Текст книги "Полярная звезда"

– Она не жаловалась на головокружение? Не казалась больной?

Девушка отрицательно помотала головой, отчего ее конские хвосты заметались туда-сюда.

– Она вышла очень довольная.

– В какое время и куда?

– На палубу. Когда – не помню, люди еще танцевали.

– Она была одна?

– Одна, но счастливая, как принцесса из сказки.

Все-таки женская психология разительно отличается от мужской. Эти женщины, плавая по морям, верили, что живут нормальной жизнью, в которой есть место и любовным интрижкам, и не понимали, что можно сделать неверный шаг и море поглотит тебя навеки. За десять месяцев на судне у Аркадия окрепло чувство, что океан – пустота, вакуум, в котором можно исчезнуть в любой момент. Так что желательно, выходя на палубу, надевать спасательный пояс и быть предельно осторожным.

Когда Слава с Аркадием дошли до палубы, то увидели Вайну, перегнувшегося пополам через перила. Белый халат был измазан кровью и слизью. Топор лежал у ног.

– …Еще разик… – прохрипел он, засовывая два пальца в рот.

Пустота или бурлящий кратер жизни. Каждый выбирает по себе.

Глава 5

Аркадий с удовольствием шел за Славой на корму, наслаждаясь окружающим пейзажем: одинокая фигура у борта, траулер чуть поодаль, черные волны смешиваются с серым туманом. После долгого пребывания в замкнутом пространстве такая перемена радовала.

– Смотри, вот это место, – показал Слава. – Тебе должно быть любопытно, ты же специалист.

– Верно. – Аркадий остановился и огляделся по сторонам, хотя осматривать было особенно нечего. Лебедки освещались тремя фонарями, которые и в полдень мерцали рассеянным светом. Посередине палубы зиял открытый лестничный колодец, который вел прямо к площадке под кормовой аппарелью. Аппарели на судне были данью новым веяниям в ловле рыбы траловыми сетями. На «Полярной звезде» они начинались у ватерлинии и шли в виде туннеля к траловой палубе на другой стороне кормы. Аркадий видел лишь часть аппарели в глубине колодца и вершины подъемных кранов на траловой палубе за дымовой трубой. Вокруг трубы были бочки со смазкой, стальные тросы и запасные канаты. На шлюпочной палубе были подвешены спасательные шлюпки. С одной стороны стояла доска с набором инструментов на случай пожара: топорики, багор и лопаты, – с огнем готовились сражаться, как с иноземными войсками.

– Итак, по словам Динки, Зина направилась сюда, причем выглядела как принцесса. – Слава вдруг замер и прошептал: – Это Сьюзен.

– Су-занна? – переспросил Аркадий на русский лад.

– Тихо ты, – зашипел Слава.

Женщина у перил была одета в брезентовую куртку с капюшоном, широкие брюки и резиновые сапоги. Аркадий избегал американцев. Они редко спускались в цехи обработки, а на палубе он чувствовал, что за ним наблюдали, ожидая от него попыток вступить с ними в контакт.

– Она на связи. – Слава удерживал Аркадия на почтительном расстоянии.

Сьюзен Хейтауэр стояла к ним спиной и говорила по радио, сжимая его руками. Она одновременно переговаривалась с «Орлом» по-английски, а указания на мостик «Полярной звезды» передавала на русском. Траулер приближался, разворачиваясь бортом к волне. Снизу донесся грохот. Аркадий заглянул в колодец и увидел выкрашенный в красный цвет трос. Белые буйки рассыпались по ржавому наклону аппарели.

– Если она занята, – произнес он, – поговорим с другими американцами.

– Она здесь главный их представитель. Даже из простой вежливости мы сначала должны поговорить с ней.

– Из вежливости? – Они продрогли, на них ноль внимания, однако Слава был во власти светских условностей.

На воде трос разматывался и распрямлялся – двадцать пять, пятьдесят, сто метров, – буйки покачивались на гребнях волн. Как только трос распрямился на всю длину, американское судно приблизилось к левому борту, но не пришвартовалось.

– Очень интересно! – с энтузиазмом воскликнул Слава.

– Да уж. – Аркадий повернулся спиной к ветру.

– Знаешь, по заведенному в нашем флоте порядку суда для передачи рыбы подходят впритык, – говорил Слава, – корпуса плющатся и бьются…

– Да, расплющенные корпуса – марка советского флота, – согласился Аркадий.

– Американцы научили нас «бесконтактной системе». Между судами при перегрузке соблюдается дистанция, но это сложнее и требует мастерства.

– Как секс между пауками, – произнесла Сьюзен, не поворачивая головы.

Аркадий залюбовался техникой передачи груза. С американского траулера матрос ловким взмахом зацепил багром трос. Другой направил его вдоль планшира на корму, где уже лежала полная сеть с рыбой.

– Контакт есть, – передала по-русски Сьюзен.

Как секс между пауками… Любопытное сравнение, подумал Аркадий. Трос с буйками был относительно тонким. Дистанция между судами сохранялась неизменной. Если бы они разошлись дальше, чем следовало, трос разорвался бы от напряжения, подойди они ближе – и улов останется на траулере или шлепнется на дно океана, и вся добыча стоимостью в сто тысяч долларов вместе со снастями пойдет псу под хвост.

– Есть, – сказала Сьюзен, когда сеть соскользнула с палубы траулера.

Вес сети заставил «Полярную звезду» снизить скорость. Траулер изменил курс, а лебедки на траловой палубе рыбозавода начали подтягивать трос.

Сьюзен скользнула взглядом по Аркадию, когда он приблизился к ней. На ней наверняка надета куча свитеров и рейтуз, иначе она не выглядела бы такой бесформенной, ведь лицо у Сьюзен тонкое, с карими глазами.

Она была сосредоточена, как девушка-канатоходка, которой нет дела ни до чего, кроме каната.

– Пятьдесят метров, – проговорила она по-русски.

Налетели чайки. Непостижимая загадка, откуда они берутся, – только что не было видно, а через секунду летят десятками, словно туман, как накидка волшебника, до сих пор скрывал их.

За буйками к «Полярной звезде» двигалась сеть, ее черно-оранжевая «грива» влажно сверкала. Бригадир пересек палубу и поспешил по ступенькам колодца, чтобы занять место на площадке над аппарелью. Легкий трос туго натянулся, с него закапала вода. Увлекаемый за стальную уздечку мешок выплыл из воды к нижнему краю аппарели.

– Ослабить трос! – скомандовала Сьюзен по-русски.

«Полярная звезда» настолько снизила скорость, что почти неподвижно качалась на волнах. Необходимая предосторожность, чтобы втащить тридцать тонн рыбы, которая увеличивала свой вес на воздухе раза в два. Чуть больше напряжения на лебедку движущегося корабля – и трос порвется. С другой стороны, полная остановка приведет к тому, что сеть запутается в гребных винтах.

С помощью троса половину сети втащили на аппарель. Судно почти не двигалось. Наступило затишье, словно сеть устала подниматься. Из нее лилась вода и сыпались крабы вперемешку с морскими звездами.

Сьюзен спросила Аркадия:

– Вы с рыбозавода?

– Да.

– Загадочный мужчина из «низов».

– Не мешай ей. – Слава потянул Аркадия к ограждению колодца. Там стоял бригадир траловиков. Тем временем двое мужчин в касках, спасательных жилетах, сцепившись страховочными поясами, подтащили тяжелые несущие тросы вниз по аппарели к сети.

Мужчина впереди закричал, поскользнулся и уцепился за веревку, соединяющую спасательные пояса. Это был палубный матрос по имени Павел. В глазах его застыл испуг. Бригадир с площадки приободрил его:

– Ты как пьяница на паркете. Только коньков тебе не хватает.

– Молодец, Карп! – восхищенно воскликнул Слава.

Плечи Карпа распирали свитер. Он повернулся с ухмылкой, обнажившей золотые зубы. Его бригада все время работала сверхурочно и входила поэтому в число любимцев первого помощника.

– Погодите, вот доберемся до льдов, – крикнул Карп. – Там Павел вволю покатается на коньках по аппарели.

Аркадий вспомнил полузаштопанные сети, которые он видел на траловой палубе.

– Это ты разрезал сеть и вытащил Зину? – крикнул он Карпу.

– Да, – золотая улыбка потухла. – Ну и что?

– Ничего. – Аркадию было интересно, с какой стати Карп Коробец, которого ставили в пример другим, предпочел испортить дорогую американскую сеть, а не дождаться, пока тело Зины выпадет вместе с рыбой.

Павел внизу старался распутать уздечку сети, чтобы его напарник смог закрепить крючки несущих тросов и ослабить натяжение буйкового троса. Одно дело, когда трос рвется на открытом месте, но в тесной аппарели оборвавшийся конец его хлещет почище дубинки.

– Ты был на танцах? – прокричал Аркадий.

– Нет, – отозвался Карп. – Эй, Ренько, а ты так и не ответил на мой вопрос – почему они привязали тебя к этому делу?

Аркадий уловил в его голосе слабый оттенок московского говора.

– Что случилось? – спросила Сьюзен.

Павел снова упал, на сей раз чуть не попав под сеть, но его выручила спасательная веревка. Волна накрыла аппарель и приподняла сеть, которая лениво прокатилась по матросу. Аркадий уже видел, как люди от этого умирали. Напарник Павла кричал и тянул веревку, однако, погребенный под тридцатью тоннами рыбы, не мог шевельнуть ни рукой ни ногой. От криков толку не было. Еще одна волна прокатилась над сетью, она перевалилась чуть дальше, как морж, придавливающий собственного детеныша. Отступая, волна попыталась слизнуть добычу в море, и спасательная веревка лопнула.

Карп спрыгнул прямо на сеть – но что значит лишняя сотня килограммов по сравнению с десятками тонн! Следующая ледяная волна окатила его до пояса. Держась одной рукой за сеть, он свободной рукой выволок Павла из-под пластиковой гривы, похожей на массу бурых водорослей, хохоча при этом во все горло. Пока Павел, отплевываясь, залезал на сеть, бригадир нагнулся и замкнул все крючки. Все произошло за считанные секунды. Аркадия поразило, что Карп совершенно не раздумывал. Он действовал с такой скоростью, что спасение человеческой жизни казалось не геройским поступком, а чем-то вроде акробатического трюка.

Траулер пошел в кильватере «Полярной звезды», ожидая данных об улове – столько-то тонн, столько-то камбалы, палтуса, крабов, столько-то ила. Над входным отверстием аппарели вились чайки, зорко следя, не выскользнула ли из сетей хоть одна рыбешка.

Сьюзен сказала Славе:

– Нам тут только рабочих с конвейера не хватает. Отведите его в мою каюту.

Закрепив крючки. Карп и палубные матросы двинулись прочь, держась за веревку. На «Полярной звезде» имелся «план путины», по которому необходимо было выловить не менее пятидесяти тысяч тонн – а это громадное количество замороженного филе, рыбной муки, рыбьего жира, богатого протеином, который жизненно необходим для строительства коммунизма. Около десяти процентов терялось уже на борту при размораживании морозильных камер, еще десять портилось на берегу, еще десять делили между собой начальник порта и начальник флотилии. Десять процентов рассыпалось на незамещенных дорогах к деревням, где отнюдь не всегда имелись холодильные камеры для сохранения оставшегося улова. Как бы стремясь выполнить свой долг, сеть с охотой поползла к траловой палубе.

Слава вел Аркадия мимо белоснежного ангара мастерской.

– Ты заметил, как она говорит по-русски? – спросил он. – Просто отлично! Сьюзен – потрясающая женщина. Ее русский намного лучше, чем у той узбечки… Как ее там?

– Динка.

– Да, Динка. Они совсем разучились говорить по-нашему.

Справедливо, ничего не скажешь. Карьеристы, рвущиеся наверх, говорили на неожиданно ставшем популярным «политбюрошном» украинском. Со времен Хрущева лидеры страны родом с Украины пользовались искаженным, замедленным русским языком, заменяя «г» на «х» и «в» на «у», и рано или поздно каждый в Кремле, будь он из Самарканда или из Сибири, начинал изъясняться, как уроженец Киева.

– Ну-ка, произнеси свое имя, – неожиданно попросил Аркадий.

– Слауа, – Слава подозрительно покосился на Аркадия, – а тебе зачем? Опять что-то вынюхиваешь?

Там, где туман встречался с горизонтом, темнела узкая полоска. На ее фоне поблескивал еще один траулер.

Аркадий спросил:

– Сколько «американцев» идет с нами?

– Четыре, как обычно: «Мисс Аляска», «Веселая Джейн», «Аврора» и «Орел».

– И все их команды пришли на танцы?

– Нет. На «Мисс Аляске» была смена экипажа, на «Авроре» – неполадки с рулевым устройством. Поскольку мы сделали передышку на ночь и вдобавок собираемся в Датч-Харбор, на этих траулерах было решено пораньше отправиться в порт. На танцы пришли моряки только с двух оставшихся судов – тех, что плывут с нами сейчас.

– У тебя хороший оркестр?

– Не могу пожаловаться, – осторожно ответил Слава.

Передняя палуба делилась на волейбольную площадку и грузовой отсек, который сейчас и пересекали Слава и Аркадий. Площадку для волейбола со всех сторон окружала сетка, но, несмотря на это, мяч иногда вылетал в открытое море. Тогда капитан аккуратно разворачивал «Полярную звезду» к прыгающему пятнышку – задача не из легких. Все равно что провести слона впритирку к мышке. Однако в Беринговом море волейбольные мячи – редкость.

На «Полярной звезде» американцы жили под каютами русского начальства. Сьюзен еще не успела подойти, но в ее каюте уже сидели трое. Верни, веснушчатого парня, Аркадий уже встречал в кафетерии вместе с Воловым. Его приятель Дей носил очки в металлической оправе, подчеркивающие его немного школьную серьезность. Оба носили потертые джинсы и свитера, которые, несмотря на свою заношенность, были лучше одежды русских. Долговязый Ланц был представителем «Нэшнл Фишериз». Его обязанности заключались в том, чтобы следить, не берет ли «Полярная звезда» некондиционную рыбу. Отправляясь на работу, он облачался в брезентовый комбинезон и шерстяную рубашку-ковбойку с нарукавниками. На одной руке он носил резиновую перчатку, другая перчатка как платок свисала из кармана. С полусонным видом он развалился на откидной скамье, согнувшись в три погибели. К его губам прилипла сигарета. В ожидании Сьюзен Слава разговаривал со всеми троими по-русски с восторженной непринужденностью друга, ровесника и близкого по духу человека.

Каюта Сьюзен отличалась от других. Две койки вместо четырех, хотя жила одна, будучи единственной американкой на борту. В каюте стоял холодильник «ЗИЛ» в половину человеческого роста. В воздухе витал аромат растворимого кофе. На верхней койке стояла пишущая машинка и книги в картонных переплетах: Пастернак, Набоков, Блок. Аркадий заметил, что все издания были на русском языке. В любом советском магазине такие издания расходятся за считанные секунды, а на черном рынке они стоят сотни рублей. Эти книги – подлинные сокровища. Неужели Сьюзен их читает?

– Объясните, пожалуйста, – попросил Дей Славу, – кто ваш спутник?

– Советские рабочие – люди разносторонние. Матрос Ренько – рабочий с конвейера, но у него есть опыт в расследовании несчастных случаев.

– То, что случилось с Зиной, – ужасно, – заметил Берни. – Она была потрясающей девушкой.

Ланц выпустил кольцо дыма и лениво спросил по-английски:

– Откуда ты знаешь?

– А что с ней случилось? – задал вопрос Дей.

Стоило Славе раскрыть рот, как Аркадий чуть не застонал.

– Зина, кажется, почувствовала себя плохо, вышла на палубу и, скорей всего, потеряла равновесие.

– И попала в сеть? – спросил Ланц.

– Именно так.

– Кто-нибудь видел, как она падала? – поинтересовался Берни.

– Нет, – поспешил удовлетворить его любопытство Слава. Вот главная ошибка доморощенных следователей: отвечать на вопросы, а не задавать их. – Понимаете, было темно, туман, девушка одна на палубе… Такое случается на море. Вот и вся информация, которой мы располагаем, но если вам что-нибудь известно…

Помогать Славе было уже бесполезно. Американцы пожали плечами и хором ответили:

– Нет!

– Мы хотели подождать Сьюзен, но у меня вопросов больше нет, – сказал Слава Аркадию.

– У меня тем более, – согласился Аркадий и добавил по-английски: – Вы прекрасно говорите по-русски.

– Мы все – аспиранты, – отозвался Дей, – и подписали контракт, чтобы усовершенствовать наш русский.

– Я поражен, как вы хорошо знаете экипаж «Полярной звезды».

– Ну, Зину знали все, – сообщил Берни и добавил: – Зина пользовалась успехом.

Краем глаза Аркадий заметил, что Слава шевелит губами, переводя английские слова, чтобы постичь смысл разговора.

– Зина работала на судовом камбузе, – сказал Дею Аркадий. – Она обслуживала вас?

– Нет, мы едим в офицерской столовой. Сначала она там работала, но потом перевелась.

– Мы встречали Зину на палубе, у кормы, – добавил Берни.

– Там, где ваш пост?

– Верно. Во время передачи рыбы на корме всегда находится представитель компании. Зина приходила и наблюдала вместе с нами.

– Часто?

– Да, очень.

– А где ваш пост? – Аркадий с извиняющимся видом обратился к Ланцу.

– На траловой палубе.

– Вы несли вахту, когда сеть принесла Зину на палубу?

Ланц стряхнул пепел со свитера и приподнялся. Он был высокого роста, с непропорционально маленькой головой, волосы разделял тщательный пробор самовлюбленного человека.

– Было холодно. Я находился в каюте и пил чай. Палубные матросы знают, что нужно ставить меня в известность, когда сеть пойдет по аппарели.

Даже в трюме, в шуме и грохоте конвейера, Аркадий знал о доставке сети на борт благодаря пронзительному завыванию гидравлической лебедки и переменным командам в машинное отделение от «снизить скорость» до «самый малый вперед», когда сеть шла на борт, и опять «увеличить скорость», когда сеть ложилась на аппарель. Даже во сне он мог определить, когда улов прибыл на борт. Так что отрывать Ланца от стакана чая не было надобности.

– Вам понравилось на танцах? – спросил Аркадий.

– Потрясающе, – отозвался Берни.

– Особенно оркестр Славы, – добавил Дей.

– Вы танцевали с Зиной? – продолжал Аркадий.

– Зину больше интересовала банда рокеров.

– Банда рокеров?

– Так у нас зовут рыбаков, – пояснил Берни.

– Приятель, ваш английский весьма неплох, – сказал Дей. – Вы работаете на фабрике?

– На конвейере по разделке рыбы, – произнесла вошедшая в каюту Сьюзен. Она сбросила куртку на койку и сняла шерстяную шапочку, скрывавшую коротко подстриженные густые светлые волосы.

– Вы начали без меня, – заявила она Славе. – Я здесь – главный представитель. Вам известно, что с моими мальчиками вы можете разговаривать только в моем присутствии?

– Простите, Сьюзен, – покаялся Слава.

– Вам все ясно?

– Да.

Сьюзен перехватила инициативу, это очевидно. Она заговорила повелительно, как иногда говорят начальники, желая привлечь внимание. Ее глаза обежали каюту, будто проверяя наличие подчиненных.

– Мы тут все про Зину и танцы, – сообщил Берни. – Этот матрос Ренько, который пришел со Славой, сказал, что не имеет вопросов, а сам только и знает, что спрашивает.

– Причем ведет допрос на английском языке, – заметила Сьюзен. – Уже слышала. – Она повернулась к Аркадию. – Вы хотели выяснить, кто танцевал с Зиной? Бог его знает. Темнота кругом, каждый прыгает и скачет. То с одним танцуешь, а через секунду сразу с тремя. С мужчинами, женщинами, со всеми подряд. Вроде водного поло, но без воды. Теперь поговорим о вас. Слава сказал, что у вас есть опыт в расследовании несчастных случаев.

– Товарищ Ренько работал следователем в Московской прокуратуре, – вставил Слава.

– Что же вы расследовали?

– Самые несчастные случаи.

Женщина изучала его, словно он сдавал ей экзамен, и сдавал плохо.

– Как удачно получилось, что вы вовремя оказались на рыбозаводе. Следователь из Москвы! Бегло говорит по-английски! И чистит рыбу!

– В Советском Союзе всем гражданам гарантировано право на труд, – пояснил Аркадий.

– Отлично! – объявила Сьюзен. – Предлагаю вам поберечь все вопросы для советских граждан. Зина – это ваша проблема. Если я еще услышу, что вы беспокоите американцев, работающих на этом судне, своими вопросами, то иду прямо к капитану Марчуку.

– Больше вопросов нет, – сказал Слава, подталкивая Аркадия к двери.

– Последний! – Аркадий обратился к мужчинам. – Что вы собираетесь делать в Датч-Харборе?

Напряжение слегка разрядилось.

– До Датч-Харбора еще два дня, – сказал Берни. – Я пойду в отель, возьму самый лучший номер, сяду под горячий душ и выпью шесть банок ледяного пива.

– А вы, Сьюзен?

– Через два дня я покину судно. В Датч-Харборе получите нового главного представителя, а я улечу от тумана в Калифорнию. Поэтому можете попрощаться со мной сейчас.

– Остальные вернутся, – уверил Дей Славу. – Нам еще два месяца рыбачить вместе.

– Только рыбачить, – пообещал Слава. – Больше никаких вопросов вам задавать не будут. Следует всегда помнить, что мы коллеги и друзья.

Аркадий вспомнил, как на пути из Владивостока на «Полярной звезде» проводились учения по маскировке и по защите от радиации. Каждый советский матрос знал, что в капитанском сейфе хранится запечатанный пакет, который надлежит вскрыть в случае получения шифрованного сигнала о начале войны. Внутри пакета лежали инструкции, как избежать подлодок противника, как выходить на связь и как поступать с пленными.