Текст книги "Как все начиналось"

Глава 10

Итак, Совет приехал в Фатию, чем несказанно усложнил нам жизнь. Сергия, к моему неудовольствию, подселили к нам. Когда он появился на веранде с дорожной торбой в руках, я онемела и его радостного возбуждения совсем не разделила. После долгих уговоров он все-таки вылечил измученного, убитого горем Петушкова, и тот сразу же отправился «на ковер» к Магистру Леониду.

Вернулся Ваня далеко за полночь, пьяный и мрачный сверх всякой меры, заперся в своей комнате, отказавшись идти на контакт. Почти всю ночь мы с Паном стучались к нему и орали во все горло, что потеря магических титулов еще не повод уходить в глубокое подполье. Ответа мы так и не дождались, зато перебудили весь дом.

На следующее утро похмельный Петушков вышел на веранду, залпом выпил стакан браги, буркнул, что-де я разрушила его и без того нелегкую жизнь, и прихватив бутыль с остатками спиртного, ушел в свою комнату заливать горе.

Я и Пантелей чувствовали себя маньяками, отнявшими у ребенка конфетку, и теперь преисполненные запоздалого раскаяния мы впали в уныние.

В это время от Леонида вернулся Сергий, и мы набросились на него с расспросами о Ваниной судьбе. После долгих уговоров тот все же рассказал, что Петушкову все его лицензии и титулы оставили, но «за выставление служек Совета магов Словении в дурном свете» отчислили из дружных рядов оных, так что теперь Ванятка оказался безработным магом третьей ступени, предоставленным самому себе. Лично я посчитала такой исход положительным: теперь, будучи в свободном полете, Петушков мог зарабатывать гораздо больше, нежели при Совете. В ответ на мои такие рассуждения Сергий только хмыкнул и предложил промолчать.

Потом он завел долгий и мучительный для меня разговор.

– Ась, – начал он, – как вы доехали?

– Нормально, – пожала плечами я, не догадываясь, к чему он клонит.

– А не случилось ли чего-нибудь странного в пути? – не отставал Сергий.

– Слушай, Сергий, – разозлилась я, – если ты считаешь похищение у нас ребенка не странным событием, то что же тогда, по-твоему, странно?

– А с тобой лично ничего странного не случалось? – продолжал он допрос.

Я онемела.

«Что Сергий имеет в виду? Бабочку?» – Эта мысль напугала меня и растревожила: «Только не Сергий – его не должно это интересовать. Он ведь ничего не знает. Или знает?»

Я посмотрела на друга по-новому. Может быть, ему тоже что-нибудь известно? Все вокруг что-то знают – какая-то происходит круговерть тайн – но я остаюсь в полном неведении. Сергий выжидательно смотрел мне в глаза и ждал ответа.

– Нет, – наверное, слишком резко отозвалась я. – Со мной случилась самая большая странность в моей жизни – после всех злоключений я выжила, более того, практически не пострадала, если не считать пары синяков.

– Пан мне сказал, что вы с Петушковым нашли Фурбулентус, – задумчиво произнес Пострелов, – меня это удивило. Фурбулентус капризен, дается в руки не каждому, а вы вот смогли взять его.

У меня сразу отлегло от сердца. Господи, Учителя просто заинтересовал меч. Клинок всех интересует. Еще бы, живая легенда в руках девчонки. Я облегченно вздохнула. Как только дурные мысли о хорошем друге могли прийти мне в голову? Ведь Пострелов никогда меня не обманывал, всегда выручал из всех переделок, в какие я попадала по собственной глупости.

– Я тебе его потом покажу, – улыбнулась я ему и чмокнула в щеку.

* * *

Возвращение делегации в Словению наметили на конец марта, и это была самая отвратительная новость с момента приезда Магистров в Фатию. С одной стороны, я очень соскучилась по Марфе, а с другой, приехав в Фатию, я словно добралась до дома, и неприветливая Словения уже была в прошлом. К сожалению, остаться в Данийе мне было практически невозможно. В единственной немногочисленной общине людей в провинции Ненэлии жили в основном маги, прежде служившие в Совете. Теперь они трудились на благо новой родины. Я же делать этого не могла (вернее, могла, но не умела), и все мои немногочисленные способности заключались в мастерстве штопать носки и варить манную кашу. Впервые в жизни я пожалела, что так и не стала хорошей травницей.

Я поделилась своими переживаниями с гномом. Тот сначала отмахнулся: мол, не беспокойся, тебе и так не дадут отсюда уехать. По крайней мере, живой и здоровой. Потом понял, что шутка не удалась, и придумал замечательный план – сбежать в Ненэлию.

Вы понимаете, под покровом ночи пересечь границу как воришке и попросить там убежища от Совета, потому как на родине нам век воли не видать после всех наших неприятностей. Но судьба оказалась ко мне щедра, и в скором времени представилась возможность попасть в Ненэлию на вполне законных основаниях.

Почти всю территорию крохотной Ненэлии, состоящей из одного города, занимало огромное озеро. Городок же ютился по берегам, огибая озеро плотным кольцом. Самая маленькая независимая от Фатии провинция единственная приняла под свое крыло людей и позволила им жить и работать на благодатной земле, хотя и страдала от перенаселения. В основном Ненэлия жила за счет отдыхающих данийцев, которые приезжали сюда на недолгое время поплавать в теплом озере, покататься на водных драконах, полазать по горам у границы или же сходить в игорные дома, да и просто почувствовать себя богатеями, позволяющими себе потратить пару сотен золотых за выходные.

Раз в году в Ненэлии собирались представители всех провинций. Здесь проходила ежегодная данийская женская спартакиада. Безусловно, много лет назад в соревнованиях принимала участие и мужская половина, только последние очень быстро смекнули, что гораздо приятнее смотреть на стройных девушек в открытых купальниках, нежели самим потеть на беговых дорожках. Естественно, словенская делегация, состоящая из одних мужчин, не смогла пропустить такое событие.

Ванятку, находящегося в глубокой депрессии, соблазнить полуобнаженными данийками не удавалось. Мы долго долбились в дверь комнаты и уговаривали поехать с нами, ответом нам было ледяное молчание.

– Ваня, – заорал отчаявшийся гном, с ужасом думая о перспективе провести пару дней в моей компании, – поехали! А вдруг перед Советом выслужишься, и они тебя снова на работу возьмут!

Через секунду дверь отворилась, и на пороге появился Петушков в помятой рубахе, с трехдневной щетиной, опухший от бесконечной пьянки, и хмуро кивнул, соглашаясь на путешествие.

Накануне отъезда Пантелей на несколько часов куда-то отлучился на хозяйском скакуне. Вернулся сильно озабоченный и сразу отказался составить нам компанию, сославшись на неотложные и трудноразрешимые дела в Фатии.

Чтобы добраться до Ненэлии утром, решили тронуться в путь с ночи. Возглавлял нашу группу Магистр Леонид. Ко всеобщему изумлению, перед самым отъездом к нам присоединился Арвиль Фатиа, бросивший собственную спортивную команду – победительницу спартакиады прошлого года. Я уютно устроилась в повозке, проигнорировав верховую прогулку на жеребце из властительских конюшен, и довольно проспала всю долгую дорогу.

– Аська, просыпайся! – услышала я голос Сергия. Он по-хозяйски тряс меня за плечо. Я с трудом разлепила глаза, сладко потянулась и села. – Вылезай! – поторопил он.

Щурясь от утреннего солнца, я вылезла из повозки и осмотрелась. Мы стояли перед симпатичным особнячком с маленькими окошками, широким мраморным крыльцом с колоннами из белого камня, украшенными резьбой.

Воздух здесь был свежий и сладкий. Легкий ветерок растрепал мои и без того спутанные кудри. Вокруг раскинулся большой парк, огромные буйно цветущие клумбы с маленькими фонтанчиками в виде пышнотелых девиц с веслами в центре. Я оглянулась, длинная широкая аллея парка вела к совершенно невообразимой конструкции. Через еще неснятые леса можно было рассмотреть разноцветные асимметричные стены, четыре тонкие подпорки, на которых держалась конструкция, и золотые, блистающие на солнце купола.

– Что это? – удивилась я, с детской непосредственностью тыча пальцем в архитектурного уродца.

– Это новый храм, – из-за моей спины произнес Арвиль.

Я резко оглянулась, уткнулась носом ему в грудь и ужасно сконфузилась от его присутствия.

Поспешно отшатнувшись, я кашлянула и протянула:

– А-а почему у него нет ни одной параллельной стены?

– Это у местного архитектора Эсмаила такое воображение, – хмыкнул Властитель.

– Уж очень буйное, – заметила я, отворачиваясь и делая вид, что продолжаю рассматривать храм, даже начала тереть подбородок, чтобы придать себе умный вид.

– Я думал, тебе понравится, – хмыкнул Арвиль.

– Это еще почему?

– Вы похожи – он тоже немного чокнутый! – шепнул Властитель мне в ухо.

– Что?

Но Фатиа, расхохотавшись, уже отошел к Магистру Леониду. Я с возмущением посмотрела на Ваню и Сергия, с нескрываемым интересом следивших за нашей с Властителем беседой. Они безрезультатно прятали широкие, на пол-лица улыбки и делали вид, что обсуждают поездку.

– Чего ржете! – насупилась я и непроизвольно отыскала взглядом широкую спину Арвиля.

В это время к нему подошел высокий мужчина. И весь мир сразу куда-то отдалился и превратился в размытый фон для незнакомца. В голове у меня заиграла музыка, а время, казалось, замедлилось.

Он был мечтой, сказкой, Марусей Распрекрасновой в мужском обличье. Высокий, статный, с черными вьющимися волосами и небесно-голубыми глазами на скуластом лице. Красавец радостно улыбнулся, обнажив ряд ровных белых зубов, и заключил Арвиля в дружеские объятия. Тут-то я поняла, что мне с этой стороны ничего не светит, ибо сам Властитель Ненэлии почтил нас своим присутствием.

– Ась, – Сергий легко толкнул меня в плечо, – ты чего? Я тебе уже пять минут аукаю!

– Он прекрасен! – едва слышно прошептала я, заламывая руки. От наплыва чувств на глаза навернулись слезы.

– Кто? – рявкнул над ухом приятель, начисто разрушив сладостное наваждение.

– Арман Ненэлия.

– Вехрова, – Сергий схватил меня за руку и потащил к повозке, – Властители все красивы. Посмотри на Фатиа, он тоже недурен собой!

– У твоего Фатиа, Аська, – вклинился в разговор Ваня, – немужественный подбородок.

– Я думаю, его очень расстроит твое мнение!

– Хватит, – пресек спор Пострелов, – помогите лучше из повозки мечи достать. Ненэлия, конечно, свой парень, но Леонид никогда в жизни не пропустит радости официального приветствия.

Когда суетящийся народ наконец угомонился и выстроился в ряд для приветствия, а Магистр Леонид, несколько волнуясь, стал повторять про себя заученную еще к приезду в Фатию речь, произошло нечто неожиданное.

Следует сказать, что в этот момент я стояла с согнутыми коленями, нагруженная мечами, с трудом удерживая их в руках, и пыталась дозваться хотя бы кого-нибудь, дабы избавиться от ноши.

– Вам помочь? – раздался приятный низкий баритон. Я увидела лишь носки начищенных сапог и с облегчением вздохнула:

– Да, пожалуйста.

Моментально вручив груду железа нечаянному помощнику, я подняла глаза и потеряла дар речи. Прямо передо мной, улыбаясь и прижимая мечи к груди, стоял Арман Ненэлия.

Я так растерялась, что, пробормотав «Простите!», попыталась выхватить их обратно. В результате мы обнимали мечи с двух сторон и рассматривали друг друга. Он с легким удивлением, я донельзя сконфуженно.

– Арман, – представился он, отпуская одной рукой клинки.

– Асия, – я с трудом вывернулась и пожала его ладонь ослабевшими пальцами, – очень приятно.

Я в раю? Да, точно, я в раю! Я лечу! Я влюбилась! Какая приятная слабость в коленях, какой душевный подъем!

– Вехрова, ты куда, курица, делась? – раздался гневный крик Сергия. – Тащи сюда мечи, сейчас Армана приветствовать будем!!!

Я почувствовала, как багровею от шеи до волос и за ушами тоже.

– Я пойду… – пролепетала я, – приветствовать вас… – Осеклась, страшась ляпнуть очередную глупость, и, прочистив горло, добавила многозначительно: – Да…

Дальше был торжественный завтрак. Я сидела на самом дальнем от Армана краю стола, не могла отвести от него влюбленного взгляда и с открытым ртом ловила на лету каждое его слово, совершенно не понимая, о чем он говорит, и улыбалась каждой произнесенной им фразе, как мамаша, когда ее дитятко начинает наивно рассуждать о взрослых вещах.

Есть совсем не хотелось. Зато хотелось вскочить на стол, перелезть по тарелкам и салатницам на другой его конец, крича: «Пошлем их всех к черту, дорогой, останемся одни! Нам никто не нужен!»

– Аська, – услышала я злобный шепот Сергия, – прекрати так на него пялиться! Это уже становится неприличным! Да на тебя все смотрят!

Я воровато скользнула взглядом по осуждающим лицам: похоже, все, кроме чавкающего Петушкова, поглощающего слабосоленую семгу, заметили мое состояние легкого помешательства.

После такого пренеприятного открытия я не могла дождаться окончания обеда, чтобы скрыться подальше от внимательных глаз.

После завтрака нам устроили короткую прогулку по городу. Улицы в Ненэлии – широкие, светлые, много зелени и цветов, вокруг дорог – клумбы с розовыми кустами, их деликатный и тонкий запах витал в воздухе и щекотал ноздри. Дома здесь стояли на высоких подпорках. Беленькие, с огромными окнами и черепичными крышами, они казались карточными домиками, готовыми улететь с первым порывом ветра.

Напротив таверны, прямо на улице под брезентовыми навесами были выставлены круглые деревянные столики. Хозяин, завидев нашу процессию, выбежал на дорогу и, жестикулируя, предлагал зайти отобедать.

Нам встречались важно прогуливающиеся отдыхающие в коротких портах, цветных вышитых рубахах и с огромными кошельками на поясе.

Нас с Ваней и Сергием расквартировали в один постоялый двор, справедливо полагая, что только они смогут со мной ужиться. Кроме нас троих здесь проживала лишь молодая пара, погруженная в собственное семейное счастье.

Комната моя сразу вызвала тошноту и желание спрятаться в кладовке. Мне показалось, что я попала в фиалковую теплицу. Фиалками были разрисованы стены, простыни, занавески, и даже на подоконнике стояли их бархатные оригиналы в горшках.

Я сидела перед зеркалом с подоткнутым под рамку лубяным изображением «Веселых Баянов» и удрученно рассматривала свое отражение.

Глазки каре-зеленые, с желтыми пятнышками. Нет бы, были карие или зеленые, а то двухцветные. Ну на худой конец, я даже согласна была бы на два разноцветных глаза: один карий, другой зеленый, – а то нет! Волосы как всегда непослушной кудрявой гривой торчат в разные стороны. Особенно корявая кудряшка стоит прямо на темечке. Я поспешно поплевала на ладонь и попыталась ее прилизать, но вихор незамедлительно встал перпендикулярно голове. И отчего Бог не наградил меня внешностью Маруси Распрекрасновой, стала бы Мисс Словения, приехала бы в Ненэлию с дипломатической миссией и окрутила Армана.

Арман… какое сладкое имя, и сам он нежный и сладкий, как эльфийский молочный шоколад…

– Вехрова!!! – заорал Ваня под дверью, для пущего эффекта он даже грохнул по ней кулаком. – Давай быстрее, все собрались, только нас с тобой ждут!

Я подскочила, поспешно вытащила из дорожной сумки гребень и яростно провела им по волосам. Когда я, натужно сопя и ломая зубцы, вытаскивала гребень из шевелюры, Ваня, не выдержав, заглянул в комнату и обомлел:

– Ты что делаешь? Совсем рехнулась?

Я подняла на него полный страдания взгляд:

– Красоту хочу навести.

– Чего хочешь?

– Влюбилась я, – прошипела я, дергая гребень. Ваня понятливо кивнул и резко вытащил его, оставив в волосах добрую половину зубцов. Я взвизгнула и со слезами на глазах посмотрела на выдернутый клок пегих волос.

– В Фатиа? – сдержанно поинтересовался Петушков.

– Ваня! – рявкнула я. – Я похожа на дуру, которая может влюбиться в другого дурака.

Петушков засмущался и неопределенно пожал плечами.

– Сам ты такой! – обиделась я.

Расчесанные с горем пополам волосы стали пышнее, а я сама – похожей на цветущий одуванчик.

Когда мы подъехали к томящейся на солнце компании, состоящей из нескольких служек, Магистра Леонида и Сергия, нас уже встретили недобрыми взглядами.

– Аська, – подъехал ко мне Сергий, – ты что с собой сделала?

– Расчесалась, – буркнула я.

– Ты стала похожа на чучело! – резюмировал приятель, оглядев меня с ног до головы.

– Вот спасибо! Я все волосы на расческе оставила, а ты меня тут стыдишь! – окончательно осерчала я и пришпорила лошадку.

К нам присоединились Арман с Арвилем. Мы с приятелями замыкали процессию, и я с наслаждением рассматривала широкие плечи и сильную спину Властителя Ненэлии.

Первым пунктом экскурсии стоял тот самый замысловатый храм перед Домом Властителя. К этому моменту часть лесов сняли, и уже два из четырех разноцветных асимметричных боков радовали глаз.

– Это храм нашего бога здоровья и спорта Рональдо, – торжественно произнес Арман, с гордостью кивая на кособокую постройку.

Вокруг раздались восхищенные охи и вздохи, тихие похвалы в адрес храма и его создателя.

– Какой еще Рональдо? – зашептала я Сергию. – Я думала, данийцы в бога не верят.

– Это твой Фатиа ни во что не верит! – ответил тот. – Все храмы порушил, а у остальных с десяток всяких божков.

– По замыслу конструктора храм держится на четырех подпорах, что символизирует четыре божества. Альфу – богиню здоровья, Бету – богиню силы, Гамму – богиню боевого духа и Дельту. – Что за Дельта, Арман так и не сказал, видно, сам запамятовал. – Если убрать одну подпору, то весь храм рухнет, – добавил после паузы он.

Магистр Леонид внимательно слушал, кивал на каждом слове, вытягивал губы трубочкой и шевелил бровями.

– Когда храм откроют? – задал он вопрос, чтобы показать, что хотя бы он из всей нашей бригады внимает властительским словам.

– Храм будет торжественно открыт в первое утро после окончания ежегодной женской спартакиады. Победительница внесет первую лампадку.

Мы поехали по длинной аллее парка.

– Слушай, Пострелов, – недоумевала я, – а зачем строить храм, боясь, что он рухнет в один распрекрасный момент?

– Не понять нам их данийскую психологию, – протянул вместо Сергия Ваня.

Экскурсия продолжалась уже добрых два часа. Нам показали сеть таверн «Ешкин кот», специализирующихся на народной данийской кухне, и даже заставили съесть какое-то зажаренное животное с мерзким запахом и отвратительным вкусом. Я подозреваю, что это и был пресловутый кот Ешки, пожертвованный нам на стол.

Потом мы увидели большую мельницу, а в пекарне рядом с ней каравай размером с добрый бочонок. Посещение пивоваренного завода прошло особенно оживленно. Дегустация местного пива так увлекла магов, что они уже решили никуда оттуда не уходить и завершить экскурсию в соседней распивочной. Ситуацию спас Магистр Леонид, не принимавший участия во всеобщем веселье из-за обострения язвы желудка и вытолкавший уже поднабравшихся подопечных на свежий воздух. После того как нам показали кузницу и лубяной портрет кузнеца, по преданию выковавшего Фурбулентус, мы наконец-то отправились в общину людей, живущих в отдалении от города.

Маленькая деревенька была совсем не похожа на Ненэлию, словно мы за сотни верст от Словении оказались в самом ее сердце. Добротные срубы с расписными наличниками и высокими крылечками, деревянные заборы и широкие ворота, кусты сирени в палисадниках, дороги не мощеные, а накатанные и пыльные.

Встречать нас вышли почти все жители. Они тепло улыбались, как старым знакомым пожимали руки Магистру Леониду и Арману, с испугом поглядывая на серьезного Арвиля Фатиа, даже здесь, в тихом уютном уголке, не теряющего облик Властителя.

Я горела надеждой навести справки о том, как можно получить пропуск в великолепную жизнь в Данийе, но как назло возможности такой не представлялось. Люди, растроганные и обрадованные нашим посещением, расспрашивали о последних новостях в Московии, о строительстве нового моста в Стольном граде, о котором они узнали из запоздалого газетного листка «Стольноградский вестник», о волнениях вурдалаков, о том, какие крепкие морозы были этой зимой, – в общем, обо всем, кроме «зеленой данийской карты».

Потом нас привели к местной знаменитости – изобретателю Игнатию. Когда-то давно он работал в Совете и обещал сделать хорошую карьеру. В чине майора (шестой ступени магии) он уехал с делегацией в Данийю и больше отсюда не вернулся, наплевав и на Совет и на ступени. Он был чуть ниже среднего роста, щуплый, с густой бородой и фанатичным блеском в глазах.

Мастерская его, заваленная всяким хламом, представляла собой склад ненужных и выброшенных вещей. Рано поутру Игнатий вставал и шел собирать по улицам материал для своих изобретений, а потом тщательно укладывал найденные «сокровища» в кучу. Чего здесь только не было: и колесо с поломанной осью от двуколки, и кусочки проволоки, и железный лист, оторванный от стены Дома Властителя, после того как его фундамент обшили такими же (теперь Игнатий в душе очень боялся, что Властитель узнает знакомый кусок). Были здесь и гаечки с винтиками, выкрученные из проезжих колясок, и поленья для растопки печи, украденные у кузнеца (это была особенно страшная находка, кузнец Ефрем мужик грозный, за воровство мог и побить). В мастерской навсегда укоренился запах ржавого железа и гари из плохонькой печи.

Нам Игнатий показал совершенно невообразимые вещи: молоток-самозабивалку, кресло на колесиках и много такого, чего своим женским умом я была не в состоянии понять, поэтому только стояла и удивлялась.

Но апогеем этого разнообразия оказалась совершенно непотребная штуковина, на которой можно было ездить по улице без лошадей, она так и называлась: телега-бесконяга. С известным транспортом ее роднили только плоская площадка и четыре колеса. На этой самой площадке, на краю, стоял медный чан, в котором плескалась какая-то подозрительная зеленая жидкость. Туда на подпорах опускалось колесо, к его оси и двум задним колесам прикреплялись два ремня. Дальше шли две скамейки со спинками, а перед первой из них стояло странное устройство, именуемое рулем, – длинная палка с крестом наверху; рядом торчал шест – тормоз, когда за него тянешь, конструкция останавливается. Игнатий осторожно провел большой ладонью по гладкой деревянной площадке и начал рассказывать про работу механизма с такой нежностью, словно говорил про любимую женщину.

– Магистр Леонид, – подпрыгивал на месте Игнат, – ездит она с помощью магического генератора. – Он указал на котел с зеленой бурдой.

– Как он назвал? – громко прошептала я, обращаясь к Ване. Петушков обалдело пожал плечами.

Магистр услышал мой голос и бросил предупреждающий взгляд, предлагая скоренько замолчать. Изобретатель резко повернул голову, подскочил ко мне и, схватив за руку, подтащил к телеге, извините, бесконяге. Я упиралась, но, несмотря на хрупкое телосложение, в руках Игнатия оказалась сила. Он начал объяснять специально для меня, максимально приблизив свое лицо к моему и размахивая руками, как крыльями.

– Энергия, выделяемая из магического процесса кипения, – он щелкнул пальцами, зеленая жидкость забурлила, – передает крутящий момент на главное вращательное колесо через главный вал и по ременной передаче – к колесам. Понятно? – дыхнул он на меня луковым перегаром.

Я поспешно закивала, страшась, как бы он мне еще чего-нибудь не объяснил, а потом выбежала из мастерской на свежий воздух, подальше от сумасшедшего механика и его изобретений.

Через пару минут ко мне вышел Петушков, вид у него был дурацкий. Глаза отражали напряженную работу мысли, переваривающую поток информации.

– Вань, – позвала я его, – ты-то понял?

– Ага, у нее четыре колеса, – хмыкнул тот.

Когда мы возвращались, от жары и новых впечатлений гудела голова, в которой молоточком стучало слово «ге-не-ра-тор», потом снова «ге-не-ра-тор», «ге-не-ра-тор». Я начала петь песенку, чтобы убрать наваждение, но через строчку вылезал этот злосчастный «генератор»:

 
Плакала береза, генератор, желтыми листами, генератор,
Плакала осина, генератор, кровавыми слезами, генератор,
И летели листья, генератор…
 

От злости я даже плюнула, слово испарилось из головы, и я с облегчением вздохнула.

– Ох, какая конструкция, обалдеть, – причитал догнавший нас Сергий. – Вы видели, сама, без лошади! Вы рано ушли, он на ней по мастерской ездил! Надо же, какой-то ге-не-ра-тор придумал!

«Генератор, генератор, генератор!» – захохотало в голове. – Че-ерт!»

– Видишь, Сергий, – сквозь зубы процедила я, – какие умы от вас на вольные хлеба утекают! А знаешь отчего?

– И отчего же? – приготовился тот к атаке.

– В Совете платят сущие копейки, от их вида даже мой кот рыдал бы! А ты, Ванятка, – обратилась я к Ивану, – все переживаешь, что тебя уволили! Радуйся, что так легко от Совета избавился! Генератор! – добавила я в отчаянии.

– Что? – в два голоса изумились приятели.

– Ничего, – простонала я, – не говорите при мне этого слова!

– Ты про генератор? – съехидничал Ваня.

– Да!

– Хорошо, ты больше никогда не услышишь из наших уст слово «генератор», – добавил ухмыляющийся Сергий.

– Бараны! – прошипела я.

* * *

Когда вечером меня попросили к Магистру Леониду, я испугалась, уверенная, что Властитель Фатиа все-таки рассказал про наши с Ваней сумасбродства и нас теперь ждет кровавая расправа. Я так волновалась и дрожала, что торчащая на темечке кудряшка мелко тряслась.

Не чуя под собой ног, я постучалась и вошла на веранду постоялого двора, где жили Магистр Леонид и Арвиль Фатиа, наотрез отказавшийся остановиться в Доме Властителя Ненэлии.

– Асенька, – улыбнулся мне Леонид и ласково подтолкнул к стулу. Мне окончательно поплохело – если не орет, значит, чего-то хочет. – Мы тут подумали, – он неопределенно махнул рукой, на веранде он был один, – и решили: пожалуй, мы примем участие в спартакиаде.

Я непонимающе улыбнулась: «Хорошо, а я-то при чем?»

– В силу того, что ты в нашей делегации одна, так сказать, девица, а спартакиада женская… – «Нет, – заорал во мне внутренний голос, – молчите!» – Мы подумали, и я решил, что… – «Не говорите мне этого, не надо», – ты будешь участвовать в ней.

«Боже! Я же просила молчать!» – Я горестно опустила голову. – «Надо было остаться с Пантелеем в Фатии».

– Ну иди, деточка! – Он ласково мне улыбнулся.

– Хорошо, – кивнула я и заявила: – Только в случае моей победы Петушкова восстановят в должности!

От такой наглости у Магистра отвисла челюсть.

«А ты как думал? Забесплатно только сыр в мышеловке!»

– Я подумаю, – пробормотал он.

Новость Сергия и Ивана развеселила несказанно. Они так надо мной потешались, что довели сами себя до истерики.

– Не представляю – Вехрова в купальнике, – плакал Сергий.

– Да идите вы в болото! – окончательно расстроилась я. – Как я буду соревноваться? Я же маленькая, худенькая, ни одной мышцы!

– Ничего, Аська, – всхлипывал Ваня, – у тебя другие таланты! Зачем тебе мышцы?

– И зачем, Петушков, я за тебя вступилась? – буркнула я.

– Ты чего? – моментально успокоился Ванятка.

– Тебя снова возьмут в твой Совет, если я выиграю. Но не раскатывай губы, я не выиграю, потому что не буду участвовать! – Я с шумом крутанула стул и уселась на него, положив руки на спинку и уткнувшись в них головой.

– Асенька, правда, что ли? – залебезил Ваня.

– Правда, что ли? – передразнила я и схватилась за голову. – Кривда! Что же мне делать?

Сергий догадался, что приятеля надо спасать, и надолго замолчал. Тишину нарушало лишь жужжание комаров и навязчивое кваканье лягушек, словно мы жили не на берегу озера, а на болоте.

– Меня осенило! – засиял Сергий.

– С чем тебя и поздравляем! – хмуро отозвалась я.

– Когда нам показывали сегодня город, я заметил огромное огороженное поле с полосой препятствий.

Ваня, заинтересованный в моей победе больше меня самой, обрадовался:

– И что там было?

– Было-то? Много чего, – туманно поведал Пострелов. – Пойдемте, поглядим. Только там была надпись на заборе «Осторожно, злые собаки».

– Собаки? – насторожилась я. Собак я не любила и очень боялась.

– Ладно, – кивнул Ванятка, – пойдем, посмотрим на полосу.

Я стала юлить:

– Ну вы идите, а я вас здесь подожду!

– Аська, быстро!!! – рявкнул Петушков.

Сергий оказался отвратительным проводником. Мы колесили по ночным оживленным улицам, возвращаясь все время в одно и то же место – наш постоялый двор. Каждый раз мы выбирали разные направления и постоянно оказывались у дома. К середине ночи мы сумели-таки выбраться из «заколдованного круга», но заплутали в огромном парке. Мы точно помнили, как ехали по вымощенным желтыми кирпичами дорожкам, и вот стояли посреди поляны, а впереди темнела совершенно непролазная неухоженная чаща, какую и найти-то во властительском парке практически нереально.

За время наших поисков я смогла обдумать сложившуюся обстановку. Если я действительно сумею выиграть спартакиаду, то у меня появится реальный шанс остаться в Ненэлии, хотя бы потому, что ни одна подданная Словении не проходила полосу препятствий… до конца.

Когда я окончательно измучилась и перестала прикрывать широкие зевки, перед нами из ниоткуда выросла глухая кирпичная стена.

– Он, – кивнул Сергий. Мы облегченно вздохнули и спешились.

– Сергий, а где ты видел надпись про собак? – зашептала я и прислонилась к стене, через дырку пытаясь рассмотреть в темноте поле. Раздался дикий лай, на меня пахнуло смрадом, и прямо перед моим носом щелкнули собачьи зубы. Я отпрянула и повалилась на мокрую от росы траву, с ужасом вслушиваясь в царапанье когтей по стене и лай, больше похожий на рев.

– Я туда не пойду! – заявила я. Сердце билось, как у мышки.

– Тише, Аська, – прошипел Ваня. Он хлопнул в ладоши, и все моментально смолкло. Псы, секунду назад кидавшиеся на стену, спали.

– Давай, Аська, ты первая лезь! – скомандовал Ваня, подставляя сцепленные ладони, чтобы я могла забраться.

– А почему я первая? – возмутилась я.

– Потому что на дерево лез я, в тележке ехал я, с работы выгнали тоже меня! Лезь на стену и помалкивай!

Кое-как, кряхтя и ругаясь последними словами, я вскарабкалась на стену, повисла на руках и спрыгнула на землю, зацепившись рукавом за торчащий крюк. Ткань треснула, и вырванный клок остался сиротливо белеть на стене.

На первый взгляд препятствия меня не испугали, а скорее, озадачили, преодолеть их обычная девушка смогла бы едва ли. Я подошла к перегородке с огромными мишенями в десяти саженях от линии старта.

– Ребят, – всхлипнула я, пытаясь удержать слезы разочарования, – я стрелять из лука не умею!

– Зато бегаешь хорошо! – подбодрил меня Иван и похлопал по плечу.

Мы прошли дальше, за стеной прятались длинные беговые дорожки, и заканчивались они высокой темнеющей вдалеке стеной.

– Сергий, – позвала я приятеля, – а стена – это финиш?

– Нет, – хмыкнул он, – финиш во-он там. – Он неопределенно махнул в сторону линии горизонта. – А это препятствие. Видишь, веревка мотается, вот по ней и наверх!