Текст книги "Уголовно-правовое регулирование задержания лица, совершившего преступление"

Эти ограничения должны рассматриваться не только как требования к соблюдению правил, установленных для сотрудников органов милиции, но и быть приравнены к явному превышению мер задержания, несоблюдение которых привело к явно чрезмерному причинению вреда.

Следовательно, в ст. 14 и 15 должны быть внесены поправки о том, что упомянутые нарушения правил, если они повлекли причинение чрезмерного вреда, являются уголовно наказуемым деянием. После изложения п. 3–5 ч. 1 ст. 14 и п. 4 и 6 ч. 1 ст. 15 внести в каждую из этих статей дополнение в виде последнего абзаца: «Нарушение этих правил является явным превышением мер задержания, несоблюдение которых привело к чрезмерному причинению вреда».

В п. 4 ч. 1 ст. 15 после слов «оказывающего вооруженное сопротивление» следует внести следующее дополнение: «При этом причиненный вред должен быть необходимым (вынужденным), а превышением мер задержания является явно чрезмерный вред, не вызываемый обстановкой».

Статью 23 дополнить частью 4, которую изложить: «Сотрудники милиции несут ответственность в соответствии с уголовным законодательством за явное превышение мер задержания, повлекшее причинение чрезмерного вреда». Такие же поправки следует внести в другие законы и нормативные правовые акты, регулирующие задержание с причинением вреда лиц, совершивших преступление.

В ст. 38 УК РФ речь идет о задержании лиц, совершивших преступление, а в соответствующих статьях законов «О милиции», «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы» и других нормативных правовых актах, регулирующих правила применения физической силы, специальных средств и огнестрельного оружия в случае пресечения побега и задержания при побеге из-под стражи и из мест лишения свободы, – о лицах, находящихся под стражей или осужденных к лишению свободы. В связи с расхождением в правовом регулировании причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление, между ст. 38 УК РФ и указанными выше законами – в ст. 38 УК РФ должно быть указано о различии прав граждан и специально уполномоченных должностных лиц при задержании лиц, совершивших преступление, в зависимости от того, к какой категории относятся задерживаемые.

Пункт 4 ст. 15 Закона «О милиции», п. 5 ст. 31 Закона «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы» предусматривают применение огнестрельного оружия, в частности, при задержании лица, совершившего тяжкое преступление против здоровья или собственности. Применение оружия при задержании предполагает выстрел на поражение, что может причинить задерживаемому тяжкий вред здоровью или смерть. Вред в результате применения огнестрельного оружия может быть несоизмерим с общественной опасностью посягательства на здоровье и тем более собственность. Например, лица, совершившие преступление – кражу в организованной группе, при попытке скрыться могут подвергаться задержанию с применением огнестрельного оружия, что может повлечь причинение им смерти или умышленное причинение тяжкого вреда здоровью. Если следовать ст. 15 Закона «О милиции» – это правомерно, даже если применение огнестрельного оружия явно не соответствовало характеру и степени общественной опасности совершенного преступления или обстановке задержания. Однако в соответствии с ч. 2 ст. 38 УК РФ это может оказаться явным превышением мер задержания ввиду причинения явно чрезмерного вреда, не вызываемого обстановкой, и должно быть признано общественно опасным деянием, так как ущерб от посягательства и размер вреда, причиняемого задерживаемому, явно несоизмеримы.

Таким образом, далеко не любое тяжкое преступление, из числа названных в ст. 15 Закона «О милиции», должно давать право причинить тяжкий вред здоровью, опасный для жизни в момент причинения, путем ранения, и тем более – смерти задерживаемого.

В соответствии со сказанным п. 4 ст. 15 Закона «О милиции» должен быть изменен таким образом, чтобы в нем учитывались характер и степень общественной опасности совершенного преступления и исключено прямое указание на конкретные виды преступлений против собственности и здоровья. Формулировки ст. 15 и 31 названных законов (как и регулирующих применение оружия другими органами) как противоречащие уголовному закону подлежат приведению в соответствие со ст. 38 УК РФ, а право на применение огнестрельного оружия с учетом сказанного – ограничено.

Чтобы получить дополнительные аргументы в пользу наших выводов, целесообразно обратиться к уголовному законодательству некоторых стран СНГ и Балтии. Сравнительное исследование правового регулирования задержания лиц, подозреваемых или совершивших преступление, по уголовным кодексам Республики Беларусь, Республики Казахстан и Латвии позволяет прийти к выводу, что их уголовные законы более четко решают вопросы, относящиеся к причинению вреда при задержании этих лиц различными субъектами задержания. УК Республики Беларусь[294]294
  Уголовный кодекс Республики Беларусь. СПб., 2001.


[Закрыть] устанавливает различный правовой статус субъектов задержания. Задержание преступников могут производить согласно ч. 3 ст. 35 УК Республики Беларусь специально уполномоченные лица, а также потерпевшие и другие граждане.

Аналогична редакция ч. 3 ст. 33 УК Республики Казахстан.[295]295
  Уголовный кодекс Республики Казахстан. СПб., 2001.


[Закрыть]

Из ст. 122 и 129 Уголовного кодекса Латвии [296]296
  Уголовный кодекс Латвии. СПб., 2001.


[Закрыть] явствует, что признается наличие субъектов разных по правовому статусу, поскольку за превышение мер задержания с причинением физического вреда (убийство, причинение тяжких и средней тяжести телесных повреждений) государственным должностным лицом (специальным субъектом) может быть согласно санкциям указанных статей назначено более строгое наказание за эти преступления.

Изложенное позволяет сделать вывод, что УК Республики Беларусь, Республики Казахстан и Латвии относят к субъектам задержания всех лиц, осуществляющих задержание, при этом они регулируют вопросы правомерности причинения вреда на основе уголовного закона и дифференцируют ответственность (кроме Казахстана) за неправомерное причинение вреда в зависимости от субъекта задержания.

Сравнительное сопоставление указанных норм, регулирующих задержание с причинением вреда лиц, совершивших преступление, позволяет рекомендовать внесение соответствующих поправок в Уголовный кодекс РФ, в которых предусмотреть, чтобы уголовный закон регулировал действия всех субъектов задержания, дифференцируя при этом ответственность обычных граждан и специальных субъектов.

В ч. 3 ст. 33 УК Республики Казахстан 1997 г., ч. 3 ст. 35 УК Республики Беларусь 1999 г. среди граждан, имеющих право задерживать, выделяются потерпевшие. Однако никаких специальных регламентаций в правах и обязанностях этих лиц в законах нет. С какой же целью они выделяются? Думается, причина в следующем: потерпевший, являясь лицом, непосредственно заинтересованным в задержании, может более эмоционально относиться к акции задержания лица, совершившего в отношении него преступление. В одних случаях – желание отомстить, в других – чрезмерная взволнованность, аффективное состояние, вызванные противоправным поведением посягавшего (задерживаемого), приводит к неадекватной оценке потерпевшим возможности и необходимости причинения вреда при задержании, в связи с чем превышается допустимый вред. Это должно учитываться следственными органами и судом при оценке правомерности причиненного вреда. Поэтому выделение потерпевшего в качестве самостоятельного субъекта задержания следует считать оправданным для учета этого фактора при оценке пределов правомерного вреда. Полагаем, что разделение субъектов задержания на общую категорию граждан и потерпевших целесообразно применить и в российском уголовном законодательстве.

К числу граждан, не относящихся к категории должностных лиц, специально уполномоченных задерживать совершивших преступление, относятся также сотрудники юридических лиц, осуществляющих охранную деятельность, имеющих право ношения и применения огнестрельного оружия, а также сотрудники предприятий, организаций и учреждений с особыми уставными задачами, обеспечивающие их охрану и имеющих право ношения и применения огнестрельного оружия, работники Государственной фельдъегерской службы Российской Федерации при Министерстве связи РФ, состоящие в кадрах МВД РФ.

Эти лица в соответствии с Законом РФ «Об оружии» могут применять огнестрельное оружие только в состоянии необходимой обороны и крайней необходимости, следовательно, при задержании лиц, совершивших преступление, они могут действовать только как обычные граждане, то есть использовать для задержания и причинения вреда только физическую силу и подручные средства.[297]297
  См.: Закон РФ от 11 марта 1992 г. «О частной детективной и охранной деятельности в Российской Федерации» // Ведомости Съезда н/д РФ и ВС РФ. 1992. № 17. Ст. 888; Закон РФ от 13 ноября 1996 г. «Об оружии» // Собрание законодательства РФ. 1996. № 51. Ст. 5681; 1998. № 30. Ст. 3613; № 51. Ст. 6269; 2000. № 16. Ст. 1640; 2001. № 31. Ст. 3171; № 33. Ст. 3435; № 49. Ст. 4558; Приказ МВД России «Об утверждении Наставления об организации службы военизированных и сторожевых подразделений вневедомственной охраны», зарегистрирован в Минюсте РФ 1 апреля 1993 г. Регистрационный № 214; Таможенный Кодекс РФ.


[Закрыть]

Особенностью правомерности задержания этими субъектами является то, что они не могут иметь специальных служебных заданий для задержания. Все эти лица могут иметь право задерживать только во время или непосредственно после совершения преступления, при этом они имеют только право, но не правовую обязанность, задерживать лиц, совершивших преступление.

В числе должностных лиц, кто в соответствии с возложенными на них обязанностями имеет право осуществить задержание с причинением вреда: сотрудники органов милиции и других органов МВД, органов Федеральной службы безопасности Российской Федерации, следователи органов внутренних дел, сотрудники подразделений Федеральной службы по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, военнослужащие пограничных войск ФСБ, сотрудники Федеральной службы охраны, военнослужащие внутренних войск МВД РФ, сотрудники учреждений и органов, исполняющих уголовные наказания в местах лишения свободы, мест содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений Министерства юстиции РФ, специализированных подразделений Вооруженных Сил Министерства обороны РФ. Все они, в соответствии с возникшей необходимостью, имеют право применить для задержания физическую силу, специальные средства, огнестрельное оружие.

Должностные лица таможенных органов имеют право применить физическую силу, специальные средства для задержания лиц, совершивших правонарушения (в том числе преступления), относящиеся к сфере таможенных правонарушений. Огнестрельное оружие они могут применить лишь при оказании вооруженного сопротивления задерживаемым или при его отказе выполнить законное требование о сдаче оружия (ст. 417 ТК РФ).

Сотрудники службы судебных приставов по обеспечению установленного порядка деятельности судов Министерства юстиции РФ имеют право применять для задержания лиц, совершивших преступления, физическую силу, для задержания лиц, совершивших преступления против жизни, здоровья и собственности, специальные средства, а для пресечения побега из-под стражи – огнестрельное оружие.

Должностные лица, специально уполномоченных государственных органов по охране, контролю и регулированию использования объектов животного мира и среды их обитания, государственные инспектора по охране территорий государственных природных заповедников и национальных парков, должностные лица государственной лесной охраны имеют право задерживать лиц, совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления, или оказывающих при задержании вооруженное сопротивление или отказывающихся сдать оружие, с использованием специальных средств, служебных собак, огнестрельного оружия.

Применение названными должностными лицами этих средств предполагает, что они имеют право при задержании причинить вред, который должен соответствовать пределам, установленным в ст. 38 УК РФ.

Анализ содержания прав должностных лиц различных органов на задержание позволяет сделать вывод, что эти права определяются характером их должностных обязанностей, что в большинстве случаев правомерно.

Однако в некоторых случаях не может не вызвать сомнение ограничение права на причинение вреда с применением огнестрельного оружия, если совершается преступление небольшой или средней тяжести. Если, например, при браконьерстве совершено преступление небольшой тяжести (незаконная добыча водных животных – ст. 256 УК РФ предусматривает максимальное наказание до двух лет лишения свободы, незаконная охота – ст. 258 УК РФ также предусматривает максимальное наказание до двух лет лишения свободы), то применение огнестрельного оружия для задержания этих браконьеров при отсутствии вооруженного сопротивления с их стороны не допускается. Закон не допускает, чтобы сотрудники службы судебных приставов имели право применить огнестрельное оружие в отношении лиц, не находящихся под стражей, если они в зале суда совершили преступление.[298]298
  Могут возникнуть ситуации, когда находящиеся в зале суда лица совершают покушение на судью или прокурора, а затем пытаются скрыться. В отношении них при их побеге судебными приставами оружие не может быть применено.


[Закрыть]

В некоторых случаях задержание лица, совершившего преступление, позволяет гражданину причинить тяжкий вред задерживаемому, тогда как осуществление задержания сотрудником милиции, имеющем в своем распоряжении специальные средства, не допускает этого, поскольку имеется реальная возможность обойтись без причинения такого вреда. Сотрудники правоохранительных органов не должны иметь одинаковых прав с другими гражданами для задержания с причинением вреда лиц, совершивших преступления, так как в соответствии с административным законодательством они имеют в своем распоряжении такие средства, которых не имеют обычные граждане.

Мы полагаем, что при анализе целей, сознания, воли задерживающих, реализуемых при уголовно-правовом задержании, правомерно использовать понятийный аппарат, используемый при анализе субъективной стороны преступления, поскольку все эти признаки внешне совпадают с теми, которые характеризуют состав преступления и в случае превышения мер задержания становятся признаками состава преступления.

Объективная сторона деяния по задержанию лица, совершившего преступление, с причинением ему вреда, находится в неразрывной связи с характеристикой субъективного отношения задерживающего к причинению этого вреда. Выявленная связь позволяет судить о том, для чего были совершены действия по задержанию, почему и в каком объеме был причинен вред задерживаемому, правомерность этого вреда. Еще раз оговоримся, что действия лица, совершающего задержание, с причинением вреда в таких случаях внешне похожи на общественно опасное деяние, предусмотренное уголовным законом. Полностью или частично внешне похожи и признаки объекта и субъекта, а также признаки объективной стороны правомерных поступков и сходных с ними криминальных деяний. В то же время признаки субъективного отношения задерживающих с причинением вреда к своим поведенческим актам имеют принципиальное отличие от субъективной стороны преступления. Преступное посягательство совершается с умыслом на достижение результата, необходимого индивидууму, побуждаемому низменными целями или мотивами. Правомерные действия по задержанию с причинением вреда совершаются с общественно полезными целями. Задерживающий осознает необходимость этих действий и желает или допускает наступление результата, считая, что этот результат общественно полезен и необходим. Поскольку задержание имеет целью доставление лица, совершившего преступление, органам власти, его намерение причинить вред, если это необходимо для задержания, имеет социально полезный характер.[299]299
  Уголовное право России: Учебник для вузов: В 2 т. Т. 1. Общая часть / Отв. ред. и руков. авт. коллектива А. Н. Игнатов, Ю. А. Красиков. М., 2000. С. 274–275.


[Закрыть]

Анализ признаков, характеризующих субъективное отношение задерживающего с причинением вреда, в литературе не являлся однозначным. Главное внимание обращается на цель задержания, а на такие признаки, которые бы характеризовали намерения при задержании, если и обращалось внимание, то происходило их смешение с объективными признаками. Например, Ю. В. Баулин писал: «Законодатель в числе обязательных признаков правомерного задержания преступника указывает лишь на цель такого задержания – доставление преступника соответствующим органам власти. Это имеет исключительно важное значение, ибо правомерные действия по задержанию внешне совпадают с объективной стороной незаконного лишения свободы». Далее он рассматривал такие факторы, как правосознание, знание о совершенном преступлении, вынужденность действий, причинивших вред задерживаемому, но называл их объективными обстоятельствами, характеризующими правомерность этого вреда,[300]300
  Баулин Ю. В. Право граждан на задержание преступника. С. 64.


[Закрыть] хотя это на самом деле субъективные признаки.

Г. В. Бушуев при рассмотрении условий правомерности причинения вреда при задержании обращал внимание, что насильственный вред преступнику может причиняться с единственной целью – лишить его возможности уклониться от задержания.[301]301
  Бушуев Г. В. Социальная и уголовно-правовая оценка причинения вреда преступнику при задержании. С. 43.


[Закрыть] Другие признаки субъективного отношения к задержанию с причинением вреда им рассматривались лишь в связи с фактической ошибкой или превышением мер задержания.

Правомерность причинения вреда при задержании имела иное, чем в действующем УК, обоснование в «Основах уголовного законодательства Союза ССР и республик» 1991 г. В ст. 25 этих «Основ» было сказано, что не является преступлением действие, хотя и подпадающее под признаки деяния, предусмотренного уголовным законом, но направленное на задержание лица в момент или непосредственно после совершения им преступления в целях передачи задержанного органам власти.

Согласно этой норме цель задержания лица, совершившего преступление, состояла в том, чтобы передать его органам власти для осуществления правосудия. Благодаря наличию этой цели исключалась преступность причинения вреда, тогда как при ее отсутствии причинение вреда могло оцениваться уголовным законом как преступление.[302]302
  Следует заметить, что эта цель рассматривалась как не порождающая негативных последствий для задерживающего еще дореволюционными юристами. Например, И. Я. Фойницкий называл такой целью – пресечение опасности совершения побега преступником. См.: Фойницкий И. Я. Учение о наказании в связи с тюрьмоведением. М., 2000. С. 441.


[Закрыть]

Ныне в ст. 38 УК, указывается (наряду с целью доставления органам власти) и вторая цель – для пресечения возможности совершения новых преступлений. Следовательно, обстоятельство, исключающее преступность деяния, может возникнуть также и в связи с необходимостью предупреждения преступлений задерживаемым лицом в будущем. Обоснованность этой цели некоторыми учеными оспаривается, так как она противоречит общей презумпции невиновности, провозглашенной ст. 49 Конституции Российской Федерации.[303]303
  Конституция Российской Федерации. Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г.


[Закрыть] Ведь лицо, утверждают они, задерживается по подозрению в совершении преступления, когда еще не состоялся приговор суда по этому деянию и его нельзя назвать преступником. Для задержания этого лица может быть правомерной только цель – передать его органам власти, чтобы обеспечить вынесение правосудного приговора. Ставить же цель – предупреждение преступлений со стороны лица, которое только подозревается в совершении преступления, по меньшей мере, не корректно.[304]304
  Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / Отв. ред. Б. В. Здравомыслов. С. 321.


[Закрыть]

Следует подчеркнуть, что в ст. 25 «Основ» не указывалось на необходимость предупреждения совершения преступления лицом, еще не признанным виновным в момент его задержания, тогда как согласно ст. 38 УК РФ основанием для задержания фактически признается предполагаемая опасность задерживаемого лица. Согласно ст. 38 УК РФ следует, что лицо может быть задержано до признания его виновным задолго до вынесения приговора.[305]305
  Там же. С.321.


[Закрыть]

В ст. 38 УК РФ сказано, что причинение вреда при задержании может быть произведено только для доставления лица, совершившего преступление, органам власти и для пресечения возможности совершения им новых преступлений. Таким образом, указывается на две цели задержания: 1) доставить лицо, совершившее преступление, органам власти и 2) пресечь возможность совершения новых преступлений. Обе эти цели характеризуют субъективное отношение лица, осуществляющего задержание, к своим действиям. Но если первая цель является обязательным признаком, без которого действия, причинившие вред, не могут быть оправданы с точки зрения уголовного закона и могут рассматриваться в зависимости от последствий как преступление, то вторая цель является факультативной. Она может преследоваться задерживающим, но может и отсутствовать.

Некоторые авторы считают, что для правомерного причинения вреда при задержании достаточно, чтобы имелась хотя бы одна из названных целей. Например, если имеется цель предупредить новые преступления, то не обязательно присутствие и другой – доставления лица органам власти. Такая позиция позволяет оправдать причинение тяжкого вреда или смерти задерживаемому лицу, хотя в этих случаях исключается возможность доставления совершившего преступление органам власти.

Имеется и такая точка зрения (она в основном предшествовала принятию УК РФ 1996 г.), что задержание с причинением вреда распадается на две части. Первая – само задержание и отсюда наличие ближайшей цели – задержать преступника. Вторая – и дальнейшая цель – доставить его после задержания органам власти.[306]306
  Баулин Ю. В. Право граждан на задержание преступника. С. 111.


[Закрыть]

При таком разделении целей следует, что если задержание окончилось гибелью задерживаемого, то отсутствует и необходимость в его доставлении в органы власти. Думается, что такая трактовка неприемлема, так как прямо противоречит закону. Если лицо задерживается, то оно задерживается с целью доставления органам власти для дальнейшего привлечения к уголовной ответственности.

Задержание как самоцель лишает институт правомерного причинения вреда при задержании своего содержания как обстоятельства, исключающего преступность деяния.

В то же время при решении названной проблемы следует отметить, что право на причинение вреда задерживаемым, предоставляемое гражданам, состоит в участии в поимке преступников с целью предоставления их органам правосудия. Им не может быть поручена функция предупреждения новых преступлений, сколь опасными они ни казались бы.

Цель задержания с причинением вреда лицу, совершившему преступление, не является единственным признаком, характеризующим субъективное отношение к уголовно-правовому задержанию задерживающего. Для установления обоснованности задержания с причинением вреда необходимо установление и других признаков.

Некоторые авторы пытаются в связи с этим выяснить, какое значение имеют мотивы задержания, могут ли они быть основанием признания правомерности задержания. Такая постановка вопроса имеет под собой определенную почву. В литературе, посвященной субъективной стороне преступления, мотив и цель преступления рассматриваются как однопорядковые категории и делаются попытки доказать их одинаковую природу. По характеру нашей работы вряд ли следует углубляться в существо проблемы, которая подробно рассмотрена В. Н. Кудрявцевым,[307]307
  Учебник уголовного права. Общая часть / Под ред. В. Н. Кудрявцева, А. В. Наумова. С. 141, 142.


[Закрыть] И. Г. Филановским,[308]308
  Филановский И. Г. Мотивы и цели преступления // Социалистическая законность. 1968. № 2. С. 10–11.


[Закрыть]П. С. Дагелем[309]309
  Дагель П. С., Котов Д. П. Субъективная сторона преступления и ее установление. Воронеж, 1974. С. 188, 191.


[Закрыть] и некоторыми другими.

Мы полагаем, что мотив не может иметь значения для отграничения преступления от деяния, характеризующегося обстоятельством, исключающим его преступность. Цель, которая преследуется при задержании с причинением вреда, направлена на достижение результата – доставить лицо, совершившее преступление, органу власти. Мотивы деятельности задерживающего могут стать причиной появления цели. Они могут быть весьма разнообразными: показать свои способности окружающим, избавиться от преступника, отомстить ему. Но характер мотива при задержании не предусмотрен законом и поэтому не влияет на оценку правомерности действий задерживающих.

Важным элементом субъективного отношения задерживающего к своим действиям является наличие намерения причинить вред при задержании. Говоря о намерении причинить вред, мы учитываем, что здесь не может идти речь об умысле на причинение вреда задерживаемому, потому что «умысел» это понятие, которое относится только к случаям виновного причинения вреда, то есть когда совершается преступление.[310]310
  Г. А. Злобин и Б. С. Никифоров при рассмотрении умысла подчеркивали, что об умысле и неосторожности по самому смыслу этих слов можно говорить только в связи с действиями, порицаемыми моралью и правом. См.: Злобин Г. А., Никифоров Б. С. Умысел и его формы. М., 1972. С. 68.


[Закрыть] Правомерное причинение вреда не может рассматриваться как виновное, потому что оно происходит при обстоятельстве, исключающем преступность деяния.

Большинство авторов, исследовавших данное обстоятельство, не называют это признаками субъективной стороны.[311]311
  Близок к рассмотрению субъективной стороны оказался Ю. В. Баулин. Он выдвинул словосочетание «субъективный контроль», в понятие которого включил интеллектуальный и волевой моменты субъективного отношения деятеля к совершению поступка, исключающего преступность деяния. См. Баулин Ю. В. Обстоятельства, исключающие преступность деяния. С. 193–200.


[Закрыть] Тем не менее для оценки правомерности действий, связанных с причинением вреда, необходимость в определенной терминологии существует. Думается, что правильно было бы называть совокупность признаков субъективным отношением задерживающего к причинению вреда при задержании лица, совершившего преступление.

Правомерное задержание лица, совершившего преступление, с причинением ему вреда является преднамеренной деятельностью, в которой имеются и интеллектуальный, и волевой моменты[312]312
  См.: Смирнова Л. Н. Субъективные признаки деятельности задерживающего с причинением вреда лицу, совершившему преступление // Правовые проблемы укрепления Российской государственности. Ч. 11: Сборник статей / Под ред. В. Д. Филимонова. С. 9–11.


[Закрыть].

Интеллектуальный момент характеризуется тем, что, задерживая лицо, совершившее преступление, задерживающий осознает, какой вред он причиняет. Это осознание основано на знании, что совершено преступление определенной тяжести, а также на знании о совершении преступления именно этим лицом. Субъект задержания осознает и предвидит при этом, какой вред может быть причинен. Практика свидетельствует, что в подавляющем большинстве случаев причинение вреда должно основываться на единстве двух условий: 1) осведомленности его о запрещенности того или иного деяния уголовным законом и 2) наличии информации о том, что такое деяние было совершено или совершается данным конкретным человеком. Только при этих условиях он осознает, какой вред может быть причинен, и может принять решение о причинении допустимого вреда при задержании.[313]313
  Баулин Ю. В. Право граждан на задержание преступника. Харьков, 1986. С. 76.


[Закрыть]

Наше исследование показывает, что граждане в основном представляют, что такое тяжкое преступление. Их правосознание позволяет дать оценку характеру и степени общественной опасности совершенного преступления. Этим определяется интенсивность предпринимаемых действий по задержанию, сопряженному с тяжестью причиняемого задерживаемому вреда. В то же время имеют место и случаи неправильной оценки или злоупотреблений.

Осознание, что задерживается именно лицо, совершившее преступление, базируется на том, что оно было очевидным, совершено на глазах у задерживающих, имелись другие признаки, свидетельствующие о совершении преступления данным лицом. Однако если предположение лица о человеке, подлежащем задержанию, покоится на догадках, то применение насильственных мер задержания недопустимо, ибо оно может привести к грубейшему нарушению конституционных прав граждан.[314]314
  Бушуев Г. В. Социальная и уголовно-правовая оценка причинения вреда преступнику при задержании. С. 51.


[Закрыть]

Интересный пример, позволяющий сделать вывод, что понимание очевидности совершенного преступления не всегда является однозначным в судебной и научной практике, приводит А. И. Каплунов.

Инспектор Кобозев в числе других сотрудников УВД был направлен для задержания лица, которое подозревалось в изнасиловании несовершеннолетних. Во время поиска на рынке сотрудники увидели военнослужащего срочной службы в гражданской форме, по приметам похожего на разыскиваемого (светловолосый молодой человек в джинсах – позднее его фамилия была установлена). Вместо того чтобы на месте установить его личность, Кобозев предложил гражданину проехать в РОВД для выяснения личности. Молодой человек (Задорожный) вырвался от сотрудников милиции и стал убегать. Преследуя его, Кобозев потребовал, чтобы он остановился, после чего произвел из пистолета 4 выстрела в воздух. Убегавший не остановился, и Кобозев выстрелил на бегу в его сторону, как он пояснил позже, чтобы нанести ранение в ноги. Однако пуля попала в грудную клетку, причинила сквозное ранение с повреждением правого легкого, и в тот же день потерпевший скончался в больнице от обильной кровопотери.

Приговором суда Кобозев был признан виновным в превышении власти и причинении тяжкого телесного повреждения, повлекшего смерть потерпевшего, и осужден к 5,5 года лишения свободы. После ряда опротестований, не приведших к отмене приговора, дело поступило в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда РФ, которая своим определением приговор и все последующие судебные определения отменила за мягкостью приговора и указала, что Кобозев, превысив власть, явно незаконно применил огнестрельное оружие в отношении невиновного человека в связи с тем, что тот уклонился от необоснованного и противозаконного задержания.

А. И. Каплунов, соглашаясь с решением Верховного Суда РФ по поводу мягкости приговора, пришел к выводу, что в действиях Кобозева не было необоснованного и противозаконного задержания, что Задорожный мог быть задержан, в том числе и с причинением

129

ему вреда.

С этим вряд ли можно согласиться, поскольку такая позиция не соответствует требованиям, предъявляемым к задержанию подозреваемых с причинением им вреда. Задержание подозреваемого в совершении преступления возможно только в случае, когда со всей очевидностью известно, что преступление совершено именно данным лицом. В данном случае никто из сотрудников милиции не мог с уверенностью сказать, что предстоит задержать именно то лицо, которое разыскивалось. При отсутствии такой очевидности нельзя признавать право на задержание с причинением вреда. Поэтому вы– [315]315
  Каплунов А. И., Милюков С. Ф. Правовые и тактические основы применения и использования сотрудниками милиции огнестрельного оружия. СПб., 1998. С. 95–96.


[Закрыть] вод судебной коллегии Верховного Суда РФ по этому делу является обоснованным,[316]316
  Там же. С. 96.


[Закрыть]

Интеллектуальный момент намерений задерживающего состоит в понимании, что если лицо не удастся задержать теми средствами, которые будут применены, то оно уклонится от уголовной ответственности, а также в том, что оно может совершить новые преступления. Поэтому у задерживающего созревает понимание необходимости задержания с причинением вреда. К интеллектуальному моменту относится и понимание того, какие меры, связанные с причинением вреда, являются необходимыми и соответствующими ситуации задержания. На интеллектуальный момент может повлиять эмоциональное состояние задерживающего. Состояние волнения, наличие опасений за себя и присутствующих, отсутствие уверенности в достаточности причиняемого вреда задерживаемому также может сказаться на правильном понимании характера необходимых мер для задержания. Все эти особенности интеллектуального момента в дальнейшем подлежат учету для оценки правомерности причинения вреда при задержании.

Волевой момент намерений задерживающего состоит в том, что он желает произвести задержание с причинением вреда задерживаемому. Однако возможен и вариант, что задерживающий допускает причинение вреда, то есть у задерживающего отсутствует желание причинить вред или причинить его в таком объеме, но он вред причиняет, относясь к нему безразлично или допуская его. Но в этих случаях обязательно стремление задерживающего к достижению цели задержания. Без наличия такой цели, о чем было сказано выше, причинение вреда не может считаться извинительным и является умышленным преступлением.

Волевой момент характеризуется также тем, что причиняемый вред является необходимым с точки зрения задерживающего. Лицо причиняет вред только потому, что отсутствуют другие возможности для задержания. Понимая это, он причиняет задерживаемому тот вред, который, по его мнению, необходим для успешного задержания. Если лицо желает причинить вред больший, чем требуется по обстановке, или в причинении вреда вообще отсутствует необходимость, то есть он не является необходимым для осуществления задержания, то должна наступать ответственность или за превышение мер, необходимых для задержания, или за умышленное преступление на общих основаниях.