Текст книги "Регулирование экономики и бюрократия"

Предисловие автора

Цель настоящего очерка – проанализировать проблемы государственного вмешательства в деловую жизнь с экономической точки зрения. Политические и социальные последствия политики интервенционизма[173]173
  В настоящем очерке термин «интервенционизм» используется в том смысле, который вкладывают в него уже много поколений экономистов. Он охватывает внутреннюю политику государственного вмешательства в экономику. Его не следует путать с политическим термином «интервенционизм», относящимся к международной политике, антонимом которого в нынешних американских дискуссиях по поводу войны является термин «изоляционизм».


[Закрыть] можно понять и оценить только на основе понимания его экономических последствий.

С тех пор как в последние десятилетия XIX в. европейские правительства приступили к той политике, которую сегодня часто называют «прогрессивной», но которая на самом деле представляет собой возврат к политике меркантилизма XVII – начала XVIII в., экономисты упорно и настойчиво указывают на несостоятельность и тщетность этих мер и предсказывают их политические и социальные последствия. Однако правительства, политические партии и общество в целом эти предупреждения столь же упорно игнорировали и продолжают игнорировать. Они высмеивали якобы присущее «ортодоксальной» экономической теории доктринерство и хвастались своими «победами» над экономической наукой. Но те победы оказывались пирровыми.

Неизбежная последовательность событий, происходящих после применения интервенционистских мер, в полной мере подтвердила правильность предсказаний экономистов. Предсказанные политические последствия, социальные волнения, диктатура и войны просто не могли не реализоваться.

В этом очерке не обсуждается именно американский Новый курс. Интервенционизм в нем рассматривается в целом, а его выводы справедливы для всех видов государственного вмешательства, независимо от того, о какой стране идет речь. В Америке вмешательство государства в экономику началось задолго до 1933 г. Поэтому Новый курс представляет собой лишь современную и специфическую американскую форму экономической политики, проводить которую несколько десятилетий назад начали повсюду, в том числе и в Америке. Для экономиста в Новом курсе нет ничего нового. От политики кайзера Вильгельма II и от политики Веймарской республики он отличается лишь своим размахом, обусловленным конкретными условиями современной Америки. Из-за этого американский народ сегодня сталкивается с той же дилеммой, перед лицом которой немецкий народ оказался десять лет назад.

Это экономический очерк, и поэтому в нем не рассматриваются правовые и конституционные аспекты анализируемой здесь проблемы. Законы и конституции как таковые играют лишь второстепенное значение. Они должны служить людям, а не управлять ими. Они должны быть сформулированы и толковаться таким образом, чтобы экономическое развитие способствовало благосостоянию всех групп нации. Если же эта цель не достигается, законы и их толкование следует изменить.

Разумеется, недостатка литературы по данному вопросу не ощущается; почти каждый день на эту тему появляются все новые и новые работы. Но практически во всех этих исследованиях внимание уделяется исключительно отдельным группам мер и их краткосрочным последствиям. Такой метод анализа совершенно недостаточен. Он лишь показывает непосредственные последствия отдельных мер, но никак не учитывает их косвенных и долгосрочных влияний. При таком подходе во внимание принимаются только предполагаемые выгоды и игнорируются издержки и причиняемый этими мерами вред.

Таким путем, конечно, невозможно получить полную картину социально-экономических последствий интервенционизма. Нельзя отрицать, что благодаря принятию определенных мер государственного вмешательства отдельные люди или небольшие группы лиц иногда могут временно оказаться в привилегированном или выгодном положении. Однако в этом случае встает вопрос: какие при этом вызываются дальнейшие эффекты, в частности в тех случаях, когда предпринимаются попытки предоставить одинаковые привилегии широким слоям населения или даже всей стране. Поэтому очень важно изучать интервенционистскую политику в целом, т. е. не только ее краткосрочные, но и долгосрочные последствия.

Было бы большой ошибкой истолковывать мои слова лишь как критику государственных деятелей и политиков, находящихся у власти. Моя критика направлена не на людей, а на доктрину. Независимо от содержания конституции страны власти всегда вынуждены проводить ту политику, которую общественное мнение считает правильной и полезной. Если они будут пытаться противостоять господствующим доктринам, то очень скоро потеряют свои позиции и уступят их людям, готовым подстраиваться под требования человека с улицы. Диктаторы тоже могут захватить власть и удерживать ее только в том случае, если они опираются на поддержку широких масс. Тоталитаризм нашего времени – продукт широкого признания тоталитарной идеологии; и справиться с ним можно только при помощи другой философии.

Чтобы понять экономические проблемы, следует освободиться от всех предрассудков и предвзятых мнений. Если мы заранее убеждены, что меры, рекомендуемые ради блага определенных групп или классов, например рабочих или фермеров, действительно полезны для этих групп и не причиняют им вреда, и если мы не собираемся отказываться от разделяемой точки зрения, мы не узнаем ничего нового. Выяснение того, действительно ли политика, рекомендуемая различными партиями и группами давления, приведет к результатам, которых стремятся добиться их сторонники, – главная задача экономического анализа.

Проблема заключается не в том, является ли капиталистическая система (т. е. рыночная экономика) хорошей или плохой. Вопрос на самом деле в том, будет ли замена рыночной экономики на какую-то другую систему соответствовать интересам широких народных масс. Указание на некоторые неблагоприятные условия, которые рыночная экономика не в силах устранить, ни в коей мере не доказывает осуществимость и желательность интервенционизма или социализма.

Это, конечно, аргументация, вызывающая наименьшие возражения. Как правило, в вину капитализму ставят нежелательные последствия мер, которые направлены на его ликвидацию. Человек, потягивающий свой утренний кофе, не говорит: «Этот напиток к завтраку мне доставил капитализм». Но когда он читает в газетах, что правительство Бразилии отдало распоряжение уничтожить часть урожая кофе, он возмущенно восклицает: «Вот ведь что вытворяет капитализм», вместо того чтобы сказать: «Вот ведь что вытворяет правительство».

Анализ проблем, которые затрагиваются в этой книге, должен проводиться в строгом соответствии с правилами логики и избегать всего, что может нарушить объективное суждение путем воздействия на эмоции. Поэтому я не стал делать этот очерк более увлекательным и включать в него забавные истории о смехотворно парадоксальных мерах современной экономической политики. Уверен, что серьезный читатель оценит это.

Могут возразить, что обсуждение указанных проблем только с экономической точки зрения недостаточно. Они ведь связаны, как утверждают такие оппоненты, не только с экономическими аспектами, но и с политикой, философией жизни и моральными ценностями. С этим доводом я категорически не согласен. Все политические споры нашего времени вертятся вокруг капитализма, социализма и интервенционизма. Конечно, в жизни есть еще много других вещей. Но политическая мысль всех наших современников, а отнюдь не только экономистов, вращается вокруг вопроса об устройстве экономики. Все политические партии ограничиваются рассмотрением лишь экономических аспектов; они рекламируют свои программы, делая упор на утверждении, что их выполнение сделает их сторонников богаче. Все группы давления борются за улучшение экономического положения; в настоящее время все партии являются экономическими партиями. Гитлер и Муссолини провозглашают: «Мы, „неимущие", вышли на сцену, чтобы получить долю богатств плутократов». Боевым кличем дня является «право собственности». Мы можем относиться к этому факту одобрительно или негативно, но не можем отрицать его существование.

Поэтому отнюдь не высокомерие и не ограниченность кругозора заставляют экономиста обсуждать эти вещи с точки зрения экономической теории. В вопросе, чему отдать предпочтение, социализму или капитализму, человек не должен принимать чью-либо сторону, если он не способен сформировать свое, независимое мнение о крайне сложной и глубоко технической проблеме расчета в социалистической экономике. Никто не должен говорить об интервенционизме, если он не изучал его экономических последствий. Следует положить конец распространенной практике обсуждения этих проблем лишь с точки зрения господствующих ошибок, заблуждений и предрассудков. Конечно, избегание реальных проблем и простое использование популярных клише и эмоциональных лозунгов может быть более увлекательным занятием, но политика – серьезное дело. Поэтому те, кто не желает продумывать политические проблемы до конца, должны держаться от политики подальше.

Настал момент, когда нашим современникам нужно тщательно пересмотреть свои политические идеи. Каждый мыслящий человек должен откровенно признать, что две доктрины, которые в течение последних двадцати лет безраздельно доминировали на политической сцене, очевидно потерпели крах. С тех пор как Гитлер и Сталин перестали скрывать от мира свой союз, и антифашизм, и антикоммунизм в полной мере утратили свой смысл[174]174
  Я предсказал сотрудничество между нацистами и большевиками еще в 1925 г. в статье «Антимарксизм» («Anti-Marxism» // Weltwirtschaftliches Archiv. 21. Bd. S. 279 ff.; см. наст, изд., с. 107–142), которая была затем перепечатана в книге «Критика интервенционизма» («Kritik des Interventionismus», S. 106). [Переведена на английский издательством Arlington House в 1977 г.; 2-е издание на английском было осуществлено Фондом экономического образования (Foundation for Economic Education, 1996, pp. 81–82). В то время, когда автор писал эту книгу, Германия и СССР были союзниками, объединенными пактом о ненападении, который действовал только с августа 1939 г. до 22 июня 1941 г., когда немцы без объявления войны напали на СССР. – Ред. амер, изд.]


[Закрыть].

Надеюсь, что эта книга будет полезна тем, кто хочет хорошо разобраться в своих представлениях об анализируемых в ней вопросах и лучше понять проблемы современного мира.

Я не хотел бы завершить это предисловие, не выразив искреннюю благодарность двум моим коллегам, докторам Генриху Бунду и Томасу Макманусу, которые помогли мне в подготовке этой рукописи и в ее переводе.

Людвиг фон Мизес, ноябрь 1941 г.

Введение

Капитализмом, или рыночной экономикой, мы называем форму общественного сотрудничества, основанную на частной собственности на средства производства.

С другой стороны, под социализмом, коммунизмом или плановой экономикой понимают форму общественного сотрудничества, основанную на общественной собственности на средства производства. Термины «государственный капитализм» и «авторитарная экономика» имеют по существу тот же смысл.

Часто утверждают, что как устойчивая форма экономической организации возможна и третья форма общественного сотрудничества, а именно система частной собственности на средства производства, в рамках которой в реализацию права собственности своими приказами и запретами вмешивается государство. Эта третья система называется интервенционизмом. В наши дни все правительства, которые открыто не исповедуют социализм, как правило, являются интервенционистскими; все политические партии также выступают по крайней мере за некоторую степень интервенционизма[175]175
  Однако ортодоксальные марксисты поддерживают интервенционизм, прекрасно понимая, что он парализует и разрушает капиталистическую рыночную экономику, тем самым, по их мнению, приближая социализм. Этот аргумент еще сто лет назад выдвинул Фридрих Энгельс.


[Закрыть]. Утверждают, что система интервенционизма в равной мере далека как от социализма, так и от капитализма, и, как третье решение социальной проблемы, она находится посредине между этими двумя системами, сохраняя преимущества обеих и позволяя избежать присущих им недостатков.

В настоящем исследовании будет рассмотрен вопрос о том, насколько вообще обоснованно рассматривать интервенционизм как возможную и жизнеспособную систему общественного сотрудничества. Мы попытаемся также дать ответ на вопрос, способен ли интервенционизм достичь того, чего от него ожидают его сторонники, и не приведет ли он, пожалуй, к последствиям, диаметрально противоположным тем, которых хотели достичь при его применении.

Такой анализ имеет не только научную ценность, но и более широкое значение. За исключением двух социалистических стран, Советской России и нацистской Германии, в настоящее время во всем мире доминирующей экономической системой является интервенционизм. Поэтому понимание сущности интервенционизма и вызываемых им неизбежных последствий служит необходимым условием для понимания современных экономических проблем.

При проведении этого анализа мы намерены воздерживаться от ценностных суждений. Соответственно мы не будем задавать вопросы о том, является интервенционизм хорошим или плохим, моральным или аморальным, заслуживает ли он похвалы или осуждения. Мы лишь посмотрим с точки зрения тех людей, кто хочет воспользоваться им на практике, действительно ли он способствует реализации их намерений или препятствует этому. Иными словами, можно ли с помощью него добиться преследуемых целей?

Чтобы ответить на эти вопросы, вначале следует уточнить значение терминов «капитализм», «социализм», «правительство/государство» и «интервенционизм».

В капиталистической экономике средства производства принадлежат частным лицам или объединениям лиц, таким как корпорации. Владельцы используют эти средства для непосредственного производства или ссужают их за вознаграждение другим людям, которые хотят использовать их в производстве. Физические лица или объединения лиц, которые занимаются производством на собственные или заемные деньги, называются предпринимателями.

На первый взгляд кажется, что решения о том, что и как следует производить, принимают предприниматели. Однако, поскольку они производят товары и услуги не для собственных нужд, а для удовлетворения потребностей всех членов сообщества, предприниматели должны продавать свою продукцию на рынке потребителям, т. е. тем людям, которые хотят ее использовать и потреблять. Поэтому добьется успеха и получит прибыль только тот предприниматель, который знает, как произвести наилучшим и самым дешевым способом, т. е. с минимальными затратами труда и материалов, те продукты, которые больше всего хотят получить потребители. Из этого следует, что в действительности направленность и масштабы производства определяют не предприниматели, а потребители. В рыночной экономике потребители суверенны. Именно они выступают хозяевами, а предприниматели должны стремиться, в своих собственных интересах, наилучшим из доступных им способов удовлетворять пожелания потребителей.

Рыночную экономику называют демократией потребителей, потому что в ней каждый день происходит своего рода голосование потребительскими предпочтениями. И подача людьми голосов на выборах, и трата ими своих долларов на рынке представляют собой методы выражения общественного мнения. Покупая или воздерживаясь от покупки, потребители предопределяют успех или провал предпринимателей. Они делают бедных предпринимателей богатыми и богатых бедными. Они забирают средства производства у тех предпринимателей, которые не знают, как использовать их лучшим для потребителей способом, и передают их тем, кто знает, как это можно сделать. Следует признать, что напрямую контактируют с потребителями только предприниматели, производящие потребительские товары; только они непосредственно зависят от потребителей; только они напрямую получают от них приказы. Но затем они передают эти приказы и эту зависимость тем предпринимателям, которые поставляют на рынок продукцию производственного назначения. Производители потребительских товаров вынуждены покупать по самой низкой цене товары производственного назначения, которые им необходимы для удовлетворения конечного спроса потребителей. Если им не удается использовать самые дешевые материалы, если они не способны наиболее эффективно применять товары производственного назначения в своем производстве, они не смогут удовлетворить потребности потребителей по самым низким ценам; и поэтому более эффективные предприниматели, которые лучше их знают, как делать закупки и как производить, вытеснят их с рынка. Потребитель как покупатель может руководствоваться собственными предпочтениями и действовать на рынке только по своему усмотрению. В отличие от этого предпринимателю приходится делать покупки для своего предприятия так, чтобы наиболее эффективным образом удовлетворять потребителей, диктующих свои запросы. Отклонения от линии, устанавливаемой потребителями, отрицательно сказывается на доходах предпринимателя, вызывает у него убытки и угрожает его позиции предпринимателя.

Вот что на самом деле стоит за часто осуждаемой жесткостью предпринимателя, который все оценивает в долларах и центах. Он вынужден занимать такую позицию по приказу потребителей, которые не желают компенсировать предпринимателям излишние, с их точки зрения, расходы. То, что в повседневном языке называется экономией, фактически является законом, предписанным потребителями предпринимателям и их помощникам. Именно потребители – своим поведением на рынке – косвенно определяют цены и ставки заработной платы и соответственно распределение богатства между членами общества. Их выбор на рынке определяет, кто будет предпринимателем и собственником средств производства. Потребители каждым своим потраченным долларом задают направление производства и сбыта и определяют его масштабы.

Предприниматели не образуют отдельного закрытого класса или ордена. Предпринимателем может стать любой человек, если он обладает способностью предвидеть будущее развитие рынка лучше, чем его сограждане, если он может вызвать доверие у капиталистов и если его попытки действовать на свой страх и риск и брать на себя ответственность окажутся успешными. Человек становится предпринимателем, когда он, в буквальном смысле, проявляет инициативу и подвергает себя беспристрастному испытанию, через которое рынок пропускает всех, кто хочет стать или остаться предпринимателем. У каждого человека есть привилегия выбора: он сам решает, хочет ли он подвергать себя столь строгому экзамену или нет. Ему не нужно ждать, когда кто-то его об этом попросит; он должен сам проявить инициативу и побеспокоиться о том, где и как он может получить средства, необходимые для своей предпринимательской деятельности.

На протяжении десятилетий неоднократно утверждалось, что на стадии «позднего капитализма» невозможно добиться увеличения числа бедных людей, которые начинают заниматься предпринимательской деятельностью. Однако никаких доказательств этого утверждения никто никогда не предоставлял. С тех пор как этот тезис был впервые озвучен, состав предпринимательского класса существенно изменился; значительная часть бывших предпринимателей и их наследников исчезла, а наиболее выдающимися предпринимателями нашего времени снова стали те люди, которых мы обычно называем «сделавшими себя сами». Такое постоянное изменение состава предпринимательской элиты так же старо, как и сама капиталистическая экономика, и является ее неотъемлемой частью.

Все сказанное по поводу предпринимателей верно и в отношении капиталистов. Только тот капиталист, который знает, как правильно (с точки зрения потребителя) использовать свой капитал, т. е. инвестировать его так, чтобы при обслуживании потребителей средства производства использовались наиболее эффективно, способен сохранить свою собственность и преумножить ее. Если капиталист не хочет нести убытки, он должен предоставить свои средства в распоряжение успешным предприятиям. В рыночной экономике капиталист, так же как предприниматели и работники, служит потребителям. Вряд ли стоит отдельно указывать, что потребители являются не только потребителями и что совокупность потребителей совпадает с совокупностью рабочих, предпринимателей и капиталистов.

В мире неизменных экономических условий точные суммы средств, которые предприниматели тратят на средства производства в виде заработной платы, процентов и ренты, затем возвращаются к ним в форме цен, уплаченных за произведенную ими продукцию. Поэтому производственные затраты равны ценам товаров, и предприниматели не получают прибыли и не несут убытков. Но реальный мир постоянно меняется, и поэтому вся производственная деятельность по существу является неопределенной и спекулятивной. Товары производятся для удовлетворения будущего спроса, о котором в настоящее время мало что известно наверняка. Именно эта неопределенность и порождает прибыли и убытки; прибыли и убытки предпринимателей зависят от того, насколько успешно они могут спрогнозировать величину будущего спроса. Прибыль получит только тот предприниматель, который предугадывает будущие потребности потребителей лучше, чем его конкуренты.

Предпринимателю как слуге потребителей безразлично, мудрыми или неразумными, моральными или аморальными являются желания и предпочтения потребителей. Он производит то, что потребители хотят получить. В этом смысле предприниматель аморален. Он производит виски и оружие с такой же готовностью, с какой выпускает продукты питания и одежду. Учить уму-разуму суверенных потребителей не входит в его обязанности. Если какой-то предприниматель по этическим соображениям откажется от производства виски, производством этого напитка будут заниматься другие предприниматели – до тех пор, пока будут люди, которые его хотят получить и готовы его купить. Люди пьют виски не из-за того, что в стране есть винокурни; как раз все наоборот: у нас существуют винокурни из-за того, что люди пьют виски. Об этом можно сожалеть. Но не предприниматели должны заниматься улучшением морали человечества. И вовсе не их нужно обвинять, если кому-то, в чью обязанность это входит, эту задачу не удалось решить.

Таким образом, в капиталистической экономике рынок представляет собой процесс регулирования производства и потребления. Он выполняет роль нервного центра капиталистической системы. Через него приказы потребителей передаются производителям, чем обеспечивается бесперебойное функционирование экономической системы. Рыночные цены устанавливаются на том уровне, на котором спрос и предложение равны друг другу. Когда при прочих равных условиях на рынке появляется больше товаров, цены падают; когда при прочих равных условиях спрос возрастает, цены растут.

Один из аспектов этой темы требует отдельного упоминания. Если в обществе, основанном на частной собственности на средства производства, некоторые из этих средств находятся в собственности государства, которое ими управляет, это не приводит к возникновению смешанной системы, которая бы объединяла социализм и частную собственность. До тех пор пока в государственной собственности находятся лишь некоторые отдельные предприятия, а остальные являются частной собственностью, свойства рыночной экономики, определяющие экономическую деятельность, в целом не изменяются. Как покупатели сырья, полуфабрикатов и труда, а также как продавцы товаров и услуг находящиеся в государственной собственности предприятия должны подстраиваться под механизм рыночной экономики, т. е. они подчиняются тем же самым законам рынка. Чтобы сохранить свои позиции, они также должны стремиться к получению прибыли или, по крайней мере, не допускать убытков. Когда государство пытается смягчить или устранить эту зависимость, покрывая убытки таких предприятий за счет дотаций из государственных средств, единственным результатом такой политики становится смещение этой зависимости в другое место. Это происходит потому, что средства, выделяемые для дотаций, нужно откуда-то взять. Их можно получить за счет налогов; такое налоговое бремя оказывает влияние на рынок, но не на правительство, занимающееся сбором налогов; именно рынок, а не налоговая инспекция, решает, кому придется платить данный налог и как он повлияет на производство и потребление. В этом проявляется доминирование рынка и неотвратимая сила его законов[176]176
  Более подробное обсуждение этого вопроса см. в моей книге «Экономическая теория: теория деятельности и обмена» («Nationaldkonomie: Theorie des Handelns und Wirtschaftens», Geneva, 1940), c. 224–228. [См. также книгу «Человеческая деятельность» («Human Action») Мизеса, ставшую «наследницей» «Nationaldkonomie» на английском языке, с. 233–235. – Ред. амер, изд.] [См.: Мизес. Человеческая деятельность. Челябинск, 2012. С. 219–224. – Ред.]


[Закрыть].