Текст книги "Прекрасная натурщица"

Глава 4

Рамон уверял себя, что его нисколько не тревожит реакция Зуки, когда автомобиль отъехал от собора. Он старался не замечать бледность ее застывшего лица, эфемерную хрупкость ее пальцев, сложенных на коленях, и дрожь в теле.

Ей не было ни холодно, ни больно.

Она просто искусно притворялась. Зуки Лангстон – неисправимая лгунья. Еще задолго до той ночи, что они провели вместе, Рамон задавался вопросом, почему Луис дружил с Зуки долгие годы. Он пришел к выводу, что она просто обманула его брата.

Рамон сомневался, что должен благодарить Луиса, который нарушил клятву и сказал ему правду. Сначала Рамон был ошеломлен полученным известием, потому что во время близости с Зуки он предохранялся. Но он знал, что презервативы не дают стопроцентной гарантии, поэтому быстро смирился с последствиями.

Он сжал кулак, стараясь обуздать гнев и печаль.

– Когда… ты узнал? – прошептала она. К счастью, Рамон хорошо разбирался в женских уловках и привык к женщинам, которые часто притворяются слабыми. В юности его такое поведение просто раздражало, а позже он стал его ненавидеть. Светлана мастерски им манипулировала. Но она не знала, что он специально подыгрывал ей с самого начала их отношений.

– Это то, что тебя волнует? Как долго я был в неведении, прежде чем узнал правду? – спросил он. – Ты не хочешь знать, что я почувствовал, узнав, что ты избавилась от моего ребенка?

Она побледнела еще сильнее, но он был не в настроении, чтобы проявить к ней милосердие. Она скрыла от него правду и заставила лгать его брата.

– Я…

– Ты в курсе, что ты втянула Луиса в паутину лжи и спровоцировала между нами напряжение? Я не общался со своим братом в течение нескольких месяцев до его смерти.

Она сдавленно всхлипнула:

– О нет! Пожалуйста, не говори так…

Он пришел в ярость:

– Почему нет? Потому что тебе слишком тяжело это слушать?

Она поднесла кулак ко рту. Ее глаза сверкали.

– Да! – искренне призналась она.

Машина приближалась к частной взлетно-посадочной полосе, где их ждал вертолет Рамона. Они должны были лететь в восточную часть острова, где находился его настоящий дом.

– Какое право ты имела говорить Луису? То, что произошло в ту ночь, касалось только нас с тобой. За последствия должны были отвечать оба.

Она зажмурилась и покачала головой:

– Я знаю. Я не хотела говорить Луису…

– Почему нет? Потому что это был маленький грязный секрет, от которого ты собиралась избавиться по своему усмотрению?

– Нет! Боже мой, нет. Не извращай мои слова, Рамон. – Ее губы дрожали. Она открыла глаза и глубоко вдохнула.

Он сделал глубокий вдох:

– Я видел медицинские счета из частной клиники, которые оплачивал мой брат. Я точно знаю, сколько тебе потребовалось, чтобы избавиться от моего ребенка.

– О боже мой, – прошептала она.

– Тебе уже ничто не поможет, дорогая. Даже Бог.

Она пялилась на него широко раскрытыми глазами, а потом выглянула в окно. Увидев вертолет, она повернулась к Рамону лицом:

– Куда мы летим?

– На мою виллу в Сьенфуэгосе. Там нас ждут мои адвокаты.

На ее лице мелькнуло опасение.

– Я думала, мы вернемся в отель. Я должна лететь с тобой?

– Ты не хочешь знать, что тебе завещал твой так называемый лучший друг?

Она колебалась:

– Я хочу, но…

– Ты боишься за свою безопасность? – с издевкой спросил он.

Зуки прерывисто дышала.

– Меня беспокоит твое настроение. Я предпочитаю разговаривать с тобой, когда у тебя холодная голова.

– Единственное, что окончательно выведет меня из себя, – это ты, если ты задержишься в этом автомобиле еще на секунду. Выходи, Зуки. – Он дернул подбородком в сторону дверцы, которую для нее открыл его водитель. Стиснув зубы, Рамон наблюдал, как она медленно выходит.

Шагая по взлетно-посадочной полосе позади Зуки, он задавался вопросом, как будет сохранять хладнокровие в непосредственной близости от нее во время полета на вертолете. Больше всего ему хотелось вытрясти из нее ответы на вопросы.

Рамон почти обрадовался, когда его водитель помог Зуки сесть в вертолет. Он наблюдал, как она усаживается на дальнее сиденье и пристегивает ремень безопасности.

Усевшись рядом с ней, он пристегнул свой ремень безопасности и кивнул пилоту.

Во время полета оба молчали, но Рамон заметил, что Зуки по-прежнему дрожит.

Через двадцать пять минут они приземлились на специально построенной вертолетной площадке в южной части сада его виллы. Увидев несколько человек на краю площадки, Зуки вопросительно посмотрела на него, но ничего не сказала.

Рамон пожимал этим людям руки, обнимался с ними и выслушивал слова соболезнования. Все это время Зуки стояла рядом с ним и молчала, сжимая в руках сумочку.

В конце концов, когда люди разошлись, Рамон направился к дому.

– Кто эти люди? – спросила она, быстро идя за ним следом.

Он стиснул зубы:

– Наши соседи и друзья детства Луиса.

Лицо Зуки скривилось от боли. Рамон снова решил, что она, вероятно, притворяется, чтобы скрыть свои истинные чувства.

Как же ему надоело женское притворство!

Ему надо выпить. Как можно скорее.

Но сначала необходимо встретиться с адвокатами.

Пройдя через террасу и прихожую, он зашагал в свой кабинет.

Там его ждали три доверенных адвоката, готовые исполнить любой его приказ. Он быстро представил Зуки адвокатам и, игнорируя их любопытствующие взгляды, сел за стол и жестом указал Зуки садиться на стул.

– Мы будем проводить совещание на английском языке. Мисс Лангстон не говорит по-испански. – Рамон поднял бровь. – Или я ошибаюсь?

Она покачала головой, села и едва заметно улыбнулась:

– По-испански я умею только поздороваться и попрощаться.

Главный юридический представитель Рамона открыл лежащую перед ним папку.

– Вас вызвали сюда, мисс Лангстон, из-за дополнения к завещанию, которое Луис составил в начале этого года.

Рамон напрягся:

– Когда это было сделано?

– В мае, четыре месяца назад. Пятнадцатого мая, если быть точным.

У Зуки перехватило дыхание.

– Что? – спросил Рамон, хотя подозревал, что уже знает ответ.

– Это было на следующий день после… – Она поджала губы. Ему больше не надо ничего знать. Он понял, что это был день после того, как она впервые посетила частную клинику.

Рамон посмотрел на своего адвоката:

– Продолжайте.

– Мисс Лангстон, я полагаю, что дополнение было составлено в тот день, когда вы узнали о своей беременности? – спросил адвокат. Она кивнула. – Луис не изменил исходное завещание. Согласно дополнению, ваш ребенок должен был получать определенную финансовую помощь до своего восемнадцатилетия. Но в случае изменившихся обстоятельств, как и произошло, половина этой суммы должна была отойти к вам, но только по усмотрению брата Луиса.

Она покачала головой и посмотрела Рамону в глаза:

– Мне не нужны эти деньги.

Адвокат поднял брови:

– Но вы не знаете размер суммы.

– Меня не волнует размер суммы. Я не хочу этих денег. Вы можете отдать их в любимый благотворительный фонд Луиса.

Рамон рассердился:

– Значит, ты так решила почтить его память? Ты небрежно бросаешь его деньги на благотворительные цели?

Глаза Зуки были темнее обычного. Она смотрела на Рамона с обидой. Вероятно, она любила его брата, насколько способно любить ее каменное сердце. Но в конце концов ее любви было недостаточно. Луис заверил Рамона, что он пытался отговорить Зуки от ее решения, но все было безрезультатно.

– Эти деньги никогда не предназначались мне, Рамон, и ты об этом знаешь, – хрипло ответила она.

– Таково было желание Луиса. Ты будешь его уважать.

Она поджала губы:

– Ладно. Если я соглашусь взять эти деньги, что тогда? Ты просто отдашь их мне?

Он пожал плечами:

– Об этом мы с тобой поговорим наедине.

В ее глазах вспыхнул огонек. Искра гнева ярче осветила их голубые бездны. Ее глаза казались ярче на фоне черного платья, которое она носила.

– Ты просто хочешь, чтобы я согласилась, и тогда ты сможешь мною манипулировать, не так ли?

– Я не привык бросать на ветер более четверти миллиона фунтов стерлингов, Зуки, поэтому я буду тобой манипулировать.

Ахнув, она посмотрела на адвоката, который кивнул, подтверждая размер суммы.

– Так много денег. Зачем?

– Ты вынашивала его племянницу, а Луис очень уважал семейные связи. Как его друг, ты, конечно, знала об этом, – насмехался Рамон.

Взгляд Зуки немного померк, но она вздернула подбородок:

– Да, я знала об этом. – Она посмотрела на адвокатов. – Если мистер Акоста решит отдать мне эти деньги, я все равно хочу отдать их на благотворительность. Могу ли я связаться с вами, если мне потребуется?

Рассердившись, Рамон наблюдал, как его адвокат кивает и смягчается.

– Конечно, мисс Лангстон.

Зуки начала вставать, и Рамон еще больше разозлился.

– Сядь, мы еще не закончили, – огрызнулся он.

Она взглянула на него, а потом на адвоката, который откашлялся.

– Луис также оставил вам два произведения искусства, которые вручат вам на ваш следующий день рождения. Я полагаю, это случится на ваше двадцатишестилетие.

Она кивнула.

Адвокат продолжал:

– Они оплачены, но еще не сделаны. Скульптор сообщит вам, когда все будет готово.

Она слегка нахмурилась:

– Скульптор?

Рамон постарался скрыть удивление.

– По-моему, это буду я, – лениво протянул он, сердясь и огорчаясь задумке Луиса. Он посмотрел на своего адвоката. – Верно?

Наклонив голову, Зуки затаила дыхание.

– Почему ты?

– Потому что, по словам моего брата, ты обожаешь мои работы. Он говорил, что ты битый час восторгалась моими скульптурами, и ему пришлось выводить тебя из галереи. Он сказал, что ты заслуживаешь иметь парочку моих скульптур. Но я не предполагал, что он упомянет это в своем завещании.

Покраснев, Зуки отвела от Рамона взгляд:

– Луис любил преувеличивать. Я не была в таком уж восторге…

– То есть ты собираешься отказаться и от этого подарка? – спросил он почти шепотом.

Она посмотрела ему в глаза и разомкнула губы. Рамон затаил дыхание, не зная, что хочет от нее услышать: отказ или согласие.

– Ты все равно это сделаешь? Несмотря ни на что? – Ее голос был мягким и недоуменным.

Он криво усмехнулся:

– Я любил своего брата. Я готов исполнить его волю. Вопрос в том, захочешь ли ты принять эти скульптуры?

Ее замешательство усилилось. Она облизнула нижнюю губу:

– Конечно. Но, Рамон…

Почувствовав сильное возбуждение, он рявкнул на адвокатов:

– Это все?

Поняв намек, они быстро просмотрели документы, переговорили с Рамоном по-испански и ушли.

Рамон уставился на Зуки.

Она старалась успокоиться, делая глубокий вдох и смотря на картину на противоположной стене его кабинета. Ее щеки немного порозовели, она казалась спокойнее. Рамон счел это хорошим знаком. Для того, что ей предстоит услышать, Зуки потребуются силы.

Поднявшись на ноги, он обошел свой стол. Она тут же повернулась к нему лицом и настороженно на него взглянула, наблюдая за его медленными движениями. Он присел на край стола.

Он молча смотрел на нее и ждал.

Она снова облизнула нижнюю губу:

– Рамон, я думаю, мне надо объясниться с тобой.

– Объяснение необходимо в случае недоразумения или упущения фактов, но не откровенной лжи. В твоем случае нет такого недоразумения или упущения фактов. Ты забеременела от меня и скрыла этот факт. Затем ты предприняла конкретные меры, чтобы избавиться от ребенка. Я что-нибудь пропустил?

Она вздрогнула, затем медленно прищурилась и посмотрела на него в упор:

– Нет, ты ничего не пропустил. Но ты кое-что забыл.

– И что же? – спросил он.

– Это было мое тело, и только я имела право принимать решение, а не ты.

Истина этого заявления была неопровержимой. Понимая поступок Зуки умом, он все равно не мог на нее не сердиться.

– Значит, я был неважен в этом сценарии? – выдохнул он.

Она беспокойно потерла лоб рукой:

– Проблема в том, что ты думаешь, будто я приняла это решение легко, а было совсем иначе.

– Откуда мне знать? Меня не было рядом.

Опустив руку, она стиснула зубы.

– Вот именно! Ты можешь ругать меня, но мне не изменить прошлое. Я пытаюсь жить дальше.

Его сердце сжалось.

– Ну а я еще не готов жить дальше. Да, тебе не изменить прошлое. Но ты можешь изменить будущее. И ты его изменишь.

Она испуганно ахнула:

– Что это означает?

– Это означает, что пришло время обсудить следующий пункт на повестке дня. – Он потянулся за документами, оставленными его адвокатами, и бросил их на колени Зуки.

Несколько долгих секунд она просто смотрела на документы сверху вниз. Затем медленно взяла и, хмурясь, пролистала страницы.

– Что это?

– Договор между тобой и мной.

Она пролистала еще несколько страниц.

– Я поняла. Но для чего? В договоре упоминается о моих услугах. Я дизайнер интерьеров, а ты владелец отелей и скульптор. Какие услуги тебе нужны от меня?

– Мне не нужны твои профессиональные услуги, дорогая. Мне требуется нечто иное. Вся моя семья погибла в один день. Я хочу ребенка, Зуки. Мне нужен наследник. Как можно быстрее. Предпочтительно, через девять месяцев. И ты родишь его мне.

Глава 5

Зуки долго сидела в кресле, замерев от сильного шока и растерянности. Потом она вскочила на ноги и бросила документы на стол, желая поскорее от них избавиться.

– Ты сошел с ума? – Она считала свой вопрос риторическим, потому что была абсолютно уверена, что Рамон свихнулся. От горя или от других переживаний.

Но он не выглядел сумасшедшим. Он был решительным и устрашающим.

– Совсем нет, – подтвердил он. – На самом деле это, вероятно, одно из самых разумных решений в моей жизни.

Ее сердце замерло, а потом забилось чаще.

– Тогда я с ужасом представляю, что ты вытворяешь, когда ты не в себе!

Холодная улыбка тронула его губы.

– Давай не будем отвлекаться.

Она не понимала, что пятится от стула, пока Рамон не подошел к ней вплотную.

– Куда ты собралась?

– А ты как думаешь? Я ухожу!

– Нет. Ты не уйдешь. – Его голос стал угрожающе тихим. Ее кожа покрылась мурашками, но она продолжала пятиться от него. – По-моему, ты не понимаешь, что выбора у тебя нет.

– У меня есть возможность не оставаться здесь и не продолжать этот безумный разговор с тобой.

Он лениво засунул руки в карманы, продолжая пристально смотреть на Зуки.

– Ты можешь выйти из этой комнаты, но как ты покинешь дом?

Она уперлась спиной в дверь кабинета и замерла.

– Неужели ты будешь держать меня здесь против моей воли?

– Это полностью зависит от тебя. Ты либо выходишь отсюда и совершаешь трехчасовой перелет в Гавану самостоятельно, либо мы заканчиваем этот разговор.

Она покачала головой, понимая, что все не так просто. Тревожное подозрение усиливалось с каждой секундой.

– Я полечу самостоятельно, – сказала она.

Ей необходимо выйти отсюда. Поездка обратно будет дорогостоящей, но она пока не будет думать о последствиях.

Нащупав у себя за спиной дверную ручку, Зуки повернула ее и почувствовала облегчение. Как только она уйдет, она, вероятно, больше не увидит Рамона.

Открыв дверь, она произнесла:

– До свидания, Рамон!

– Ты торопишься в больницу к матери или в донорское агентство? – спросил он почти безразличным тоном.

Зуки повернулась к нему лицом так быстро, что чуть не упала. Он так небрежно прислонялся к дверному проему, скрестив ноги в лодыжках, что она подумала, будто ослышалась.

– Что ты сказал?

Он молчал, смотря на нее проницательными зелеными глазами.

– Разве ты не слышала меня? Я предпочитаю разговаривать подальше от своего персонала, потому что ты говоришь слишком громко.

Она покачала головой, растерявшись:

– Кто дал тебе право влезать в мою личную жизнь?

– По-моему, ты до конца не понимаешь, что происходит, Зуки. – Он отошел от двери и положил руки на бедра, выглядя почти угрожающе. – Я предлагаю поговорить без эмоций.

– Значит, билет, отель, приезд сюда для встречи с твоими адвокатами – это все было задумано, да?

– Да, – подтвердил он, не выглядя раскаявшимся. – О, и я забыл упомянуть, что твои вещи перевезли сюда из отеля, пока мы были на панихиде.

До нее дошел смысл происходящего. Она может попытаться уйти, но она не уйдет далеко. На свинцовых ногах она вернулась в кабинет. Звук закрываемой двери кабинета показался ей лязгом захлопывающихся тюремных ворот.

Она вцепилась пальцами в сумочку, чтобы не дрожать.

– Я могу заявить на тебя в полицию. Ты это понимаешь?

Он насмешливо поднял бровь:

– За то, что я просто разговариваю с гостем после панихиды по моему брату?

– Это не смешно, и ты это знаешь, – взволнованно ответила она.

Все следы глумления исчезли с его лица, он посуровел.

– С этим я согласен, – отрезал он и беспокойно пригладил волосы. – Ты не задумываешься о том, что, если бы меня не было, все сложилось бы иначе?

Зуки не хотела признавать, что эта мысль приходила ей в голову, когда врачи впервые назвали ей диагноз. Но те первые мучительные недели она продолжала надеяться. Потом она узнала из таблоидов о том, что помолвка Рамона и Светланы не расторгнута, и образумилась. Она поняла, что не может доверять Рамону.

– Каким образом?

– Для начала, если бы ты вовремя обратилась ко мне, у тебя было бы сейчас более выгодное финансовое положение.

Она нахмурилась:

– О чем ты говоришь?

– Луис оплатил твои медицинские счета. Разве ты не думала о том, что, родив мне ребенка, ты могла бы очень разбогатеть?

Она пошатнулась от его обвинения.

– Ты думаешь, я сознательно избавилась от ребенка, потому что у меня не было денег?

– Я знаю, что ты на мели.

Она старательно вдохнула:

– Я понимаю, мы друг другу немного больше, чем чужие. И мы даже не очень нравимся друг другу, – рискнула она предположить. – Но я бы никогда…

– Брось отговорки, Зуки. Тебе не оправдаться. Забеременев от меня, ты не потрудилась сказать мне об этом, – бросил он ей и стиснул зубы. Повернувшись, он направился обратно к письменному столу и взял документы, которые она отшвырнула от себя несколько минут назад.

Он небрежно открыл папку, и Зуки увидела логотип благотворительного фонда.

– Возникает вопрос: зачем тебе избавляться от моего ребенка, а затем становиться донором яйцеклеток?

Она сглотнула. По ее спине пробежала дрожь. Она попыталась урезонить его.

– Рамон, это в прошлом. То, что ты мне предлагаешь, бессмысленно.

Его суровый выдох заставил ее замолчать. Он поднял голову и одарил ее ледяным взглядом:

– Почему, Зуки? Почему ты решила стать донором?

Она подняла подбородок:

– Я не должна ничего тебе объяснять.

В его взгляде промелькнули тысячи противоречивых эмоций. Он медленно закрыл папку и бросил ее на журнальный столик. Все это время он не сводил глаз с Зуки.

– Хорошо. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Твоя мать сейчас лежит в частной клинике, у нее вторая стадия рака шейки матки.

Ее сердце болезненно сжалось.

– Да, – пробормотала она.

– Ее страховка истекает в этом месяце, и ее врачи уже готовы отказаться от лечения, потому что оно бесполезно. – В его тоне не было ни злости, ни сочувствия.

– Дай-ка я угадаю. Ты решил совершить чудо?

– У меня есть деньги, благодаря которым совершаются чудеса. Я также пытаюсь узнать, каковы твои цели. Ты решила заработать на своем донорстве? – угрожающе спросил он.

– А зачем тебе ребенок? – вдруг спросила она.

– Мне нужна семья, – признался он.

– Собрав сведения о моей матери, ты решил шантажировать меня ее здоровьем?

– Никакого шантажа. Я предлагаю помощь. Если мы с тобой договоримся, у тебя будет одной проблемой меньше. Чудо, в которое ты не веришь, может произойти.

Не сдержавшись, она рассмеялась:

– Ты в самом деле решил, будто я поверю, что ты делаешь это по доброте душевной?

Рамон не отвечал целую минуту. Потом он мрачно произнес:

– По какой-то причине Луис очень лестно отзывался о тебе и твоей матери. И все же ты готова отказаться от наследства, которое он оставил тебе, хотя эти деньги могут помочь твоей матери. Луис уже не может тебя образумить. Но я могу это сделать.

Она покачала головой:

– Эти деньги предназначались ребенку, которого я не родила.

– Они предназначались тебе. Но ты решила от них отказаться. По-твоему, Луис просто так игнорировал тот факт, что ты больше не беременна, когда решил не изменять свое завещание? Он знал, что твоя мать больна. Ты не считаешь, что он пытался тебе помочь?

– Я не знаю. Я понятия не имею, о чем он думал. В любом случае я не заслуживаю этих денег.

– А твоя мать заслуживает того, чтобы ее бросили?

– Я ее не бросаю! Я сделаю для нее все, что могу…

– Да? Или ты приложишь минимум усилий, а потом пойдешь на попятную, как ты сделала с нашим ребенком?

У нее заныло сердце.

– Ты не имеешь права говорить мне такое.

– У меня есть полное право. Ты должна ответить за то, что сделала.

– Я сожалею, что не сказала тебе о беременности! Ты это хотел услышать? Ты хочешь, чтобы я встала на колени и просила у тебя прощения?

– Ты знаешь, чего я хочу.

Она бросила сумочку на диван, дрожа всем телом.

– Как ты можешь предлагать мне подобное, если ты смотришь на меня с такой ненавистью? Ты не задумывался о моих чувствах хотя бы на минуту?

Он повернулся к окну и пригладил рукой волосы. Долгое время он молчал. Когда обернулся, выражение его лица стало еще суровее, а взгляд непроницаемее.

– Мне незачем любить тебя, чтобы затащить в постель, – ответил он. – И наоборот. Я считаю, что перед нашей последней близостью мы недолюбливали друг друга. Тем не менее оказалось, что мы хорошо совместимы.

Ее ужасали его чудовищные рассуждения.

– Ты думаешь, та интерлюдия, когда мы оба были навеселе, сравнима с… клиническими упражнениями, которые ты предлагаешь?

– Да. И на этот раз мы все будем делать с ясным умом, зная конечную цель. И ты не сможешь меня опровергнуть.

– Я отказываюсь в этом участвовать.

– Ты останешься здесь, выспишься, а утром дашь мне ответ. И я предпочитаю услышать твое согласие.

– Иначе что?

– Ничего. Мы оба ничего не выиграем. Ты не вернешься в Англию, чтобы сдавать яйцеклетки. Я полагаю, твое место будет отдано другому заявителю.

Она ахнула:

– Что?

– Ты не глухая. Кроме того, я лично спонсирую этот донорский фонд. Твое имя не вычеркнут из списка без твоего подтверждения, но я смею предположить, ты уже не будешь в приоритете. Я не раз сообщал этому фонду, что ты будешь зачинать со мной ребенка традиционным способом.

Ей показалось, что земля уходит у нее из-под ног.

– Ты… Ты не мог так поступить!

Он кивнул на папку на столе:

– Ты недооцениваешь мои намерения, Зуки. Если ты в самом деле хочешь принести пользу, я твой единственный вариант.

– Это… это шантаж.

– Не надо навешивать мне ярлыки, дорогая. Ты поступила гораздо хуже меня.

Ей хотелось кричать. Но она подняла руки в умиротворяющем жесте:

– Рамон, пожалуйста, выслушай меня. То, что я сделала… Это было мое решение. Я не думаю, что у меня был выбор. – Ее голос надломился. Сглотнув, она покачала головой. – У меня не было выбора, – повторила она.

Рамон побледнел, но через мгновение выражение его лица стало напряженным и сердитым. Его глаза были почти черными и сверкали от ярости.

– У тебя был выбор. Ты могла обратиться ко мне. Но ты была слишком эгоистична, чтобы это сделать. Ты приняла решение самостоятельно.

– Боже мой, ты обвиняешь меня в стольких грехах! А как насчет тебя?

Он нахмурился:

– А что я?

– Ты сказал мне, будто ты больше не помолвлен, но через неделю я узнала, что ты мне врал!

Его подбородок дрогнул.

– И поэтому ты позвонила моему брату, а не мне? Ты переложила на него мою ответственность.

Она прерывисто выдохнула:

– Я ни на кого не перекладывала ответственность. Я не звонила Луису. Ему звонила моя мать.

Он сильнее нахмурился:

– Твоя мать?

Она с трудом кивнула:

– Ее выписали из больницы после химиотерапии. Она знала, что происходит, и ей было плохо от того, что она не может мне помочь. Я сказала ей, что мне не надо помогать, но она меня не слушала. Она решила, что обязана меня спасти. Она знала, что мы с Луисом близкие друзья, но потом решила, будто наши отношения переросли в нечто большее. Во всяком случае, она предположила, что он отец моего ребенка, и позвонила ему. По-видимому, она долго отчитывала его за уклонение от своих обязанностей. Луис не сказал ни слова, чтобы опровергнуть ее заявление. Он просто приехал ко мне на следующий день.

– И позволь мне угадать: именно тогда ты взяла с него клятву хранить от меня в тайне моего собственного ребенка? – спросил он с холодной яростью.

– Я собиралась сообщить тебе. Я не думала, что ты захочешь узнать об этом от Луиса. И я считала, что у меня есть время. Но потом все пошло наперекосяк.

Он сердито вдохнул:

– Но ты нашла время позвонить Луису во второй раз, чтобы он поддержал тебя во время процедуры.

Зуки была ошеломлена тем, что Рамон знает все подробности.

– Я не просила его приезжать, Рамон. Но он все равно был бы рядом со мной, даже если бы отказалась.

Он сухо рассмеялся:

– Ты пытаешься доказать мне, почему не связалась со мной?

– Как ты смеешь?

Он ударил рукой по столу, и Зуки вздрогнула.

– Я смею, потому что ты лишила меня моего ребенка, и ты виновата!

Она содрогнулась от обиды.

– Ты проповедуешь с высокого пьедестала. А ты не думал, что после того, как ты наврал мне о Светлане, я не желала иметь с тобой ничего общего? Или ты скажешь, что на фотографиях, сделанных через несколько недель после нашей с тобой близости, ваши двойники?

У него двигались желваки.

– Мы с тобой просто провели одну ночь вместе. Если память мне не изменяет, ты не хотела долгих отношений.

Для нее не стал неожиданностью тот факт, что Рамон оправдывал свои действия. Разве Зуки не слышала подобную версию об истории отношений от собственной матери, которую бросил муж? С ранней юности Зуки поклялась извлечь уроки из прошлого своей матери, но потом познакомилась с Луисом и понадеялась, что не все мужчины одинаковые.

Луис был один на миллион, и она доверяла ему полностью. К сожалению, она оказалась настолько глупа, что доверилась и его старшему брату.

Она не собиралась снова совершать ту же ошибку.

Посмотрев на Рамона, она покачала головой:

– Случилось слишком много событий. Кроме того, как насчет Светланы? Что она скажет о твоем предложении?

– Мы с ней расстались несколько месяцев назад, – отрезал он.

Зуки решила, что ее неожиданное волнение – побочный эффект от сложного разговора с Рамоном.

– На этот раз ты снова мне врешь? – спросила она.

Его глаза сверкнули.

– Она не имеет никакого отношения к нашему разговору.

Зуки хотела узнать подробности. Почему? Она понятия не имела. Отношения Рамона и Светланы не ее дело. У нее есть дела поважнее. Например, ее мать.

– Ты знал о финансовом завещании Луиса до сегодняшнего дня?

– Нет. Но он любил тебя. И меня не удивляет, что он оставил тебе наследство.

Ее голова по-прежнему шла кругом.

– Я не знаю, что сказать.

Рамон опять помрачнел.

– Если бы он был здесь прямо сейчас, что бы он, по-твоему, сказал о состоянии твоей матери?

Сердце Зуки сжалось, как только она представила себе энергичное лицо своего лучшего друга.

– Он помог бы мне выпросить эти деньги, одолжить их или украсть, чтобы помочь ей.

– Правильно. А что он сказал бы о твоей помощи мне продолжить род Акоста?

Она задохнулась, чувствуя себя загнанной в угол.

– Это несправедливо.

– Ты предпочитаешь лицемерие? Он оставил тебе деньги на помощь твоей матери. Если денег на ее лечение не хватит, я добавлю необходимую сумму. – Он сделал паузу, по-прежнему глядя на Зуки. – Ты позволишь своей гордости и упрямству встать на пути выздоровления твоей матери?

– Нет, конечно нет! Но я не могу тебе помочь, потому что ты предлагаешь такую… жестокую сделку.

– От этой сделки выиграем мы оба.

Сердце Зуки екнуло.

– Но врачи говорят, что не смогут ей помочь.

– Они ошибаются. – Он протянул ей новую папку.

Дрожащими руками она открыла ее и начала читать. Перед ней были названия лучших научных клиник и медицинских научно-исследовательских центров мира. Она знала о них. Потом она увидела письма от известных врачей, которые отвечали на запросы Рамона. По крайней мере шестеро врачей давали ее матери гораздо больше шансов на выздоровление, чем ее нынешний врач.

– Вся эта информация проверена дважды и даже трижды. Тебе надо просто согласиться, и твоя мать получит необходимое лечение.

Зуки закрыла глаза. Итак, у ее матери есть шанс на выздоровление. Луис, по-своему, заботился о ней даже из могилы. Но он одновременно сделал ее должником Рамона.

И отплатить Рамону Акоста она сможет только одним способом.