Текст книги "Поздравляю со смертью"

– Ну прямо не астрономического… – смешно отводя взгляд, протянул он, споря разве что в шутку.

Я хихикнула.

– Ну а серьезно, ты так и не вспомнила, кому насолила и ты, и твои подружки?

– Нет.

Наш разговор прервал звонок. Это был слесарь из автосервиса.

– Инесса Иванникова?

– Да, я.

– Работу я закончил. Масло тоже поменял. Можете забирать.

– О… я не знаю, когда смогу.

– Слушайте, нужно яму освобождать для другого клиента.

– Кого освобождать?

– Яму, в которой чинятся машинки, – перешел он на блондинистый сленг. Очередное хамло на мою голову. – Или придется брать денежки за простой.

– Отлично. Сколько?

Он назвал неподъемную сумму за день, и мне пришлось пообещать, что я заберу транспорт сегодня же.

– Что такое? – поинтересовался Жан. Я рассказала. – У тебя есть машина? Не знал. Так будет значительно удобнее.

– Что удобнее? – не поняла я.

– Заниматься расследованием. Поехали забирать машину, и я по пути расскажу, что придумал.

– Ой, нет, не люблю водить. Если только ты будешь за рулем.

– Что так? Купила машину, да и права, надеюсь, получила законным путем, а водить не любишь? Для чего тогда? Автомобиль – дорогое удовольствие, и в покупке, и в обслуживании. – Я молчала. – Понял, не хочешь говорить. Ну ладно, есть варианты. Такси, метро. Или я за рулем твоей машины, ибо своей не имею.

– Авария, – неохотно сообщила я.

Он вдруг подался вперед, словно увидел или услышал что-то поистине интригующее.

– Авария? Интересно. Кто-нибудь пострадал? Кто был за рулем?

– Нет, никто не пострадал. То есть насколько мне известно. Но… – грудную клетку что-то сдавило, стало тяжело дышать, как будто на меня положили каменную могильную плиту.

– Что?

– Ничего, ерунда. Едем.

Я резко встала, показывая, что не хочу продолжать.

* * *

– Итак. У Изольды самым близким человеком была ты. Ну, или вы с Натальей, – пересказывал он по дороге выстроенную им на досуге логическую цепочку, одновременно глядя в лобовое стекло и крутя руль моей старенькой «Лады». – Поэтому всех ее врагов, по идее, должна знать именно ты. А вот что с Аллой?

– Что с ней? А, – догадалась я, – ты имеешь в виду, есть ли у нее подруги, у которых можно что-то выспросить?

– В точку! Мы сейчас поедем в вуз, найдем кого-то из ее сокурсников и все у них спросим.

– Ну это вряд ли, – опустила я его на грешную землю. А то он уже вообразил себя суперменом, который спас всех нуждающихся. – Ее врагов могут знать только родители. Алла нелюдима. Изя рассказывала, что у нее нет подруг, по крайней мере близких. С сокурсницами она общалась постольку-поскольку. Она их называла тупицами, алкашками и развратницами.

– Лихо.

– Да, но она-то девочка домашняя, ее можно понять. Поэтому Изя и таскала ее изредка на наши общие сходки, «чтобы она совсем уж не одичала», как Изя говорила. Тут еще вот в чем дело… – Я потерла лоб, решая, говорить или нет. – Короче, второй ребенок был внеплановый, родился очень быстро вслед за первым. К этому никто не был готов. По этой ли причине, или по какой другой, в общем, Изю в этой семье любили больше. В итоге она выросла капризной и эгоистичной. А Алла замкнулась в себе, понимая это. Видя отношение к себе и сравнивая с отношением к сестре. Она в итоге стала социофобом, и мир воспринимался ею как жестокий, недружелюбный, одинокий.

– О мире, в котором тебя даже твои родители не любят, можно еще и не такое сказать, – согласился Жан, кивая.

– Они любили, просто немного не так, как надо было. Когда девочки выросли, родители поняли, что совершили ошибку. Но поздно. Алла от них отдалилась, а Изя стала неуправляема.

Я вздохнула, вспоминая давнишнюю фразу Федора: «Как ты ее терпишь?», ведь если даже родной отец говорит такое об обожаемой дочери, то… В общем, я уже объясняла, что за человек Изольда. Слава богу, Жан не насторожился, откуда я все это знаю (мы с Федором часто это обсуждали, и он всегда винил себя), он просто продолжил говорить:

– Ага, понятно, однако у нашей социофобки появился парень. Да и друга этого парня она знала, иначе бы не села к нему в машину. Так что старшая сестрица могла чего-то не знать. Диктуй адрес вуза.

– Ты правильно едешь. На светофоре направо. Слушай, это бесполезно. Парня она не нашла, а отбила у собственной сестры, потому что других мужиков перед глазами не было, и она даже не знала, что мужчина этот – не лучший выбор. Сравнивать не с кем, понимаешь? Так что это не аргумент. Глеба могла знать, ничего в этом удивительного нет. Но главный пункт, где провисает твоя теория, вот в чем: убиты и Изольда, и Алла. Значит, убийца знал их обеих. Тогда к чему нам сокурсники последней, если Изя их сама не знала?

– Что ты такая вредная? Тебе лень проехаться со мной? Я тебя неделями не вижу.

– Ты меня знаешь только неделю!

– Подумаешь, преувеличил немножко! Но мне начинает казаться, что ты меня избегаешь.

Я громко вздохнула, мол, что за бред, и уставилась в окно – лишь бы он не смог прочитать стыд на моем лице.

Скоро мы были на месте. В три часа как раз заканчивался какой-то экзамен, и люди посыпали на улицы. Одни там стояли, судя по всему, давно: они курили и общались, сидя кто на перилах, кто на ступеньках. Новые выходили из дверей и присоединялись к гуляющим, взволнованно им что-то рассказывая (по всей видимости, как отвечали преподавателю). Я вглядывалась в лица, пытаясь заметить хоть кого-то знакомого.

– У тебя встроенный сканирующий чип в голове, что ли? И он подсоединен к глазным яблокам?

– Чего?

– Почему ты из окна смотришь на них? Пошли подойдем и спросим.

– Я не буду подбегать к каждому вышедшему из дверей вуза студенту и спрашивать у него, не учится ли он в одной группе с Аллой Филипповой, это смешно.

– А вот я, допустим, пока ты пялилась на них, проверил расписание сдачи экзаменов и зачетов на сайте вашего учебного заведения, и сегодня сдают как раз первокурсники.

– Откуда ты заешь ее специальность?

– Ну вряд ли у нее «компьютеризация и современные технологии». Остались философский, филологический и журфак. Все они сдают сегодня.

– Я придумала кое-что получше.

Я позвонила старосте. Надо же, номер пригодился быстрее, чем я думала. Девчонка она общительная, так что довольно быстро у меня уже был номер человека, который знал человека, который учился вместе с Аллой. Я позвонила первому, получила номер второго, стала звонить уже ему, сокурснику Аллы, но он сбросил. Возможно, он как раз на экзамене. Тогда я написала сообщение, объяснив, кто я и чего хочу, и слезно попросила позвонить мне, присовокупив аж восемь грустных, молящих и дарящих цветы смайликов.

Парень вскоре перезвонил, а после подошел к названному мной автомобилю. Мне повезло, оказалось, что именно он и его девушка Вика, которая сдала раньше и уже уехала, сидели чаще всего перед Аллой и посему немного общались. Она всегда сидела одна, когда это было возможно (если мест не хватало, то к ней, конечно, подсаживались другие). Алла слыла нелюдимой, но не букой, не фриком, не маргиналом и так далее, а просто любителем одиночества, молчаливым интровертом. Но она была вежлива со всеми. Ее даже пытались звать на вечеринки (парень называл это «сходки» и «вписки»), но она всегда с вежливой улыбкой отказывалась, объясняя, что не любит шум и не употребляет алкоголь. Никто на нее не обижался за отказ, и со временем от нее просто отстали. Мое сердце сжалось, когда я вновь подумала о том, что этой милой, чистой, порядочной девочки нет в живых. Почему-то мне сейчас ее острее было жаль, чем лучшую подругу, ее старшую сестру.

Парень выразительно посмотрел на часы и начал дергаться в сторону, дескать, я опаздываю, тогда я предложила его довезти, куда ему надо, и продолжить разговор в машине. Он согласился.

– Алла никогда не жаловалась на кого-то? Не ругалась с кем-то? Или, может, кого-то боялась? – наконец задала я главные вопросы, обернувшись к нему – я сидела спереди возле водителя.

Жан в разговор не влезал, просто молча вез нас по названному адресу.

– Насчет боялась не скажу, а вот ругалась – да. Но не с сокурсниками.

– А с кем?

– Мы с Викой как-то месяц назад после лекций спускались с крыльца и услышали громкую ругань с криками. Голос был знакомый, поэтому остановились. Оказалось, что Алла ругается с какой-то теткой за колоннами, чуть в стороне от лестницы.

– Что за тетка? Препод?

– Да нет. Она ее называла тетей. Имя тоже говорила, но я не помню.

– Тетя Альбина, может?

– Может. Не помню. Но редкое. Я помню только, что она закричала… Вот здесь поверни. Ага.

Я сперва удивилась, но по изменившемуся тону поняла, что это он к Жану обращается.

– Ну? – поторопила я, ведь судя по тому, что в названии улицы, куда мы свернули, фигурирует слово «тупик», в пункт назначения мы приедем быстро.

– «Никогда бы не подумала, что ты на такое способна!» – вот как-то так. И еще сказала, что она ей больше не тетя. Или не родня. Или никто. Как-то так.

– Как-то так, – повторила я за парнем его любимую фразочку. – А больше ничего?

– Может, позвонишь подруге? – встрял сообразительный Жан. – Вдруг она больше запомнила? Девочки обычно любопытные.

Парень по имени Алексей подумал-подумал и выдал:

– Ладно, позвоню. Только подвези к самому подъезду, а то там лужа возле дома огромная!

– Слушаюсь.

Итак, Вика реально вспомнила гораздо больше. Леша поставил на громкую связь, и мы слышали, что девушка говорит.

– «Как вы могли такое сделать?!» – орала на нее Алка. «Это было давно!» – та тетка сказала, но слабенько так, оправдываясь. Видно, что прям сдалась. «Какая на хрен разница?! Это предательство! Я не смогу вас простить!» – «Алла, девочка…» – «Я тебе больше никто!» В этот момент она вышла из-за колонны, оставив там тетку, и побежала вниз по лестнице, даже споткнулась. Помнишь, Леш? Ты ее поддержал, чтобы не упала.

– А! – вспомнил парень. – Точняк! А она даже спасибо не сказала. Она вообще не смотрела на нас. Не поняла даже, кто ее за руку схватил и спас от падения! Спасибо, Викусь! Ты моя умничка! Ты все помнишь! М-ма…

Они стали чмокаться, не стесняясь ни нас, ни того факта, что это происходит через смартфон, и Жану пришлось посигналить, чтобы парень очухался и свалил.

– Спасибо, что подвезли! – крикнул он нам напоследок, открывая дверь.

– М-ма! – саркастически ответил ему Жан воздушным поцелуем. – Ну что, домой? – спросил меня, когда парень скрылся в подъезде.

– Ага. Итак, что мы имеем, – решила я подвести итог. – Насколько я знаю, тетя у Аллы и Изольды одна, у Федора Алексеевича есть два брата, оба неженатые, сестер нет, а с двоюродными они не общаются или даже и таких нет, во всяком случае я о таких не слышала, соответственно, с девяносто девяти процентной вероятностью могу утверждать, что ссора была с тетей Альбиной.

– Что за тетка?

– Брюнетка, стрижка каре, большие глаза, наверно, зеленые, как у тети Лены, но, честно говоря, не помню…

– На фига ты мне ее внешность описываешь? Чтобы я за нее профиль на сайте знакомств заполнял?

– По той простой причине, что, кроме внешности, у меня ничего на нее нет. Я видела ее пару раз в жизни. Знаю, что она работает сменами в бюро ритуальных услуг.

– Сменами? Что там сутками делать? С покойниками ночевать? Гроб примерять, удобный ли?

– Глупости говоришь. Смена – не значит сутками. А впрочем, не знаю, все может быть. Покойников же нужно приводить в порядок, гримировать и наряжать, возможно, там работы полно.

– Ну и как она могла предать? Нарядила знакомого Алле покойника не в ту одежду, что ей выдали?

– Не факт, что это связано с профессиональной деятельностью. Скорее всего, нет. Ты заметил, что Алексей говорил только лишь про тетю, что именно ее Алла обвиняла, а по воспоминаниям Вики звучало «вы». Но не к тете же она обращается на «вы».

– Вы – это тетка и мать? Тетка – сестра матери, верно? Или еще с кем-то, кого она знает.

– Разговор, скорее всего, был бы с матерью в первом случае. Так что да, соглашусь. С кем-то, кого они обе знают.

– Ну что, едем к тетке? Выясняй адрес.

– Что? Ты обалдел?

– А что? Дела нужно доводить до конца.

– Нет. Я лучше Федору… Алексеевичу скажу. Он может быть в курсе этого конфликта.

– Или матери позвони.

– Не буду я звонить их матери!

– Мы же решили, что не она предала Аллу на пару с тетей. А знает, скорее всего, именно она, ведь отец этой тете, по сути, никто.

– Слушай, отстань!

– Ясно. Ты или не хочешь общаться с матерью своей подруги, или жаждешь пообщаться с ее отцом.

– Так, останови машину!

– В смысле? Ты решила выпрыгнуть из собственного автомобиля? Ты мне его даришь, что ли? Прости, но я не фанат отечественного автопрома, как и любой здравомыслящий человек.

– Во-первых, нет, я решила поменяться с тобой местами. Я сяду за руль, а ты пойдешь пешком. Во-вторых, я тоже не фанат, на что денег хватило, то и взяла!

– Слушай, тебе бы хватило на подержанный «Опель» какой-нибудь.

– У меня «Лада» подержанная!

– О, – посочувствовал он моему горю. – Понятно.

– Что тебе понятно?

– Что с деньгами у тебя большая проблема.

– Мои проблемы не твоего ума дело.

– Ладно, если все-таки рискнешь после своей загадочной аварии снова сесть за руль, be my guest, как говорят англоязычные люди. Но я тебя одну не оставлю и пешком никуда не пойду.

Он затормозил, я вышла и довольно быстро, как мне показалось, перебежала на другую сторону и уселась внутрь, однако заблокировать двери и уехать не успела – Жан устроился по соседству.

– Обещаю, не буду приставать с темой отцов и матерей, – примирительно подняв руки, заявил он.

Я долго рассматривала панель, прежде чем тронуться. Наконец мы поехали по дороге. Однако привести машину в движение это еще полбеды, важнее быть адекватным участником дорожно-транспортного движения. Таковым я не являюсь, из-за чего всю дорогу слушала нежелательные комментарии, доносящиеся справа громким голосом, иногда переходящим на испуганный визг.

– Скорость переключи… Перестройся в другой ряд…

– Хватит давать непрошеные советы!

– Здесь нет разворота!.. Знак видишь или нет?!.. Тормози!!

– Ну хватит! Как только будет съезд с трассы, я остановлюсь на обочине, и мы снова поменяемся.

– М-да, водитель из тебя так себе, – заняв повторно водительское кресло, сообщил мне Жан то, что я и без уже много лет знала. – Немудрено, что постоянно в аварии попадаешь.

– Не постоянно, всего два раза!

– Два? Я слышал про одну аварию.

– А почему говоришь «постоянно» тогда?

– Чтобы ты проговорилась.

Я фыркнула и замолчала.

– Не хочешь рассказать? – спросил он, припарковываясь возле своего подъезда.

– Нет. – Однако уже на кухне, решив похозяйничать в чужой квартире и разливая нам уже по второй порции кофе, я сама вернулась к этому разговору. – Зачем тебе знать про эти аварии? Никто не пострадал.

– Ты не добавила «вроде бы».

– Ха-ха, как смешно. Я просто так это сказала в тот раз. Слушай, – встав, я открыла холодильник, чтобы достать сливки, – я понимаю, ты думаешь, что это связано со смертями, но это не так.

Налив себе сливки, я убрала их, даже не предложив хозяину. Он мои действия считал, к сожалению, правильно.

– Ты ищешь повод на меня не смотреть. В прошлый раз ты пила кофе без сливок, я это запомнил. Так вот, раз уж ты сама связываешь эти события, и не смотри на меня так, я заметил выражение твоего лица сегодня, когда впервые всплыла эта авария, так вот, если ты связываешь эти события, то уж и я точно должен их связать.

Сказав этот бред, он как ни в чем не бывало начал помешивать ложкой сахар в чашке с кофе.

– Ладно. Я действительно в какой-то момент испугалась. Потому что повторился состав участников. Но потом я поняла, что это нормально. Мы же постоянно тусуемся одой компашкой.

– Вас было трое в том ДТП?

– Ага.

– Наташка, Изольда и ты?

Я помолчала, затем нехотя сообщила:

– В том-то и дело, что Наташки не было. Алла, Изольда и я.

– А во второй?

– Только я. Это было месяц назад, я въехала в столб. Никто не пострадал, кроме моей «Лады». Это было во дворе моего дома.

– Отлично! Это ты пыталась припарковаться, да? – Я не стала отвечать, но по моим сжавшимся челюстям и заострившимся скулам (я знаю, как выгляжу в моменты ярости) он понял, что прав. – Значит, да.

– Иди ты!

– Ну хорошо. Вернемся к первой аварии. Когда это произошло?

– Год назад!

– Год – большой срок.

– Вот именно! Я же говорю, я проанализировала и поняла, что это не имеет значения. Поэтому я даже Федору не сказала об этом, когда он спрашивал.

– Он спрашивал про врагов вроде?

– Да. Но мы же попортили ту машину и скрылись с места ДТП. Человек восстанавливал за свой счет.

– А что, вас не нашли? Никто не установил, что это были вы? По камерам каким-нибудь… Свидетелям…

– Нет! Повезло. Никто ничего не видел. Было темно. Поздний вечер или ночь, точно не помню. Хотя мы ночами не гуляем обычно. Мы возвращались с какого-то концерта. Потом заехали в пивнушку, Изя настаивала на безалкогольном пиве, она всех угощала.

– Несовершеннолетнюю сестру?

– Господи, БЕЗалкогольное пиво! К тому же… – я замолчала, задумавшись.

– Что?

– У Аллы как раз был день рождения! Вот зачем она нас туда потащила и угощала! Точно! Ей как раз восемнадцать стукнуло! Она готовилась к «Последнему звонку». Это было двадцать третьего мая!

– Интересно. Ровно через год после той аварии она умерла.

– Ничего в этом интересного, – печально вздохнула я и отпила из чашки.

– Я не в этом смысле… Ладно, продолжай.

– Короче, то ли безалкогольное пиво не просто так повышает промилле, то ли нам подсунули алкогольное, в общем, мы там сидели и веселились какое-то время. Даже Алла была веселой, раскованной и чуть ли не в пляс пошла. А потом мы поехали домой.

– Кто был за рулем?

– Мы на двух машинах ехали. У меня своя, у Изи тогда еще отцовская, которую он ей давал покататься, пока не купил ту, что она просила.

– А кто в машину въехал?

– Да какая разница! – возмутилась я. – Мы просто помяли немножко багажник. Темно, на улице никого. У нас завтра зачет. У Аллы послезавтра прощание со школой. Нам не нужны были неприятности. И мы просто свалили.

– «Я знаю, что вы сделали прошлым летом» во всей красе.

– Ну уж нет, там они человека сбили. А мы ничего не сделали! Ну влетел человек на ремонт. Там была старая развалюха, не лучше моей. Ты сам водишь, прекрасно знаешь, что от этого «поцелуя» приборная панель, мотор, тормоза и так далее не ломаются. Шины не проткнуты. В машине в тот момент никого. Как это может быть связано с тем, что происходит сейчас?

– Не знаю, – задумчиво молвил Жан, не глядя на меня. – Надо думать. Собирать информацию. Номера помнишь?

Я медленно кивнула. Память очень избирательна. Эта была первая авария в моей жизни. Страх. Адреналин. Чувство вины. Злость на обстоятельства. Все перемешалось. А поверх всего – «ОГО». Потому что это реально было «ого» на тот момент.

– Номера «ОГО», регион 99, – тихо говорила я, глядя в столешницу. – А цифры то ли 543, то ли 534, в общем, какая-то комбинация из этих цифр, но «5» вроде первая.

– Вроде? Ну тогда марку скажи хотя бы.

– Это была старенькая «Дэо-Нексия». Серебристого цвета.

– Ясно. Ладненько, есть у меня знакомые, пробью номера, сопоставлю с ДТП в районе. Кстати, где это было?

– Где-то на северо-западе Москвы, я точно не помню. Мы в той пивной были всего один раз.

– А концерт где был? В «Крокусе»?

– Да.

– Ладно, я разберусь.

Жан вернулся к кофе, а я почувствовала в себе настоятельную потребность уйти прямо сейчас. Только переступив порог своего дома, я смогла дать волю эмоциям и всласть нареветься, с привываниями, скулежом и битьем чашек. Дело в том, что я только сейчас поняла, что произошло и кто во всем виноват.

* * *

На следующий день мое состояние достигло такого уровня, что я решилась кому-то обо всем рассказать, иначе я просто сойду с ума. С этим позвонила Наталье. Чтобы ее не пугать, просто предложила погулять в усадьбе. Живцова, однако, замялась, затем отказалась, ссылаясь на подготовку к предстоящему экзамену. Учитывая, что экзаменов не предвидится в ближайшие пять дней, а подружка никогда не славилась склонностью к зубрежу и стремлением получать одни пятерки, это выглядело подозрительно. «Снова таинственные дела», – подумала я, повесив трубку. Что ж, гулять мне не с кем, но дома сидеть я тоже не могу. Ни Жана, ни Федора не хотелось видеть, и я отправилась в Царицыно одна.

По дороге я неприятно удивилась тому, что даже двадцать минут в электричке не могу проехать стоя, как делала раньше всегда. Мне пришлось сесть. От слабости мутило и подкашивались ноги. Что со мной не так? Я вдруг вспомнила, что на моем пальце тоже была кровь в тот день в кафе после знакомства с Изиной открыткой. Неужели этот яд уже попал в мою кровь и действует, пусть и медленнее, чем на сестер Филипповых? В больнице мне точно не помогут. Как сказал молоденький опер, я умру быстрее, чем там разберутся, что к чему. Я уже была в клинике после падения в ТЦ, у меня брали все анализы, и результата никакого. Но если уж мне и суждено умереть, я хочу успеть выяснить всю правду до конца.

Невзирая на будний день, в усадьбе было многолюдно. Вскоре до моих ушей донеслась причина сего: на дворцовой площади шел какой-то концерт местных молодых дарований. Их зычные голоса, выдающие на пределе своих возможностей несовременное пение под аккомпанемент гуслей, ложек и балалаек, были слышны даже возле фонтана. Я сморщилась: не люблю самодеятельность – и отправилась в дальнюю часть усадьбы, чтобы этого не слышать.

На лавочке возле пруда сидела пара. Сначала я их не заметила, затем они поднялись и пошли мне навстречу. Это были Сашка Сафронов и та самая блондинка из антикафе. У нее была медицинская маска, спущенная под подбородок. О, милая, если ты боишься заразиться, то маску надо носить не так… А если не боишься, зачем она тебе?.. Верхняя губа характерно нависает над нижней: без силикона явно не обошлось. Наверняка у этой «гениальной» девушки еще и айфон последней модели, заполненный фотками, сделанными через зеркало.

– О, Инесска, здорово! – громко сказал Саша.

– Привет, – пришлось мне тоже его поприветствовать, хотя две секунды назад я еще надеялась пройти мимо незамеченной. Беседовать с ним не хотелось.

– Слушай… – сказал он, и мне пришлось затормозить, потому что «привет» я бросила на ходу. – Мне так неловко за то, что… – он оглянулся на блондинку и замолчал.

Я решила прийти на помощь.

– За то, что едва не зарубил нас с Наташкой топором без особой причины, или за то, что очень быстро утешился и после Изольды, и после Аллы? – и я выразительно посмотрела на девушку.

– Ну зачем ты так… – поморщился Сафронов. – Я же от души… Извиниться хотел…

– Не извиняйся перед ней! – фыркнула пепельная и сделала шаг вперед. – Идем!

Но он будто ее не услышал. А она без него не могла уйти, потому что шла с ним под ручку, и, так как он врос в землю, она смогла отойти только на полшага и тут же вернулась.

– Инесса, знакомься, это Маша. – Кивок на блондинку. Отличное ты время выбрал, конечно, для знакомства. Ты не слышал, что она сказала? Ты забыл, что сказала я? Мы явно не горели желанием представляться друг другу и пожимать руки. – Я ей давно нравился, как оказалось, но был занят…

– Не рассказывай ей! – визгливо запротестовала Мария.

– А теперь обе соперницы мертвы, как это удобно…

Говоря это, я смотрела на девушку. В ее глазах вспыхнула ненависть, несвойственная настолько примитивному созданию, какое я видела перед собой. Представьте себе таракана. Разве они ненавидят хозяина квартиры даже в момент опускания тапочка на их хрупкие тельца? Они живут инстинктами, а на более глубокие и длительные эмоции не способны. Но здесь была всепоглощающая ненависть. Что я сделала тебе, Маша? Правду сказала?

– М-да, видимо, разговора не получится… – опечалился Сашка. – Идем, Маш.

Та молча пошла за ним, потому что его рука, сцепленная с ее рукой, потянула девушку вперед, но она выворачивала шею, одаривая меня злобным взглядом густо накрашенных черной подводкой светло-серых глаз так долго, как могла.

– Бог с тобой, Маша, – тихо сказала я ей вслед и поняла, что желания оставаться в усадьбе, зная, что они где-то здесь бродят, у меня больше нет.

Придя на станцию, я узнала, что попала на перерыв, а стоять сорок минут мне не хотелось. Можно добраться и на метро с пересадками, а там на автобусе до дома, но не факт, что я сильно выгадаю. Думая, что делать, я просто бесцельно бродила по улицам, подумывая вернуться в Царицыно, но тут мне позвонил Жан.

– Нашел я твою «Дэо», она одна с такими цифрами в номерах в Москве. Выяснил имя и адрес по прописке. Адрес, скорее всего, совпадает с местом аварии, потому что это северо-запад как раз по пути с «Крокус-Сити» и рядом имеется пивнушка, всего в двух кварталах, с отличным рейтингом. Зная твою Изю, она бы выбрала только такую. Поедем?

– «Зная твою Изю»? – зацепилась я за фразу.

– Ну, по твоим словам, – ответил он, взяв паузу, что мне совсем не понравилось. – Но самое интересное в том, что никаких заявлений от владельца, точнее владелицы, не поступало. Поедем?

Я резко встала.

– Куда?

– Пообщаться с хозяйкой авто, в которое вы врезались. Одну я тебя не отпущу, поедешь со мной. И за руль, с твоего позволения, тоже лучше сяду я, – он хихикнул, видимо, вспоминая нашу предыдущую поездку.

– Нет, я не хочу.

– Как это? – Он помолчал, переваривая мой отказ. – Ну ладно. Я съезжу один. Ты права, вдруг она тебя знает в лицо? А я что-нибудь выдумаю.

– Почему она должна знать меня в лицо?

– Как это? Мы же решили, что это она на тебя охотится и шлет вам всем открытки. Ты больно подозрительная сегодня. Что-то случилось?

– Да, случилось.

– Ясно. Ты не скажешь мне?

Я вздохнула.

– Пока нет.

– Ну хорошо. Позвоню, когда будут новости. Будь на связи.

Он отключился.

Я еще немного постояла, приходя в себя. Федор предостерегал меня. А я не послушалась. Моим главным аргументом в пользу Жана было то, что они не знали друг друга. Из всех получивших открытки он знал только меня. Из умерших сестер – ни одну. Но эта странная оговорка… Изя бы действительно не выбрала заведение с низким рейтингом, она всегда читала отзывы, да еще и опрашивала знакомых. Она считала моветоном появляться во второсортных, и уж тем более третьесортных местах. Как будто если тебя плохо обслужили, да еще и отравили, то ты виноват сам – тем, что выбрал такое заведение и позволил себя плохо обслужить и отравить. Я это знала, потому что я саму Изольду знала. А он откуда?

«Из твоих слов». Да, я много о ней говорила. Неужели настолько много?

А теперь он хочет, чтобы я поверила, что за мной охотится какая-то женщина. И при этом сам проявляет завидный интерес к этой истории, включая аварию годичной давности. Что-то тут не так… Федор был прав.

Мне нужно подумать. Но я стою на тротуаре, пинаемая и толкаемая всеми подряд. Мне надо вернуться или домой, или в усадьбу, я ведь совсем близко, учитывая, что ходила кругами. Бог с ними, с Сафроновым и его пассией. Территория большая, сяду на какую-нибудь лавочку, они меня не заметят, а я их. А может статься, они тоже ушли, ведь я им отлично подпортила настроение.

– Все для тебя, любимая подружка, – сказала я вслух.

А еще неплохо бы поговорить с Федором. Жан уверен, что он не знает о конфликте, но он не знает самого Федора. Мимо него ничего не проходит.

Кто-то посигналил рядом со мной. Я обернулась. Незнакомый красный автомобиль. Опустилось стекло. Надо же. Легка на помине. Тетя Альбина! Что она здесь делает? Следит за мной?

– Инесса! Садись, девочка, подвезу.

Она у тети Лены понабралась этого? Или та у нее? Ведь, по словам однокашников Аллы, к ней она тоже так обращалась. Но Алла ее племянница, а я кто? Я видела ее всего дважды.

Я немного помялась и все-таки села в машину. Да, это опасно. Боже, я готова подозревать уже всех подряд… Ну и что, что они поссорились за месяц до смерти Аллы? И при чем тут Изольда? Ведь их убил тот же яд на одинаковых открытках, а значит, один человек.

– Гуляешь?

– Ага. А вы? – не удержалась я.

– А я как раз с занятий. – Он кивнула в сторону здания. – Цигун.

– Да? А я думала, у вас йога.

– Йога была по другим дням, но я бросила. Цигун мне ближе. Цигун – для активных людей. Для борцов.

Фраза мне не понравилась. Убивая родственниц и меня в придачу, что она делает? Борется со злом? Или с молодостью? Или с чем?

Успокойся…

– Тебя домой? Или в вуз?

– Куда вам удобнее, я живу далеко отсюда. В Бутово.

– Ну, Бутово как раз недалеко! – хихикнула она. – Улица какая?

Я назвала. Потом черт дернул меня сказать:

– А в вузе я была вчера. Странный вышел случай. Встретила Аллиных сокурсников. Они мне сказали, что слышали, как она ругалась со своей тетей.

– С какой? – женщина напряглась.

– А разве у Аллы и Изольды были еще какие-то тети? – Чтобы ее добить, я повторила несколько фраз, услышанных от Вики. Надеюсь, память ее не подвела.

Говоря, я смотрела прямо перед собой, в лобовое стекло, а сейчас перевела на женщину взор. Лицо напряглось, тонкие бледные губы, не тронутые помадой и из-за этого слегка обветренные, сильно сжаты, а затем даже начали подкусываться мелкими серовато-белыми зубами. Я молчала в ожидании. Наконец эти обветренные, покусанные почти до крови губы разомкнулись:

– Да, было такое. Алла узнала страшную тайну, от которой мы ее долго оберегали.

– Спросить какую будет слишком бестактно с моей стороны?

– Я бы не хотела… А впрочем, какая теперь уже разница, – после паузы добавила тетя Альбина, я обратилась в слух, однако вместо какой-то ужасной тайны мне выдали информацию иного сорта: – По-моему, за нами следят.

– Чего? – выкрикнула я удивленно и даже обернулась. – Где?

– Старенький «Жигуль». Вишневая семерка. Давно уже таких не видела, если честно. Думала, они все перевелись.

Я еще раз обернулась и впрямь заметила именно такую машину в потоке. Она, кстати, не очень пряталась. Иногда держалась за два-три автомобиля, а иногда подходила впритык. Один раз даже поравнялась с нами, перестроившись в соседний ряд. По этой причине мы видели, что в машине всего один человек.

– Какая-то блондинка в медицинской маске, – сообщила тетя Альбина то, что я и без нее прекрасно видела. – Никого не напоминает описание?

Я созналась:

– Действительно есть одна блондинка, которая мне не желает добра. Но вряд ли бы она стала за мной следить. И уж тем более на такой тачке!

Тетя Альбина засмеялась. А потом ее смех вдруг резко прервался, будто до нее что-то дошло. Что-то такое, что сразу отбивает охоту веселиться.

– Если человек, который по определению не может сесть в такой помоечный автомобиль, все-таки садится в него, это может означать только одно. Он собирается идти на таран, поэтому взял то, чего ему не жалко.

– На та… – я с испуга закашлялась, не сумев выговорить фразу до конца. – Что за бред? Мне кажется, вы пересмотрели фильмов про шпионов.