Текст книги "Черное лето"

Глава тридцать седьмая

Прежде чем стать шеф-поваром, Джефферсон Блэк был десантником. Как десантник выглядел он до сих пор. Прямая спина, широкие шаги, абсолютная уверенность. Лет тридцать с небольшим, коротко подстриженные волосы песочного цвета, нос боксера и челюсть, похожая на наковальню. Свободные фланелевые шорты, толстовка с капюшоном и надписью «Десант», мрачное выражение лица.

Он прошел по липкому ковру в пустой угол и сел. Люди с обеих сторон расступились, освобождая ему место. Завсегдатаи «Собаки» изо всех сил старались не попадаться ему на глаза. Он ничего не заказал, но барменша сама поднесла ему пинту лагера и что-то вроде настойки бренди. Он без благодарности принял напитки, осмотрелся вокруг, как пристало бывшему солдату элитных войск, и сразу увидел По.

По выдержал его взгляд, чуть любопытный, подошел и сел рядом. Брэдшоу уселась на табуретку напротив них обоих и нервно огляделась.

– Мне сказали, что я найду вас здесь, – сказал По.

Блэк посмотрел на него и чуть заметно улыбнулся. По сунул руку в карман, вынул ордер, раскрыл и положил на стол. При этом Блэк слегка напрягся и на миг опустил глаза:

– И вот я здесь.

По взглянул на часы.

– Есть хотите? Я готов угостить вас обедом, если вы не против оставить тут свою пинту. Сомневаюсь, что ее кто-нибудь тронет.

– Я сыт, – отказался Блэк. – Стараюсь начинать каждый день с правильного завтрака. Хожу в одну кофейню на Бэнк-стрит, она довольно старомодная, но шеф-повар там знает, как правильно готовить яйца.

По была знакома эта кофейня. Она называлась «Джон Уоттс», и там продавался кофе со всего мира. По и сам часто туда заглядывал.

– Я там всегда завтракаю, прежде чем приступить к утренним делам.

– Каким же?

– Сгибать и разгибать руку.

По ничего не ответил. Эти слова не показались ему двусмысленными. Он заметил, что Блэк вспотел. Потными были и все остальные – день выдался жаркий, а «Собака» и в лучшие времена была той еще чашкой Петри, – но с Блэка пот прямо-таки стекал.

– Ну так что, детектив-сержант По из Национального агентства по борьбе с преступностью, чем могу быть полезен?

По задумался, сказать или не сказать Блэку, что он тоже служил. Может быть, это помогло бы наладить отношения. Хотя, наверное, вряд ли. Для десантника все, кроме темно-бордового берета, считается клоунским колпаком. Служба По в «Черном дозоре», одном из самых грозных шотландских пехотных полков, не добавила бы ему очков. Блэк либо помог бы им, либо нет. Спрашивать следовало напрямую.

– Я расследую дело Джареда Китона.

Ноздри Блэка раздулись, а челюсти сжались. Костяшки пальцев руки, державшей пинту, побелели, дыхание ускорилось.

– Что такое? – прорычал он. – Что этот сукин сын опять натворил?

Брови По изогнулись. Общественности уже было известно о предстоящем освобождении Китона под залог, но, похоже, Блэк об этом не знал. «Пока не выясню, что между ними произошло, буду молчать», – решил По.

– Нам просто нужна предыстория, – осторожно проговорил он. У него сложилось впечатление, что Блэк вот-вот взорвется.

– Вот это видите? – Блэк вытер лоб тыльной стороной ладони, показал По мокрые пальцы. – Спасибо Джареду, мать его, Китону.

Трудно было объяснить, но легко понять, каким образом Джаред Китон стал причиной повышенной потливости Джефферсона Блэка. В год, когда Китона осудили за убийство, Блэк запил три пачки парацетамола бутылкой водки. Попытка суицида не только провалилась, но и привела к черепно-мозговой травме. Одним из физических ее проявлений стал вторичный гипергидроз: неспособность регулировать температуру тела, вызванная поражением гипоталамуса. Другие симптомы включали серьезное снижение контроля над импульсами (как у бывшего десантника он и прежде был не особенно хорошим) и возвращение посттравматического стрессового расстройства.

Это объясняло, почему даже завсегдатаи «Собаки» его побаивались. Бывший десантник и черепно-мозговая травма, сделавшая его еще агрессивнее, – жуткое сочетание.

Причина, по которой он пытался покончить с собой, была не той, которую ожидал узнать По. Он ошибочно полагал, что услышит истории о жестоком обращении с персоналом, о садисте, превратившем жизнь своих сотрудников в кошмар. О бесконечных переработках. О злоупотреблении наркотиками и сексом.

И да, об этом Блэк тоже рассказал. А еще поделился несколькими хитростями, помогавшими Китону увеличить прибыль. Некоторые из них вызывали тошноту, особенно у тех, кто вчера там пообедал. Например, морепродукты с истекшим сроком годности нужно промыть в соленой лимонной воде, чтобы скрыть запах, а если и это не поможет – переработать. Персонал и вовсе кормили заплесневелой едой.

– Никогда не ешьте в этом ресторане чертов суп, вот мой совет, – посоветовал Блэк. – Это все равно что мармеладные человечки: туда любые отходы сгодятся.

Все это По, в принципе, ожидал услышать.

Чего он не ожидал, так это историю любви. Он не ожидал, что Блэк терпел это все, чтобы быть рядом с Элизабет Китон.

Глава тридцать восьмая

– Джаред Китон не прощал даже воображаемых обид, – объяснил Блэк. – А та, что нанес ему я, не была воображаемой.

– А что вы сделали? – спросила Брэдшоу.

Блэк повернулся к ней.

– Я влюбился в его дочь.

По тяжело вздохнул. Десантник и дочь психопата. У такой истории просто не могло быть счастливого конца.

– И… взаимно?

Блэк начертил пальцем круг на запотевшем стакане, ткнул в середину и сказал:

– Думаю, да, – а потом вздохнул и добавил: – Уверен, что да.

Брэдшоу наклонилась вперед. Она молчала с тех пор, как вошла в «Собаку» – этот паб и у более подготовленных людей вызывал сенсорную перегрузку – но его слова привлекли ее внимание.

– Тяжело вам пришлось, мистер Блэк.

– Мы хранили это в секрете. Во всяком случае, насколько могли. Элизабет очень боялась того, как отреагирует Китон, а мне не нужно было проблем с су-шефом.

– Вы имеете в виду Кристофера Банни? – уточнил По.

– Его самого. Неплохой парень. Типичный шотландец, угрюмый как черт, но порядочный. Если и давил на нас, то только потому, что хотел, чтобы новая смена вышла не хуже старой. – Блэк допил остатки пива и сделал знак принести еще пинту, судя по всему, не заплатив за первую. – Мы встречались, лишь когда были уверены, что нас никто не увидит, хотя это было нелегко. На Элизабет был весь дом, а лишившись матери, она взяла на себя еще и бухгалтерию, так что свободного времени у нее почти не оставалось. И даже когда наши графики совпадали, Китон всегда что-нибудь придумывал: то новую технологию, которой обучал всех поваров, то какое-нибудь мероприятие, где требовалось присутствие Элизабет.

– Она была амбициозной? – спросил По.

Блэк помялся.

– Она хотела, чтобы отец был доволен, и понимала, что ради этого ей придется идти на жертвы. Управлять рестораном – непростая задача. Зарплата мизерная, а круг обязанностей – бесконечный. Такие люди редко бывают счастливы, но у нее, казалось, не было никаких проблем.

– А строгой была?

Блэк покачал головой.

– Нет. Просто очень милая девушка. Таких невозможно не любить.

Не такая уж и милая, подумал По, если изображала свое похищение целых шесть лет.

– И когда это все закончилось?

– Это не закончилось, – просто ответил Блэк.

– Но вас уволили. – По сверился с блокнотом, больше для того, чтобы дать Блэку понять, что он цитирует кого-то другого, а не потому что не помнил слова наизусть. – За «плохой тайм-менеджмент».

Блэк фыркнул.

– Да, мне так и сказали. Но я бывший десантник, мистер По.

Больше никаких объяснений ему не требовалось.

– За пять минут до парада, – пробормотал По.

– Вы тоже служили?

– В «Черном дозоре». Давным-давно.

– Ну, значит, вы в курсе.

По кивнул. Привычка приходить на встречу за пять минут до начала вросла в его подкорку. Он до сих пор переводил часы на пять минут раньше реального времени.

– Вы считаете, что вас уволили по надуманным причинам?

Их обсуждение прервала барменша, которая принесла Блэку новую пинту. По и Брэдшоу подождали, пока он отхлебнет большой глоток. Когда он вновь поставил пинту на липкий стол, в ней осталось меньше половины. Блэк закурил сигарету и выпустил густой клуб дыма. Тот извивался, кружился и сливался с никотиновым облаком, зависшим у потолка. По положил руку Брэдшоу на плечо: сейчас было явно не время начинать дискуссию на тему закона о курении.

– Быть шеф-поваром мишленовского ресторана – жестокий, беспощадный бизнес. – Блэк снова мысленно вернулся в прошлое. – И поскольку каждый шеф-повар мечтает в таком работать, возможностей продвинуться по службе мало, а конкуренция высоченная. – Он сделал еще глоток. Затянулся сигаретой. – И вот у нас завелась крыса, – пробормотал он сквозь зубы. – Мерзкое отродье по имени Скотти. Мы устроились в «Сливу и терн» почти одновременно, и хотя работали на разных станциях, были в своем роде соперниками. Однажды он увидел, как мы с Элизабет целуемся на прощание. Внезапный порыв, о котором я всегда буду жалеть. Тут-то сукин сын и почуял, что у него появилось неплохое преимущество.

– Он рассказал Китону?

Блэк кивнул.

– Сначала отпирался, но когда я порвал ему селезенку…

Теперь По стало ясно, почему Кроуфорд Банни не мог произнести имя Блэка вслух. Наверняка этот Скотти был в кухне, пока они разговаривали. Банни и без того не хватало рабочих рук – спугнуть еще одного повара ему уж точно не хотелось.

– Вас уволили, – закончил По.

– Это охренеть как мягко сказано, – прошипел Блэк. – Худшего унижения нельзя и придумать. Китон созвал собрание. Всех притащил: поваров, официантов, даже курьера, который просто случайно там оказался. Мы думали, он нам скажет, что ресторан наконец получил третью звезду. Черта с два: он минут пятнадцать публично меня позорил. Орал как поехавший, что я худший повар за всю их историю, что я ворую продукты, ворую у ребят чаевые. Про тайм-менеджмент, правда, и слова не сказал.

– Ужас. – По вздохнул.

– А когда я собрал чемоданы и свалил, выяснилось, что он пообщался с владельцами всех ресторанов на севере Англии и на юге Шотландии, и теперь я изгой, у которого нет другого выбора, кроме как отправиться на юг.

Пожалуй, это объясняло, почему имя Джефферсона Блэка не фигурировало в первоначальном расследовании. Китон, по всей видимости, полагал, что он уехал в Лондон и исчез из жизни дочери. И, судя по всему, Блэк тоже был не из тех, кто станет терпеть всякое дерьмо – селезенка Скотти стала тому подтверждением. Видимо, сотрудники решили, что коллективная амнезия – самый безопасный вариант.

– Я так понимаю, вы продолжали встречаться, – уточнил По.

Впервые за все это время Блэк улыбнулся.

– Да. Я любил ее больше, чем свою работу, поэтому остался здесь. Устраивался куда мог. Это не имело значения, пока мы были вместе.

– И как Элизабет это восприняла?

– Она любила своего отца, но очень на него разозлилась. Страшно разозлилась. Не разговаривала с ним три месяца.

– Видеться вам, наверное, стало еще труднее, – заметил По.

– Да нет, наоборот, проще. Теперь у меня не было постоянной работы, так что свободное время я посвящал Элизабет. Мы встречались минимум два раза в неделю. Пока не…

– Пока она не исчезла, – закончил По.

Блэк кивнул и уставился в стакан. Долго крутил его, а потом допил содержимое одним глотком. Чуть-чуть, на пару сантиметров, поднял руку, и барменша тут же налила новую пинту.

– Что было дальше?

– Это, – ответил он, с силой хлопнув себя по затылку. – Я начал заново переживать все, что было в Гильменде. Пока никто не знал, что случилось с Элизабет, с этим можно было справиться. Ночные кошмары. Тяжелые воспоминания. Погибшие друзья, оторванные конечности. Никогда не знаешь, будет ли завтра жив переводчик, помогавший вам сегодня.

По вздрогнул. Он в Афганистане не служил. Даже представить не мог, что приходится переживать нынешним бойцам.

– Но когда Китона обвинили в ее убийстве, – продолжал Блэк, – я слетел с катушек. Не знал, как остановиться, не видел выхода. Хотел со всем этим покончить, но даже тут не справился. В результате мой мозг окончательно вышел из строя. Даже собственное тело контролировать не могу. – Он поднял руку и продемонстрировал темное пятно под мышкой.

Что тут скажешь? По не знал. Брэдшоу тоже. Ее глаза наполнились слезами – история Блэка сильно на нее подействовала. На По – тоже, но ему нужно было делать свое дело.

Нужно было как-то потактичнее задать вопрос о том, была ли у Элизабет причина скрыться на шесть лет. Он не знал, как это сделать, не дав Блэку понять, что она жива.

От необходимости быстро принять решение его спасли два ягненка, явившиеся на заклание.

Глава тридцать девятая

По наблюдал за ними периферийным зрением как за частью компании, столпившейся в углу напротив. Если бы перед ним встала задача угадать, кто они такие, он сказал бы, что барыги, утренние дела которых он портит. Двое мужчин, оторвавшись от остальных, торчали у стойки, приканчивая стакан за стаканом. Казалось, им велели сообщить решение всей группы, и теперь они не просто набирались, а набирались смелости.

Спустя, казалось, целую вечность они решили, что пришло время действовать.

Оба жутко нервничали и жутко боялись показать, что хотят оказаться в любом другом месте, только не здесь. Один толстый, другой тощий. Оба в майках, серых спортивных штанах и кроссовках, имитирующих ботинки. Не очень стильно, но по меркам низшего класса Карлайла – вполне. У Толстого была татуировка на шее, у Тощего – на тыльной стороне руки.

– И о чем вы кудахтали, две курицы? – спросил Блэк, не поднимая глаз.

Толстый нервно посмотрел на Тощего в поисках поддержки. Тощий ободряюще кивнул.

– Ни один сукин сын не станет здесь разговаривать с этим дерьмом, Блэк, – сказал Толстый. Силу его слов несколько снижала дрожь в голосе.

По вздохнул. Он уже вышел из того возраста, когда бег был возможен. Он чуть подвинулся, прикрывая собой Брэдшоу. Если сейчас начнется, подумал он, главное – вытащить ее отсюда, а потом он поможет Блэку чем сможет.

Блэк спокойно поставил свою пинту. Вытащил сигарету из пачки и закурил. Выпустил дым в лицо Толстяку. Не произнес ни слова.

В «Собаке» повисла тишина. Слышно было, как жужжит муха. Все ждали, что будет дальше.

Блэк смотрел на двоих мужчин. Он был спокоен. Пугающе спокоен.

Толстый и Тощий быстро теряли храбрость. Тощий не сказал ни слова, но его кадык покачивался вверх и вниз, как рыболовный поплавок. Взгляд Толстого метался между Блэком и компанией, вытолкавшей его сюда, но все, казалось, сосредоточились на своих напитках.

Если они отойдут, подумал По, вряд ли Блэк захочет мараться. Но они не отошли. Они были слишком глупы.

Толстяк решил их судьбу.

С таким сильным и гортанным акцентом, что Брэдшоу не смогла бы разобрать ни слова, он сказал:

– И что это за пятнистая сука? Она явно не коп.

Именно в этот момент Блэк решил, что с него достаточно – он перехватил инициативу и сделал то, чему его, не жалея фунтов, учили в парашютном полку.

Он ответил на выпад врага насилием.

То, что произошло дальше, технически нельзя было назвать дракой: драка предполагает наличие более одного участника. Это даже нельзя было назвать рукопашной, поскольку она подразумевает неразбериху и хаос.

То, свидетелем чего стала «Собака», Энтони Бёрджесс назвал бы ультранасилием.

Блэк не угрожал и не предупреждал. Он вскочил с места и нанес удар. Тощий стоял ближе, и ему пришлось ощутить этот удар на себе. Схватив его за волосы, Блэк ткнул зажженной сигаретой ему в глаз. Прежде чем Тощий вскрикнул, Блэк опустил его голову и быстро поддал коленом. Раздался отвратительный хруст, Тощий что-то пробулькал и рухнул на пол без сознания.

Толстый попытался удрать, но Блэк, быстрый, как ветер, сделал еще один выпад, и Толстый упал на грязный ковер. Встать ему не удалось, потому что Блэк вмазал ногой по мясистым ребрам и, пока бедолага барахтался на спине, встал между его ног и наступил ему на пах. По вздрогнул. Встав на хнычущего Толстого, Блэк поднял его за майку и ударил лбом в переносицу. Из ноздрей Толстого хлынули две симметричные струи крови. Блэк позволил ему рухнуть на пол. По увидел, что центр лица Толстого стал сплющенным.

Это было жестоко и жутко. Это длилось несколько секунд. Даже если бы По захотел вмешаться, у него не было бы времени. Посетители «Собаки», хохотавшие, когда полчаса назад пес укусил женщину, теперь побледнели и боялись поднять глаза.

Перевернув Толстого и Тощего на бок, Блэк как ни в чем не бывало опустился на стул и закурил новую сигарету.

– Простите, – сказал он. – О чем я говорил?

Глава сороковая

– А, ну да. Я рассказывал о том времени, когда у меня было все – отличная работа и девушка, которая меня любила. Ну а теперь посмотрите, во что я превратился. Только и чувствую себя живым в такие вот минуты, – Блэк указал на два бесчувственных тела.

– Господи! – ахнула Брэдшоу, не в силах оторвать от них глаз. Она поднялась на ноги и крикнула: – Здесь есть доктор?

По мало что понимал в происходящем, но в одном он точно был уверен: доктора в «Собаку» не заглядывали.

– Сядь, Тилли, – мягко проговорил он. – Все с ними будет в порядке. Мистер Блэк уложил их в правильную позицию.

– Но…

– Сядь, – повторил он уже жестче.

По крайней мере слова Брэдшоу немного рассеяли напряжение. Рассмеялся один посетитель, за ним другой, и вскоре вся «Собака» уже хохотала. Мужчина, прижимавший футболку к ране на голове, крикнул:

– Если есть, то я следующий!

Его реплика вызвала бурные аплодисменты. «Собака» вернулась в нормальное состояние. Толстого и Тощего утащили члены компании, пославшей их на верную гибель. Кто-то, поймав взгляд Блэка, промямлил извинение.

Вид у Брэдшоу по-прежнему был донельзя обеспокоенный. Нужно было срочно как-то ее отвлечь.

– Тилли, покажи, пожалуйста, мистеру Блэку то, что тебе удалось извлечь из социальных сетей.

Помолчав, она ответила:

– Хорошо, По.

Знакомые действия немного ее успокоили. Она что-то полистала, нашла нужную страницу и передала телефон Блэку. Он долго всматривался в фотографии, после чего вопросительно посмотрел на них обоих.

– Ну и что?

По сделал вид, что не услышал.

– На всех фото она одета не так, как ее друзья. – Вряд ли стоило сообщать Блэку, что По смотрел на пятнадцатилетнюю Элизабет в бикини. – Мне кажется, она лет с семнадцати начала прикрывать руки – думаю, чтобы скрыть шрамы, которые она сама себе нанесла.

Пристально глядя на фото, Блэк произнес:

– Элизабет не наносила себе шрамов.

По хотел было сказать, что у него другая информация, но промолчал. Блэк не сводил глаз с айпада, его голос не дрогнул. Он просто констатировал факт.

– Вы уверены?

Блэк кивнул.

– Как вы думаете, почему тогда она так одевалась?

Блэк не ответил. Если он был прав, то членовредительство Элизабет началось после ее исчезновения. Но почему тогда на пляже она была в кофтах с длинными рукавами?

– Вы ее нашли? – спросил Блэк.

По не ответил.

– ВЫ ЕЕ НАШЛИ?!!

Брэдшоу вздрогнула. По тоже. «Собака» снова погрузилась в молчание. По выдержал взгляд Блэка. Он знал, что лучший способ разрядить ситуацию – вести себя открыто. Кроме того, он подозревал, что Блэк имеет в виду останки Элизабет, а не живую девушку.

– Нет, Джефферсон, мы ее не нашли. – Ложь По далась нелегко – несмотря на то, что сейчас произошло, Джефферсон Блэк ему понравился.

– Почему… – Глаза Блэка затуманились. – Почему тогда вы говорите, что она резала себя?

– Я пока не могу вам рассказать, – ответил По. – Во всяком случае, пока нет, но обещаю вам, что расскажу при первой же возможности.

Блэк обдумал слова По.

– Вам очень важно знать, почему она в футболке?

По пожал плечами.

– Может быть.

Они ждали, пока Блэк примет решение. Без предупреждения он стянул толстовку. Его накаченный торс блестел от пота. На верхней части его плеча По увидел татуировку: кричавшего орла, который, растопырив когти, готовился напасть на какую-то несчастную жертву. Над ним были вытатуированы слова «Парашютный десант: смерть сверху».

Блэк повернулся так, чтобы По мог видеть другое его плечо.

На нем тоже была татуировка, попроще: кусочек пазла. Сантиметра четыре шириной. Он был обведен черным контуром, и внутри было выведено имя: Элизабет.

Сердце По тревожно заколотилось. Ему потребовалось несколько минут, чтобы осознать происходящее. Означал ли этот пазл то, о чем он подумал? Если да, это меняло всё.

ВСЁ.

Стараясь говорить как можно спокойнее, По задал единственный вопрос, который имел значение:

– У Элизабет тоже такая была, Джефферсон?

Блэк пустил скупую мужскую слезу.

– Да, это ведь пазл. Части соединялись. На ее кусочке было мое имя. Китон спятил бы от злости, если бы узнал, а поскольку на мероприятиях ей приходилось надевать открытые платья, татуировку она сделала в другом месте – чуть выше правого бедра.

Брэдшоу схватилась за айпад и принялась искать то, что По было уже известно. Флик Джейкман не упомянула о татуировке, когда проводила медицинское обследование. Пару минут спустя Брэдшоу в замешательстве подняла глаза:

– Что это значит, По?

Он хотел ответить, что не знает, но слова застряли у него в горле.

Потому что он начал думать, что…

* * *

Они поблагодарили Блэка и оставили наедине с выпивкой. Едва выйдя на улицу, По набрал номер Флик Джейкман. Хотя она показалась ему компетентным специалистом, все же нужно было проверить еще раз.

– Да?

– Доктор Джейкман, это сержант По. Простите, что беспокою, но вы случайно не помните, была ли у Элизабет Китон татуировка?

Повисла пауза.

– Кажется, нет, но я сверюсь с записями. А почему вы спрашиваете?

– Так, всплыло кое-что, – ответил По, не упоминая подробностей. Ему не хотелось рассказывать, что он выяснил, потому что это могло выглядеть как привлечение свидетеля. – А эти записи у вас под рукой?

– Я сейчас в операционной, сержант По. У меня есть копия на домашнем компьютере, но, боюсь, вам придется подождать. Это срочно?

– Может быть.

– Я могу вам звонить по этому номеру?

– Да.

– Хорошо, как только проверю, сразу же перезвоню.

По передал Брэдшоу слова Джейкман.

– Она тебе нравится, да, По?

Он пожал плечами:

– Ну, она милая.

Брэдшоу улыбнулась, но больше ничего не сказала.

По направил машину к ресторану, который давно ему нравился. Хотя в меню было мясо – и копченое, и жаренное на гриле, – он заказал тот же салат, что и Брэдшоу – не потому, что на него наконец повлияли ее лекции о необходимости здорового питания, а потому что не хотел слишком разомлеть перед предстоящим разговором с Уордлом.

Пока они ждали заказа, Брэдшоу открыла почту и улыбнулась.

– Инспектор Стефани Флинн прислала нам всю информацию, которую мы запросили, По. – Она протянула ему айпад. По увидел два письма. Одно называлось «Лорен Китон. Отчет о катастрофе», другое – «Джаред Китон. Ножевые ранения». По открыл второе.

Отчет оказался лаконичным и по делу. Джаред Китон был ранен ножом, но поскольку не подал жалобы на нападавшего, в его медицинских записях это фигурировало как несчастный случай. Драки подрывали репутацию тюрем, поэтому если их можно было представить как что-то другое, их и представляли как что-то другое. Нож задел его мочевой пузырь, и Китону пришлось почти месяц провести в больнице.

Информации о человеке, который его ранил, не было. По-видимому, Китон не знал нападавшего, слишком его боялся или слишком хорошо понимал, что стукачей мочат в сортире.

Кроуфорд Банни сказал, что Китон до этой истории был в отличном настроении и ножевое ранение его не испортило. По нужно было выяснить, что же так порадовало шеф-повара. Он чувствовал, что это важно.

Он отправил Флинн сообщение – спросил, может ли она поискать еще какую-нибудь информацию. О татуировке упоминать не стал. Она мгновенно и коротко ответила, что может, и заодно напомнила о запланированной встрече со старшим инспектором Уордлом.

Принесли салаты, и По принялся за еду, после чего перешел ко второму письму. Комментарий Флинн к отчету был куда интереснее, чем сам отчет. В дождливую ночь Китон не справился с машиной на повороте и врезался в дерево. Дорога слишком размокла – нередкое явление в Камбрии. Китон ударился грудью о рулевую колонку, но от более серьезных травм его защитила подушка безопасности. Лорен Китон не повезло: ее подушка не сработала. Следствие пришло к выводу, что она ее отключила, когда прошлым вечером возила дочь на спектакль «Аладдин» в местном театре. Ребенок на пассажирском сиденье находился в автомобильном кресле, и в то время принято было считать, что маленьким детям подушки безопасности приносят больше вреда, чем пользы. Тот, кто составлял отчет, сделал вывод, что Лорен забыла вновь включить подушку. Коронер согласился с этим заключением и зафиксировал смерть по неосторожности. По еще раз просмотрел отчет и комментарий Флинн, но решил, что вывод был сделан правильный: пусть смерть Лорен и пошла Джареду на пользу, но все-таки это был несчастный случай.

По и Брэдшоу заказали по чашке чая и выпили его молча.

По нужно было многое обдумать. Его не отпускало чувство, что он забыл о своем главном правиле жизни: думать, будто ты понимаешь, что происходит, – верный признак того, что ты этого не понимаешь. Добавляла масла в огонь и история с татуировкой. При этом По чувствовал, что уже нашел ответы на большинство вопросов, но теперь необходимо было переформулировать вопросы. А для этого необходимо было вернуться в Хердвик-Крофт.

Но перед этим предстояла встреча с очередным засранцем.