Текст книги "Военные аспекты советской космонавтики"

Так же неудачно закончилась повторная попытка перехвата «Космоса-967» «Космосом-1004» 19 мая 1978 г.

Последнее испытание состоялось непосредственно перед началом советско-американских переговоров об ограничении противоспутниковых вооружений, однако на протяжении последующих двух лет. пока переговоры продолжались, запуски были приостановлены.

На последней из трех сессий переговоров, происходившей перед подписанием в Вене Договора об ограничении стратегических вооружений ОСВ-2, заключение моратория на антиспутниковые системы казалось уже неминуемым. Однако советская сторона стала настаивать, что американская система «Спейс Шаттл» является «потенциальным противоспутниковым средством» и также должна охватываться мораторием.

Это утверждение позволяет попять, чем же советские военные мотивировали необходимость создания отечественного аналога многоразового корабля. Трудно сказать, насколько они сами верили в боевые возможности транспортных систем типа «Шаттла». но в 1979 г. компромисс оказался невозможен. После ввода советских войск в Афганистан США прервали зашедшие в тупик переговоры, и в апреле 1980 г. Советский Союз возобновил испытания.

Частота их снизилась до 1 раза в год и все они предусматривали двухвитковый перехват мишеней на орбитах высотой 1000 км. Считается, что при этом продолжалась отработка ИК-датчиков и все испытания были неудачными, за исключением перехвата в марте 1981 г. «Космоса-1241» «Космосом-1258», когда, предположительно, вместо инфракрасного наведения было вновь использовано радиолокационное [23]. Однако, отталкиваясь только от доступных траекторных данных, автор расценил бы эти пуски как учебно-тренировочные после ввода системы в эксплуатацию.

Попытка перехвата «Космоса-1169» «Космосом-1174» была явно неудачной, поскольку в отличие от остальных испытаний перехватчик не произвел заключительного маневра непосредственно перед сближением с мишенью, предназначающегося, очевидно, для финального наведения после захвата цели бортовыми датчиками. Подрыв спутника произошел только через два витка после сближения с мишенью.

Может быть, советское Министерство обороны когда-нибудь подтвердит или опровергнет эти предположения, пока же отметим только, что согласно траекторным данным «Космос-1243» 2 февраля 1981 г, прошел достаточно близко от мишени и главным основанием для зачисления его в неудачные стало то, что месяц спустя мишень была перехвачена повторно. «Космос-1379», запущенный 18 июня 1982 г., также осуществил точное сближение, но, согласно [24], его детонатор сработал преждевременно.

Последнее испытание заслуживает особого внимания, поскольку оно с гало частью крупнейших учений советских ядерных сил, названных па Западе «семичасовой ядерной войной» В этот день на протяжении 7 часов были запущены две МБР шахтного базирования SS-11. мобильная ракета средней дальности SS-20 и баллистическая ракета с подводной лодки класса «Дельта» По боеголовкам этих ракет были выпущены две противоракеты и в этот же промежуток времени «Космос-1379» перехватил мишень, имитирующую навигационный спутник США «Транзит». Кроме того, в течение 3 часов между стартом перехватчика и его сближением с мишенью с Плесецка и Байконура были запущены навигационный и фоторазведывательный спутники. Ранее в дни перехвата ни с одного из космодромов никаких других запусков не производилось, так что эти пуски можно рассматривать как отработку оперативной замены космических аппаратов, «потерянных в ходе боевых действий»[7]7
  Возможно, приближенность к боевым условиям повлияла на то, что навигационный «Космос-1380» вышел на нерасчетную орбиту.


[Закрыть].

Эта демонстрация дала США убедительный повод для создания противоспутниковой системы нового поколения. Предварительные проработки системы с прямым кинетическим поражением начались еще в 1977 г. [25] и ее общая конфигурация определилась уже к началу Хельсинкских переговоров [26]. Однако решение о полномасштабной разработке и развертывании было объявлено президентом Рейганом в июле 1982 г. После того, как 23 марта 1983г. он провозгласил также Стратегическую оборонную инициативу, СССР объявил о прекращении противоспутниковых испытаний [27], но момент был уже упущен.

К 1984 г. американский противоспутниковый перехватчик MHV[8]8
  Miniature Homing Vehicle – миниатюрный самонаводящийся аппарат. Система обоз началась также PMALS (от Prototype Miniature Air-Launch System – прототип системы с воздушным запуском миниатюрного перехватчика).


[Закрыть] с инфракрасным самонаведением, запускаемый на траекторию прямого восхождения с самолета F-15 был создан и прошел первые летные испытания.

Когда в 1985 г. ВВС решили провести перехват реальной мишени, СССР пригрозил, что в этом случае он не будет считать себя связанным своим мораторием. 13 сентября 1985 г. испытание все же состоялось, и СССР объявил о прекращении моратория, но в декабре 1985 г. Конгресс США запретил дальнейшие испытания американской системы до тех пор, пока СССР фактически воздерживается от испытаний своей.

В результате несколько лет удерживалось хрупкое равновесие, когда ни СССР, ни США не испытывали имеющиеся у обоих противоспутниковые системы, не будучи уверенными, что выиграют от возобновления испытаний больше, чем противник. Не получая средств, ВВС США с 1988 г. прекратили программу MHV. Судьба советской орбитальной системы остается неизвестной, но даже если она демонтирована, что маловероятно, история противоспутниковых средств на этом не заканчивается.

Перспективы их дальнейшего развития связаны с ведущимися исследовательскими работами в области систем противоракетной обороны.

Создание космической системы ПРО рассматривалось в США еще в начале 60-х гг. в свете советской ракетной угрозы. Тогда необходимость развертывания на низкой орбите системы из 800—3600 спутников привела к скорому отказу от этих планов, тем более, что появившиеся разведывательные спутники показали, что страхи о ракетном превосходстве СССР безосновательны.

В те годы СССР не предпринял никаких видимых действий в этом направлении. Однако начатые в 80-х гг. проработки в США полномасштабной системы ПРО с элементами космическою базирования уже не оставили СССР равнодушным. История СОИ требует отдельного рассмотрения, выходящего за рамки данной работы, как потому, что этот аспект военно-космического состязания наиболее широко дебатировался в советской литературе, так и потому, что до сих пор ни американская СОИ, ни ее советский аналог не дошли до этапа орбитальных испытаний космических средств ПРО.

С советской стороны, однако, такая попытка была сделана. При первом летном испытании РН «Энергия» 15 мая 1987 г. на ней размещался промежуточный вариант аппарата «Скиф ДМ», предназначавшегося для отработки конструкции и бортовых систем боевого космического комплекса с лазерным оружием [28]. Из-за неполадки разгонного блока «Скиф» на орбиту не вышел, и американская программа не получила тем самым мощного толчка для своего расширения.

Разрядка советско-американских отношений в последующие годы привела к тому, что СОИ оказалась на грани полного краха, но война в Персидском заливе создала благоприятную обстановку для переориентации ее к идее обороны от ограниченных ракетных ударов со стороны третьих стран или террористических формирований. К тому же, после распада СССР представители ряда республик стали проявлять готовность согласиться с аргументацией США, а в феврале 1992 г. президент России Б.Н.Ельцин даже предложил США совместно разработать и эксплуатировать глобальную систему ПРО.

Принципиально важные вопросы о влиянии систем ПРО на стратегическую стабильность и о судьбе советско-американского Договора об ограничении систем противоракетной обороны, прямо запрещающего создание систем ПРО космического базирования, выходят за рамки данной работы. Отметим лишь, что создание противоракетных средств космического базирования будет одновременно, и даже прежде всего, новым этапом в создании антиспутникового оружия, поскольку для таких средств задача спутникового перехвата будет несравненно легче их основной роли. Кроме того, даже «тонкая» система обороны от ограниченного ракетного удара более чем достаточна для полного уничтожения немногочисленных по сравнению с баллистическими ракетами спутников потенциального противника.

3.2. Разведывательные системы.

Космическая разведка, как и всякая другая, предназначена для получения легально недоступной информации о деятельности иных государств. От других видов технической разведки она отличается только способом размещения средств сбора данных.

Космическое базирование технических средств наблюдения обладает уникальными преимуществами, делающими космическую разведку во многом незаменимой. Поскольку международно признаваемый суверенитет государств распространяется только на атмосферное пространство над их территорией[9]9
  Верхняя граница пространства, подпадающего под национальную юрисдикцию, строго не определена. На практике она примерно соответствует высоте, на которой из-за сопротивления атмосферы спутник уже не сможет совершить полного орбитального оборота вокруг Земли без использования двигательной установки, т е. 90—100 км.


[Закрыть], разведывательные спутники могут вполне законно приближаться к любому объекту на этой территории на расстояние около 100 километров, как бы он ни был удален от государственных границ. Кроме того, трасса движения спутника периодически проходит над всеми точками поверхности Земли в определяемой наклонением рабочей орбиты полосе широты, что позволяет обеспечить глобальное наблюдение с помощью небольшого числа одновременно функционирующих аппаратов.

Преимущества использования космического пространства для слежения за поверхностью Земли (как ранее и для ее бомбардировки) были осознаны еще до запуска первых спутников, и с начала космической эры разведывательные спутники заняли одно из главных мест в космических программах как США, так и СССР.

Первым направлением космической разведки стали системы оптического наблюдения, явившиеся логическим развитием аэрофотосъемки.

Еще за 4 месяца до заявления Эйзенхауэра о намерении США запустить научный искусственный спутник Земли в течение Международного геофизического года, в марте 1955 г. ВВС США при финансовой поддержке ЦРУ объявили конкурс предложений по созданию «Стратегической спутниковой системы» для получения детальных изображений земной поверхности.

Из трех прорабатывавшихся технических решений – телевизионной съемки, фотографирования с проявлением пленки на орбите и фотосъемки с возвращением экспонированной пленки на Землю – наилучшую детальность изображений обещал последний способ. Правда, в отличие от остальных, он требовал не только обеспечения заданной ориентации аппарата на орбите, но и решения проблемы его безопасного возвращения на Землю. Основные технические задачи, которые требовалось решить для получения детальных изображений Земли совпадали, таким образом, с ключевыми проблемами создания пилотируемых космических аппаратов.

В США создание пилотируемых кораблей не было поручено ВВС, а стало задачей гражданского космического ведомства – НАСА; в результате американские космические корабли и разведывательные спутники разрабатывались различными подрядчиками.

В Советском Союзе до конца 50-х гг. был только один Главный конструктор по космической технике и обе задачи не только могли, но и ввиду ограниченных по сравнению с США производственных возможностей должны были решаться в рамках одной программы.

В 1958 г. ОКБ-1 приступило к эскизному проектированию ориентируемого корабля-спутника для полета с человеком на борту. В отличие от американского «Меркурия» советский корабль делался полностью автоматическим, что можно объяснить целым рядом причин: неизученностью воздействия невесомости на организм человека, историческими особенностями советской ракетной промышленности, не связанной с авиационной так тесно, как в США. Но, как бы то ни было, включение человека только в резервный контур управления космическим кораблем с самого начала делало возможным двойное применение аппарата и показательно, что принятый постановлением ЦК и Совмина план работ по космонавтике на 1960 г. предусматривал «разработку ориентируемого спускаемого спутника, для полета человека и задач наблюдения земли» [1] (выдел. авт.).

Запуски первых американских спутников с аналогичными «задачами наблюдения» вызывали у советского руководства, мягко говоря, негативную реакцию. Хрущев язвительно высказывался о «людях, подглядывающих в чужую спальню» и угрожал, что спутники-шпионы постигнет та же участь, что и самолет-разведчик U-2, сбитый 1 мая 1960 г. Тем не менее, ВВС США придерживались принципа «на-кась, выкуси» и наряду с программой «Дискаверер», формально предусматривавшей только обработку техники космической фотосъемки и возвращения с орбиты, в конце 1960 г. начали запуски спутников SAMOS, открыто предназначавшихся для ведения обзорной фоторазведки.

Разгневанное советское руководство настойчиво требовало в ООН запретить шпионаж из космоса. Учитывая, что к спутникам-шпионам причислялись даже первые американские метеоспутники «Тирос», передававшие грубые телеизображения облачного покрова, возникали опасения, что СССР потребует запретить вообще все космические полеты – ведь любой спутник на околоземной орбите обязательно будет пролетать над территориями других государств.

Советская позиция изменилась только в 1963 г. после создания собственных разведывательных спутников.

Первым советским фоторазведчиком стал «Космос-4», выведенный на орбиту 26 апреля 1962 г. и через 3 суток совершивший объявленную посадку в заданном районе.

С июля по декабрь 1962 г. еще 4 спутника «Космос» были запущены с Байконура носителями A-1 на орбиты, аналогичные орбитам пилотируемых «Востоков». все они были возвращены по прошествии 4 или 8 суток, но в отличие от «Космоса-4» о посадках этих, как и сотен последовавших за ними возвращаемых спутников официально не объявлялось.

Созданные на базе кораблей «Восток» автоматические аппараты, получившие название «Зенит», на несколько десятилетий стали основой систем космической фоторазведки. За это время они неоднократно модернизировались и приспосабливались к конкретным задачам, таким, как обзорная съемка больших площадей, детальное фотографирование районов особого интереса, стереоскопическая съемка, однако, базовая конструкция сохранилась на протяжении более 30 лет. (рис. 2.1).

Наблюдаемые различия длительности полетов, параметров орбит, частот передачи и кодировки телеметрической информации и позывных поисковых радиомаяков[10]10
  Включаемые незадолго до посадки радиомаяки призваны облегчить поиск спускаемого аппарата после приземления. По наблюдениям Кеттерингской группы они передают двухбуквенные коды азбуки Морзе, первая из которых «Т» – тире, а вторая зависит от типа спутника.


[Закрыть] позволили западным аналитикам выделить три основных варианта фоторазведчиков «востоковского» типа, называемых «поколениями», а также ряд более мелких модификаций.

Спутники первого поколения запускалось теми же ракетами-носителями и на такие же орбиты, что и пилотируемые «Востоки». Начиная с «Космоса-12» в декабре 1962 г. установилась типичная продолжительность полетов, равная 8 суткам, а частота запусков возросла к 1964 г. до 9 в год. В конце того же 1964 г. наблюдался и первый инцидент в этой программе, когда «Космос-50» по завершении 8-суточного полета не был возвращен, а взорвался на орбите.

Можно только гадать, был ли это взрыв самой тормозной установки или преднамеренное уничтожение спутника после ее отказа для предотвращения возможного при неконтролируемом сходе аппарата с орбиты попадания секретного оборудования в чужие руки.

Второе поколение фоторазведывательных спутников связывается с началом эксплуатации в 1963 г. ракеты-носителя «Союз». Носитель «Союз» отличается от предшествовавшего носителя «Восток» более мощной третьей ступенью, позволившей увеличить массу выводимого на орбиту груза с 4750 до 5500 килограммов[11]11
  Масса КК «Восход», выводившегося па орбиту с наклонением 65 градусов. В настоящее время на орбиту с наклонением 51,6 градуса РН «Союз» выводит до 7 т, но с 1963 г. она, очевидно, модернизировалась.


[Закрыть], что давало возможность установить более совершенную фотоаппаратуру.

Первый спутник, запущенный ракетой «Союз», «Космос-22», вернулся на Землю через 6 суток, но в последующих полетах спутники второго поколения использовали ту же 8-суточную схему, что и первое поколение. При этом высота орбиты подбиралась так. чтобы каждый спутник, совершая по 16 витков в сутки, на 8-й день полета проходил вдоль той же наземной трассы, что и в первый, обеспечивая равномерное покрытие всей охватываемой полосы широт за время полета.

С 1966 г. для запусков фоторазведывательных спутников стали использоваться также стартовые комплексы близ Плесецка Архангельской области, построенные в 1957—59 гг. для боевого дежурства МБР Р-7 [5,6]. Это позволило повысить количество пусков до 20 и более в год, причем если с Байконура фоторазведчики выводились на орбиты с наклонением 65 (и, реже, 51,8 градусов), то расположение северного полигона позволяло запускать их также на орбиты с наклонениями 72—73 и 81 градус, покрывающие все населенные районы Земли.

Поскольку скорость прецессии орбиты зависит от ее наклонения (приложение 1), для каждого использовавшегося наклонения подбирались несколько различающиеся высоты орбит, с тем, чтобы обеспечить повторение наземной трассы по прошествии 7 суток.

В 1966 г. было зафиксировано появление второго варианта спутников второго поколения, отличающегося характером телеметрических сигналов. Расширение его применения совпадает по времени с прекращением использования первого поколения (см. табл. 2.4), а поскольку первая разновидность второго поколения предположительно обеспечивала более высокое разрешение, чем спутники первого поколения, считается, что второй вариант предназначался для менее легальной съемки [7]. Такая прямолинейная логика может иметь мало общего с реальностью, поэтому принятое разделение второго поколения на спутники «высокого» и «низкого» разрешения следует воспринимать только в изложенном выше смысле.

Различение спутников первого и второго поколений не составляло проблемы, поскольку третьи ступени носителей «Восток» и «Союз» различаются по длине почти в 3 раза и легко отличимы по видимому блеску.

Кроме того, пока спутники оптической разведки выводились «Востоками» и «Союзами» параллельно, эти носители запускались на несколько отличающиеся наклонения. Так, с Байконура спутники первого поколения выводились на орбиты с наклонением 51,2—51,3 градуса, а второго – 51,8 градуса, а с Плесецка – 64.6 и 65,6 градуса соответственно. Такое различие не имело практического значения для задач самих спутников и могло быть объяснено только использованием различных стартовых площадок, отстоящих друг от друга на несколько десятков километров. Хотя «Востоки» и «Союзы» используют одинаковые стартовые комплексы, разные площадки могли быть лучше приспособлены для обслуживания различающихся третьих ступеней того или иного носителя.

С 1968 г спутники стали оснащаться дополнительным двигательным отсеком, установленным на сферическом спускаемом аппарате с противоположной стороны от приборно-агрегатного отсека (рис. 21). Такая компоновка впервые использовалась на пилотируемых кораблях «Восход», но там резервная ДУ просто дублировала основной тормозной двигатель, тогда как на спутниках третьего поколения дополнительная установка использовалась для коррекции орбиты.

Возможность корректировать орбиту в ходе полета, продемонстрированная впервые «Космосом-228», позволяла компенсировать тормозящее воздействие атмосферы и, следовательно, использовать орбиты с более низким перигеем, обеспечивающим более высокое наземное разрешение. Кроме того, начиная с «Космоса-251», КДУ использовалась и для временного снижения орбиты, обеспечивающего ежесуточное повторение наземной трассы в течение нескольких дней. Стабилизация трассы повышает вероятность съемки лежащих вдоль нее районов, но ограничивает охват остальной территории. Такое маневрирование показывает, что целью съемки является конкретная область особого интереса и соответствующие спутники классифицируются как предназначенные для детальной фоторазведки.

На некоторых спутниках, предназначавшихся, видимо, для съемки с относительно низким разрешением, «носовые» двигательные установки заменялись отсеком вспомогательной полезной нагрузки. В ряде случаев дополнительная нагрузка использовалась для испытания новых приборов и научных исследований, что особо отмечалось в соответствующих сообщениях ТАСС.

Эти спутники, использовавшиеся с 1968 по 1978 г. сначала относились к третьему поколению, поскольку типичная длительность их полетов, так же как и у маневрирующих спутников, составляла не 8, а 12 суток [7]. В более поздних источниках они называются «вторым поколением с увеличенной продолжительностью [8], исходя из того, что их телеметрические сигналы передаются в режиме времяимпульсной модуляции (PDM), тогда как остальные спутники третьего поколения используют либо импульсную кодировку (типа азбуки Морзе), либо двухтоновые сигналы.

Отметим, что деление на поколения и варианты довольно условно, тем более, что все три поколения используют одну базовую конструкцию, а на различия в маневренности, формате телеметрии и поисковых радиомаяков, которые могут отражать конструктивные особенности, накладываются различия в параметрах орбит и вариации длительности полета, связанные с конкретными задачами каждого полета.

Так, с 1971 г. один-два раза в год стали запускаться аппараты, подобные по телеметрии маневрирующим спутникам третьего поколения, но не маневрирующие. Стабильное и небольшое число запусков привело к предположению, что в отличие от продолжавших использоваться неманеврирующих спутников с времяимпульсной модуляцией эти аппараты предназначены в основном для картографической съемки.

Продление орбитального существования спутников третьего поколения до 14 суток позволило с 1976 г изменить профиль обзорных полетов, осуществлявшихся ранее спутниками первого и второго поколений. Предназначающиеся для общего обзора спутники 3 поколения в течение первых суток полета выводятся на рабочие орбиты с апогеем 415 км. Высота перигея подбирается в зависимости от наклонения так, что за один виток трасса спутника смещается относительно земной поверхности на 23,3 градуса (для используемых наклонений перигей меняется от 324 до З56 км). Это обеспечивает возвращение ее к исходной точке через 201 виток по прошествии почти 13 суток, и как раз в этот момент спутник возвращается на Землю.

Меньшее расстояние между соседними витками, чем в применявшейся ранее 7-суточной схеме покрытия позволяет, не теряя полноты охвата, использовать более ДЛИННОФОКУСНУЮ оптическую систему, обладающую меньшим полем зрения, но дающую белее высокое разрешение. Сохранение же прежней оптической системы означало бы улучшение охвата за счет перекрытия соседних полос наблюдения. Вероятно, именно это и используется в действительности, т к. в описанной схеме наблюдения трассы суточных витков каждый день проходят посередине между витками предыдущего дня [9].

Такие спутники получили название спутников «промежуточного разрешения» чтобы отличать их от спутников «высокого разрешения», стабилизирующих свою трассу для наблюдения конкретных районов и неманеврирующих спутников «низкого разрешения».

В 1984 г были проведены эксперименты по «орбитальному хранению» спутников промежуточного разрешения до выполнения ими штатного обзорного полета. «Космос-1587» и «Космос-1613» после выведения на переходную орбиту оставались там не 8,5 оборота, как обычно, а 183,5. По прошествии более 11 суток они были переведены на обычные рабочие орбиты и возвращены в конце 207-виткового цикла. Помимо точного совпадения хода обоих полетов, преднамеренность операции была видна и в том, что стартовали оба спутника на час с лишним позже остальных аппаратов данного типа, но за счет более длительного полета посадка произошла в обычных условиях освещенности [10].

С 1975 г. спутники третьего поколения стали запускаться на приполярные орбиты с наклонением 81,3 градуса, которое в 1980 г. было заменено на 82,3 градуса. В сообщениях ТАСС об этих запусках указывалось, что «поступающая информация передается в Государственный научно-исследовательский и производственный центр «Природа» для обработки и использования».

Эти аппараты, носившие название «Фрам», были доработаны для ведения многозональной, спектрозональной и цветной съемок в целях изучения природных ресурсов [10а]. Однако, они по-прежнему могли использоваться и для обзорной разведывательной съемки и имеющиеся данные не позволяют с уверенностью судить, каким же образом распределялись, возможности этих спутников между военными и народнохозяйственными задачами.

Подобно спутникам обзорной разведки, «народнохозяйственные» спутники 3 поколения в течение первых суток полета выводились на рабочие орбиты, обеспечивавшие замыкание наземной трассы к моменту возвращения спутника через 13—14 суток. Средняя высота полета составляла обычно 265—275 км либо 220—230 км, при этом трасса повторялась через 207 или 209 витков соответственно. Отдельные спутники – не чаще раза в год – выводились и на более высокие орбиты, достигавшие 340—390 км.

Спутники, запускаемые с 1979 г. на более круглые орбиты с орбитами высотой от 250 в перигее до 280 км в апогее, с 1989 г. стали официально именоваться «Ресурс Ф» и получаемые ими изображения с 1987 г. предлагаются зарубежным пользователям на коммерческой основе. О спутниках, не укладывающихся в орбитальные параметры «Ресурсов Ф» и объявленное суммарное количество их запусков, никаких подробностей не известно. По-видимому, они отличались от «Ресурсов Ф» только комплектацией бортовой оптической аппаратуры и к настоящему времени, возможно, уже выведены из эксплуатации (последний запуск состоялся в июле 1989 г. под именем «Космос-2029»).

Кратковременность полетов спутников, созданных на основе «Востока», вынуждала запускать их в огромных количествах. К середине 70-х осуществлялось по 30—35 запусков ежегодно, но даже при такой интенсивности суммарное время полета фоторазведывательных спутников едва достигало 400 суток в год. При возникновении же международных кризисов интервалы между запусками приходилось еще сокращать, доводя частоту пусков, вероятно, до предела производственных возможностей.

Так, во время советско-китайского конфликта на о. Даманский с 25 февраля по 25 апреля 1969 г. стартовало 10 фоторазведывательных спутников, а когда в конце лета 1969 г. возник новый конфликт на о. Гольдинский, еще 15 спутников было запущено на протяжении менее 3 месяцев [11].

Другим недостатком аппаратов «востоковского» типа является то, что получить и проанализировать изображения можно только после завершения полета и возвращения фотоаппаратуры с отснятой пленкой на Землю. С этой точки зрения даже двухнедельный срок полета спутника в критических условиях оказывался неприемлемо долгим. Так, для отслеживания обстановки на Ближнем Востоке в ходе арабо-израильской войны в октябре 1973 г. Советскому Союзу пришлось запустить 3 фоторазведчика с интервалом в 3 дня и каждый из них вернуть через 6 суток.

Возможно, этот опыт заставил ускорить разработку следующего поколения разведывательных спутников, первый представитель которого вышел на орбиту два года спустя.

«Космос-758», стартовавший с Плесецка 5 сентября 1975 г., был, как и предыдущие фоторазведчики, запущен носителем «Союз», однако уже эксцентрическая орбита с апогеем 350 и перигеем 180 километров и новым наклонением 67,2 градуса не позволяла отнести его ни к одной их известных ранее групп. Он провел на орбите 20 дней, выполнив при этом ряд маневров, свидетельствовавших о значительно большем запасе характеристической скорости, чем у спутников третьего поколения, и 25 сентября взорвался, вероятно при попытке очередного включения двигателя.

Продолжение запусков подтвердило появление нового, четвертого по принятой классификации, поколения фоторазведывательных спутников. Спутники 4 поколения выводятся на характерную опорную орбиту высотой 170—180 на 350—360 километров. Малая высота перигея требует регулярных коррекций для компенсации сопротивления атмосферы и удержания спутника на орбите. Соответствующие включения двигателя используются одновременно и для коррекции дрейфующего аргумента перигея, чтобы сохранить его над нужной широтой при благоприятной для съемки освещенности.

В ходе полета спутники могут временно опускать перигей ниже 160 километров. Подобно спутникам детальной фоторазведки 3 поколения, они стабилизируют таким образом свою суточную трассу относительно земной поверхности и обеспечивают повторные наблюдения заданных районов в течение нескольких последовательных дней при одновременном улучшении разрешения. Повторные прохождения обычно осуществляются в течение 3 суток, после чего аппарат возвращается на исходную орбиту и продолжает прерванное глобальное наблюдение.

В подобных случаях рассмотрение стабилизированной трассы спутника дает 16 точек, над которыми располагаются перигеи его ежесуточных витков. Большинство из них оказывается над территорией СССР или над океаном, а один из немногих оставшихся можно определить как цель съемки, учитывая условия освещенности и возможные текущие особенности международной обстановки.

Типичная продолжительность полетов спутников 4 поколения сначала составляла 30 суток. В начале 80-х гг. она возросла до 45 суток, а в последующие несколько лет достигла 55—59. Полномасштабная эксплуатация системы началась в 1981 г., когда частота пусков увеличилась до 10 в год и спутники начали сменять друг друга, обеспечивая почти непрерывное нахождение на орбите по крайней мере одного из них (см. табл. 2.2).

В том же 1981 г. помимо полетов с целью детальной фотосъемки спутники, относимые к 4-му поколению, стали выводиться и на менее вытянутые орбиты высотой от 200 до 300 километров, позволяющие предположить ведение обзорной съемки. Такие запуски осуществляются, только с Байконура в среднем раз в год. Полеты проводятся, как правило, весной и длятся меньше остальных – сначала 4-6 недель, а в последнее время – 6-7 недель.

В мае 1988 г группа западных журналистов была приглашена на Байконур с целью рекламы советской ракетно-космической техники и наблюдала «обычный запуск искусственного спутника Земли». Сам спутник, получивший обозначение «Космос-1944», показан не был, но было объявлено, что он предназначен для обзорного картографирования [12], а после запуска выяснилось, что он, относится именно к вышеописанной группе.

Очевидно, эти спутники сменили ранее использовавшиеся для общей картографической съемки неманеврирующие СПУТНИКи третьего поколения, последний из которых был запущен в январе 1982 г.

При длительности полетов спутников 4 поколения до полутора-двух месяцев по крайней мере часть получаемой информации должна была передаваться на Землю в ходе полета. Поэтому когда Кеттерингская группа зафиксировала глубоко модулированные радиосигналы, передаваемые ими на частоте 240 МГц, они были связаны с ретрансляцией изображений на Землю.

Это мнение подтверждается недавним заявлением советских разработчиков, что «до 1980 г. цифровые сканирующие приемники с передачей изображения по радиолинии использовались только спутниками военного наблюдения» [13]. Отсюда следует, что на спутниках четвертого поколения (появившихся в 1975 г.) не только была применена ретрансляция изображений по радиоканалу, но и использовались фотоприемники с зарядовой связью, обеспечивающие получение изображения в удобной для последующей обработки цифровой форме.