Текст книги "Как все начиналось"

– Я первый, – кивнул Арвиль. Он осторожно просунул ноги в дыру, потом исчез сам. Я услышала тихий звук от его приземления, а потом голос, эхом разлетевшийся по заброшенной шахте. – Ася, здесь будет ступень, спрыгнешь, дальше идет склон, так что спускайся осторожнее.

– Ты свет видишь? – позвала я.

– Нет, темно как в гробу! Ладно, я пошел!

Раздался шелест, я с напряжением вслушивалась в темноту, потом шорохи сыплющихся камней, и тишина. Выждав еще несколько секунд, я опустила ноги в проход, а потом что было силы оттолкнулась руками.

Меня охватило ощущение пустоты, я падала вниз, в преисподнюю, в бездну. От страха я зажмурилась и завизжала. Удар, острые впивающиеся в позвонки камни, дикая боль в спине, – крик застрял в горле. Я поняла, что еду, набирая скорость, рубашка задралась, оголяя спину, кожу раздирало. Еще секунда – и я вылетела ногами вперед в озаренную прозрачным лунным светом пещеру с голубоватым светящимся озером. Перед глазами мелькнуло лицо поднявшего руки в надежде поймать меня Властителя Фатиа. От ужаса я сжалась и только почувствовала, будто ударила его. Фатиа глухо застонал, я рухнула в ледяную воду, уходя с головой в глубину, и именно это спасло меня от переломов.

Я проехала спиной по песчаному дну и, отплевываясь, вынырнула. Арвиль сидел у кромки воды, закрывая ладонью искаженное болезненной гримасой лицо, на его грязную рубаху капала кровь.

– Вехрова, ты мне нос, похоже, сломала, – пробормотал он, пытаясь остановить кровотечение.

Я молнией выскочила из озера, упала рядом с ним, с меня ручьем текла вода.

– Дай посмотрю. – Он осторожно убрал руку. Я потрогала переносицу: – Нос не сломан.

От удара одно стеклышко у его очков треснуло, другое разбилось, поранив осколком щеку. Арвиль смотрел на меня по-детски обиженным взглядом. Как завороженная я заглянула в его темно-карие очи, а губы его отчего-то стали притягиваться все ближе и ближе к моим… Тут он осторожно снял очки, и я словно очнулась от забытья и вскочила на ноги, ощутив, как болезненно натянулась пораненная кожа на спине.

– Тебе надо кровь остановить, – спохватилась я, чувствуя ужасное неудобство из-за того, что сердце стучит как сумасшедшее.

– Очкам конец, а без них все как в тумане, – хмуро отозвался он, умываясь.

Пещера, пленниками которой мы оказались, была абсолютно круглой, словно вырубленной в огромной скале. Через дыру на сферическом своде в озеро падал лунный свет, преломлялся от воды и озарял все ее пространство. Я долго рассматривала то, что было вокруг, а с ночного неба мне подмигивали звезды. Здесь было свежо. После узкого прохода в земле мне захотелось дышать полной грудью, – я словно желала надышаться на всю оставшуюся жизнь.

– Фатиа, – позвала я Властителя, для чего-то ощупывавшего каменные стены, – а ты не можешь вылететь через эту дыру? – Я ткнула пальцем вверх.

Арвиль задрал голову, потом глянул на меня как на полоумную:

– У меня размах крыльев раз в пять больше.

Я тяжело опустилась на камень, все еще рассматривая такое далекое и такое чужое небо:

– Тебе лучше знать, я крылья только у птиц видела.

Фатиа сел рядом, подвинув меня, прижавшись теплой спиной к моему боку, затянутому в мокрую рубаху. Я вдруг смутилась, обхватила себя руками, чувствуя, что начинаю замерзать. Еще очень хотелось снять ботинки и вылить из них воду, но при таком соседе, как Властитель, отчего-то это казалось ужасно интимным.

– По крайней мере, здесь есть вода, от жажды мы не умрем, – вдруг произнес Фатиа, пытаясь меня подбодрить.

– Да, – хмыкнула я, – мы опухнем от голода.

Мы снова надолго замолчали.

– Ась, – позвал меня Фатиа, я шевельнулась, давая понять, что вся во внимании, – за что ты меня так не любишь?

– Что?! В смысле? – я ошарашенно посмотрела на его затылок со спутанными черными волосами.

– Я спросил: за что ты меня ненавидишь? – спокойно повторил он, словно непонятливому ребенку.

Я фыркнула.

– С чего ты решил? – ответила я, чувствуя, что вот он – настал момент, теперь от «разговора по душам» просто не убежать – некуда. – Я тебя не ненавижу, – я запнулась, – ты, ты мне просто не нравишься.

Он молчал, и я молчала, а потом вдруг выпалила:

– Я думаю, что ты устроил похищение Анука.

– Что?! – раздался возмущенный вопль. Он соскочил с камня как ужаленный.

– Что слышал! – буркнула я, уставившись в пол.

– Как ты посмела?! – Он схватил меня за плечи и хорошенько встряхнул, с моих кудрявых волос разбрызгивалась вода, спина болела, а он все тряс меня и тряс.

– Ну хватит! – рявкнула я, вырываясь и скатываясь с камня. – Только не говори, что это не так! Ты единственный, кому было выгодно, чтобы Наследник Бертлау исчез! – Я обличительно ткнула ему пальцем в грудь и посмотрела в перекошенное от гнева лицо. – Нет Наследника – нет претендента на власть!

– А не показалось ли тебе, глупенькая, – заорал он мне в лицо, оттесняя обратно к камню, – странным, что я спрятал мальчика в непосредственной близости от твоего всемогущего Совета, которого все боятся, как черта?!

– Мне уже ничего не кажется странным! – прорычала я в ответ, наступая на него. – У тебя был сообщник в Совете и еще Виль!

– Какой Виль? – удивился Властитель. Я осеклась и так резко захлопнула рот, что щелкнули зубы.

– Как понять: какой Виль? – удивилась я. – Вурдалак, собутыльник моего папаши.

– Твоего папаши? – пробормотал Арвиль, уставившись на меня. – Прохора Вехрова?

– Можно подумать, у меня сорок папаш! – пробормотала я. – Кстати, откуда ты знаешь, что его зовут Прохор? Мой папаня был такой большой шишкой, что все знают его имя?

На лице Властителя промелькнуло затравленное выражение. Судя по всему, он сболтнул лишнее и сейчас судорожно пытался найти выход из щекотливого положения.

«Он все знает! – вдруг мелькнуло у меня в голове. – Он может все рассказать!»

– Чем отличился мой отец, что все вспоминают о нем с гримасой ужаса? – пошла я в наступление. – Что ты знаешь о Бабочке? Кто это? Почему меня так называют? Что происходит?!

Внезапно Арвиль вернул свое обычное спокойствие. Он внимательно смотрел на меня сверху вниз, как на расшалившегося ребенка, а потом тихо сказал:

– Только не говори, что ты ничего не знаешь. – Он хмыкнул. – Я был уверен, что похищение твоя идея.

– Что?! – у меня отвисла челюсть. – Кто из нас чокнутый?

Я плюхнулась обратно на камень и отвернулась от него.

– Мы выяснили, что ни я, ни ты не похищали Анука, – вдруг продолжил он. – Тогда возникает закономерный вопрос: кто?

Я скрестила руки на груди, насупилась и сделала вид, что не слышу его, но Властитель не замолкал:

– И с какой целью?

Я не выдержала и повернулась, глядя на него со злобным прищуром, не веря ни единому его слову:

– И какая же цель была у пресловутого похитителя?

– Ты.

Я почувствовала, как у меня вытянулось лицо, а живот свело судорогой.

– Что ты имеешь в виду? – хрипло прошептала я, губы отказывались шевелиться, голос подчиняться, меня забило крупной дрожью.

– Нет, не принимай все так буквально! Ты отдельно никто, но вместе с ней… – Арвиль недобро усмехнулся. Сейчас передо мной стоял Властитель Фатии, такой, каковым его знали Советники, враги. Каким его не видела я: чужой, замкнутый, жестокий, готовый на все ради спокойствия Данийи.

– Бабочка? – шевельнулись мои губы. Вдруг мне стало страшно, я сжалась. Я боялась Властителя, стоящего передо мной.

– Бабочка, – подтвердил он и медленно подошел ко мне. – Она здесь, – он осторожно дотронулся пальцем до моей горящей кожи в вырезе рубахи, – ты ее носительница.

– Как?

– Амели Бертлау, – тихо произнес он, – твоя мать передала тебе ее.

Мне казалось, что я сплю. Сейчас я открою глаза, наполненные слезами, и окажусь в своей каморке в Стольном граде. Увижу в окошке сотни проходящих ног, и не будет пещеры, и этого безразличного прекрасного лица, и невыносимого непонимания. Я отвернулась, чувствуя, как слезинка прочертила дорожку по щеке.

– Тебе стало страшно, Асия Прохоровна Вехрова? – хмыкнул он.

Я резко отбросила его руку:

– Это тебе должно быть страшно, Фатиа, – прошипела я ему в лицо, – в отличие от тебя, мне терять нечего!

– Я ничего не потеряю, – хмыкнул он, – потому что еще час назад думал, что имею дело с умной ведьмой-интриганкой, разбирающейся в обстановке так же, как и я, а теперь вижу, что передо мной лишь маленькая глупая девчонка, отчаянно надеющаяся, что ее браваду примут за чистую монету!

– Да пошел ты! – Я едва не плюнула ему в глаза, вставая. Арвиль тоже поднялся, мы буравили друг друга злобными взглядами. – Думаю, я имею право разобраться в обстановке так же, как и ты.

Он положил руку мне на затылок и с силой приблизил мое бледное лицо к своему, жесткому, похожему на застывшую маску древнего божка. Я попыталась сопротивляться, но он был сильнее.

– Разберись только в одном, – прошипел он, – ты всего лишь полукровка, можешь забыть о престоле Бертлау, а если причинишь вред Ануку, то будешь молить, чтобы я выпустил тебя из Данийи живой и здоровой.

– Я бы причинила вред тебе, жаль, не знаю как!

Он резко отпустил меня, так что я едва удержалась на ногах.

– Я предупредил, – бросил он через плечо, а потом подошел к стене, надавил на камень. Он с гулом отодвинулся, открывая узкий коридор. В бледном свете я с трудом разглядела уходящие вверх ступени. Властитель шагнул в проход, а потом обернулся ко мне.

– Не такого я хотел разговора. – Мне показалось, что в его глазах мелькнуло сожаление. Ноги не держали меня, в горле стоял комок, голова гудела. Сейчас я понимала что-либо еще меньше, чем прежде. Вдруг внутри закипела такая злость, что, когда смолкли шаги на лестнице, со всей силы, до хрипоты заорала в пустоту, уверенная, что Властитель меня не услышит:

– А я все равно тебя не боюсь!!!

Я поднялась на поверхность. Арвиль терпеливо дожидался меня, рядом с ним стоял какой-то даниец, он что-то говорил, при этом эмоционально жестикулируя. Меня они не замечали. Огромный лохматый пес, спокойно лежащий у ног незнакомца, с громким злобным лаем бросился в мою сторону. Арвиль что-то крикнул ему на данийском, от звука его голоса, произносящего незнакомые слова, мне отчего-то стало еще хуже. Не глядя на Властителя, я выхватила из его рук повод и с независимым видом, неестественно распрямив спину, пошла по дороге, ведя за собой застоявшуюся кобылу. Я услышала, как Фатиа сказал что-то резкое на данийском, а потом его приближающиеся шаги. Через пару секунд на мое плечо опустилась его горячая тяжелая рука. Мы тихо шли по берегу, через фруктовые сады, по затихшему ночному городу.

В Доме Властителя светились все окна, вокруг суетился взбудораженный народ, на наши поиски снаряжали отряд добровольцев. Стражи под руководством начальника охраны уже прочесывали окрестности. Кто-то забрал у меня лошадку, я машинально разжала кулак, позволяя выхватить повод, краем уха слыша, как Фатиа успокаивает окружающих на словенском. Специально, чтобы я могла понять, он сказал:

– Мы были в Тролльей купальне, дверь засыпало, и мы искали выход.

Я не стала его слушать, – слишком много на сегодня, я устала от него. Тихо вошла в свою комнату и затворила дверь. Раздался осторожный стук.

– Ася! – Снова он. Господи, когда же он оставит меня в покое?!

– Убирайся, Фатиа! Я уже все поняла, уходи!

Он без разрешения вошел.

О чудо! Он выглядел смущенным! Вернее – просто отвратительно: разбитый нос опух, и под глазами уже налилась багровая опухоль.

– Мне жаль, – пробормотал он. – Ты не так должна была все узнать, я был не прав!

Я кивнула и спокойно спросила:

– Мне надо сбросить перед тобой рубаху, чтобы ты убрался из моей комнаты?

Арвиль молча постоял в дверях и тихо вышел.

* * *

Это была ужасная ночь. Расцарапанная об острые камни спина ныла и горела огнем. Заснуть на животе я не могла, поэтому лежала с открытыми глазами, обнимая подушку, мучилась от боли и думала, думала, думала.

Перед моими глазами вырисовывалась вполне отчетливая картина моей собственной никчемной жизни. Как оказалось, моя судьба была предрешена с самого начала, об этом знали все, кроме меня самой.

Амели Бертлау влюбилась в моего папашу и сбежала с ним, разгорелся скандал, еще бы – данийская принцесса и безродный маг. Отца выкидывают из Совета и решают забыть о нелицеприятной истории, но вот пассаж: Амели рожает дочь и умирает. Будь это сын, Бабочка погибла бы вместе с ней. Но ведь нет, на свет появилась я, очередная головная боль многоуважаемого Совета.

Очевидно, никто и не верил, что мать могла передать мне свой дар. Но когда у меня проснулись магические способности, Совет решает присмотреть за мной и на всякий случай принимает в Училище магов. Они хотели увидеть, унаследовала ли дочь-полукровка Бабочку, но за полгода, проведенных мной в Училище, я не выказала особых возможностей: росла обычным ребенком, не умеющим управлять своей плещущей через край силой. Советники видели тысячи таких детей, они успокоились и просто выгнали меня, опечатав. Но магия-то никуда не ушла!

Бабочка проснулась позже, когда на нас напали упыри и мне пришлось спасать собственную жизнь. Тогда я смогла поставить невидимый щит и сказочным образом исцелила новообращенных упырей. Второй раз она дала о себе знать на лесной поляне. Бабочка пришла вместе с удушающим гневом, чтобы защитить меня и маленького Анука. Проснувшись однажды, она не собиралась засыпать, и об этом знал тот, кто устроил похищение Наследника. Слова Фатиа о том, что Анук был просто приманкой, сейчас не казались бредом. Зов крови заставил меня бежать в маленький переулок в трущобах, а Анука выскочить во двор. По зову крови мальчик распознал во мне родное существо. Только из-за него мой птенчик не отходил от меня ни на шаг. Они знали про Бабочку. Они хотели ее пробуждения. Они предугадали все.

Кто Они? Для чего Им это нужно? Снова вопросы, и ни одного достойного ответа. Все запутывалось еще сильнее. Мне казалось, что я погружаюсь в темное болото, глубже и глубже в смрадное чрево истории, где я только пешка в чужой страшной игре.

Ближе к рассвету, когда небо посерело и растаяли последние, самые стойкие звезды, я встала. Дом Властителя безмолвствовал, погруженный в предрассветный крепкий сон. Шумно храпел рядом с дверью спальни маленького Наследника лохматый пес.

Я прихватила с собой плед и на цыпочках вышла в коридор. Четвероногий охранник приподнял одно ухо и приоткрыл глаз, сонно разглядывая меня, потом недовольно простонал по-своему, по-собачьи, и снова погрузился в дремоту.

Я вышла на веранду и, закутавшись в плед, улеглась на старую кушетку, одну ножку которой заменяла толстая стопка книг, и постаралась заснуть, глубоко вдыхая утреннюю прохладу. Стоило мне закрыть глаза, как раздался грохот и крики. Я подскочила и вытянула шею, стараясь рассмотреть, что происходит на рыночной площади за Домом Властителя, но густой неухоженный сад надежно скрывал от меня весь вид. Тогда я встала на кушетку, стараясь быть как можно осторожнее, но неустойчивое ложе заходило под ногами. В просвете между деревьями радовали глаз кричащими красками цыганские шатры. Цыган я любила с самого детства, их жизнь мне казалась простой и беззаботной. Повзрослев, я даже крутила любовь с цыганенком – сыном барона. Любовь закончилась быстро, но сколько ж мы успели увести лошадей из конюшни кулинарного училища, где я тогда постигала науку готовки!

Мимо двора прошелестела разноцветными юбками стайка неряшливых женщин, с наброшенными на косы платками. Их говор, быстрый и резкий, походил на воробьиное чириканье.

В этот момент кушетка накренилась, пирамидка из книг разлетелась в разные стороны, и я с грохотом рухнула на пол, ударившись многострадальной спиной.

– Черт, – простонала я, с трудом поднимаясь. Сил подпереть диванчик обратно не нашлось, обмотавшись пледом и осторожно, стараясь не опираться на спинку, я уселась на стул.

Девушки-цыганки заметили на веранде движение и прильнули к низкому заборчику, разглядев во мне будущую жертву обмана.

– Красавица! – заорала одна из них. – Счастье дому твоему! Дай погадаю, всю правду расскажу, не обману!

Она легко перемахнула через ограду и уже стояла во дворе, оправляя длинные цветастые юбки. Я с интересом посмотрела в ее сторону:

– А если обманешь?

– Что ты! – всплеснула руками цыганка. – К Лейле со всех городов едут гадать! Лейла все знает! – Она стала тихо подходить к веранде, неотрывно глядя в мое бледное измученное лицо.

Я следила за ее плавной, бесшумной походкой, легким женственным покачиванием бедер, за выражением совершенной честности на смуглом лице.

– Ты хотя бы знаешь, куда забрела, милая? – хмыкнула я, когда Лейла встала передо мной на веранде.

От ее крепко сбитого, гибкого тела, спрятанного под десятком разноцветных юбок, исходил резкий запах мускуса. У меня моментально заболела голова. Мускус на меня действовал безотказно: капля – и я в нокауте.

Цыганка опустилась передо мной на колени. Длинные юбки мягкими волнами легли вокруг нее, делая ее похожей на диковинный распустившийся цветок. Запах благовония становился практически невыносимым. Я на секунду закрыла глаза и почувствовала, как цепкая холодная рука, звякнув золотыми браслетами, схватила мои пальцы, открывая, словно книгу, мою ладошку.

Я с трудом разлепила тяжелые веки и с восхищением заметила, как девушка, склонив голову над моей рукой, ощупывает взглядом веранду в намерении что-либо тихо и незаметно украсть. Вот ее быстрый взгляд уперся в приоткрытую дверь, ведущую в дом, она нервно сглотнула, а ладонь ее стала влажной от волнения.

– Забудь, – хмыкнула я, глядя на ее черную макушку. Девушка испуганно вскинулась. – А хочешь, я тебе погадаю? – Я ласково улыбнулась, сильно сжимая правой рукой ее запястье. Цыганка уставилась на семь горящих у моего пальца звездочек, губы ее задрожали. – В будущем тебя ждут большие неприятности, – начала я, по-прежнему глядя в ее лицо, искаженное страхом, – потому как забрела ты в Дом Властителя Фатии, а он малый жесткий. – Девушка затряслась. – Нравится тебе мое предсказание?

Я отпустила ее руку и посмотрела в глубокие темные глаза, чувствуя странное удовлетворение. Ужас окружающих рождал во мне ложное представление об уважении, которое они якобы ко мне испытывают.

– Ты ведьма, – прошептала она. Это было скорее утверждение, нежели вопрос. – В тебе черная сила, ведьма.

Я хмыкнула: «Тоже мне новости, если бы Бабочка оказалась белым голубком, от меня бы не шарахались!» – Я поднялась, опираясь на стол и стараясь не сгибаться, – любое движение отдавалось болью в покорябанной спине.

– Я серьезно. – Она обняла мои колени, уткнувшись в них лицом.

Теперь испугалась я: «Может, девушка слегка не в себе?»

– У нее глаза черные, и она желает завладеть тобой, – бормотала Лейла, – не отдавай ей себя. Иначе мы все обречены. Мир рухнет, города загорятся ярким пламенем, ты сама погибнешь. Не дай ей победить!

– Отойди! – Я попыталась вырваться, охваченная паникой. – Отойди от меня!

Лейла подняла заплаканное лицо:

– Тебя предадут, ведьма!

Я шарахнулась, упала на стул, снова приложившись спиной о жесткую деревянную спинку, и выгнулась дугой, застонав от боли.

Девушка вскочила на ноги и кинулась прочь со двора.

– Верь мне, ведьма! Лейла никогда не врет! – крикнула она, и в следующую минуту галдящая стайка цыганок поспешно направилась к табору.

– Что за черт, – буркнула я, потеплее кутаясь в плед и укладываясь на накрененную кушетку.

Руки мои дрожали. Вот и пошутила.

* * *

Я проснулась сразу, просто открыла глаза и поняла, что уже не сплю. Первое, что я увидела – мужские ноги, обутые в черные эльфийские сапоги. Я с трудом приподняла гудящую голову: «Надо же, даже не заметила, как заснула».

Фатиа стоял ко мне спиной, скрестив руки на груди, его черные отросшие волосы льнули к шее, сильные плечи были напряжены, а вся его поза выражала недоумение и недовольство.

Я осторожно пошевелилась, кожа на спине высохла и, вероятно, покрылась мелкими корочками-болячками.

– Проснулась? – оглянулся он. Взгляд злой, брови сведены у переносицы, опухший нос величиной с добрую картофелину. – Что там? – кивнул он в сторону рыночной площади, где уже собирался шумящий народ посмотреть на товары, привезенные цыганами.

– Табор, – отозвалась я, усаживаясь и осторожно опуская ноги на пыльный пол.

– Я знаю, что это табор! – отрезал Арвиль. – Я спрашиваю, что он там делает?

– А мне почем знать? – Я удивленно развела руками. – Ты же Властитель Фатии, Бертлау и Перекрестка Семи Путей и должен ведать, что творится в твоем царстве.

– Вехрова, – нараспев произнес он, в его голосе послышалось предупреждение.

– Что Вехрова?! – обиделась я. – Можно подумать, это я привела табор в город. Я их сама на рассвете заметила! Кстати, хорошо выглядишь, – улыбнулась я, исчезая в дверях.

Днем, когда в цыганском цирке началось первое представление, мы с Ануком в сопровождении стража Карла отправились на рыночную площадь. Охранник, наученный своим прошлым опытом, в беседу со мной не вступал и держался особняком, на все мои заигрывания и ужимки отвечал чуть заметными кивками головы, но его горящие глаза выдавали настойчивую потребность поделиться информацией о событиях последних дней.

– Наказал тебя Фатиа? – спросила я, когда все же смогла уговорить его скинуть плащ и посадить улыбающегося Анука на плечи.

– Наказал не то слово, – пробурчал Карл, воровато озираясь вокруг и выглядывая в толпе величественный профиль Властителя.

– Да не волнуйся, – я панибратски хлопнула парня по плечу, – он сюда не придет.

Цыганские ярмарки – настоящая круговерть, мешанина из веселящейся толпы и торговцев, мелькание красок, громкий смех и визг, доносящийся с каруселей.

– Красавица, бери платье, не пожалеешь! – заголосила мне в ухо цыганка, улыбаясь всеми золотыми коронками, имеющимися на зубах. Она ткнула мне в лицо тряпку из дешевого ярко-красного шелка.

– Хороший мой, дай погадаю, – слышались голоса.

И вот хитрые девушки, обвешанные с головы до пят золотыми украшениями, окружили смутившегося юношу, надежно скрывая его от толпы. Через пару минут, я уверена, у него не останется даже медяка на двуколку до дома.

– Невиданное лакомство – сладкая вата! – орал чумазый постреленок, вертя в руках мягкий волокнистый шар на тонкой палочке.

– Леденцы! – вторил ему мальчишка, похожий на первого как две капли воды и подобно брату перепачканный сладкой из нагретой карамели ватой.

На широкой площади встречались горожане, в лучших сюртуках и платьях, кланялись знакомым, степенно улыбаясь. Рядом с лавкой, где продавали пенный мед, собралась целая очередь. Здесь устроили соревнования, кто быстрее выпьет чарку. Двое стояли друг против друга, вливали в себя крепкий напиток, причмокивали губами, тонкие струйки бежали за воротник, а подбадривающие их друзья свистели и вопили от радости.

– Эй, дорогой, дай погадаю! – услышала я. – Лейла не врет, Лейла всю правду скажет!

Я резко оглянулась. Карла с Ануком на плечах окружили веселые хитрые цыганки, а страж выглядел до крайности смущенным.

– Лейла! – тихо позвала я.

Услышав мой голос, цыганка, не оборачиваясь, шарахнулась в толпу и скрылась за спинами. Ее товарки, изумленные непривычным поведением подруги, замолчали и уставились на меня, удивляясь, как нечто кудрявое и тщедушное испугало главную заводилу.

– Карл!

Парень воспользовался общим замешательством и кинулся ко мне, придерживая за ноги Наследника, дабы тот не свалился в пыль. Анук так обрадовался движению, что начал подпрыгивать на плечах у стража, понукая его счастливым голосом: «Н-н-н-но!»

Мы пробирались через толчею к цирковому балагану. Из шатра доносился довольный громкий смех. Толпа, узнав Наследника, почтительно расступилась и пропустила нас в начало очереди. Взрослые мужчины снимали шляпы перед маленьким мальчиком и низко кланялись. Мы почти прошмыгнули за разноцветный полог, когда над площадью загремел яростный вопль:

– Вехрова!!!

Народ на секунду замолк, все уважительно опустили головы, мне показалось, что даже музыка с каруселей стала играть тише. Через миг наваждение прошло, звуки вернулись, на меня снова нахлынула волна шума. Я обернулась, с лица Карла сошли все краски, цвет его стал белее, чем у упырей, а глаза лихорадочно забегали в ожидании неприятностей.

– Ты считаешь, что малыш должен видеть весь этот балаган! – заорал Арвиль, приближаясь к нам со скоростью скакового жеребца.

Я поспешно взяла мальчика из дрожащих рук стража, готового позорно сдаться и молить о прощении Властителя за прошлые, настоящие и будущие грехи. Фатиа между тем схватил меня за руку, Анука под мышку и потащил в сторону Дома Властителя.

– Мало тебе неприятностей, – бубнил он себе под нос, – так еще и мальчишку потащила в этот бедлам! Сиди дома, лечи спину! – гаркнул он, поворачиваясь ко мне. – Ясно?!

Я мелко закивала.

– Что ты должна делать? – снова набросился он на меня.

– Сидеть дома, лечить спину, – тоненько повторила я его слова.

Фатиа удовлетворенно кивнул и несколько ослабил хватку. Я плелась за ним, с тоской прикидывая, как скоро пройдут синяки на руке от его железной хватки.

– Эй, ведьма! – услышала я голос Лейлы.

Властитель так удивился столь фривольному обращению ко мне, что встал как вкопанный и медленно повернулся к цыганке, сверля девицу злобным взглядом. Та нагло улыбнулась и, плавно покачивая бедрами, распространяя вокруг себя аромат мускуса, приблизилась к нам:

– Ах, хороший мой, дай погадаю! – Фатиа грозно сверкнул стеклышками очков, но тут его лицо приобрело наиглупейшее выражение.

Он широко улыбнулся и, поставив Анука на землю, протянул цыганке ладонь. От изумления у меня отвисла челюсть, похоже, Властитель реагировал на мускус, как кот на валерьяновую настойку.

Лейла долго цокала языком, рассматривая многочисленные четко прочерченные линии на ладони Арвиля, а потом скорбно опустила плечи:

– Ничего не вижу.

Властитель высоко поднял брови, поспешно достал одной рукой золотой из тугого кошеля, привязанного к поясу, и протянул Лейле.

– О, – кивнула та, пробуя монету на зуб, – становится виднее.

Арвиль протянул еще монету. От такой щедрости цыганка прослезилась и кивнула в мою сторону:

– Ты и в конце жизни будешь крепко держать ее руку.

Властитель с ужасом и отвращением воззрился на наши сцепленные пальцы и поспешно разжал их, словно до этого момента держал ядовитую змею и сам того не осознавал.

– Что ты хочешь сказать? – откашлялся он, вероятно, подозревая, что такая комичная ситуация моих рук дело.

– Она будет последней, кого увидишь ты у смертного одра, – повторила цыганка, переводя уже озабоченный взгляд с моего лица на лицо Властителя, очевидно догадавшись, кому предсказывает будущее. Я кивнула ей, давая понять, мол, «он миленький».

– Лейла не врет! – вдруг вскрикнула она, перехватив его уничтожающий, пробирающий до костей взгляд, и отошла на шаг. – Тебе Лейла не посмеет врать!

– Фатиа, – я толкнула Арвиля в плечо, – заплати девушке еще, может, тогда она пообещает тебе кого-нибудь другого увидеть перед смертью.

Я весело расхохоталась и вошла во двор.

* * *

Ночь приближалась. Я ждала ее с затаенным страхом и представляла, как буду, уставившись в потолок, ожидать сна, а в голове снова забурлят мысли, тревожащие душу и сжимающие сердце.

Я лежала на наконец-то отремонтированной кушетке, радующей глаз всеми четырьмя намертво прибитыми и к ней и к полу ножками. Властитель, прослышавший о моем утреннем падении, отдал приказ починить всю мебель в Доме. В результате отремонтировали не только сломанную, но и хорошую мебель, покрыли ее толстым слоем лака, а Арвиль, к моему веселью, не ведавший о сем безобразии, уселся на свежеотлакированный стул, перепачкав порты и прилипнув, как муха.

Город затихал.

Сегодня не слышалось обычных грустных песен, не было ночных гуляний, это был особенный вечер. На рыночной площади разбили свой цирк цыгане. Жители спрятались в хлевах и конюшнях, вооружившись вилами в надежде уберечь лошадей и скот от воров. Девки закрыли ставни, рассчитывая сохранить себя от белозубых смуглых молодых парней, одетых в черные шелковые рубахи; но каждое юное сердечко подрагивало и ныло в предвкушении мимолетного романа с цыганом, чего мамаша страшилась, как огня.

В таборе началась своя ночная жизнь. В шатрах расставили карточные столы, открыли бочки с пенным медом. Рыночную площадь заполнили игроки всех мастей, днем бережно скрывавшие свою страсть от чужих глаз.

Со своего импровизированного поста сквозь деревья я видела горящие факелы, неровные тени, суетящиеся фигуры.

– Эй, ведьма! – раздался тихий шепот. Я подняла голову, силясь рассмотреть в темноте зовущего.

– Кто там? – Я хлопнула в ладоши, над двором загорелся яркий светильник. У забора стояла Лейла и прикрывала рукой глаза от режущего магического света.

Я щелкнула пальцами, шар потускнел и стал напоминать маленькую белую луну с голубыми разводами.

– Чего тебе надо? – спросила я у девушки.

– Дело есть. Хочешь подзаработать?

Я задумалась, у меня оставалось всего три последних золотых, заработков в ближайшем будущем не предвиделось.

– Что делать надо? – отозвалась я. Лейла перелезла во двор, демонстративно проигнорировав калитку, и быстро подошла ко мне, принеся с собой удушающий запах мускуса.

– Бегаешь быстро? – спросила она, присаживаясь на диванчик.

С моей болезной спиной я с трудом ходила, убегать с места заработков оказалось бы затруднительным.

– Я несколько травмирована, – туманно отозвалась я.

Лейла погрустнела:

– Ладно, придется своих уговаривать. Наши-то особо в таборе пачкаться не любят: хочешь заработать, зарабатывай, но подальше от барона.

Она поднялась.

– Стой. – Я схватила ее за руку. – Что делать-то надо?

Цыганка радостно улыбнулась и плюхнулась обратно на диван, придавив мне ноги.

– В нашем шатре сейчас куча народу, в карты на деньги играют, – кивнула она в сторону рыночной площади, – я поставлю магический шар, а ты через некоторое время придешь гадать. Я тебе всякого нагадаю, ты поохаешь, народ повалит…

– Сколько платишь?

– Сорок золотых хватит?

– Пятьдесят – и по рукам! – Мы плюнули и пожали друг другу руки. Я задержала ее ладонь в своей и посмотрела ей в глаза. – Скажи, ты действительно все видишь?

Лейла, кажется, опешила, сжала губы, наморщила лоб и попыталась вырвать руку, но я держала крепко.

– Ответь!

– Бог не наградил меня магией, испугалась я, когда картинки перед глазами промелькнули.

Мое сердце пропустило удар, во рту пересохло.

– Ладно, – добавила она, – подходи к красному шатру, буду ждать тебя.

Внутри шатер больше напоминал дешевую харчевню с маленькими разбирающимися столиками, посреди которой высились огромные бочки.