Текст книги "Бумажная звезда"

– Я настоятельно рекомендую вам принять мое предложение.

– Вы хотите сказать, что у нас нет выбора?

– Почти никакого, если, конечно, вы не предложите эту пьесу театрам.

– Значит, нам остается только поблагодарить вас.

Исчерпали и эту тему.

– Мне кажется, тебе надо как можно скорее перебраться в Лос-Анджелес, – сказал Даймонд, продолжая разговор.

Сент покачал головой:

Нет, спасибо. В мои планы это не входит. Я хочу купить дом на побережье.

– Я совсем не против того, чтобы ты его купил. Ты сможешь проводить там выходные в то время, когда я не буду в тебе нуждаться на студии.

Сент почувствовал, что у него возникает неприязнь к этому человеку. «Мало того, что он отобрал у меня „Старфайер“, – подумал Сент, – сейчас он хочет отобрать у меня и право распоряжаться собственной жизнью. Какого черта он о себе возомнил?»

Сент сидел, слушая потрескивание плавящегося на жаре металла, а Даймонд тем временем, приняв его молчание за согласие, продолжал:

– Ты знаешь, у меня всегда была мечта создать единую рабочую команду, группу талантливых людей, которые с ходу понимают друг друга и совершенно равноправны. С такой командой можно свернуть горы. – Он помолчал и как бы вскользь спросил:

– Насколько мне известно, Спринг Кентфилд твоя мать?

Сент кивнул.

– И твои родители в разводе.

– Они развелись через полгода после моего рождения.

– Когда-то я был знаком с твоей матерью, правда, очень давно, примерно лет двадцать пять назад. Затем она познакомилась с твоим отцом. Прости, если скажу что-нибудь не так, но твоя мать пользовалась мужчинами, чтобы сделать карьеру.

– Возможно.

Сент смотрел на ажурные листья дубов, освещенные яркими солнечными лучами, и внезапно в листве на фоне безоблачного голубого неба увидел себя на собственной свадьбе, идущего рядом с матерью, одетой в костюм Скарлетт О'Хара.

Именно тогда он просил ее рассказать ему о его настоящем отце.

– Не притворяйся, что ты не помнишь, – сказал он тогда, и мать долго размышляла, прежде чем дать ответ. Во рту у Сента пересохло.

Даймонд внимательно посмотрел на него, хотел что-то спросить, но, похоже, передумал и лишь невнятно пробормотал:

– Хватит на сегодня, пора возвращаться.

Джи Би страшилась дня, когда вновь увидит Сента.

«Я даже ни разу не написала ему в тюрьму, – думала она, глядя на проплывавшую под крылом самолета горную гряду, переливающуюся различными оттенками от коричневого до серого, – а следовало бы».

«Возможно, но ты этого не сделала, и сейчас в твоей жизни перевернута еще одна страница».

Однако встреча с Сентом прошла на редкость легко. Было видно, что он давно простил ее. Он очень обрадовался встрече, но не волновался и не испытывал обычного напряжения. Девушка почувствовала себя с ним почти уютно.

« Вздохнув с облегчением, Джи Би решила, что должна полностью насладиться выпавшим на ее долю прекрасным днем, тем более что Даймонд выпустил ее из-под своего контроля, и она радовалась свободе. Сегодня не надо изображать из себя Старфайер, а можно быть просто одной из тех, кто живет в „Дубах“ и так же, как Уилеры, выращивает виноград.

Ей нравилось здесь все. Дом был таким, каким ему и положено быть в таком месте: просторный, прохладный, окруженный широкими террасами. За ухоженными лужайками и садом располагался винный завод, каменное здание, построенное восемьдесят лет назад, увитое плющом, который в это время года переливался оттенками рыжего и ярко-красного цветов, а дальше в идеальном порядке тянулись виноградники.

– Зинфандель, каберне, – перечисляла сорта мать Дональда, – пино-нуар, шардоннэ, – и еще множество названий, которые звучали для Джи Би, как прекрасные стихи.

Джи Би очень хотелось побывать на винном заводе и посмотреть виноградники, но Анна Барделучи Уилер хоть и обрадовалась ее желанию, но не могла покинуть гостей.

– Тебе будет скучно, – заметила она со вздохом. – Попозже Дональд тебе все покажет. А сейчас снимай это глупое платье, надевай майку, шорты и иди зарабатывай свой ленч.

Подняв столб брызг, Джи Би с удовольствием прыгнула в давильню и присоединилась к группе двигавшихся по часовой стрелке людей. Музыка кантри, звучавшая в ритм с шагами ходящих по кругу людей, трогала душу. Девушка с легкостью отрывала ноги от сладкой массы, словно неслась по воздуху. Мексиканские ребятишки стали красными от сока. Они смеялись, визжали и бросали друг в друга виноградной массой. Какая-то матрона из Сан-Франциско отгоняла от себя надоедливых ос и ругалась как извозчик.

Толстый мужчина поскользнулся и упал в жидкое месиво, но его вытащила оттуда за ногу жилистая старуха в дырявой фетровой шляпе.

Джи Би слышала, как женщина из отдела по связям с общественностью говорила телеоператору:

– Не жалейте пленки. Снимите как можно больше гостей и детей. Наш праздник должна увидеть вся страна.

Солнце палило нещадно. Столбик термометра перевалил за девяносто[6]6
  По Фаренгейту – примерно 32° по Цельсию.


[Закрыть] градусов. Горячий ветер вздымал скатерти, сдувал на землю бумажные салфетки и одноразовые стаканчики, и они перекатывались по всему полю. Группа людей в давильне постепенно редела. Даймонд ушел куда-то с Сентом. Джи Би заметила, что к ним присоединился Дональд Уилер. На его голове ловко сидела шляпа австралийского землекопа, с загнутыми с одной стороны полями.

Он снял ее с головы и стал отмахиваться от ос. Его рыжие волосы стали мокрыми от пота и прилипли к голове.

– Нравится? – спросил он, улыбаясь Джи Би.

Она улыбнулась в ответ:

– Я никогда не думала, что виноград топчут ногами.

– Только в особых случаях. Большая часть винограда идет в давильную машину.

– Жаль, – сказала Джи Би.

– Вы бы так не думали, если бы вам пришлось перетоптать десять тонн.

В это время «Кантри-трио» Билла Шарпа исполняло мелодию «Индейка в соломе».

– Мне очень нравится такая музыка, – сказала Джи Би, а про себя подумала: «Не то что Рихард Вагнер».

– Вы, наверное, очень взволнованны, получив первую большую роль в фильме? – полюбопытствовал Дональд.

Продолжая топтать виноград, Джи Би неопределенно пожала плечами.

– Полагаю, что да, – ответила она.

Брови Дональда от удивления поползли вверх.

– Полагаю? Послушайте, леди, вы же станете богатой и известной.

Сейчас для Джи Би богатство и слава отошли на второй план. Они стали пустяками по сравнению с тем, что ее окружало. Широким взмахом руки девушка обвела окрестности и ответила:

– Все ерунда по сравнению с этим.

Они остались почти одни и все так же весело продолжали танцевать в густом месиве под палящими лучами солнца.

Джи Би видела, как Даймонд и Сент, две маленькие фигурки, одна седовласая, вторая черноголовая, уходили все дальше, взбираясь вверх по пыльной горной тропе.

Воздух, горячий и сухой, обжигал легкие.

Дональд снял майку, повесил на край цистерны. Джи Би с улыбкой смотрела на него, он ей очень нравился. Было трудно поверить, что он доктор, а не обыкновенный человек. Не верилось также, что Уилер намного старше ее. Его тело было таким же молодым, как и улыбка. Ей нравились и тело, и улыбка, нравились рыжие волосы у него на груди и рыжевато-коричневые глаза, которые из-под шляпы насмешливо разглядывали ее. Она чувствовала, что тоже нравится ему, и вдруг в голове промелькнула простая и ясная мысль: «Я нравлюсь ему такой, какая есть на самом деле.

Он не выдумывает меня».

Дональд протянул к ней руки, и девушка взяла их.

– Я умираю от жары, – сказал он. – Давайте покажу вам наш завод.

– Мне бы этого очень хотелось, – ответила Джи Би со счастливой улыбкой.

Миссис Уилер сидела во главе длинного, стоявшего на козлах стола, слева от нее восседал Даймонд, справа – ее племянник Джон, за ним – Джи Би и Дональд. Вера устроилась рядом с Даймондом. Почтенная матрона расположилась на другом конце стола, а по обе стороны от нее сидели Сент и толстяк, по виду сенатор. Он смотрел на всех осоловевшими глазами, плохо воспринимая происходящее, его состояние можно было назвать коматозным.

Джи Би вся горела от возбуждения. Они с Дональдом только вернулись с завода, где со смотровой галереи наблюдали, как в больших резервуарах бродит вино, а на поверхности плавает набухшая красная кожура винограда, образуя толстую блестящую шапку.

– Мы называем это гребнем, – сказал Дональд.

– Этот гребень выглядит таким плотным, – сказала Джи Би, – что я бы с удовольствием на нем покаталась.

За столом мгновенно наступила тишина. Каждый из мужчин представил себе Джи Би, катающуюся на бродящем винограде.

Официант принес блюдо с дымящимся барашком. Вера взяла себе второй кусок и ела его с ржаным хлебом и большим ломтем сыра.

Обсасывая баранью косточку, Джи Би приговаривала:

– Боже, как я проголодалась. Никогда не пробовала ничего более вкусного.

– Работая в давильне, вы нагуляли волчий аппетит, – заметил, весело смеясь, Дональд Уилер.

– Мне нравится, когда у людей хороший аппетит, – с одобрением отозвалась миссис Уилер. – Надеюсь, мой сын был для вас хорошим гидом.

– В некоторой степени, – ответила Джи Би. – К сожалению, он многого не знает, мне бы очень хотелось послушать вас.

– Ради Бога, Джи Би! – воскликнул Дональд. – Стоит только маме начать, и она заговорит вас до смерти.

– Сомневаюсь, – парировала Джи Би.

– Помолчи, Дональд. Когда еще у меня будет такая аудитория? – сказала миссис Уилер и без церемоний прочла им лекцию по виноделию, рассказав в подробностях о химическом составе почвы, о грунтовых водах, о том, как лучше уберечь виноград от заморозков, о создании особого микроклимата. Джи Би с большим интересом выслушала ее лекцию.

– К великому сожалению, мой единственный сын предпочел стать врачом. – Миссис Уилер сказала это таким тоном, будто профессия врача была несерьезным занятием.

Даймонд с насмешкой в темных глазах наблюдал за Джи Би, потом перевел взгляд на оживленное лицо Дональда Уилера.

Дональд, не замечая, что Даймонд внимательно наблюдает за ним, потянулся к корзине с виноградом, стоявшей в центре стола, оторвал несколько виноградных листьев и сунул их в растрепанные волосы Джи Би.

– Вот так вы похожи на нимфу Бахуса, – произнес он.

– А кто это?

– Бог вина, наш покровитель.

Джи Би сияющими глазами посмотрела на Дональда и весело рассмеялась.

Взгляд Даймонда стал холодным и пустым, как бесконечное пространство.

Солнце село, и быстро похолодало. Праздник закончился, а люди разошлись.

Сент остался за столом один и от нечего делать открыл альбом Веры.

Вот портрет Джи Би, которая сидит за столом чумазая и проказливая, слегка навеселе. Виноградные листья небрежно свисают с ее головы, солнечные лучи отражаются в огромном опале на груди, и он сверкает нестерпимым блеском.

Сверкающий опал подарил ей Даймонд, но дорогим подарком так и не сумел вызвать ответного блеска в ее глазах.

Сент знал, что эти глаза никогда не засияют и для него.

Дальше портрет Дональда Уилера. Доктор без рубашки, в своей австралийской шляпе. Ну просто Крокодил Данди, танцующий на винограде. Его лицо находится в тени, но из-под полей шляпы видны сияющие глаза, по которым можно прочесть все, как в открытой книге.

– «Все возвращается на круги своя, – подумал Сент. – Он любит ее, она любит его, но принадлежит Даймонду.

Что же будет дальше?»

Портрет Даймонда. Заостренные черты лица таят в себе силу, тяжелые веки не скрывают взгляда, полного угрозы.

«Змея, поджидающая свою жертву», – подумал Сент.

Дальше шел его портрет. Сент посмотрел на себя, и глаза у него чуть не вылезли из орбит. Скулы выпирали, словно два острых ножа, заостренные черты лица кого-то очень напоминали.

Сент перевернул страницу и вернулся к портрету Даймонда, затем снова уставился на себя.

Неужели они так похожи? Этого просто не может быть!

В доме зазвонил телефон.

– Сент, тебя! – позвала миссис Уилер.

Сент поднял трубку. На линии тишина, затем послышалось прерывистое дыхание, и женский голос громко отчеканил:

– Ну ты, скотина, думаешь, что так легко от меня избавился? Не рассчитывай на это, я буду вечно преследовать тебя.

Трубку бросили, и раздались короткие гудки. Сент тупо смотрел на телефон.

– Полагаю, звонила миссис Тредвелл, – проговорил голос за его спиной.

Сент оглянулся. В дверях стоял Даймонд с загадочной улыбкой на губах, позади него – Джи Би в своем прежнем наряде, с серебристым обручем в волосах, настоящая Старфайер, и лишь поникшие виноградные листья в руке связывали девушку с землей.

– Да, – ответил Сент. – Это Флетчер.

Часть четвертая

Глава 21

Двенадцать месяцев спустя, в июне 1988 года, журнал «Верайети» дал на развороте изображение лица на фоне ночного неба, глаза широко распахнуты, в каждом зрачке сияют звезды.

Заголовок гласил: «Джи Би в роли Старфайер».

На ядовито-желтой полосе поперек разворота приводились цифры: «9931026 долларов за первые пять дней».

В этот вечер, спустя неделю после начала проката фильма, побившего все рекорды, одна из съемочных площадок студии «Омега» превратилась в лунную поверхность с кратерами, заполненными серебряным песком.

Все, кто работал в киноиндустрии, были здесь, включая высшее руководство ведущих корпораций Нью-Йорка.

Виктор Даймонд снял фильм, уложившись в мизерный бюджет, с никому не известными талантливыми актерами, и фильм стал настоящим супербоевиком.

Одетый в смокинг, который придавал его фигуре особую значительность, Даймонд стоял на сцене, принимая заслуженные поздравления; рядом с ним – Старфайер в платье необычного голографического покроя, в котором девушка казалась бесплотной, и присутствующие видели только ее прекрасное лицо и струящееся серебро волос, подсвеченных светом самых невообразимых оттенков.

Кто такая Старфайер? Откуда взялась? Говорят, что была моделью по имени Джи Би, но откуда пришла сама Джи Би? Она явилась ниоткуда, и никто о ней ничего не знал, хотя ходили упорные слухи, что… Старфайер – осиротевшая дочь богатого южного плантатора… отпрыск некой королевской семьи из Восточной Европы… внучка известного нациста, скрывающегося от правосудия в Аргентине… Но это все домыслы, и лишь несколько человек, ее ближайшие друзья, знали, кто она такая, но предпочитали помалкивать.

– Мы продаем тайну, – объяснил Джи Би Даймонд. – Старфайер должна стать для всех загадкой. Люди должны думать о тебе, как о чужестранке – далекой и недосягаемой. У Старфайер на Земле нет прошлого, нет семьи.

– Но я не хочу быть чужестранкой и недосягаемой, – упорно возражала Джи Би. – У меня есть семья, у меня есть мама и Мелоди Рос. Когда я стану знаменитой, ничто на свете не удержит Мел рассказывать всем, что я ее сестра.

Нет такой силы.

– Она будет благоразумной, – возразил Даймонд.

«Готова держать пари, что нет», – подумала тогда Джи Би, но неожиданно Мел пошла на сотрудничество.

Сначала Мелоди яростно возражала против ее переезда в Калифорнию и хотела остаться в Нью-Йорке. «Чтобы тратить твои деньги», – высказался Даймонд.

Однако, злая и оскорбленная, она наконец согласилась лечь в клинику для наркоманов в Пасадене и после шестимесячной реабилитации стала совершенно другой женщиной и даже благодарила Даймонда за то, что он удержал ее на краю роковой пропасти. Сейчас, впервые за долгое время, Мел получила свою долю хорошей жизни, правда, очень маленький кусочек.

Даймонд нашел ей работу старшей официантки в «Ла пергола», известном ресторане в Вествуд-Виллидж, где она под именем Мелроуз с очаровательной улыбкой рассаживала посетителей и даже имела своих поклонников. Она лихо водила маленький оранжевый «БМВ» и жила в небольшой квартирке в Санта-Монике.

– Смотри, как интересно все обернулось, – говорила Мелоди при редких встречах с сестрой. – Посмотри, кем мы стали. Ты кинозвезда, а у меня прекрасная машина, одежда, и я работаю в отличном месте… Даймонд большая шишка, не так ли?

– Да, – соглашалась Джи Би, – большая.

Какое-то время Джи Би относилась к Даймонду с благоговейным трепетом, как к отцу, которого никогда не знала, как к благодетелю или по крайней мере как к человеку, которому бесконечно доверяла.

– Конечно, ты прямая противоположность Мелоди Рос, – заверил ее Даймонд, когда однажды ночью в порыве самобичевания девушка сказала ему, что, по сути, мало чем отличается от Мелоди Рос, что она такая же потаскушка, как и ее сестра. – Ты говоришь смешные вещи, у тебя есть талант и впереди блестящая карьера. Ты это заслужила.

Каким облегчением для Джи Би было знать, что ее сестра находится в безопасности, что не употребляет наркотики, не пьянствует, не шатается по улицам, а ведет нормальный образ жизни.

– Он сказал мне, – сообщила по секрету Мелоди, – живи тихо, и мы поладим. Если ты подведешь меня, то горько пожалеешь об этом.

– И он сдержит свое обещание. Мел.

– Не сомневаюсь. Виктор сказал, что я буду иметь работу, внешность и все, что захочу, если буду держать рот на замке. Я что, глупая? Конечно же, буду молчать. Ты знаешь, он говорит так вкрадчиво, не повышая голоса… – Мелоди зябко передернула плечами. – Но у него такие глаза, такой голос… Я его боюсь больше Анжело.

Джи Би тогда не придала значения словам сестры. Мелоди всегда все преувеличивала, и в то же время жизнь шла как нельзя лучше.

Сейчас же, спустя много месяцев, когда Джи Би имела все, что хотела, и даже больше того, она вдруг перестала быть хоть в чем-нибудь уверенной. Жизнь превзошла все ее ожидания, но девушка для этого и пальцем не пошевелила.

Она думала, что богатство и успех принесут ей независимость, но все оказалось наоборот, и часто ночами Джо-Бет вспоминала странную фразу, сказанную Даймондом Мелоди Рос: «Ты будешь иметь работу, внешность и прочее…» Что он имел в виду под словами «внешность»?

Джи Би совсем перестала спать. Чтобы заснуть, ей приходилось принимать снотворное, чего раньше она никогда не делала.

Проснувшись в три часа ночи, девушка осознавала, что Даймонд манипулировал ею с самого начала, что использовал ее, да и всех их в своих личных интересах, однако при свете дня все тревоги начинали казаться ей напрасными.

Они все должны быть просто благодарны ему.

Джи Би внимательно посмотрела на Арни, стоявшего рядом с Верой и разговаривавшего с телекорреспондентом.

С его участием сразу один за другим вышли два «хита»: «Выхода нет» и «Старфайер». Он стал очень популярным национальным секс-символом номер один после горячих сцен со Старфайер в пыли черной лавы, которые снимались на острове Ланзерот, у побережья Африки. Арни стал объектом для подражания. Однажды погубив свою репутацию, он сумел остаться незапятнанным, снова взобраться на вершину славы и сейчас был ярким борцом против наркотиков, читая лекции в школах, колледжах, выпуская коммерческие ролики с текстом: «Вы должны сказать наркотикам решительное нет! Однажды я не сумел этого сделать и чуть не умер. Поверьте мне, я знаю, что говорю».

Блейз быстро превратился в национальную икону. Им восхищались дети, обожали родители, он был идолом всех особ женского пола, начиная с восьмилетнего возраста.

Интервьюер, молодая дама азиатской наружности в модном темно-красном платье с большими плечами, говорила:

– Большое спасибо, Арни. Желаю вам удачи.

Камера перешла с Арни на Веру, и в какую-то долю секунды его сияющее лицо постарело и стало жалким.

– Для зрителей, которые только что присоединились к нам, повторяю, что я Венди Морита из «Телеобозрения» и сейчас беседую с Арни Блейзом и Верой Браун на приеме, устроенном в честь «Старфайер», супербоевика, выпущенного студией «Омега». Идея создания «Старфайер» принадлежит Вере Браун. Этот персонаж комиксов завладел умами нации. Для вас, наверно, это незабываемый момент. Вера?

Та согласно кивнула.

– Вера не только переделала анимационные кадры для игрового кино, но в издательстве в Сан-Франциско ежемесячно выходит книга комиксов, хотя партнер Веры Браун и автор текста живет в Лос-Анджелесе. Как вам это удается?

– Все делается с помощью компьютеров. Сент по факсу присылает мне текст, я делаю рисунки и графику, которые по модему передаются на центральный процессор студии «Омега».

– Значит, несмотря на то что вы партнеры, вы почти не встречаетесь?

– Когда под рукой факс и компьютер, в этом нет необходимости.

– Вот что значит отличная техника, анимация шагнула далеко вперед со времен Диснея. И последний вопрос. Вера.

Можете вы рассказать нашим телезрителям, с чего все началось? Как родилась идея Старфайер?

Вера, тоненькая как тростиночка, в светло-коричневом атласном платье, с короткой стрижкой, которая ей очень шла, пожала плечами и улыбнулась.

– В те дни Старфайер была моим вторым «я». Я была такой серой и незаметной, а моя жизнь такой скучной, что я придумала для себя Старфайер. Она была прекрасна и обожала всякие приключения и делала то, что я сама никогда бы не отважилась сделать.

– Вот уж действительно поучительная история: мечта воплотилась в жизнь. Спасибо вам за рассказ.

Джи Би кивнула. Женщина права: жизнь для Веры вошла в новое русло.

Она снова похудела, Арни сам подобрал ей прическу и косметику, нашел для нее имиджмейкера, который следил за ее внешностью.

Нарядная и красивая. Вера была к тому же и богата.

Даймонд заплатил ей кучу денег за авторское право на «Старфайер», познакомил с японскими мультипликаторами, которые собирались создать какой-то сногсшибательный анимационный фильм, и сейчас Вера рассматривала их предложение. Если она его примет, то надолго уедет в Японию.

Сейчас жизнь Веры нельзя назвать скучной. Правда, она потеряла «Старфайер», и Даймонд не хотел, чтобы художница крутилась у него под ногами. Он откупился от нее, и Вера это хорошо понимала.

Джи Би посмотрела на Сента, который тоже сделал головокружительную карьеру. Красивый, с каким-то драматическим налетом, в темно-голубом смокинге, черной рубашке и серебряном галстуке, он стоял, облокотившись о кратер вулкана.

После завершения фильма «Выхода нет» при твердой поддержке Даймонда его карьера быстро пошла вверх. Все на «Омеге» считали его преемником Виктора, и он пользовался такой же неограниченной властью, как и его патрон.

К этому времени все личные проблемы Сента растаяли как снег под лучами солнца.

Джи Би вспомнила, как в тот вечер, на празднике винограда, она вслед за Даймондом вошла в комнату, где Сент разговаривал по телефону. С тех пор, казалось, прошла целая вечность.

– Полагаю, что звонила миссис Тредвелл? – спросил Даймонд.

– Да, – ответил Сент. – Это Флетчер.

– Что она хочет?

Выражение лица Сента говорило: «А твое какое дело?»

Однако под давлением Виктора он честно признался, что Флетчер ему угрожала, но так, ничего серьезного.

Тем не менее Даймонд воспринял угрозы бывшей жены Сента весьма серьезно и вопреки его сопротивлению потребовал, чтобы тот немедленно вернулся с ними в Лос-Анджелес.

– Я не могу поехать с вами, мне надо отвезти Веру домой.

– Это сделает кто-нибудь другой. – Даймонд даже не позволил ему объяснить Вере, почему он не сможет взять ее в свою машину. – Чем меньше людей будет знать обо всем, тем лучше для тебя. Ведь ты Не хочешь напрасно пугать ее?

Даймонд разместил Сента с апартаментах гостиницы «Беверли-Хиллз» и приставил к нему «няню» в лице молодого человека по имени Джефф, который походил на семинариста, но на деле был хорошо натренированным атлетом из бывших «зеленых беретов».

– Я не нуждаюсь в этом парне, – злился Сент. – Я сам справлюсь с Флетчер. Что она мне может сделать, особенно здесь?

И вдруг неожиданно Флетчер перестала быть для него угрозой. Она погибла при каком-то странном инциденте с лошадью. Любимый жеребец ее отца Трубный Звук до смерти забил женщину. Харлан Мак-Гроу, бедняжка, явно сошел с ума после смерти своей горячо любимой дочери. Из подаренного ей «маузера» с перламутровой рукояткой он сначала застрелил жеребца, а потом выпустил мозги себе.

Конечно, ходили всевозможные слухи, но быстро прекратились. Такое вполне могло случиться. Жеребец был настоящим зверем, к тому же вскрытие показало, что в крови Флетчер Мак-Гроу Тредвелл присутствовал алкоголь, а уж какой эксцентричной, если не сказать сумасшедшей, она была, знали все.

Хотя смерть Флетчер и опечалила Сента, он был настолько поглощен успехом, выпавшим на его долю, что у него совсем не осталось времени горевать.

– Сейчас, когда Флетчер нейтрализована, – Даймонд употребил именно это слово, – ты можешь полностью забыть о своем прошлом и вернуться к работе.

Можно подумать, что так легко забыть прошлое, которое составляло значительный период его жизни.

Ничего удивительного, что часто у Сента было выражение лица человека, боровшегося с самим собой. Временами, как подметила Джи Би, он с холодной подозрительностью смотрел на Даймонда, своего ментора. Сент разрывался между благодарностью к нему и явным нежеланием быть чьим-то рабом.

«Хотя, – думала Джи Би, – что я о них знаю?»

И действительно, все это время девушка была вне пределов досягаемости. Каждую минуту заполняла работа. Они трудилась с рассвета до заката.

У нее не было возможности с кем-нибудь поделиться своими тревогами, так как она больше не видела своих друзей. У нее не было возможности поговорить по душам с Верой, Сентом и даже с Арни, а Дональд Уилер и его мать навсегда исчезли из ее жизни, как будто они никогда и не встречались. Джи Би написала им и поблагодарила за чудесный день, проведенный на их празднике, но ответа так и не последовало. Они даже не потрудились позвонить ей.

Сейчас Джо-Бет отлично понимала, что тот день, когда они все дружно топтали виноград, был самым счастливым в ее жизни. Она безумно скучала по Дональду, скучала по всем своим друзьям. Иногда девушка чувствовала себя бесконечно одинокой. И не могла понять, как могло случиться, что все, кем она так дорожила в своей жизни, отвернулись от нее.

Даже ее семья. Правда, Мелоди Рос жила сравнительно близко, но Джи Би редко видела сестру. Живя жизнью «белки в колесе», она часто вообще забывала о существовании Мелоди. Память о маме и Флойде потускнела, как тускнеют старые фотографии.

Когда-то давно на ее имя на студию поступило безграмотное письмо с подписью «папа». Письмо было полно упреков и угроз Сейчас, когда для Джо-Бет настал звездный час, Флойд счел, что она должна с ним поделиться. «Смотри, как бы тебе не пожалеть», – угрожал он.

– Именно этого я и ожидал, – сказал Даймонд. – Ни о чем не беспокойся, я сам о нем позабочусь. Кстати, и о твоей матери тоже.

Виктор приказал подготовить самолет. Они прилетели в Амарилло, где Даймонд арендовал черный «линкольн-континенталь», чтобы добраться до Корсики.

Джи Би не была в Корсике семь лет и сейчас удивилась, что городок такой маленький и незначительный – след от мухи на карте мира. Городишко угнетал своей скукой, и Джи Би с ужасом ждала встречи с мамой и Флойдом. Единственной радостью казалась предстоящая встреча с Чарлиной.

Закусочная Фила осталась такой же маленькой, как она ее помнила, но, правда, в ее воспоминаниях она не была такой грязной. Чарлина, которой сейчас было слегка за тридцать, выглядела на все сорок, растолстела, поблекла и опухла.

– Джо-Бет, Господи, неужели это ты? – Чарлина оставила автомат для варки кофе и неуверенно шагнула к Джи Би. Она посмотрела на Даймонда, потом снова на Джи Би, на длинную черную машину за окном и робко улыбнулась.

– Я же звонила тебе. Чар, и сказала, что приеду.

– Ах да… но я не была… – мямлила Чарлина, – я не думала… ты застала меня врасплох…

Ее голос сорвался. Джи Би заказала себе чашку кофе и села у бара на потрескавшийся оранжевый пластиковый стул.

– Как Лерой? – спросила она смущенно.

Муж Чарлины, Лерой, работал на стройке в Амарилло.

Он купил новый «пикап», дети чувствовали себя неплохо.

На этом разговор иссяк.

– Как мама? – спросила Джи Би.

– Думаю, ничего, – ответила Чарлина. – Сначала я носила ей продукты, как обещала, а потом… Да ты сама все увидишь.

– Как будто меня здесь и не было, – печально заметила Джи Би, усаживаясь в машину. – Можно подумать, что Чарлина меня впервые видит.

– Так оно и есть, – с нежностью в голосе ответил Даймонд, захлопывая дверцу машины и тем самым отгораживаясь от пыльного города. – Тебя здесь не было, эта официантка видит тебя впервые.

– Но Чарлина была моей лучшей подругой.

– Была. Но сейчас она тебе не подруга и прекрасно это понимает.

«Как ужасно, – подумала Джи Би, чувствуя себя несчастной. – Ужасно, что дружба уходит, не оставляя следа».

Но в глубине души чувствовала, что не так уж все и ужасно, потому что Чарлина была безвкусно одета, толста и, если бы приехала в Лос-Анджелес, с ней было бы очень хлопотно…

Джи Би поймала себя на этой отвратительной мысли и со страхом подумала: «Господи, в кого я превратилась? Ведь я была совсем другой».

«А была ли я другой? – подумала девушка в следующий момент. – Не могла же я так сильно измениться».

Мама встретила их непричесанной, в засаленном дырявом халате, со сломанными зубами. Большие пальцы ног, выпиравшие из стоптанных тапочек, были грязными. Слегка приоткрыв расшатанную скрипучую дверь, она посмотрела на них и закричала:

– Не смей приближаться ко мне, твоей душой завладел дьявол.

– Мама, я пришла с другом.

– Джозефина-Элизабет, убирайся отсюда! Ты погрязла в грехе. Не смей переступать порог моего дома, ты грязная распутница.

И тут мама заметила Даймонда, тот смотрел на нее с приветливой улыбкой.

– Разрешите нам войти, мэм. Мы задержим вас только на минутку.

Мама разволновалась, захлопала ресницами и распахнула дверь. Скудный свет серого дня падал на серебристо-седую голову Даймонда, и она светилась странным сиянием, образуя нимб.

– Кто этот человек, Джозефина-Элизабет?

Внутри трейлера было грязно и омерзительно пахло.

Повсюду валялись банки из-под пива, коробки и религиозные трактаты: «Ты можешь быть избранником», «Унаследуем вечность», «За Армагеддоном вместе с Христом».

– Я все запустила со своей работой, – сказала мама извиняющимся тоном, смахивая рукавом пыль со стула, и уже более решительно добавила:

– Разве мы не должны отдавать все свое время служению во славу Господа?

– Конечно, должны, – ответил Даймонд. – И я горжусь вами, мы все вами гордимся.

Мама посмотрела ему в глаза, которые светились, как угли.

– Вы от Них? – спросила она.

Даймонд кивнул.

Потрясенная, мама воздела руки к небу и блаженно улыбнулась.

– Я думала… увидев вас… я сразу решила, что вы один из избранных.

– А теперь и вы, миссис Финей, присоединитесь к их числу, – сказал Даймонд. – Я здесь, чтобы поблагодарить вас за проделанную работу во славу Господа и помочь начать новую жизнь, полную блаженства. Мои эмиссары сегодня заедут за вами, соберите вещи и ждите.

Флойд все еще работал на заправочной станции «Тексако». Он оказался меньше ростом, чем запомнила Джи Би.

– Заполни бак! – приказал Даймонд.

– Будет сделано, сэр.

Флойд устроил целый спектакль с протиранием стекол и осмотром мотора.