Текст книги "Кровь ниори"

– Все равно, к людям они так близко не подходят, – упрямо повторил Леки.

– Точно. К людям они так близко не подходят, – эхом отозвался Дэйи. – Но я не человек.

– А они-то откуда знают?

– Они не знают, – терпеливо отозвался Дэйи. – Я просто зову их – и они приходят.

Тут Леки осенила догадка:

– Так ты и охотишься так же? А я-то голову ломаю, как тебе лайвов удается стрелять прямо у меня над головой! Ты их тоже на бойню созываешь?

– Охота – совсем другое дело, – ничуть не обидевшись, сказал Дэйи. – Зачем звать их, если я и так знаю, что они там? Но ни один ниори не причинит вреда зверью или дереву, что помогло ему.

– Дереву? – совсем обалдел Леки. – Так ты и деревьями управляешь?

– Как можно управлять тем, что имеет свою волю? Ничего ты понимать не хочешь, Леки. Мы просто слышим друг друга, и все. Но деревья, конечно, не атаи, они иные.

Он замолк, Леки не нашелся что бы еще вставить. Где-то в глубине души он чувствовал, что все-таки это правда. Он помнил свой лес Айсин, куда входил, как домой. Помнил и страх, которым лес его от путешествия по Просеке отваживал. А Дэйи и вправду будто все время его мысли читал. Да, что-то в нем такое было… Нечеловеческое. Только Леки никак в толк не мог взять, чем это не колдовство.

– А как ты, ну… всяких там зверей понимать стал?

– Не понимаю я их, – еще раз терпеливо пояснил южанин.

– Ну, хорошо, хорошо, – торопливо согласился Леки, – как дар этот проявился?

– Никак, – ответствовал южанин, – родился такой.

Леки показалось, что насмешка опять прорезалась в голосе его спутника, и он мрачно повторил:

– Все равно, колдовство это. Ты колдун.

– Кто это говорит? – Теперь в голосе южанина уже откровенно зазвенела насмешка. – Еще несколько дней назад он видел моими глазами и не считал это колдовством.

Леки точно с размаху по лицу врезали.

– Я не хотел этого, – попытался он защититься.

– Давай вернемся в Эгрос, зайдем в первый же попавшийся постоялый двор и расскажем людям о том, каким даром ты владеешь. Знаешь, что они тебе скажут? – Он делал вид, что не слышит, как Леки скрипит зубами. – Они скажут: «Ты колдун». Уж поверь мне, они не увидят между нами никакой разницы.

Стрел больше не осталось. Расскажи кто-нибудь ему, Леки, о человеке, умеющем чужими глазами смотреть, он бы и сам сказал, что колдун это, некому больше быть. Он вспомнил Виверру, лесную колдунью. Да, нечем было выстрелить в ответ. И Леки сдался.

– И что, – робко спросил он, – все ниори такие… как ты?

– Есть и такие, как ты. Но это редкий дар. Все мы разные. Я больше чувствую то, что похоже на меня. Огонь, воду я чувствую плохо.

– С огнем и водой? А это тоже можно? – спросил Леки, не веря своим ушам.

Дэйи промолчал, какое-то время он просто сидел, не двигаясь. Леки казалось, что южанин думает, как лучше ответить, но вдруг ему померещилось, что огонь стал много выше и треск его усилился. Теперь он пожирал не очень-то сухие дрова с такой жадностью, словно разгорался целый лесной пожар. Лицо Дэйи теперь лишь мелькало между языков пламени, Леки не мог уже так отчетливо его различать, как раньше. Он отсел подальше от костра, потому что жар становился нестерпимым. А Дэйи словно и не замечал, просто сидел и молчал. И смотрел в огонь… И тут Леки понял, чего их костерочек так разгорелся. Это Дэйи! Это был он. Леки ощутил это так остро, что ему стало дурно. И тут Дэйи махнул рукой в сторону Леки, и яркий сполох пламени метнулся к нему, чуть не лизнув лицо и хорошенько опалив волосы. От неожиданности Леки упал на спину.

– Ты что, с ума сошел? – прокричал он срывающимся голосом сквозь треск пламени, и тут огонь вдруг сразу опал.

– Дрова закончились, – сказал Дэйи.

Он подошел с куче хвороста, приготовленного заранее, и подбросил в огонь еще. Тот опять начал разгораться.

– Хватит! – рвущимся голосом снова вскрикнул Леки.

– Если будешь так кричать, я оглохну.

– Это ты, – уже тихо, но напряженно сказал Леки. Он утверждал: – Это не огонь, это ты меня поджег!

– Надо сразу было так сделать. Не пришлось бы тратить столько слов и времени. Скажи: зачем ты навязался ко мне в спутники, если не доверяешь? Не доверяешь и боишься меня.

Леки хмуро молчал. В очередной раз он чувствовал себя глупейшим из олду. Надо было что-то сказать, но он промолчал. По крайней мере, теперь он знал, как южанину удавалось зажечь огонь в лесу, где ни одной сухой ветки не найти. Этот человек, так спокойно сидевший с ним у походного костра в видавшем виды дорожном плаще, нет, этот… ниоринастолько сильнееего, Леки. И еще где-то здесь были те, неживые, что жили в этом городе давным-давно, те, чьи лица привиделись ему в костре, когда пламенем играл ветер. Наверное, они могли бы развеять Леки по ветру, стереть с лица земли, если б только пожелали.

– Ты тоже ниори, – ворвался в его мысли голос Дэйи.

Да, осенило Леки, им незачем мне вредить. Дэйи опять читал его мысли, но теперь Леки это не поражало, как раньше. Он устало откинулся назад, на влажную землю, закрыл глаза. «И чего я так упираюсь? – подумалось ему. – Ведь знаю же, что правда это. – И сразу же спросил себя: – Откуда? – И вновь ответил: – Не знаю». Он ведь всегда чувствовал: что-то неправильное есть в его жизни там, в Кобе. Он знал, что когда-нибудь этому размеренному житью придет конец. Но не ждал для себя ничего… такого.

Леки открыл глаза и посмотрел вверх, в темное небо. Тут, на открытом месте, можно различить редкие звезды. Он вспомнил Белую Птицу и улыбнулся. Как давно это было! Вот так, лежа ночью в лесу у костра, Леки попрощался с тем, что знал раньше. Попрощался и резко, рывком, поднялся.

– Расскажи мне о ниори, – попросил он своего спутника.

– А что ты хочешь узнать? – откликнулся тот.

– Белая Птица – это что? – вдруг пришло Леки в голову.

– Священная птица Отэ. Это знак моего рода, поэтому я ношу его. Здесь такие птицы не водятся. Все они остались там, на востоке.

– А почему я во сне ее видал?

– Это ничего не значит. Не только мой род носит этот знак. Многие его чтят. Ты мог видеть его только потому, что ты – ниори. Но, может быть, ты ждал на Айсинской дороге именно меня. Пока не знаю.

– Но это же так важно! – перебил его Леки.

– Нет, это как раз совсем не важно.

– Но…

– Ты же просил рассказать о ниори? А уцепился за то, что теперь не имеет никакого значения.

Леки согласен не был, но счел за лучшее промолчать, и Дэйи вновь повел свое повествование. И опять перед Леки замелькали зыбкие картинки.

Да, ниори не зря называли себя сэниэкийи. Они рождались такими. Были ли они такими всегда? Этого Дэйи не знал: ниори пришли в этот мир слишком давно и всегда помнили себя такими. Нет, нельзя сказать, что ничего не менялось. Знания, данные Великой Матерью, передавались от отца к сыну, из поколения в поколение становились богаче, ниори делались мудрее. «Мы – бледная тень тех ниори, что населяли Дэленийи в те далекие времена, когда миру явился Великий Ниори». Так сказал Дэйи. «Почему?» – спросил его Леки. Потому что ниори тогда были гораздо могущественнее, несравненно, после же перехода на запад и поселения в этих землях многое оказалось недоступным, а многое утерянным. «Недостаточно иметь Дар, нужно уметь им пользоваться». Да, Леки согласно кивнул, уж кому, как не ему, теперь знать об этом.

Ниори жили на огромном пространстве в восточной части обитаемой земли. На древних картах она больше той суши, что к западу от Энтийе Тэлль. И жили они не так, как люди, а общинами, и в небольших поселениях, и в больших городах. Их города на востоке были много больше тех, что строят люди, у которых есть необходимость возводить вокруг поселений высокие стены и прятаться за ними. Ниори в этом не нуждались. «Не то что в Эгросе, где тяжелые каменные глыбы, нависающие над головой, режут грудь», – заметил Дэйи. «А как же можно в городах без стен жить? – спросил Леки удивленно. – А как же такой город от врагов защищать?» – «Ты слишком долго прожил с людьми, и твое удивление понятно. Но, Леки, подумай, если бы ты был правителем, пришло бы тебе в голову идти на кого-то войной?» Леки после недолгой паузы отрицательно покачал головой. «В крови ниори нет того, что есть у людей. Убивать – это их забава, – сказал Дэйи со вздохом. Потом еще добавил: У ниори другие страсти».

Так вот, когда в мир пришел Великий Ниори, наш народ переживал свой расцвет. Ниори были очень могущественны, но не казалось ли это им на самом деле? Можно вызывать дожди и повелевать водой, но превратить ее в огонь, например? Вот над чем задумывались некоторые из них. Циклы уходили в небытие, великие умы бились над великими задачами, но ни на один шаг не могли приблизиться к их разрешению.

Вот тогда-то и пришел в мир Великий Ниори. И никто не называл его иначе, поэтому ни в одной летописи не сохранилось его настоящее имя. Он пришел и принес свои знания и свой Дар. Оказалось, можно не только управлять стихиями, но и переплавлять их по своей воле одна в другую. Но не каждый на это способен. Нужно обладать особым даром, магическим. Великий Ниори первый сумел овладеть им, и слава о нем разнеслась по просторам Дэленийи, к нему вели учеников отовсюду каждый день, но брал он лишь тех, кто обладал Великим Даром. В те времена только он и мог отличить их от остальных.

Он учил их всему, что знал, ничего не скрывая, хотел, чтобы знание его перешло в мир в наибольшей полноте. Условие же ставил лишь одно: передавать все полученное дальше своим ученикам. Так, как делал это Великий Ниори. Не всем, конечно, удавалось осилить это новое знание, даже из тех, кто был избран Великим. И все-таки их становилось все больше и больше. Маги оказались близко, совсем рядом: некоторые – прямо среди ниори, некоторые уединялись в пустынных отдаленных местах, чтобы совершенствовать свое мастерство. Они перестали повергать простых ниори в восхищение и стали частью их жизни.

И тогда начали появляться другие, с даром эмиквийэ, виденья чужими глазами. Неизвестно, откуда пришел этот новый дар, но в древних книгах написано, что способность эта могла возникнуть, ибо маги своими играми со стихиями сместили древнее равновесие в Дэленийи и Великая Мать создала людей эмиквийэ для присмотра за ними. Так оно или нет, невозможно теперь сказать.

Но не только благо вошло в мир вместе с магическим даром. Если бы Великий Ниори знал об этом, принес бы он его? Маги многое могли, но оказалось, что это такая малость! По мере продвижения в магической премудрости все больше открывалось, что есть законы, через которые Великая Мать не дает преступить никому, даже магу. И маги соблюдали эти законы или умирали.

Но всегда находятся те, кому недостаточно малого могущества. Такие маги хотели большей власти. Нет, не над самой Великой Матерью и Ее законом. Но ведь можно попытаться защититься от нее, обмануть… И они пытались. Встречались и такие, что достигали успеха, и иллюзия могущества росла в них, пожирая изнутри. Они хотели все большей силы. И на этом пути умирали. Но если бы только они! Так начался закат Дэленийи, закат народа ниори.

Откуда у ниори появились страсти, до сих пор неведомые, разрушавшие корень их жизни? Почему силы Дэленийи перестали покоряться с прежней готовностью своим детям ниори?

Маги изменили все вокруг. Они изменили саму Дэленийи, а та изменила ниори. Бедствия, которых прежде никогда не случалось, стали теперь частыми гостями, и нельзя было их отвратить. Но не это самое страшное. Невиданная прежде тоска поселилась в сердцах. Детей рождалось все меньше и меньше, ниори умирали все раньше и раньше. Да и стоило ли жить вот так, в постоянной тоске, бесцельно и тяжко проходя свой путь? Великая Мать никогда бы не стала мстить своим детям, это мстила Дэленийи. Но разве она не имела на это права? Ей тоже было больно.

Нет, это не случилось вот так, внезапно. Столько циклов утекло – не упомнишь, когда ниори начали наконец понимать, что Дэленийи к ним больше не благосклонна. Все чаще и чаще собирались Большие Советы Дэленийи. Если ранее наиболее достойные собирались на них трижды или четырежды за время жизни обычного ниори, то теперь не проходило и цикла, чтобы не устраивали они собрания. И все больше тревожились. Уже давно лишь избранные маги могли воспитывать учеников в соответствии с законами Великой Матери. Замеченные в небрежении к ним уничтожались безжалостно. Но разве раскрутишь в другую сторону маховик судьбы? Падающий молот должен коснуться земли – лишь тогда он остановится.

Но ниори все еще надеялись, надеялись долго, но тщетно. И тогда впервые прозвучало то, что было тогда на уме у многих: западные земли, те, что за горами. Если можно спастись, отказавшись от Дэленийи, разве не стоит попытаться?

Очень многие не захотели уйти. Кто-то уже проявлял полное безразличие к своей судьбе и судьбе своего рода, кто-то думал, что ниори не смогут жить вне Дэленийи. Связь слишком крепка. Были и такие, которые говорили, что на их век хватит, а если дети их захотят уйти – пусть уходят. Но были и такие, что решили попытаться. И снова, как в старые времена, началось разведывание путей под Энтийе Тэлль. И заняло это не один год и не два. Уходить предстояло целому народу. Поэтому подгорные пути не просто открывались вновь, а и расширялись, прокладывались, пробивались в скалах, на это сил обескровленного народа еще хватило. А потом начался Великий Исход Ниори. Около года проходили ниори узкими подгорными проходами и присоединялись к тем, кто уже вышел из темных туннелей на западную сторону хребта и оборвал все связи со страной своих предков.

А потом настал День Грома. Великое землетрясение раскололо самые основы земли, разметало многие уже отстроенные дома, забрало в жертву многих ниори, разрушило раз и навсегда подземные проходы под Энтийе Тэлль и похоронило надежды тех, кто еще не успел покинуть Дэленийи.

Дэйи замолк, и Леки словно очнулся ото сна. Он слушал, затаив дыхание, боясь пропустить хотя бы слово, и жаждал продолжения, но молчание его спутника так затянулось, что Леки не выдержал:

– А что потом-то было? И почему в Кромае никто и никогда о ниори не слыхал?

– Мы хорошо скрываемся.

– Скрываетесь? – тупо переспросил Леки. – Зачем?

– По-моему, с тебя на сегодня и так хватит. Пора спать.

– Спать?! – Леки был изумлен. – Ты говоришь мне вот так по-простецки о том, что предки мои из совсем другого народа, что пришли они из-за тех гор, что здесь, в Кромае, концом мира считают. Что были они великими магами и что…

– А что еще могу я тебе рассказать? – Леки показалось, что в обычно бесстрастном голосе его спутника мелькнула горечь. – С тех времен закончилось счастливая пора ниори.

– Но почему? Ведь ниори, они же на запад ушли, то есть сюда… Это не помогло?.. – растерянно протянул Леки.

– Когда наши предки вновь пришли на запад, здесь уже были люди. Много людей. – И он снова замолчал.

– И что? – нетерпеливо переспросил Леки.

Западный мир оказался очень суров. Но уже не настолько, как в те времена, когда ниори делали первые попытки проникнуть сюда, пройдя под сводами Энтийе Тэлль. Здесь до сих пор царили пустыни, но не такие знойные и бескрайние, как описывали их предки. На севере до сих пор лежали снега и стояли суровые морозы, но приходило северное лето, и жизнь возвращалась в эти места. Да, края тут раскинулись – не чета тем, что остались в Дэленийи. Дожди порой не шли месяцами, а в землях, где они лили беспрерывно, пролегли бескрайние болота. Суровый край. Но выбирать не приходилось.

Разведчики тщательно обследовали западные земли и принесли неутешительные вести. Там, где новую жизнь наладить было легче всего, на берегах рек, что кишели живностью, на землях худо-бедно плодородных, уже обитали люди. Под пологом немногочисленных лесов, изобилующих дичью, уже тоже жили люди. На немногочисленных равнинах, пригодных к жизни, люди тоже уже успели обосноваться. Они обжили эти места и не обрадовались чужакам, что явились неизвестно откуда в надежде поселиться рядом с ними, когда жизнь вокруг и так сурова. Так много людей умирало, когда случались неурожаи аскина, когда дичь пропадала в лесах, а рыба в реках. Нет, они не хотели делиться с чужаками тем малым, чего и сами не имели в достатке. Люди, конечно, не могли соперничать с ниори. Но они старались. И когда ниори небольшими общинами или семьями приходили, чтобы поселиться с ними бок о бок, их ненавидели, выгоняли или просто убивали.

Ниори не сопротивлялись. Они опоздали. Пришли гостями в этот край, но они же не спорили о первенстве и хотели показать это людям! Те не желали слушать. Да и люди тогда на нынешних похожи не были: примитивные и диковатые, они селились кучками, непрерывно сражаясь друг с другом, племя на племя, община на общину. Даже перед общим врагом, этими чужаками с востока, они оставались такими же. Они убивали и чужаков, и себе подобных.

Ниори не стали сопротивляться, они отошли в земли, где жить было почти невозможно. Стали селиться крупными общинами, чтобы отбивать нападения. Этому тоже пришлось учиться. Пришло осознание, что второй Дэленийи нет и не будет, их мир потерян безвозвратно. Вот так вот. Чтобы выжить здесь, надо было изменить этот, другой мир.

Ниори понадобилось немало поколений, чтобы сделать это, но они старались отчаянно, и они изменили его. Все силы сэниэкийи ушли на это, снова стала процветать магия, но мир менялся, сначала очень медленно, а потом все быстрее и быстрее, словно все, что ему было нужно, это лишь один толчок, одно зерно любви. Зазеленели молодые леса и стали потихоньку пожирать чахлые равнины. Там, где была голая бесплодная земля, раскинулись пастбища и поля. Реки меняли русла, дожди лили уже не так ожесточенно, а засухи становились все менее убийственными. Мир расцветал, а ниори и люди вместе с ним. Но лучше всего оказалось в тех местах, где поселились сами ниори, и это понятно, ведь невозможно растянуть силы такого малого остатка ниори на всю землю. И постепенно люди стали стягиваться в те края, что когда-то считались непригодными для жизни и где теперь обитали ниори.

Люди тоже изменились. Встречались среди них и такие, что почитали ниори своими учителями, а может, и высшими существами и хотели учиться у них, ведь ниори возродили многое из того, что имели в Дэленийи. Они принесли в Лиэтэ, так они называли западные земли, свои ремесла, искусство. Они принесли письмо и счет. Недаром люди меряют все в циклах, так же, как и ниори. Недаром в людских языках, в таких, как кро, например, так много слов, корни которых восходят к языку ниори.

Но они принесли не только это. Пеллит, или пеэлле, что так ценится теперь повсюду, принесли с собой ниори и научили людей его возделывать. Раньше люди питались аскином и скудным набором корнеплодов. Ниори научили выращивать фрукты, такие как акалит или семейль, овощи, они насадили леса, основой которых стали деревья тави, кимарас и акади, белокорые стройные лики. Скруты, лайвы и атаи, которых вывезли из Дэленийи, размножились сначала в тех местах, где прибывали ниори, но потом начали распространяться все дальше и дальше. Это ниори научили людей добывать камень, работать с ним и строить каменные жилища.

Трудно сказать, отдавали они это все бескорыстно или же надеялись влиться в мир людей, изменить его и стать там не пришлыми чужаками, а хозяевами, как и люди. Но жизнь распорядилась иначе. Да, люди по-разному смотрели на ниори. Встречались те, что хотели у них учиться, но больше было других, что жаждали иного. Гораздо больше было тех, что ненавидели чужаков ничуть не меньше, чем прежде. И если раньше с ними не хотели делиться теми крохами, что имели сами, то теперь ненавидели за то, что чужаки взяли у них самые лучшие земли. За то, что они процветают и утаивают свои богатства, отнятые у людей и по праву принадлежащие им.

Люди сильно выросли за то время, что прожили рядом с ниори. Их мир стал теперь совсем не так прост и местами жалок, как раньше. Но сердца их не успели вырасти вместе с ними. Теперь люди стали сильнее, у них появились правители, которые не хотели терпеть рядом с собой ниори. И какая разница, что двигало их желаниями? Может, несуществующие богатства ниори? Сегодня уже не важно. Так было. И этому можно найти множество причин и оправданий, но изменить нельзя. Нельзя изменить.

Словом, люди перестали нападать на ниори, они просто начали воевать с ними, жестоко и повсеместно. Ниори долго медлили, ведь это было против Великой Матери, против их крови: насилие, схватки, войны. Они долго надеялись откупиться. Истина им наконец открылась в день, что вошел в историю ниори под страшным именем Зофиэ.

Так назывался большой город, который был стерт с лица земли в один день вместе со всеми жителями. Он находился в землях к югу от Кромая, что теперь занимают кочевые племена йушунэ. На Зофиэ напало целое войско кочевников. И удалось же кому-то их объединить! Жажда золота и скрытых сокровищ, что хранят чужаки, – вот ответ.

Они вошли в Зофиэ сразу после рассвета, сопротивляться было невозможно, да и не привыкли ниори противостоять такому скоплению людей. Чтобы избежать крови, они предложили огромный выкуп, все, что у них есть, и кочевники вошли в Зофиэ беспрепятственно. Но, войдя, они потребовали все сокровища, а когда поняли, что большего не получат, вырезали всех жителей города: мужчин, женщин, детей – и сожгли его дотла. Когда он сгорел, они разметали камни тех построек, что еще уцелели. Очень немногим удалось спастись и добраться до соседнего поселения ниори. Его жители не стали дожидаться кочевников и вовремя покинули свои дома, чтобы спастись. Другие города и поселки тоже были оповещены, целый край опустел, его обитателям пришлось искать приют в других землях. Еще хорошо, что кочевники передрались из-за того, что награбили в Зофиэ и брошенных селениях, иначе не остановились бы, пошли бы дальше на юг или север.

Собрался Большой Совет ниори, который сохранил прежнее название в память о Дэленийи, и решил, что жить, как прежде, уже нельзя. Уже давно раздавались голоса, что стражей, существовавших еще со времен прибытия из Дэленийи, недостаточно, чтобы защититься от людей. Но тех, кто считал, что нельзя увеличивать количество стражей, чтобы не вызвать у людей в ответ опасения и страха, тех, кто считал, что со временем люди свыкнутся с ниори и забудут свой прежний нрав, ведь внешне они так похожи, их всегда оказывалось больше. После дня Зофиэ таких уже не осталось.

Решено было создать новые отряды стражей для защиты ниори. Из добровольцев, потому что ниори претило проливать кровь. Заняться этим предстояло не только обычным стражам, что существовали еще со времен исхода из Дэленийи, но и учителям, и магам. Следовало не только обучить большое количество ниори военному искусству, но и постепенно вырастить новый вид ниори: стражей, использующих свой дар сэниэкийи для защиты от нападений любого рода. Ведь не только люди опасны в этом мире. Целью стражей должна была стать охрана и защита ниори от любой опасности и в любых обстоятельствах. Так появились теперешние стражи, и прошло не так много времени, как люди стали их бояться. Воины-люди не могли с ними соперничать.

Промелькнуло еще несколько поколений, и людей стало еще больше. Увеличилось число поклонников ниори и число ненавистников. И люди снова стали нападать многочисленными полчищами. Войны постоянно терзали многострадальный народ. Стражей становилось все больше, но они одни уже не могли обеспечивать покой поселений ниори, и все чаще приходилось браться за оружие всем подряд.

Здесь, в Лиэтэ, ниори смогли обратить вспять проклятие Дэленийи и вылечиться от непонятной болезни, разъедавшей их народ в восточных землях. Гнев Дэленийи наконец оставил их, но снова зажить счастливо, как прежде, им тут не удалось. Что, большего они не заслужили? Или этот мир точно так же мстил им за то, что его изменили?

Постепенно малые поселения ниори словно вымерли, все перебрались в большие города, под защиту своих сородичей. Некоторые верили, что все еще можно переменить, но многие уже понимали, что лавину не остановить. Состоялся очередной Совет Дэленийи. Было принято тяжелое решение, тяжелое и безрадостное для всех ниори. Надо было вновь отказаться от своей земли, той, что они уже успели полюбить, как родную. Ведь те ниори, что заседали в Совете сейчас, все они родились в Лиэтэ, эта земля уже давно стала их родиной.

Они решили дать людям время, время вырасти, время принять ниори. Потом, когда-нибудь потом, когда люди будут готовы. А пока исчезнуть. Словно и не было ниори на этой земле.

Грандиозная подготовка заняла несколько лет. Были разведаны места у самого хребта Энтийе Тэлль, или Эйянта, как его называли люди. Этот край к востоку от теперешнего Кромая и раньше был лесист, еще когда ниори пришли из Дэленийи. Сейчас он представлял собой страшные дебри, но имел одно большое преимущество: там не селились люди. Зато обитали весьма неприятные твари, с которыми люди не хотели встречаться. Лишь охотники все равно туда забредали, потому что леса Эйянта кишели дичью и зверьем с ценными шкурками. Охотники были больше из людей, что жили в холмах возле черты этого лесистого края.

Ниори хорошо поработали. Леса Эйянта разведали, небольшую часть этого обширного края очистили от тварей, что его населяли. Между лесами и самим хребтом обнаружили безлесную местность, вполне пригодную для жилья. Однако места для всех там хватить не могло, поэтому пришлось еще постараться. Затем возвели временные постройки и разбили поля и сады. На первое время. Между тем все ниори постепенно переселялись в теперешнюю восточную часть Кромая, поближе к лесам Эйянта.

Однажды произошло неожиданное. Еще вчера ниори пребывали в своих поселениях, а сегодня все исчезли, почти ничего не взяв из своих домов, оставив большую часть имущества на разграбление. Они ушли на малонаселенный восток, чтобы затем раствориться в лесах Эйянта. Но люди не должны были знать о том, куда исчезли ниори. Поэтому их исход на восток свершался только ночами. И никто из людей после этого дня не видел больше ни одного ниори, не знал, что произошло. Этот второй исход ниори готовили тайно и тщательно, все маги ниори принимали в нем участие. Их делом было «отводить» глаза, создавать иллюзии, когда люди натыкались на ниори, уходящих на восток, или на их следы. Если бы не магия, не удалось бы совершить задуманное.

И вот ниори растворились в неизвестности, и следы их развеял ветер. На леса Эйянта наложили магическое заклятие. Но тут и маги одни бы не справились, они обратились к Великой Матери и Ее стихиям за помощью. Этот магический занавес был сотворен силами всего народа сэниэкийи и при помощи Великой Матери до того времени, пока ниори не решат снова выйти на свет. Сила его была такова, что каждый человек, который попадал за кромку леса, испытывал столь дикий ужас, что кровь буквально стыла в жилах, ему мерещились жуткие чудовища, снедало страшное беспокойство. Если же глупец упорствовал и, играя в героя, все-таки углублялся в лес, то сходил с ума от ужаса. То, что ему являлось там, невозможно вынести обычному человеку. Люди, гонимые страхом, постепенно переселились из окрестностей Эйянта, потому что жить даже рядом с этим краем стало жутко. В лесах и раньше водились разные твари, поэтому никто особенно не удивился тому кошмару, что поселился там теперь. И люди ушли, край опустел.

Это было давно. Вот почему никто и никогда не слышал о ниори, лишь в самых старых летописях, которые теперь мало кто может прочитать, сохранились слова о колдунах, живших в древние времена. Это поселение в лесу – одно из тех, где когда-то обитали ниори и где до сих пор остаются их ниэ. Оно было возведено на равнине, но молодые леса Тэйсина вскоре разрослись и захватили его. Но здесь хорошее место, куда ни одному человеку даже и в голову не придет забрести, потому для ниори, странствующих по этим землям, тут всегда готово укрытие.

Снова наступила тишина. Дэйи молчал. Во время продолжительного рассказа он много раз вставал и подбрасывал хворост в костер, поэтому тот все так же ярко и весело горел в самом сердце огромного Тэйсинского леса, и Леки невольно не мог отвести взгляд от изгибавшихся языков огня. В пламени костра перед ним опять всплывали какие-то видения, мелькали чьи-то неясные лица, кто-то бежал, шел дождь, горел огонь, зеленели огромные поля, белели снега и много-много остального, чего Леки не мог разобрать в расплывавшихся очертаниях. Когда же голос, погружавший его в эти видения, смолк, то все исчезло, и перед ним снова запрыгали всего лишь языки пламени. Он перевел взгляд на своего спутника. Тот словно и не видел Леки. Его освещали лишь огненные блики, причудливые тени искажали лицо, и Леки казалось, что он видит нечто совсем иное за этой маской. Другое обличье. Леки усердно потряс головой, закрыл и вновь открыл глаза, бросил еще взгляд на Дэйи. И решил, что ему показалось.

А тот все молчал, и Леки решился сам нарушить тишину.

– И что, что было потом? Почему ниори снова не вернулись сюда?

Дэйи ответил с задержкой, точно нехотя, не отводя взгляда от пламени:

– На Большую землю? Мы не смогли. Мы просчитались: люди – не ниори. Со временем мы нашли способ расселить часть ниори среди людей, чтобы следить за тем, когда люди будут готовы. Чтобы вовремя узнать, когда можно будет вновь выйти в Большой мир. Но время прошло. Ничего не изменилось…

Такой безысходной печалью повеяло от его спокойствия, что Леки стало не по себе и он с испугом посмотрел на Дэйи.

– Но почему, ведь люди не могли не…

– Люди, – с силой перебил его ниори, – действительно очень изменились. Они живут теперь в удобных домах, целых городах, которые для них начали строить ниори; возделывают на своих полях то, что научили их выращивать ниори; они пишут и говорят на разных языках, основой коих стало письмо, что им дали ниори; они промышляяют ремеслами, которые им дали мы, они развиваются, творят, идут вперед, – он говорил все мрачнее и мрачнее, – но остались прежними. Мы ошибались! Ни на волосок они не стали ближе к тому, чтобы пустить чужаков в свой мир. Чужаков, что безмерно древнее их и превосходят их почти во всем! Теперь даже в умении убивать.

– Но можно ведь было хотя бы попытаться!

– Ты думаешь, не пытались? Что ты знаешь о Нашествии Колдунов, Леки?

– Ну, – Леки силился вспомнить все как можно точнее, чтобы не ударить лицом в грязь, – это очень давно было, и только в песнях осталось, в легендах. Может, и в каких-то старых книгах есть. Еще мальцом я часто слыхал эту историю о нашествии найюмов, колдунов с юга, жестоких и свирепых. Везде, где они проходили, сеяли страх и смерть, много-много смертей было. Женщины бесплодными становились, поля тоже, среди скота мор свирепствовал. Бед от них много было. Тогда благородные вожди алтшей и кромов объединились против врага, и уговорил вождь алтшей Асартшат и другие народы с ними соединиться. А потом этот великий человек способ такой нашел, чтобы усыпить колдовские силы найюмов и победить их. Притворились тогда люди во всех завоеванных землях, что признают власть найюмов, а вождей их будут как богов почитать. Но когда те успокоились, воевать перестали и править начали, якобы подвластные народы в одну ночь, по одному знаку, всех колдунов поубивали, пока они еще всех людей не извели. А великий Асартшат, легенда говорит, еще долго правил, и не только алтшами, но и кромами, бетакорами, йушунэ. И была его земля огромной и славной, тогда всем безопасно под его рукой жилось. Но после его смерти все передрались, великая держава распалась, и народы снова зажили отдельно. Да и правильно, – вдруг неожиданно добавил Леки, – ведь что такого общего у нас, кромов, с йушунэ, например? Уж очень они странные. Но имя Асартшата не забыто и живет вечно. Как и память о великом герое. И легенда тоже. На него хотел бы походить любой мальчишка, если хоть раз эту историю слыхал… со всеми приключениями, битвами, как ее бродячие артисты рассказывают. Я от них ее первый раз и услыхал. Погоди…