Текст книги "Облачные замки"

Глава 6

Я рассмеялся. Но тут же я вспомнил ужас на лицах горожан – солдат и простого люда, отвратительную смесь жадности и страха на физиономии Стрижа, кошмар всепожирающего пламени. Смех получился похожим на мычание идиота.

– Но… – Это было не сомнение, это был протест против судьбы, которая ни с того ни с сего кинула меня головой в омут. – Но если она так чертовски всемогуща, эта штуковина, то как же я… как мне, черт возьми, удалось вломиться туда и бежать, прихватив ее с собой?

– Грааль всемогущ, – задумчиво пропела Катика. – Но я слышала, что мировые войны прошедшего века нанесли ему ужасный удар, вплоть до того, что из-за них умер его последний король. Я знаю, что с тех пор он стал более закрытым, а может, и ослабел.

Что-то внезапно щелкнуло.

– Я бы поверил этому, – проговорил я. – Из того, что вы мне рассказали, следует, что город должен отражать по крайней мере что-то из современного облика Европы. Но это не так. Ни капельки не отражает. Он накрепко застрял в эпохе кануна Первой мировой войны. Даже если так, ослабевшее или нет, но копье с легкостью испепелило дружка нашего любезного Ле Стрижа. Так почему оно не тронуло меня?

– Возможно, из-за твоей невинности, – предположила Катика. – Грааль это чувствует и не причинит вреда честному человеку.

У Джипа перекосился рот.

– Даже если этот человек его похищает? Что-то мне не верится, Кэт.

И снова я почувствовал в себе слабую искру понимания.

– И все же Ле Стриж, мне кажется, рассчитывал на что-нибудь такое! – сказал я. – А иначе зачем ему было столько проблем себе создавать, избрав меня своим орудием?

– Ну-у.. – протянул Джип в какой-то необычной для себя тональности. – Не забывай, что он тебя не видел с тех пор, когда ты был гораздо моложе. Может быть, он думал, что ты немного… ну, более управляемый. Он, конечно, не ожидал, что ты начнешь своевольничать.

– Я бы тоже не ожидала, – произнесла все еще задумчивая Катика.

Я схватился за голову.

– Слушайте, – произнес я как можно более спокойно. – Мне ничего не остается, как принять все, что вы сказали, на веру. Что же до копья, то оно в безопасности. Однако где оно находится сейчас конкретно – я не знаю. Так что стоило бы весточку в этот город отправить, так ведь? Чтобы они по крайней мере не стали палить сразу, как только увидят меня, если я попытаюсь вернуть копье.

Джип тихонько присвистнул:

– И в обычное-то время город Грааля не очень просто найти. А уж теперь… Впрочем, могу поспорить, что рыцари будут обшаривать всю Спираль в поисках копья Так что я могу оставить сообщение для них там, где они точно его найдут, – например, здесь, у Мирко.

– О'кей, – согласился я. – Это решит самую насущную проблему. Они могут получить назад эту чертову штуковину, когда только пожелают, причем перевязанную розовой ленточкой, – уж я позабочусь. Но меня больше волнует другое: как все это повлияет на «Си-Тран»? И что на уме у Лутца? Он уже пытался меня убить, хоть это и не доказать. Если бы ему такое удалось, Ле Стриж не в силах был бы меня использовать. Так кто они после этого – союзники или соперники? Только не говорите мне, что над моей головой сгустилось несколько туч. Я сыт этим по горло, накушался на Востоке! Если Лутц задумал расправиться с «Си-Траном», я единственный, у кого хватит сил остановить его. Мне необходимо это выяснить! Вы можете мне в этом помочь?

Джип посмотрел на Катику; Катика подарила мне одну из своих загадочных улыбок. Ее рука уже лежала на столе, перебирая колоду карт, которую она, по-моему, всегда носила с собой. Где именно она у нее лежала, мне выяснить не удавалось, но когда она направила мою ладонь к ним, я почувствовал, что они теплые и мягкие, как человеческая кожа.

– Сейчас ты переверни одну, а я – следующую, – сказала она или, верней, прошептала, и как-то внезапно все вокруг переменилось, а потрескивание поленьев в камине стало громче, чуть ли не зловещим, напоминая о пожарах минувшей ночи.

– Первая!

Я выбрал карту и перевернул ее. Десятка пик, похожа на густой лес черных копий. Катика мрачно кивнула и перевернула ее соседку. Джокер; я уставился на карту, пытаясь осмыслить ее появление. Затем снова пики – валет, крепкий, с бычьей шеей, как у большинства карточных картинок, чисто выбритый, с глазами светло-голубого оттенка, за которые невозможно заглянуть, – она напомнила мне…

Я поспешил перевернуть карту, и Катика кивнула:

– Твой друг Лутц. Он валет, но кто же тогда король? Переверни еще одну!

Я взял карту в самом конце расклада, на этот раз гораздо медленнее. Черви, семерка; Катика улыбнулась и перевернула следующую. Туз треф, в котором не было ничего особенного, кроме того разве, как, отражаясь, танцевали языки пламени на его глянце. Лицо Катики стало каменным, и она кивнула мне, чтобы я взял еще карту. Пальцы не слушались, и карта все выскакивала из рук, а когда я наконец ее перевернул, это оказалась еще одна картинка. Король червей; вот уж в нем-то точно ничего необычного не было, хотя он выглядел менее напыщенным и более живым, чем многие карточные персонажи, и казался даже симпатичным. Катика уставилась на короля, а потом потянулась за соседней картой – дамой червей, лицо которой было не очень хорошо видно мне в неверном свете камина.

– Агнец Божий! – выдохнула она. – Стефан, как ни странно, все не так и плохо. У тебя есть могущественные враги, среди них воевода Лутц, – и да, он что-то замышляет. Грандиозное. Но все прочее… – Она тряхнула головой. – Хорошо. Насколько хорошо, я… сказать не могу. Шанс – это не уверенность, поэтому более определенным это быть не может. Насчет темных, это точно. Лутц сотрудничает со Стрижем, в этом я уверена, потому что сам он не король. Но возможно, что и Стриж не король; его окутывает пелена могущества, за которую я не могу проникнуть. А у Лутца и своих амбиций хватает, он занимается ритуалами, собирает вокруг себя темные силы, – вероятно, именно так они со Стрижем и нашли друг друга. Как ты и предполагал, Лутц собирался устроить той ночью что-то действительно ужасное.

– Что-нибудь вроде Черной Мессы?

Джип фыркнул, что было несколько неожиданно. Катика уставилась на него:

– Вот легкомысленный человек! Он не воспринимает эти вещи с достаточной серьезностью. Стефан, Черная Месса в значительной степени выдумка фанатиков и инквизиторов и не страшнее их собственных пыток и мучений, если не считать ее богохульства. Но богохульство, каким бы крупным, каким бы отвратительным оно ни было, само по себе никакой силы не имеет. Ритуалу придают силу злое намерение и дурное деяние, жертва, организация ритуала по строгому плану. Многие ритуалы во многих верах воплощают в себе это. Даже сжигание ведьм на костре зачастую замышлялось для этого, а среди гонителей прятались истинные почитатели дьявола, закутанные в рясы умильной святости.

Я посмотрел на нее:

– Я готов в это поверить после событий прошлой ночи – или когда там все это происходило.

– И все-таки ведьмы существуют, – произнесла Катика очень мягко, и те несколько секунд, которые понадобились ей, чтобы снова смешать карты, огонь, с голодным треском вздымавший языки пламени, оттенял ее профиль. – Эй дай мулътито , действительно существуют.

Одна карта выпорхнула с низа колоды и опустилась ей на колени. Я подхватил карту и протянул ей. Машинально она взяла ее и, посмотрев, внезапно напряглась и перевернула ее.

Я смотрел не на карту, я смотрел на Катику, а на ее лице одно чувство сменялось другим с подозрительной быстротой. Но тут же все успокоилось, как потревоженная вода, губы натянулись и побелели, глубокие носогубные складки стали еще глубже, а глаза запылали, словно у лисы. Джип выпрямился в своем кресле, протянул руку и перевернул карту лицом к нам. Это был пиковый туз, но когда я смотрел на него, танцующие тени показали мне очертания треф, которые скрывались где-то в глубине, темные и пустые, как полуприкрытая яма.

– Что за чертовщина… – начал я.

Катика улыбнулась натянуто и засунула карту обратно в колоду.

– Не беспокойся, Стефан. Эта карта ничего добавить не может. Она не входит в твой расклад. Можешь радоваться!

– Поверь мне, я рад. Но ты не можешь мне сказать, что замышляет Лутц? И что это у него за ритуал такой был?

– Мне необходимо знать об этом больше, о ритуале, обстановке, языке, символах. Могу сказать только, что он назначил встречу с чем-то, имитируя или возобновляя связь с потусторонними силами. Наверное, с теми, что обитают у самого Края.

– Еще что-то близкое к абсолютному, ты хочешь сказать? Как Грааль?

– Совсем не обязательно. Даже малейший шаг за пределы Сердцевины, хорош он или плох, весьма ощутим. Ты испытал это на себе, тот вихрь, который он в нас поселяет. И тогда противоречивые натуры тянутся то сюда, то туда. Чем дальше простираются наши устремления, тем сильнее мы становимся; слабое вещество очищается временем и обстоятельствами, и наконец остается лишь разгоряченный металл, сияющий и мощный. Но добро лишь в Граале, а то, что ищет воевода … Это нечто иное. Точнее я не могу сказать. Мне нужно знать больше о ритуале.

– Ну я вряд ли в состоянии попросить Лутца дать показательное выступление. – Я вздрогнул, а затем щелкнул пальцами. – Та комната – пол! Он был выложен мозаикой, мрамором и, пожалуй, драгоценными камнями. Этот пол, наверное, стоил ему целого состояния. Всевозможные орнаменты и фигуры, сущая абракадабра! Но ни одно изображение не показалось мне случайным. Если бы у тебя были их фотографии, они тебе о чем-нибудь сказали бы?

– Может, да, – произнесла она мрачно. – А может, и нет. Да это и неважно, если ради того, чтобы их раздобыть, нужно рисковать жизнью. Если там что-то ценное, уж наверняка это охраняют.

– Бюро безопасности Лутца? Я, полагаю, пробрался бы мимо них.

– Мимо них-то ты проберешься, в этом я не сомневаюсь, – произнесла она кисло. – Но это не самое страшное, они тебя могут всего лишь убить. Но я о другом. Слишком большой риск ради фотографий, которые могут не получиться или показать какую-нибудь совершенно незначительную деталь. Лучше я сама на все это посмотрю.

– Нет, Катика! – воспротивился я в страхе. Джип так резко выпрямился в своем кресле, что чуть было не выплеснул свою кружку. – Ты себе не представляешь, что это такое. Я не стану тебя брать в такое гадкое место.

– Да я, может, знаю об этом побольше, чем ты себе представляешь.

– Слушай, хватит! – гаркнул Джип, и в голосе его звучал такой же страх, какой ощущал я в своем сердце. – Прекрати! Такое не для тебя, детка, и тебе это известно так же хорошо, как и мне! Чего ради, черт возьми, ты будешь рисковать? Вот и Стива уже с ума сводишь беспокойством о тебе! Ты останешься здесь, в таверне, и это обсуждению не подлежит! А мы прихватим с собой Молл и отправимся туда с ней.

Катика спокойно кивнула:

– Правильно, она в таких делах собаку съела. Но я все равно пойду с вами.

– Слушайте! – запротестовал я. – Что значит «мы»? Лишь я знаком с этим тамошней охраной, я знаю, какая сигнализация у них, у нас такая по всему «Си-Трану» установлена. И дорогу я знаю хорошо. Я могу спокойно проникнуть в дом и так же вернуться сюда. Я один. И никто никогда не узнает, что я там был.

– Кто-нибудь может и узнать. Или что-нибудь.

Джип стукнул кулаком по столу:

– Черт! Черт побери! Нет!

– Послушай, Катика! – вставил я в отчаянии. – Он говорит серьезно. И я говорю серьезно. Это мое дело, как никогда мое! Я не хочу рисковать своими друзьями.

Катика, спокойная, как немного потрепанная мадонна, взяла мое лицо обеими руками:

– А для чего существуют друзья? И откуда тебе известно, что это только твое дело? Но в одном ты можешь быть уверен, С-стефан, – без меня ты ничего не добьешься. Кому еще сможешь принести фотографии? Кому еще решишь довериться? Но если я увижу на них что-то такое, что потребует моего присутствия там, что тогда? Ты сможешь проникнуть в это место лишь однажды. У тебя только один шанс.

Я посмотрел на Джипа, надеясь на поддержку, но на этот раз он не сказал ничего.

– И еще, – произнесла она, и голос ее стал далеким и холодным. – У меня будет одно преимущество, которого у других не будет. Если все, что я подозреваю, – правда, то зло, которое будет вам угрожать, уже коснулось меня. И я буду иметь над ним власть, которая вам недоступна, – недоступна даже вашей подруге, этой здоровенной кобыле с ее внутренним огнем. – Она легко соскользнула со своего места. – Я пойду возьму пальто и еще кое-что.

– Доволен? – прорычал Джип, когда она растворилась в темноте.

Я ответил таким же рыком:

– Хватит, Джип. Ты не смог ее остановить точно так же, как я не могу остановить тебя. Она нас одолела, и ты это понимаешь.

– Ну допустим, что понимаю. Но… Ладно, черт с ним. Полетим на этой твоей птичке?

Подобная мысль его, кажется, слегка приободрила.

– О'кей, заскочим за Молл en route. [57]57
  По пути (фр. ).


[Закрыть]

– Замечательно. Но, слушай, эти самые стражи , может, им все рассказать?

– Ты уже рассказал. Катика из них. То, о чем узнала она, узнают и остальные.

– Что?

– Она это не афиширует особенно. Это и привилегия, и наказание, ведь она накрепко привязана к таверне. Она использует эту силу, чтобы загладить зло, которое сотворила, когда ее раздобывала, – а судя по тому, что я слышал, натворила она немало. Такова судьба большей части стражей – Его старого Величества, например. Но он свободен в передвижении, никаких ограничений. Катика… ну ты ее отсюда однажды забрал, так ты помнишь, что с ней произошло. Время, чувство вины, горе, потери – все в двукратном размере, все разом обрушилось на нее. Да, она и это выдержит, конечно, – некоторое время. Но… – Он оглянулся по сторонам, затем быстро нагнулся ко мне, услышав ее шаги: она возвращалась по опустевшему бару. – Нам нужно с нее глаз не спускать, смотреть за ней каждую секунду, тебе, мне, Молл. Она рискует многим, очень многим, Стив. Если бы я мог…

– Но не можешь, – тихо произнесла она. Пальто-тренч [58]58
  Одежда военного покроя с погонами, манжетами и поясом.


[Закрыть] и берет делали ее еще больше чем обычно похожей на Лили Марлен, но, слава Богу, не в версии Марлен Дитрих. – А время споров кончилось. Пошли!

Джип резко вскочил. Он был отнюдь не из тех, кто любит тратить время на бесполезные споры. Сделав еще глоток, остатки пива он выплеснул в камин. Поленья зашипели и задымились.

– О'кей. Пошли за Молл.

Когда дверь таверны тихонько затворилась за нами, Катика взяла меня под руку, а когда мы спустились по лестнице, она оперлась на меня. Она без особого труда дошла до машины, но повалилась на заднее сиденье так, будто пробежала целую милю. По пути из города на вертолетную площадку Джип вернулся к своему обычному состоянию. Он скакал и прыгал по машине, как восьмилетний ребенок, то требуя, чтобы я ехал быстрее, то настаивая, чтобы я притормозил, чтобы поглядеть, как изменилось то или иное место с тех пор, как он в последний раз проезжал здесь. А Катику я видел в зеркале заднего вида – она сидела, опустив голову на грудь и прикрыв глаза, пока на нее не упали резкие лучи прожекторов аэропорта. Тогда она поднесла руку к глазам, но я успел разглядеть, что морщины на ее лице стали глубже, взгляд полностью утратил живость, а изборожденная мелкими морщинками кожа обтянула скулы. Даже не старое лицо, молодое, но совершенно опустошенное. Я испытал облегчение, когда свернул в темный проезд, ведущий к вертолетной площадке на территории военного аэродрома. Когда я распахнул дверцу машины, Катика выскользнула из кабины, такая же изящная, как прежде, а ее лицо, как всегда, не выглядело даже на день старше двадцати девяти, особенно если принять во внимание, какой опыт она получила смолоду. Катика подождала, пока мы прошли к маленькому терминалу, жадно вдыхая напоенный запахом мокрой травы воздух, а когда за нами захлопнулись двери, глубоко вздохнула.

Что подумал о нас охранник, проверявший документы, я даже представить себе не могу – особенно о Джипе, как всегда одетом в бушлат и тельняшку и едва ли не прыгавшем в возбуждении от предстоящего полета. Хорошо еще, что не надо было заморачиваться с паспортами – его и Катикин документы наверняка произвели бы на охранника весьма сильное впечатление. Но, хорошо зная меня, он без волокиты пропустил нас в отсеки, где заправлялась топливом суровая техника последних моделей. В такое позднее время со взлетными полосами и площадками проблем не было, и, как только разрешили полет, мы заняли места в кабине моего вертолета. Катика, заслышав шум двигателя, выругалась от удивления, затем сдавленно вскрикнула и откинулась на спинку сиденья, едва мы оторвались. Затем она покрепче прижала к ушам наушники и снова прикрыла глаза. Джип напрягся, но его длинные белые зубы сверкали в улыбке – довольно натянутой, но все же улыбке. Мне невольно передалось его восхищение, подобное моим возбуждению и восторгу, которые я испытывал, выходя с Джипом в море, когда бриз со стороны восхода наполнял наши паруса.

Он тронул меня за рукав и показал вперед и вверх; я посмотрел, ожидая, как всегда, увидеть архипелаг. Но порывистый ветер разгонял облака, чтобы обнажить огромную луну. Обрывки низких облаков, которые мы вспарывали, как потрепанные штормом паруса разлетались в стороны, а мы рыскали среди них, как рыщет акула в стайке серебристых рыбок, молниеносно скользя из лунного света в туман и обратно. Я направил крохотную раскачивающуюся машину на запад, изо всех сил стараясь следовать восторженным указаниям Джипа, и на горизонте увидел стальной блеск открытого моря.

Джип постоянно норовил подскочить в своем кресле и высунуться из иллюминатора, но когда взглянул на индикатор скорости, то слегка побледнел. Он указывал мне направление полета, причем указывал с той же беззаботной уверенностью, которая была присуща ему на корабле, поразительными извилистыми и ломкими зигзагами то выводя вертолет из облаков, то снова заводя в них. Я в этом никакого смысла не видел, но на береговых радарах мы, должно быть, оставили знатные криптографические загогулины.

– Ты уверен, что сумеешь ее найти? – прокричал я в интерком [59]59
  Устройство двусторонней оперативной связи между членами экипажа летательного аппарата.


[Закрыть], тревожно посматривая на индикатор топлива.

Он махнул рукой куда-то вперед:

– Она всего-то в неделе отсюда, если не сбиваться с курса. Не пропусти! Из Закинтоса в Гиперборею через Геркулесовы столбы и Фолкстон – там Молл мне весточку оставляла. Возьми немного севернее, кстати. И скажи, есть радар в этой мышеловке?

У меня был радар, но для несколько другой манеры передвижения. Я опустился настолько близко к воде, насколько осмелился: пролетая над этими, такими одинаковыми, волнами, приходилось нет-нет да и поглядывать на линию горизонта, в противном случае можно было нечаянно в эти волны спикировать – и не заметить как На экране радара отображалось удивительное множество различных объектов; некоторые из них, подобно призракам, вздымались прямо из пучины морской. Однако Джипу хватило какой-то секунды, чтобы выбрать один-единственный.

– Давай-ка сюда, – скомандовал он, и мне в голову не пришло усомниться.

По крайней мере до тех пор, пока этот объект не предстал перед нашими глазами. Сначала я был уверен, что это спина кита, низкая, темная, поблескивающая влажной кожей в лучах лунного света. Затем, когда мы спикировали еще ниже, он стал походить на некое странное стофутовое морское чудовище, ползущее по сверкающей поверхности моря и перебирающее целой кучей стройных ножек, которые шевелились по обе стороны панциря.

– Джип, что за дьявольщина? – закричал я в интерком. – Что это за чудище морское?

Он рассказывал мне раньше всякие жуткие истории о живых островах, на чьих широких спинах моряки могли высадиться и развести костер, но тут чудовище начинало погружаться под воду и затягивало их в пучину. Разумеется, все это лишь мифологические байки, но и мы находились, как-никак, на Спирали.

– Сделай круг и погляди! – прокричал он в ответ. – Думаю, мы сможем тут приземлиться, а?

Я нервно сглотнул:

– Ты шутишь, да?

Но когда я отвел назад рычаг управления и мы стали резко снижаться, я убедился, что панцирь чудища абсолютно плоский. Вернее, это была палуба, широкая и прямая, без лееров или планшира, очень смахивавшая на недоразвитую палубу авианосца. И палуба эта была покрыта наборным паркетом из красного дерева; да и вся посудина была деревянной. Она рассекала волны, легко и воздушно прыгая по ним, что заставляло смотреть на нее скорее как на нечто одушевленное, нежели как на творение рук человеческих. И не ножки я видел, а весла, которые двигались с легкой силой и безупречной координацией. Эта штука была гигантской триремой. [60]60
  Трирема – у древних греков и римлян гребное судно с тремя ярусами весел.


[Закрыть]

Джип продолжал тем временем призывать меня к посадке. Ни одно из ругательств, которые приходили мне на ум, не казалось достаточно крепким, поэтому я прикусил губу и мрачно сосредоточился на том, чтобы выровнять машину и пристроиться рядом с судном, подобрав необходимую для этого скорость. Когда мы подлетели достаточно близко, весла стали действовать чуть менее согласованно, а затем и вовсе перепутались, так что одно переломилось, как соломинка.

– Полагаю, нас тут не станут встречать с распростертыми объятиями! – крикнул я.

– Они вполне способны и на что-нибудь похуже, – согласился Джип. – Но ты собираешься садиться или так и будешь вилять, пока бензин не кончится?

Я застонал и отвел джойстик немного в сторону, ослабил рычаг управления и развернул хвостовой винт так, чтобы мы пошли вниз. Мы зависли над палубой, слегка раскачиваясь. Выдержит она или нет? Покуда я высматривал подходящее место для посадки, Джип нетерпеливо запыхтел и отстегнул ремень безопасности, затем внезапно распахнул дверь, выскользнул на лыжное шасси и спрыгнул вниз, приземлившись на палубу легко, как лягушка, будто он всю жизнь только этим и занимался. Он громко топнул, поднял сразу оба больших пальца и поспешил отойти в сторону, скрестив руки над головой, когда я перекрыл дроссель и стал снижаться. Палуба тревожно затрещала, но выдержала. Джип выпрямился, и тут на палубе появилась группа встречающих в составе лысого коротышки в тунике и сандалиях, который вылез из люка и засеменил к нам, размахивая руками. В одной руке он держал лук.

– Bшггес пфф! – завопил он, мимикой добавляя грубости своему приветственному слову, но кто стал бы его винить за это? Он проигнорировал мой красноречивый взмах, и от ветра, поднимаемого замедляющими движение винтами, стал еще более лысым – от самой шеи. Затем он отскочил, и тут же позади него возникла другая прыгающая фигура, на целую голову выше его – и на какую голову! – с длинными светлыми кудрями, ниспадавшими на спину подобно золотистой пене устремившегося вниз потока Плечи этого встречающего были не уже моих, но эту фигуру, исполненную кошачьего изящества, невозможно было спутать ни с кем. То же самое можно сказать и о мече, висевшем на золотом поясе и вздрагивавшем при каждом движении его владельца. Я вывалился из машины, проскочил мимо все еще не затихших винтов и побежал ей навстречу.

Коротышка преградил было мне путь. При ближайшем рассмотрении он оказался обладателем внушительной мускулатуры, а лук он уже успел зарядить стрелой, которая выглядела как ствол небольшого дерева.

– Геф фзйу ЦЬсфйнг олпокщпск ЮЬсрч пцц мч цшокйнг дЭок! – произнес он гортанным низким голосом.

– О'кей, о'кей, – согласился я как можно спокойнее. При каждом толчке палубы мне становилось не очень-то по себе. – Слушайте, был один такой, да и тот помер понятно? Я всего лишь хочу перемолвиться словечком с вашим капитаном!

– Гыеуу фзЭ щпсд Й щЬнф)йфх чпш! – воспротивился он, выразительно взмахнув луком.

– Оставь его, сделай милость, kyrios! [61]61
  Господин (искаж. греч. )


[Закрыть] – раздался до боли знакомый голос. – Ведь это мои старые и верные друзья. Они немало историй о своих подвигах могут рассказать. И не стали бы опускаться на нашу палубу без величайшей необходимости!

Крепыш оглядел меня с ног до головы взглядом, от которого хотелось под землю провалиться и который был таким же холодным и рассудительным, как у кальмара, и опустил свое стрелковое оружие. Я вежливо поклонился, ибо мне показалось, что это ему понравится, и шагнул вперед, встретив не менее сбивающий с толку взгляд.

– Славная встреча при свете луны, господин Стефан! – проговорила высокая женщина. – Как ты возмужал с тех пор, как мы видались последний раз.

– Славная встреча, госпожа Молл! – повторил я приветствие и схватил ее руки, протянутые ко мне. – Может, просто зажирел?

Она улыбнулась:

– Я не о теле говорю. Тебя, как я вижу, что-то коснулось, что-то зажгло тебя.

Я вздрогнул:

– Молл, я себя чувствую прекрасно уже только оттого, что снова вижу тебя…

Она отстранилась:

– Нет уж, любезный, не надо телячьих нежностей, я тебе не объект для ухаживаний! К тому же эти молодчики… если хоть один увидит, что я кому-то позволяю подобные вольности, мне уже не видать покоя Я ведь тут среди греков, ты не забыл?

– Спаси Господь того из них, кто попытается тебя потискать! Но ты была совершенно права, говоря, что мы явились по делу. Да и вертолет я здесь боюсь надолго оставлять, вдруг за борт соскользнет или палуба не выдержит. Вот что случилось…

Молл слушала и делалась все мрачнее и мрачнее. Она смотрела на меня, и лицо ее выражало нечто большее, чем обычное для нее терпеливое сопереживание.

– Грааль! Такая вершина чересчур высока для старого мошенника Ле Стрижа. Даю руку на отсечение, что за ним кто-то стоит, и этот кто-то гораздо более могущественный. Стивен, мой Стивен, тебе выпала необычная судьба!

Она смотрела на меня как-то странно, действительно странно.

– Но легче запретить морю подчиняться луне, чем мне – помогать тебе, так было и будет всегда. – Она взглянула на Джипа и Катику, оставшуюся в вертолете. – Та, что сидит там, надеюсь, тоже думает так. Впрочем, иначе ее бы здесь и не было. – Она хлопнула рукой по своему мечу. – Минута на сборы, и я в твоем распоряжении!

– В распоряжении? Молл, я бы предпочел оказаться в твоем!

Ее широкий рот аж перекосило.

– Нет, любезный, я свое место знаю. На море я твой капитан, но на суше – твоя правая рука, не больше. Ты вождь, мой господин, со всеми силами и слабостями твоего племени. Я пойду за тобой охотно. Но подожди, я должна мирно расстаться со своим здешним капитаном здесь. О kyrios, одно слово!

Когда Молл заговорила с ним, он снова изменился в лице и швырнул свой огромный лук на палубу. Но она настаивала, и лицо его становилось все более озабоченным. Наконец он отрывисто кивнул – мне, не ей.

– Благодарю, о kyrios! – сказал я ему. – Мы постараемся доставить ее тебе обратно, как только сможем.

Если сможем . Это условие не было произнесено, но я понял, что оно ему тоже известно.

Он снова удостоил меня своего странного царственного кивка и провозгласил:

– Chaipere! [62]62
  Будь здоров! (греч. )


[Закрыть]

– Чайпере, о kyrios! По крайней мере, буду на это надеяться. Ты готова, Молл? О'кей. Поехали.

Она кинула легкую сумку, в которой лежали те немногие вещи, что могли ей понадобиться, за сиденье и затем повернулась назад и воскликнула:

– О Итака! Молю тебя, не делай больше так, чтобы мне было тебя не найти!

Итака, если это было его имя или звание [63]63
  Остров в Ионическом море, родина легендарного Одиссея.


[Закрыть], кисло улыбнулся и воздел глаза к небу, как будто услышал нечто непристойное, но все-таки сдержанно помахал ей. Молл изящно опустилась на тесноватое для нее заднее сиденье. Катика, которую сжали с обеих сторон, смирилась с положением и криво улыбнулась. Я захлопнул дверь и, запустив мотор, помахал греческому капитану. Ему не нужно было ничего говорить, но, когда я дернул за рычаг управления и вертолет, раскачиваясь, поднялся с палубы, он все продолжал стоять, глядя нам вслед, и задумчиво тер свой внушительный подбородок.

– Будем надеяться, что его не собьют с пути истинного! – прокричала Молл в переговорник, как только Джип объяснил ей, как им пользоваться. – Этакая штуковина – helix-apteryx [64]64
  Вертолет, геликоптер (греч. ).


[Закрыть] – все, что нужно было бы для счастья этому обалдую! А теперь скажите, как вы намереваетесь проскользнуть в логово вашего чародея?

– А это, – мрачно произнес Джип, – и есть тот самый вопрос стоимостью шестьдесят четыре тысячи долларов.

– Начнем с того, – прошептал я, осторожно высовывая голову из-за мокрого края насыпи, – что здесь имеются охранники на воротах и еще пара-тройка патрульных в парке, с боевыми псами.

– Не особо-то он любит свет, а? – пробормотал Джип, косясь на темноту за забором. Луна залила небо голубым светом, но линия деревьев внизу была абсолютно черной, некий вырезанный на фоне неба силуэт.

– Избегает загрязнения светом – строит из себя защитника окружающей среды.

Эта мысль оставила неприятный осадок, и я заметил.

– Освещение там есть, автоматическая система, которая срабатывает, если по дорожке проезжает машина. Так что парк наверняка нашпигован прожекторами. Могу поспорить, что на заборе тоже имеется что-нибудь вроде проволочной сигнализации, может быть даже под напряжением. Понятное дело, что наверху, Лутцу вряд ли понравилось бы, если бы она постоянно срабатывала на собак. А еще есть фонари по периметру дома – они горели во время вечеринки.

– И отличная сигнализация на его дверях и окнах, – пробормотал Джип. – А если верить тому, что говорит Кэт, то внутри дома нас ждет что-то еще более жуткое, это уж и к гадалке не ходи. Да, крепкий орешек. И как же мы его собираемся расколоть?

Я глубоко вздохнул. Мы с Катикой по пути обо многом переговорили, и у меня в уме возникло нечто напоминавшее план. Теперь необходимо было его озвучить, да так бодро, будто я сам верю в возможность его исполнения.

– Ну, первой моей идеей было пройти в дом не таясь. Сомнительно, чтобы Лутц решился меня убивать там! Под каким-нибудь предлогом я мог бы заблудиться и сделать несколько фоток – одному мне это не составило бы особого труда. Но с Катикой, уж не говоря о вас… Так что перехожу к идее номер два: штурм. Раз – пересекаем парк; два – забираемся в дом; три – попадаем в комнату…

– Четыре, – перебил меня Джип. – Уносим нога. Давайте и об этом не забывать. О'кей, у кого с собой плащ-невидимка?

– Даже он не поможет. Действие всей техники, что тут у Лутца понаставлена, – прожекторов, сигнализации или еще чего-то, – подкрепляется инфракрасными детекторами, срабатывающими на движение. То есть они реагируют на тепло. Может быть, еще и с видеокамерами, так что охранники смогут и полюбоваться на нас.

Молл покачала головой:

– Словом, горе нарушителям покоя Дианы и всем крепким ребятам, выходящим на промысел ночью! А что если мы закутаемся во что-нибудь с ног до головы?

– Увы, одежда не остановит выделение тепла. Но есть другие способы. Я собирался найти кабель с помощью металлоискателя и перерубить его. Но у Катики возникла идея получше. Если бы вы сумели переправить нас через этот чертов забор, не задев его верхушку, причем быстро…