Текст книги "Просто волшебство"

Холостой мужчина и незамужняя женщина не могут быть одновременно и друзьями, и любовниками.

Как не могут они быть только друзьями. Самое скверное в том, что она возбуждает в нем плотские желания. Это никуда не годится.

– Я провожу вас, – произнес Питер, почувствовав несказанное облегчение оттого, что бал так вовремя закончился, предотвратив тем самым дальнейшие неблагоразумные поступки с его стороны.

Эджком с графиней ждали у своей кареты. Вокруг в радостной суматохе двигались экипажи и лошади, все прощались, желали друг другу спокойной ночи.

Питер, радостно улыбаясь, огляделся вокруг.

– А мы с мисс Осборн вас всех перехитрили! – крикнул он, когда они приблизились к толпе. – Мы с удовольствием прошлись и подышали свежим воздухом.

Бросив взгляд на Сюзанну, он увидел на ее лице широкую улыбку.

– Френсис, – проговорила она, – спасибо тебе за этот чудесный вечер, за то, что привезла меня сюда.

Эджком с улыбкой галантно протянул ей руку, чтобы помочь забраться в экипаж. Пожелав Питеру спокойной ночи, Сюзанна села в коляску вместе с графиней, а за ними – Эджком. Через несколько минут их кучер, ловко маневрируя, уже направлял экипаж сквозь толпу.

Питер, прощаясь, поднял руку, затем облегченно вздохнул и обратил свое внимание на мисс Рейкрофт, которая, сжав его локоть, возбужденно восхищалась удовольствиями вечера.

Но он слушал ее вполуха.

«Вам нужно победить дракона», – сказала ему Сюзанна в зале с закусками.

«Вам нужно победить дракона».

Постучав в дверь спальни Сюзанны, Френсис услышала какое-то невнятное бормотание, которое трудно было принять за приглашение войти. Однако, нажав на ручку, она приоткрыла дверь и заглянула внутрь.

– Ты еще не спишь, – проговорила она, открывая дверь шире. Сюзанна стояла возле окна, освещенная пламенем одинокой свечи, горевшей на туалетном столике. – Я подумала, тебе захочется обсудить свой первый бал. По дороге домой ты только и сказала, что вечер был чудесный, и все, после ты уж не проронила ни слова. Так, значит, «чудесный», Сюзанна? Больше ничего не скажешь? Лусиус предположил, что ты была столь немногословна из-за него. Но сейчас мы с тобой одни.

Она вошла в комнату и прикрыла за собой дверь. Сюзанна принялась задергивать шторы, сознавая, что повода не оборачиваться у нее больше нет.

– О, все было очень мило.

– Только мило? И чудесно? Разве столь сдержанной похвалой ты не выносишь вечеру приговор? – Тихо рассмеявшись, Френсис умолкла в ожидании, пока подруга возилась со шторами. – Сюзанна! Ты что, плачешь?

– Да нет, разумеется, нет, – запротестовала было Сюзанна, но голос ее постыдно сорвался.

– Ты плачешь! Ах ты, моя бедняжка! – воскликнула Френсис, торопливо приближаясь к Сюзанне. – Что случилось?

Сюзанна надтреснуто рассмеялась и, отвернувшись, полезла в карман ночной сорочки за носовым платком. Она заметила, что Френсис тоже готова ко сну – в синей ночной сорочке до пола и с распущенными по спине волосами.

– Мне стыдно, что я перед тобой так раскисла, – проговорила Сюзанна, вытирая нос, – тем более сколько-нибудь серьезной причины тому нет. Мне нечего горевать. Напротив, это был замечательный, просто чудесный вечер! Я никогда его не забуду. Бал превзошел все мои самые смелые ожидания. Я пропустила всего два танца – и то один из них могла бы танцевать: меня приглашал мистер Финн, но мисс Ханидью почувствовала себя плохо, и мне пришлось проводить ее к столу. А потом, когда объявили последний танец, мы с виконтом Уитлифом решили, вместо того чтобы танцевать, пойти прогуляться.

Френсис устроилась на стуле возле туалетного столика, а Сюзанна села на кровать. Она подтянула колени к груди и, обхватив их руками, подоткнула под ступни полы сорочки.

– Как в старые добрые времена, – улыбнулась Френсис. – Я, признаться, до сих пор скучаю по тебе и по всем нашим. Мне порой так не хватает школы и ночных посиделок с тобой и остальными. Я не хочу сказать, что с готовностью променяла бы свою нынешнюю жизнь на ту, но… даже счастливый выбор порой вынуждает нас чем-то жертвовать. Человек так устроен, что ему всегда хочется всего и сразу.

– А ты довольна вечером? – спросила Сюзанна.

– Конечно, – ответила Френсис. – Здешние ассамблеи мне гораздо милее любого самого грандиозного бала. А этот стал особенным: ведь там была моя подруга, которая пользовалась успехом. И там звучал вальс, мы танцевали его с Лусиусом, словом, вечер удался на славу.

– По возвращении в Бат мне будет о чем рассказать Клаудии, Анне и мистеру Хакерби, – откликнулась Сюзанна. – Как я вальсировала на настоящем балу… ну или почти настоящем – да еще с кем! С самим виконтом! Это не герцог, конечно, но все же важная персона.

Сюзанна всегда шутила, что непременно найдет себе герцога. Она, улыбнувшись, прижалась лбом к согнутым коленям.

– Как все же прекрасен вальс! С ним не сравнится никакой другой танец, – вздохнула Френсис. – Ах, он такой… романтичный!

– Да. – Прикрыв глаза, Сюзанна вспомнила, что за чудо был этот вальс. Ей казалось, она парила над полом, почти его не касаясь. Ей подумалось, что, мечтая полететь, как птица, она на самом деле мечтала о вальсе. Вот только вальс еще лучше – ведь это полет в объятиях кавалера, благоухающего одеколоном, мускусный аромат которого кружит тебе голову. Во время этого танца мечта и реальность соприкоснулись, слились воедино, подарив ей истинное счастье – одну из редких интерлюдий, что иногда случаются в жизни каждого.

То было настоящее чудо.

Она всегда будет вспоминать этот вальс с восхищением и некоторой горечью. Сейчас она боялась, как бы горечь не взяла верх.

И вдруг слезы самым постыдным образом снова полились у нее из глаз, закапав прямо на сорочку. Сюзанна пыталась их сдержать и неожиданно громко икнула.

– О Боже, – произнесла она и, сделав попытку засмеяться, вновь полезла в карман за платком, – ты, верно считаешь меня круглой дурой.

После этих слов они ненадолго замолчали, испытывая некоторую неловкость.

– Сюзанна, – нарушила молчание Френсис, – ты, часом, не влюбилась в виконта Уитлифа?

Сюзанна резко вскинула голову и красными, заплаканными глазами с ужасом уставилась на подругу.

– Нет! – воскликнула она. – О нет, конечно, нет! Не знаю, как тебе пришла в голову такая глупость?

К сожалению, сдержать слезы в этот вечер ей никак не удавалось. Глаза все время были на мокром месте. Вот еще две слезинки покатились по щекам. Она торопливо вытерла их платком и прижала его к глазам.

– Бедная ты моя, бедная, – проворковала Френсис.

– Ты ошибаешься. Господи, как же это все глупо с моей стороны! – прорыдала Сюзанна. – Я не влюблена в него, Френсис. Поверь. Но он мне действительно очень нравится. За эти две недели мы успели подружиться. А нынче вечером я танцевала с ним вальс. И теперь, когда бал окончен, мне трудно смириться с тем, что мой отпуск тоже подошел к концу и через несколько дней я уеду в Бат. Только пойми меня правильно: дело не в том, что я не хочу возвращаться. Я люблю школу – там мой дом, мои друзья. Я всегда с удовольствием думаю о предстоящем учебном годе, о новых и старых ученицах. Все это греет мне душу. Но мне так не хочется расставаться с тобой, с лордом Эджкомом и со всеми остальными.

– И с виконтом Уитлифом, – тихо добавила Френсис.

– Да. – Сюзанна грустно улыбнулась, снова пряча носовой платок. – И с ним тоже.

– Но только ли друг он тебе? – спросила Френсис, хмуря брови. Даже в неярком пламени свечи в ее глазах было заметно беспокойство.

– Да, – заверила ее Сюзанна, заставляя себя улыбнуться шире. – Не говори чепуху. Он мне только друг.

«Поцелуи между друзьями не приняты».

А он поцеловал ее там, возле церкви, под вязом. Или это легкое прикосновение губ не было поцелуем? Однако Сюзанна знала: для нее это самый настоящий поцелуй – ее первый и, без сомнения, последний. Она будет помнить его всю жизнь.

Поцелуи между друзьями не приняты.

Но они ведь друзья.

Их ничто не связывает, кроме дружбы.

Ей и не нужно ничего другого.

Ничего другого и быть не могло.

Сюзанна снова уперлась лбом в колени.

– Сюзанна! – Френсис поднялась со стула. Приблизившись к подруге, она села рядом на кровать и тихонько потрепала ее по спине. – Мне очень, очень жаль.

Чтобы опять не расплакаться и взять себя в руки, Сюзанна сосредоточилась на своем дыхании. Она редко плакала. Этот вечер был исключением.

– Он и в самом деле мне только друг, – заявила она, когда уверилась, что может говорить более-менее твердо. – Но ведь и друзья бывают очень дороги, Френсис. Случись мне навсегда расстаться с тобой, Анной или Клаудией, сердце мое разорвалось бы на части.

– Значит, твое сердце разрывается на части? – спросила Френсис.

– О нет, конечно же, нет! – отвечала Сюзанна. – Это просто такой образ. Но когда закончатся эти две недели, я, конечно же, буду грустить. Очень. И благодарить судьбу за эти счастливые минуты, которые останутся со мной навсегда. Но ведь две недели еще не закончились, верно? Впереди целых три дня.

– Я в отчаянии, что не могу тебе помочь, – после паузы призналась Френсис. – Мне тебя ужасно жаль, Сюзанна, но я не знаю, что тебе сказать и как утешить.

Было ясно: Френсис не поверила ни единому слову Сюзанны о ее отношении к виконту Уитлифу. И, глядя на нее, страдающую перед предстоящим расставанием с ним – пусть только добрым другом, – Френсис очень переживала. Понурив голову, она на некоторое время умолкла.

– Одно то, что ты со мной, что ты моя подруга, служит мне утешением, – наконец твердым голосом проговорила Сюзанна, вставая с кровати. – Вечер был действительно прекрасным, Френсис… самым прекрасным в моей жизни, как и весь этот отпуск. Прости меня за эту мелодраму. А теперь ступай к лорду Эджкому. Мне нужно привести себя в порядок и выспаться.

Френсис сжала ее руки и поцеловала в щеку.

– Вот и умница! – сказала она. – Вот теперь передо мной опять моя мужественная Сюзанна. Спокойной ночи. Надеюсь, твой сон ничто не омрачит.

Оставшись одна, Сюзанна потушила свечу, улеглась в постель, натянула одеяло до самого подбородка и закрыла глаза.

И опять закружилась в вальсе.

Она снова в зале, где были накрыты столы с закусками, рассказывала Уитлифу о своих мечтах, они снова прогуливались с ним под руку по улице, переплетя пальцы.

И он снова поцеловал ее.

Через три дня она расстанется с ним.

Со своим милым другом.

И с ее стороны весьма глупо думать о нем так, ведь не прошло и двух недель со времени их знакомства. При этом в день они проводили вместе не более получаса. Но главное – он виконт Уитлиф.

«В нашем случае слово «дружба» не вполне точное. Неужели мы с вами не стали хоть чуть-чуть ближе, чем могут быть друзья?» – снова зазвучал в голове Сюзанны его голос. Потом он прикоснулся своим лбом к ее и поцеловал.

Но ей не хотелось вспоминать ни эти слова, ни этот поцелуй. Не хотелось верить, что они больше чем друзья, – это только усугубило бы ее страдания…

Сюзанна перевернулась на бок и сунула руку под подушку. Потом подтянула согнутые в коленях ноги к животу и поплотнее укуталась в одеяло.

И вот она снова, очарованная волшебными звуками вальса, кружится в объятиях виконта Уитлифа.

И снова ощущает вкус его губ.

Глава 10

О последнем часе на балу Питер думал без удовольствия.

Он чувствовал себя неловко.

Им были нарушены несколько строгих, им самим установленных для себя правил.

После вальса с Сюзанной Осборн он ужинал с ней тет-а-тет, вместо того чтобы присоединиться к другим гостям, сидевшим за одним из больших столов. После этого пошел прогуляться с ней – опять же наедине. Они пробыли вдвоем в общей сложности не меньше часа, а это вдвое больше обычного времени, что он отводил на общение с дамой, если только она не приходилась ему сестрой.

Он не просто предложил Сюзанне взять его под локоть – сжав ее руку, он переплел свои пальцы с ее. Все это граничило с неприличием. Сказать по правде, это выходило за рамки дозволенного. Причем существенно.

Но главным гвоздем программы, безусловно, стал поцелуй. И никакие оправдания вроде того, что это лишь краткое соприкосновение губ, не могли изменить сути произошедшего.

Всего этого было довольно, чтобы, каждый раз вспоминая о прошедшем вечере, покрываться холодной испариной, ибо вычеркнуть эти воспоминания из памяти не представлялось возможным. Напротив, эти воспоминания бередили ему душу, не давая покоя и вызывая чувство вины.

Он играл ее чувствами. Правда, пытаясь убедить себя, что все это пустяки, которые забудутся через неделю. Возможно. Хотя, имея пять сестер, он отлично знал, как долго женщины помнят подобные события – гораздо дольше мужчин – и как серьезно к ним относятся.

Поэтому Питер всегда брал в расчет эту женскую чувствительность, за исключением, возможно, одного памятного случая. И того вечера на балу.

Его терзало неприятное предчувствие, что их неизбежное расставание с Сюзанной Осборн может причинить ей ненужную боль.

Думая так – Питер готов был это признать, – он скорее всего проявлял излишнюю самоуверенность, но в любом случае огорчать Сюзанну желал бы меньше всего.

И самое скверное во всем этом – самое скверное! – заключалось в том, что это жалкое подобие поцелуя было, без сомнения, первым в ее жизни.

Гордиться, черт побери, уж точно нечем. Чего там говорить – ему совестно.

И конечно же, он не имел права ухаживать за ней, даже если б хотел, а он не хотел, – она ему просто нравилась, вот и все. Их разделяла непреодолимая пропасть неравенства.

Казалось бы, разница в положении не должна была бы играть определяющую роль, но факт есть факт. В обществе, к которому он принадлежал, родовитые джентльмены выбирали себе невест лишь из своего круга. И дело тут не только в чувстве собственного превосходства – тому имелись и другие причины. На жен титулованных особ возлагаются определенные обязанности, к исполнению которых их готовят с детства, что в дальнейшем существенно облегчает им жизнь.

Перебирая в уме все эти доводы, Питер почувствовал, насколько они неубедительны и насколько, увы, в действительности серьезны. На этих условностях зиждилось их общество, общество, в котором он вырос и жил по сей день.

Тут возможно только одно, решил Питер во время бессонной ночи после бала: три последних дня своего пребывания в Сомерсете он должен держаться подальше от мисс Сюзанны Осборн и уехать на следующий день после ее отъезда. Ему не следует ни говорить, ни совершать чего-либо такого, о чем он впоследствии мог пожалеть.

Это было поистине разумное решение, которого он придерживался последующие два дня. В первый день после бала их с Рейкрофтами и некоторыми другими соседями пригласили на обед в Баркли-Корт, после которого все сначала играли в шарады, а затем – в карты. Нельзя сказать, чтобы Питер вовсе игнорировал Сюзанну Осборн – разве это было возможно? Играя в группе против нее, Питер видел, что она отдавалась игре почти с той же страстью, с какой участвовала в лодочных гонках. Ее бьющая ключом энергия и приподнятое настроение в итоге заставили Питера – к его несказанному облегчению – поверить, что тогда, на балу, он не сделал ничего такого, что огорчило бы ее. Он ни в коем случае не пренебрегал ею, не избегал. Они весело болтали, смеялись и соревновались в играх. Но все это происходило на людях, они ни минуты не оставались одни.

На следующий день по предложению мисс Мосс, сделанному на обеде в Баркли-Корте, большая группа молодежи отправилась в четырех экипажах в Тонтон походить по магазинам. Затем было решено устроить на берегу реки пикник. Питер намеренно не сел в один экипаж с Сюзанной Осборн, и хотя за несколько часов в Тонтоне они много раз обменивались замечаниями и улыбками, им ни разу не пришлось остаться вдвоем.

На третий день Питер внезапно проснулся по крайней мере на час раньше обычного – оттого, что с ужасом осознал: это ее последний день в Баркли-Корте и, следовательно, они потеряли целых два дня, вместо того чтобы, проявив некоторую находчивость, получать удовольствие от общения друг с другом.

Однако не следовало ему, черт побери, ее целовать. И гулять с ней, держась за руки, переплетя пальцы.

Наверное, подумал он, спускаясь к завтраку, все же будет разумнее и в этот последний день избегать разговоров с ней. Завтра она уедет, и он тоже начнет собираться в дорогу.

За завтраком выяснилось, что Рейкрофт с сестрой решили отправиться утром в Баркли-Корт проститься с мисс Осборн, по пути захватив с собой сестер Калверт.

– Вы просто обязаны присоединиться к нам, лорд Уитлиф, – сказала мисс Рейкрофт. – Разве это не грустно, что мисс Осборн уезжает?

Приняв их предложение, Питер получал прекрасную возможность проявить учтивость и лично попрощаться с ней, но сделать это в безопасной обстановке, то есть на людях. Да, это было бы наиболее разумно. Кроме того, путь в Баркли-Корт и обратно он проделал бы в приятном обществе четырех молодых девиц.

Но когда он открыл рот, чтобы ответить, слова, слетевшие с его уст, оказались вовсе не теми, что он намеревался произнести.

– Нынче утром я обещал навестить мисс Ханидью, – солгал он. – Но я постараюсь заехать в Баркли-Корт позже.

Мисс Рейкрофт сделала недовольное лицо, но не предложила – что, по мнению Питера, было бы естественным – отложить поход в Баркли-Корт на послеобеденное время, чтобы отправиться туда вместе.

Рейкрофт с сестрой пошли в Баркли-Корт вдвоем, а Питер провел утро у мисс Ханидью, где, несмотря на ее бурные протесты, колол дрова. За свой труд он был вознагражден шумными выражениями признательности прослезившейся мисс Ханидью и ее настойчивыми уговорами съесть не менее полдюжины кексов, испеченных экономкой, которые на сей раз оказались подозрительно черными снизу и каменно твердыми внутри. И напоследок, перед возвращением в Харфорд-Хаус, Питер вышел погулять с собачкой.

Утро выдалось облачным: это был один из тех дней, который никак не может определиться – то ли разразиться дождем, то ли просиять солнышком? Если б пошел дождь, Питер убедил бы себя остаться дома, сыграть партию в шахматы с отцом Рейкрофта, всегда готовым сесть за доску с человеком, способным хоть в некотором приближении стать ему достойным противником.

Небо, однако, расчистилось, и выглянуло солнце. Питера потянуло на улицу.

Приехав в Баркли-Корт, он оставил лошадь в конюшне на попечение конюха и решительно зашагал к дому. Когда он поднялся по полукруглой лестнице, дворецкий, уже встречавший его в дверях, объявил, что его сиятельство с дамами только что отобедали и, несомненно, будут рады принять его в гостиной.

Следуя за дворецким наверх, Питер решил про себя, что пробудет минут пятнадцать – двадцать, не более. Пожелает Сюзанне Осборн счастливого пути и удачи в новом учебном году. Возможно, поцелует ей руку, а может, и не поцелует, может, только склонится над ней.

Да что это за странная нерешительность, в конце концов! Ведь она не в его характере, горестно размышлял про себя Питер. Соответствующая случаю учтивость всегда давалась без труда, так что ему обдумывать свое поведение заранее не приходилось.

Дворецкий Смадерс торжественно распахнул перед Питером двери гостиной, будто собирался возвестить о прибытии самого принца Уэльского… и замер на месте.

Сюзанна Осборн, сидевшая у окна, поднялась. Кроме нее, в комнате никого не было.

– Граф и графиня спустились вниз, в библиотеку, мистер Смадерс. Разве вы их не видели? – проговорила она.

Дворецкий обратил на гостя до смешного обиженное лицо, однако Питер его опередил.

– Но я явился в первую очередь к мисс Осборн, Смадерс, – сказал он. – Если она примет меня.

Дворецкий снова повернулся к одинокой обитательнице гостиной.

– Конечно, – проговорила Сюзанна и вышла на середину комнаты. – Все в порядке, мистер Смадерс. Как поживаете, милорд?

А поживал он неважно. Его снова охватила какая-то безотчетная паника, которую он впервые почувствовал, проснувшись сегодня утром. Он видит ее в последний раз. Завтра утром она уедет. А через день после нее уедет и он. Уверять себя, что неделю спустя он и думать о ней забудет, не имело смысла.

Питер, улыбнувшись, прошел вперед, а дворецкий закрыл двери.

– Нынче утром Френсис получила приглашение этой осенью дать несколько концертов в Лондоне, – объяснила Сюзанна. – Они с графом спустились в библиотеку, чтобы уточнить даты и составить планы. Но они скоро вернутся.

«Они скоро вернутся». Их отсутствие внезапно показалось Питеру нежданной удачей, которой он тем не менее ранее избегал.

Он заметил, что лицо Сюзанны под легким загаром бледно. И еще: в ее глазах появилось что-то новое… что-то особенное – они оставались серьезными, даже когда она улыбалась. Она, подумал Питер, так же как и он, понимает, что они видятся в последний раз.

Конечно же, она понимала это. За десять дней между ними завязалась самая настоящая дружба. Какой же он глупец, что на целых два дня лишил и ее, и себя радости общения!

– Я приехал попрощаться, – сказал он.

– Понимаю, – тихо ответила она.

– Я очень рад знакомству с вами, – продолжил Питер и только сейчас, к своему ужасу, осознал, как много нового он мог бы узнать о ней… если б только у них было больше времени.

– Да, – сказала она. – Я тоже очень рада.

– Вчерашняя поездка была великолепной, – сказал Питер.

– Да, – кивнула Сюзанна. – Я никогда прежде не бывала в Тонтоне.

– Я тоже, – признался Питер.

Сюзанна сглотнула комок в горле и на миг отвернулась.

– Надеюсь, ваше путешествие домой послезавтра пройдет благополучно, – сказала она.

– Надеюсь. Благодарю вас. – Питер сцепил руки за спиной.

– Могу ли я…

– Не согласитесь ли вы…

Они заговорили одновременно и одновременно замолчали, и Сюзанна жестом попросила его продолжать.

– Не согласитесь ли вы прогуляться со мной? – спросил Питер, оставляя свой первоначальный план пятнадцатиминутного визита вежливости. – Сегодня чудный день.

– Мне нужно взять шляпу, – сказала Сюзанна.

Оставив его у лестницы, она бросилась к себе наверх, а Питера вновь охватила паника: вдруг они не успеют выйти из дома до возвращения Эджкома с женой из библиотеки? Ведь сегодня их последний день. И его последний шанс. Завтра в это время…

Последний шанс на что?!

Направляясь к выходу, они столкнулись с выходившими из библиотеки Эджкомом и графиней, которые, завидев их, тут же растворились в гостеприимных улыбках.

– А-а, это ты, Уитлиф, – приветствовал его Эджком. – Смадерс доложил нам о тебе. Прости за недоразумение, приятель. Мы как раз шли повидаться с тобой. Ведь ты еще не уходишь, правда?

– Прошу вас, останьтесь, – попросила графиня.

– Мы с мисс Осборн собрались прогуляться, – объяснил Питер. – Грех не воспользоваться такой дивной погодой.

– Советую вам прогуляться по тем тропкам, где на первый взгляд не ступала нога человека, – предложил Эджком. – Там очень живописно, но красота эта, конечно, рукотворная. Пожалуй, мы с Френсис составим вам компанию, ты как, Френсис?

Графиня положила руку ему на плечо.

– Вчера, как помнится, ты был недоволен, – сказала она, – что я на пикнике слишком долго находилась на солнце. Помнишь?

– Что?

Граф, нахмурившись, посмотрел на нее с высоты своего роста.

– Думаю, мне лучше сегодня не выходить из дома, – продолжила графиня.

В глазах Эджкома мелькнуло понимание. Все понял и Питер.

– Ты права, любовь моя, – согласился Эджком. – Я останусь с тобой. Вы не против, Сюзанна?

– Нет, конечно, нет, – ответила она.

– Солнечный удар – дело опасное, – прибавил Питер.

И они с Сюзанной Осборн вышли из дома одни – с благословения графини Эджком.

Благословения на что?

Она, кажется, все верно поняла. Не думала же она, что?..

Однако он не пожелал более терять время, изводя себя разными вопросами, не пожелал упускать последний бесценный шанс остаться наедине с Сюзанной Осборн, его новым другом.

Молча он предложил ей руку, и Сюзанна, не глядя на него, оперлась на нее.

И к нему внезапно пришло какое-то неведомое ему ощущение гармонии, к которому тем не менее примешивалась тревога.