Текст книги "Третье поколение"

«Он ведь только что был живой», – бормотал Гай.

Почему-то кролик вспоминался время от времени, и всякий раз как-то особенно ярко, с годами воспоминание не желало меркнуть.

Клим помог деду расставить на террасе стол и стулья. Дед принес тарелку с котлетами, хлеб, чайник и чашки. Клим хотел спросить, что за виртуал дед собирается устроить перед домом, но не решался.

– Давай рассказывай про этого Кошмара, почему ты с ним в контрах? – попросил дед, прихлебывая чай. Делал он это громко. Смачно.

Клим фыркнул:

– Да он козлина еще та.

– Так в чем проблема? Девушка?

– Что?

– Соперничаете из-за девчонки?

– Нет, ты чего, дед? – Клим делано рассмеялся. – Конечно, нет. Да я… И Натали вообще не моя… совсем.

– Клим Кузнец, говори правду. И потом, кроме прозвища, есть имя у твоего Кошмара?

– Я и говорю. Гор, Гор его зовут. Он запал на Натали, это да. Но я – нет.

– Правда, нет? Тогда в чем дело?

– Хочет добраться до лидерской орбиты.

– А он лидер?

– ЦУП его разберет. Вот, объявил, что будет в нашей стае лидером.

– Это правильный ход, – кивнул старик. – В будущем вам всем лучше держаться стаи и перевести ее в тестуду. Третье поколение ждут испытания. Так что ход верный.

Замечание про тестуду Клим пропустил мимо ушей и опять начал о своем, жгучем:

– Я вот чего не могу понять: говорит он о своих проектах всерьез или попросту врет. Ведь это немыслимо, чтобы один человек мог такое придумать!

– Послушай меня, мелкий, – дед всегда называл Клима «мелким», как в детстве, хотя тот давно уже был выше него ростом. – Ты в стае не лидер и не стратег. Ты – ее основа. Фундамент, инерционная масса, становой хребет. Называй себя так, как больше нравится. Лидер выбирает путь и задает направление, но не учитывать тебя он не сможет. Ты будешь в его расчетах всегда – без выбора системы координат отсчет времени теряет смысл. Ты – нулевая точка, а значит, все векторы движения будут брать направление в тебе.

– Скажи, дед, неужели тебе никогда не мешали такие мелкие засранцы?

– Этот Гор в самом деле так мал ростом? Оцени. Сравни.

Клим задумался.

– Да нет, не особенно. Ниже меня, но выше Наты и Гая. Просто тощий. И он младше меня на год.

– Вот видишь, ты неверно его оцениваешь. Все относительно.

– Почему ты его защищаешь? Ты его знаешь?

– Нет. Но по тому, как он тебя злит, могу сделать вывод: в этом парне что-то есть. Может быть, он новая звезда, кто знает. Он человек с тайной траекторией. Не исключаю, что просто жулик, эти тоже мнят себя звездами и не заявляют полетный лист. Так что именно ты должен его проверить. Понял меня, Клим? Пока не будет проверки, ты не должен ему доверять.

– Я сохранил инфу, дед.

– Вот и ладушки. Как котлеты? Вкуснотища, правда?

– Дед, а вдруг мы сможем достичь этой Новой Земли, а? Было бы звездно! Ты бы хотел?

– Конечно, хотел бы! Ты же видишь – я придумываю дом, который там построю. Непременно, чтобы лес недалеко и река. А вы с Маришкой будете в гости ко мне приходить – на чай с котлетами.

– Я добуду для тебя эту Новую Землю, – пообещал Клим.

– А знаешь, каким должен быть хороший дом на Земле? – спросил дед. И сам ответил: – Чтобы с террасы можно было любоваться закатом.

⁂

«Портос дерется, потому что дерется за друзей».

⁂

С Лил они встретились не в ее кабинете, а в маленькой уютной кафешке рядом с холлом. Музыканты готовились исполнять «Болеро» Равеля. Настраивали инструменты. Лил показалось, что разговор с Гором здесь будет уместнее, нежели у нее в кабинете в медицинском блоке. Ей хотелось посмотреть, как он будет вести себя в нейтральной обстановке. По рассказам префекта найденыш представлялся ей наглым, дерзким, грязноватым (против воли это определение теперь постоянно всплывало в мозгу). Гор оказался вовсе не таким, каким она его вообразила. Подвижный – но не чрезмерно, дерзкий, но без хамства. Чистая одежда, легкий запах шампуня.

Усевшись за стол напротив нее, он улыбнулся (а он наверняка знал, что его улыбка располагает к себе) и сказал:

– Я заказал два сока. На кофе мне не хватило донов.

Робот-официант тут же подплыл с подносом.

– О, наша беседа не стоит кофе, – улыбнулась в ответ Лил, принимая его тон и его простенькую игру.

– Значит, она будет коротка и полна комплиментов.

– Расскажи, почему ты пытался пробраться наверх с промпалубы, – попросила Лил.

– Это очевидно, – пожал плечами Гор. – Находясь внизу, вы не можете представить, какие процессы управляют кораблем, не можете получить информацию и влиять на происходящее. Сюжет развивается без вашего участия. На промке только статисты. Как может пьеса зависеть от молчаливых статистов?

– У тебя есть план поменять схему управления кораблем?

– Нет.

– Ты хочешь подняться еще выше?

– Пока нет.

– Ты планируешь восстановить защитные зонды?

– Уже нет. Это бесперспективно.

– Ты пишешь стихи?

– Нет.

– Ты знаешь, что у нас на палубе в клетке живет настоящий живой лев.

– Один лев?

– Да.

– Это жестоко.

– Чем ты руководствуешься в своих оценках?

– Сок кончился, значит, время вышло. – Гор поднял пустой стакан, продемонстрировал его Лил, затем встал и вышел.

«Он боится раскрыться. Всего лишь мальчишка. Не думаю, что он опасен для Мостика», – отметила про себя Лил.

⁂

«В бесконечном полете нет смысла о чем-то помнить».

⁂

– Ну, – сказал Гор.

– Что? – улыбнулась Натали.

– Где? – изумленно поднял брови Гай.

– Гоу! – воскликнул Клим и сделал жест, будто поворачивает рычаг.

Это стало их утренней перекличкой. Только Клим по очереди кричал то «гоу», то «поехали»!

– Мы – прайд, а знаете, что в будущем можем стать тестудой, то есть «черепахой», если сошьемся нейрошунтами, – объявил Гай. – Звездные задачи по плечу. Мысли на четверых!

– Сюжет не для меня. Я предпочитаю свои собственные мысли, – заметил Гор, – как и вы все, надеюсь. Четыре сюжета лучше, чем один.

– Если мысли на всех, мы изменим мир, – не унимался Гай. Ему идея сшиться в «черепаху», похоже, нравилась.

– Ну да, – покачала головой Натали, – у одного болят зубы, а страдают все.

– Один дрочит – все кайфуют, – хмыкнул Гор. Натали попыталась влепить ему подзатыльник, но он ловко увернулся.

– Дрочить придется всем одновременно, – хмыкнул Клим. – Усиливать будет вчетверо.

– Ну вы и ка-азлы! – Натали скорчила презрительную гримасу.

– А секс, если одновременно, получится на восьмерых. – Гай мечтательно закатил глаза. – Такая вот групповуха.

Подзатыльник от Натали заставил его ткнуться носом в колени. В этот раз она не промахнулась.

– Э, полегче! – возмутился Гай.

– Насчет групповухи – в этом что-то есть, – принялся смаковать Гор.

– Никогда, – отрезала Натали, – стая не превратится в «черепаху».

– Странное слово «никогда», – пробормотал Гай, потирая ушибленный нос. – Похоже на краткоживущую частицу в ускорителе. Рано или поздно «ни» отпадает.

Глава 8

Год 77-й полета. 18 октября по условному календарю корабля. Палуба C

Он подошел к их стае после уроков с таким видом, будто встреча была давно назначена и оговорена.

– Борис, – парень протянул ладонь для рукопожатия Гору, тем самым выделяя его среди компашки и признавая за лидера. – У меня звездная инфа, как взрыв на старте.

– Слушаю, – ответил Гор, Натали просто кивнула. Клим и Гай ждали. Гай морщился, давая понять, что ничего хорошего от разговора не ждет: кто такой Борис, он был наслышан. Натали тоже его знала – годом старше, четырнадцатая группа. У них иногда бывали совместные коллоквиумы. Ее всегда поражали его глаза: зеленовато-желтые, как будто разбитые на десятки осколков и снова склеенные. С ним трудно было встречаться взглядом, тут же хотелось отвернуться.

Борис держался особняком и слыл в лицее интелем-одиночкой. Причем странным интелем, «чел с багом», называли его за глаза, а порой и в глаза. Иногда его посещали потрясающие идеи, иногда он как будто зависал, как битая прога, и начинал молоть несвязное – какие-то отрывки из истории Старой Земли, причем не реальные факты, а пересказывал с подробностями старые книги и фильмы, при этом вопросительно и свысока вглядывался в собеседника, понимает ли тот, о чем говорят? Будто проверку устраивал: свой перед ним, чужой? Слушатели обычно ничего не понимали, старались ускользнуть от подколов и ядовитых вопросов. Иногда «чела с багом» били, но он относился к побоям стоически. Лил прописывала ему таблетки, он их разводил в воде и поливал раствором цветы в коридорах, утверждал, что те звездно растут.

Однажды он заявил, что написал поэму про льва и когда прочтет ее одинокому царю зверей, тот издохнет. Лев, выращенный в качестве опыта по воссозданию видов из банка замороженных зародышей, обретался в тесной клетке в Зверинце лаборатории номер 7. Большую часть времени лев спал, положив лохматую голову на длинные тряпичные лапы. Борис в сопровождении ребятни предстал перед клеткой с записанной на листке бумаги поэмой. Читал громко нараспев. Лев поднял голову и слушал. Когда Борис закончил, поднялся. Потянулся, как умеют тянуться только кошки, потом повернулся к гостям задом и выпустил струю мочи. Бориса и тех, кто вылез в первый ряд, окатило брызгами с головы до ног.

– Новая поэма для нашего льва? – не удержалась от ехидного выпада Натали.

– Я отрекся от поэмы и от всех стихов! – вспылил Борис.

– Тогда что?

– Не здесь. – Борис оглянулся. – Такое не при всех. Есть надежное место?

– Кабинет отца подойдет? – щедро предложила Натали.

– Личный кабинет префекта Слорра? Пожалуй, годно.

Натали достала пропуск. Искусственный глаз, имитирующий узор сетчатки директора Слорра, напоминал кулон и висел обычно у Натали на груди. Когда префекта не было в кабинете, дверь всегда была заперта.

– Но учти! – Она повертела искусственным глазом перед носом Бориса так, что можно было решить: Слорр за ними наблюдает. – Если ты опять начнешь в нас заливать земную дребедень про Средиземье или Вестерос или уж не знаю что, Клим тебя сильно побьет, я ему разрешу.

– Я буду краток.

– Ты всегда говоришь: я буду краток, а сам начинаешь пересказывать корабельную энциклопедию.

– Но там все очень кратко изложено! – засмеялся Гор.

Натали покачала головой с видом: «ну вот, еще один тронутый», и провела всех в кабинет. И Гай, и Клим, и Гор здесь бывали, а Борис оказался впервые, он поначалу огляделся с детским любопытством, но почти тут же придал лицу многозначительное выражение, провел пальцем по столешнице, прошептал «это же настоящее дерево, вот чердыр», понимающе покивал и сказал громко:

– Я так и думал.

Затем он без всяких предисловий уселся на стол Слорра и принялся покачивать ногами – стол ему, судя по всему, необыкновенно понравился: он поглаживал его ладонями, стучал костяшками пальцев по дереву, повторяя «на удачу», и счастливо улыбался. У Клима появилась надежда, что все закончится заумной болтовней.

– Мы слушаем, – напомнил Гор.

– Начну с рассказа Балларда, – произнес Борис с драматическим пафосом.

– Можно без вступлений? – фыркнула Натали. – Я, кажется, предупреждала.

– Нет, нельзя, – теперь тон Бориса сделался назидательным. – Это продувка мозгов. Иначе вы ничего не поймете. И вы, как пасынки Вселенной, скоро захрюкаете, что Земли вообще нет, как нет Вселенной, что есть только этот ваш корабль и станете писать это слово с заглавной буквы!

– Борис! – предостерегающе подняла палец Натали.

– Так вот, у Балларда есть такой небольшой рассказик про корабль поколений. Вы, конечно же, его не читали, – съязвил Борис.

Ната отрицательно мотнула головой, остальные скромно промолчали. Гор Балларда читал и даже догадался, о каком рассказе пойдет речь, но выставляться не стал.

– Ладно, пролетели! – нетерпеливо взмахнула рукой Ната. – О чем твой рассказ?

– Не мой, а Балларда. Зацените прилет. В рассказе описан корабль поколений вроде нашего. Люди летят и умирают в пути. И есть врач, который следит за экипажем. А потом выясняется, что никакого полета нет, что все астронавты до сих пор на Земле, из ангара им поставляют жратуху. Более того, кое-кто из экипажа знает об обмане, но продолжает изображать полет.

Борис многозначительно замолчал и обвел взглядом слушателей.

– Ну и… – спросила Натали, понимая при этом, что именно такого наводящего вопроса Борис и жаждет.

– Разве непонятно? Мы тоже никуда не летим, как в этом рассказе. Мы на Земле! – объявил юный конспиролог торжественно.

– С чего ты взял? – возмутился Гай – такое утверждение показалось нестерпимо обидным, как будто его обозвали дебилом, дураком и еще ЦУП знает чем.

– Гравитация. Корабль не вращается, но гравитация равна g.

– Нет, уже меньше, – уточнил Гор. – Гравитацию создает базис-платформа. Так называемое поле Самсона. Гравигенераторы зарядились, когда мы летели с ускорением, теперь они постоянно работают, но гравитация медленно падает. Есть расчеты…

– Это тебе рассказали в учебке, – оборвал его бесцеремонно Борис, и от такой наглости Гор вспыхнул, глаза его сверкнули неожиданной злостью, он закусил губу и искоса глянул на Нату. – Знаешь про бритву Оккама? Простое объяснение – самое правильное. Так вот, нет никаких гравигенераторов, как нет и защитного магнитного поля вокруг корабля – это старое доброе магнитное поле нашей старушки Земли. Вам никогда не приходило в голову, что мы живем на космическом корабле, как в каком-нибудь городском гетто начала XXI века?

– Каким бы невероятным ни было будущее, спасение всегда одно – создать в нем кокон знакомой реальности, – отозвалась Натали. Так любил говорить Слорр, и она повторила его слова.

– Даже хуже и ничтожнее, чем в гетто, – проигнорировал ее слова Борис. – Вас не удивило это примитивное оборудование вокруг, когда вам сообщили, что вы летите на звездном ковчеге?

– Мне тогда было лет пять, – признался Клим. – Или меньше? Я не мог оценить крутость оборудования вокруг.

– Мы – на корабле, летящем к новой звезде на Новую Землю, – продолжил Борис. – Мы – буквально – образ грядущего. Оглядитесь вокруг и произнесите медленно: «Образ грядущего». Вам сразу станет смешно. – Борис ненатурально расхохотался. – Кстати, был такой фильм…

– Другие корабли конвоя – тоже опыт? – нашел новый контраргумент Гай.

– Мы их никогда не видели воочию. Нам говорили, что они слишком малы, чтобы их увидеть, – отмел его доводы Борис. – А на самом деле они просто не существуют.

– А как же гости с «Джеймса Кука»? – вспомнил Гай. – Они же прилетали прежде.

– Это посетители с Земли. Нет никакого «Джеймса Кука». Вернее, он, может быть, и есть, но стоит на Земле точно так же, как и мы.

– Так что же есть? – насмешливо спросила Натали.

– Просто огромный легкий купол, изображающий звездное небо. И наш корабль стоит внутри пузыря. Просто стоит, и мы в нем живем и умираем.

«Пузырь?» – мысленно переспросил Кошмар и сделал отчаянное усилие, пытаясь удержать мелькнувшую слабым бликом догадку.

– А как же открытые балконы? Мы можем выйти на них, – лихорадочно подыскивал новые доводы в пользу полета Гай. Отсутствие движения и обман – его прямо затошнило от этого разговора.

– Я же сказал: огромный купол, его-то мы и видим. Все это – сложный и супердорогой социальный эксперимент, а вы все – его вынужденные участники. Подопытные кролики. Сначала вас ослепили, потом вырезали глаза. Но я вам докажу.

– Как? – подал голос Клим. Аргументов у него не имелось – лишь глухое, похожее на ворчание далекого грома, недовольство. Слово «кролик» подействовало как красный флажок. Он представил себя подвешенным к балке, без кожи, и струйка крови стекала из носа на пол. Подобную теорию он не мог принять – не в силах был представить деда участником унизительного эксперимента, положившего всю жизнь на дурацкий спектакль. Ведь дед не мог не знать, что никакого полета нет.

Борис демонстративно поднял палец, призывая всех к вниманию.

– Про балконы – хороший вопрос, просто отличный. С помощью балкона истина откроется всем! – произнес пафосно. – Я добыл удлинители для шлангов скафандра и реактивный ранец для перемещения. Мы все выйдем на балкон, я прыгну за борт и направлюсь к поверхности купола. Вы застримите мой полет, и все поймут, что все это голимый эксперимент, и можно стартовать с корабля на добрую Старую Землю.

– Ни за что! – отрезала Натали.

– Почему нет? – хмыкнул Гор и склонил голову набок, что придало его словам насмешливо-едкий оттенок. – Любая гипотеза подтверждается на практике и становится теорией. Это же основа научного метода, как известно. Мы – сторонники научного метода. Давайте проверим сюжет Бориса на прочность.

– Ты же знаешь, что это бред! – воскликнула Натали.

– Нет, не знаю. – Вновь в его глазах мелькнул ледяной огонек. – Теория выглядит заманчиво. К тому же я не раз бывал на палубных балконах. Почему бы нам не прогуляться и не проверить? Ведь Бориса нам не отговорить, он человек идеи, а не трепло.

Натали не сразу поняла, что Гор попросту подначивает «человека с багом». А когда поняла, не нашлась, как это прекратить, и только разозлилась.

Гор тем временем вызвал несколько голограмм с планшетки.

– Вот инфы прилет, сейчас опасности нет, можно двинуть. Балконы, они же под защитой корабельной магнитки. Там не опаснее, чем находиться на космической станции, что вращается на орбите Земли.

– Я читал про эти станции в Сети, – осторожно сказал Клим. Ему хотелось повернуть разговор в другую сторону, но он не знал – как.

Гай провел ладонями по волосам, что означало высшую степень раздумья:

– Неужели никто не обнаружил обман за 77 лет?

– 77? Кто говорит про 77 лет? – кинулся в атаку Борис, он подскочил к Гаю, лицо чуть ли не вплотную к лицу интеля. Ловил его взгляд, нависал, Гай жмурился, не в силах взглянуть в его мельтешащие мозаичные глаза. – Мне вот лично известно только мои 17 годков. Только то, что видел я! – Борис отстранился, и Гай невольно перевел дыхание. – Корабль якобы движется с постоянной скоростью, а раз так, то мы не можем определить, находясь внутри системы, летим ли мы или находимся в покое.

– Вот чердыр! Эксперимент? Весь корабль – эксперимент? Это нелепо и как-то слишком накладно, – пробормотал Гай. – И главное – зачем?

– Цели эксперимента мы не знаем. А насчет дороговизны проекта замечу вам: расходы не так уж и велики. Мы обеспечиваем себя почти всем сами, цикл замкнут, мы ничего не потребляем, кроме энергии. Возможно, на каких-то палубах производится что-то важное, необходимое, и это в итоге оправдывает расходы. А сам корабль существует: его наверняка строили для полета, но не смогли довести до ума. Как в «Козероге-один».

Натали скорчила непонимающую гримасу – отсылки Бориса ничего ей не говорили. Но про минимум расходов довод был вполне удовлетворителен – кто согласится жить на Земле в таких крошечных боксах, работать сменами, никуда не ездить, питаться протеином и пить прошедшую сотни циклов воду, принимать душ строго по расписанию и за любое излишество платить дорогущими донатами? Только если тебя уверят в великой цели подобных лишений! Возможно… Тут мысль Натали сделала совершенно немыслимое допущение: большинство землян ютятся в таких вот многоэтажных ковчегах, тогда как небольшая группа «аристократов» распоряжается всей оставшейся Землей, живя в свое удовольствие, купаясь в теплом океане, наслаждаясь видами закатов с террасы личной виллы, в то время как оболваненные идиоты с промышленных палуб имеют в своем распоряжении только бокс в шесть квадратных метров на два рыла. Ей представились огромные зеленые поля, леса и рощи, крошечные изящные поселки, где наслаждаются жизнью избранные в окружении прислуги и многочисленных роботов-рабов, и обезображенная промышленным варварством пустыня, утыканная серыми матками ковчегов, что-то среднее между тюрьмой и заводом замкнутого цикла.

– Какой еще «Козерог – один»? – пробормотал Клим. Он чувствовал: происходящее неправильно, но не знал, как остановить действо.

– Кто за то, чтобы проверить теорию Бориса? – спросил Гор.

И тут же вскинул руку. Гай оскалился и последовал его примеру.

– Я воздерживаюсь, – заявил Клим. – По мне, так эта теория вообще не стоит проверки.

– Значит, проверяем, – объявил Гор. – Даже если Натали против, нас большинство.

– Адриан, прекрати! – взвилась Натали. – Ты ему мстишь!

– Я? И месть? Кому? – Кошмар вскинул брови, изображая наивное удивление. – Гипотеза требует проверки. И большинство «за». Нет – вымыслам и обману! – выкрикнул он будто лозунг и вскинул вверх руку со сжатым кулаком на уровне уха.

– Но только у меня пропуск! – объявила Натали. – Значит, без меня…

– Могу открыть дверь и без пропуска, – перебил Гай.

– Я тоже, – Гор насмешливо глянул на Нату. – Иногда всесилие только кажущееся.

Несколько мгновений все молчали. Климу показалось, что Натали вот-вот кинется на Кошмара с кулаками.

– Хорошо, проверяем! – уступила Натали. – Но я припомню вам, маленькие подонки, ваше соглашательство. – Угроза явно относилась к Гаю.

– Нам нужно выйти на кормовой балкон, – предложил Гор.

– Почему именно туда? – подозрительно прищурился Борис: от Кошмара он ждал подвоха.

– Габариты корабля, – пояснил Гор, – определяют размер предполагаемого купола. По левому и правому борту купол находится дальше, а от носа и от кормы – расстояние в несколько метров. – Он говорил так, будто в самом деле поверил в существование купола. – На носу балконов нет, значит, идем на корму. И кстати – у палуб C и D – максимальные габариты. Значит, купол должен быть совсем рядом.

– Чушь какая-то, – пробормотал Гай. – А как корабль стоит на Земле? Где опоры? Где фундамент, чтобы держать махину? Огромный сухой док, – ответил сам себе.

– Холдер – просто склад. Из нас никто там не бывал! – И здесь у Бориса нашелся ответ.

– Я был, – дернул уголком рта Гор. – При пересечении уровня базис-платформы наступает невесомость. Ты просто плаваешь какое-то время в лифте и блюешь. А потом снова возникает гравитация.

– И ты начинаешь ходить вниз головой! – захохотал Клим.

– В том-то и дело… – Гор задумался. – Это практически не определить. Как на Земле: австралийцы не знают, что ходят вверх ногами по отношению к европейцам.

– Кто такие австралийцы? – спросил Клим.

– А невесомость? Она-то откуда, если мы на Земле? – снова попытался разбить нелепую теорию Гай.

– Просто аттракцион! – тут же нашелся Борис. – И потом мы не знаем, для чего на ковчеге на самом деле базис-платформа! Возможно, она служит какой-то важной цели, о которой мы понятия не имеем. И создает вокруг себя зону невесомости.

– О, звезды! Мне все-все надоело! – взорвался Гай. – Идем на этот дырявый балкон и узнаем наконец, где мы на самом деле!

– Не синуси, Одноглазый! Скоро будешь знать, как тебя кинули на низкую орбиту. Я все продумал, – заявил Борис.

– Клим, ты отвечаешь за скафы! – распорядилась Натали. – Я не хочу оказаться в боксе декомпрессии после этого суперпредставления!

– У меня одно условие! – объявил Борис.

– Ну, что еще? – раздраженно воскликнула Натали.

– Мы запилим стрим, и будем передавать в Сеть.

– Про стрим ты уже говорил. Да не вопрос. Это будет даже смешно!

Но оказалось совсем не смешно. То есть совсем.

⁂

«Все мы в добровольной тюрьме».

⁂

Перед выходом на балкон Клим тщательно проверил скафы – шланги подачи воздуха, обогрев, связь, запасные баллоны, вода, аварийный резерв. И фонари – снаружи освещения нет.

– Надеюсь, три часа каждый из вас потерпит без туалета, но на всякий случай наденьте памперсы, – предупредил Клим. – Вдруг кто-то от страха обмочится. Или даже обосрется.

Каждый обитатель корабля знает с детства, как надевать скафандр: в случае угрозы разгерметизации любой член экипажа должен иметь защиту и каждый должен уметь ею пользоваться. Впрочем, существовали секты, которые игнорили подобные правила, утверждая, что в случае аварии скаф только продлит агонию, тогда как смерть без скафандра будет мгновенной и легкой. Кроме личных, на каждой палубе имелся аварийный запас скафов, и для Гора пришлось взять из кладовой именно такой – свой он еще не удосужился подогнать и протестировать.

Борис, собираясь наружу, удлинил свой шланг подачи воздуха и страховочный фал дополнительными стометровыми насадками. Гор подумал, что это явный перебор, но спорить не стал. Скаф Бориса был оборудован реактивным ранцем – парень явно собирался не просто стоять на балконе, а двинуться в путешествие ради подтверждения дерзкой теории. Где именно он добыл комплект, Борис не сообщил, и Кошмар прикинул, что ему тоже надо будет апнуть свою космическую экипировку, когда он таковой обзаведется.

– Ну, парни, либо сегодня над Борисом все палубы будут рофлить, либо будем пить виски в земном кабаке! – объявила Натали и открыла дверь в переходный шлюз.

Пока насосы откачивали воздух, создавая вакуум, все стояли молча, не двигаясь. Не каждый день у тебя появляется шанс узнать, что вся жизнь была тупым обманом. Борис явно нервничал, несколько раз подходил к наружному люку и вглядывался в иллюминатор из плавленого кварца.

Древние скафандры не могли обеспечить давление в одну атмосферу, потому их заполняли кислородом в 0,3 или 0,4 атмосферы, а перед выходом надо было проходить специальную процедуру, когда азот вымывался постепенно из крови. Нынешний материал позволял легко двигаться и с атмосферным давлением внутри скафа.

– Вы еще скажете мне спасибо, – услышали они дрожащий от возбуждения голос Бориса в наушниках.

– Фэнк, фэнк, – отозвался Гай. – Это будет самый звездный стрим за все время полета. Мы окажемся в топе. Думаю, его увидят на всех ковчегах, на «Джеймсе Куке», «Седове» и «Магеллане» – я включил межкорабельную связь.

– А ты можешь? – удивился Клим.

– Я многое могу.

В шлюзе наступил вакуум, загорелось зеленым табло: «Выход разрешен».

Гор нажал кнопку – даже здесь он был главным, и шлюзовой люк открылся. Они бы могли вообразить, что люк открывался с яростным скрежетом. Но в вакууме нет звуков. Все пятеро ступили на балкон. Звезды были повсюду. Наверху, впереди, со всех сторон. Незабываемое ощущение. Все, кроме Бориса, бывали на балконах прежде, но невольно замерли на несколько мгновений, завороженные зрелищем. Потом Гор напомнил: «Кто нас должен пристегнуть к корпусу? Клим?»

Клим, ответственный за оборудование (правильно говорил дед: он – основа!), закрепил страховочные фалы и прикрутил шланги подачи воздуха к интерфейсным разъемам.

Гор оперся на леерное ограждение. Они вышли ближе к штирборту, внизу можно было различить корпус правого энергетического эшелона – огромную, похожую на уродливую трубу конструкцию, под корпусом которой были скрыты реакторы и двигатели корабля.

«Почему мы не можем преодолеть пустоту одним прыжком? Ведь это всего лишь пустота!»

Он поднял голову. Над ним возвышался борт корабля, своей черной массой заслонявший созвездия. Только габаритные огни сияли как неизвестные звезды. Все иллюминаторы были задраены, как будто огромный левиафан ослеп. Выше них, на бэшной палубе, балкон отсутствовал. Свет фонарей выхватил из темноты несколько безобразных обрубков, будто огромный зверь, разъярившись, вцепился зубами в двутавровые балки. Что же там у них наверху случилось?

Перевесившись через леерную ограду, Кошмар глянул вниз. Под ногами тоже сверкали звезды. Шлем скафа на высших палубах не сравнить с облачением промки – фотоумножитель любезно выводил на щиток картинку стократного увеличения, и с его помощью можно было разглядеть, будто на звезды накинута легкая синеватая вуаль, которая слегка светилась – это слабое, едва уловимое глазом свечение давало поле Самсона, генерируемое базис-платформой. На границе поля клубились синие нити – похожие на кудри флуктуации, которые и дали название чудесному защитному полю. В этом месте метрика пространства-времени искажается, а при его пересечении перегрузки могли достигать 20 g.

Только на балконе понимаешь, как огромна окружающая тебя пустота. Как мал и уязвим Корабль, и как ничтожны все детские обиды.

– Ну и что дальше? – вопрос Натали заставил Адриана вздрогнуть. Передатчики были настроены на усиление сигнала, казалось, она кричит ему в ухо.

Он и не заметил, что на долгую минуту отключился, позабыв о происходящем.

Борис уже ступил на «подкидную доску» – отсюда отправлялись в облет корабля ремонтники для осмотра корпуса, проклейки швов и прочей профилактики. Клим включил аварийный прожектор, луч белого света прорезал темноту, на границе поля Самсона вокруг него вспыхнули крошечные фиолетовые молнии.

– Стоп, всё! – заявил Гор.

– Всё? – насмешливо переспросил Борис. – Ты согласен со мной?

– Мы поняли, ты круто космишь! Но мы в пустоте. Рядом нет Земли. Мы летим. Это полет!

Но его слова произвели обратный эффект.

– Сейчас увидишь! – торжествующе отозвался Борис, оттолкнулся, включил ранец на малую тягу и отправился в полет.

– Зачем он это сделал, можно было бы смастерить маленькую ракету с дальностью полета метров в пятьсот и зафигачить в этот самый купол – если там реально купол, – выдал внезапно Гай. – Простое же решение.

– Ему хочется пощупать границу руками, – отозвался Гор. – Я бы тоже хотел, если бы она там была.

Ранец, преодолевая гравитацию корабля, продвигал экспериментатора неровными толчками. Его скафандр в луче прожектора сверкал, как крошечный айсберг. Один раз Борис рванулся слишком сильно и едва не запутался в страховочном фале, но сумел выровняться и продолжил путь. По его расчетам, он вот-вот должен был достигнуть границы, он плыл, вытянув вперед руки, ожидая, что в следующий миг коснется купола. Но ничего не происходило, фал разматывался, шланг подачи воздуха – тоже, уже пошли крутиться дополнительные бобины. Внезапно фиолетовое свечение окутало летуна, движки ранца ослепительно вспыхнули, и… Борис полетел дальше, удаляясь от корабля все быстрее.

– Нет никакой границы, – прошептал Клим.

– Видимо, так, – отозвался Гор.

– Борис, назад! – крикнула Натали. Динамик усиливал дрожь ее голоса.

Фал раскрутился полностью, от шланга подачи кислорода осталось пяток метров. Борис несколько раз дернулся, проверяя, потом взмахнул рукой.

– Стой! – выкрикнула Ната, и от ее вопля Гай присел, а Гор невольно приложил руки в перчатках к шлему, как будто пытался зажать уши.

Отсеченный ударом резака, фал стал падать вниз – в сторону гравиплатформы, а шланг подачи кислорода принялся вытанцовывать, выстреливая в пустоту драгоценный газ, но почти сразу обмяк – аварийная система перекрыла подачу, так что шланг тут же обвис вдоль борта. Тем временем механизм автоматически принялся наматывать шланг и фал на бобины.

Ранец тем временем уносил Бориса все дальше и дальше.

– Сбросил привязь, – прошептал Гор. – Он теперь независим. Абсолютно.

– Погиб? – спросил Гай ошеломленно.

– Еще нет, – отозвался Клим. Он стоял, вцепившись в перила, и смотрел вслед медленно удалявшемуся летуну. – Клапаны закрылись автоматом, аварийка с запасом кислорода на полчаса.