Текст книги "Казино ты мое, казино"

– Да.

На меня обрушился поток слов, эмоций под аккомпанемент фонового треска.

Ну, как без треска! – нельзя никак.

– Извините, я не расслышала…

– Ой, Татьяна, это вы меня извините, я уж вам звоню третий раз, у меня такая проблема, я прямо не знаю даже. Мне очень нужна ваша помощь, я, как вас увидела, сразу же почувствовала, что вы мне можете помочь… помочь…

Я кивала головой под это стаккато, стараясь попасть в ритм – тогда легче, уловив паузу, прервать этот водопад.

– А вы не ошиблись номером? Мы с вами незнакомы, попробуйте набрать еще раз. – Для утра после такой ночи – очень хитрая хитрость.

– Я не ошиблась. Я же слышу ваш голос. Вы – частный детектив Татьяна Иванкова.

– Иванова.

– Ну, то есть да, конечно. Значит, я не ошиблась – вот видите. Мне нужно с вами поговорить по важному делу. Я очень нуждаюсь в помощи такого частного детектива, как вы…

– Извините еще раз…

– Пожалуйста.

– С кем я имею честь?

– А вы меня не узнаете? Я – Нина, Нина Гудкова, мы встречались с вами…

Тут я и села на пол, а пол прохладный – классно.

– Здравствуйте, Нина.

Вот ведь сюрприз так сюрприз, а что теперь Тане делать? Очень захотелось аккуратно положить трубку, но врожденное любопытство не позволило, будь оно неладно.

– Нина, я не помню, чтобы оставила вам свой телефон, – пробормотала я.

– А вы и не оставляли, но дала же Ирина вам мой адрес? Вот и мне она дала ваш телефон. Приезжайте ко мне, хорошо?

Я с тоской посмотрела на свои стены, полы, подумала об упущенных возможностях, но решила побороться.

– Даже не знаю, Нина. Сейчас у меня важная встреча, возможно, она растянется часика на три или четыре. – Я не врала, встреча с подушкой представлялась мне очень даже важной.

Бодрый голос Нины моментально перешел в заунывное канючанье.

Я боролась, как лев, и в результате отвоевала себе два часа покоя.

Положив трубку, я отключила телефон, подошла к своему одинокому девичьему ложу и рухнула, твердо решив проспать, опоздать, выспаться.

Но сколько ни дрыхни, а вставать придется.

Глава 6

Я подъезжала к дому Нины, одетая в скромное черное платье, легкое и короткое. Черный кожаный ридикюль, черные туфли. Двор был пуст, все обитатели разъехались по делам – у кого они есть, конечно.

Поднялась по гадкой лестнице на самый верхний этаж. Нина отворила почти сразу после звонка. Учитывая размеры квартиры и ее собственные, похоже было, что она сидела прямо под дверью, на коврике.

– Ой, ну наконец-то, я так вас ждала, так ждала!

– Добрый день.

– Здравствуйте-здравствуйте, пойдем, наверное, вот сюда, на кухню. Вы не против? Самое уютное место.

Ну, мы и прошли.

Я села на дубовый стул с высокой спинкой. Нина, покрутившись около плиты, шкафчиков, устроилась напротив меня.

Я хотела все закончить побыстрее, но пришлось обозначить свои дурные привычки – достала сигареты. Нина проделала то же, что и раньше, а потом поставила передо мною блюдце.

– Не знаю, куда пепельница запропастилась. Вы не обидитесь?

Еще бы я обиделась! Притащиться в такую даль, чтобы трепать себе нервы?! Не дождетесь, буду сбрасывать пепел в блюдце.

– Татьяна! Если бы я знала, что вы частный детектив, я бы еще в прошлый раз попросила вас об услуге. Я давно уже искала такого человека, как вы, а тут и Ирина за вас поручилась, и в шейпинг-центре вы работаете – это тоже важно, вы же понимаете? Вы знаете круг, то есть коллектив, ну, наших я имею в виду…

– Нина, вы пригласили меня по делу? – Спасибо, конечно, Ирине – сдала, но какого черта?!

– Ну да, ну да. Я позвонила Ирине, она сказала, что Татьяна Иванкова – детектив.

– Моя фамилия Иванова.

– Что? А, простите, ну да. Так вот я и…

Этот приступ словесного недержания продолжался еще с полчаса без перерыва. Я уже начала дремать, совершенно профессионально сохраняя невозмутимое лицо.

Когда я очнулась от потусторонних мыслей, оказалось, что Нина только приступала к сути:

– …имеет какое-то значение. Мужчина серьезный, с деньгами, с четкими взглядами на жизнь. Про внешность я уже говорила. Трудно же, трудно одной. Дочь выросла, у нее своя жизнь. А тут я буквально расцвела, как будто все эти годы долой. Я хорошо жила с мужем. По-разному, но больше – хорошо. А тут – все по-другому. Но смущают меня некоторые моменты. Я не ревную, упаси боже. Но должна же я быть уверена на все сто процентов? Должна?

Я кивнула.

– Вот и вы согласны. Могут быть и дела, и командировки. Но я хочу верить своему мужчине. Хочу больше про него знать. Ведь правильно?

Я снова кивнула. Блин! Я точно так же могла кивать и по телефону!

– А тут Ирина и говорит, что ее знакомая Татьяна Иванкова…

– Моя фамилия Иванопуло.

– Что? Ой, простите. Я так волнуюсь. Так вот, я и хочу вас, Татьяна, попросить выяснить суть этих его командировок. Ну – куда, зачем. Может быть – с кем. Не знаю, может, и ни с кем. Но надо же знать. Верно? Вы не думайте, я не ревную.

Мое прекрасное воспитание, полученное в средней школе, не позволило мне зевнуть и потянуться. Я захотела домой. Из этого монолога выяснилась ее полная зацикленность на личной жизни, что и раньше было ясно. Влюбилась женщина, вот и прыгает вокруг своих ощущений. Господи, только бы не дожить до такого.

– Нет! – внезапно сказала я.

– Как нет? – Нина явно испугалась.

– Я, к сожалению, уже ангажирована, и это дело отбирает все мое время и силы.

– Это у Вовчика? Да какие у него дела! У него же все нормально! Поверьте мне, Таня. Я же знаю его сколько лет… Все мужчины любят жаловаться на свою жизнь, все. Они считают, что их проблемы – это так серьезно! Татьяна, я прошу вас. Я готова заплатить – я все понимаю. Только одну неделю, и все. Он как раз сказал, что завтра должен уехать. Вам и выяснить-то всего: уехал ли? Если уехал, то куда? Этого достаточно. А если узнаете зачем – это прекрасно. Ну а если узнаете еще и с кем он там встречался – Таня, я буду очень-очень благодарна.

Последнюю фразу Нина произнесла тише и медленнее, что означало намек. А сам намек означал: осыплю золотым дождем.

Я отрицательно покачала головой. Нина засуетилась еще больше, она быстро достала из кухонного шкафчика полиэтиленовую папку и положила передо мною. В ней лежали фотографии мужчины лет тридцати пяти – сорока. С усиками. Где-то я его видела. Ну, конечно! Я столкнулась с ним, когда прошлый раз выходила от Нины. У него, кстати, тоже серебристый «Фольксваген». Оказывается, что эта самая популярная машина в Европе и в нашей жизни – не редкость.

Нина стала раскладывать передо мною фотографии. Ее Женечка и так, и эдак, и на рыбалке, и в офисе, и на улице. Обойдется она и без меня! Уважу влюбленную Джульетту, похвалю ее выбор – и домой. Баиньки.

Вот ее Женечка за рулем – мерзкая улыбочка. Вот он подходит к своей машине. Стоп! Номер Е 157 РС. Мне сразу же стало интересно. Я взяла в руку последнюю фотографию.

– Да, Таня, здесь он очень хорошо получился. Кто-то фотогеничен, а кто-то, как я… – Она махнула рукой.

Я взяла еще одну сигарету, прикурила. Вроде не похож по комплекции на моего ночного бойца. А вроде и похож.

– Значит, так, Нина!

Она сразу же насторожилась и застыла.

– Я могу узнать, уезжает ли он и, возможно, куда. И это все.

Нина дернулась что-то сказать, но я дожала:

– И это все. Только из уважения к вам не посплю пару дней, выкрою чуть-чуть свободного времени. Больше ничего не обещаю.

Нина состроила огорченное лицо, вздохнула и согласилась.

– И за обычный гонорар – двести баксов в день. Без командировочных, разумеется.

Нина поскучнела, встала и вышла. Я воспользовалась паузой, чтобы налить стакан воды. От ее бесконечных речей у меня горло пересохло.

Парадокс.

Нина вернулась и протянула мне четыреста долларов.

– Вы же сказали два дня, правильно?

– Да. Теперь мне нужны исходные данные: имя, адрес, занятия.

Выйдя из этого дома, я вздохнула полной грудью. Нужно вернуться домой, вытрясти из ушей весь хлам, набитый туда Ниной, и спать. А там видно будет.

* * *

Евгений Борисович Алексеев, 38 лет. Бизнесмен. Штангист-любитель. Автосалон «Бэйсик», улица Ракова, 3А. Уезжает завтра на неделю, сказал, что в Москву и на поезде. А почему не на самолете? Говорит, что укачивает.

Завтра. Все завтра.

До дома добралась без приключений. Голды у подъезда не было. Жаль, а то бы она у меня полетала. День прошел бездарно. Уже смеркалось.

Из квартиры я позвонила Ермакову, хотела сообщить о ночном водевиле. Опоздала, Игорек уже доложил. Судя по реакции Петровича, очевидно, он сказал, что для женщины я держалась неплохо. И на том мерси.

Я вскипятила чайник, изобрела себе несколько бутербродов с сыром и устроилась перед телевизором. На всех каналах гоняли детективы. Показывать, что ли, больше нечего?

Совсем уже собралась упасть и вырубиться, как зазвонил телефон.

Похоже, Нина забыла описать какую-нибудь особую примету своего Женечки. Нуте-с, на каком таком месте у него шрам или родинка?

– Да!

– Это Татьяна?

– Конечно, она самая! – Странно, голос кажется знакомым, а не узнаю.

– Татьяна, это Света.

– Света? Ах, Света! Привет-привет, ты откуда звонишь, с работы?

– Нет, я сегодня выходная. Вы извините, Татьяна, может, я и зря…

– Что случилось, Света? Алло!

– Татьяна, я сегодня решила сходить в одно место, и, вы знаете, мне показалось, что…

Разговор прервался, раздались гудки.

– Алло! Алло! – Самое глупое дело вот так стараться перекричать эти пи-пи-пи.

Я положила трубку и задумалась. А ведь мне это не нравится. Очень. Достала сигарету – еще одна осталась, последняя. И это не нравится.

Телефон опять зазвонил. Ура! Ошиблась.

– Света?

– С приветом, – ответил грубый мужской голос. Я удивленно прислушалась – что еще за подарочки! – Ну, ты где моталась весь день? Я звоню, а мне хрен там!

Тьфу! Игорек! Ни об одном мужике я еще не забывала с такой скоростью.

– Игорек, ты лобик зеленкой смазал?

– А тебе-то что? Я спрашиваю, где ты была? Хохмить потом будешь. Мы должны везде быть вместе. Так Олег сказал.

– Сегодня я с тобой ночевать не собираюсь, если ты про это. Поэтому ложись спать спокойно, а голову засунь в холодильник, говорят, помогает…

Игорек прорычал что-то и бросил трубку.

Я докурила сигарету. Света больше не звонила. Я вспомнила, что вместе с телефоном дала ей и свой адрес. Может быть, бродит где-нибудь вокруг и дом найти не может?

Я быстро надела туфли – халат у меня такой, что по нашему двору пройтись вполне можно – и спустилась на лифте вниз.

Выйдя из подъезда, тут же отпрыгнула в сторону – Голда! сука! животное! – сопя и рыча неслась прямо на меня. Я быстро развернулась на одной ноге, а второй так удачно поддала ей поперек живота, что она у меня все-таки полетала! Несуразным светлым поросенком пронеслась на бреющем полете и ткнулась в ногу тете Зине. Завизжали обе. Но Голда начала чуть раньше. Я думаю, по причине допинга.

Тетя Зина, подхватив свою подружку на руки, завела крик, высказав обо мне в паре фраз все, что можно. Потом начала повторяться. Открылась дверь подъезда, вышел Витя – сосед с третьего этажа, пузатый мужчина, лет тридцати пяти, с огромной картонной коробкой. Он уже две недели как выносит из дома пустые коробки, но я ни разу не видела, чтобы он что-нибудь заносил. Странное хобби.

Витя, пройдя между нами, на мгновение закрыл меня от тети Зины, я и нырнула в подъезд. Следом за мною никто не кинулся. Голда, наверно, не захотела и хозяйку свою не пустила. Но зычный голос тети Зины я слышала, даже поднявшись к себе в квартиру. Всегда озадачивали меня люди, которые так громко разговаривают сами с собою. Лучше бы она сама с собою в шашки играла, больше пользы было бы. А потом сама с собою ругалась бы за проигрыши.

По телевизору детективы все продолжались. Я посмотрела на часы – уже десять! – и решила, что мне пора спать.

А здорово я врезала Голде!

* * *

Что значит заснуть в хорошем настроении, даже просыпаться в радость! Легкая зарядочка – в охоточку. Холодный душ – приятная бодрость. Чаек с бутербродиком – одно удовольствие.

Сигареточку после завтрака – ну как же с утра и без маленького порока? Сделав изящный выпад, большим пальцем левой ноги нажать кнопочку – интересно же, что там по телику соврут или споют. День сегодня будет удачный!

Противная дикторша в очках и с дефектом речи пробубнила что-то для себя смешное и показала передние зубы. Отулыбавшись, объявила новости УВД; показали фотографию Светы, а фотография такая, что сразу ясно – отогорчалась она.

Я быстро увеличила громкость.

«…труп девушки. На теле обнаружены три огнестрельных ранения. Если кто-то может что-либо сообщить…»

Я выключила телевизор. Упавшая сигарета уже прожгла хорошую дыру на гобелене кресла. Постучала ладонью, плюнула даже – пожар предотвращен.

Так, что же делать? Нужно получить больше информации. Подбежала к телефону, набрала номер. Если Генка на месте, он мне скажет.

– Здравствуйте, а Геннадия Ивановича можно? Это Иванова из рыбнадзора. Да-да.

Генка Петриченко – старинный знакомый, сейчас заметный чин в прокуратуре. Пообщавшись с ним минут пять, я уже знала побольше утренних телезрителей и дикторов, но все равно мало. Мало!

Тело Светы обнаружили в пять утра. Женщина-дворник вышла на работу, хотела подмести пораньше и уехать на дачу. Проходя через посадки за автовокзалом, эта дворничиха и наткнулась на Свету. Два выстрела в область сердца, третий в голову. Смертельным был уже первый. Следов насилия нет. Сумочки нет. А может, и спер какой-нибудь бродяга, забыв сообщить об этом в милицию. Застрелили не здесь, а где-то в другом месте. Сюда тело бросили потом, очевидно, привезя в машине. Все, пожалуй.

Захотелось закурить. Сунула палец в пачку – пусто. Сходить и прогуляться заодно; скверно, скверно на душе.

Попадись Голда сейчас – точно освоила бы высший пилотаж. В ближайшем ларьке выбор – на любой вкус! От «Примы» до «Космоса». Что за бред! Вернулась, села в машину, поехала искать. Любимых в этот период жизни сигарет «Пьер Карден» нет, хоть тресни. Покрутилась по закоулкам, вырулила на Привокзальную площадь. Здесь-то точно должны быть, видела позавчера, или когда я здесь была в последний раз? Не помню.

Оставила машину, пошла бродить. Слева – ряд киосков, справа – ряд лотков. Слева – все что угодно, справа – ассортимент небогатый: семечки, пирожки, сигареты, но не те.

В третьем же киоске нашла необходимую мне отраву. Подумала и взяла две пачки, это называется тактикой верблюда. Может, еще и мороженое взять? Я посмотрела по сторонам.

Напротив, за двумя ящиками, восседали две тетки самого простого вида.

Обе предлагали товар: у одной были семечки и жевательная резинка, а у другой – сигареты. Разные группы товаров отрицали наличие конкуренции, и тетки мирно беседовали. Точнее, говорила одна, а вторая, приоткрыв рот, издавала звуки эмоциональной поддержки: «А? Ну? Ух, ты! Сволочи!!»

Та, что делала сообщение – плотная, в красной плисовой юбке и серых босоножках, – помогая себе руками, рассказывала действительно интересные вещи:

– …девчонка, ничего особенного. Вон там, через дорогу, говорила по телефону, а я как раз от Маши выходила…

– Как она?

– Не знаю, на даче живет уже неделю, дома зять был.

– Тот самый?

– Ну да, дурак. Смотрю, машина резко так от гастронома отъехала и к той будке… Из машины парень выскочил, значит, и хвать эту девчонку.

– А она?

– Она как-то сникла сразу, он ее и потащил к машине. И так быстро!

– Да что это такое?! И не кричала?

– Нет, с нею вроде как обморок приключился, а парень высокий такой, машина иностранная, светлая, серебристая.

– Муж ее, что ли?

– Не похоже, да сейчас и не поймешь у них, у молодежи-то. Я потом мимо той будки проходила, смотрю – бумажка лежит.

– Ну?

– Я, значит, ее взяла и в карман.

– Ну?!

– А там просто телефон записан и адрес. Куда же я ее дела?..

Тетка пошарила в своей юбке и вытащила несколько грязноватых бумажек. Взяв самую смятую, она развернула ее и прочитала:

– Т. Иванова. Тая или Таня.

Я перестала рассеянно крутить головой по сторонам и шагнула в ее сторону.

– Извините. Я случайно услышала… Мне вчера подружка звонила, и мы не договорили, это вы про нее, наверно, говорите.

Я описала Свету. Тетка подтвердила – вроде она. Я продолжила:

– Муж у нее страшно ревнивый, все следит за нею, машина у него вон на ту похожа, да? Белая? Ну да, серебристая.

Показывая на машину, я перевела взгляд чуть дальше. На меня смотрела вывеска казино «Грейтхолл». Гастроном «Пингвин» – соседняя дверь.

Я поблагодарила и медленно пошла к «девятке». Ситуация поворачивалась другой гранью. Теперь уже жених Нины Гудковой мне просто необходим.

Напротив моего подъезда, через пешеходную дорожку, стояла машина Игорька. Он, развалившись на переднем сиденье и открыв дверь, слушал кидающийся из магнитолы музыкальный кошмар и довольно улыбался. Глаза закрыты, голова поматывается в ритме, посреди лба – заметное утолщение.

Одухотворенные лица всегда симпатичны. Я приставила «Жигули» рядышком.

Игорек открыл глаза, убавил звук.

– Куда тебя носило? Привет.

– Ездила договариваться о второй серии. Пошли, обсудим роли.

Подойдя к своей двери, я, заметив кое-что, не стала торопиться открывать.

– Игорек! Ты заходил ко мне?

– Ты с дуба рухнула? Как я зайду, если дверь закрыта?

Я не спускала глаз с его лица, но что на нем прочтешь, если мысли у него и рождаются, и умирают только одновременно с разговором?

Однако мою дверь открывали именно в то время, пока я каталась в поисках сигарет.

Я культивирую в себе полезные привычки. Не курить натощак – это мелочи. Уходя из дома, аккуратно кладу спичку на верхний торец двери. Очень удобно. Вот сейчас я гляжу на нее, лежащую на полу, и думаю: открыть дверь сейчас или через пару часов?

Нельзя напрягать людей без необходимости – это еще одна полезная привычка.

– Готовься, Игорек: внутри, возможно, меня ждет любитель нежданных встреч.

– Не понял!

– Ничего, поймешь.

Я медленно открыла дверь и осмотрела прихожую. Если внутри кто-то есть, то прятаться он может или в удобствах, что маловероятно, но возможно, или сразу же за ближайшей дверью в комнате. Я резко дернула дверь и с разворотом нырнула в комнату. Никого.

В туалете раздался шум сливаемой из бачка воды. Игорек, решив, что у меня блажь, спокойно пошел облегчиться. Значит, и там чисто. Подумав так, я улыбнулась двусмысленности и сразу же подосадовала на себя. Неполная неделя, как я знакома с этим кадром, а уже научилась мыслить в его штиле.

В ванную я заглянула, слегка приоткрыв дверь: в зеркалах она отразилась вся. После чего, уже не осторожничая, я обошла всю квартиру и даже выглянула на балкон. Действительно никого.

Значит – проруха и невезуха.

Игорек устроился перед телевизором в кресле.

– Ты там чего, на балконе, воздушные коридоры изучала?

Я, не отвечая, прошла на кухню ставить чайник. Потом вспомнила про свой пистолет. Куда же я его сунула, склерозница? Проскакала до коридора и посмотрела по сумкам. А, вот он!

Раздраженно бросила пушку обратно и стала заваривать кофе.

– Ты там кофе варишь? – прокричал Игорек из комнаты. Я промолчала. – А бутерброды тоже делаешь?

Блин, заканчивать нужно с этим расследованием – не могу больше выносить этого друга.

Я принесла поднос с кофе и поставила на журнальный столик.

– А пожрать?

– Завтра, милый.

– Когда соберешься замуж, позови – интересно посмотреть на этого дебила.

– Обязательно, ты у меня будешь массовиком-затейником.

Игорек хотел что-то сказать еще, но поперхнулся горячим кофе.

– На сегодня у нас с тобою намечена небольшая работка на вокзале – часика на три. У тебя есть знакомые в Радищеве?

– Не-а. Я туда ездил в прошлом году по делам, но знакомых нет.

– А как же это может быть?

– Да так, до начала дела – были, а как дело началось – они и кончились, по очереди.

– Ясно. Возможно, придется ехать в Радищево. Пойду займусь собой. А ты пока посмотри мультики.

Я заперлась в ванной, включила воду и начала себе думать.

Что мы имеем? Определенно, следы ведут в «Грейтхолл». На это указывает вся совокупность улик. Вопрос: докладывать Телеге? Пожалуй, не нужно: денег не нашла, убийство Светы стало известно сегодня… Он может подумать, что я перепугалась. А это унизительно для детективного бизнеса.

И тут – на тебе, в дверь позвонили. Никого не жду. Стоит ли открывать? Если это соседи, могут обидеться. Вышла из ванной.

– Кто-то пришел! – прокричал Игорек.

Я ничего ему не ответила и открыла дверь.

Глава 7

Здрасьте, пожалуйста! На меня смотрели полтора десятка глаз, половина из них – из-под милицейских фуражек, остальные – те самые соседи сверху и снизу, ради которых я, собственно, и открыла.

– Здравствуйте! – поднял ладошку к козырьку стоящий первым старлей.

– Здравствуйте, вы агитаторы? – наивно спросила я.

– Гражданка Иванова?

– Конечно. Если еще хотите узнать мое имя или адрес, спрашивайте, не стесняйтесь.

– Спросим обязательно. Можно пройти?

– Разумеется, а зачем? Вы мой участковый?

– Нет, старший лейтенант Головко, следователь из горотдела.

– Очень приятно, а чему я обязана этим визитом?

Головко раскрыл красную папку, которую держал в левой руке, и показал мне очень простенькую бумажку – ордер на обыск.

– Всегда рада гостям, проходите, пожалуйста.

Я отступила в сторону, и мимо меня промаршировала вся эта команда. Судя по их взглядам, обыск они были бы не прочь начать с меня лично.

Понятыми оказались две подружки с нижнего этажа, из соседних квартир. Они издали очень интересовались моей жизнью, ну а теперь посмотрят изнутри.

За моей спиной появился ошарашенный Игорек:

– Чего это они?

– Собираются что-то найти. Ты свой контейнер с контрабандой успел сбросить с балкона?

Оказалось, что эти суровые люди не склонны к шуткам – трое сразу же выскочили на балкон. Головко, сняв фуражку, укоризненно посмотрел на меня:

– Не стоит шутить в вашем-то положении…

– Неужели моя беременность заметна?

– Мне заметно другое – у вас появились проблемы, давайте попытаемся решить их мирно и быстро.

– Согласна.

– Где пистолет?

– В сумке, в коридоре.

Девочки-понятые ахнули. Трое резвых исследователей, даже не передохнув, от балкона сразу же шарахнулись к вешалке.

Головко сел на стул и стал раскладывать на столе бумаги. Через минуту перед ним положили мой «ТТ». Он взял его через платочек и понюхал ствол, после чего передал другому нюхачу, с чемоданчиком в руках.

– У вас есть разрешение на оружие?

– Конечно, есть! В той же сумке лежит, где был пистолет. А можно узнать, в чем дело?

– Вам знакома гражданка Тихонова?

– А кто это?

– До вчерашнего дня она была работником казино…

– Вы имеете в виду Свету, которую вчера убили?

Головко так обрадовался, что мне его стало жалко. Он подался вперед и пронзил меня взглядом.

– Откуда вам известно, что ее убили?

– Мне сказали об этом сегодня утром.

Я поймала на себе растерянный взгляд Игорька. Он стоял, прижавшись к стене, засунув руки глубоко в карманы брюк, и выглядел очень неуверенным в себе.

Головко ликовал, он даже протер платочком вспотевшие ладони – совершенно напрасно – у него от волнения задрожали руки, так что все равно проколоть аккуратно четвертую дырку на погоне он не сумел бы.

Севшим голосом он тихо пискнул:

– Кто вам об этом сказал? – и прокашлялся.

– Ведущий местных новостей по телевизору.

Головко так и осел на стуле.

Он еще раз откашлялся и начал задавать рутинные вопросы. Я отвечала рассеянно, посматривая по сторонам, думая сразу о нескольких вещах: во-первых, не подкинули бы чего-нибудь; во-вторых, кому выгоден этот фокус с ордером; и, в-третьих, сумеют ли эти ребята найти мои спортивные трусы, которые я уже почти год как отчаялась отыскать?

Из ванной раздался радостный вскрик – вот, блин, если сейчас притащат чемодан с героином, то сама виновата. Надо было сесть с той стороны стола, был бы виден коридор.

В комнату вошел старший сержант, держа в руках полиэтиленовый пакет.

– Василь Василич, – под ванной лежало, в самом дальнем углу. Думала, я не найду. Да я однажды три автомата нашел зимой под навозной кучей. А тут такая ерунда!

Мой жаждущий повышения собеседник, взяв сверток двумя руками, положил его перед собою и начал разворачивать. Самое смешное – я до последнего надеялась, что там обнаружатся какие-нибудь сантехнические дела: резинки, например, или кривая такая проволока для унитаза. А оказалось очень даже нако-ся! Внутри был очень красивый пистолет «беретта».

Головко схватил его смоченным трудовым потом платочком, понюхал ствол и счастливо заулыбался.

Понятно, что мне все это счастья не прибавило.

– Откуда у вас этот предмет, уважаемая?

– Впервые вижу.

– Неужели? Я вынужден буду пригласить вас с собой. Погостите у нас, так вспомните.

– Вряд ли.

– А это ваш приятель? – Довольный жизнью Головко потыкал пальцем в сторону Игорька.

– Да, мы с ним марками обмениваемся.

– Ну что ж, пошутили – и хватит. Вы сейчас собирайтесь, а я побеседую с вашим филателистом.

Черт его знает, что с собою брать в таких случаях?! Я накидала в большую базарную сумку всяких туалетных мелочей, сверху бросила том Чейза. Пригодится вместо снотворного, если придется переночевать в незнакомом месте.

Спустя час на двух «Жигулях» с мигалкой мы уже катили в горотдел. Хорошо, что у меня нет собаки – никто не тявкал вслед.

Совершенно обалдевший Игорек вышел из подъезда и даже не кивнул мне вослед – очевидно, соображал, что он сообщит Телеге.

Мои мытарства начались сразу же. Я ждала три часа, сидя на жестком кресле перед кабинетом номер тринадцать в обществе молчаливого сержанта, зевавшего равномерно через каждые пять минут. Чейз не понадобился, я и так кемарила, чувствуя себя уверенно. Прикинув время, я смело могла рассчитывать на крупный кукиш в кармане, который должен был приятно удивить этого настырного хохла в погонах, не умеющего скрывать своих чувств. Однако три часа – это чересчур, нельзя же так откровенно радоваться своей удаче, да и возможный убийца должен иметь право на внеочередность.

Когда меня ввели наконец в прокуренный кабинетик, я была уже достаточно раздраженной, и довольная рожа Головко настроения не улучшила.

Он гордо восседал за желтым обшарпанным столом. Перед ним в художественном беспорядке были разложены бумаги, в пепельнице груда окурков, которая ясно демонстрировала напряженность умственного милицейского труда. Справа – небольшое окно с решеткой из сетки-рабицы, слева – ряд стульев. На одном из них маялся, ерзая отсиженной задницей, полный лысый майор.

– Ну вот, и до вас дошла очередь, или, вернее, дошли руки. Садитесь, пожалуйста. – Головко ладонью сделал приглашающий жест.

Я села на стул напротив него, лицом к майору. Поставила сумку на пол, из ее кармашка достала сигареты. Головко щелкнул зажигалкой:

– Вот что мы курим! Правильно, такая красивая девушка всякой гадостью травиться не может. Ну а мы – люди скромные, законопослушные и очень занятые.

Еще полтора часа Головко строил сложные комбинации разговора, пытаясь заставить меня узнать «беретту», намекая и на известное снисхождение, и на грядущие ужасы, если память меня подведет.

Во время допроса толстый майор периодически подавал угрожающие реплики, стараясь настроить свой скучный голос пожестче. Я и внимание на него перестала обращать. Устал человек, что же еще ожидать от него?

Наконец мой следователь стал подходить ко второй части спектакля.

– Ну, хорошо, Татьяна, орудие убийства, которое вы прятали в ванной, вы не узнаете?

– Я не прятала! Понятия не имею, как он там оказался, сколько раз еще вам говорить?

– Ну ладно, ладно. Тогда я спрошу вас вот о чем – где вы были во время убийства?

Каков оригинал! Он еще пытается поймать меня на такие детские фокусы!

– А когда оно произошло?

Тут уже ерзать начал Головко.

– Не придуряйся! – рыкнул майор и зашмыгал носом. Е-мое, у него еще и насморк, вдобавок к кровавым мозолям на ягодицах!

– Вы прекрасно понимаете, что я вас спрашиваю о времени с 21 до 22 часов вчерашнего дня.

Я чуть было не ляпнула, что в это время Света была еще жива, потому что звонила мне около 22 часов.

Зевнув, я начала вспоминать, что же такого интересного было вчера в это время.

– Да я точно и не помню. Дома была, наверное.

– Ах, наверно! А кто это может подтвердить? Ваш друг?

– Ну, хотя бы и он. Он звонил мне примерно в это время.

– Очень, очень интересно! Значит, говорите, звонил? И о чем вы говорили?

– О ерунде какой-то, он спрашивал, куда я уехала, не предупредив его.

– Какие странные отношения между филателистами!

– И не говорите – чудики! – охотно согласилась я.

– Ну а что было потом? После звонка?

– После звонка? – Я опять зевнула, беря театральную паузу. Сейчас он сникнет, а потом начнет орать.

– Да, после звонка! – вскричал Головко и радостно ощерился.

– Потом я вышла во двор, покурить.

– И сели в свою машину, верно?!

– Никуда я не садилась. Я просто вышла во двор и поругалась с тетей Зиной.

– С какой тетей Зиной? – Головко растерялся. Ну, еще бы – рушится строение, о котором он так мечтал.

– С соседкой, у нее собака нервная, я с ней поссорилась.

– С тетей Зиной, значит?

– Нет, с собакой. С тетей Зиной я поругалась как раз вчера вечером, когда вышла покурить.

– А больше в это время вы ни с кем не ругались?

– Нет, с Витей у нас хорошие отношения.

– С каким Витей?! – Мой следователь уже не выглядел счастливым и с большим трудом расставался со своими мечтами.

– Витя – еще один сосед. Он выносил мусор и прошел мимо нас, я вернулась домой, а тетя Зина все еще продолжала шуметь у подъезда. Время не засекала, но завелась она надолго. Я помню, по НТВ шел какой-то боевик, а ее крики совсем не совпадали с сюжетом.

Лицо у Головко пошло красными пятнами, испарина появилась на лбу и под носом. Он съежился на стуле, нахмурил брови и внимательно рассматривал карандаш, который вертел в руках.

– Хватит врать! – подал голос майор и подсунул под задницу левую ладонь.

– Значит, так, Иванова, – тихо начал Головко, – ваши показания мы, конечно, проверим. Но я советую вам подумать, стоит ли усугублять свою участь. Крепко подумайте. Сейчас вас проведут в очень уютное помещение, где вам никто не будет мешать. Еще раз вам говорю, подумайте.

Меня проводили в подвал. После нескольких лестничных пролетов, миновав кучу всяких дверей, я оказалась в узком коридоре с дверями по обеим его сторонам.

Посередине коридора стояла, уткнув руки в складчатые бока, заплывшая женщина в форме и руководила худенькой девочкой, стоящей на табуретке и наклеивающей кусок обоев за водопроводную трубу. Увидев меня, девочка спросила:

– Курить есть?

Я дала ей сигарету, контролерша промолчала.

– Вот, Гавриловна, это тебе пополнение, – сказал приведший меня сержант.

– Откуда же столько блядей развелось? – гостеприимно воскликнула та и взяла у моего провожатого бумажку с приказом.