Текст книги "Скалея. Моё итальянское путешествие в прошлое"

5. Рыцарство

Главный принцип жизни человека средневекового общества – служение, в том числе своей профессии, выполнение своих обязанностей согласно своему положению в социальной иерархии. Вот основная ценность, смысл жизни человека того периода. Главным «объектом» служения был Бог. Ему служило общество – духовенство, дворянство, народ. Вторым «объектом» служения являлся господин, сеньор, причем вассал гордился личной преданностью ему, находил радость в служении своему господину, а не тяготился им. Очень важным звеном в обществе было военное сословие, именуемое рыцарством. Для рыцарей объектом служения была еще и Прекрасная дама: в значительной степени преклонение перед ней было отзвуком почитания Девы Марии – матери Христа, широко распространенного в Средние века. Кроме служения Богу, сеньору и даме рыцарский идеал жизни предполагал и другие цели – воинскую доблесть, славу, заботу о чести.

Мне снова приходится отклониться от намеченного курса – история Скалеи – и подробнее остановиться на происхождении такого феномена Средневековья, как рыцарство. Как удивительно, неожиданно я опять вернулась к мысли о времени как о «текучем образе вечности». Здесь, в Скалее, эта фраза Платона постоянно не дает мне покоя. Время струится во Вселенной, и мы, проживая в нем свое прошлое, настоящее, будущее, возвращаемся к вечности? В моем представлении образ вечности – это круг с точкой в центре. К примеру, я провожу невидимую прямую от точки в центре круга к раннему Средневековью. Передо мной предстает один из самых романтичных (на наш сегодняшний взгляд) моментов истории – времена рыцарей, крестовых походов. Откуда берет свое начало рыцарство? Невозможно не повторить мысль Э. Ренана,[38]38
  Жозеф Эрнест Ренáн – французский философ и писатель, историк религии, семитолог.


[Закрыть] что «во всех человеческих делах прежде всего достойны изучения истоки». Эта метафизическая проблема – парадокс времени – неожиданным образом коснулась меня. Я не знала, что, по предположениям некоторых ученых, традиции средневекового европейского рыцарства уходят корнями к древней аланской военной культуре, чьи потомки – ныне россияне. Многие исследователи склоняются к гипотезе о глубоком переплетении истории алан с сюжетами легенд о короле Артуре. Когда-то «аланы появились на Западе, часть их была принята на военную службу римским императором Грацианом… Расселение алан в Италии в качестве военных поселенцев, осуществлявшееся Стилихоном или, возможно, даже еще раньше Феодосием I, происходило в соответствии с долгосрочной политикой империи. Поселенцы получали от казны деньги, а взамен несли военную службу. Именно в это время в Италии дислоцировался отдельный аланский полк римской армии…»[39]39
  Бернард С. БАХРАХ. История алан на западе [Электронный ресурс] – URL: http://biblio.darial-online.ru/text/Bahrah/index_rus.shtml


[Закрыть] Грациан, как пишет историк Б. Бернард, одарил алан золотом и обеспечил им привилегированное положение. Римская армия была недовольна этим особым расположением императора к аланам. Впоследствии Грациан был убит за это. Варварское племя покорило римский мир своей военной культурой и непревзойденной военной организацией. Получается, что на одном этом частном примере, гипотеза А. Пиренна о том, что варвары не завоевывали Рим, а влились в римское общество, стараясь как можно скорее в нем раствориться, вполне обоснованна.

Исследователи утверждают, что римские войска того периода от аланских племен переняли и переосмыслили приемы ведения конного боя, облачение и вооружение, боевую технику. А готские и лангобардские племена, помимо прочего, переняли еще и нравственный кодекс, идеологию военной элиты. В исторической материальной многоликой богатой культуре Европы сегодня трудно найти древний аланский след. Но есть другой – более глубокий след, не подвергшийся разрушению, – аланское влияние на мировоззрение средневекового Запада: мифологию, эпические сказания и аристократические воинские обычаи.

Древние историки описывают, какое тогда произвело впечатление на высокомерную римскую знать аланское военное искусство; как император Грациан набрал из аланов гвардейский отряд, реформировал римскую кавалерию по аланскому образцу, носил аланскую одежду и вооружение. Боевые качества римской конницы, перенятые у алан и других кочевников, стали предметом восхваления. Для Вегеция, например, высшей оценкой наезднических способностей императора было сравнение монарха с аланами и гуннами. Аланы же, в свою очередь, были одержимы идеей стать гражданами империи. Бернард пишет, что «один из современников того времени поэтически выразился об этом так: “Вы, аланы, которые переняли обычаи римлян”».[40]40
  Бернард С. БАХРАХ. История алан на западе [Электронный ресурс] – URL: http://biblio.darial-online.ru/text/Bahrah/index_rus.shtml


[Закрыть] Интересно, почему варвары свою независимость, которая была целью и смыслом их жизни, точно так же, как для римлянина его отечество, по выражению Боссюэ[41]41
  Жак Бенинь Боссюэ (фр. Jacques-Bénigne Bossuet, 27 сентября 1627 – 12 апреля 1704) – французский проповедник и богослов XVII века, писатель, епископ Мо.


[Закрыть], променяли на римское, а потом и европейское гражданство? Быть побежденным или порабощенным для этих детей войны и степных просторов, казалось, должно было быть более невыносимым, чем смерть. Но видно, «мир не мог не сделаться добычей подобных людей».

О варварах историки пишут, что «в эпоху очередного великого переселения народов, глазам римлян явилось то зрелище, какое могут нам теперь представить дикари со всем разнообразием, оригинальностью их жизни и свирепостью обычаев: Рим сначала постепенно, а потом вдруг увидел, в самом сердце и провинциях своей империи самые различные народы, которые имели сходства и различия в обычаях, характерах: “Готы – бесстыдны, лукавы, но целомудренны, – говорит Сальвиан, – аланы – откровенны, франки – лживы, но гостеприимны; саксы – жестоки, но враги чувственных наслаждений… Аланы не занимались земледелием; они питались молоком и мясом животных; странствовали в своих деревянных повозках из степи в степь. Когда их животные поедали всю траву на лугах, они укладывали свой город на повозки и раскидывали его на другом месте. Место, на котором они останавливались, становилось их отечеством. Аланы были высокого роста и красивы; имели почти светло-русые волосы, взгляд страшный и вместе приятный. Рабство у них было неизвестно; они все были детьми свободы”».[42]42
  Шатобриан Ф.-Р. Общая картина жизни варваров в эпоху Великого переселения народов // История средних веков. От падения Западной Римской империи до Карла Великого (476–768 гг.)/ Сост. М.М. Стасюлевич. – СПб.: Полигон; М.: АСТ, 2001. – С. 112.


[Закрыть]

Подражая варварскому облику и образу жизни, граждане Рима V века сначала отступили, а потом, возможно, отказались от своих античных идеалов, своих героев и богов. Разгуливая верхом на низкорослых, но быстрых лошадях, с длиной бородой, одетые на аланский манер, они меняли не только облик, но, вероятно, и образ мышления. Нравственные и физические преимущества варваров стали излюбленной темой романов и повестей того времени.

Сохранился рассказ об аланской лошади, которую якобы захватили в плен. В рассказе Марциала говорится о лошади, которая не отличалась ни красотой, ни ростом, но была очень вынослива, могла покрыть расстояние в 100 миль в день, сохраняя такую резвость в течение восьми-десяти дней. Возможно, благодаря, высокой оценке правителя Адриана способностей этой аланской породы лошади; или описаниям Флавия Арриана и Дионисия Старшего о прекрасных наезднических способностей алан, на Западе во второй половине IV века степной лошади стали приписывать сверхъестественные качества. В одной из сохранившихся поэм императора Адриана было написано: «Борисовен Аланский, конь Цезаря, мог летать по равнинам, по болотным топям и Тусканским горам. И никогда во время охоты на паннонского вепря ни один преследуемый вепрь с белыми клыками не решался приблизиться к нему.

Случалось, что слюна во время погони брызгала ему на хвост. Однако погиб он совсем молодым, с крепкими, не ослабленными возрастом ногами. Он пал в день своего рождения и был похоронен здесь в земле».

Аланского коня запечатлел античный резчик на колонне Траяна. А памятник Марку Аврелию в Риме изображает императора, восседающего на аланском коне (Приложение, фото 15). Эти лошади разделили военную славу своих хозяев. Славились в те времена и аланские боевые собаки, прямые предки современных стаффордширских терьеров. В чистом виде порода эта сохранилась, называется «алано эспаньол» и разводится сегодня только в Испании и Италии.

В житии святого Германа, французы его называют Сен-Жерменом, подробно описывается встреча аланского короля Гоара с епископом Германом. Предположительно этот самый король Гоара и есть прообраз героя легенды о короле Артуре, а прообразами рыцарей Круглого стола, которые позже послужили воплощением рыцарского идеала для средневековой литературы, по одной из версий, стали герои нартского эпоса.

Но самым главным было то, что аланы, изменив устаревшие на тот момент представления о воинском сословии и самом военном деле, привнесли в нравственный кодекс рыцаря свою идеологию военной знати. В своих исследованиях Говард Рейд пишет, что возникшие в постримское время легенды о короле Артуре, королеве Гинерве, волшебнике Мерлине и рыцарях Круглого стола восходят к истории аланов.

Все же я смею предположить, что бельгийский ученый А. Пиренн наиболее близок к истине. Возможно, та древняя ситуация с «захватом Рима варварами» была вовсе не захватом, а схожа с той, что сегодня переживает Запад.

Что собой представлял средневековый рыцарь? Сначала это был тяжеловооруженный конный воин, закованный в броню, пользующийся тяжелым копьем, мечом и щитом, сражающийся верхом на тяжелом коне, способном нести верхом отягощенного доспехами и оружием всадника. Способы обработки металла аланы, как предполагается, переняли то ли у своих предков, то ли у скифов, которые одними из первых «создали сталь, разработали новые приемы ковки, закаливания металла, цементации, наваривания. Именно скифы познакомили народы северной Евразии с новым металлом, и именно у них соседние народы учились навыкам железной металлургии», – писал Геродот. Эти знания помогли им создать усовершенствованные, более легкие военные доспехи, заковать воина с ног до головы в стальные латы, защитить его тяжелой броней. В таком одеянии успешно действовать на поле боя всадник мог только при наличии высокого седла жесткой конструкции, дающей опору для корпуса тела. Это и было новшеством. В X–XI веках такой воин стал главной силой на поле боя. Этой самой тяжеловесной конницей первыми, или одними из первых, обзавелись аланы. Они сражались только верхом с копьем и двуручным тяжелым мечом. Стремян всадники не знали, владели своими особыми приемами управления конем, позволяющими держаться в седле без опоры. Эту науку у них переняли готы, а потом и римляне. Расцвет тяжелой кавалерии, катафрактариев, в истории аланов пришелся на первые века нашей эры. Конница атаковала противника сомкнутым строем, построив войска в форме клина, это делалось для того, чтобы разделить вражескую армию на части. Одним из излюбленных аланских приемов было проведение лобовой атаки по центру, а в случае необходимости ее дополняли последующим обходом и атакой с флангов. Историки из вооружения катафрактария выделяют: пластинчатый или чешуйчатый доспех, конический шлем, четырехметровое копье, тяжелый меч для рубящего удара, круглый или овальный щит. Именно так и выглядели средневековые рыцари. Конные лучники играли в аланском войске вспомогательную роль. Конница с тяжелым вооружением шла в бой отдельными согласованно действовавшими крупными подразделениями. Командование помогали осуществлять разнообразные штандарты в виде драконов, которые были у каждого отряда. Они представляли собой древко, на котором крепилась металлическая голова дракона и шелковое туловище, раздуваемое ветром. Благодаря особому устройству, установленному на штандартах, они издавали устрашающий свист под действием воздушного потока.

За десять-двенадцать веков из военных раннефеодальных отрядов в Европе сложилось привилегированное сословие – рыцари. В средневековой Франции и Испании, позже Италии сначала рыцарство было военной повинностью вассалов и не давало никаких прав на сословное преимущество. Позже, распространившись на всю Европу, достигло наибольшего расцвета в XII–XIII веках. Во Франции рыцари назывались шевалье, в Испании – кабальерос, в Германии – риттеры, в Италии – кавальере.

Постепенно братства рыцарей поделились на религиозные и светские. К первому классу относились рыцари, принявшие религиозный обет (члены ордена тамплиеров, госпитальеров; рыцарские ордена, воюющие против сарацинов (арабов) и других нехристиан). Ко второму классу – рыцари, состоящие на королевской службе или же те, кто служил высокой знати. Посвящение в рыцари становилось королевской наградой за государственную службу. Так рыцарство превратилось в особое братство привилегированного военно-землевладельческого сословия в Западной Европе.

Рыцарство – порождение Средневековья, высший класс среди воинов. Слово «рыцарь» произошло от немецкого «всадник», он всегда сражался верхом. И как мы теперь понимаем, в тех условиях рыцарское сословие появилось в системе феодальных отношений как необходимое звено. Они стали единственной реальной силой, которая нужна была всем. Королям, чтобы использовать ее против соседей-королей, против непокорных вассалов, крестьян и церкви. Другим крупным феодалам – графам и герцогам – против короля, соседей и крестьян. Крестьянам – против рыцарей, дававших вассальную клятву соседним владыкам. Такое разобщение – все против всех – и стало главной причиной возникновения рыцарства.

В своем сочинении «История рыцарства» Жюст Руа пишет, что рыцарство вышло в IX–X веках из древних военных учреждений германцев и под влиянием христианских идей с X столетия начинает играть важную роль в исторических событиях Западной Европы. «Возникнув в то время, когда угасли последние остатки древнеримской образованности, когда погибли закон и правосудие; возникнув в эпоху полного развития феодальной системы, рыцарство явилось попыткой смягчить грубые нравы. Христианство воспользовалось готовыми формами германского военного быта и из прежней дружины, необузданной и своевольной, жившей разбоем и грабежом, образовало стройное военное братство, подчиненное известным законам, связанное священными обетами, воодушевленное религиозным энтузиазмом, проникнутое уважением к женщине и готовое защищать слабых и угнетенных. Определить точно время происхождения рыцарства невозможно; идея его, как мы видим, долго таилась в душе лучших людей того времени, долго вырабатывалась в сознании человечества и, постепенно развиваясь, мало-помалу проводилась в жизнь и получала определенные формы. Как бы то ни было, рыцарство служит выражением характера своей эпохи; оно возникло под влиянием исторических обстоятельств и, в свою очередь, имело сильное влияние на последующий ход событий».[43]43
  Руа Ж. Руа Жюст Жан. История рыцарства – СПб., 1858. Текст сохранен в редакции 1858 г. [Электронный ресурс] – URL: http://az.lib.ru/r/rua_z/text_1858_istoria_rytzarstva.shtml.


[Закрыть] В XIII веке это братство преобразовалось в замкнутую наследственную группу. В это же время выделился особый род рыцарства, основанный на добровольном поступлении на службу к феодалу за материальное вознаграждение, реже – на бескорыстном стремлении обрести славу и почести. В эпоху крестовых походов слой рыцарей, служивших за жалование, но на самых почетных условиях, стал довольно многочисленным. С XIV века принадлежность к рыцарству означала принадлежность к знати.

В начале XI века некоторые области Южной Италии признавали власть Византии и управлялись греческим наместником. Три герцогства – Неаполь, Гаэта и Амальфи – на протяжении многих столетий сохраняли связь с Византийской империей и признавали ее верховную власть. Напротив, Беневенто, Салерно и Капуя составляли независимые княжества, и владели ими ломбардские князья. Сицилия находилась во власти сарацин, которые захватили этот важный остров в IX веке и оттуда беспрестанно грозили Италии. Здесь война греков с сарацинами не прекращалась; с греками иногда воевали и ломбардские князья, а иногда в союзе с ними сражались с сарацинами.

Ситуацию в Калабрии того времени, историки называют застойным периодом: ни на чьей стороне не было решительного перевеса; ломбардские князья утратили свою прежнюю власть; могущество сарацин снедалось внутренними междоусобиями; Византийская империя, с ее изнеженным и погрязшим в пороках двором, была ослаблена. Равновесие слабости преобладало во всех государствах. Казалось, ничто не угрожало Южной Италии, пока во второй половине XI века не появились норманны, возглавляемые Робертом Гвискардом. Пользуясь военной слабостью Византии и стремлением большей части итальянских городов к независимости, без особых усилий они получили наследие богатого византийского катепаната Италия и основали там сильное феодальное государство. Немного времени спустя норманнские рыцари отобрали и Сицилию у арабов. С приходом норманнов византийцы сохранили на западе своих прежних границ в Италии только чисто формальную власть над портом и регионом Неаполя. А в 1060 году земли бывшей византийской Калабрии вошли в состав нового графства Апулия и Калабрия. И снова жители Южной Италии испытали на себе влияние чужой культуры. Латинский язык вернулся в качестве официального государственного, а прежний, греческий был объявлен вне закона.

6. Норманны

«Феодальный мир приходит в движение» – такой заголовок французский историк Ашиль Люшер связывает с событиями середины XI века, когда вдоль западного Средиземноморья, проникая в «гнезда», занимаемые сарацинами, или одушевляясь иными причинами, начали движение французские, большею частью нормандские рыцари. Идея основать постоянные государства на Востоке постепенно овладевала умами крестоносцев. Как «итальянских» норманнов, принадлежавших к многочисленной семье Танкреда Отвильского, стало привычным делом основывать новые княжества в пределах или за пределами Византийской империи, так и авантюриста Готфрида и других князей, покинувших свои родные пенаты без надежды на возвращение, жажда завоеваний влекла столь же сильно, как и благочестивая цель крестового похода. В их числе был и Раймунд Сен-Жилльский, поклявшийся не возвращаться на свою родину и всю жизнь посвятить защите Гроба Господня. А Готфрид Бульонский, прежде чем покинуть свою отчизну, продал епископу свое герцогство Нижнюю Лотарингию.

Французский историк писал, что былые норманны, обретшие свою новую французскую родину «Нормандию», сами освоили ее язык и культуру. Они «сохранили от былых привычек в крови своей воздух моря и страсть к безбрежным странствиям. Иногда в странствия пускались бургундцы. Иногда аквитанцы. Но чаще всего их вели и возглавляли именно норманнские дружины, движимые многочисленностью своих кланов, пропагандой папства в Клюни, подвижностью своих привычек и боевой своей религией, где былого воинственного бога Вотана сменил воинственный архангел Михаил».[44]44
  Люшер А. Иннокентий III и альбигойский крестовый поход. – М.: Евразия, 2003.


[Закрыть]

Одна из легенд о норманнах рассказывает, что около 1016 года несколько норманнских паломников прибыли помолиться архангелу Михаилу на святую гору Гараган в Апулии. Там случайно они встретились с Мелусом, богатым и влиятельным гражданином Бари. Помните, выше упоминалось о типичном представителе новой византийской знати – Мело-Измаиле, «видном горожанине Бари»? Речь идет именно о нем. По преданию, увидев мужественных, прекрасных юношей и узнав, что они норманнского племени, известного храбростью, он вступил с ними в беседу, в которой высказал идею о возможности завоевания греческих владений в Италии.

Норманнским паломникам идея понравилась, они изъявили готовность вернуться очень скоро с отрядом соплеменников. На следующий год, прибыв в Калабрию, они смогли одержать несколько побед над греками и снискать небывалую славу своей храбростью.

Особое почитание архангела Михаила, особенно у рыцарей, связано с Босфором и Малой Азией. В православии его называют Архистратигом, «главным воителем», главой святого ангельского воинства.

Однажды император Константин Великий посетил обиталище оракула, где известны были случаи излечения во время сна. Там стояла статуя крылатого божества. Во сне императору явился крылатый человек и объявил, что он – архангел Михаил. Проснувшись, император повелел построить на месте святилища храм в честь архангела. Так появилась первая из четырех построенных в Константинополе и его окрестностях церквей с посвящением этому архангелу.

Как-то епископ Сипонта попал в грот оракула в поисках своего пропавшего быка, история повторилась. Во время молитвы ему явился крылатый человек в алом плаще. Он назвался святым Михаилом, первым из семи архангелов, архистратигом небесного воинства и борцом с дьяволом и беззакониями среди людей. Архангел объявил, что спустился с вершины, чтобы установить на этом месте христианский храм и чтобы он был посвящен ему и всем ангелам. И епископ увидел, что мрачная пещера вся залита светом и в ней стоит накрытый пурпурной тканью алтарь, освященный самим архангелом. Вот так почитание архангела Михаила из Византии шагнул в византийскую Апулию, а святилище на горе Святого Ангела сделалось одним из главных мест паломничества христианского мира.

Норманны очень почитали архангела Михаила, как святого воителя, борющегося со злом. Подобно его мечу, их оружие редко было зачехлено. Норманнские воины обязательно посещали святилище, где архангел явился в первый раз.

По другой версии (о появлении норманнов в Калабрии), в 1016 году группа из сорока норманнских рыцарей-паломников с посохами в руках и котомками за плечами (в таком виде было безопаснее путешествовать) высадилась в Салерно. Посетив Храм Гроба Господня, рыцари возвращались домой из Святой Земли (возможно, среди них был Роберт Гвискард). Во время их пребывания и посещения очередного святого места, связанного с архангелом Михаилом, город захватили сарацины. Не раздумывая, норманны взялись за оружие и развернули на цитадель такую яростную атаку, что заставили сарацин спешно сесть на свои корабли и уплыть восвояси. Это событие поразило правителя Салерно, и он попросил чужеземцев остаться, при этом он пообещал высокое вознаграждение. Рыцарям же нетерпелось попасть домой, поэтому они отклонили его предложение. Уезжали с подарками – редкими фруктами, шелками и другими предметами, способными «соблазнить» оставшихся дома друзей на дальнее путешествие в Италию. По преданию, такое же событие произошло в Сант-Анджело. К норманнам обратился сосланный на Бари некий аристократ с просьбой присоединиться к нему, чтобы изгнать византийцев, но получил ответ: они посоветуются с соплеменникам из Нормандии и, возможно, приедут помочь в его предприятии. Так началось норманнское вторжение и захват ими Южной Италии, где на тот момент сплелись интересы Византии, лангобардов и папы.

Норманны охотно служили мечом всем, кто хорошо платил, они храбро сражались с сарацинами в Сицилии, помогали грекам справляться с арабами в Южной Италии. А герцогу Неаполитанскому оказали столько неоценимых услуг, что он в 1029 году подарил им за это прекрасные земли между Неаполем и Капуей, даровав их вождю титул графа и приняв его в свое семейство. Звали того славного нормандца Роберт Гвискард – Роберт Умная Голова.

Так норманны положили начало своему господству в Италии, основав свое поселение, а позже выстроив город Аверсу. После многочисленных побед в боях с арабами и греками, а также благодаря грамотной политике, Роберт Гвискард стал герцогом Апулийским (1059–1085). Тогда-то его прозвали еще и «Теrrоr mundi» (Ужас мира). Роберт взял на себя руководство в борьбе норманнов за собственную государственность. Анна Комнина (1083–1148), дочь византийского императора, в своем пятнадцатитомном историческом труде «Алексиада», прославляющем деяния отца, так описывает предводителя норманнов: «Все его устремления были подчинены цели стать равным могущественным (властителям) земли. Никто и ничто не могло заставить его отказаться от самых дерзких замыслов; никто лучше него не мог использовать все возможное для достижения поставленной задачи. На голову выше самых высоких воинов, с длинными светлыми волосами, широкими плечами и с глазами, мечущими молнии, он по гармоничной соразмерности тела по праву мог считаться красивым до совершенства. Гомер повествует: все верили, будто Ахилл мог слышать речь многих людей одновременно, так и про Гвискарда рассказывали, как от одного его крика обращалась в бегство армия из 60 000 человек. Естественно, он, одаренный как физически, так и душевно, не желал прожить жизнь в низшем положении».[45]45
  Анна Комнина. Алексиада. – М.: Наука, 1965. – С. 75.


[Закрыть]

Роберт Гвискард – один из сыновей старого Танкреда из Кутанса в нижней Нормандии (Приложение, фото 16). Всего у него было двенадцать сыновей: пять от первого и семь от второго брака. Танкред, природный норманн, получил поместье Альтавиллу (Готвилл) в наследство от своих предков. Старшему сыну он оставил родовое имение, остальных же, по старинному северному обычаю, отправил в обществе других норманнских юношей искать счастья и выгод в Апулию.

В Италии норманнские рыцари показали чудеса храбрости. В числе храбрецов сыновья Танкреда были главными, особенно Роберт и Роджер, их имена навсегда сохранились в истории. Роджер – красивый человек, высокого роста, храбрый и красноречивый. Однако Роберт, не уступавший никому из братьев в храбрости, превосходил их всех в тонкой политике, благоразумии и хитрости, за что и получил прозвище «Гвискард». Величайший полководец своего времени Роберт вместе с бесстрашным братом Роджером покорили всю Апулию, укрепившись в Калабрии, в Скалее.

Папа Римский для защиты от норманнов призвал на помощь многих западных императоров, а также византийского, с просьбой помочь ему выступить «против этих ужасных норманнов, которые усиливаются с каждым днем и едва вероятной дерзостью, жестокостью и хищничеством грозят погибелью всем соседним государствам, жгут и грабят церкви, убивают людей и вообще поступают подобно язычникам, потому что они больше по имени, нежели на самом деле, христиане». Наконец, устав от бесполезных переговоров через посланников, он сам поехал в Германию и убедил императора и немецких князей оказать ему военную помощь; собрав войско и в Италии, он лично выступил с Готфридом, герцогом Лотарингским, и его братом Фридрихом против норманнов.

Однако 18 июня 1053 года норманны разбили войско папы, взяв его самого в плен. В этой войне рыцари показали себя не только прекрасными воинами, но и умными, дальновидными дипломатами. Победители смиренно покорились папе, находящемуся у них в плену. И он, сраженный их моральным превосходством, вынужден был признать норманнское завоевание. Роберт потом целовал его ноги и просил отпущения своих грехов, добившись благословения понтифика.

С папой норманны обходились с благоговением; однако ж содержали его в плену до марта следующего года, пока тот не согласился с их требованиями и не был заключен мир. Позже, в 1059 году, папа, для того чтобы освободиться, наконец, от власти германцев и усилить таким образом свое светское могущество, а также чтобы иметь возможность рассчитывать на военную поддержку нормандцев, выгодами «привязав» их к священному престолу, объявил Роберта Гвискарда герцогом Калабрии, Апулии и Сицилии. Норманнский рыцарь теперь владел этими землями в качестве папского подручника. Хотя фактически ни одна из этих областей никогда не принадлежала Папскому государству. Сделка, основанная на передаче Роберту Гвискарду «Вено Константиново», по мнению современных историков, по сути являлась незаконной. Тем не менее в глазах Запада Роберт считался законным правителем итальянских областей. На деле же он поступил точно так же, как когда-то поступили первые Каролинги, которые вошли в дружеские сношения с папой в Риме, заставив его венчать их императорской короной. Только Роберт был объявлен не королем, а герцогом. Норманнские рыцари стали верной опорой римских первосвященников. Они сыграли не последнюю роль в окончательном освобождении Папской области от власти немецких императоров.

Однако, несмотря на признание со стороны папы, Роберту Гвискарду пришлось еще долго преодолевать сопротивление со стороны калабрийской знати. После того, как он стал герцогом и завоевал Сицилию, у него появилась идея покорить Византийскую империю и сделаться восточным императором. Построив новые суда и набрав воинов из своих владений, он принялся отвоевывать земли византийцев, совершая невероятные подвиги храбрости. Анна Комнина, дочь византийского императора Алексея, была вынуждена признать высокие полководческие способности герцога. Он уже был близок к цели, но планам этим не дала осуществиться его скоропостижная смерть. Роберт, как истинный воин, умер во время военного похода. По этому поводу историк Италии Лодовико Антонио Муратори писал: «…умер один из замечательнейших государей в норманнской и итальянской истории. Происходя от мелкого дворянства, он едва не сделался королем; но он таким счастьем обязан своей неутомимой храбрости, хитрости и другим геройским качествам, хотя в то же время предан был чрезмерному властолюбию и другим обыкновенным в великих людях пороках, которых в мире, но отнюдь не перед Богом, считаются добродетелями».[46]46
  Цит. по: Стрингольм А. Походы викингов. [Электронный ресурс] – URL: http://idrisi.narod.ru/strinn.htm


[Закрыть]

Роджер был самым младшим сыном барона Танкреда Отвиля от его второй жены Фрессенды. Он родился в 1031 году. Семеро его старших братьев, покинувших в разное время семейный очаг, проживали в Южной Италии, в том числе Роберт, а также Вильгельм (Гульельмо) Железная Рука, Дрого, Онфруа Хэмфри, которые в разное время были графами Апулии. Роджер, как самый младший, оставался в Нормандии с матерью, а после ее кончины, в 1057 году двадцатишестилетний рыцарь со своим отрядом из шестидесяти юношей отправился в Калабрию совершать подвиги. Роджер прибыл в Калабрию, разоренную от набегов разбойников и переживающую очередные тяжелые времена: засуху, неурожай и голод. Надо было выживать, и молодые люди занялись разбоем. Большей частью награбленного Роджер вынужден был делиться со своим братом Робертом. Средневековый бенедиктинский монах Готфрид Малатерра, хронист норманнов XI века, в книге на латинском языке «Деяния Рожера, графа Калабрии и Сицилии, и герцога Роберта Гвискарда, его брата» описал деяния норманнского рыцаря. Однажды Роджер с одним из своих воинов пробрался в Амальфи и выкрал оттуда лошадей для своего отряда. А в другой раз Роджеру стало известно о том, что мимо его замка будут проезжать семь амальфийских купцов. Под покровом ночи в сопровождении 13 рыцарей он напал на них, захватил товары и заставил платить выкуп. Роджеру необходимо было содержать свой отряд, и это вынуждало его жить постоянными разбоями и грабежом. Его брат Роберт, граф Апулии, однажды даже попытался усмирить брата, хотел взять штурмом замок в Скалее, но, не имея времени на длительную осаду, отступил.

Весной 1058 года Калабрию поразил необычайный голод, за которым последовало очередное неурожайное лето. Отчаявшись, жители города Никастро отказались платить налоги и вырезали находившийся там норманнский гарнизон. Восстание быстро распространялось по всей Калабрии. Оказавшись в затруднительном положении, Роберт вынужден был отправиться в поход на усмирение восставших. Заключив с младшим братом перемирие, он предложил Роджеру отправиться с ним, при условии, что добыча будет разделена между ними поровну. Он назначил Роджера своим наместником. Младший брат со своим маленьким отрядом оказал тогда существенную помощь Роберту в подавлении мятежа. Однако Роберт не выполнил своих обещаний, и Роджеру ничего не оставалось делать, как продолжать заниматься разбоем. Однажды, вернувшись из очередного военного похода, Роджер обнаружил, что, отдав большую часть военной добычи старшему брату, теперь не имеет средств, чтобы заплатить своим воинам. На просьбу Роджера о денежной помощи Роберт ответил отказом. Тогда Роджер в гневе покинул брата и вместе со своим отрядом перешел на службу к другому брату – Вильгельму Железной Руке, от которого получил во владение в начале 1058 года замок в Скалее.