Текст книги "Рано или поздно"

Глава 16

Шанс выпал Анджелине в этот же день.

Часть гостей пошли на прогулку – солнце ярко светило на необычно безоблачном небе, и все решили, что грешно упускать такую чудесную погоду, несмотря на довольно резкий ветер.

Но прогулка была не формальная. Розали еще вчера объяснила, что она специально воздержалась от попытки организовать каждую минуту пребывания гостей в доме. Им почти всем требовалась передышка после бешеного ритма лондонской жизни, а в Холлингсе они могут расслабиться и развлекаться так, как пожелают сами, даже если это означает, что они будут просто читать, или болтать, или дремать в гостиной или в оранжерее.

Из дома все вышли более или менее вместе, но вскоре разбились на небольшие группки, которые разбрелись в разных направлениях. Старшая графиня Хейворд сказала, что ее вполне устроит прогулка по саду перед домом, а молодежь пусть гуляет более энергично. Мистер Брайден оценил ее здравомыслие и спросил, нельзя ли ему присоединиться к ней. Трешем и кузина Белинда, едва спустившись с террасы, повернули на восток, а остальные неторопливо побрели на запад. Кузен Леонард и графиня Хейворд сблизили головы, о чем-то увлеченно беседуя, и с черепашьей скоростью пошли через широкую лужайку, никуда особо не направляясь. Мистер и миссис Линд рука об руку зашагали в сторону большого озера внизу длинной покатой лужайки, прихватив с собой преподобного Мартина. Виконт Овермайер и его жена отправились в деревню посмотреть на церковь, на витражи которой стоило полюбоваться.

Обе мисс Брайден присоединились к группе, в которую входили Фердинанд, сэр Уэбстер Джордан, граф Хейворд и лорд Уиндроу. Анджелина и мисс Годдар тоже пошли с ними – и компания получилась веселая, болтающая, шумная. И шли они, похоже, к озеру, хотя никто не сказал прямо, куда они направляются, и никто особенно не спешил туда попасть. Анджелина бы очень веселилась, если бы не ее план. Но возможность была просто идеальная, хотя она не очень представляла, как ею воспользоваться. И все же сделать это необходимо – они уже прожили тут целых полдня.

Анджелина взяла под руку мисс Годдар и немного ускорила шаг, так что они быстро обогнали остальных. Но сначала она, улыбаясь, искоса глянула на лорда Уиндроу и почувствовала, как ее сердце заколотилось в два раза быстрее. Не слишком ли лукаво? А вдруг недостаточно лукаво? Заметил ли он? А кто-нибудь еще? А вдруг лорд Хейворд заметил? Ой, мамочки. Анджелина еще никогда не ступала в мир интриг.

И очень может быть, что все усилия окажутся напрасными. Похоже, что они идут вдвоем целую вечность, а веселые голоса остальных с каждой секундой все отдаляются. Но вечность длилась примерно минуту, а потом за спиной послышался голос, который она так надеялась услышать.

– Ах, жестокие красавицы, – вздохнул лорд Уиндроу, – ваш взрыв энергии вынудил четверых джентльменов сопровождать двух дам – тягостное соотношение, если ты являешься одним из этих джентльменов. Да при этом мы оказались лишены общества двух самых прелестных леди этой страны. Возможно, вы обвините меня в преувеличении, но если и есть дамы прелестнее, я их еще не встречал.

– Но сейчас, – заметила мисс Годдар, когда он втиснулся между ними и предложил обеим руку, – вы перенесли то же самое тягостное соотношение два к одному на нас, лорд Уиндроу.

– Неужели вы, леди, предпочтете гулять вообще без единого сопровождающего вас джентльмена или все же согласитесь хотя бы на одного? – спросил он. – Вы ранили меня в самое сердце, мисс Годдар. Собственно, вы уничтожили этот орган без надежды на восстановление!

– Ой, какая неприятность! – воскликнула Анджелина, резко остановившись и отпустив его руку. – В туфлю попал камешек. Нужно его вытащить.

– Позвольте мне, – повернулся к ней лорд Уиндроу с озабоченным видом, но Анджелина замахала руками.

– О нет, нет, нет, – сказала она. – Это будет ужасно неловко. Я и сама справлюсь за минуту. А вы двое идите вперед, я вас сейчас же догоню.

Он собрался спорить. Он уже открыл рот, но мисс Годдар его опередила. Хвала небесам, она поняла, что происходит, и согласна помогать, подумала Анджелина.

– Мы в самом деле не хотим вас смущать, леди Анджелина, – сказала мисс Годдар. – Я прекрасно понимаю, каково вам. Идемте, лорд Уиндроу.

И они ушли. Анджелина оглянулась на остальную компанию и увидела, что граф Хейворд ускорил шаг и идет прямо к ней, в точности как она планировала.

– Ой, не нужно беспокоиться, – произнесла она, когда он приблизился. – Он просто опять дурачился. Мисс Годдар была так любезна, что пошла с ним вперед. Заверяю вас, ей не грозит никакая опасность, но она наверняка обрадуется, если вы ее выручите. Это будет очень мило с вашей стороны.

– Леди Анджелина, – сказал лорд Хейворд, когда остальная компания прошла мимо них, смеясь и болтая, – вы хромали на правую ногу. Вы поранились?

– О нет, нет, нет! – воскликнула Анджелина. – Просто камешек попал в туфлю. Я сейчас его вытряхну и догоню всех. А вы, пожалуйста, поспешите на выручку мисс Годдар.

– Как вы совершенно верно заметили, – отозвался он, – ей не грозит никакая опасность. И она не любит долго терпеть дураков. Если Юнис не захочет слушать болтовню Уиндроу, она просто постоит и подождет остальных. Позвольте мне.

И он опустился на одно колено, в точности как тогда, когда делал ей предложение, и протянул руку.

Ой, мамочки.

Кажется, правая нога, верно? Да, он сказал «правая». Анджелина подняла ногу, лорд Эдвард снял с нее туфлю. Она чуть не потеряла равновесие, поэтому ей пришлось наклониться и схватиться за его плечо. О, такое твердое теплое плечо. Плечо, на которое можно опереться. Он перевернул туфлю, потряс ее, поставил на землю и провел рукой по обтянутой чулком ступне Анджелины.

– Я не вижу никакого камешка, – сказал он, – и не чувствую.

– Иногда, – заметила она, – они бывают такие маленькие, что их не видно, а ноге все равно ужасно больно. Думаю, вы его вытряхнули.

Он надел туфлю ей на ногу, и Анджелина потопала ногой.

– Все, его больше нет, – сказала она. – Спасибо.

Лорд Хейворд встал и посмотрел ей в глаза.

– Мисс Годдар… – начала она.

– Она не скажет мне спасибо, если я кинусь к ней, как сверхозабоченная дуэнья. Прогуляемся?

Анджелина уставилась на него. Она все планировала не так! Лорд Уиндроу повел себя в точности, как ожидалось. Так почему лорд Хейворд?..

Он протягивал ей руку, высоко вскинув брови. Мисс Годдар будет очень разочарована. Но что же ей делать? Сейчас не сделаешь ничего. Ладно, придется как следует постараться в другой раз. Анджелина приняла предложенную руку и мысленно вздохнула. Почему его рука всегда кажется крепче и надежнее других мужских рук? В конце концов, это всего лишь рука.

Они легко могли догнать остальных, но лорд Хейворд даже попытки такой не сделал. Вместо этого он выбрал совершенно другое направление, увлекая за собой Анджелину.

– Интересно, есть ли там, за деревьями, тропинка? – сказал он. – Должна быть, потому что вон там, наверху, находятся искусственные руины – что-то вроде разрушенной башни. Видите?

Она посмотрела в направлении его вытянутой руки и моментально забыла и про свой неудавшийся план, и про компанию молодежи, весело шагавшей к озеру.

– Ой, вижу! – воскликнула Анджелина. – Поднимемся туда? Должно быть, оттуда открывается великолепный вид.

– Если подъем дастся вам не слишком тяжело, – предостерег лорд Хейворд.

– Я не увядающая фиалка, – возразила Анджелина.

– Я так и не думаю, – ответил он. – В жизни не видел увядающую фиалку, опрометью бегущую через луг и взлетающую на дерево.

Анджелина украдкой взглянула на него. Неужели лорд Хейворд только что пошутил? Причем о ее поведении, к которому сначала отнесся так презрительно?

– Разумеется, – добавил он, – мне не удалось увидеть своими глазами и того, как это сделали вы.

Он в самом деле пошутил.

– Очень плохо, – отозвалась Анджелина, – потому что я не намерена повторять свое представление на бис только ради вас.

И тут она появилась – ямочка у него на щеке. А ее желудок совершил двойной кувырок. Анджелина засияла от восхищения и громко расхохоталась. О, она преодолела это. Давным-давно преодолела. И теперь они просто двое молодых людей, гуляющих в частном парке во время домашнего приема и наслаждающихся солнечным днем. Почему же им не пошутить и не посмеяться? Это совершенно ничего не значит.

Они легко нашли тропинку сразу же, как только обошли небольшую рощицу у подножия холма, и стали подниматься, не тратя дыхание на разговоры. Холм оказался довольно крутым, тропинка вся заросла жесткой травой. Должно быть, раньше по ней ходили довольно часто – возможно, когда сыновья Розали были маленькими, еще до того, как они уехали в школу, а может быть, до того, как лорд Палмер отправился со своей дипломатической миссией в Вену. К тому времени как они добрались до вершины, Анджелина совсем запыхалась и не сомневалась, что лицо ее ужасно раскраснелось и покрылось потом. Но лорд Хейворд тоже тяжело дышал.

– Наверное, – сказал он, – мне следовало спросить себя, не тяжело ли дастся подъем мне.

Анджелина ему улыбнулась. Он опять пошутил!

– Зато обратно мы будем все время спускаться, – отозвалась она. Из-за того что ей было так жарко, она развязала ленты на шляпке. Шее и подбородку сразу стало прохладнее.

Но… ой, мамочки! Их окружал великолепный вид. Анджелина сделала полный поворот вокруг себя, разглядывая дом, и парк, и ферму, и просто красивую местность.

– О, вы только посмотрите! – воскликнула она (совершенно напрасно, потому что он и так смотрел. А что еще можно тут делать, кроме как любоваться и восхищаться?)

– Держу пари, – сказал он, – что оттуда, сверху, вид еще лучше. – И показал на башню.

– Никто с вами и не будет спорить, – фыркнула Анджелина. – Кроме того, леди не держат пари. А я стала настоящей безупречной леди, потому что мой дебют уже прошел, не забыли?

Лорд Хейворд посмотрел ей в глаза, и она поняла, что он помнит. В первый раз он почти улыбнулся ей как раз во время первого танца ее дебютного бала, когда она пообещала, что впредь, раз уж ей разрешено выезжать, она будет безупречной леди и не допустит инцидентов, подобных тому, в пивной «Розы и короны», или галопирования с улюлюканьем по Роттен-роу во время дождя, или необходимости опрометью спасаться от быка.

– Спорю, я быстрее добегу доверху! – сказала Анджелина, подхватила юбку и стремглав помчалась к башне.

Отсюда она выглядела гораздо больше и внушительнее. Анджелина толкнула деревянную дверь, шагнула внутрь и сразу забыла, что бежала наперегонки наверх. Стены и пол в башне были выложены яркой замысловатой мозаикой из разноцветных камней. Узкие бойницы пропускали внутрь достаточно света, причем целый день, потому что выходили на все четыре стороны. По всему периметру тянулась деревянная скамья с мягкими красными кожаными подушками на ней, правда, цвет сильно потускнел из-за толстого слоя пыли. Деревянная лестница в центре помещения вела наверх, к люку.

– Какое чудесное пристанище! – воскликнула Анджелина. – Если бы я жила в Холлингсе, то приходила бы сюда каждый день. Брала бы с собой книги и мольберт, сидела бы тут, читала, рисовала и мечтала.

В Актоне она часто оставалась одна, поэтому подружилась с холмами и лесами, где еще ребенком играла с Трешемом и Фердинандом. Она бы сделала себе убежище из коттеджа «Голубка» у дальнего озера в парке, так как он был расположен в очень живописном месте, но именно там ее отец в свое время поселил свою любовницу, и Анджелина так и не смогла стереть это болезненное воспоминание из памяти.

Лорд Хейворд вскарабкался по лестнице и откинул люк. Тот упал с глухим грохотом. Анджелина вскарабкалась вслед за ним. Он протянул ей руку, помогая подняться на стену, и закрыл за ними люк.

– А какой полагался приз, если вы меня обгоните? – спросил он. Анджелина обернулась и улыбнулась ему.

– Вы же не стали со мной спорить, в точности как и я с вами, когда вы сказали, что вид отсюда будет еще великолепнее. По-моему, отсюда видно на многие мили в любую сторону! О, ради этого стоило сюда забираться, правда?

На башне была должным образом сделана зубчатая стена, но с одной стороны она немного крошилась. Так и было задумано, ведь башня представляла собой искусственные руины, будто стояла здесь уже тысячу лет. Анджелина положила ладони на высокий зубец и подняла лицо к небу.

– Здесь немного ветрено, – предупредил лорд Хейворд, придерживая свою шляпу. – Вы бы лучше…

Он не успел договорить. Анджелина подняла руки, чтобы снова завязать ленты своей шляпки под подбородком, но сильным порывом ветра шляпку сорвало с головы, и она вспорхнула в небо, а затем полетела вниз по направлению к озеру. От водяной могилы ее спасло высокое дерево у подножия холма. Ленты зацепились за верхние ветви, запутались в них, и шляпка повисла, напоминая экзотический цветок.

– Ой! – Одна рука Анджелины прижалась к губам, а другая глупо метнулась в пустоту, но лорд Хейворд быстрым, почти змеиным движением успел ее перехватить, удержав Анджелину от полета вслед за шляпкой.

Они следили за полетом шляпки молча, а затем Анджелина разразилась неудержимым хохотом. Помолчав секунду, лорд Хейворд присоединился к ней. Они рыдали от смеха над тем, что в общем-то было совсем не смешным.

– Бедная моя шляпка! – завывала Анджелина между приступами хохота.

Еще один порыв ветра растрепал ей волосы, вырвав несколько шпилек. Анджелина сползла вниз по стене и села под ее прикрытием, подтянув повыше колени. Лорд Хейворд сел рядом, вытянув ноги, и снял шляпу.

– Вы это в-в-в-видели? – спросила Анджелина, с трудом переводя дух. – Я думала, она долетит до самой Америки!

– Я думал, она вызовет сердечные приступы у всех птиц в этом парке, – ответил он. – Она выглядела как сумасшедший попугай! Да и сейчас так выглядит.

Жесточайшее оскорбление для ее шляпки!

Анджелина снова захохотала. Он тоже.

– Ой, вы только на меня посмотрите! – с трудом выдавила она, пытаясь заправить выпавший локон обратно в прическу, все равно безнадежно примявшуюся. – Только гляньте!

Он повернул голову, она тоже, и смех почему-то замер. Они просто сидели, почти соприкасаясь плечами, и смотрели друг на друга.

Анджелина закусила губу.

Это что, лорд Хейворд, с которым она сейчас так весело смеялась?

– Вы растрепаны и раскраснелись, ветер пошел вам на пользу, – сказал он.

– Мне придется хорошенько подумать, – отозвалась она, – чтобы понять, оскорбили вы меня или нет.

– Нет, – негромко ответил он.

На лбу, там, где раньше была надета шляпа, у него виднелись бисеринки пота.

– Вы добры, – сказала Анджелина, – но начнем с того, что во мне вообще не на что смотреть.

Локон, так решительно спрятанный, выпал и повис вдоль уха, едва она убрала руку.

– Почему вы это говорите? – спросил лорд Хейворд.

– Ну, – пожала плечами Анджелина, уставившись на свои колени, – взять, к примеру, мою мать.

– Я ее знал, – сказал лорд Хейворд. – Конечно, не лично, но видел неоднократно. Она была чрезвычайно красива. Вы на нее совсем не похожи.

– Вы заметили? – Анджелина негромко рассмеялась.

– А вам бы этого хотелось? – неожиданно спросил он.

Забавно. Она никогда не задавалась этим вопросом. Сокрушалась, что не такая красавица, какой была мать, но… а хочет ли она и в самом деле быть на нее похожей? Но ведь это бы все изменило, разве не так?

– Когда я впервые вас увидел, – произнес он, – когда вы повернулись к нам от окна в «Розе и короне», я подумал, что вы самая красивая женщина на свете. И снова об этом подумал, когда увидел вас в Дадли-Хаусе.

Анджелина засмеялась:

– Я такая высокая. Настоящая каланча.

– Возможно, так оно и было в ваши тринадцать лет, – возразил он, – но не теперь.

– Я еще и очень смуглая.

– Живописно смуглая.

– Я даже брови не умею изгибать правильно.

– Что? – На его лице отразилось замешательство.

– Когда я так делаю, то похожу на испуганного зайца.

– Покажите, – велел он.

Анджелина послушно повернула к нему лицо и показала.

В его глазах снова заплескался смех.

– Клянусь Иовом, – сказал он, – вы правы. Испуганный заяц. И кто вам первый об этом сообщил?

– Мама, – сказала Анджелина.

Смех исчез.

– Я ее разочаровала, – сказала она. – Она любила Ферди. И много раз брала его в Лондон, а меня никогда. Наверное, она надеялась, что моя внешность улучшится к тому времени, как ей придется показывать меня не только соседям в Актоне. И у нее были любовники, знаете? Конечно, знаете. Все знали. Но это не вызывает возражений, если замужняя леди уже подарила своему супругу наследника, еще одного сына, да еще и дочь. И почему бы ей не иметь любовников, если у папы были любовницы, а одну из них он даже поселил в коттедже в нашем поместье и сказал, что она наша бедная родственница. Но это неправда. Я всегда знала, кто она такая, еще до того, как узнала, что такое «любовница». Она никогда не выглядела бедной и никогда не приходила к нам домой обедать, а ведь если бы она была бедной родственницей, то обязательно приходила бы время от времени, правда? И конечно, у Трешема тоже есть любовницы, даже замужние. Он дрался на двух дуэлях, о которых я слышала, и, может быть, еще на многих, о которых я не слышала. Думаю, у Ферди тоже есть любовницы, хотя ему всего двадцать один. Я все давала и давала себе клятвы, что никогда не выйду замуж за распутника, пусть даже вместо этого придется выйти за очень скучного человека. Лучше скучать, чем быть такой несчастной, что приходится заводить любовников. Она была несчастной, понимаете? Моя мать. И если бы она дожила, то, может быть, подумала, что моя внешность исправилась, и она бы стала меня вывозить, и помогла найти мужа, и мы бы с ней подружились, и она бы мной гордилась и стала счастливой.

Анджелина крепко обхватила колени, отвернулась от него и зажмурилась.

– Я опять болтаю чушь, – сказала она.

О, откуда все это вдруг взялось? До чего унизительно.

– А потом Трешем внезапно уехал из дома и больше не вернулся, когда ему было всего шестнадцать, – добавила она, – а Фердинанда отправили в школу, и он даже не всегда возвращался домой на каникулы, а ездил вместо этого к своим друзьям, а папа умер через год после отъезда Трешема, а мама после этого почти все время жила в Лондоне, даже больше, чем раньше, и я осталась только с гувернантками. Они меня не любили, но я их за это не виню. Я была очень противной.

Ну вот. О, что она наделала! Анджелина пожалела, что в самом деле не спрыгнула со стены в погоне за шляпкой. Она опустила голову и уткнулась лбом в коленки, а через несколько мгновений его рука осторожно опустилась на обнаженный участок шеи и начала ее легонько поглаживать.

– Вы оказались ни в чем не повинным очевидцем ваших семейных драм, понимаете? – произнес он. – Неизвестно, что вынудило ваших родителей заключить такой несчастливый брак, но к вам это никакого отношения не имеет. У них были свои жизни, и они прожили их так, как считали нужным. И то, что вынудило вашего старшего брата так внезапно уехать из дома и не возвращаться туда, тоже к вам не относится, иначе вы бы об этом знали. А ваш младший брат был всего лишь мальчишкой, учившимся расправлять крылья. Он искал себе друзей, даже не задумываясь о том, что сестре так нужно его общество. Что до ваших гувернанток, то женщинам, подобным им, выпадает тяжелый удел в этой жизни. Чаще всего это обнищавшие аристократки, по какой-то причине не сумевшие выйти замуж и не имеющие ни дома, ни семьи. И зачастую они вымещают свои неудачи на ученицах, в особенности если эти ученицы по той или иной причине начинают бунтовать против своей жизни. Вас ни в коем случае нельзя назвать недостойной любви.

Его рука на ее шее гипнотизировала. Анджелине было очень стыдно, и она была очень близка к слезам. И если она достойна любви, почему он ее не любит?

– Если бы ваша мать не умерла, – продолжал между тем он, – возможно, вы бы вдруг поняли, что ей не требовалось взращивать в себе любовь к повзрослевшей дочери. Возможно, она всегда вас любила. Я, например, никогда особенно не сомневался, что меня любят, но мне всегда казалось, что я должен эту любовь заработать, что должен ради нее усердно трудиться, потому что моего брата было любить намного проще, чем меня. Он всегда был очаровательным шалопаем. Все его обожали, несмотря на его недостатки – иногда казалось, что именно за них. И он был эгоистом. Его нисколько не волновало, что он ранит чувства других, а даже если и волновало, для него важнее было удовлетворение собственных желаний. И мне всегда казалось несправедливым, что я так стараюсь, а меня все равно любят меньше. После его смерти я открыл для себя две вещи.

– Какие? – спросила Анджелина в свои коленки.

– Во-первых, что меня любят, – ответил он. – Я имею в виду, гораздо больше, чем мне казалось. Меня никогда не любили меньше, просто по-другому. И еще я понял, что старался поступать правильно со своей семьей, и с друзьями, и даже с незнакомцами, потому что я хотел этого. Я старался не обижать других людей, потому что никогда и не хотел их обижать. Я был таким же эгоистом, как и Морис, только по-своему, и даже если бы имел такую возможность, все равно не стал бы жить его жизнью.

Анджелина сглотнула.

– Я пытался отговорить его от той гонки на экипажах, – продолжал лорд Хейворд. – Напоминал, что нужно подумать о Лоррейн. Сьюзен в то время болела, у нее был сильный жар, и Лоррейн была просто вне себя от тревоги. Ей тогда была очень нужна поддержка Мориса. Но он назвал меня чванным ослом, и тогда я сказал то, что вечно будет меня терзать.

Анджелина подняла голову и взглянула на него. Он невидящими глазами смотрел куда-то на вершину башни. Рука его соскользнула с ее шеи.

– Я сказал ему: «Вперед!» – произнес лорд Хейворд. – Сказал, пусть сломает себе шею, если хочет. Сказал, что если он погибнет, то я от этого только выгадаю, потому что стану вместо него графом Хейвордом.

Анджелина положила руку ему на бедро и слегка похлопала.

– Вы просто сильно рассердились, – сказала она. – И это не имеет никакого отношения к несчастному случаю. Разве вы хотели, чтобы он погиб?

– Нет, – ответил он.

– Вы любили его?

– Да. Он был моим братом.

– Вы хотели стать графом Хейвордом? – спросила она.

Он закрыл глаза и прижался головой к стене.

– Хотел. Мне всегда казалось, что я справлюсь лучше, чем он. Я хотел получить и титул, и положение, до тех пор пока не получил их. И пока не потерял брата. А теперь мне придется смотреть, как его жена выходит замуж за другого. Придется видеть, как другой мужчина воспитывает дочь моего брата. Я должен понимать, что для Лоррейн это счастье. Должен радоваться за нее, потому что она мне нравится и я знаю, что ее жизнь с Морисом была адом. Но он был моим братом.

Анджелина крепче сжала его бедро, но ничего не сказала. А что тут можно сказать? Только то, что нет людей, которые не страдают, что страдание – это часть человеческой жизни. Но в этой мысли нет ничего сверхоригинального, верно?

– Так же как Трешем и Фердинанд – мои братья, – сказала она. – Может быть, они никогда не женятся. Может быть… но я всегда буду их любить, несмотря ни на что.

Он открыл глаза и повернул к ней голову.

– Видите ли, именно с вашим братом состязался в тот день мой, – произнес он.

– С Трешемом? – Анджелина нахмурилась, в животе все сжалось.

– Я всегда винил его, – сказал лорд Хейворд. – Даже бросил ему это в лицо на похоронах Мориса. Полагаю, когда случаются внезапные трагедии, нам необходимо найти козла отпущения. Но на самом деле Трешем виноват в случившемся не больше, чем я. Потому что даже если гонки предложил он (а с таким же успехом это мог быть Морис), моего брата никто не заставлял соглашаться. И хотя Трешем обогнал его как раз перед тем поворотом дороги, он не заставлял Мориса рисковать и мчаться за ним следом на самоубийственной скорости. И Трешем сразу же повернул назад, как только увидел ту телегу с сеном и осознал опасность. Он попытался предотвратить столкновение. Это наверняка, иначе он просто не увидел бы, что произошло – он бы уже оказался на милю впереди. А он все видел. Я был несправедлив к вашему брату, леди Анджелина.

– Так же как несправедливы к самому себе, – откликнулась она. О, с таким же успехом в той гонке мог погибнуть Трешем! Как бы она это перенесла? Обвиняла бы Мориса, графа Хейворда? Скорее всего.

– Да, – он вздохнул, – любовь приносит страдания. Как вам это клише?

Анджелина тоже вздохнула. Они впадают в сентиментальность.

– Думаю, моя шляпка для меня потеряна, – сказала она. – Я купила ее только на прошлой неделе, и она мне особенно нравилась. Голубое и желтое напоминали о летнем небе, а розовое… ну, я всегда любила розовый цвет.

– На прошлой неделе, – повторил он. – Стало быть, это номер пятнадцать?

– Вообще-то семнадцать, – поправила его Анджелина. – И сегодня я надела ее в первый раз. Ну, может быть, она пригодится птицам, пока не выцветет и не сгниет.

– Давайте сходим и посмотрим, – предложил он, вставая и протягивая ей руку.

Они осторожно спустились вниз по лестнице и вышли из башни на тропинку. Пройдя немного вперед, посмотрели вниз. Склон, заросший высокой травой, шелестевшей при порывах ветра, был намного длиннее и круче, чем тот, по которому они поднимались. Шляпка находилась на невозможном расстоянии, хотя слово «невозможно» редко использовалось в словаре Дадли.

– Думаю, я смогу тут спуститься, если пойду осторожно, – произнес он.

– Осторожно? – Анджелина рассмеялась. – По таким холмам осторожно не спускаются, лорд Хейворд.

Она схватила его за руку и пустилась вниз по склону – огромными шагами, а потом и вовсе сломя голову. Она визжала и улюлюкала, и потеряла еще несколько шпилек. Они снова хохотали и неслись вниз настолько стремительно, насколько позволяли ноги, – а потом, увы, еще быстрее. Анджелина споткнулась первая, а сразу за ней – лорд Хейворд, и они покатились вниз, и только высокая трава, росшая возле самого озера, помогла им остановиться. Просто чудо, что они ни разу не налетели ни на одно дерево.

Они немного полежали, хохоча и пытаясь перевести дух, бок о бок, рука об руку. А потом он приподнялся на локте и посмотрел на нее сверху вниз. Взгляды встретились, смех оборвался.

Ее руки обвили его шею в тот же самый миг, когда он обнял ее, и они начали целоваться так, словно их жизни зависели от того, сольются ли они воедино, останется ли хоть капля пустого пространства между ними, или в них, или сквозь них. Словно они каким-то образом могут превратиться в одно существо, в одно целое, и уже никогда больше не будут одинокими, или нелюбимыми, или несчастными.

Когда он поднял голову и посмотрел ей в глаза, в самую душу, Анджелина поняла, что все правильно. О, она правильно сделала, влюбившись в него с первого взгляда, продолжая его любить, больше всего на свете желая провести с ним всю жизнь до последнего вздоха, любя его. И она знала – о, она знала! – что он вовсе не старая высохшая деревяшка, что он способен испытывать великую страсть. Она знала, что он может любить ее той самой вечной любовью, которая иногда существует не только на страницах романов «Минервы-пресс», но и взаправду, пусть и очень редко. О, она была права. Она все знала! Она любит его, и он ее любит, и в их мире все правильно.

И тут, как вспышка, пришло воспоминание. Как она могла забыть! Она решила быть благородной и самоотверженной! Ведь мисс Годдар тоже его любит, и в глубине души он любит ее. Она предназначены друг другу.

А она, Анджелина, не только дала обет соединить их, но и рассказала мисс Годдар о своем плане и заручилась ее поддержкой.

О, что она наделала?

Едва лорд Хейворд открыл рот, собираясь что-то сказать, Анджелина прижала палец к его губам и тут же отдернула.

– На этот раз, – ослепительно улыбнулась она, – вы не обязаны делать мне брачное предложение. Не обязаны. Я снова его отвергну.

Он некоторое время вглядывался в ее глаза, затем, не сказав ни слова, сел и надолго замолчал. Анджелина тоже молчала. Она не сомневалась, что никогда не была несчастнее, чем сейчас. Не только сердце ее разбито. Что еще ужаснее, она предала друга.

Придется удвоить усилия.

Лорд Хейворд всматривался в верхушку дерева, туда, где застряла ее шляпка. Ужасно высокое дерево, и шляпка висела ужасно высоко.

– Пусть там и остается, – заторопилась она. – У меня есть еще шестнадцать, не считая старых.

– Плюс все те, что привлекут ваше внимание до того, как вы покинете Лондон на лето, – добавил он. – Но эта особенно… хороша.

Он поднялся с земли, и не успела Анджелина сесть, как он уже взбирался на дерево с какой-то упрямой решимостью. Анджелине казалось, что там просто не за что цепляться, но он все равно поднимался вверх. Ее сердце заколотилось прямо в горле задолго до того, как он забрался достаточно высоко, чтобы снять шляпку с ветки, распутать ленты и бросить ее вниз. И это было очень странно, потому что при этом ей казалось, что она топчет свое сердце туфлями. Как оно может находиться в двух местах одновременно?

А желудок кувыркался от ужаса.

– О, пожалуйста, осторожнее! – крикнула Анджелина, когда он начал спускаться вниз. И раскинула руки, держа в одной шляпку, словно могла поймать его и не дать разбиться насмерть.

Он не упал. Спустя какие-то несколько минут он уже снова стоял рядом с ней, глядя, как она завязывает ленты под подбородком и заправляет под шляпку растрепавшиеся локоны.

– Спасибо, – произнесла Анджелина.

– Я сожалею, – одновременно произнес он.

– Не надо, – сказала она. – В смысле, не сожалейте. Вы не можете отвечать за всех, с кем пересекся ваш путь.

– Даже если я их целую? – спросил он.

– Даже тогда, – твердо произнесла она, повернулась и зашагала вдоль берега озера в сторону более ухоженной лужайки, которая поднималась вверх, к дому.

Выйдя из-за деревьев, она увидела на дальнем берегу мистера и миссис Линд с преподобным Мартином, беседовавших с Фердинандом и мисс Брайден. Но ни мисс Годдар, ни лорда Уиндроу там не было – впрочем, остальных тоже.

Лорд Хейворд поравнялся с ней, но руку не предложил, а Анджелина не сделала никакой попытки опереться на нее. Они шли молча.

Ну как же она могла, терзалась Анджелина. Как она могла полюбить его снова, после того как дала обет устроить им счастливый союз с мисс Годдар, со своим другом? Нет, не снова, с горечью думала она. Она и не переставала его любить.

Неужели она никогда не станет благоразумной?

– И все же я приношу свои извинения, – произнес он, когда они начали подниматься вверх, к дому, – если оскорбил вас.

– Не оскорбили! – сердито бросила Анджелина, поворачиваясь к нему. – Почему вы все время боитесь, что оскорбили меня? Может быть, это я вас оскорбила? Не развяжи я ленты на шляпке, когда мне стало жарко из-за крутого подъема, ее бы не унесло ветром, и нам не пришлось бы сломя голову мчаться вниз с холма, и вы не подвергали бы свою жизнь опасности ради того, чтобы спасти шляпку, и мы бы не поцеловались, и вы бы не думали, что снова обязаны сделать мне предложение, а мне не пришлось бы говорить вам, что в этом нет нужды и я вам все равно откажу. И заметьте, я сказала «мы бы не поцеловались», а не «вы бы меня не поцеловали». Для поцелуя, знаете ли, нужны двое, если, конечно, он не насильный, чего не было ни в Воксхолле, ни здесь. Мы поцеловались. И не обязаны из-за этого жениться. Я никогда за вас не выйду, так что, если вы придумываете способ поступить как джентльмен, забудьте о нем. Иногда мне просто хочется, чтобы вы перестали быть таким уж джентльменом, хотя именно из-за того, что вы такой, вы мне так сильно понравились еще в нашу первую встречу.