Текст книги "Замуж за Черного Властелина, или Мужики везде одинаковы"

– С каким условием? – подозрительно поинтересовалась я, поднимаясь на ноги.

– Вы…

– Ты, – перебила я. – Извини.

– Ты научишь меня твоему стилю боя, – раскрыл свои карты мужчина, вставая.

Пожав плечами и подумав, что учитель из меня никакой, но деваться некуда, я согласилась:

– Договорились! Меня Илоной зовут.

– Я знаю, принцесса, – заявил шатен. Он представился: – Я Деррик, лорд Рамена и комендант Дорсета.

Надо сказать, что во время нашего показательного боя все вокруг замерли и с интересом ждали, когда же наглой девчонке наваляют по шее и быстренько поставят дурочку на ее законное женское место. Не дождавшись и получив противоположный результат, мнения разделились, судя по тому, как половина народу скисла, а другая половина вместе с Гайром проявила заинтересованность.

Когда же прозвучал мой титул, то вообще началось невообразимое. Практически каждый счел своим долгом выразить мне почтение, как будто не зубоскалил час назад. Мне на эти выражения было откровенно начхать, свою проблему я решила и уже собралась уходить, договорившись с Дерриком на завтра. Но была остановлена Гайром. Он помялся и грубовато сказал:

– Вы это… извините меня, ваше высочество.

Сощурившись, я скопировала его собственное выражение лица в начале разговора и спросила:

– Это вы из-за титула или по какой другой причине извиняетесь? Если из-за титула – то зря, принцесса из меня липовая.

Мужчина подвигал бровями, пошевелил усами и признался:

– Нет, не из-за титула. А из-за того, что я, старый дурак, не поверил Кондраду. Думал, блажит он, потакает девчонке, возомнившей себя воительницей.

– А-а-а, – понимающе протянула я. Проявила великодушие: – Прощаю, если вы не будете мне «выкать» и «высочеством» обзывать.

– По рукам, – обрадовался Гайр.

На этой ликующей ноте мы и расстались. Со следующего дня начались мои совместные тренировки с Дерриком. Учились мы друг у друга. Я, например, стала постигать настоящую науку сражения на мечах и почерпнула массу новых приемов, что не могло не радовать. Через пять дней к нам присоединились еще трое мужчин в надежде пополнить свои боевые навыки, а еще через пару дней Гайр предложил мне обучить отряд из пятнадцати человек, согласных заниматься под руководством девчонки. Мне такое предложение показалось интересным, и я согласилась.

Теперь с раннего утра под стенами замка носились шестнадцать человек. Наша разминка начиналась утром, и мы бегали и махали руками, поедаемые взглядами почтенной публики. В самом деле, с точки зрения остальных обитателей замка, где же это видано, чтоб мужик не за меч хватался, а рысцой трусил! Мои подчиненные тоже поначалу пытались вякать и возмущались, но потом смирились и даже втянулись.

После легкого завтрака начинались занятия по рукопашному бою во внутреннем дворе около внешних ворот. К сожалению, лишь здесь было достаточно места, и мы не мешали другим, тем, кто придерживался традиционного способа тренировок. Как вы понимаете, валяние в пыли – это не занятия на матах в чистом зале. Обычно минут через пятнадцать я уже была вся из себя красивая, то есть грязная и всклокоченная. Признаться, меня внешний вид интересовал мало, зато Ниала ругалась, запихивая меня в ванну и утаскивая запачканную одежду. Она так и не смогла смириться с моим образом жизни и постоянно ворчала, читая нотации о недопустимости подобного поведения, чем вызывала у меня улыбку.

В один из тренировочных дней ворота вдруг распахнулись. Во двор влетела карета, запряженная шестеркой белых коней. С породистых лошадей, украшенных белыми султанами на головах, хлопьями валилась пена. Запыленный кучер перевел дух и отер пот с лица. Ливрейные слуги метнулись помочь выйти владельцу кареты.

Естественно, мы замерли в растерянности и ожидании.

Дверца распахнулась, и наружу выбралась красивая брюнетка с узкими, вытянутыми к вискам черными глазами и высокомерным выражением лица. Она мне не понравилась, и я сразу почему-то окрестила ее про себя Коброй. Дама, брезгливо подняв подол роскошного зеленого дорожного платья, сделала в мою сторону несколько шажков и, ткнув веером, приказала:

– Эй, девка! Быстро позови мажордома. Скажи, что прибыла Мариаса, баронесса Кримаэ, и желает видеть Кондрада.

Хамства и наглости я не люблю, бывает, иногда сама ими страдаю, но не настолько же!

Поэтому, проигнорировав мадаму и демонстративно повернувшись к ней тылом, я продолжала раздавать указания в надежде, что Кобра найдет другой объект для самодурства. Надеждам моим сбыться было не суждено. Меня достаточно больно стукнули веером по плечу и завизжали над ухом:

– Мерзавка! Как ты смеешь пренебрегать моими указаниями! Я прикажу тебя выпороть!

Если ее вопли я вынесла с завидным терпением, то последняя фраза была явно лишней. Повернувшись к брюнетке, я, нимало не смущаясь, отобрала у нее веер и абсолютно спокойно поведала мадам, ломая безделушку:

– Если ты… крак… Еще раз… крак… Посмеешь… крак… До меня дотронуться… крак, крак… Я тебе руки… крак… узлом на спине завяжу! Понятно? – И, всучив ей обломки веера, сообщила подопечным: – На сегодня все!

Моя команда вздохнула с облегчением, но расходиться не спешила, наблюдая за бесплатным представлением. Кобра стояла с обломками веера в руках в полном шоке и беззвучно разевала рот в попытке выдать что-нибудь оригинальное, а я просто ждала, чем все это закончится. Мне на помощь поспешил Деррик, согнувшийся в поклоне и галантно облобызавший поданную мадамой ручку:

– Леди Мариаса, рад вас видеть. Какими судьбами в наших краях? Позвольте вам представить… – Поймал мой предупреждающий взгляд и уверенно продолжил: – Леди Илону, гостью лорда Кондрада.

– Леди? – слабым голосом произнесла Кобра, фиксируя на мне взгляд.

– Леди-леди, – плотоядно усмехаясь, подтвердила я свой статус этой Дюдюке Барбидонской.

– Леди? – повторила мадама и упала в обморок на заботливо подставленные руки Деррика.

– Какие тут у вас леди нервные! – пожаловалась я растерянному лорду, перехватившему подвалившее счастье, и побежала к воротам. Обратно я вернулась со стрелой в руках и, подпалив оперение от услужливо поднесенного факела, сунула вонючку под нос Кобре. Мгновенно очухавшись и подскочив драной кошкой, баронесса «как-ее-там-зовут» снова уставилась на меня с недоумением и прошептала:

– Так это не сон?

«Она бы меня еще ночным кошмаром обозвала или Ужасом, летящим на крыльях ночи», – мрачно подумалось мне и, наплевав на все правила политеса и этикета, я развернулась и ушла к себе принимать ванну и переодеваться, оставив сию бледную немочь на попечение Деррика.

Пока я отмокала в горячей воде и наслаждалась отдыхом, Ниала без устали нудила у меня над ухом:

– Так нельзя! Ты позоришь будущего мужа!

– Если ему не нравится, я его насильно жениться за уши не тяну, – привычно отмахнулась я.

– Зато другие тянут, – отрезала старушка.

Мне стало интересно:

– Это кто же?

– Да вон хоть леди Мариаса. Третий год за ним бегает. Всякого стыда лишилась! Уже и без компаньонки в гости заявилась! Надеется, видимо, что Кондрад ее скомпрометирует, – в сердцах ответила Ниала.

Услышанное мне весьма не понравилось. Одно дело теоретически рассуждать о возможном браке Кондрада с другой женщиной, и совсем иное дело эту самую женщину видеть воочию. Тем более подобную стервозу.

– А он как к ней относится? – полюбопытствовала я, стараясь не выдать своей заинтересованности. Ниале только пальчик покажи, живо этикетом по башке треснет и Кодексом Настоящей Дамы поддержит.

– Как-как! – сердилась старушка. – Никак! Вежливый очень! Отца ее уважал, да пребудут с ним боги, а теперь с доченькой нянчится. Нет чтобы от ворот поворот! Тьфу ты, пропасть!

Ну, это меня радует. Хотя спрашивается, чему ты, дура, радуешься? Тому, что она ему не нравится? А где ты ему другую суженую найдешь? Тут, понимаешь, невеста сама в руки свалилась, а она еще и кочевряжится! Блин, что мне делать? Завыть разве. И люблю и домой хочу! Как разорваться-то? У-у-у!

Очнулась я из-за того, что меня трясла за плечо Ниала со словами:

– Ты где витаешь?

– Везде! – буркнула несчастная «собака на сене» и собралась вылезать из ванны. Тут меня и настигло сообщение:

– Я тебе платье приготовила на ужин. Чтоб ты, значит, не хуже этой лахудры выглядела. Пойдем-ка, надо корсет примерить.

– Примерить кор… сет?.. – вякнула я и, оступившись, нырнула обратно в ванну с головой. Когда я вынырнула, откашлялась и отплевалась, Ниала терпеливо повторила:

– Корсет.

– Да ни за что! – поставила я ее в известность о своих принципах, но старушку сломить было трудно, бабуля попалась старой закваски. Уперев руки в бока, она осведомилась:

– Значит, желаешь Кондрада этой кикиморе на блюдечке с голубой каемочкой преподнести? Она-то вся из себя приличная, а ты?

– А что я?

– А ты похожа на заморыша в мужской одежде! – дала мне оценку Ниала.

– Совсем плохо? – еле сдерживая смех, поинтересовалась я.

– Даже хуже, чем плохо. Вылезай немедля! Будем тебя в приличный вид приводить.

– Мне мой вид и так нравится, – попыталась посопротивляться я для приличия.

– Тебе, может быть, и да, а мужчинам точно нет! – отрезала старушка и, выудив меня, поволокла в комнату примерять платье и доводить до ума мою красоту. В смысле мою красоту до мужского ума, поскольку до моего ее доводить было бесполезно. Я и так знала, что ее не было, нет и не будет, если только рядом со мной бочку приманки не поставят.

Началось все с пытки корсетом. Мое активное сопротивление сему предмету дамского туалета было сломлено массированной атакой Ниалы, вбившей себе в голову, что приличные девушки обязательно должны носить это пыточное устройство. И что в итоге? Новое платье, надетое поверх затянутого корсета, болталось на мне, как на вешалке. Чувствуя себя карандашом в стакане, я с иронией смотрела на расстроенную старушку, матерившую Кондрада почем зря. Оказывается, мой ненаглядный предвидел, что корсет я не надену, и выдал размеры точнехонько без него. Не зря он меня так тщательно ощупывал. Пришлось Ниале смириться и вытащить меня из корсета. Вздохнув с облегчением, я еще раз поблагодарила Кондрада за редкую предусмотрительность. Попрыгав вокруг, старушка снова заставила меня надеть платье, на этот раз севшее как влитое. Успокоившись, Ниала потащила меня к туалетному столику, кликнула парочку служанок, и тут они взялись уже за меня всерьез. Мне делали маникюр, дергали за волосы в надежде сделать из моих кудряшек подобие прически, колдовали над лицом, и все это до тех пор, пока у меня не кончилось терпение и я не взбесилась, заорав:

– Сколько можно надо мной издеваться!

– Красота требует жертв! – сообщила средневековая мучительница. Мне поднесли симпатичные туфельки на маленьком каблучке под цвет платья. Неужели мои страдания подошли к концу?

После того как я обулась, меня подвели к зеркалу во весь рост, и тут я обалдела. Оттуда на меня смотрела абсолютно незнакомая мне девушка с хорошей фигурой, одетая в светло-серое платье с темно-серыми кружевами, оттеняющими цвет глаз. Волосы, поднятые вверх, спускались каскадом завитков, сдерживаемых шпильками с бриллиантовыми головками в виде звездочек. Лицо, практически не тронутое косметикой, приобрело совершенно другое выражение. Я бы сказала – загадочное, если бы это слово не ассоциировалось у меня с чем-то другим. Обрадовало меня и скромное декольте, скрывающее шрам на плече, но подчеркнувшее неизвестно откуда возникшую грудь. В общем, чудеса, да и только.

Пока я потрясенно пялилась на себя в зеркало, Ниала наматывала вокруг меня круги, напоминая кошку, объевшуюся сметаны, и все приговаривала:

– Вот теперь я вижу, почему Кондрад тебя выбрал.

«Вот теперь тебя люблю я, вот теперь тебя хвалю я! Наконец-то ты, грязнуля, Мойдодыру угодил!»[8]8
  Сказка «Мойдодыр» К. Чуковского.


[Закрыть] – пронеслось в голове, унося оттуда все остальные мысли. Такая идиллия продолжалась недолго. Постоять у зеркала и побалдеть от самой себя мне не позволили. Ниала твердо вознамерилась вывести меня в люди, то бишь к ужину.

Нет, оно ей надо? Я, несомненно, польщена и тронута до глубины души преображением, но разгуливать в подобном виде по замку что-то не очень горю желанием. Но мое мнение, к сожалению, не учитывалось. Без лишних уговоров меня не просто выперли из комнаты, но и отконвоировали к дверям столовой. Около этих самых дверей я и встретилась с Дерриком, который, нимало не смущаясь, окинул меня восхищенным взглядом и выдал куртуазное:

– Леди, вы прекрасны! Могу я поцеловать вашу ручку? Нас, к сожалению, друг другу еще не представили…

Во время этой трепотни он сграбастал мою руку и начал лобызать с превеликим усердием. Мне страстно захотелось скрутить длань в незамысловатую фигуру из трех пальцев и сунуть ему под нос. Но на счастье лорда, в конце коридора замаячила Кобра, пришлось ограничиться тем, что я наклонилась и прошептала:

– Деррик, если ты немедленно не перестанешь издеваться, то на завтрашней тренировке я выдам тебе личный пропуск в ад!

Лорд не успел договорить свою фразу и застыл над моей обслюнявленной рукой, постепенно вникая в смысл текста. Когда до него дошло, кто перед ним, он все еще не мог поверить и решил удостовериться:

– Илона?

Тяжело вздохнув, я призналась:

– Она самая.

Выпрямившись и не спеша выпускать мою руку, Деррик потрясенно осмотрел меня еще раз и высказал:

– Искренне не понимаю, зачем ты носишь мужской костюм, когда в женском наряде просто неотразима.

– Убью! – зарычав, прокомментировала я его высказывание. Честно говоря, это все, на что меня хватило. В этот счастливый для лорда момент нас настигла мадама, иначе ждала бы его незавидная участь – вместо ужина отправиться на поединок.

– Ах, лорд, как славно, что вы здесь, – защебетала Кобра, даму по соседству при этом демонстративно не замечая. – Не проводите меня к столу?

– Был бы рад услужить вам, леди Мариаса, – вежливым тоном ответил Деррик, – но у меня уже есть спутница на сегодняшний вечер – леди Илона.

– Леди Ило-она? – изумилась Кобра, успевшая переодеться в мерзкое розовое платье с необъятным декольте. – Не может быть! Вы? Леди Илона? Та дикарка в мужском костюме?

– Угу, – злорадно подтвердила я. Заметив, что глазки Кобры начали закатываться, добавила: – За пером не побегу, обойдусь пощечинами.

Шокированная подобной перспективой, леди Мариаса немедленно передумала падать в обморок и, надув презрительно губы, вплыла в столовую. Усмехнувшись, Деррик предложил мне руку и сопроводил туда же, где, галантно отодвинув стул, усадил. Посмотрев на роскошно сервированный стол, я отчетливо поняла, что сегодня останусь голодной: такого количества вилок и ложек я не видела даже в кино. До сих пор мои познания ограничивались тремя столовыми приборами: ложкой, вилкой и ножом. И то я вечно путала, в какой руке и когда положено держать нож. В нашем доме с этим не заморачивались, вполне достаточно было не чавкать, не класть локти на стол и не издавать неприличных звуков. Здесь же одних бокалов было штук пять. Глядя на все это фарфорово-хрустальное великолепие, я затосковала по своей комнате. Зато Кобра чувствовала себя в своей тарелке, простите за каламбур. Забыла сказать, в отсутствие хозяина Деррик занял место во главе стола, мадама уселась справа, ну а меня усадили слева. Так что сидела я напротив нее и аппетита мне это зрелище не добавляло. Про себя я решила не мудрствовать лукаво, смотреть, какими столовыми приборами пользуются остальные участники банкета, и тем самым постараться не выдать свою вопиющую невежественность в вопросах столового этикета. В Лайе я, к сожалению, не обращала внимания, как принцесса управляется этой хренотенью, и сейчас отчаянно об этом жалела.

Тут нарисовался мажордом и отдал приказ слугам, которые засновали туда-сюда, разнося блюда. Мы развернули белоснежные салфетки и положили их на колени. Какой кошмар! Еще немного, и я окончательно свихнусь от торжественности момента. Кстати, еще один довод против замужества с Кондрадом: если все трапезы должны протекать в таком ключе, я вскоре скончаюсь от голода, не успев выучить назначение предметов для зачерпывания или тыканья в тарелку.

Пока вокруг нас носились с супницами и блюдами, Деррик обратился к Кобре:

– Итак, леди Мариаса, что привело вас в Дорсет?

– Разве вас не известили, лорд Деррик? – попыталась расширить разрез глаз мадама. – Через шесть дней назначен бал в честь помолвки Кондрада. И без моего присутствия он не состоится.

О-па! Мне стало откровенно наплевать и на ужин и на этикет. Бросив на меня виноватый взгляд, лорд осведомился у Кобры:

– Я извещен, но какое отношение имеете к этому событию вы?

Да. Мне бы тоже хотелось это знать. Очень хотелось!

Мадама в неописуемом волнении стиснула руки у груди и заявила:

– Прямое! Без невесты помолвки не бывает!

– Кхм! – подавился Деррик вином и закашлялся. Наконец, успокоившись, заметил: – Отчего вы решили, что вы невеста лорда Кондрада?

Леди удивленно приподняла брови и с недоумением поинтересовалась:

– А кто же еще?

Вот это самомнение! Я шизею! Куда мне до нее!

– Думаю, претенденток на место невесты достаточно, – дипломатично ответил мужчина, подозрительно косясь на меня. Под его взглядом я осознала, что сжимаю нож. Заставив себя расслабиться и отложить в сторону вожделенный столовый прибор, я изобразила заинтересованность разговором и навесила на лицо широкую улыбку, подозревая, правда, что она больше смахивает на оскал.

– Ах, лорд Деррик! – отмахнулась мадама. Кокетливо потупив глазки, она сообщила: – До свадьбы мужчина имеет право на мелкие шалости, но любит он исключительно меня. Иначе зачем бы заказал столь шикарное и дорогое свадебное платье?

– Вы и про это знаете? – поразился Деррик, уже в открытую не выпуская меня из-под наблюдения.

– Конечно! – довольно зажмурилась Кобра и раскрыла секрет: – Мне рассказала одна из мастериц моего замка, занятых шитьем свадебного платья. – И, не удержавшись, похвасталась: – Я не просто видела платье, но и померила его.

Пытаясь справиться с собой, я убрала руки со стола и вцепилась в салфетку, чтобы не вцепиться в чью-то физиономию. Меня не волновало, кто и сколько раз влез в платье, которое я не собиралась надевать, меня поражала подобная глупость и самонадеянность, а также пилила ревность. Впрочем, мадама больше ничего существенного не сказала, продолжая щебетать о разных пустяках типа отделки, кружев и драгоценностей. Есть мне расхотелось, аппетит сбежал, испугавшись черной ярости. Взглянув с отвращением на тарелку супа, стоящую передо мной, я решительно встала и сообщила сотрапезникам:

– Извините, я вас покину, мне что-то нехорошо, – усиленно стараясь держаться подальше от Кобры и уговаривая себя не надевать ей на голову супницу.

– Вас проводить, леди Илона? – начал вставать с места обеспокоенный Деррик.

– Не стоит! – выдавила я. – Встретимся завтра на тренировке. – И удалилась. Добравшись до своей комнаты, я была встречена Ниалой, спросившей:

– Так рано? Что-то случилось?

– Случилось! Скажите-ка по правде, когда меня должны были поставить в известность о помолвке и бале? – поинтересовалась я у смутившейся старушки.

– Так это, ну… чтоб не волновать заранее, – растерянно пробормотала та.

– А когда меня можно волновать? Когда уже яблоко в рот запихнут и на стол подадут, как поросенка? – вызверилась я. Глядя на оторопевшую от нападок женщину, я тут же исправилась: – Извините меня, Ниала! Вы не виноваты. Вы идите, я хочу отдохнуть и прийти в себя.

Надо ли говорить, что после ее ухода я взбесилась еще больше? И что от платья остались лишь лоскутки, когда я сдирала его с себя? Всю свою жизнь я отстаивала право решать самой, а тут меня не просто ставили перед фактом, нет, упорно туда загоняли. До моих мозгов не доходило, зачем Кондраду нужно жениться на моей персоне. У меня в этом мире нет связей, я лишена богатства и красоты. В общем, ничего того, что могло привлечь мужчину. Да, Иалона что-то там мне присвоила и подарила. Но оно было ненастоящим, фальшивым и не нужным ни мне, ни ему. Все это Кондрад и так бы имел, не уйдя из Лайе. В самом деле, какая из меня знатная дама, тем более герцогиня? Тогда зачем? О любви с его стороны речи не шло, по крайней мере, он никогда о ней не говорил и не показывал. Физиология не в счет, почему бы не позабавиться с экзотической игрушкой. Но брак? Это уж слишком для моего понимания! Полночи я металась по спальне и не могла найти ответа на один-единственный вопрос: зачем?

Утром, голодная и злая, вышла я бегать с командой Деррика, изо всех сил стараясь не сорваться на посторонних людях. Слава богу, мне это удалось, но с каким титаническим трудом! В голове крутилась крылатая фраза: «Нет, просто хочется рвать и метать, рвать и метать!» Я бы с громадным удовольствием кого-то порвала или, в крайнем случае, пометала бы тяжелые снаряды в брюнетистую голову.

Понимая, что сейчас опасна для окружающих, я ушла в тренировочный зал, но вскоре следом за мной туда притопал Деррик и предложил бой на мечах. Кто бы отказался от столь заманчивой возможности? Явно не я! Где-то минут через десять – пятнадцать мой партнер начал отвлекаться, и только я собралась спросить, в чем дело, как у двери раздались хлопки в ладоши и знакомый голос произнес:

– Рад, что тебе уже намного лучше!

Мгновенно развернувшись на звук, я увидела Кондрада, прислонившегося плечом к дверному косяку и с улыбкой наблюдающего за нами. На ловца и зверь бежит! Я протянула руку к Деррику и потребовала:

– Меч!

Получив оружие и положив на пол, я ногой отбросила его к Кондраду со словами:

– Защищайся!

Он наклонился, подобрал меч и, вставая в стойку напротив меня, заметил:

– Хорошо выглядишь.

Я зашипела от злости, представив, как «хорошо» выгляжу со всклоченными волосами, потная, красная от бешенства и булькающая от ярости. Класс! Мурлин Мурло отдыхает и нервно курит в сторонке. Не раздумывая ни секунды, я атаковала. Кондрад парировал выпад и спросил:

– И чем же вызвано твое плохое настроение?

– Ты сбежал и бросил меня здесь, – проинформировала я его о первой причине своего неудовольствия. На что зеленоглазый паразит невозмутимо пожал плечами, умудряясь при этом отбивать удары, и сообщил:

– Неправда. Мне необходимо было уехать по делам, а тебе следовало долечиться и прийти в норму.

Его ответ взбесил меня еще больше, и я усилила натиск, прошипев сквозь зубы:

– Это теперь так называется?

– Что ты имеешь в виду? – искренне удивился Кондрад.

– Я имею в виду, что ты свалил, не предупредив, и бросил меня здесь на растерзание Ниале! Кроме того, оказывается, ты заказал платье, и у нас скоро официальная помолвка!

– И что тебя конкретно не устраивает? – полюбопытствовал мужчина.

– Все! Ты, видимо, считаешь, что курица не птица, а женщина – не человек. Не стоит ее и спрашивать о согласии. Так вот, ставлю тебя в известность: я против, и свои грандиозные замыслы можешь осуществлять с Коброй, тем более что платье она уже померила!

Кондрад так поразился, что даже чуть не пропустил удар, но все же вовремя уклонился и спросил:

– Кобра… это кто?

Фыркнув, я объяснила:

– Твоя разлюбезная леди Мариаса!

Тут уже начал злиться он, когда до него дошло все, что я сказала. И каким-то неуловимым движением Кондрад выбил у меня меч и прижал к себе. Причем наученный предыдущим опытом, прижал так, чтобы я не могла ненароком пнуть, стукнуть или тактильно ознакомиться с его достоинством. Подергавшись и убедившись в бесполезности попыток, я замерла и стала ждать продолжения беседы, которое не замедлило последовать.

– Илона, успокойся и не дури! – приказал Кондрад, видимо окончательно потеряв серое вещество. Естественно, его требование вызвало противоположный эффект.

Я начала выкручиваться с удвоенной энергией и шипеть сквозь зубы:

– Отпусти немедленно!

– Отпущу, когда ты меня выслушаешь! – заявил этот тип, еще сильнее сжимая и притискивая меня. Стало довольно неудобно и больно, а поскольку мазохизмом я не страдала, то соблаговолила согласиться:

– Дерзай!

И он дерзнул:

– Во-первых, в одном ты права – я действительно сбежал от тебя. В свое оправдание хочу напомнить, что я – мужчина и ничто человеческое мне не чуждо, а ты постоянно испытывала меня на прочность. У меня был выбор: уехать или наброситься на тебя подобно зверю и причинить боль. Как видишь, я выбрал первый вариант, и хотя чувствую себя немного виноватым, зато не стал подонком, воспользовавшимся расположением девушки. – Кондрад сделал паузу, после которой продолжал: – Если ты брезгуешь надевать платье после Мариасы, то я немедленно отдам приказ сшить другое. Конечно, это займет время, зато ты будешь довольна. И в-третьих, не понимаю, почему ты так сопротивляешься браку со мной. Ты же сама призналась, что любишь. Что же тебе мешает?

С трудом отвоевав пару сантиметров, я задрала голову и, встретившись с испытующим взглядом зеленых глаз, спросила:

– А ты меня любишь?

Он отвел взгляд и ответил вопросом на вопрос:

– Это имеет какое-то значение?

– Имеет! – подтвердила я, рассматривая бесстрастное лицо любимого мужчины, который колебался между выбором: соврать или сказать правду.

Наконец Кондрад выдал следующее:

– Это к делу не относится, следовательно, не вижу смысла обсуждать и тратить время.

На душе стало горько, тоскливо и пусто. Не желая показывать свое испорченное настроение, я опустила голову и потребовала:

– Отпусти, пожалуйста!

И, почувствовав, как разжались его руки, отошла и тихо сказала:

– Если человека кусает вампир, он становится вампиром. Такое ощущение, что тебя искусал дебил, если ты думаешь, что наши отношения не важны и «к делу не относятся»! – И, вновь поймав его взгляд, отчеканила: – Я не выйду за тебя замуж!

Данное заявление Кондраду пришлось не по нутру. Он принялся сверлить меня взглядом в надежде, что сразу испугаюсь, подниму лапки и сдамся на милость победителя. Обломись! Такое я проходила в раннем детстве, когда папа пытался достучаться до моей совести, в то время сладко посапывавшей во сне. Так что опыт по выдерживанию взглядов у меня был богатый. Его зырканье особого впечатления не произвело. Вскоре мне надоело ждать каких-либо объяснений, и я направилась к двери, собираясь продолжить тренировку. Уже взялась за ручку, когда меня догнали его слова:

– Не испытывай мое терпение вновь! Ты женщина и обязана подчиняться!

Лучше бы он меня ударил, ей-богу! Все наши разговоры по дороге и рассказы о моем мире не донесли до его тупой головы одну простую истину: меня нельзя заставить, но можно уговорить.

Развернувшись и смерив Кондрада взглядом, я сообщила ему:

– Женщина – это звучит гордо!

И тут же получила отповедь:

– Женщина – это звучит громко, капризно и бестолково. Илона, перестань сопротивляться и тратить силы попусту. Все равно будет так, как я хочу.

С неимоверным трудом подавив желание брякнуть: «Сам дурак!» – и подойдя к делу с литературной точки зрения, пришлось процитировать ему Державина: «Осел останется ослом, хотя осыпь его звездами: где должно действовать умом, он только хлопает ушами», – и разжевать подробнее, видя, что до него не дошло:

– Для непонятливых субъектов объясняю на пальцах. Видишь средний?

Показав Кондраду упомянутый палец, я рассчитывала, что он вспомнит рассказ о неприличных жестах моего мира. Расчет оказался верным: на память он не жаловался и взбеленился практически мгновенно, бросившись за мной. Очутиться в его цепких руках меня не прельщало, и я рванула в свою комнату, уповая на то, что дверь все же выдержит натиск разъяренного амбала.

Мастера здесь свое дело знали, поэтому использовали качественную древесину и петли – дверь устояла, хотя Кондрад довольно длительное время испытывал ее прочность. Наконец сообразив, что ни рожна у него не получится, лишь конечности отобьет, Властелин сменил тактику, решив договориться мирным путем. Но поскольку я молчала, как партизан на допросе, и на его уговоры не реагировала, его миротворческих усилий надолго не хватило. Он свалил в неизвестном направлении, напоследок сообщив мне:

– Проголодаешься, сама выйдешь!

В этом заявлении была сермяжная правда: объявлять забастовку и голодать не входило в мои планы, зато в них входило отсидеться и дождаться, пока он успокоится. Надеюсь, это случится раньше, нежели я начну испытывать муки голода.

Через пару часов в дверь поскреблась Ниала, призывая меня к благоразумию и покорности:

– Илоночка, открой дверь, я тебе покушать принесла. Все свеженькое, горяченькое. Открой дверь, доченька, не упрямься. Мужа следует уважать и слушаться во всем.

– Он мне не муж и никогда им не станет! – отрезала я, чуть не захлебнувшись слюной – кушать все же хотелось.

– Хорошо-хорошо, – пошла на попятный старушка. – Не муж, так жених. Открой доченька, не артачься!

– Только через мой труп! – упорствовала я, подумав, что от перестановки мест слагаемых сумма не меняется. Совершенно не хочу рассматривать Кондрада ни в том, ни в другом качестве. Вру! Хочу! Но не так, как он себе это представляет. Каждая девушка в душе мечтает о большой, чистой, светлой и, главное, взаимной любви. И я была не исключением, несмотря на свою мальчишескую внешность и хулиганские замашки. Как бы мне ни было больно и тяжело, но пойти против себя и сидеть у ног Кондрада, будто дрессированная собачка, преданно заглядывая в глаза и выпрашивая крохи внимания, я не собиралась. Разумнее переболеть один раз, чем мучиться постоянно. Да уж, лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас… И вообще, о чем я думаю! Мне домой нужно! А Кондрад сам помог мне избавиться от иллюзий. Поносила, дорогуша, розовые окуляры – передай следующей дуре!

Пока я носилась по комнате кругами и то страдала, то материлась поочередно, за окном стемнело. Вот это я увлеклась! Вдруг в дверь вежливо постучали, и раздался голос Цесариуса:

– Илона, открой дверь, пожалуйста. Не беспокойся, здесь, кроме меня, больше никого нет.

Цесариусу я верила и дверь открыла, правда, потом все же не забыла вновь запереть, опасаясь непрошеных визитеров. Алхимик мои манипуляции заметил и, усмехнувшись, сообщил:

– Можешь не бояться, Кондрад уже четвертый час на заднем дворе тренируется. Сначала мечом махал, теперь кинжалы метает и постоянно что-то бормочет себе под нос, будто доказывает кому-то. Не знаешь кому?

– Знаю, – повинилась я и рассказала о случившемся.

– Да-а, – протянул лекарь, удобно устроившись в кресле, – нашла коса на камень. – И тут же без перерыва спросил: – Есть хочешь?

– Хочу, – созналась я и сопроводила свои слова голодным бурчанием желудка. Выслушав меня и мой желудок, Цесариус вытащил из складок мантии сверток, в котором оказались бутерброды, и отдал мне.

– Благодетель вы мой, не дали помереть с голодухи! Спасибо! – прочувствованно поблагодарила я и запустила зубы в первый бутерброд. Наступила тишина, изредка прерываемая моим чавканьем и довольным урчанием. Ну веду я себя как хрюндель, и что? Могут у меня быть мелкие слабости?