Текст книги "Как все начиналось"

Глава 11

Едва ли не первый раз в жизни мне было так мучительно стыдно. Мы возвращались обратно в Фатию.

Разозленный Советник Леонид старался даже не смотреть в мою сторону, а если я случайно попадалась в поле его зрения, то кривился, будто проглотил кислятину. Я же скукожилась в седле, отчаянно не замечая издевок, сыплющихся от служек Совета на мою несчастную голову. Самое обидное в этой прискорбной ситуации было то, что все чудесным образом запамятовали о не последней роли Арвиля Фатиа в поджоге Дома Армана Ненэлии.

Еще бы, его считали героем: Властитель Фатии обещал оплатить строительство новой резиденции Властителя Ненэлии! Моя неприязнь к нему росла в геометрической прогрессии (если я правильно понимаю, что значит слово «прогрессия» – механико-математическое училище радостно обошло меня стороной).

Когда мы, наконец, въехали на постоялый двор, то я мечтала об одном: закрыться в своей комнате на веки вечные подальше от назойливых глаз и насмешек. Мария и Гарий встречали нас у ворот, хозяйка обняла меня и расцеловала в обе щеки. Гном развалился на лежаке на веранде, сложив пыльные сапоги на светленькое покрывало, и дымил вонючей папиросой, стряхивая пепел на пол.

– Вернулись! – растянул он губы в приветственной улыбке и снова глубоко затянулся. – Аська, чего невеселая?

– Будешь тут веселой, – промычала я, усаживаясь за стол.

Петушков подмигнул мне и расхохотался.

– Наша Аська всю Ненэлию на уши поставила. – Он пожал гному протянутую руку и продолжил: – Храм разрушила. – Ваня начал загибать пальцы, смакуя каждое слово, словно глоток дорогого коньяка. – Дом Властителя спалила, медаль свою золотую потеряла.

Я посерела. Медальку действительно было жалко. При сборах я так и не вспомнила, где оставила ее в пьяном угаре.

Гном округлил глаза и протянул:

– Вехрова, дай пожму руку. Такого урона Ненэлии даже ураганы не причиняли. – Он шутовски схватился за мою горячую ладошку и начал трясти с таким энтузиазмом, словно хотел оторвать.

– Ваня, – накинулась я на Петушкова, вырываясь, – сам хорош. Между прочим, храм вместе рушили, а бесконяга – так вообще на твоей совести!

Я развернулась, подхватила дорожную котомку и поплелась в свою комнату.

– Это почему на моей совести? – донесся с веранды возмущенный вопль Петушкова.

– А кто визжал: «Прибавь скорости, прибавь скорости?» – заорала я в ответ уже из кухни.

Не успела я наконец с грохотом захлопнуть за собой дверь спальни и закрыться на засов, как завопила она, моя давно заснувшая совесть. Я так долго ее не слышала, что даже удивилась нечаянному возвращению. Волна стыда накрыла меня с головой, сердце жалобно сжалось: «Нет, ну спалить Дом Властителя Армана даже для меня слишком!»

От душевных мук, перевернувших все мысли, я совсем сникла. Когда самобичевание достигло своего апогея, я приняла волевое решение немедленно собрать вещи и вернуться в Словению в гордом одиночестве, дав расписку Магистру Леониду, что сразу же по прибытии явлюсь в Совет накладывать печать на силу. И тут в мою запертую от посетителей обитель забарабанил Арвиль Фатиа.

От злости я сцепила зубы, уселась в кресло и постаралась игнорировать его крики. А орал он красноречиво и, очевидно, мечтал о разговоре по душам.

– Ася! Не глупи! – уговаривал он меня. – Один сожженный дом еще не повод хоронить себя в четырех стенах!

– Вехрова, он прав! – услышала я трубный голос Сергия.

– Исчезните оба! – крикнула я, насупившись.

– Открой, Вехрова! – присоединился к общему хору Петушков.

– Уйдите! Дайте мне спокойно жить! – Я совсем не злилась, а просто для устрашения схватила пустой ночной горшок и запустила в дверь. Он с грохотом ударился о деревянную поверхность, жалобно тренькнул об пол и покатился под стол. Я удовлетворенно кивнула: именно так, по моему мнению, должна была проходить женская истерика – с криками и битьем небьющихся предметов. Голоса стихли, я на цыпочках подошла к двери и прислонила ухо, пытаясь понять, убрались ли они восвояси.

– Храм восстановят, только не переживай так! – через мгновение прямо мне в ухо через дверь заголосил Властитель, от неожиданности я отпрянула. – Поехали со мной в Бертлау! – продолжал он. – Анук там, он по тебе очень соскучился!

– А еще в Бертлау есть огромный фонтан, разрушишь его, сразу полегчает! – снова услышала я Ванин голос.

Фонтан?! Я сдалась и резко открыла дверь. Арвиль, прислонившийся к ней спиной и непрерывно колотящий подкованным каблуком, ввалился мешком в комнату. Стараясь удержать равновесие, он схватился за мою руку. Рубаха треснула по шву, рукав был оторван.

– Фатиа! – Я выдернула из его рук оторванный клок и попыталась приладить его на место. – Ты не Властитель, ты, извини за грубость, осел! – плюнула я.

Иван, который с любопытством заглянул в комнату, заявил:

– Зато он не сжигает Дома Властителя!

– Было бы странно, если бы он разрушил собственное жилище! – взвилась я и резко захлопнула дверь, услышав глухой стон Петушкова от удара по пальцам.

– Когда мы едем? – нахмурилась я, глядя в ухмыляющееся лицо Властителя.

– Завтра, – ухмылка стала еще шире. – Ты, когда злишься, такая чудная, как хохлатая полосатка в стольноградском зоопарке!

Я так злобно зарычала, что он быстро выскочил в коридор.

С ума сойти! Сравнить меня с голозадой хвостатой обезьяной!

* * *

Бертлау в Данийе считали провинцией, а к ее жителям относились с высокомерным предубеждением городской кокетки к ухаживающему за ней сельскому увальню. Бертлау была маленьким самобытным мирком, сплоченным и замкнутым.

Именно жители этих мест нашли пустующие земли на самом юге Словении и основали здесь первый данийский город. Они никогда не участвовали в битвах, предпочитая войне земледелие, безоговорочно признали опасного соседа – Фатию и неспокойный торговый город Перекресток Семи Путей.

Самая южная территория Данийи, Бертлау, кормилась за счет продажи апельсинов и мандаринов. Ароматные оранжевые кругляшки считались дорогущим деликатесом. В своей жизни я только один раз пробовала их маленькие дольки, мягкие полумесяцы, с сочной кисло-сладкой мякотью, – до сих пор при воспоминании об этом у меня начинают течь слюнки.

Путь до провинции занимал половину дня, мы выехали ранним утром и рассчитывали не спеша прибыть туда ближе к вечеру.

Дорога извилистой лентой сбегала с высокого зеленого холма, виляла и пряталась в маленьком еловом лесочке. Солнце только вставало, озаряя мир теплыми золотыми лучами, разгоняя последние тонкие, едва заметные хлопья тумана. Оно спешило согреть землю своим ласковым и нежным теплом, чтобы вновь заголосили звонкие птицы, проснулись бойкие лесные звери, раскрыли бутоны разноцветные полевые цветы.

Лошадка подо мной шла ладно. Осторожно спускаясь по круто уходящей вниз дороге, я любовалась великолепными холмами, раскинувшимися пушистыми лесными волнами, уходящими к горизонту, стараясь не замечать хмурого Властителя.

– Ась, – вдруг прервал он молчание, – а что вы с Арманом в кустах делали?

– В фантики играли! – рявкнула я, вскинувшись, ожидая подобных вопросов.

Фатиа замялся, чувствуя некоторые неудобство и смущение.

– А что ты там говорила про «остаться в Данийе»?

– Фатиа, – сквозь зубы прошипела я, – ты меня позвал с собой, чтобы расспрашивать о моих далекоидущих планах?

– Ну ведь ты хотела остаться в Данийе? – осторожно поинтересовался он.

– Хотела! – буркнула я.

– Ты можешь остаться в Фатии, – пробормотал он себе под нос так тихо, что я едва расслышала его слова.

– Что? – Я обомлела.

Вот так удача! Я не могла поверить и изумленно посмотрела в лицо Фатиа. Судя по его кислому выражению, последнее предложение далось ему с огромным трудом. – Ты меня оставляешь в Фатии? – переспросила я для точности.

– Тебе выписать грамоту? – хмыкнул он.

– Выпиши, – загорелась я, радостно улыбаясь, – чтобы никто не смог меня выставить с земли данийской!

– Тебя и так не выставишь, даже если захочешь! – буркнул он еще тише и пришпорил жеребца.

– Эй! – возмутилась я, пытаясь его догнать. – Я все слышала!

Через несколько часов мы въехали на выжженную равнину. Нас окружала высохшая потрескавшаяся земля, ветер бросал в лицо пригоршни пыли и песка. Нещадно палило солнце: казавшееся совсем недавно любящим, теперь оно словно обозлилось на маленький, не защищенный от его жара кусочек земли. Я замотала голову платком и через крохотную щелку пыталась рассмотреть дорогу.

– Почему здесь пустыня? – спросила я у Властителя.

– Ворота. – Ответ был короток и ясности не вносил.

– Что – ворота?

– Из-за ворот умерла земля, ее называют Пустыня скорби. Здесь раньше протекала река. – Он указал на овраг слева от нас. – А если проехать по ее руслу, то увидишь обрыв, там был водопад.

– Да что за ворота? – потеряла я терпение.

– Вехрова! – рявкнул Фатиа. – Открой глаза, я про те ворота!

Он махнул рукой, а я стянула платок с головы и уставилась на высившуюся на горизонте огромную арку. Их мраморные облицовочные плиты, разъеденные ветрами, потускнели и стали серыми. Ворота плавились в нагретом воздухе и громоздились странным исполином, умертвившим зеленую долину и заодно себя. Казалось, стоит пересечь невидимую черту под аркой, как попадешь в другой, незнакомый, пугающий мир, где нет ни данийцев, ни вурдалаков, ни гномов, где люди забыли про магию. Я всегда считала, что где-то есть такой мир, и мне всегда было жаль маленьких глупых людишек, потерявших счастье ворожбы.

– Откуда они?

– Их построили после Тысячной битвы, сюда приходили матери, жены и сестры помолиться о своих погибших мужчинах. Никто и не думал, что ворота в Бертлау окажутся проклятием этой земли и выжгут все на десять верст вокруг. Наверное, слишком много слез здесь пролилось.

Я рассматривала приближающуюся арку, думая о своем и не слушая Властителя.

– Ась, – прервал мои мысли Фатиа.

– Чего? – Я не отрывала взгляда от памятника.

– Это символ прошлых войн, напоминание о страшных жертвах. Они нам дороги.

– И чего? – я непонимающе посмотрела в его сторону.

На смуглом лице Фатиа выступили красные пятна солнечных ожогов, лоб блестел от пота, даже черные волосы стали влажными.

– Пообещай, что не тронешь их. – Он безуспешно сдерживал улыбку.

– Чего? – Я выразительно моргнула.

– Я говорю, не надо, как с Домом Ненэлии.

– Да иди ты! – обиделась я и демонстративно отвернулась. Весь остаток пути, пока мы не проехали Пустыню скорби и не въехали в Бертлау, я молчала.

Провинция начиналась совершенно неожиданно, словно кто-то на земле прочертил невидимую линию, и от нее выросла свежая зеленая травка, тоненькие деревца, жидкий кустарник. Мы поднялись на холм, на котором кое-где еще виднелись проплешины из красной обожженной земли, венчал его огромный столетний дуб. В корявых ветвях, закаленных ветрами, чувствовалась скрытая сила старого, но все еще сильного сказочного великана. Мы остановились рядом с его толстым, почти черным стволом, глубоко вросшим в землю корнями.

Внизу, в долине, я увидела картинку из своего далекого, почти забытого детства. Цветной рисунок в большой книге, единственном мамином наследстве, которую я сначала не могла прочитать, а потом так и не сподобилась. Заходящее огромное солнце окрашивало в красно-оранжевый цвет окружающие город сады с ровными рядами плодовых деревьев, белые домики с соломенными и черепичными крышами, извилистые дороги, узкую речушку ярко-голубого цвета, блестевшую вдалеке тонкой полоской. В моих расширенных от волнения глазах стояли слезы, руки тряслись, я видела это уже тысячи раз за всю свою жизнь и впервые наяву.

– Добро пожаловать в провинцию Бертлау, Асия Вехрова, – хмыкнул над ухом Фатиа. Я вздрогнула и, пряча волнение, начала спускаться с холма.

Бертлау нас приветствовала одуряющим цитрусовым ароматом. Тонкий и нежный, он проникал в ноздри, под одежду, кружил голову. По дороге нам встречались повозки, загруженные доверху корзинами с апельсинами. Возницы с загорелыми до черноты улыбающимися усатыми лицами снимали соломенные шляпы, здороваясь с Властителем Фатии, и не было в них никакого притворства, никакого страха перед самим Властителем. Скрытая ирония, может быть, но никакого подобострастия, которое я замечала у жителей Фатии, на лицах Советников, даже у Властителя Ненэлии. Естественно, до того, как мы спалили его Дом, потом он только хватался за сердце и не мог произнести ни слова. Я имею в виду ни слова без мата.

Мы проехали бесконечные сады и вступили на широкую улицу с белыми, словно игрушечными домиками с маленькими окошками, плетнями из тонких ивовых веток и палисадниками с ярко-желтыми подсолнухами. Возле каждых ворот на лавках сидели горожане. Женщины, завидев нас, вставали, кланялись в пояс, задорно улыбаясь молодому красавцу Властителю, с интересом и тайной ревностью разглядывали меня. Фатиа с полуулыбкой на устах кивал в ответ, я же вертела головой, стараясь не упустить ни единого момента пребывания в этом маленьком удивительном мирке.

Мы выехали на площадь перед Домом Властителя – неказистым двухэтажным особнячком, окруженным запущенным до крайности садом. Только огромный многоярусный фонтан из мрамора, кажущийся инородным телом в общей сельской картине города, высился перед облезлым фасадом Дома. Похоже, меньше всего местные жители волновались именно о комфорте в резиденции Властителя.

– Откуда это чудище? – усмехнулась я.

– Одно время мы только с гномами апельсинами торговали, а они нам за это такое вот украшение отстроили. Посмотри, в нем рыбки.

Я спешилась и присмотрелась, разноперые рыбки стайками плавали в прозрачной воде. Я осторожно дотронулась до ее теплой поверхности, опустила пальцы в самую гущу холодных блестящих рыбьих тел. Рыбешки моментально бросились врассыпную, спасаясь бегством от непрошеного гостя. Я непроизвольно улыбнулась и плеснула себе в лицо водой, пытаясь освежиться.

– Тут мой Аллегартус, – не без гордости поделился Властитель.

Я посмотрела в его самодовольное лицо:

– Не поняла?

– Рыбка моя, смотри, – он ткнул пальцем в воду, – вон тот самый красный, самый сильный и самый большой.

В это время красная рыбешка выпустила на поверхность пару воздушных пузырьков и всплыла пузом вверх. Я прикусила губу, чтобы не расхохотаться.

– Знаешь, – с трудом сдерживаясь, выдавила я из себя, глядя в недоуменное лицо Властителя, – по-моему, твой самый-самый был так стар, что не выдержал радости от вашей встречи и отбросил плавники.

Фатиа резко отвернулся и пробормотал:

– Ты ходячая беда и портишь все, что находится вокруг тебя!

– Эй, – я схватила его за руку, готовая к новой перепалке, – не переходи на личности! Кормил бы рыбок, они бы не дохли!

– Мама! Мааа-маааа! – Сердце упало в желудок.

Этот звонкий детский голосок я бы узнала из тысячи других. Я резко крутанулась на каблуках, босоногий Анук, радостно смеясь, бежал ко мне. Я подхватила его на руки, закружилась, крепко прижимая к себе, во мне бурлило чувство, близкое к блаженству, тепло разливалось по телу мягкими волнами.

– Как ты подрос! – пробормотала я, думая о том, что, наверное, все маленькие дети быстро растут. Я посмотрела на Властителя блестящими от счастья глазами, тот с удовольствием следил за мной, и прошептала:

– Спасибо, Фатиа!

– У тебя есть несомненное достоинство, Вехрова, – хмыкнул он, – мальчика ты действительно любишь и не причинишь ему вреда.

Он развернулся и направился к встречающим нас и толпящимся сейчас на пороге дома Советникам. Я смотрела в его широкую спину, удаляющуюся от меня, и не могла понять, были ли его слова оскорблением или комплиментом.

* * *

Весь следующий день я провела с малышом. В Бертлау он чувствовал себя свободно и казался вполне счастливым. Мы гуляли по маленькому городку, купались в теплой реке и загорали под ярким данийским солнцем. За нами неотступно следовал эскорт из двух стражников, изнывающих от жары в своих тяжелых форменных плащах, и старого облезлого пса, которого маленький Наследник по какой-то причине очень любил и даже разрешал ему изредка лизнуть свою пухлую властительскую щечку.

Мы играли на пляже, строили огромный песочный замок. Один из стражей, тот, который был помоложе, высунув язык от усердия лепил маленькую башенку и проделывал палочкой в ней дырочки-окошки, когда появился Властитель Фатиа. Оба стража вскочили и стали навытяжку, на их простых лицах нарисовался страх. Я с интересом наблюдала за переполохом, Арвиль хмуро оглядел нашу компанию и молча кивнул мне в знак приветствия.

– Привет. – Я усмехнулась и встала на ноги, оправляя влажную после купания рубаху. Анук сердито посмотрел на попечителя, надул губы и, кажется, собирался зареветь в знак протеста против столь грубого вторжения в нашу игру взрослого серьезного дядьки.

– Я помешал? – Властитель недовольно поджал губы.

– Что ты! Что ты, Фатиа, ты как раз вовремя, – я беспечно махнула рукой в сторону покрасневшего как вареный рак стража, – а то у Карла совсем не выходит башенка, как раз поможешь.

За моей спиной раздался сдавленный, едва слышный стон Карла. Я улыбнулась еще шире, подхватила на руки Анука, решив удалиться с пляжа с гордо поднятой головой. Проходя мимо Арвиля, я с улыбкой шепнула:

– Накажешь стража, будешь иметь дело со мной!

– Вехрова! – Фатиа догнал меня, когда я уже шла по дороге к городу, неся Анука на спине. Тот обхватил меня ручонками и весело подгонял прутиком, представляя, что едет на ретивом жеребце. Рядом трусил пес, изредка отвечавший тявканьем на особо громкие крики малыша.

– Чего? – Я покосилась на него. Арвиль забрал ребенка и усадил его себе на плечи, отчего мальчик пришел в восторг и закричал еще громче, махнув благодетеля по взмокшей спине прутиком. Тот только крякнул от боли.

– Я тебе хотел предложить культурную программу, – начал он.

Я иронично подняла брови.

– Не корчь рожи! – рявкнул он. – У нас тут есть заброшенные пещеры за фруктовыми садами.

– И чего я в твоих пещерах не видела? – хмыкнула я, сорвала травинку и принялась с энтузиазмом грызть тонкий сладковатый стебелек.

– Говорят, там призраки есть.

– Призраки, – протянула я, чувствуя, как внутри шевельнулось любопытство, не к призракам, конечно, а к причине, по которой Властитель хочет остаться со мной на несколько часов наедине в замкнутом пространстве. Сердце отчего-то сладко заныло, и я мысленно обозвала саму себя некрасивым словом.

– Ну хорошо, – кивнула я, – идет.

Когда на провинцию Бертлау опустился вечер, а разогретый за день воздух стал постепенно остывать, мы направились в пещеры. Жители городка высыпали на улицы так же, как в Фатии. Молодые собирались в заветных местах и пели протяжные грустные данийские песни под гармонь. Уже в сумерках мы проехали фруктовые сады, от реки доносился веселый женский визг и смех. На песке рядом с водой кто-то разжег огромный костер, его пламя, словно светлячок, блестело в наступающей ночи.

Пещеры, окруженные редким молодым леском, к моему глубокому разочарованию, оказались обычными катакомбами на месте затопленных много лет назад шахт. Вход, перекрытый ржавой железной дверью, запирался на внушительный амбарный замок.

– Это и есть твои хваленые пещеры? – протянула я, спешиваясь.

– А ты чего ждала? – обиделся Властитель. – Путешествия в неизвестность?

– Ну по меньшей мере каменную гору, – хмыкнула я, привязывая к кряжистому дереву лошадь. – Еще мне интересно, как мы туда попадем? Дверь заперта на очень качественный замок гномьего производства!

– А вот как! – На лице Фатиа сверкнула белозубая улыбка, и он вытащил из поясной сумки большой ржавый ключ.

– Романтика! – Я скрестила руки на груди и развалилась на гладком валуне. – Открывай свою темницу, добрый молодец, будем призраков пугать.

– Вехрова, – Властитель начал ковырять ключом в замочной скважине, – смотри, не захлебнись собственным ядом!

Он потянул дверь, та с глухим скрипом, разнесшимся тревожным предупреждением по лесу, поддалась, и перед нами открылся черный зев туннеля.

– Тяжелая, – поморщился Арвиль, подпирая дверь плечом. – Она не удержится, может, камень подставить? – Он бросил выразительный взгляд на валун подо мной.

Я вскочила, оглядела камень и кивнула, но сказать проще, чем сделать. Пыхтя, мы вдвоем попытались сдвинуть его с места, но даже несмотря на нечеловеческую силу Властителя, вросший в землю огромный кусок породы не поддавался.

– Так, – я тяжело опустилась на валун, вытирая рукой со лба пот, – есть еще какие-нибудь предложения?

Властитель устроился на траве, прислонившись спиной к гладкому боку камня, и перевел дыхание. Я с тоской рассматривала жидкий лесок, тонущий в сгущающихся с каждой минутой сумерках.

– Слушай, а если деревом подпереть? – неожиданно для самой себя высказала я затейливую мысль.

Арвиль бросил на меня уважительный взгляд и кивнул. С легкостью он подтащил какой-то трухлявый ствол.

– Аська, помоги, – распорядился он. Я открыла дверь, а Фатиа подпер ее. Укрепив все, мы, держась за руки, вошли в чернильную темноту тоннеля. Она казалась живой, где-то далеко что-то постанывало и скреблось, раздавались равномерные звуки падающих капель.

– Мне кажется, что здесь небезопасно, – прошептала я, поддаваясь необъяснимой панике.

– Не выдумывай, – буркнул Фатиа, выпустив мою руку, – мы здесь детьми лазили!

– С тех пор прошло много времени, – осторожно заметила я. Мы начали пробираться вперед, совсем рядом раздавалось чье-то тяжелое равномерное дыхание, от напряжения у меня по спине поползла мерзкая капелька пота.

– Фатиа, прекрати пыхтеть, жути только нагоняешь, – едва слышным шепотом потребовала я.

– Я думал, это ты пыхтишь! – пробурчал он.

Я тихо взвизгнула: решила схватиться за Арвиля двумя руками, но вместо этого нащупала что-то мокрое, скользкое и холодное. От ужаса я заорала во всю силу своих легких. Из темноты, шурша крыльями, вылетела целая колония летучих мышей, взбудораженных моим криком.

– Чего вопишь? – Я почувствовала Властителя совсем рядом и моментально успокоилась, на мое плечо опустилась теплая ладонь.

– Горло прочищаю! – рявкнула я так громко, что эхо разнеслось по бесконечному тоннелю. – Может, вернемся? – спросила я с плаксивыми нотками в голосе.

– Испугалась? – съязвил он.

– Я-то? Очень надо!

Темнота окружала нас со всех сторон. От нервного напряжения меня колотило, я улавливала любые едва слышные шорохи. «Хватит!» Я хлопнула в ладоши, над нашими головами загорелся энергетический светильник, отбрасывающий прозрачный голубоватый свет.

– Ась, – позвал Властитель, – я не забыл, что было с Домом Ненэлии из-за этой штуковины.

– А ты меня не толкай, – фыркнула я, – тогда он никуда не улетит! Я, знаешь ли, страдаю куриной слепотой, у меня глаза к темноте не привыкают!

– Господи, – простонал Фатиа, крепко схватив меня за локоть, – и кто тебя в ведьмы взял?

– Меня и не взяли! – буркнула я и огляделась вокруг.

По земляным стенам, покрытым слоем застарелой плесени, сочилась вода, деревянные подпорки потолка сгнили и стали черными, под ногами блестели лужи.

– Слушай, я не знаю, как тут было во времена твоего детства, но сейчас в этих катакомбах точно небезопасно.

– В смысле? – удивился Арвиль.

– В смысле, пойдем обратно, я не хочу, чтобы меня обвинили в смерти Властителя Фатии, Бертлау и, чего-то там, Семи Путей.

– Наверное, ты права, – неохотно согласился мой спутник.

Мы повернули к выходу. Призрак возник из ниоткуда. Он встал перед нами, преграждая дорогу, – фигура из полуистлевших костей. Я застыла от ужаса, визг застрял в горле. Привидение оскалилось и с ревом кинулось на нас, обнажив острые клыки. Я прижалась всем телом к Властителю и зажмурилась – неожиданно вокруг нас образовался энергетический щит. Призрак столкнулся с тонкой магической оболочкой, в тот же миг его разорвало на мелкие кусочки. Огромный запас черной энергии освободился от взрыва, спертый сырой воздух заклубился и волной вылетел через открытый проход на улицу, искромсав в щепки полусгнивший ствол-подпору. Мы стояли в недоумении и следили за тем, как со скрежетом медленно закрывается тяжелая железная дверь. Еще секунда – и мы кинулись к выходу. Дверь захлопнулась прямо перед моим носом, обдав меня напоследок потоком свежего воздуха. Я попыталась ее открыть, но все оказалось бесполезным, словно кто-то со стороны улицы в долю секунды повесил тяжелый кованый замок и повернул в нем ключ. Мы оказались замурованными в тоннеле, ведущем в неизвестность, над нашими головами лишь сиротливо поблескивал одинокий голубой шар.

– Мне это снится? – едва слышно простонала я.

Властитель налег на дверь всем телом, но она не поддавалась. Последняя надежда таяла, как предрассветный туман.

– Что делать? – У меня тоскливо сжалось сердце, а земляные стены начали давить. Я посмотрела на Фатиа почти с ненавистью. – Я спрашиваю, что мы будем делать? Ты нас сюда затащил, ты теперь вызволяй! – Голос перешел в истерический визг.

– Тихо ты! – цыкнул Арвиль.

– Что тихо?! – голосила я как оглашенная, охваченная паникой. – Как тебе вообще пришла в голову такая безумная идея?! Я говорила: здесь небезопасно! Здесь даже призраки дикие! Ты вот сейчас решишь концы отдать, а я отвечать буду? Да я стану самым желанным гостем всех каторг Словении и Данийи!

– В Данийе нет каторг! – попытался урезонить меня Властитель.

– Зато в Словении их предостаточно! – рявкнула я, выдохнувшись. Я схватилась за голову и села на корточки. Это конец!

– А может, выбьем твоим светильником? – вдруг предложил Фатиа.

Я покосилась на него:

– Ты думаешь, подпоры выдержат? Тут все прогнило.

– Мы можем попробовать.

Мы отошли подальше в тоннель, я глубоко вдохнула и послала шар в сторону двери. Голубое свечение, повинуясь приказу, метнулось в темноту, озаряя стены шахты, через долю секунды раздался взрыв. Я отвернулась, закрываясь от невыносимо яркой вспышки, горячая волна едва не сбила с ног. На секунду все замолкло, не стало слышно ни равномерного стука капающей воды, ни шорохов. Мы с Фатиа стояли в кромешной тьме, пытаясь с напряжением рассмотреть, на месте ли дверь.

– Что-то я не вижу света в конце тоннеля, – прошептала я. Дверь, судя по всему, осталась на своем прежнем месте. Внезапно пол под ногами затрясся, откуда-то полилась вода, сверху на нас посыпалась земля.

– Обвал! – Арвиль резко толкнул меня, я плюхнулась в холодную жижу. Рядом с моими ногами рухнула многопудовая деревянная балка. Фатиа схватил меня за шкирку, силой поднимая на ноги. Мы, спасаясь, кинулась бежать в глубь тоннеля. Через минуту все закончилось, словно шахта, рассвирепев на наше нежданное вторжение, пыталась избавиться от нас, но, смирившись, оставила в покое. Мы, тяжело дыша, остановились, нас обступила кромешная тьма, теперь от поверхности нас отделяла толща земли.

– Мы пропали! – только и смогла вымолвить я, потом меня начало трясти так сильно, что зубы стали выбивать чечетку.

– Аська, – сквозь зубы пробормотал Арвиль, – надо было целиться в дверь, а не в перекрытия! Кто тебя колдовать учил?

– Меня и не учили! – заорала я, чувствуя, как из глаз брызнули слезы. Никогда бы не подумала, что закончу свои дни в заброшенных катакомбах за сотни верст от Словении в компании с разозленным Властителем Фатии.

– Не надо здесь истерик! – гаркнул он в ответ.

Мы оба замолчали. Я хлопнула в ладоши, зажигая новый светильник, путь оставался один – в глубь тоннеля.

– Раз есть вход, значит должен быть и выход, – стараясь говорить спокойно, предположил Фатиа.

– Да уж, – зло пробормотала я, – только если этот вход не был выходом!

Мы шли целую вечность, с каждой минутой становилось все холоднее, по-прежнему где-то далеко капала вода, а проход становился все уже и уже. Я молчала – не хотела показывать, что мне страшно.

– Ась, чего молчишь? – подал голос Арвиль.

Я нарочно не открывала рта, проклиная про себя тот день, когда вообще вздумала отправиться на ярмарку, связалась с Юрчиком и нашла Наследника. Осталась бы в постели в тот день, не сгинула бы в заброшенных катакомбах.

– Ась, – снова позвал Властитель.

– Я вот думаю, – хмуро отозвалась я, – без еды и воды мы умрем через неделю. Но! Если мы зарежем одного из нас, то второй сможет прожить на его мясе еще некоторое время, то есть у него будет шанс к спасению.

Властитель резко остановился, я по инерции наскочила на него, ткнувшись носом в широкую спину.

– Постой-ка, – он повернулся ко мне, в прозрачном магическом свете блеснули стеклышки очков, – что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что сказала. – Я беззаботно пожала плечами, разглядывая его лицо, охваченное подозрением.

– И кого мы предположительно сожрем?

– А кому пришла в голову мысль посетить заброшенные шахты? – широко ухмыльнулась я, чувствуя приступ истерического веселья.

Арвиль задохнулся от возмущения:

– Знаешь, Вехрова, иди ты первая.

– Не могу, – широко улыбаясь, отозвалась я.

– Это еще почему? – злобно отозвался он.

– У меня клаустрофобия! – козырнула я новомодным словцом.

– А у меня фобия, что ты идешь у меня за спиной! – взвился Арвиль. – Иди вперед!

– Нет! – заорала я. – Может, там чудовища какие-нибудь! Так они тебя первого сожрут!

Мы попыталась идти вместе, бочком, лицом друг к другу, настороженно глядя друг другу в глаза, и каждый из нас ожидал от сотоварища внезапного удара.

Я сдалась первой:

– Это глупо! Ты большой и сильный Властитель, а я маленькая и глупенькая дамочка!

– Маленькая и глупенькая дамочка? Тогда иди первой! – рявкнул Арвиль.

Я фыркнула и, толкнув его худеньким плечом, пошла впереди. Через сотню шагов потолок стал ниже, я поймала себя на мысли, что иду согнувшись, стараясь не удариться головой. Дальше стало еще хуже, проход уменьшился настолько, что по нему можно было пробираться только на коленях. Светильник пришлось потушить, мы передвигались в абсолютной темноте.

– Мы здесь погибнем! – не выдержала я, падая на живот и стараясь сдержать слезы.

– Зато оба, и ты не попадешь на каторгу! – съехидничал сзади Арвиль.

– Ненавижу тебя, Фатиа! – буркнула я, с трудом вставая обратно на колени.

Самое страшное нас ждало впереди: тоннель, очевидно заваленный много лет назад, заканчивался тупиком. Положение наше оказалось незавидным, мы были завалены с двух сторон землей, и надежда на спасение лопнула как мыльный пузырь.

– Приползли! – едва слышно прокомментировала я. – Что будем делать?

– Была бы внимательнее, заметила бы саженей двадцать назад поворот! – глухо отозвался Фатиа.

– А почему ты раньше не сказал? – взвизгнула я, тяжело дыша.

– Я не знал, что здесь проход завален, – услышала я в ответ.

Мы с трудом развернулись и поползли обратно. Ветка тоннеля была завалена свежей землей, скорее всего, от взрыва магического светильника. Мы разрыли проход, который уходил далеко вниз в темноту, и переглянулись.