Текст книги "Сильвио Берлускони – Премьер Италии"

* * *

Новый политический секретарь ДПЛС Вальтер Велтрони «перетряс» весь руководящий аппарат «Боттеге оскуре», омолодил его, отправил «на пенсию» всех видных представителей «старой гвардии», ввел в секретариат партии (из 12 членов) трех женщин и трех политиков, которые никогда раньше не носили в кармане партийный билет, были близки или входили в католические организации.

Эти структурные изменения в ДПЛС ставили долгосрочные цели. Секретариат ДПЛС практически заменил политбюро, а национальная дирекция, состоявшая из 170 (своеобразный ЦК) теперь насчитывала чуть более 50 человек. Это делало партийный руководящий орган якобы более мобильным и конструктивным. Аннулированы все так называемые рабочие группы, служившие опорой политсекретарю и его команде.

Связь с правительством? Партия не должна ограничиваться задачами правительства; она должна иметь свои ориентиры и распространять их в поле плюрализма политических, социальных и культурных интересов. Поэтому важна максимально высокая политическая автономия. Но ни партия не должна выполнять роль сдерживающей веревки для правительства, ни правительство не может держать на своем «якоре» ведущую партию.

О ДПЛС говорили, что это партия «с большой пухлой головой и хрупким изящным телом». Партия с «мохнатыми руками», но без прочных связей в гражданском обществе. Партия ведет деятельность в многих географических районах, где требуется проявление «новых способностей, умения прибегнуть к политической решительности и инициативе». Хрупкость и слабость – это та самая «роскошь», которую ДПЛС в нынешних условиях не может себе позволить. Знакомый язык, знакомый почерк. А что в этом плохого? Спасибо за опыт, говорили правые.

Процесс установления и развития отношений на «второй стартовой площадке» еще не раз трансформировался, принимал самые различные повороты. И это было неизбежно.

Ближайшая проверка сил – на административных выборах в местные органы власти весной 1999 года, затем на общеевропейской арене. Раскол и взаимные обиды ослабили силы левоцентристского блока. И в результате они потерпели сильное поражение на выборах, которое публично не признали. И это тоже нормально. Кто умеет спокойно признавать неудачи?

Есть ли преемственность партийной линии ДПЛС и ее предшественников из ИКП? Пальмиро Тольятти был с начала и до конца воплощением величия Кремля, Коминтерна. Луиджи Лонго – кумир и слава партизанской эпохи. Энрико Берлингуэр – аристократ на «алтаре пролетарского жертвоприношения», «живой миф политики самостоятельности и партийно-социальных решений» (в Москве это тогда называлось проще: ревизионизм).

Алессандро Натта и Акилле Оккетто представляли движение «мовиментизм». Было ясно, что следовало куда-либо двигаться, и все двигалось. Но внутри партии действовали разностремительные силы по принципу «лебедь, рак и щука». Вот и получила партия 20–22 % голосов избирателей. Для прогресса необходима была иная база, новые концепции и стимулы. И для лебедя, и для рака, и для щуки (не станем дальше проводить литературные параллели и тем более уточнять, «кто есть кто» в итальянском партийно-политическом контексте ДПЛС, ПКВ или Партия итальянских коммунистов).

«Прежде политические лидеры партии заботились превыше всего об исторической миссии, о роли партии (и своей тоже). Вальтер Велтрони на них не похож». Так считал по крайней мере известный в Италии интеллектуал Альберто Азор Роза.

Расширяя «платформу» ДПЛС, партия, возможно, перейдет черту «чужих политических территорий» зон влияния. И что тогда? Что скажет на это, например, Берлускони? Он хранил молчание… Перед боем…

«Мы в чужой сад-огород не заглядываем», – говорил Велтрони. Альянс между центром и левыми силами не является временным, переходным фактором. Но понятие «центр» относится частично и к левоцентристам и к правоцентристам. Так почему же DS – ДПЛС, опасаются теперь правые, не будут «по ложечке» черпать там, в центре, новые идеи и силы? Пока это новый опыт, но его возьмут на вооружение и левые и правые.

Кто финансирует партии? Прямо на такой вопрос в Италии до сих пор не отвечают, но все знают, что спонсором может стать любой человек или фирма, которая сообщит об этом фискальным службам. И такие юридические и физические лица всегда существовали. СССР и КПСС оказывали различную активную помощь ИКП до 1972 года. А сейчас могло бы быть и наоборот, но это стало бы вмешательством во внутренние дела дружественного государства. Да и средств нет.

Если вспомнить историю, КПСС финансировала итальянских коммунистов, «красные» профсоюзы и все стойкое «левое крыло». В каких размерах, как, когда и кто лично получал кремлевские доллары?

Миланская газета «Джорно» сообщила, что в издательстве «Мондадори» (Берлускони) вышла книга, в которой на трехстах страницах не только восстановлена история межпартийных отношений с 1948 по 1991 год, но и представлены документы, счета, финансовые расписки конкретных советских и итальянских партийных деятелей, кассиров и других лиц.

«Боттеге оскуре» (резиденция ИКП), с 1948 по 1987 год была главным клиентом КПСС и поглощала почти треть, точнее 29,47 %, всех валютных советских вливаний в деятельность примерно 80 коммунистических и рабочих партий на всех континентах. Общая сумма, поступившая из Москвы в Италию, составляет 110 млн 578 тыс. долларов. Сумма не такая уж скромная…

Механика перевода денег в Рим представлялась следующим образом: «В Москве действовал “фонд помощи”, учрежденный еще И. В. Сталиным летом 1950 года и существовавший до августовского путча 1991 года. Руководители этого аппарата собственноручно составляли списки партий, указывали суммы, давали распоряжения Госбанку или Банку внешней торговли отправлять эти деньги по назначению. Далее все доверялось курьерам из КГБ, которые с мешками, полными долларов, устремлялись за границу, в частности, в Италию, передавали эти деньги под расписку кассиру ИКП».

Не знаю, как воспримет читатель столь примитивно-кустарную (даже для 50–80-х годов) схему передачи огромных сумм, но цифры из документов всплыли действительно ошеломляющие. В 1962-м – 55,2 млрд лир (в исчислении 1500 лир за один доллар); в 1965-м – 57,5 млрд… Самая «низкая» сумма отмечалась в 1980 году – 5 млрд 618 млн лир.

Социалист Пьетро Ненни, когда шагал в ногу с ИКП, получил с 1950 по 1956 год примерно 23 млрд; профсоюзы в 1955–1957 годах «склевали» на 9 млрд «кремлевской крупы». Плотно подзаправились товарищи из Сан-Марино, получившие с 1962 по 1987 год примерно 1,5 млрд лир.

* * *

Италии не привыкать к политическим кризисам, к разного рода партийным катаклизмам и расколам, к нескончаемым сменам правительств (их насчитывается уже почти 60 за послевоенный период), к внеочередным парламентским выборам… Страна знала и видела самые различные и неожиданные политические коалиции и комбинации, но такой сложной обстановки еще не бывало в истории не только Италии, но и любой другой западноевропейской страны. И дело не в том, что очередной кризис в Италии всегда близко, за углом. Но кризис, как знают в Италии, – это не конец света. Лишь небольшой потоп. Из него выходят или назначают внеочередные выборы, ищут новые ходы, формулы партийных или политических коалиций. От этого на Апеннинах не пропадают спагетти, макароны, сардельки или пицца, вино или пиво, предприниматели «не забывают» выплачивать зарплату (за этим следит закон), служащие заводов, учреждений не оказываются на улице и не стучат касками по рельсам, армейские офицеры и солдаты получают жалование, дорожат честью знамени и части…

В чем же новый итальянский парадокс? Еще в 1998–1999 годах не прекращали удивляться, как могло случиться, что в целом по стране правоцентристский блок «Полюс» получил больше командных высот на местах, а правительственную коалицию составил левоцентристский блок «Оливковая ветвь» во главе с Романо Проди, а затем с Д’Алемой.

Замышлялся долгий стратегический союз, и 26 апреля 1996 года в Риме не предполагали, что можно будет уже осенью 1998 года нарубить одной «левой» столько дров вокруг принятия в парламенте финансового закона, что представители партий будут напоминать «тиффози» из конкурирующих футбольных команд или того хуже – современных Монтекки и Каппулетти.

Речь шла прежде всего о Партии коммунистического воссоздания (ПКВ) и о ее лидерах. Председатель партии – «твердый искровец», всегда просоветски настроенный Армандо Когссутта со 112 голосами из 334 участников заседания политкомитета ПКВ в римском отеле «Эрджифе» проиграл на голову генсеку партии Фаусто Бертинотти, которого поддержали 188 партийцев, включая 23 так называемых «исторических троцкистов» во главе с 75-летним профессором Ливио Майтаном.

«Меня волнуют не появившиеся на склоне лет партийные успехи, а то, что не давало спокойно уснуть всю жизнь, – говорит Майтан. – Я мечтал увидеть, как в результате моих действий падет правительство, и это, вполне вероятно, скоро случится». Расчет знаменитого троцкиста был вполне реальный. Проект финансового закона на 1999-й провалился и вместе с ним и правительственный кабинет тоже пал.

* * *

Весной 1999 года во Флоренции, как и по всей Италии, шли проливные дожди. Снег лег на горные перевалы, на дорогах было затруднено автомобильное движение. Но капризы природы не смогли помешать многим тысячам представителям левых сил прибыть на берега Арно, в столицу центрально-итальянской области Тоскана, где проходила заранее намеченная встреча на высшем уровне лидеров ведущих стран Западной Европы и Америки, готовившихся выработать политическую линию развития общества в XXI веке.

Однажды эту линию уже назвали в прессе «третьим путем», чем-то средним, промежуточным, приемлемым как для капитализма, так и для социализма. Это – «эрзац»-план, что-то среднее между «новой демократией новых демократов» Билла Клинтона, «обществом социального согласия» Массимо Д’Алема и «социалистической идеологией» Тони Блэра. Все требовало притирки, отработки, шлифовки формулировок и позиций, что и предполагалось сделать впервые во Флоренции. Такая работа в столице Тосканы была проведена, но ее главным «минусом» было то, что левые силы, «социалистические» правительства, пришедшие к власти в Англии, Франции, Германии и Италии, вряд ли сумели себя «проявить» и их политическое будущее выглядело весьма сомнительным. Наблюдатели отмечали, что реальный «третий путь» на встрече во Флоренции так и не определился. Хотя благоприемлемых заявлений в ходе взаимных встреч было сделано предостаточно. Например, Клинтон и Д’Алема выразили полное согласие при объявлении «пакта стабильности», «полной синхронизации действий» и «недопущения создания новых государств на Балканах». Все было логично и приемлемо, хотя исторически недальновидно. Тем не менее итоги флорентийской встречи лидеры «пятерки» могут занести в свой политический актив. Это же можно сказать и о супругах лидеров, которые успешно пополнили свои гардеробы в самых изысканных бутиках Флоренции. La noblesse oblige. С «ноблесс» все было в порядке.

* * *

Симптоматично и показательно, что война на Балканах проходила при правительстве левых сил в Италии. Прекращение бомбардировок югославской территории, объявленное НАТО с 15 часов 10 июня 1999 года, и начало вывода сербских вооруженных и полицейских сил из Косово расценивались в каждой из стран Североатлантического альянса и во всем блоке вместе как «большая и решительная победа» после 79 дней войны (бомбардировки Югославии начались 24 марта 1999 года в 19 часов 1 минуту).

Президент Итальянской Республики К. А. Чампи дал оценку участию своей страны в боевых, политических, дипломатических и гуманитарных действиях. А Массимо Д’Алема особо подчеркнул роль Рима на трех фронтах – военном (до трехсот-четырехсот вылетов авиации НАТО в сутки велось с баз альянса, расположенных на территории Италии), политическом (Италия неоднократно вносила свои предложения по мирному урегулированию положения в Косово), гуманитарном (проводилась крупномасштабная операция «Радуга» и другие по оказанию помощи косовским албанцам, по приему многих тысяч беженцев).

Каков последующий план действий? С 11 июня 1999 года началась высадка 50-тысячного корпуса миротворческих сил в Косово. Как сообщило итальянское ТВ, первыми на территории Югославии появились англичане, затем французы и третьими – итальянцы. Всего «планировалась» переброска в Косово для выполнения «контрольно-миротворческих функций» воинских контингентов и наблюдателей из примерно тридцати стран мира (девятнадцати натовских и более десятка так называемых внеблоковых).

Но вернутся ли косовцы, покинувшие Югославскую федерацию в родные места? Только время сможет дать ответ на этот нелегкий вопрос, – говорил ведущий «Канале-5». Те, кто сумел осесть в Западной Европе, нашел «точки опоры» – работу, кров, родственников – вернее всего спешить с возвращением не будут. Так и случилось.

А это уже определившийся «откат назад» в военно-политической стратегии альянса НАТО, выставлявшего в качестве одного из требований именно возвращение беженцев на Родину. Как это реально мыслилось в течение 1999 года, никто точно сказать не мог. Да и возвращаться многим тысячам семей просто было некуда – дома лежали в руинах и на их восстановление уйдет не один год. А сколько надо средств?

Другая проблема – разоружение отрядов так называемой армии освобождения Косово, в которую влились деклассированные элементы, не желавшие расставаться с оружием и «правом» проведения безнаказанных бандитских грабежей и насилия, продолжавшихся еще и в 2004 году.

Третья проблема – срочное выделение международным сообществом, отдельными государствами, организациями милосердия и частными лицами (в Италии уже работали «горячие линии», «зеленые телефоны») средств для восстановления разрушенной экономики Югославии. Бомбовые удары нанесли стране ущерб на многие миллиарды долларов.

Существовало множество других сопутствующих проблем, которые можно решить только при взаимном понимании, желании двух противоположных сторон сотрудничать и вести переговоры. Это – аксиома. Но в Риме понимали, что трудности возникнут именно на этом пути, и тогда мир опять мог стать шатким, хрупким и недолгим.

Италия в предпасхальные дни 1999 года буквально чудом избежала очередного правительственного кризиса или по крайней мере ряда замен в составе Кабинета министров. Главная причина назревшего конфликта – внешне разный подход к участию Италии в военных действиях в Югославии, а на самом деле – серьезные внутренние противоречия, существовавшие не только в отношениях с оппозицией, но и в самом правящем левоцентристском большинстве.

Представители Партии итальянских коммунистов (лидер – сенатор Армандо Коссутта), «зеленые» и некоторые бывшие христианские демократы предъявили ультиматум: если в течение 48 часов не будут прекращены все бомбардировки Югославии, то министры – противники военных действий в знак протеста выйдут из состава Кабинета Массимо Д’Алемы. При этом делалась оговорка: представители сил, ушедших из правительства, останутся в левоцентристском парламентском большинстве, чтобы не нарушить баланс сил, тем самым не сыграть на руку правому центру и не спровоцировать досрочные выборы. Так именно с этой «оговоркой» появились решающие шансы для сохранения Кабинета.

Многие наблюдатели считали положение в правительстве «полутупиковым», но выход нашелся… и «без прекращения бомбардировок». Сначала министр иностранных дел Ламберто Дини выступил с перспективной инициативой, уже поддержанной в ряде европейских столиц, о созыве мирной конференции по проблемам Юга Балкан; затем премьер-министр Д’Алема высказался за скорейшее проведение встречи «Большой восьмерки» (предложение России) на уровне министров иностранных дел, в ходе которой будет обсуждаться вопрос о международных, а не натовских силах на Балканах. Таким образом позиции были смягчены, найден политический компромисс, опасность глубокого раскола в правительстве ликвидирована. На пасхальные «каникулы» (4 и 5 апреля) члены Кабинета ушли удовлетворенными, не успокаивалась только Италия, где десятки тысяч людей выступали против эскалации военных действий НАТО в Югославии и Средиземноморье, против использования баз, находящихся на территории Апеннин, Сицилии и Сардинии.

Итальянцы знают, что ничто не вечно не только под луной, но и под римским солнцем во дворце Киджи – резиденции правительства. К очередному кризису вело в последние месяцы 1999 года все развитие событий на разных политических уровнях. Решающей «каплей», переполнившей «море страстей», стали административные выборы 16 апреля 1999 года в 15 областях Италии. Победили (8:7) представители правоцентристских сил во главе с лидером партии «Вперед, Италия!». Сильвио Берлускони. Это был шок. Новый шок.

На предыдущих выборах 1995 года первенствовали представители левого центра. Левоцентристы обладали минимальным большинством голосов в парламенте, они же возглавили и Кабинет министров. «Победа на административных выборах 16 апреля будет за нами», – утверждал глава правительства Массимо Д’Алема (левые демократы), усыпляя бдительность одних и подстегивая к бескомпромиссной схватке противников из правоцентристского лагеря.

Правые стали в конце XX века бить левых их же методами: организованностью, массовостью, массированностью действий, широкими пропагандистскими акциями. И вот вполне закономерный результат: логичная победа на выборах (прежде всего на севере Италии и в столичной области Лацио) и, как следствие, правительство левоцентристской ориентации подало в отставку. Президент Итальянской Республики сначала отставку не принял (жест демократичности), но Д’Алема подал вторичное прошение, а затем с этим документом он появился на трибуне парламента.

Далее разыгрывалась запрограммированная процедура. Выдвигались (что не сенсация) кандидаты на пост нового предсовмина (ими стали Джулиано Амато – министр казначейства, бюджета и экономического планирования и Антонио Фацио – управляющий Банка Д’Италия), затем они прошли через парламентское «чистилище» и в конечном счете один из лидеров создал новый Кабинет, который на этот раз, как считали наблюдатели, стал не столько политическим, сколько «техническим». Правительство возглавил Джулиано Амато.

Правоцентристы готовились идти дальше, ва-банк. Их не устраивало положение в самом парламенте, который, по их мнению, не отражал истинного баланса политических сил в стране. Поэтому, по заявлению С. Берлускони, выход один: досрочные выборы в высший законодательный орган Италии. Но это уже – вопрос следующего политического тура. Пока на повестке дня Италии был очередной правительственный кризис. Сколько я их видел только в 90-х годах. Вот только некоторые зарисовки: начну с последней.

Очередной правительственный кризис в Италии, казалось, подходил к концу. Или только начинался? Закономерный вопрос.

Уход в отставку правительства Массимо Д’Алемы – одного из лидеров левых демократов, стоявшего во главе десятипартийной левоцентристской коалиции – виделся как логичный исход прежде всего потому, что левые партии – ядро коалиции – политически выжали себя, как лимон, не смогли перестроиться, наполнить свои программы новым живительным соком. Да и старый, прокисший сок использовали не так как надо.

Президент Италии Карло Адзельо Чампи поручил сформировать новый Кабинет 61-летнему Джулиано Амато. Этот опытный политик, бывший социалист, экономист европейской и американской школ, который в 1992 году уже в течение девяти месяцев владел портфелем предсовмина республики, решил, судя по всему, действовать быстро и энергично. И если не появятся непредвиденные «рифы», то новый Правительственный кабинет Италии мог поднять паруса уже к 1 мая 2000 года. Но долгим ли будет его путь?

Параллельным курсом и с некоторым опережением, с учетом ветра перемен, следовало другое «судно» – «Экселленц» 64-летнего лидера правой партии «Вперед, Италия!» Сильвио Берлускони, который с борта этого своего роскошного лайнера вел агитационную кампанию перед коммунальными выборами 16 апреля 2000 года. И победой в них Берлускони взял реванш за проигранные предыдущие парламентские выборы. Тем самым он показал, что реальные силы и будущая власть в стране, вероятно, окажутся сосредоточенными в его руках.

Этот «встречный ветер» или пока «параллельный курс» не мог не принять к сведению тонкий политик Амато, который наверняка уже взвесил многие «за» и «против». Пока внутри страны он делал ставку на левоцентристские силы и вел лояльный политический диалог с правоцентристами. На внешней арене он пользовался серьезным авторитетом в Евросоюзе, США, Японии, России, в государствах Азии, Африки, Латинской Америки. Напомним, что еще совсем недавно его кандидатура котировалась на пост директора-распределителя Международного валютного фонда (МВФ). Будучи деятелем политического центра, Джулиано Амато, как экономист и философ, сознавал, что нынешнее итальянское общество, которому больше не надо обещать «хлеба и работы» (ежемесячный средний доход итальянской семьи без «левых» заработков составлял примерно 2 тыс. долларов), – это общество «массового индивидуализма», обладающее значительными финансовыми возможностями, современными технологиями. Именно эти особенности нового социального явления не смогло вовремя уловить правительство экскоммуниста Массимо Д’Алемы. Теперь о других кабинетах министров.

* * *

Примерно 200 суток (до февраля 1988 года) просуществовал во дворце Киджи правительственный кабинет во главе с Дж. Гориа.

После третьей попытки провести через парламент проект финансового закона на 1988 год застопорила ход правительственная машина. В течение двух недель корабль Дж. Гориа получал одну за другой пробоины «ниже ватерлинии», и, чтобы остаться на плаву, администрации приходилось около десяти раз прибегать к спасительной мере – к голосованию в парламенте вотума доверия правительству (причем дважды даже по два раза в день!).

10 февраля 44-летний председатель Совета министров вынужден был заявить в парламенте о своей отставке. «Кабинет Дж. Гориа давно уже был правительством-призраком», – такую и похожие формулировки давали журналисты и политики, анализировавшие причины гибели 46-го итальянского правительства.

Прослушав последний ночной комментарий по телевидению «Фининвеста», я вышел на улицу. Обычно работающий по ночам газетный киоск в связи с 48-часовой забастовкой журналистов встречал прохожих закрытыми ставнями. Неожиданно рядом притормозил «фиат» желтого цвета. Это было такси, водители которых во всех городах Италии знают самые последние новости.

– Когда появятся газеты? – спросил я.

– Ожидаете сообщение о кризисе правительства? – вопросом на вопрос ответил таксист. – Вряд ли узнаете что-либо нового о конце одного из самых непопулярных и беспомощных правительств во всю историю Италии. Его действия были так далеки от интересов народа, как Луна от Земли… И это мнение ночного бродяги-таксиста.

* * *

«Все по домам»… Эти слова, прозвучавшие 1 февраля 1992 года в палате депутатов и сенате парламента, возвестили о завершении деятельности высшего законодательного органа власти примерно на пять месяцев раньше истечения предусмотренного Конституцией пятилетнего срока его полномочий.

Острая межпартийная борьба, столкновения в стане христианских демократов, волны критических выступлений против Президента, который неоднократно был вынужден заверять граждан и политиков в том, что не покинет своего поста до истечения законного срока полномочий (3 июля 1992 года), усложнившееся экономическое положение, лихорадка на бирже, тяжелая криминогенная обстановка стали теми факторами, которые к концу 1991 года привели страну на грань политического кризиса.

Де-факто политическая жизнь парламента десятого созыва прекратилась 9 января 1992 года в 8 часов утра, когда председатель Совмина Италии Джулио Андреотти сообщил Президенту страны Франческо Коссиге о том, что парламент и правительство выполнили свои функции, и была достигнута принципиальная договоренность о роспуске палат и назначении даты выборов на 5 апреля или «вербное (пальмовое) воскресенье» – 12 апреля 1992 года.

Потребовалось 23 дня острых дебатов в парламенте, полемических статей в печати, прежде чем Дж. Андреотти сделал заявления во дворцах Монтечиторио и Мадама и зачитал заключительную реплику 1 февраля в парламенте.

Президент Италии Ф. Коссига в тот же день начал серию консультаций с политическими секретарями ведущих партий, входящих в правительственную коалицию и оппозиционных. Состоялись встречи с христианскими демократами, социалистами, либералами, с лидером Итальянского социального движения (крайне правые). Лидер Демократической партии левых сил А. Оккетто для консультаций в Квиринальский (президентский) дворец не пришел. В практике отношений Квиринала с политическими партиями этот случай не имел прецедентов. Но Оккетто именно так прощался с «большой политикой».

Сложная обстановка, порой выходившая из-под контроля правительственных органов, привела к тому, что избирательная кампания в Италии практически началась за месяц до ее официального объявления. По закону – нельзя, но факт свершился.

Напомню, что после предыдущих выборов в правительственную коалицию вошли пять партий – христианские демократы, социалисты, либералы, социал-демократы, республиканцы. Последние в 1991 году расценили неназначение республиканца министром почт и телекоммуникаций как ущемление их интересов и покинули дворец Киджи, чем вызвали очередной «юбилейный» 50-й правительственный кризис. Кабинет министров из пятипартийного превратился в четырехпартийный, что ослабило его возможности и создало определенные трудности для парламента и страны.

Вокруг председательского кресла в Совмине борьба развернулась в основном между христианскими демократами и социалистами, ИСП на трех недавних административных выборах в Италии и на выборах в Европарламент имела больший успех, чем другие традиционные партии. Социалисты получали поддержку со стороны промышленно-финансовых кругов и, в частности, С. Берлускони.

Ослабленными пришли к выборам христианские демократы. В течение последних трех лет их штаб-квартира превратилась в арену «междоусобных» сражений. Вряд ли прибавила авторитета партии долгая полемика с Президентом республики вокруг нашумевшего «дела Гладио» («Меченосцев»), и выход Ф. Коссиги из рядов христианских демократов.

Трудно в Италии найти сомневающихся в том, что на апрельских выборах потеряют большое количество голосов экскоммунисты, Демократическая партия левых сил. Либералы, республиканцы, социал-демократы, радикалы рассчитывали остаться при старых показателях. Влияние крайне правых – итальянского социального движения (ИСД – MSI) падало. На прежних рубежах удерживались так называемые автономистские партии в АльтоАдидже, в Валле д’Аосте и на Сардинии.

* * *

Выборы в итальянский парламент, проходившие 5–6 апреля 1992 года, стали, пожалуй, самыми напряженными за всю послевоенную историю страны.

Избрание 315 сенаторов и 630 депутатов палаты состоялось в 88 654 избирательных участках. В голосовании за кандидатов в сенат приняло участие 86,8 % избирателей, за претендентов в палату депутатов 87,2 % избирателей.

Каковы результаты выборов? Самый большой урон понесли две ведущие итальянские политические партии – христианские демократы и Демократическая партия левых сил (экс-коммунисты). ХДП не досчиталась 17 сенаторских мандатов, а ДПЛС – 32 (18 сенаторских мест получила Партия коммунистического воссоздания). На выборах в палату депутатов христианские демократы потеряли 5 % голосов избирателей. ДПЛС – 11,7 % и получили соответственно – 29,3 % и 14,9 % голосов.

Несмотря на значительные потери, ХДП и ДПЛС остались ведущими партиями. К последней приблизились социалисты, за которых на выборах в сенат отдали голоса 13,6 % избирателей, а в палату депутатов – 13,3 %.

Для подведения политических итогов выборов 1992 года были важны не математические выкладки, а анализ внутренних качественных процессов. Христианские демократы проиграли потому, что, во-первых, запутались во внутренних разногласиях, во-вторых, как считали наблюдатели, не сумели обеспечить руководство экономической политикой коалиционных правительств в 1987–1992 годах.

ДПЛС, с одной стороны, переживала острый идеологический кризис, с другой, находясь в оппозиции, не смогла предложить альтернативный политический проект – программу действий.

Четыре политические партии нынешней правительственной коалиции (ХДП, социалисты, социал-демократы, либералы) получили всего 48 % голосов избирателей и теперь уже не составляли парламентского большинства. А это означало, что предстоял пересмотр правительственной формулы. Самый простой выход – привлечение в коалицию представителей ИРП (республиканцев), которые еще примерно год назад входили в правительство. Но ИРП, видимо, не будет спешить с принятием подобного решения.

Силы оппозиции в связи с глубокими расхождениями программ не смогли выйти с предложением создания альтернативного правительства. Единственными победителями на политических выборах вышли «Лига Севера» и Лиги других областей Италии. Они получили около 10 % голосов избирателей, а это – 30 мест только в сенате, и выдвинулись за последние пять лет в разряд основных политических сил Италии. Этот феномен объяснялся, на мой взгляд, тремя главными причинами: стремлением промышленного и торговофинансового комплекса к усилению своей роли в политической жизни Италии, оттоком голосов избирателей от ХДП и ДПЛС, попытками средних классов – мелких и средних предпринимателей – укрепить свое экономическое положение в условиях, когда правительство данного партийного большинства оказалось не способным гарантировать стабильность хозяйственного развития, решить финансовые проблемы страны.

* * *

Тем временем Берлускони во всем искал резервы. Даже в расколе в рядах «зеленых». В канун референдума 21 мая 1999 года в движении «Улыбающееся солнце» появились девять лучей.

В последнее десятилетие XX века о партиях «зеленых» заговорили в Западной Европе как о важной не только общественной экологической силе, но и как о политическом феномене, от позиции которого в ряде государств Старого Света зависела судьба правительственных кабинетов, их социально-экономическая ориентация.

В 90-х годах в Италии «зеленые» завоевали прочные позиции в палате депутатов и сенате, в областных и провинциальных джунтах, в муниципалитетах городов. Но к концу XX века в рядах «зеленых» началось разобщение – явление, характерное для всего итальянского общества. Движение «зеленых» – «Улыбающееся солнце» на административных выборах 1996 года получило 2,6 % голосов, но в 1999-м оно раскололось на несколько «лучей»: «зеленые»-левые, защитники окружающей среды и гражданских прав, анималисты, «зеленые»-католики, «зеленые»-федералисты, «чистые зеленые», «зеленые»-марксисты, экологи; классические защитники природы, свободные «забойщики». И судя по всему, это – не предел, ибо в большинстве из этих «лучей» определились противоборствующие лидеры, претендовавшие на самостоятельное представительство в парламенте и в различных органах местной власти.