Текст книги "Властелин Времени"

7
ИМАРИШ

НА ОСТРОВЕ, носившем название Одежный район, находилось множество текстильных фабрик и складов, в лабиринте которых легко мог запутаться любой, попадавший сюда впервые. Хлопок поступал с островов, специализировавшихся на его выращивании, кораблями и лодками и шел на огромные прядильни, которые приводились в действие водяными колесами, работавшими на энергии приливов и отливов. На каждой фабрике таких колес было два, по сторонам здания, и ведущая ось переключалась между ними, когда прилив сменял отлив. Таким образом рабочие, если заказ того требовал, могли работать круглые сутки.

– Не знаю, как они такое могут выносить, – раздраженно произнес Краф. – Барабанные перепонки ведь лопнуть могут!

Эти его слова относились к не прекращающемуся ни на мгновение пронзительному скрипу.

Джагу приходилось изо всех сил стараться, чтобы держаться чуть впереди волшебника. Краф понятия не имел, куда они шли, но все равно пытался занять лидирующее положение. Несколько раз старик сворачивал не туда в извилистом лабиринте безымянных улочек; двеллеру приходилось звать его обратно, и Краф страшно из-за этого переживал, стараясь, однако, не показывать виду. Джагу пришлось напомнить ему, что жабы передвигаются еще медленнее, и даже если он, превратившись в земноводное, сможет разговаривать, говорящая жаба наверняка привлечет нежелательное внимание прохожих.

«Хотя они наверняка и так привлекали к себе достаточно внимания», – обреченно подумал Джаг. Двеллеров на острове было мало, да и таких колоритных личностей, как старый волшебник, тоже раз, два – и обчелся. А друг с другом они уж точно не водились.

– Ну, мы доберемся когда-нибудь или нет? – раздраженно буркнул Краф.

– Уже скоро, – вздохнул Джаг.

– Если бы я знал, что надо идти так далеко… Лодку, между прочим, можно было нанять!

– Я не уверен, что нашел бы место с канала. Мы с Великим магистром редко здесь лодками пользовались.

– Вик никогда не упоминал про это место.

– Возможно, у него имелись на то причины.

– Хм-м.

Оглянувшись через плечо, двеллер изучил отражение волшебника в оконном стекле швейной мастерской, мимо которой они как раз проходили. Краф вертел головой, разглядывая раскинувшийся вокруг них город – трех– или четырехэтажные каменные строения, в окнах и на балконах которых были развешаны образцы одежды – даже фабричные рабочие и прядильщики часто занимались изготовлением одежды, белья или занавесей, которые рассчитывали продать как уникальные изделия. Волшебник был явно не так спокоен, как стремился это показать.

Постукивание копыт хотя бы тощей тягловой кобылы, везущей телегу, каждый раз заставляло Крафа останавливаться и прислушиваться. Крики бегавших вокруг детей эхом разносились по узким извилистым улочкам, сливаясь в громкую какофонию звуков. Дети в основном были человеческими отпрысками, но попадались среди них и юные эльфы, и гномы. Некоторые из них играли в догонялки, и один ушел от преследователей, забежав за спину волшебника. Потом ребятенок с победным визгом бросился прочь, уводя за собой преследователей.

– Должно же быть какое-то особое место, где бы эти малолетние бездельники могли находиться, не путаясь у всех под ногами, – пробурчал Краф, поправляя мантию и аккуратно выравнивая на ней складки.

Джагу же, наоборот, нравилось наблюдать за ребячьими играми. Человеческие дети отличались особой изобретательностью – они, не ведая передышки, постоянно бегали, прыгали, куда-то неслись. И игры они умели устраивать из самых простых вещей. Великий магистр часто замечал, что если группе человеческих детей дать палку или ящик, то богатое воображение тут же позволит им счесть палки мечами или волшебными палочками, а ящик – лодкой или пещерой.

Эльфийские дети были не так беззаботны – они были слишком связаны с природой, и даже в городах их постоянно отвлекали запахи и следы животных. Юные эльфы следили за живностью, обитавшей в лесах, равнинах и пустынях, а в городах – за ее менее дикими разновидностями. При наличии времени и старания эльфийский ребенок мог научиться подражать голосам местных животных и даже понимать их.

А гномьих детей, с тех самых пор, как они оказывались способны ходить и поднимать молот или кирку, учили кузнечному мастерству или добыче драгоценных камней. Игры занимали их, как правило, мало, поскольку юные гномы в свободное время предпочитали обучаться вместо этого воинскому делу.

– Наверное, их можно было бы поставить работать за ткацкий станок, – заметил Джаг, едва скрывая саркастические нотки в голосе. – Конечно, когда дети начинают работать слишком рано, на производстве с ними часто происходят несчастные случаи.

Краф нахмурился.

– Я не это имел в виду.

– А еще их можно отправлять в плавание, чтобы гоблины могли захватить их в плен и продать куда-нибудь подальше отсюда, например в Мыс Повешенного Эльфа.

– Ты меня выводишь из себя, подмастерье.

Некоторое время спутники шли молча, поднимаясь по булыжной дороге, которая вела на холм в самом центре острова. Мимо них протащилась, дребезжа железными ободьями колес, тяжело груженная подвода.

– Никогда раньше не видел столько детей сразу, – задумчиво произнес волшебник.

– И я тоже, – отозвался Джаг. – Людям здесь повезло. Они не боятся иметь детей и редко теряют их в результате болезни или насилия. Здесь своих отпрысков любят и дают им свободу, а потом учат так, как учили прежние поколения.

– Я никогда здесь не был, – сказал Краф. – Слышал, однако, что в Имарише переизбыток населения. Так оно и есть.

Двеллер, все еще занятый своими мыслями, спросил:

– Вы знаете, что нужно этим островам?

– Нужно? – Старик покачал головой. – Ничего им не нужно, подмастерье. Никогда еще не видел такого благополучного места. Не у всех тут есть богатство и высокое положение, но жизнью своей почти все довольны.

Джаг шагнул вбок и встал перед волшебником, заставив того остановиться.

– Что им нужно, – сказал он негромко, – так это библиотека и школа, чтобы учить молодежь. И взрослых тоже, которые изъявят к этому желание.

Краф уперся в него тяжелым взглядом.

Двеллер поспешно продолжил, не давая тому шанса перебить его или возмутиться:

– Когда я обдумывал, как лучше начать возвращать книги из Хранилища Всех Известных Знаний обратно в мир, я понял, что лучше всего начинать в месте вроде Имариша.

– К чему мы тратим сейчас время, болтая о какой-то ерунде?

– Все это очень серьезно, – упрямо покачал головой Джаг. – Вы настояли на том, чтобы сопровождать меня, Краф, и я уже почти смирился с вашим присутствием, так что поделюсь, пожалуй, с вами одним своим секретом.

– Я начинаю терять терпение, подмастерье, – предупредил его волшебник.

– Это, конечно, очень прискорбно, – дерзко заявил Джаг, почувствовавший тем не менее укол страха. – Разве вы не понимаете, в чем преимущества таких городов, как Имариш?

– В чем же? – резко спросил Краф.

– В безопасности, свободном пространстве и богатстве.

– Вряд ли они согласятся с кем-нибудь всем этим поделиться.

– Именно в такой среде лучше всего обучать людей, – продолжал двеллер. – Если обеспечить три упомянутые мной вещи, перед учеником можно открыть весь мир. Ребенка невозможно заставить отдаваться учебе, когда его жизни грозит опасность или же он должен заботиться о своем пропитании, не говоря уже о собственно выживании, – скажем, детей в лагерях рабов вряд ли чему-нибудь можно научить, настолько они сосредоточены на том, чтобы выжить.

Волшебник молча слушал своего спутника.

– И для вас это не новость, – продолжал Джаг. – Когда вы вместе с остальными Древними строителями подняли океанское дно в Кровавом море, вы создали Рассветные Пустоши, позаботившись, чтобы на острове могли обитать различные животные, расти плодовые деревья, чтобы здесь можно было выращивать злаки и овощи. В Кровавое море выпустили чудовищ, чтобы те охраняли наши берега. На острове нет зверя, которого эльфы не смогли бы укротить или уничтожить, а на страже его стоят отряды гномов. Люди же, как правило, занимаются торговлей и служат на кораблях, защищая подступы с моря от незваных гостей, которым посчастливилось миновать невредимыми морских чудовищ.

Краф покачал головой.

– Не пора ли нам продолжить путь?

– Сейчас пойдем. – Джаг махнул рукой в сторону Одежного района. – И вы прекрасно видите, что здесь все устроено почти столь же целесообразно. Поэтому в Имарише царят мир и процветание. Не хватает только школы или библиотеки, где могли бы учиться дети. Можешь себе представить, чего эти люди могли бы добиться, если бы хоть какая-то часть из них получила образование?

– Не могу.

Однако во взгляде старого волшебника, обращенном на Одежный район, без труда можно было прочитать нечто напоминающее интерес.

– Представьте себе только… Представьте здесь, – двеллер махнул рукой, – библиотеку и школы. Имариш является крупным торговым центром. Острова каждый день посещают сотни людей. Если подготовить достаточное количество учителей, они смогут ходить на кораблях и обучать их экипажи чтению. Когда будет создана новая библиотека, на островах получат развитие иные отрасли промышленности. Согласно пожеланиям заказчика, можно будет скопировать и получить в пользование любую книгу.

– И кто всем этим будет заниматься, позволь узнать, библиотекари?

– Сначала они, а потом и обученные переписчики. Именно так было до Переворота, я читал об этом.

Краф прикрыл глаза.

– Помню.

– И подобный порядок можно возродить снова, – воскликнул Джаг; излагая вслух свою мечту, он чувствовал немалое возбуждение. – А начать можно было бы с этого самого места.

– Возможно, возможно…

– Почему Древние решили поселить в Рассветных Пустошах двеллеров и поручить им заботу о Хранилище Всех Известных Знаний?

Джаг пристально посмотрел на волшебника, и на мгновение ему показалось, что на лице того промелькнуло смущение.

– Двеллеры сообразительны, – сказал Краф, – и, подчиняясь инстинкту, прежде всего стремятся спасти собственную шкуру. Обе эти черты крайне полезны для работы в Библиотеке.

– Двеллеры обычно еще и гордятся своей ленью, – отозвался Джаг без обиняков. – Им не хватает амбиций. Они делают только то, без чего точно уж не выжить. Я много раз это видел – в последний раз перед атакой на Рассветные Пустоши, когда Великий магистр противостоял городскому совету. В этом плавании, после похищения Великого магистра, после битвы в Дальних Доках, когда столько гномов и эльфов отдали свои жизни, защищая остров, а двеллеры в основном попрятались по своим домам, я вспомнил обо всем этом. Меня тошнит от того, что столь ответственное дело, как служба в Хранилище Всех Известных Знаний, было доверено двеллерам.

Джаг умолк, чувствуя комок в горле: ему больно было столь нелицеприятно отзываться о собственном народе.

Волшебник внимательно посмотрел на него и впервые поддержал разговор:

– И кому же, по-твоему, мы должны были поручить столь ответственное дело?

– Кто угодно справился бы с этим не хуже.

– Ты в самом деле так думаешь?

– Да.

– Тогда скажи мне, подмастерье, раз уж ты рассуждаешь о том, как люди здесь, в Имарише, станут учителями и библиотекарями. Ты ведь думаешь, что у них это получится?

– Думаю, да.

– Что именно получится?

– Да все, что угодно.

– Если занятие их увлечет, возможно. Но людям быстро может наскучить заниматься одним и тем же. Тебе никогда не приходило в голову, что я прожил достаточно долго, однако ты больше моего разбираешься в истории и литературе? Тебя это никогда не удивляло?

Двеллер задумался, вспоминая, что старый волшебник действительно зачастую выказывал незнание многих достаточно простых вещей, если ему не приходилось раньше сталкиваться с ними.

– В моем подчинении находится значительная магическая сила, – продолжал Краф, – а люди нередко путают могущество со знанием. Большинство волшебников не станут никого в этом разубеждать. Но мои знания достаточно ограниченны. Вик, да, кстати, и ты тоже, подмастерье, куда больше моего знаете о мире в целом. Мне никогда не хватало терпения на то, что не является предметом особого моего интереса. А двеллеры живут долго, обладают массой терпения и, как правило, неплохими мозгами.

Джаг смущенно вздохнул и невольно расправил плечи. Он готов был подвергнуть резкому осуждению собственный народ, но точка зрения Крафа не могла его не радовать, особенно потому, что высказана она была столь уважаемой личностью.

– Вспомни, – продолжал волшебник, – все библиотеки с материка были свезены в Рассветные Пустоши и брошены там – именно брошены, одной кучей, без всякого порядка. Ты можешь себе представить, как люди справились бы с задачей каталогизации этих книг – задачей, которая потребовала бы упорного кропотливого труда многих поколений?

– Дело далеко бы не ушло, – признал двеллер. – Людям на столь однообразное занятие не хватило бы терпения.

– Верно. Я сам в те первые дни редко бывал в Библиотеке. Все только и занимались тем, что разбирали эти огромные груды книг, изготавливали стеллажи, расставляли на них книги, снимали с них копии… – Краф покачал головой. – Мне это делать совершенно не хотелось. Даже позже меня раздражала необходимость искать у вас какую-нибудь книгу.

Он подергал себя за бороду.

– Какое-то время, хоть тогдашние библиотекари старались не обращать на это внимания, Хранилище Всех Известных Знаний прямо-таки кишело жабами и нигде нельзя было спрятаться от их жалобного кваканья, пока я не превратил их всех обратно в двеллеров.

Джаг тревожно задумался, не были ли эти слова намеком, но потом решил, что волшебник просто пытается быть с ним откровенным.

– А эльфы? – Краф вздохнул. – Ради Древних, ты хоть представляешь, что бы сделали эльфы, если бы кто-то предложил послать их в затхлые помещения возиться с книгами, чтобы защитить их от стихий? – Волшебник фыркнул. – Подобное совершенно немыслимо.

Двеллер знал, что и эти слова волшебника были правдой.

– Но ведь кое-кто из эльфов в Рассветных Пустошах научился читать.

Это выяснилось на том пресловутом заседании городского совета и почти всех потрясло до глубины души.

– Да, читать они, в общем-то, могут, – кивнул Краф, – но думаешь, они бы оказались способны выучить столько письменных и устных языков, сколько двеллеры?

– Не знаю.

– Зато я знаю: нет. А что, по-твоему, сделали бы гномы, если бы им в обязанность вменили заботиться о книгах?

Джаг почти сразу догадался, в чем, по их логике, была бы проблема.

– Они прежде всего стали бы думать, как создавать книги… менее хрупкие, что ли.

– А потом они бы создали из всех имеющихся книг одну, но большую, – согласился волшебник. – А копии с этого экземпляра делали бы молотом и зубилом, а не пером и чернилами. Можешь себе представить, сколько времени уходило бы на одну такую копию?

Да уж, усмехнулся про себя Джаг. И что произошло бы с записью и сохранением знаний, если бы не была изобретена бумага? Столько прекрасных рукописей никогда бы не появилось на свет. Гномьи книги, вырубленные в камне или созданные в виде переплетающихся частей обелиска, были сами по себе великолепны, и бумагу они для их создания использовать упорно отказывались.

– Нет, подмастерье, – подытожил свои слова Краф, – для работы в Библиотеке нужны именно такие создания, как двеллеры.

– Ну да, тем более что их легко себе подчинить.

– Их не заставляли подчиняться, – возразил волшебник. – Собственную безопасность и благополучие они получили взамен выполнения порученного им дела. Эти люди, – он глянул на Одежный район, – поступили так же.

Джаг посмотрел на Крафа, и внезапно его осенило.

– Вы хотите сказать, что мы не смогли бы добиться таких результатов, если бы каждая раса не сделала свой вклад в дело Библиотеки, так ведь?

– Так.

– И все равно это не помогло удержать тьму. Хранилище Всех Известных Знаний подверглось разрушению.

– Не помогло, подмастерье, – немного помолчав, отозвался волшебник. – Слишком много зла вырвалось в мир много лет назад. Но насчет Имариша ты прав, – добавил он с улыбкой. – Если мы переживем это приключение, здесь действительно будет отличное место для школы. И я помогу тебе все устроить. Нас вдвоем Вик редко когда был в состоянии переспорить, а уж когда правда была на нашей стороне, и вовсе ни разу.

Двеллер внимательно обдумал слова Крафа. Он не знал, на самом ли деле старый волшебник так думал или же всего-навсего хотел заставить его снова двинуться вперед, но решил трактовать сомнения в пользу собеседника – предстоящего им испытания они и в самом деле могли не пережить.

Снова заняв место во главе их небольшой процессии, Джаг зашагал навстречу этому испытанию.

Меньше чем через час, почти у самой цели, на них напала банда людей.

За секунду до этого волшебник увидел крылатого алого геккона, который внезапно словно свалился с неба в переулок перед ними и яростно зашипел, причем явно не угрожая, но предупреждая их о чем-то.

Услышав шипение, Краф немедленно обернулся, но увидел только сидящего на стене геккона. Угрожать ему эта тварь величиной с руку взрослого человека серьезно не могла, разве что она была ядовита.

И тут с обоих концов короткого узкого переулка показались люди, закутанные в плащи с капюшонами. В покрытых шрамами руках они сжимали обнаженные клинки, а под их плащами заметны были латы. За ними виднелись лучники с натянутыми тетивами; стрелы их уже касались оперением подбородков. Из-под капюшонов на спутников смотрели жестокие холодные глаза.

– Ни с места, – скомандовал один из них, – тогда, возможно, останетесь в живых.

Краф пригнулся, будто загнанный в ловушку дикий зверь, прижимаясь к стене так, чтобы иметь возможность поглядывать по сторонам. Изгиб стены прикрывал их от тех, кто находился в дальнем конце переулка. Он вытянул руку и, схватив Джага за рукав куртки, притянул его к себе.

– Глупцы, – презрительно произнес волшебник, – вы хоть знаете, с кем имеете дело?

– Да с покойником, с кем же еще, – ухмыльнулся рослый предводитель бандитов, из-под капюшона которого выбивались пряди светлых волос. – Вот вспорю тебе брюхо, сразу узнаю получше – с кем.

Разъяренный Краф оскалил зубы в зловещей усмешке.

– Нас только за двеллером посылали, – продолжал между тем бандит. Теперь Джаг разглядел его лучше, заметив длинный нос и выступающий подбородок. – А старик этот нам ни к чему. Убейте его.

Двое стоявших за ним лучников спустили тетиву. Взлетели в воздух и описали дугу стрелы, нацеленные в грудь волшебника.

С необыкновенной быстротой Краф взмахнул посохом и разбил стрелы еще на подлете; их обломки упали на камни мостовой у его ног.

Лучники, явно изумленные, все же машинально приладили к тетиве новые стрелы. На этот раз стрелять приготовились еще пятеро.

– Убейте его, – снова скомандовал предводитель.

Его подручные во второй раз пустили стрелы. Одна из них разбилась о каменную стену над головой двеллера. Четыре Краф успел отразить, две же достигли цели, однако застряли в одежде волшебника, не причинив ему никакого вреда.

– Стреляйте, – крикнул главарь банды.

На этот раз прицелились лучники с обоих концов переулка.

В эту секунду вокруг Крафа появился светящийся зеленым светом ореол. Он сделал шаг и… исчез в стене, которая защищала его спину.

Джаг ждал. Он видел, как волшебник проделал подобное в Хранилище Всех Известных Знаний; тогда Краф спас его от смерти. Но на этот раз двеллер остался в переулке один.

Лучники выглядели столь же озадаченными, сколь и сам Джаг.

– Этот человек – могущественный волшебник, – крикнул он, надеясь спугнуть бандитов; эти слова могли возыметь действие, только если бы у него не дрожал так голос. – И очень мстительный к тому же. На вашем месте я бы немедленно уносил отсюда ноги.

Прижавшись к стене, двеллер понадеялся, что Краф сможет утянуть его за собой.

– Взять его, – скомандовал предводитель, указывая на Джага.

Его подручные, слегка поколебавшись, медленно двинулись вперед, держа оружие наготове.

– На волшебника нарвались, – пробормотал один из них.

– Да у него, наверное, и амулет заговоренный имеется, – отозвался другой.

Джаг застыл на месте, готовясь к худшему.

Но не успели бандиты приблизиться к нему, как из стены снова возник Краф. Голос его прогремел на весь переулок, хотя произносимых им слов двеллеру было не разобрать. Волшебник ударил посохом о камни, и навершие его охватило зеленое пламя.

Пока бандиты раздумывали, броситься в атаку или пуститься наутек – причем, судя по выражению их лиц, последнее казалось им явно более предпочтительным, – камни мостовой поднялись башней в высоту около десятка футов. Они завертелись, будто подхваченные вихрем, и бешеный шум этого урагана заполнил узкую улочку.

Двое лучников снова выстрелили, но их стрелы отскочили от каменной стены. Краф взмахнул посохом, и камни полетели в бандитов, ломая им кости. Раздались громкие крики раненых и умирающих.

Сверкающий зеленый ореол вокруг волшебника стал еще ярче: его магия продолжала набирать мощь.

– Я Краф, – взревел он. – Неужели вы думаете одолеть меня, вы, жалкие остолопы!

На мгновение Джаг подумал, что бандиты отступят. Но тут кто-то из них крикнул: «Подумаешь, волшебник-то всего один», и к ним устремились группы с обеих сторон переулка.

Двеллер не колеблясь вытащил из-за голенища нож и встал спина к спине с волшебником, готовясь встретить приближающегося неприятеля. Хотя он и был уверен, что вот-вот погибнет, Джаг не мог не гадать, откуда взялись эти люди. Нет сомнений, кто-то пустил бандитов по их следу. По его следу, во всяком случае, – похоже, про то, что его будет сопровождать волшебник, они не догадывались.

Он принял стойку для боя на ножах, которую выучил по книгам. В «Лентах из сверкающей стали» Болоя Траскера хватало иллюстраций, демонстрировавших движения. Но даже Траскер, человек недюжинного умения и мастерства, вряд ли мог бы справиться с двумя десятками вооруженных бандитов. Правда, всех их двеллер сосчитать не успел, но на глаз их было примерно столько. Он выставил вперед левую руку и левую ногу, а правой поднял над головой клинок. Если повезет, он сумеет задеть подбородок первого нападавшего, прежде чем его собьют с ног.

И тут в переулке раздался знакомый боевой клич.

В тот же момент два десятка бандитов, бегущих к Джагу, повалились лицом вниз, словно стопка костяшек в древней игре, как будто всех их разом толкнули в спину. Первый из них упал к ногам Джага, выпавший из его руки меч зазвенел о камни мостовой.

Над кучей упавших людей возвышался гном в полном латном облачении. Он был хоть и поменьше ростом, чем Халекк, но, хотя это и представлялось невероятным, еще шире, чем тот, в плечах. На щеках у него красовались во множестве шрамы, а на мощную бочкообразную грудь спадала седеющая борода. Гном поднял боевой топор, и его металлическое лезвие блеснуло в лучах вечернего солнца, как раз показавшегося из-за крыши соседнего дома.

– Привет, Джаг, – ухмыльнулся он. – Должен поблагодарить тебя за недурное развлечение.

– Кобнер!, – воскликнул ошеломленный двеллер, узнав товарища по прежним своим приключениям на материке вместе с Великим магистром.

Кобнер был в воровской шайке Бранта, когда захваченного в рабство Великого магистра привезли в Мыс Повешенного Эльфа. Брант тогда находился вне закона и не мог вернуться в родные земли и предъявить свои претензии на принадлежащий ему по праву титул – позднее ему, где силой, а где хитростью, удалось его себе вернуть. Брант купил Великого магистра на аукционе рабов, потому что увидел, как тот делает записи в дневнике.

Бранта привели в кишащий гоблинами город легенды о неописуемых сокровищах, но, чтобы до них добраться, требовалось разрешить головоломку – вот за нее-то он и велел взяться Великому магистру. В ту ночь на заброшенном кладбище, где зарыл свой клад волшебник и где Великий магистр обнаружил первые четыре книги из тех, что оставались в руинах на материке, он еще и рискнул жизнью, спасая Кобнера. Гном любил повторять, что на память о спасении его жизни Великому магистру достался шрам в весьма интересном месте. За годы, прошедшие с тех пор, они успели крепко сдружиться.

– Он самый, – отозвался Кобнер, ухмыляясь еще шире. – Не ждал поди?

Произнося эти слова, гном поднял свой боевой топор и небрежно стукнул обитой железом рукоятью по шлему одного из пытавшихся подняться на ноги бандитов. Тот мгновенно рухнул на камни мостовой, не проявляя более признаков жизни.

– Не ждал, честно говоря, – признался Джаг.

Бандит у его ног начал приходить в себя и потянулся за выроненным мечом. Двеллер наступил ему на пальцы, а потом пнул сапогом в висок, после чего тот снова брякнулся оземь.

– Ага! – с гордостью воскликнул гном. – Вижу, не забыл, чему тебя учил старина Кобнер. Это я на Вика глядя узнал, что половинчики хоть и невелики ростом, но в груди у них бьется отважное сердце.

Несколько бандитов начали подниматься на ноги и браться за оружие.

– Еще поговорим, – заверил Джага Кобнер. – Ты гляди не геройствуй слишком. Вик мне сказал, что здесь будет горячо. – Он опустил забрало шлема, добавив: – Вот я и жду, когда же все начнется.

Ухватив обеими руками боевой топор, гном яростно рванулся в битву.

Один из бандитов, подняв меч, бросился к двеллеру, собираясь поразить его в не защищенную доспехами грудь, но внезапно замер, словно наткнувшись на невидимую стену, и беспомощно уставился на собственную грудь. Из латного нагрудника торчал наконечник длинной стрелы. Бандит пошатнулся, сделал несколько шагов и упал лицом вниз. Стрела, вошедшая в спину и пронзившая тело насквозь, торчала у него между лопаток. Узор ее лилового с белым оперения трудно было спутать с каким-либо другим.

Проследив взглядом траекторию выстрела, за мертвецом и за Кобнером, который оттеснял к стене двух бандитов, прижав им к горлу острие своего топора, Джаг увидел в конце переулка молодую эльфийку – та спокойно накладывала на тетиву очередную стрелу.

Длинные, медного оттенка локоны этой стройной красавицы были стянуты на затылке в хвост, открывая слегка заостренные уши. На ней были сапоги до колена, лиловая куртка и белые штаны. Сбоку у ее бедра висел меч.

Эльфийка приветственно кивнула Джагу, и сорвавшаяся с ее тетивы стрела пронзила глаз противника, который как раз натягивал свой лук. Не успел бандит упасть на землю, как она уже доставала из-за плеча новую стрелу.

Это была Джессалин, дочь Тсералин, эльфийской наемницы, которую Великий магистр освободил из сетей гигантского паука возле гор Разбитой Наковальни. Тсералин с тех пор осела в торговом королевстве, которое сама же и основала на диких землях материка, но Джессалин еще в большей степени отличала тяга к странствиям, которую питала ее прекрасная мать.

«Это все Великий магистр», – невольно подумал двеллер. Это он их сюда созвал, наверняка он. В сердце Джага вспыхнула надежда. Что бы ни ждало на пути его и всех остальных, лучше и надежнее спутников ему было не найти.

В этот момент с небес стремительно и прицельно, словно одна из стрел Джессалин, сияющим драгоценным камнем упала крошечная драконетка. В последнюю секунду она развернула кожистые крылья, взмахнула лапой, распоров когтями лицо одному из бандитов, и тут же снова взмыла вверх, отыскивая новую цель.

Двеллер повернулся, чтобы убедиться, все ли в порядке с Крафом, и увидел, как с посоха волшебника сорвалась зеленая молния, отбросившая троих его противников в глубину проходившей за переулком улицы. Но спутники их всем скопом бросились на старика, размахивая ножами, топорами и мечами, тесня его к стене.

Джаг бросился вперед, надеясь, что в тесном пространстве в скорости с ним никто не сравнится. Он поднырнул под меч одного бандита и сильно пнул его в колено. Кость хрустнула; бандит, громко завывая от боли, свалился наземь.

«Советы и хитрости Эллгота для боев без правил», вспомнил двеллер. Урок восемнадцатый. И вот он уже бился рядом с Крафом, отводя своим длинным ножом удары мечей и заставляя бандитов сбиваться в кучу, так что они не могли полностью использовать свое преимущество в численности. Учитывая, как много их было, эти люди выбрали неподходящее поле сражения. Они вряд ли рассчитывали, что им будет оказано сопротивление, и теперь количество нападавших работало против них.

Волшебник снова ударил посохом, направив его на этот раз в латный нагрудник одного из бандитов; тот, беспомощно взмахнув руками, отлетел назад.

Джага заботило, как помочь Крафу и остаться при этом в живых, и он не заметил валявшегося у себя под ногами трупа; споткнувшись о него, он упал. Ближайший бандит, лицо которого исказил кровожадный гнев, занес свой меч. Напряженно следя за тем, как на него опускается сверкающий клинок, двеллер не сомневался, что сейчас его голова разлетится на мелкие кусочки.

– Нет! – воскликнул волшебник, бросаясь к нему на помощь, но он уже не успевал помочь Джагу.