Текст книги "Люди огня"
Автор книги: Майкл Гир
Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Кровавый Медведь попытался улыбнуться, но его губы непослушно дрожали. Он бессознательно обратил взор на Волчью Котомку. Что ж, если события будут разворачиваться так, как предсказывает Три Погремушки, она вдохнет храбрость и отвагу в сердца воинов. Война будет коварной и затяжной: оба племени будут незаметно прокрадываться по лесам, устраивать засады, маневрировать… Интересно будет повоевать таким образом. Он не сомневался, что одолеет Тяжкого Бобра. Ведь в конце концов он – Кровавый Медведь, Хранитель Волчьей Котомки!
Резкая боль пронзила обрубок его мизинца.
Черный Ворон спускался по крутому склону с тяжелым мешком на плечах. Голодный Бык встал, бросив белые ивовые стволы на куче стружек, – он занимался изготовлением древков для дротиков.
Солнце слегка согрело его замерзшее тело. В такие дни люди старались как можно больше времени проводить вне дома, отдыхая от постоянной скученности и тесноты в пещере.
Друзья встретились на скользком склоне.
– Хорошо, что ты вернулся. Стучащие Копыта до смерти переволновалась.
– Стучащие Копыта? А моя жена сохраняла спокойствие?
– Не думаю, что Шутки-Шутит так же ясно представляет себе всю опасность охоты в горах, как Стучащие Копыта. Удачно поохотился? Мешок твой вроде полон.
– Три дикобраза – ясное дело, освежеванные. Голодный Бык взял тяжелый мешок и взвалил себе на плечи.
– Я дома просто усидеть не мог. Нужно было хоть немного одному побыть.
Черный Ворон сморщился от боли, распрямляя натруженную спину. Он потер рукавицей свой выпуклый живот.
– Видел что-нибудь интересное?
Черный Ворон быстро взглянул на него:
– Следы.
– Из одних следов не больно-то густая похлебка получается. Хорошо, что на некоторых следах стояли дикобразы. Тебе их, наверное, убить пришлось, чтобы посмотреть, свежие ли следы?
– Человеческие следы.
Голодный Бык замер на месте:
– Свежие?
– Примерно недельной давности, – прищурился от яркого солнца Черный Ворон. Вокруг его лица клубился белесый пар от дыхания. – Кто-то там бродит. Интересно, долго ли охотник анит-а будет раздумывать, прежде чем метнет в нас дротик, если вот так одних в горах увидит?
– Но они же знают, что мы здесь живем, что мы им не враги.
Черный Ворон пожал плечами:
– Я сразу же решил вернуться. Нашел такое место, где он набрел на следы лося. Посмотрел на них – и пошел дальше своей дорогой.
– Может, он слишком стар?
– Может быть. Но следы-то он свежие обнаружил!
– Кровавый Медведь?
– Или еще кто-то. Но мы с тобой друг друга понимаем. Он уж точно не на лося охотится.
Вокруг него горел лес. Пламя трещало, металось и ревело, испуская оранжевые и желтые языки. Сосны целиком вспыхивали и сгорали в одно мгновение. Ослепительный свет рвался к черному ночному небу, освещая страшными красноватыми отблесками огромные клубы дыма, поднимавшиеся ввысь. Мощные потоки воздуха раздували полыхающую преисподнюю. Целые деревья с оглушительным треском лопались от жара, испуская пар, и воспламенившиеся газы тут же вливались в гигантский столб огня. Жар ударял по голове, будто кулаком, прибивал его к иссушенной земле, распластывал по раскаленной почве… Весь мир полыхал вокруг.
Среди ревущего пламени кто-то двигался, плавно переступая по раскаленному добела пеплу. Маленький Танцор с забившимся сердцем узнал Волка. Зверь подошел совсем близко и навострил уши.
– Почему ты не сгораешь? Кто ты такой?
– Я – Зрящий Видения Племени.
И не успел он это промолвить, как его очертания задрожали и расплылись: совсем рядом пронеслась ревущая стена пламени.
Защищая глаза рукой, Маленький Танцор зажмурился, ожидая, что от Волка вот-вот останутся одни шипящие расплавленным жиром обугленные кости. Но на том месте, где только что стоял Волк, он увидел высокого красивого мужчину, на гладкой коже которого отражались отблески огня.
– Волк? Что же это? Кто ты?
– Я – это ты, Маленький Танцор… и в то же время не ты. Я вел тебя сюда… а сам шел следом. Я – тот, кем ты однажды станешь, и тот, кем тебе никогда не быть. Я – Путь, Дух Племени. Я испил от Сердца Волка. Я Танцую среди звезд и под скалами. Я Пою вместе с ветрами Солнца и Слушаю вздохи Луны. Я – Волк, Хранитель Племени.
Маленького Танцора охватил страх. Пламя заревело еще громче. Он попытался сглотнуть пересохшим горлом, повернулся и бросился бежать. Огненные языки скакали и метались ему вслед, искры клубились в воздухе, будто комары. Пламя извилистыми щупальцами охватывало все новые пространства трескавшейся от жара земли.
– Мы – Одно, мой юный друг, – донесся до него ласковый голос. – Ты же видишь, я – внутри тебя. Я – это ты… и не ты…
– Уходи! Оставь меня! Я не тот, кто тебе нужен!
– Уйти? И оставить тебя на съедение пламени? – В голосе зазвучала насмешка.
В подтверждение его слов тонкое жало пламени пронзило сердце Маленького Танцора. Он взвизгнул от боли и отскочил назад – но тут же почувствовал жжение на шее.
– Будь со мной. Я – твоя тропа, безопасно ведущая сквозь огонь. Я – твоя тропа, ведущая сквозь Силу. Живи во мне. Танцуй в Единстве, и ты вознесешься над миром, издевающимся над тобой. Но к этому нужно готовиться. Придет день, когда ты должен будешь сам отвечать за себя. Что отдашь ты в обмен на Силу? Что отдашь ты за праведный суд? Что отдашь ты за то, чтобы Танцевать с Огнем и излечивать ожоги? Хватит ли у тебя сил?
– Я не тот, кто тебе нужен!
– Я дам тебе столько времени, сколько можно, мой юный друг. А потом, когда ждать мне больше будет нельзя, я должен буду подвергнуть тебя испытанию. А пока готовься. Ты не можешь стать не тем, кто ты есть, – и не можешь не стать тем, кем станешь. Ты можешь лишь готовиться… и Танцевать Спираль. Ты можешь только готовиться… готовиться…
– Я НЕ тот, кто тебе нужен! НЕ ТОТ! НЕ ТОТ! НЕ…
Пламя взметнулось вверх с грохотом грома, ударило его волной жара, вдавило в иссушенную плоть земли…
– Маленький Танцор! – пронзил его кошмарный крик Волшебной Лосихи.
Он сделал судорожный вдох, дернулся – и проснулся. Сел. С жадностью втянул в легкие прохладный ночной воздух. Остальные тоже сели, кутаясь в одеяла и глядя на него сонными глазами. Шутки-Шутит ласково напевала что-то, стараясь успокоить Бегущего-как-Мышь, который проснулся от его криков.
– Ты опять видел свои сны, – сказала Волшебная Лосиха, положив прохладную ладонь на его разгоряченное плечо. – Ты уже не спишь. Я здесь. Все хорошо.
Он испуганно посмотрел в ее тревожные глаза и сглотнул горящим горлом – как будто Видение еще не кончилось.
– Спи, сынок, – сказал Голодный Бык.
– Конечно! – крикнул Черный Ворон. – Если эти чудовища из снов еще раз осмелятся сюда явиться, Три Пальца проткнет их дротиками одного за другим.
– Ну уж нет! – откликнулся Три Пальца. – Сам мечи дротики в чудовищ из снов! Я-то, знаешь ли, бегаю быстрее, чем антилопа, которую в хвост оса жалит!
Никому так и не удалось искренне рассмеяться шутке, несмотря на все старание.
Волшебная Лосиха сжала его руки в своих ладонях. Он глубоко вдохнул и кивнул ей:
– Да, просто дурной сон, вот и все. Пора всем спать.
«Я опять как-то странно себя веду».
Стучащие Копыта настойчиво вглядывалась в лицо дочери, будто хотела ей что-то сказать по секрету. Два Дыма, не поднимаясь со своей постели, тоже внимательно наблюдал за происходящим сквозь щелочки прижмуренных глаз. Маленькому Танцору он показался хитрым хищником – вроде дикой кошки, поджидающей у норки полевую мышь.
Он снова улегся и принялся разглядывать потолок пещеры, отражавший красноватый свет гаснущего костра. Похоже на те красные отблески, что мелькали на черноте неба в Видении. Жена улеглась рядом, прижалась всем телом, крепко обнимая его.
– Я беспокоюсь за тебя, – прошептала она. – Давай завтра пойдем с тобой погуляем. Мы… я думаю, я смогу тебе рассказать кое-что, от чего Видения прекратятся. Завтра… завтра я расскажу тебе.
– Что такое?
– Завтра, – обещала она с напряжением в голосе. – А сегодня обними меня покрепче. Обними меня, как будто мы в последний раз вместе.
Он прижал ее к себе и стал играть ее длинными черными волосами:
– Тсс! Спи! Со мной все в порядке.
Она с такой силой обняла его, что у нее задрожали руки. У него потеплело на сердце. Да, пусть Видения приходят, уходят… все равно. Пока она с ним, он может их не бояться. Но почему же ее голос только что звучал так испуганно, так отчаянно, так одиноко?..
Закрыв глаза, он сразу же увидел в темноте отблески огня. Тогда он принялся внимательно разглядывать потолок над головой, стараясь запомнить каждую щербинку, понять, куда толще всего набилась сажа… В то же время он вслушивался в шум ночного ветра за занавесом у входа, который хранил в пещере тепло.
Где-то в темноте завыл волк – и этот звук, будто кремневый нож, резанул его по сердцу.
Он взглянул на заднюю стену пещеры, у которой спали дети, – и душу его обдало холодом. Изображение волка внимательно смотрело на него горящими желтыми глазами.
– Сколько же мне еще терпеть? Это… человекоподобное существо обращается со мной, как с куском навоза. Мой гнев все сильнее. Я слабею – а ты мне говоришь, что я должна безропотно терпеть! Сила вытекает из меня, будто тепло из зимнего вигвама, а мне даже нельзя ничего предпринять? Я хотела бы убить его, искорежить его кости, будто пересохшую траву. Я сожгла бы душу в его теле! Ты же все видишь, все понимаешь – почему же ты лишь заставляешь болеть его мизинец?
– Терпение, – успокаивающе произнес Зрящий Видения Волка. – Мальчик прямиком идет в наши сети.
– Немного терпения у меня осталось.
– Нам никак не обойтись без мальчика. Человеческие существа живут во времени. Они Зрят в Видениях будущее и прошлое.
– Есть же границы моему терпению! Я не вижу, чтобы мальчик менялся к лучшему. С первой весенней оттепелью Тяжкий Бобр собирается послать своих воинов в горы. Что ты тогда будешь делать?
– Я знаю, из чего смогу выбирать. Мне придется еще раз пойти на риск.
– Как в прошлый раз?
– Погоди. Ведь Следящий не отходит от мальчика.
– Чем больше я жду, тем сильнее отчаяние. Мне нужно действовать… или погибнуть.
– Подожди! А не то все разрушишь.
Глава 18
Преодолевая боль в бедре, Белая Телка с трудом пробиралась по глубокому снегу. На лямке, врезавшейся в иссохшую кожу лба, висела связка дров. С каждым выдохом над ее головой клубился белесый пар. Седые волосы растрепанными космами выбивались из-под лисьего капюшона.
Она поднималась наверх из густой рощицы, куда сначала вовсе не собиралась идти за дровами. Деревья росли на крутом склоне, и можно было легко упасть, запутавшись в валежнике… Сломать ногу означало бы для одинокой старухи верную смерть – но умереть можно и от холода, если нечем топить.
Она остановилась, морщась от боли в суставах, с трудом удерживаясь на дрожащих ногах.
– Слишком уж… я стара становлюсь… для таких трудов.
Наклонившись, она уперлась руками в колени, чтобы дать хоть немного отдохнуть спине.
В свое время ей и в голову не пришло, насколько проще была бы жизнь, если бы Маленький Танцор носил воду и дрова. А беседы, что вели она и Два Дыма, сидя ночью у очага! В обществе бердаче она часами могла предаваться воспоминаниям о Разбитом Топоре, Без-Ума и Ест-Торопясь. Все они уже умерли и живут лишь в ее воспоминаниях. Неужели к этому и свелась вся ее жизнь? Жить да жить, пока еще кто-то тебя помнит? А что потом? Неужели хрупкая нить, связывающая этот мир со Звездной Паутиной, внезапно рвется? Если бы призраки могли говорить, а не только скитаться по тихим тенистым местам и скрывающимся под снегом трещинам в скалах! Если бы они могли рассказать, о чем раздумывают в тишине, а не просто молча наблюдать за жизнью этого мира!
Она попыталась вдохнуть побольше воздуха, но ее легкие странно засипели. Ноги под ней задрожали, а сустав горел от боли, будто кто-то уронил в него тлеющий уголь из костра. До своего возвращения из селения Тяжкого Бобра она и не подозревала, насколько состарилась за последние пять лет.
Она заворчала себе под нос и, прищурившись, посмотрела на небо. Вот что хуже всего – она, Белая Телка, всегда стремившаяся отринуть обычный человеческий образ жизни ради одиночества Зрящей Видения, ощущала теперь потребность в общении с другими людьми.
– Вот и называй себя после этого Зрящей Видения, старуха, – пробормотала она себе под нос.
Обреченно вздохнув, она вскинула ношу поудобнее и осторожно заковыляла по снегу. Несмотря на толстый слой снега, покрывшийся к весне ледяной коркой, лоси протоптали зимнюю тропу. Благодаря их стараниям ее путь был все-таки не так ужасен, как если бы пришлось передвигаться по целине. Весной, несмотря на теплое солнце, путешествовать было куда как труднее, чем зимой. Снег, который во время холодов был рассыпчатым и ненадежным, таял под теплыми лучами солнца и снова подмерзал – но очень тонким слоем, который не всегда мог выдержать вес человека. Время от времени ее нога проваливалась под лед, и она с проклятиями выбиралась из глубокой лужи. Снегоступы не очень-то помогали: слишком часто встречались места, откуда ветер сдул снег, покрытые колючим кустарником, острыми камнями и другими неприятными штуками, что протыкают перепонки или ломают ивовые обручи.
– Ненавижу весну, – ворчала старуха, ежась от пронзительного холодного ветра. – Посреди зимы все сковано морозом – вот и все. А весной? Что из того, что воздух чуть теплее? Зато сыро… и ветер дует все время. Прямо до костей пробирает. Тащишься по мокрому снегу и промокаешь насквозь. А потом наступает вечер, становится снова холодно, и в каком тогда виде оказываешься? Я всегда готова обменять это безобразие на любую снежную бурю посреди зимы.
Она утвердительно выпятила нижнюю челюсть и уставилась на влажную грязь, из за которой весной всегда так противно куда-либо идти. С досады она зашипела и строго запретила себе углубляться в подобные раздумья. К чему наводить на себя тоску, когда впереди еще порядочный отрезок тяжелого пути?
Преодолевая дрожь в ногах, она прошла последний извив тропы и снова остановилась, чтобы перевести дыхание и дать успокоиться бешено колотившемуся сердцу. Лишь отдохнув немного, она нашла в себе силы поднять голову – и увидела тонкую струйку дыма, поднимавшуюся к небу из-под свода ее пещеры.
– Кто бы это… – От недоумения она неожиданно почувствовала прилив сил и заставила свои измученные старые ноги нести себя быстрее, чем когда либо в последние годы. – Эй-эй! – закричала она. – Приветствую! Кто там?
Ее изумление еще возросло, когда занавес откинулся в сторону и наружу вышел, жмурясь от солнца, Маленький Танцор. Он улыбнулся и поторопился помочь ей, легко подняв одной рукой ее ношу и закинув себе за плечи. Она прищурилась, с трудом удерживаясь от язвительного замечания. Ей казалось теперь, что сила напрасно дарована юности, – ведь та слишком глупа, чтобы по достоинству оценить этот чудесный дар!
– Спасибо, – прохрипела она. – Уфф! Дай дух перевести, и я смогу с тобой поздороваться.
Он склонил голову набок, внимательно вглядываясь в нее:
– Я хотел было по твоим следам вниз пойти, а потом подумал – а вдруг ты на гору забралась? Знаешь, туда, где у тебя круг из камней и в середине линии. Я не захотел нарушать твои Видения.
Старуха с пыхтением и сопением взобралась вверх по склону, вошла в пещеру и заковыляла к разложенным на полу шкурам. После блеска снега и солнца под сводом скалы как будто была ночь. Несмотря на ухудшившееся зрение, Белая Телка по памяти с легкостью ориентировалась в сумраке своего жилища. Бормоча и хрипя, она наконец уселась и глубоко вздохнула, задумчиво уставившись на потрескивавший огонь.
– А легко мог бы меня по следам найти. Я одно время даже и надежду потеряла вернуться.
Он положил ее вязанку на кучу дров, которая казалась просто гигантской – по крайней мере, Белой Телке.
– Я заметил, что твой запас почти кончился, так что я тебе еще дров набрал.
– У тебя уже есть взрослое имя?
Он покачал головой и смущенно пожал плечами:
– Нет. Понимаешь, все как-то не выходит. Да в конце концов теперь это не так уж и важно.
– Если бы мне не казалось, что я от этого сразу же помру, я бы встала и обняла тебя.
Его голос зазвучал приглушенно и тревожно:
– Ты себя нехорошо чувствуешь?
Ее легкие сотрясла судорога, перешедшая в приступ кашля. Когда ее наконец отпустило, она беззаботно махнула рукой:
– Нет, ничего особенного, мальчик мой. Просто… просто старость, понимаешь? Каждый день напоминает мне, что я не вечно жить буду.
– Поправишься, – сказал он просто.
– Ты так думаешь?
– Ты слишком зловредная, чтобы помереть.
Она весело усмехнулась и снова закашлялась. Терпеливо дождавшись, пока приступ пройдет, он заметил:
– Раньше ты так не кашляла.
– Да и сейчас не всегда – а только когда я себя слишком замучаю. – Она пожевала беззубыми челюстями и скривила губы. – Кажется, лес все дальше и дальше от меня уходит. Откинь занавес, пусть хоть немножко светлей будет. Достаточно тепло, чтобы не замерзнуть, – да заодно и проветрим тут.
– Тебе пора переселиться. Я заметил, что здесь вокруг уже все сучья с деревьев содраны – все нижние ветки. Весь валежник собран. Остались одни толстые стволы.
– Но мне здесь нравится.
– А как у тебя с продовольствием дела?
– Они тебя прислали меня допросить?
Он усмехнулся, по-овечьи изогнув губы:
– Нет, не допросить. Конечно, разговоры всякие шли… Два Дыма ужасно за тебя волнуется. – Он умолк, ехидно глядя на старуху. – Может быть, не без основания.
Злобно прищурившись, она зарычала:
– Так скажешь ты наконец, зачем на самом деле пришел? Чтобы меня дразнить? Хватит тут рассиживаться, будто гриб на пне, – говори! Что стряслось? Почему ты пришел? Тебя никто не обижает?
После того как он подкинул в огонь еще пару веток, старуха сняла с ног мокасины и швырнула их поближе к раскаленным угольям костра. С сохнущими мокасинами надо уметь обращаться. Прежде всего они должны быть сделаны из насквозь прокопченной и отлично выдубленной кожи – иначе они сожмутся, или утратят эластичность, или потрескаются. А если они слишком теплые и ноге жарко, то тепло выгонит пропитывающий кожу жир и она будет быстрее промокать.
– Обид на мою долю достаточно выпадает. – Он уже не улыбался. – А так – просто люди начали волноваться, как ты тут одна поживаешь, я ведь уже сказал. И мы…
– Все здоровы? Никто не заболел, не ранен? Ты не за снадобьями от болезней пришел?
– Нет, все здоровы. Но мы начали о тебе беспокоиться. Много раз решали кого-нибудь к тебе послать. разузнать, как ты поживаешь. – Веселый огонек загорелся в его глазах, и он добавил: – Убедиться, что ты не замерзнешь из-за нехватки дров.
– Вот еще! Этого не дождетесь!
Не обратив никакого внимания на ее возмущенный возглас, он продолжал:
– Ну и я вроде как вызвался сходить.
– Вызвался? Ты? Я думала, ты меня недолюбливаешь.
«И вдобавок что-то скрываешь. Нет, есть и еще причина. Но какая?»
Он старался не смотреть ей в глаза:
– Нет, не то чтобы недолюбливаю… Просто ты всегда ко мне так назойливо приставала с Силой… Всегда угадывала, когда у меня бывали Видения. Всегда все знала. И хотела от меня добиться большего, чем то, на что я способен. Вот и все. Я вовсе не относился к тебе враждебно.
«Ты лжешь!» Прежняя проницательность вернулась к ней. «Почему же ты тогда пришел? Видения по-прежнему мучают тебя? До, конечно! Стоит только на него внимательно поглядеть – вид затравленный, как у крысы, попавшей в змеиную нору!»
Он кивнул, беспокойно потирая руки:
– Послушай, я не тот Зрящий Видения, каким тебе хотелось меня считать. Я не хочу ко всему этому возвращаться.
– Ну и не о чем тогда беспокоиться. Ты – не тот Зрящий Видения. – Она повернула мокасины к огню другой стороной и смотрела, как от них поднимается пар.
– Вот и ладно.
– Но пришел-то ты из-за Видений? Из-за них проделал такой долгий путь?
Он молча смотрел в огонь, слегка надув губы и наморщив лоб.
Понизив голос, она мягко добавила:
– Я не буду больше к тебе приставать. Я… в общем, я ошиблась. Не справилась со всем этим делом. Я это поняла, когда пришел Кровавый Медведь и попытался начать войну. Вот в тот день мне все и стало ясно. – И она сделала неопределенный жест, будто приглашая его забыть прошлое. – Так что говори, не бойся. Я помогу, как смогу. Если хочешь, просто выслушаю твой рассказ.
Колеблясь и запинаясь, он все-таки заговорил:
– Все дело в Видениях. Все просто едва с ума не сходят. Голодный Бык говорит, что чувствует себя так, как если бы стоял на горной вершине в грозу и не знал бы, куда спрятаться. Только Два Дыма молчит.
– Это действие Силы.
– Как бы то ни было, Видения приходят и уходят… в последнее время чаще. А одно из них возвращается вновь и вновь. Я стою один в горящем лесу. А сквозь пламя проходит Волк Духа и превращается в человека. Он говорит со мной – и такими загадками, которые я не могу понять. О том, чтобы быть одновременно всем и ничем… Меня потом несколько дней дрожь бьет.
Да, и еще кое-что было… вроде Видения наяву. Однажды мы отправились загонять в ловушку горных овец, и я… растворился в овце – не знаю, как иначе сказать. – Он с трудом сглотнул и заговорил о другом. – Два Дыма и Лосиха волнуются. Да и все, я думаю, волнуются. Я это по их глазам вижу. Они знают, что у меня Видения, – но что это такое, не понимают. Шутки-IIIутит и Луговая Тетерка беспокоятся из-за детей. Боятся, что от меня им будет какой-то вред. Лосиха и Два Дыма решили, что мне нужно тебя повидать.
Она вопросительно подняла бровь:
– Лосиха?
Он заерзал:
– Я женился на ней.
Старуха вздохнула и отерла лоб, на котором еще оставался след от глубоко врезавшейся лямки. Внезапно она расхохоталась:
– Круги, мальчик мой. – Она покачала головой. – Женился, значит? Что ж, желаю, чтобы это тебе больше счастья принесло, чем мне.
– Я счастлив. Она знает, что меня беспокоят Видения.
– Хорошо, тогда ей легче будет все объяснить. – Она засунула руку в мешок, вытащила оттуда сухой хлебец из лесной лилии и бросила ему. – Надеюсь, что Волшебная Лосиха понимает, во что ввязалась. Нечего на меня так смотреть! Я знаю, о чем говорю. Я немало страданий причинила и Большому Лису, и Резаному Перу. Да, кстати, раз уж об этом речь зашла – я плохо понимала, что делаю, когда вышла замуж за Большого Лиса. Это было в первый раз. Я была молода – ну, не моложе тебя, но все-таки молода. Мне казалось, что я смогу успокоиться и жить, как все люди. Казалось, что я смогу прогнать Видения.
– И у тебя ничего не получилось? – Он задумчиво жевал хлеб; скулы двигались под гладкой кожей. Его глаза все время невольно возвращались к спирали, выбитой на задней стене, на которую падал теперь свет солнца.
– Да, ничего не вышло. – Она засмеялась. – Тут все дело в том, как устроены люди. Я думаю, что мы не отличаемся от остальных животных. Возьмем, к примеру, бобра. Даже если у него уже есть отличная запруда, полная ивовых веток, воткнутых в ил, он все равно будет выбираться на берег и подгрызать деревья – даже елки, если других не будет. По-моему, тут может быть только одно объяснение: таким его сотворил Вышний Мудрец. А нам, людям, нужно быть друг с другом, и когда мужчины и женщины живут вместе, одежды распахиваются и то, что делает мужчину мужчиной, встречается с тем, что делает женщину женщиной. Я тоже испытывала это влечение и надеялась, что совокупление пересилит Видения.
Безнадежная грусть отразилась на лице молодого человека.
Она понимающе улыбнулась:
– Сначала так и получается. На какое-то время ты сможешь в ней раствориться. Все кажется таким новым, таким чудесным – вдобавок и само совокупление притягивает. Да, совокупление… – Она, видимо, погрузилась в воспоминания, потом вздохнула и продолжала: – Но дело в том, что тебя начинает тянуть в разные стороны. Влечение к Видениям борется с влечением к любимому человеку. И что тогда? Невозможно ведь следовать и тому и другому. – Она выразительно покачала пальцем. – И нечего так поднимать брови. Я тебе серьезно говорю: совмещать это невозможно. Ну, как угодно; не хочешь – не верь. На собственном опыте поймешь, что так оно и есть.
– Может быть.
Она наклонилась и потерла пальцы ног, грея их у огня. Ногти опять отросли. Нужно будет их обрезать.
– Не знаю, почему Вышний Мудрец все так устроил. Нам кажется, что очень неудачно, но я предполагаю, что это лишь отражает способ сотворения мира.
– О чем ты говоришь?
– Круги… Что? Ну, я имею в виду то, как человек познает разные вещи… Разные истины, если хочешь. Законы существования и жизни мира. А потом, когда становишься старым, все, что узнал, надежно спрятано у тебя в черепе и тебе никак не доказать молодым мужчинам и женщинам, почему все так на самом деле и есть, как ты говоришь. Молодым приходится жить и учиться всему заново – точь-в-точь как до них старикам. Удивительное разбазаривание сил – но, может быть, я чего то существенного не понимаю.
Старый Шесть Зубов – Человек Духа, что меня обучал, – иногда спрашивал, а не одно ли и то же мы все существо – просто проживающее по-разному одну и туже жизнь.
«Правильно ли я себя веду? – задала себе вопрос старуха. – Когда этот мальчик жил со мной, он меня не слушал. А теперь, когда я отступилась от него и отпустила его на свободу, он вдруг будет слушать меня? Или это всего лишь ловушка? Урок глупой старухе? А может быть, в этом и заключается Спираль обучения – что знание нельзя передавать насильно, а можно лишь скупо делиться им? Что же это все значит?»
– Но это же совершенно бессмысленно! Как это может быть, чтобы мы все проживали одну и ту же жизнь по-разному и в разных телах?
– Благодаря обману чувств, иллюзии.
– Чему? Иллюзии? Я не по… Это просто безумно!
– Как и весь мир. – Она уселась поудобнее и многозначительно подняла вверх указательный палец. – Скажи мне, Маленький Танцор, что существует на самом деле? Мир? Этот мир? – Она обвела рукой вокруг и постучала по стене пещеры. – Или… на самом деле существуют Видения?
– Вот что существует на самом деле. – Он скрестил руки на груди и, вытянув ноги перед собой, ударил пяткой о земляной пол пещеры.
– Откуда ты это знаешь?
– Потому что если я возьму один из этих углей и потру им твою ногу, ты завизжишь от боли.
Она захлопала в ладоши и захохотала:
– Я завизжу? Или это ты только подумаешь, что я визжу? А? А может, вообще все, что ты видишь вокруг, – это лишь твое Видение настоящего мира?
– Значит, если я так не подумаю, ты визжать не будешь?
– А что, если это зависит от того, насколько искренне ты в это поверишь? Ты уверен, что какая-то частица твоего мозга не уговаривает тебя: «Если ты ее обожжешь, она завизжит»? Просто потому, что, если ты сам обожжешься, ты будешь визжать. Может, это и есть общая реальность, а? Ты думаешь, что я так же ощущаю боль, как и ты сам, – поэтому так оно и есть.
– А разве нет?
– Это не важно. – Она снова выставила вперед указательный палец. – Мы говорим о том, откуда ты знаешь то, о чем думаешь, что ты это знаешь.
– Но я могу ощущать тебя – прикоснуться, услышать твой голос… а после этой зимы еще и обонять тебя!
– Ты так думаешь? Но скажи-ка мне, разве это всегда так? Может, я и не существую вовсе, едва ты отсюда выйдешь, а? Может, Два Дыма, и твоя жена, и Голодный Бык тоже не существуют, пока ты не вернешься и не увидишь их там, где надеешься их увидеть. Может, мы все – лишь твое представление о том, что существует на самом деле?
– Но они существуют! – вскричал юноша. – Я знаю, что они существуют. К тому времени, когда я вернусь, Два Дыма понаделает новых наконечников для дротиков. Отец изловит еще несколько лосей. Я их всех увижу, когда вернусь.
– Конечно, увидишь – но ты не можешь доказать, что они существуют сейчас. Понимаешь?
Он в растерянности покачал головой:
– И правда, не могу… Но ведь это совершенно очевидно! Они должны существовать! Ведь иначе…
– Вот именно – иначе… Понимаешь, ты не можешь даже сам себе доказать, что твой отец существует на самом деле. Ты вполне мог выдумать весь этот мир. И единственный человек, который знает, что этот мир существует, это ты. И ты не можешь мне доказать, что он существует таким, каким ты его выдумал.
Он широко раскрыл рот, совершенно растерявшись:
– Но представь себе, что я сейчас возьму дротик и проткну тебя. Ты его почувствуешь… и умрешь от него.
– В самом деле? – Она откинулась назад и скрестила на груди руки. – А что, если я лишь частица твоего Видения? Может, тебе только кажется, что я почувствую дротик в моем теле, что я умру… Видишь, ты не можешь мне доказать, что я существую на самом деле.
Запутавшись, он смог лишь затрясти головой.
– Эх, Маленький Танцор. Старый Шесть Зубов сказал мне как-то раз – давным-давно, – что жизнь —великая тайна, что лишь в глубине самих себя мы можем знать, что существует на самом деле. Я не могу доказать тебе, что ты существуешь на самом деле. Я не могу доказать, что этот огонь на самом деле горит, что это не Видение. Конечно, если я положу на него руку, он меня обожжет, но на самом ли деле будет существовать эта боль? Или я ее лишь выдумаю? И это будет еще одна иллюзия?
– Она будет существовать на самом деле.
Она плотно сжала коричневые старые губы.
– Вот интересно… Шесть Зубов рассказывал мне. что он однажды видел, как Зрящий Видения Духа Танцевал с огнем. Древние легенды, о которых вы, молодые, даже и не слышали, повествуют, что в древности Зрящие Видения научились этому у Первого Человека. Они Танцевали с огнем.
Он мгновенно побледнел и быстро ответил:
– Но это ведь может значить что угодно. Может, они просто размахивали горящими палками…
– Нет, – с силой произнесла старуха. – Память, конечно, хитрая штука – она изменчива, как Видения. Но я так ясно помню Шесть Зубов, помню взгляд его глаз – будто прозрачные струйки воды, в которых сверкает весеннее солнце. Он видел такой Танец. Он говорил, что Зрящий Видения Танцевал, держа в руках раскаленные уголья, Танцевал босиком по огню – и не обжигался. Шесть Зубов считал, что для этого нужно вернуться к Единству, изменить Видение таким образом, чтобы оно стало реальностью, а этот мир – выдумкой, иллюзией.
– Ты знаешь, я предпочитаю верить в реальность дротика, – сказал Маленький Танцор. – Подумай только, ведь я все время себе делаю больно – режу себе руки, когда неловко раскалываю кремень, и потом течет кровь, и я думаю: «Когда же это я порезался?» Если бы я выдумал мир, как ты мне советуешь считать, я бы не воображал, что мне больно. Какой в этом смысл?
– Конечно – если не допускать возможности, что это камень Зрит в Видении, что ранит тебя.
– Камень?..
Старуха внимательно смотрела на его лицо, прищурив глаза:
– Не можешь же ты считать, что мир вокруг не Зрит Видений? Откуда ты знаешь – может, ты сам лишь выдуман камнем? Или летучей мышью? Или. например, деревом? Что, если мышь, спрятавшись в своей норке, прямо сейчас Зрит в Видении тебя, твои мысли и чувства? Ты можешь мне неопровержимо доказать, что ты не частица Видения, которое Зрит кто-то другой… или даже что-то другое?
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?