Текст книги "Виртуальный разлом"

– Я всё же верю в разум человечества!

– Человек разумен, а значит, в жизни своей видит смысл, пока живёт, то есть пока мыслит. Если угроза будет чересчур велика, борьба может показаться бессмысленной. А если смысла в жизни не останется, произойдёт отказ от её продолжения, от размножения прежним способом, – с полной обречённостью закончил Сём. С учёбы не слышала от него таких фатальных выступлений.

– Эй-эй! Полегче! Мы именно это сейчас и планируем! – Максим и Танька заговорили почти в унисон.

– Макс, мы в общем-то догадывались, однако, видя, как ты обнимаешь Танечку и как она к тебе прижимается, сомнений в серьёзности ваших намерений нет, верно, Анька?

– Ну да, мы подаём заявление и осенью планируем свадьбу. Справлять будем в узком кругу родственников, у моих родителей в Сочи. А вы нам как родные, поэтому приглашаем вас на наш праздник! Море в начале октября будет ещё тёплое, вы вполне сможете купаться. Ждём!

– Здорово! Ах, столько лет мы ждали этой вести! Ребята, рада за вас!

– А мы как рады, часы считаем до заветного события! Как только зарегистрируемся, нас сразу же могут включить в спонсорскую очередь.

– В очередь на что? – если бы Сём не спросил, это был бы мой вопрос.

– На спонсорство нашего будущего ребёнка. Ребёнок должен родиться здоровым. Мы проверялись. Планировать будем мальчика. Спонсорскую корпорацию для обеспечения и развития малыша можно будет выбрать заранее. Мы даже можем претендовать на максимальный коэффициент.

– Так! А поподробнее для прозрачных и пустых.

– Чем выше уровень образования родителей и ближайших родственников, тем выше рейтинг для получения спонсорства.

– Да, что-то я отстаю от реалий реальной жизни. Вы его ещё до рождения в рабство отдать планируете?

– Какое рабство, это же программы поддержки. Там всё продумано – и про здоровье, и про развитие. И профессиональную траекторию можно спрогнозировать заранее.

– А если он не захочет?

– Конечно, захочет! Мы же выберем для нашего ребёнка самое перспективное направление будущей работы. Как это может быть неинтересно?!

– А характер ребёнку уже можно прогнозировать, или промысел божий ещё не отменили?

– Сём, во-первых, мы агностики, а во-вторых, пройдём обучение психологии родительства. Курс пока не выбирали, но их много, найдём соответствующий нашим ожиданиям. В-третьих, есть проверенные тьюторские программы раннего развития детей, которые формируют компетенции успешного человека. Так что за характер будущего ребёнка мы можем не переживать.

– Вообще-то я шутил про характер.

– Ну в общем, Семён, ты прав, искусственному интеллекту стоит доверяться не во всём. На формирование личности нашего сына будем влиять прежде всего мы сами, а ещё и обе бабушки. Наши матери ждут не дождутся, когда появится внук, правда, Таточка?

– Да, дорогой! Кстати, нам уже пора. Столько всего нужно успеть сделать, голова кругом! Аня, Сём, обнимаемся и до встречи! И не забудьте, вы приглашены.

– До встречи, ребята!

Они встали со стульев и вышли из зоны общения.

– А мы задержимся и ещё по кофе выпьем. Ань, я твой счёт оплачиваю, надеюсь, ты не возражаешь? Дай мне руку.

Скрещение пальцев и мягкое сжатие виртуальной руки выключили реальность момента: интересно, а человек, полностью погруженный в вирту, чувствует неестественность жизни?

– Ань, ты меня слушаешь? Я про первый день на курсе. Ты мне сразу понравилась, с первого дня. А помнишь задания на координацию в нашу общую встречу?

– Да. Ловко ты меня тогда поймал!

– Это моё лучшее воспоминание за всю учёбу.

– Моё тоже.

– О! У меня с собой случайно эмоспектр77
  Сокращённое название эмоспектрометра.


[Закрыть] оказался. Посмотри на результат.

– Ну эмоспектр-то зачем? Ты мне не веришь?

– Твоё лицо легко прочитать и без эмоспектра. Ты ведь сама не веришь в то, что говоришь. А эмоспектр только подтверждает мои слова.

– Это гадко!

– Куда уж мне…

– Ну, договаривай, раз начал! – я чувствую, что удержаться уже не могу, и пора уже прояснить наши отношения, и пусть только скажет мне что-нибудь резкое… Нет, я не стану устраивать истерику, я просто спокойным голосом скажу ему: «Пожалуйста, не звони мне больше!»

– Ань, давай без разборок, – фраза сказана спокойным усталым голосом. И я бессильно соглашаюсь. Опять он мне уступает, и наше общение будет продолжаться. Сейчас я не пойду на обострение, пусть так, лучше буду плавно оттягивать прояснение отношений и позже сведу всё общение на нет.

– Ладно, я, наверное, устала сегодня. Давай как-нибудь на неделе созвонимся и без эмоций поговорим.

– Я не хочу с тобой общаться без эмоций. Я хочу, чтобы они у нас были, общие, разные, но лучше позитивные.

– С позитивными эмоциями выживаемость падает.

– Согласен, пусть это будет шуткой. Не уходи так быстро. Я никак не могу понять, что не так в наших отношениях. Нас считали подходящей парой. У меня были тесты с другими девчонками, но такого совпадения по всем параметрам, как с тобой, ни с кем не было.

– Наверное, слишком маленькая выборка. Расширяй исследование, и шансы вырастут.

– Ты обиделась? Мне не надо было говорить про других. Я не хотел тебя обидеть, правда!

– Я просто устала. Много работы, у мамы нет прогресса, о Славке ничего не известно.

– Понимаю. Если тебе будет нужна моя поддержка, ты звони, не пропадай.

– Договорились. И, Сём, спасибо тебе за поддержку и за всё спасибо! Мне пора. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи!

Глава 5. Море волнуется раз

Экран виджета погас, и в помещении как будто опять стало холоднее. Надо расплатиться и уходить. О! Как это мило! Сём расплатился за меня. Тогда я закажу себе ещё чашку кофе, но уже по-французски, а потом пойду домой.

Макс и Танька будут вместе. Это хорошо и необычно. У нас на курсе училось человек сорок, за минусом отчисленных прогульщиков и взявших академ, выпустились тридцать два человека. Из них в пары объединились всего восемь, и это будет вторая свадьбы нашего курса. Всего? А я не знаю, это много или мало? Мы были третьим потоком академии медиации, полностью переведённым на дистанционное обучение, и первыми в экспериментальной программе «Студсемья». Целью программы было формирование семейных пар между студентами. Рождаемость в стране падала, и правительство, забив тревогу, начало принимать срочные меры. Про программу мы узнали случайно, на последнем году учёбы, из коротенькой статьи в интернете, обобщающей промежуточные итоги проводимого эксперимента. Статейка спровоцировала жаркую дискуссию между студентами, в которую вовлеклись и несколько преподавателей. Дискутирующие разделились по лагерям: одобрения и поддержки; неодобрения и протеста; трезвой оценки плюсов и минусов проекта. В последней группе оказалось больше преподавателей, что совершенно понятно, ведь не они стали подопытными кроликами системы образования. Я примкнула к протестной группе, не называя, впрочем, своих истинных причин.

Сём был активным с первого дня учёбы и поэтому самым заметным. Но мне понравился другой парень, застенчивый и молчаливый. Не понимаю почему. Понравился, и всё тут! Хотя за всю учёбу мы с ним так и не поговорили – не то чтобы наедине, а вообще, не про учёбу.

Может, поэтому он стал для меня таким притягательным и загадочным? Во время общения люди раскрываются, а нас старательно учили понимать смысл не только сказанного, но и несказанного – по речи и языку тела. После получения дипломов след этого парня затерялся, и я так и не узнала, был он скучным неудачником, скрытым тираном, нежным любовником или всем вместе взятым. Не судьба! Да ну его, пора уже выкинуть из головы! И домой тоже пора.

Обратная дорога измучила и вытянула остатки энергии. Погода неожиданно испортилась. С неба посыпался мелкий, противный дождик. Без зонта и капюшона волосы быстро намокли ещё до велотрека. Можно спрятаться под его навес, от ветра не спасает, но хоть мокнуть перестану. А в доступной видимости ни одного велосипеда! Что ж, пойду в сторону дома, пока не найду свободный. Придётся прислушиваться, чтобы случайно не попасть под колёса проезжающих, это всё-таки не пешеходная дорожка.

О! Вон там сколько велосипедов! Свалили кучей у входа в коктейль-бар, не потрудившись расставить по стойкам. Специально так сделали, чтобы никто не мог велосипед забрать? Как же неудобно! Верхние зацепились педалями за колёса нижних, и вытащить один из этой свалки один велик никак не удаётся. Та-а-а-ак, сейчас этот двухколёсный станет моим! Уй!

И вырванный велосипед больно ударяет по ноге. Наверное, будет огромный синяк. Хуже, если ссадина. Нужно было пешком идти! Ну чего уже жалеть. Маленькое утешение в том, что теперь я быстро доберусь до дома.

Как же хорошо войти в тёплую квартиру, переодеться в мягкую пижамку, погладить мягкого котика, подумать про чай перед сном, послушать «Вальс цветов» Чайковского… А, это звонок. Вместе с музыкой виджет высветил аватарку Тани.

– О, не прошло и полгода! Танечка, что-то случилась?

– Нет, у меня всё хорошо. Мне показалось, что тебе нужна поддержка.

– А где щебетание лесных дроздов? Ты что, нарушила союз нашей птичьей стаи?

– Мы нарушили. Сейчас у нас цветочный период. Макс установил такой же рингтон.

– Предатели! У меня всё тот же жаворонок, а у Сёма воробьи.

– Вот про вас я и хотела спросить. Почему ваши отношения всё хуже? У вас ведь была большая совместимость, чем у нас. Об этом все говорили. На самом деле у нас почти не было шансов.

– Так почему вы решили быть вместе?

– Мы уже не можем по-другому, не представляем будущего врозь.

– Тогда я действительно рада за вас.

– Спасибо! Но ты перехватила инициативу в разговоре и не ответила на мой вопрос. Так почему же вы не вместе? У вас всё складывалось хорошо к середине учёбы, а потом я увидела полный разлад. И дело не в Сёме, дело в тебе.

– Да, до нашего совместного выездного тренинга. Узнав его поближе, я поняла, что быть с ним близкой не смогу. О! Красивый каламбур получился, заметила?

– Заметила твою неискренность. Почему ты не говоришь мне правды?

– Потому что не хочу об этом говорить.

– Извини, если я была слишком назойливой. Нам с Максом хочется, чтобы вы тоже были счастливы.

– Спасибо! Всё может быть! Я очень порадовалась сегодня за вас. Ты позванивай мне, пожалуйста, когда сможешь.

– Договорились.

Ну вот и поговорили. Теперь можно залечь на диван вместе с котом и почитать какой-нибудь классический детектив.

О, нет! Звонит сестра-любопытница. Сейчас ещё один допрос начнётся.

– Ну что, сходила, встретились? – Ольгина проекция даже вытянулась немного, наверное, на виджет надавила по невнимательности.

– Да и да, – я ещё сама не поняла, что между нами происходит и чем я готова поделиться, а что утаить. Ольге, в общем-то, и разболтать наши разговоры некому. Закадычных друзей и подруг, насколько мне известно, у неё нет. Ну разве только матери расскажет, родной сестре моего отца, тёте Наде. Я с ней в хороших отношениях, только обсуждать подробности личной жизни совсем не желаю.

– Что «да»? Рассказывай давай! Целый час ворочалась, уснуть не получалось. Я спать хочу! Рассказывай скорее, как прошла встреча?

– Ну, прежде всего, хочу тебе выразить огромную благодарность за отлично рекомендованное место! «Гроты» обалденно мне понравились, и я тоже всем буду рекомендовать. М-м-м! Мясо было вкуснючее, и гарнир, и кофе с коньяком тоже!

– Хорош про жрачку! Давай быстрее про главное событие!

– Максим и Татьяна объявили о помолвке и пригласили на свадьбу в октябре.

– Они-то молодцы! А вы с Сёмом?

– А мы поедем.

– Ну что ты мне голову морочишь?! Я же понятно спрашиваю, как у вас с Сёмом? А ты делаешь вид, что типа не поняла?

– О! Ольга, давай потом договорим, мне мать сейчас звонит.

Ольга корчит недовольную гримасу и отключается. Облегчение какое! Не помню, чтобы я когда-нибудь так радовалась звонку от матери, и она это почувствовала.

– Что с тобой происходит?

– Всё хорошо. Всё нормально.

– Ничего не нормально! Ты мне не звонишь целую неделю, и я не знаю, что и думать. У меня давление скачет каждый день! Ещё две новых таблетки прописали. Мой желудок и без того болит. Они меня своими таблетками залечат до смерти! Я плохо ем и не сплю ночами. Мне ничего не помогает. Только и думаю про Славика. Ты узнала, где он?

– Мама, пожалуйста, запусти видеозвонок, и мы сможем спокойно поговорить.

– Причём здесь видео? Ты же знаешь, я не умею это делать! Сбила меня с мысли. Ты узнала, где он?

– Нет. Пока не удалось.

– А что тебе вообще удаётся? Ты ничего не делаешь! Время идёт, я вся больная, я каждый день почти плачу. Это невыносимо, и никто меня не понимает! Когда ты уже узнаешь, где он сейчас, что с ним случилось? Я ежедневно жду от тебя вестей. Почему ты забросила поиски?

– Мама, я стараюсь его искать, но все контакты потеряны или стёрты. Как будто он сам не хочет, чтобы я его нашла.

– Чушь не неси! Как это он не хочет с нами общаться? У него кроме нас никого не осталось. Несчастный мой мальчик! Семьи так и не получилось. Девицу бестолковую нашёл, вот и не сошлись. Он всегда был такой умненький, способный, а она ничего по хозяйству не умела, только тряпки да горшки краской мазала. Мне свою мазню дарила, а я всё выкидывала. Не нужны мне такие подарки!

– Мама, ты помнишь, как её звали?

– Знать не хочу, как её звали! Славику моему жизнь испортила. Из-за неё он и пропал.

– Ты уверена? Что у них произошло?

– Не знаю, но уверена, что всё из-за неё! Он таким скрытным раньше не был, сыночек мой. А-а-а-а! Отстаньте от меня, я с дочерью разговариваю! Не хочу идти, не буду принимать ваши таблетки! Дайте мне договорить…

Пришлите мне немного её таблеток – сегодня мне тоже нужны успокоительные, иначе не засну. Может, заказать доставку сонной пилюли? «Ночное море и сон в бунгало» – вариант уже проверенный. Я бы даже взяла их оптом, штук пять. Ну что ты, Тюфяк, так недовольно смотришь на меня? Ничего со мной плохого не случится, особенно если надёжно закрыть окно.

А до курьера я с тобой ещё и тёплого чая успею выпить. А потом засну – и на море!

Сон.

Жёлтый свет огромных фонарей выхватывает из темноты полукружья плотной зелени кустарника, окружившего деревянную террасу. Ветки с кистями белых соцветий кое-где пролезают через перила, слабо покачиваясь на едва уловимом ветерке. К терпкому аромату соцветий добавляется приятный запах солёных волн. Хочется потянуться, распрямиться, расправить все мышцы и косточки, напитываясь энергией, бешено несущейся по венам. Долгий вдох. Я ещё раз потягиваюсь и вбираю запах блаженства, намешанный из соли, тины и цветов, настоянный на жарком солнце и воде. Море шумно дышит за стеной темно-зелёных кустов. Запах белых цветов усиливается и становится тошнотворно неприятным. Я знаю, куда нужно идти, нет, не идти – бежать метров двадцать по этой террасе. Там в конце будет лестница. Нужно спуститься по ступеням и пересечь полоску пляжного песка до тёплых пенистых волн. Бегом, к воде, песку и ракушкам!

– Я на море! А-а-а-а-а-а-а-а-а! Я люблю море!

Светлый сарафан разлетается полами по бокам. Синий палантин с белыми лилиями соскальзывает с плеч, я едва успеваю поймать его правой рукой и вижу на ногах свою мечту – босоножки из мягкой кожи светло-оливкового цвета. Сейчас я станцую на бегу!

Со ступенек террасы ноги попадают в мягкий песок, но я совершенно не вязну. Хочу танцевать! Ура! Ура! Да здравствуют волны, и море, и мой палантин! Бегом, вдоль полоски пенной воды, к самому горизонту!

Длинная шифоновая ткань мечется за моей спиной. Разыгравшийся ветер выхватывает её из руки, кидает на песок пляжа и новым порывом уносит в воду. Палантин уплывает всё дальше и дальше по волнам, и я уже не смогу его вернуть. Не смогу заставить себя войти в тёмную воду.

Пронзительное неуютное мгновение утраты и страха быстро проходит. Всё хорошо, босоножки не утеряны, вот они – на мне. Лучше я сниму их аккуратно и понесу в руках, чтобы не намокли. Скоро праздник, меня пригласили, потом я их надену и буду танцевать, красивая и счастливая.

Сейчас мне просто приятно идти и ничего не чувствовать, ни о чём не беспокоиться, ничего не хотеть, всего лишь идти босиком по зыбкой границе воды и песка.

Берег справа, там, где тянется цепочка золотистых фонарей над ровной полосой тёмного кустарника, выхватывая светом куски зелёных пятен. Под ногами влажный песок и языки тёмной воды. В них пузырьки воды и белая пена по краям. Камни и ракушки мягко продавливаются под ступнями, совсем не доставляя боли. Остатки волн подбираются к сухому песку с тихим шорохом, а потом отползают, волоча за собой песчинки, теряя очертания.

Море бесконечно и без сожалений посылает свои вздыхающие волны умирать на берегу. И за всем этим сверху молча присматривают луна и звёзды. Огромный мир, в котором нет людей. Он холодный и пустой. А здесь тепло. Потому что я есть, и со мной тепло. Где есть люди, там тепло.

Здесь же есть кто-нибудь ещё? Надо искать, нельзя оставаться одной! Сколько я уже иду по этому песку никого не встречая? Минуты, часы, вечность? Пора уходить к свету, к фонарям. Они похожи на бусы – фонари как бусы, застрявшие в кустах. Нужно возвращаться на террасу, где-то там есть убежище, и в нём я смогу отдохнуть.

Вот они, ступени, совсем близко. Как я устала, нет сил надевать босоножки, пойду босиком. Хочу спать! Совсем немного уже осталось идти. Вон, впереди за листьями огонь на столбах и этот круглый дом с входом без двери. Всё такое знакомое. Может, там есть люди? Огонь ведь кто-то зажёг. Подожду внутри. Я никому не помешаю, если прилягу здесь на краю? Под ногами такие мягкие полосатые половички, как раньше у бабушки в деревне. Нет, здесь они мягче – пушистые, словно мех кролика. И пледик тоже пушистый, как кролик. Можно я возьму только этот пледик и одну мя-я-ягонькую подушечку? Как вас тут много – синеньких, пёстреньких, красненьких. Вон белая с глазами: кружочки-глаза и палочки-брови. Какая серьёзная подушка. Не смотри на меня так! А там, в темноте, что-то светится, у дальней стены, рубин и изумруд? Нет! Это красный и зелёный глаза…

Босоножки опять во сне остались, вот досада! И чего они мне каждый раз снятся – эффект закреплённого артефакта? Теперь не избавиться, а в упаковке ещё пять снов осталось. Ладно, не депрессуй, зато в четвёртый раз на море побывала. Сны-путешествия ведь считаются или нет? Я как могу говорить – что четырежды была на море или всё-таки дважды?

Первый раз ехала мелкой семилеткой на заднем сиденье нашей машины, обложенная вещами, мучаясь от скуки и неудобства. Игрушки в дороге не игрались, книжки читать нельзя, а фигурки облаков растаяли вместе с фантазией на полпути. Оставалось только смотреть по сторонам или на возню старшего брата с детской вычислительной машиной. Кто бы знал, как эта скучная для меня настолка так повлияет на всю его жизнь?

– Ребята, смотрите – море, – отец показал куда-то рукой, – вон там, за деревьями, видите?

Чувство восторга вызвала совсем не панорама за окном, а желанные слова, прозвучавшие данностью: «Вот оно, уже здесь». Хотя правильнее было сказать: «Вот мы, уже здесь, приехали к тебе». Только ехать до берега и палаточного лагеря, в котором нас ожидали папины друзья, пришлось ещё много часов, за которые притупился восторг и забылся первый морской пейзаж. И когда мы уже подъехали по песчаной дороге к палаточному посёлку, вытянувшемуся вдоль берега на огромной поляне, покрытой сухой колючей травой, солнце почти касалось горизонта.

Так получилось, что именно это воспоминание оставило в моей памяти нас счастливых, с одинаковыми выражениями лиц, когда мы вышли на высокий берег и замерли, слушая шум воды, глядя на безмятежное спокойствие волн. Вместе, в одной картинке памяти, мы уже не помещались никогда.

Второе свидание с морем стало моим первым отпуском взрослой рабочей жизни, когда я поехала на берег Чёрного моря сопровождать романтичного жениха, мечтающего вернуть свою девушку. Сама же девушка влюбилась в образ Ихтиандра и убежала прямиком в агломерацию фантастики Александра Беляева. Планы её родителей совпадали с желанием парня, и было решено, что именно он попытается уговорить беглянку вернуться в реальную жизнь. Объединившись, они сообща запросили дополнительные дни к лимиту свидания, благодаря чему и к моей командировке добавилось несколько дней с несложными обязанностями сопровождать молодого человека триста метров от гостиницы до входа в агломерацию на ежедневные встречи с девушкой. Эмиссары присутствуют на разговорах только по желанию сторон. Стороны желали говорить наедине и долго, подробно выясняли отношения с перерывами на плановые приёмы пищи. Поэтому вся моя работа укладывалась в несколько мучительных минут конвоя до места их разговора, во время которых на мне отрабатывалась убедительная аргументация и элементы эмоциональной психодрамы, и в полминуты заполнения формальностей протокола встречи. От приятного ничегонеделания я успела шоколадно загореть на местном пляже, пока не приехали родители девушки, требуя вернуть им дочь, насильно удерживаемую для научных опытов. После предоставления оформленного по всем правилам договора агломерации переселения с их совершеннолетней дочерью родительская тактика изменилась желанием признать её невменяемой и любой ценой вернуть домой. Пришлось переходить в процедуру медиации, и спустя четыре наисложнейших эмоциональных дня сквозь мой шоколадный загар стали проступать синяки бессонницы.

Девушку всё же убедили вернуться. Агломерация, не желая скандала, выступила интересантом в пользу «команды спасения». Все соглашения были заключены и завизированы по правилам. В моём сопровождении больше никто не нуждался, и, ко всеобщему облегчению, все четверо сразу уехали, даже не оставшись на приближающийся обед. Агломерация выделила мне в подарок ещё один день проживания, а на работе оформили неделю на отпуск, и это был, пожалуй, самый безмятежный кусочек моей жизни, когда можно было не думать про свои и чужие проблемы и не заботиться об экономии денег. Командировочных вполне хватало на номер в гостинице и еду в столовой агломерации вместе с её айтишниками, механиками, администраторами и другим персоналом, а когда хотелось фруктов или сладкого, я неспешно ходила в прибрежный посёлок неподалёку и на крохотном базарчике для местных покупала всё необходимое. До сих пор тепло вспоминаю этот отпуск-командировку.

И вот теперь эти ночёвки в экзотической беседке, или как его там, в бунгало. Хорошо ещё, сценарий сна не заставляет меня лезть в воду. И почему я об этом сразу не подумала? Ночные купания не для меня: после того, как посмотрела в подростковом возрасте ужастик про морских чудовищ, в тёмную воду не могу зайти, паника начинается.

Ого, почти опаздываю! Нужно быстрее завтракать и выбегать на работу. Сегодня понедельник, а значит, в девять утра еженедельная планёрка. Девиз нашего офиса: умри, но на планёрке будь!