться.

– Пусть миссис Марч не торопится доставать свои коробки. Я не светский хлыщ и не намерен им становиться, но время от времени мне хочется расслабиться. А тебе?

– Да, иногда это полезно, так что развлекайся на здоровье, только не переусердствуй, хорошо? Иначе наши славные денечки тут же закончатся.

– Я стану святее самого папы римского.

– Терпеть не могу святош. Оставайся простым, честным и достойным уважения юношей, и мы никогда тебя не предадим. Не представляю, что бы я делала, если бы ты был похож на сына мистера Кинга. У него была куча денег, но он не умел их тратить, пристрастился к спиртному и азартным играм, после чего сбежал из дому, опозорив имя своего отца, и вообще вел себя просто ужасно.

– И ты полагаешь, что меня ждет подобная участь? Премного благодарен.

– Нет, я… О боже, нет! Но я слышала, люди говорят, что деньги – это большой искус, и иногда мне хочется, чтобы ты был беден. Тогда бы я о тебе не беспокоилась.

– Ты беспокоишься обо мне, Джо?

– Немного, особенно когда ты хандришь, что с тобой иногда случается, ведь у тебя сильная воля, и, если ты когда-нибудь свернешь с пути истинного, боюсь, остановить тебя будет нелегко.

Лори несколько минут шагал молча, и Джо искоса поглядывала на него, жалея о своей несдержанности, потому что в глазах у него полыхал гнев, хотя на губах и играла улыбка.

– Ты намерена читать мне нотации всю дорогу до дома? – наконец осведомился он.

– Разумеется, нет. Но почему ты спрашиваешь?

– Потому что в противном случае я поеду на омнибусе. А если нет, то хотел бы пройтись с тобой пешком и рассказать кое-что интересное.

– Я больше не буду поучать тебя и с радостью послушаю твой рассказ.

– Ладно, идем. Но знай, что это секрет, и, если я расскажу его тебе, ты должна будешь рассказать мне свой.

– У меня нет никаких секретов… – начала было Джо, но тут же оборвала себя на полуслове, вспомнив, что тайна у нее как раз имеется.

– Ты сама знаешь, что они у тебя есть, так что давай, выкладывай, или я тебе тоже ничего не скажу! – воскликнул Лори.

– А у тебя хороший секрет?

– Еще бы! Он касается людей, которых ты знаешь, и очень забавный! Ты должна его услышать: мне давно хочется ним с кем-нибудь поделиться. Ну, начинай! Ты первая.

– А ты точно не скажешь об этом дома?

– Ни словечка.

– И не станешь дразнить меня наедине?

– Я никогда тебя не дразню.

– Дразнишь, еще как! Ты всегда добиваешься от других того, что тебе нужно. Не знаю, как тебе это удается, но ты – прирожденный подлиза и манипулятор.

– Благодарю покорно. Выкладывай.

– В общем, я отдала два своих рассказа редактору газеты; через две недели он должен дать ответ, – прошептала Джо на ухо своему конфиденту.

– Да здравствует мисс Марч, прославленный американский автор! – закричал Лори, подбросив в воздух шляпу и вновь поймав ее, чем вызвал восторг у двух уток, четырех котов, пяти куриц-наседок и полудюжины ирландских детишек, поскольку в это время он и Джо уже вышли за пределы города.

– Тише! Из этого, скорее всего, ничего не выйдет, но я бы не успокоилась, если бы не попробовала, а ничего не рассказывала об этом потому, что не хочу, чтобы в случае неудачи расстроился кто-нибудь еще.

– У тебя все получится, вот увидишь. Джо, твои рассказы похожи на творения самого Шекспира по сравнению с той ерундой, что печатают каждый день в газетах. Как здорово будет увидеть их напечатанными. Мы будем гордиться знакомством с автором этих рассказов!

Глаза Джо засверкали. Ведь это так приятно, когда в тебя верят. Похвала друга слаще газетных славословий.

– Ну а теперь расскажи мне свой секрет! Ты должен играть честно, Тедди, иначе я больше никогда тебе не поверю! – заявила Джо, пытаясь унять радостные надежды, порожденные добрым словом.

– Рассказав об этом, я могу навлечь на себя неприятности, но я обещал и сдержу слово. Я не буду знать покоя, пока не поделюсь с тобой этими сногсшибательными известиями. Мне известно, куда подевалась перчатка Мег.

– И только? – разочарованно протянула Джо, но Лори кивнул и лукаво подмигнул ей.

– Пока и этого довольно, и ты со мной согласишься, когда я скажу тебе, где она находится.

– Ну, говори.

Лори наклонился и прошептал на ухо Джо три слова. Его действия произвели невероятный эффект. Девушка на минуту застыла, глядя на него во все глаза с явным неудовольствием и удивлением, а затем зашагала дальше, резко бросив на ходу:

– А ты откуда знаешь?

– Видел.

– Где?

– У него в кармане.

– Все это время?

– Да. Ну разве это не романтично?

– Нет, это ужасно.

– Тебе не нравится мой секрет?

– Конечно, не нравится. Это нелепо и недопустимо. Бог ты мой! Что скажет Мег?

– Не забывай: ты обещала никому об этом не говорить.

– Ничего я не обещала.

– Это само собой разумелось, и я тебе доверился.

– Ладно, пока не буду, но мне это не по душе, и я уже жалею о том, что ты рассказал мне об этом.

– А я думал, что ты обрадуешься.

– Чему? Тому, что кто-то может прийти и увести Мег с собой? Нет уж, благодарю покорно.

– Ты все поймешь, когда кто-нибудь приедет за тобой.

– Хотела бы я посмотреть на человека, который на это осмелится! – гневно вскричала Джо.

– Я тоже! – И Лори весело рассмеялся собственным словам.

– Честно говоря, не люблю я этих тайн. А после того, как ты рассказал мне обо всем, на душе у меня как-то тревожно, – безжалостно заявила Джо.

– Давай сбежим с холма наперегонки, и ты успокоишься, – предложил Лори.

Вокруг никого не было видно. Дорога заманчиво изгибалась вниз гладкой петлей, и Джо не смогла устоять перед искушением и рванулась вперед, да так, что ее шляпка и гребешок упали назад, а шпильки полетели в разные стороны. Но Лори оказался у подножия первым. Он был чрезвычайно доволен собой, ведь его Аталанта[22]22
  Героиня греческой мифологии, славившаяся красотой и быстрым бегом.


[Закрыть] прибежала следом за ним – задыхающаяся, растрепанная, ясноглазая, раскрасневшаяся, и на ее лице не осталось и следа неудовольствия.

– Жаль, что я не лошадь, а то мчалась бы много миль подряд, вдыхая этот чудесный сладкий воздух, и нисколечко бы не запыхалась. Это было здорово, но посмотри, на кого я теперь похожа. Ступай, подбери мои вещи, будь хорошим мальчиком, – сказала Джо, усаживаясь наземь под кленом, который украшал обочину своими ярко-алыми листьями.

Лори не спеша отправился собирать то, что было потеряно, а Джо принялась заново заплетать косы, надеясь, что никто не увидит ее до тех пор, пока она не приведет себя в порядок. Но кое-кто не только увидел ее, но и подошел к ней и остановился рядом. И кто бы это был, как вы думаете? Мег, наносившая в городе визиты. В своем лучшем костюме она выглядела как настоящая леди.

– Что, ради всего святого, ты здесь делаешь? – поинтересовалась она, глядя на младшую сестру с нескрываемым, но вежливым светским удивлением.

– Собираю листья, – смиренно отозвалась Джо, сортируя разноцветную пригоршню, которую только что подобрала с земли.

– И шпильки, – добавил Лори, швыряя добрую полудюжину на колени Джо. – Они растут на этой дороге, Мег, как и гребешки, и коричневые соломенные шляпки.

– Ты опять бегала наперегонки, Джо. Как ты могла? Когда ты перестанешь вести себя как мальчишка? – с упреком проговорила Мег, поправляя обшлага жакета и приглаживая волосы, с которыми ветер обошелся весьма вольно.

– Никогда, пока не состарюсь и не превращусь в хромую и скрюченную старуху, которая при ходьбе опирается на клюку. Не заставляй меня взрослеть раньше времени, Мег. Достаточно и того, что ты вдруг изменилась словно по мановению волшебной палочки. Позволь мне еще немного побыть маленькой девочкой.

При этих словах Джо склонилась над листьями, чтобы никто не заметил, как у нее дрожат губы. В последнее время она все отчетливей видела, что Маргарет стремительно превращается в женщину, и секрет, который поведал ей Лори, заставил Джо устрашиться разлуки, которая рано или поздно должна была наступить, а теперь, в свете последних событий, казалась близкой и неизбежной. Юноша заметил, как исказилось ее лицо, и отвлек Мег, быстро спросив у нее:

– И куда же ты ходила такая нарядная?

– К Гардинерам. Салли рассказала мне о свадьбе Белль Моффат. Торжество было роскошным, а зиму они проведут в Париже. Подумать только, какая прелесть!

– Ты завидуешь ей, Мег? – осведомился Лори.

– Боюсь, что да.

– Чему я очень рада! – пробормотала себе под нос Джо, порывисто завязывая ленты своей шляпки.

– Почему? – с удивлением спросила Мег.

– Потому что если ты мечтаешь о богатстве, то никогда не выйдешь замуж за бедняка, – заявила в ответ Джо и, нахмурившись, взглянула на Лори, который мысленно пытался внушить ей, чтобы она была осторожней со своими репликами.

– Я никогда и ни за кого не выйду замуж, – отозвалась Мег, с достоинством шагая по дороге.

Ее спутники смеялись, перешептывались, швыряли камешки – в общем, «вели себя как дети», как сказала она себе, хотя, пожалуй, с удовольствием присоединилась бы к ним, не будь на ней ее лучший наряд.

Следующие две недели Джо вела себя так странно, что ее сестры буквально терялись в догадках. Она первой бросалась к дверям, когда приходил почтальон, была груба с мистером Бруком, трагическим взором смотрела на Мег, а иногда вскакивала, обнимала и целовала ее с весьма загадочным видом. Они с Лори подавали друг другу только им понятные знаки и рассуждали об эмблеме на большой печати США – орле с распростертыми крыльями, до тех пор пока остальные не решили, что они оба сошли с ума. Во вторую субботу после тайного визита Джо в город Мег, сидевшая с шитьем у окна, была шокирована видом Лори, который гонялся за Джо по саду и наконец настиг ее в беседке Эми. Что происходило внутри, Мег видеть не могла, зато прекрасно слышала взрывы смеха, перешептывание и шелест газетных страниц.

– И что прикажете делать с этой несносной девчонкой? Она никогда не научится вести себя так, как полагается юной леди, – вздохнула Мег, неодобрительно глядя на эту беготню.

– Надеюсь, что ты права. Джо так мила и непосредственна, – сказала Бет, которая чувствовала себя уязвленной из-за того, что у Джо появились от нее секреты.

– Согласна, это невыносимо, но мы не сделаем из нее надлежащую леди, – с важным видом заявила Эми, опять перепутав слова.

Она пришивала новые оборки к своему платью, и ее кудряшки были уложены в новую прическу, которая очень ей шла. Эти два обстоятельства позволили Эми почувствовать себя взрослой и элегантной.

Через несколько минут в комнату вприпрыжку влетела Джо. Она простерлась на диване и сделала вид, будто читает газету.

– Нашла там что-нибудь интересное? – снисходительно осведомилась Мег.

– Ничего особенного. Какой-то рассказ, не слишком забавный, как мне представляется, – отозвалась Джо, стараясь не показывать название газеты.

– Почему бы тебе не прочитать его вслух? Это развлечет нас, а тебя удержит от очередной выходки, – «взрослым» тоном предложила Эми.

– Как он называется? – поинтересовалась Бет, спрашивая себя, почему Джо старательно прикрывает лицо газетой.

– «Художники-соперники».

– Хорошее название. Читай, – велела Мег.

Сделав глубокий вдох и издав громкое «гм!», Джо начала читать, причем очень быстро. Девочки с интересом слушали ее, поскольку история оказалась романтичной и, в некотором смысле, даже трогательной, ведь большинство ее героев в конце умерли.

– Мне понравилось описание прекрасной картины, – одобрительно заметила Эми, когда Джо умолкла.

– А я отдаю предпочтение любовной линии. Виола и Анджело – два излюбленных имени Джо. Странное совпадение, вы не находите? – сказала Мег, утирая слезы, потому что любовь главных героев закончилась трагедией.

– Кто написал этот рассказ? – осведомилась Бет, заметив выражение лица Джо.

А та вдруг села на диване, отшвырнула газету, выставляя на всеобщее обозрение свое раскрасневшееся личико, и громким голосом, в котором радостное волнение смешивалось с осознанием торжественности момента, ответила:

– Ваша сестра.

– Ты?! – воскликнула Мег, выронив из рук шитье.

– Это очень хорошо, – рассудительно заметила Эми.

– Я знала! Знала! Ох, моя Джо, я так тобой горжусь! – И Бет бросилась на шею сестре, чтобы обнять ее и порадоваться вместе с ней.

Видели бы вы, какой восторг охватил сестер! Мег отказывалась верить в случившееся, пока своими глазами не увидела слова: «Мисс Джозефина Марч», напечатанные в газете. Эми изящно раскритиковала описание художественного творчества и скромно намекнула на то, что неплохо было бы написать продолжение, но, к несчастью, это не представлялось возможным, поскольку герой и героиня умерли. Бет испытывала восхищение. Она пустилась в пляс и распевала от радости. Ханна, войдя в гостиную, воскликнула: «Святые угодники, чтоб мне провалиться на этом месте!» – она в очередной раз была поражена «проделками Джо». Миссис Марч охватила гордость, когда она обо всем узнала. Джо смеялась со слезами на глазах, восклицая, что теперь она выглядит хвастуньей, хоть и не хотела этого. Орел с большой печати США простер свои крылья над домом Марчей, когда газета стала переходить из рук в руки.

– Расскажи нам о своем рассказе!

– Когда он вышел?

– Сколько тебе за него заплатили?

– Что скажет папа?

– Не станет ли смеяться Лори? – наперебой спрашивали члены семьи, сгрудившись вокруг Джо, ведь эти простые искренние люди готовы были превратить в праздник любую маленькую семейную радость.

– Помолчите немного, девочки, и я все вам расскажу, – пообещала Джо, спрашивая себя, гордилась ли мисс Берни[23]23
  Имеется в виду Фанни Берни (1752–1840) – английская писательница.


[Закрыть] своей «Эвелиной» так же, как она – своими «Художниками-соперниками».

Поведав о том, как написала и отнесла в редакцию свои рассказы, Джо добавила:

– А когда я пришла за ответом, тот человек сказал, что ему понравились оба рассказа, но они не платят начинающим авторам, а только позволяют им печататься в своей газете, что дает возможность дебютантам привлечь к себе внимание. Он сказал, что это – хорошая практика, а когда стиль начинающего автора станет лучше, тогда уж ему заплатит любой издатель. Ну, я отдала ему оба рассказа, а сегодня мне прислали газету. Лори застал меня с ней и потребовал, чтобы я показала ее ему, что я и сделала. Он сказал, что ему понравилось, и что я должна писать больше, и что он постарается добиться, чтобы за следующий рассказ мне заплатили, а я так счастлива, потому что скоро смогу сама себя содержать и помогать девочкам.

Тут силы оставили Джо и, закрыв лицо газетой, она оросила свой рассказ несколькими вполне извинительными слезами, потому что стать самостоятельной и заслужить похвалу тех, кого она любила больше всех на свете, было самой сокровенной ее мечтой и сегодняшний успех представлялся ей первой ступенькой на пути к счастливому будущему.