Текст книги "Пауки в банках. Есть ли альтернатива сырьевой экономике?"

Чем было вызвано опережающее повышение цен на услуги? Самое распространенное объяснение состоит в правительственной политике планомерного устранения диспропорций. Несмотря на чудовищную гиперинфляцию 90-х и значительное приближение внутренних цен к мировым, ценовая структура сохраняла, назовем это так, «социалистические пережитки». Цены на углеводороды и электроэнергию все еще оставались намного ниже мировых. Коммунальные тарифы для населения были в разы ниже уровня рентабельности, поскольку большая часть издержек ЖКХ покрывалась за счет прямых бюджетных дотаций. Медицина и образование, в основном, финансировались бюджетом.

После кризиса 1998 г. экономика стала восстанавливаться, а социальное положение в стране несколько стабилизировалось. Экономическое руководство, еще ранее пришедшее к необходимости устранения «социалистических» ценовых диспропорций, принялось за долгожданную ликвидацию дотаций ЖКХ, а во второй половине 2000-х перешло к повышению внутренних цен на газ.

Эти решения не были лишены логики. Автоматическое покрытие из бюджета львиной доли расходов ЖКХ не способствовало привязке жилкомхоза к потребителю, поощряло растрату и коррупцию, а также ставило граждан в неравное положение по размеру приходящихся на их жилье дотаций. Необходимо было перейти к новому способу финансирования ЖКХ, при котором на конечного потребителя возложена полная оплата коммунальных услуг, а социально незащищенные категории населения получают адресные субсидии на оплату услуг из бюджета. Только после завершения этого процесса ЖКХ стал бы более «прозрачным» в части соотношения цен и издержек. Это дало бы ценовые сигналы о наиболее выгодном, с точки зрения общества, инвестировании в комплекс с целью эффективной модернизации. В свою очередь, заниженные цены на газ, нефть и электроэнергию поощряют их неэффективное использование и тормозят внедрение энергосберегающих технологий. Приведение этих цен в соответствие с мировыми сказывается, в первую очередь, на тарифах энергозатратных ЖКХ и транспорта, т.е. на ценах услуг.

Итак, цены на коммунальные услуги, углеводороды и энергию надо было повышать. Однако в условиях массовой бедности и существующей налоговой системы сделать это одномоментно было невозможно из-за угрозы социального взрыва. Если бы правительство реформировало одновременно с ценовой структурой налоговую систему, оно бы смогло перераспределить населению деньги, сэкономленные на дотировании ЖКХ и недополученные за счет низких цен на углеводороды. Вместо этого был выбран более простой вариант предотвращения социального взрыва. Цены на коммунальные услуги и энергоносители поднимались более медленно – примерно с такой скоростью, чтобы экономический рост обеспечивал наиболее бедным слоям и какой-то части обрабатывающей промышленности прирост доходов, компенсирующий рост расходов, вызванный повышением цен.

Именно по этой причине снятие ценовых перекосов, которое можно было успешно завершить за 2–3 года, растягивается на 10–15 лет. Так, в конце 2008 года население получило счета только на 80% от полной стоимости коммунальных услуг, а цена газа оставалась в разы меньше мировой. Полностью уйти от дотаций коммунальному сектору (кроме муниципальных образований, расположенных на Крайнем Севере) предполагается к концу 2010 г. [51]

Итак, опережающий рост цен на услуги населению, прежде всего, коммунальные, во многом вызван сознательной политикой устранения ценовых диспропорций. Понятно, что изменение цен на конечную продукцию отраслей само по себе влечет и изменение данных по структуре ВВП: доля услуг кажется больше, чем раньше, даже при том же самом соотношении производства в натуральных величинах (табл. 9, 10).

* * *

Вместе с тем, хотя политика устранения диспропорций и объясняет значительную долю ценовой динамики и изменения структуры ВВП в ценовых показателях, этого объяснения недостаточно. Существует еще какой-то фактор, действующий в том же направлении.

Этим фактором является «голландская болезнь», рассмотренная в предыдущей главе. Именно она приводит к дополнительному изменению ценовых пропорций в сторону подорожания услуг и других необмениваемых товаров! Продолжавшийся с 1999 года экономический рост и увеличение экспортно-сырьевых поступлений приводили к росту доходов населения. Население было готово тратить повысившиеся доходы на приобретение как обмениваемых, так и необмениваемых товаров. Но цена обмениваемых товаров была привязана к мировой! Рост физических объемов производства по обмениваемым антиимпортным товарам продолжался, чему способствовал рост спроса на отдельные товарные группы, делающий экономически оправданным их производство в России при достижении определенного масштаба. Иными словами, шло смягчение спросовой составляющей спросо-ценового дисбаланса по мере роста экономики. Но, в силу отставания цен антиимпортных товаров от остальных, ценовая составляющая спросо-ценового дисбаланса для антиимпортных отраслей усугублялась, и доля этого производства в ВВП неуклонно снижалась. В условиях «голландской болезни» существенно нарастить выпуск антиимпортных товаров не получалось даже при росте спроса ввиду усиления конкуренции с импортом.

Цены сырья и продуктов первичной переработки росли, это тоже поощряло некоторый рост производства в соответствующих отраслях. Однако физические объемы производства росли даже медленнее, чем по антиимпортным товарам.

Зато наступил настоящий праздник на улице производителей необмениваемых товаров, цены которых вообще никак не привязаны к мировым и поэтому могут расти, пока это позволяют доходы населения и расходы госбюджета. Именно поэтому в ходе инфляции необмениваемые товары и услуги дорожали быстрее темпов средней инфляции, взятой как по обмениваемым, так и по необмениваемым товарам, даже с «добавкой» от ликвидации дотаций. Спровоцированная этим разница в доходности привлекала дополнительные капиталовложения и трудовые ресурсы в отрасли, производящие необмениваемые товары. Благо, государство не изымает земельную ренту за участки под торговыми площадями. Строй – не хочу, даже если прирост торговли приносит меньше продукта, чем загубленное производство. При этом Россия снова теряла возможности роста в обрабатывающих отраслях, производящих обмениваемые товары.

Однако возможности расширения внутренних («необменных») отраслей тоже небезграничны. В силу убывающей отдачи от масштаба отрасли, предельная производительность труда и отдача капитала в них, посчитанная с поправкой на рост цен, снижалась: новые продавцы и массажисты приносили все меньше пользы.

Насколько верно утверждение о снижении предельной производительности во внутренних отраслях? Конечно, если говорить о средних статистических показателях, то для наибольшей точности по каждой внутренней подотрасли необходимо разработать свою систему оценок. Но нас сейчас интересует аспект «голландской болезни», связанный с перетоком труда и капитала из обрабатывающих отраслей во внутренние. Необходимо оценить тот продукт, который приносят стране дополнительный труд и капитал, пришедшие во внутренние отрасли из обрабатывающих, то есть предельную производительность. И оценить предельную производительность труда и отдачу капитала в разных группах отраслей можно по соотношению цен на обмениваемые и необмениваемые товары внутри данной страны.

Чтобы проиллюстрировать этот принцип, возьмем для простоты две страны – Развитую и Отстающую – и сравним какие-нибудь отрасли, в которых не проявляется влияние большой земельной ренты и производительность на каждом предприятии отрасли совпадает со средней производительностью по отрасли в данной стране. Например, в Развитой и Отстающей странах это будет одна и та же внутренняя отрасль – перевозка пассажиров автобусами – и одна и та же отрасль, производящая обмениваемые товары, – производство автомобилей. Принимаем, что в каждой из стран зарплаты в разных отраслях выровнялись, доходы на капитал – тоже (вклад земельной ренты в эти доходы считаем нулевым, налогами пренебрегаем).

Почему в канадском Торонто проезд на транспорте стоит 2,25 долл. – существенно дороже, чем в российской Рязани? Связано это с тем, что в каждой стране номинальные доходы работников и капиталистов в долларах определяются стоимостью на внешнем рынке обмениваемых товаров, производимых в стране. Следовательно, номинальная зарплата в стране определяется производительностью в отраслях, производящих обмениваемые товары. А уже цены на необмениваемые товары и объем их производства устанавливаются так, что выравниваются доходы в «обменных» и «необменных» группах отраслей. Поэтому, зная зарплаты и прибыли в отраслях, производящих обмениваемые товары, можно спрогнозировать цену автобусной поездки в двух странах. Попытаемся провести такой подсчет на основе округленных цен, близких к реальным для Канады и России в первой половине 2000-х.

В автомобильной промышленности Развитой страны и производительность труда во много раз выше, чем у отстающих конкурентов, что легко фиксируется по разнице цен на их продукцию, и капиталовооруженность тоже выше. Поэтому и зарплата автомобилестроителей Развитой страны выше, чем в Отстающей. Предположим, что зарплаты различаются десятикратно. Посмотрим, как при этом образуются цены на пассажирские перевозки в обеих странах.

Будем считать, что один автобус перевозит 100 000 пассажиров в год. В издержки отрасли в Развитой стране за год входят: амортизация автобуса (20 тыс. дол.) + зарплата 5 человек (столько работников приходится на обслуживание 1 автобуса, 5х40 = 200 тыс. долл.) + топливо (20 тыс. долл.) + накладные и прочие расходы (20 тыс. долл.). Делим 300 тыс. долл. на 100 000 поездок и получаем 3.

В Отстающей же стране калькуляция выглядит иначе. Амортизация и топливо обходится чуть дешевле (по 15 тыс. долларов вместо 20), но на единицу подвижного состава приходится больше народу – кроме водителей, техников и управленцев имеются еще и кондукторы, в среднем по 7 человек на автобус вместо 5. Зарплата их в 10 раз меньше, чем в Развитой стране: 4 тыс. долларов вместо 40. Наконец, накладные расходы выше: 30 тыс. долларов вместо 15. В итоге получаем: 15+7*4+15+30 = 88. Делим на то же число поездок – получаем, что для полноценного функционирования транспорта «нормальная» цена составляет примерно 0,88 долл. за поездку.

Понятно, что в приведенных «выкладках» мы максимально упростили действительность и отбросили многие факторы, в результате чего получили, на самом деле, идеализированные модели. Так, с учетом больших дотаций из местных бюджетов в России и того, что расходы по обновлению парка машин отнесены на некое отдаленное будущее, получается, что в действительности проезд в автобусе стоил еще дешевле – до 0,5 доллара.

Что же получается? Выходит, что изначально низкие внутрироссийские цены на необмениваемые товары по сравнению с канадскими объясняются не только дотациями и необновлением капитала. Кроме этого, производительность труда в российских внутренних отраслях, посчитанная по натуральным показателям (в приведенной нами модели – по пассажиропоездкам на одного занятого водителя и управленца), отстает от канадской меньше, чем в «обменных» отраслях. Именно поэтому цены необмениваемых российских товаров остаются значительно ниже канадских, и с точки зрения справедливого распределения доходов между отраслями стране лучше, чтобы они (при прочих равных) оставались ниже канадских даже после отмены дотаций на ЖКХ и доведения цен на энергоносители до мировых.

Когда может наступить выравнивание этого соотношения, то есть выравнивание внутрироссийских цен на необмениваемые товары с канадскими? Только тогда, когда и производительность во внутренних отраслях России будет отставать от производительности во внутренних отраслях Канады во столько же раз, во сколько отстает производительность в «обменных» отраслях. В приведенном примере это случилось бы в одном из двух случаев. Первый: если бы на один автобус приходилось уже не 7 работников, а ровно в 10 раз больше, чем в Развитой стране – 50 работников. Второй: автомобильная промышленность Отстающей страны сократила разрыв с конкурентами из Развитой страны и получает почти такие же доходы, как и там. Мы оставляем читателю возможность проверить это самостоятельно.

В России 2000-х годов оба фактора сочетались. В общем случае следует говорить не о средней производительности в отраслях, а о предельной. Речь идет о том продукте, который приносят стране избыточные работники, занятые в сфере услуг, по сравнению с продуктом, который они принесли бы в машиностроении. Грубо говоря, машиностроители в 2000-е годы сократили отставание своего предельного продукта от канадского, а продавцы – увеличили. Но на самом деле, увеличивающееся отставание предельного продукта во внутренних отраслях от предельного продукта в «обменных» отраслях со временем сказывается и на средней производительности. Представим, что благодаря благоприятному расположению торговой точки, земельной ренте, продавец получает сверхдоход, превышающий предельный продукт продавца в розничной торговле. Его сверхдоходу ничего не грозит, зарплата выше, чем у рядового продавца, – все это действует расхолаживающе и не заставляет повышать производительность. Как и в сырьевых отраслях, наличие «халявы» рано или поздно обернется снижением либо замораживанием производительности и у него.

Что же тогда означает быстрое приближение цен на необмениваемые товары в России к канадским до 2008 г., существенно опережающее рост экономики и отмену дотаций? А означает следующее. Это – сигнал снижения производительности труда в их производстве, а не только повышения производительности труда в производстве обмениваемых товаров[5]5
  Заметим, что в здоровых экономиках необмениваемые товары тоже обычно дорожают несколько быстрее обмениваемых. Связано это с тем, что, под воздействием более жесткой международной конкуренции, производительность в отраслях, производящих обмениваемые товары, как правило, растет быстрее, чем производительность в отраслях, производящих необмениваемые товары. Но в этом случае, даже если производительность в производстве необмениваемых товаров не растет, их цены не должны расти быстрее, чем растут в среднем доходы населения. Если же они растут быстрее, как это происходило в России 2000-х, то, следовательно, производительность в производстве необмениваемых товаров снижается.


[Закрыть]. Происходит выравнивание отставания российских отраслей, производящих обмениваемые и необмениваемые товары, от таких же отраслей в развитых странах. На рубеже 2000-х Россия сильно отставала в отраслях, производящих обмениваемые товары, и меньше – в отраслях, производящих необмениваемые товары. Производительность «обменных» отраслей, пересчитанная в долларах, росла, обусловленная удорожанием нефти и оживлением машиностроения. При этом производительность в натуральных показателях росла более скромными темпами: свою лепту вносило подорожание нефти. Одновременно, по мере разбухания внутренних отраслей, увеличивалось отставание их предельной производительности от предельной производительности в развитых странах. Это создает предпосылки к увеличению общего отставания внутренних отраслей, по показателю средней производительности.

Для полноты анализа, проверим те же выводы в приложении к производительности капитала. Покажем, что низкая производительность капитала (фондоотдача) сказывается на ценах необмениваемых товаров примерно таким же образом, как и низкая производительность труда.

Сначала поясним, что в этом контексте под низкой производительностью капитала мы понимаем не низкую прибыль на финансовый капитал, а неумение использовать аналогичные развитой стране натуральные фонды предприятия (станки, грузовики, здания, месторождения) для производства такого же продукта при тех же затратах труда.

Чтобы проиллюстрировать общий принцип, предположим для простоты, что во всех отраслях предельные издержки равны средним, и сравним цены на продукцию двух отраслей в двух странах абстрактной модели – Развитой и Отстающей; цены будем считать в единых международных монетах. Для простоты полагаем, что производство полностью автоматизировано и не требует сырья и рабочих рук, амортизационными расходами пренебрегаем. Пусть во внутренней отрасли, производящей услуги, и в «обменной» отрасли, производящей изделия, для производства товара нужно одно здание и один станок.

Посчитаем цену капитала в более успешной Развитой стране. Пусть станок, производящий обмениваемый товар, стоит 10 000 монет, а производимая им за год продукция – 5 000 изделий. Но для работы станка нужно еще помещение. Предположим, что изделия стоят по монете за штуку. Тогда годовая выручка от продажи произведенных изделий, она же (при данных предположениях) прибыль, составит 5 000 монет. При норме процента 5%, общая дисконтированная стоимость капитала (станка и здания) составит 100 000 монет, следовательно, стоимость здания составит 90 000 монет. (В самом деле, именно такова будет рыночная цена станка и здания. Поскольку норма прибыли в конкурентной экономике выравнивается по разным сферам применения, то должны выровняться доходы от размещения 100 000 монет в банке и в виде покупки предприятия. 5% от 100 000 монет и составляют 5000 монет – стоимость годовой продукции предприятия.)

Мы полагаем, что в Развитой стране параметры внутренней отрасли, производящей необмениваемые товары, точно такие же, только вместо изделий производятся услуги.

Предположим, что производительность натурального капитала во внешней отрасли Отстающей страны в 5 раз ниже, то есть точно такой же станок, помещенный в точно такое же здание, производит 1000 изделий. Поскольку цены на изделия в двух странах совпадают, то стоимость годового продукта составит 1000 монет. Следовательно, при той же норме процента в 5% стоимость таких же капитальных благ (станка и здания) составит 20 000 монет. Поскольку стоимость станка, являющегося обмениваемым товаром, выравнивается в обеих странах, то стоимость здания в Отстающей стране составит уже 10 000 монет.

Посчитаем теперь цену необмениваемых услуг в Отстающей стране, предположив, что натуральная производительность капитала во внутренней отрасли отстает от таковой в Развитой стране уже не в 5, а только в 2 раза. Один станок в одном здании произведет уже 2500 услуг. Но здания в Отстающей стране стоят только 10 000 монет. Следовательно, суммарная стоимость капитала во внутренней отрасли Отстающей страны составит 20 000 монет, и при норме процента 5% стоимость произведенных услуг составит только 1000 монет. То есть, в Развитой стране услуги стоили по монете за штуку, а в Отстающей стране – будут стоить по 0,4 монеты за штуку.

Заметим также, что из-за неумения эффективно использовать необмениваемые фонды в Отстающей стране, стоимость их создания может оказаться более высокой, чем их цена как капитальных благ для большинства сфер приложения. Например, старые здания, выстроенные в другой экономической ситуации, могут стать относительно дешевыми, но стоимость нового строительства может оставаться высокой и, следовательно, недоступной для многих видов деятельности. Новые объекты в этом случае просто не будут созданы, точнее, будут созданы в меньшем числе – только для тех видов деятельности, в которых затраты на строительство окупаются.

Переформулируем наши выкладки словами. Предположим, что процент на капитал в двух странах и цены на обмениваемые товары выровнялись. Тогда в «обменных» отраслях одинаковые по качеству и количеству фонды «обменных» отраслей будут стоить дешевле в стране с более низкой производительностью капитала. В первом приближении можно считать, что цены на обмениваемые товары в этих фондах (новые станки, автомобили) одинаковы в разных странах. Тогда в стране с более низкой производительностью капитала «необмениваемая» составляющая в фондах (одинаковые здания, земельные участки) будет стоить дешевле. В силу конкуренции отраслей за эти фонды, более низкая цена «необмениваемых фондов» (зданий, земельных участков) распространяется и на внутренние отрасли отстающей страны.

Пусть теперь производительность капитала во внутренней отрасли Отстающей страны, производящей необмениваемый товар, отстает от таковой в Развитой стране меньше, чем в «обменной» отрасли. Цены на необмениваемые товары (в здоровой экономике) устанавливаются так, что выравнивается предельная производительность труда и капитала в разных отраслях, включая зарплату и процент на стоимость фондов. Поэтому доход на необмениваемые фонды, используемые в этой отрасли, будет ниже, чем доход на такие же фонды в такой же отрасли Развитой страны. Следовательно, в Отстающей стране необмениваемый товар, цена которого включает доход на более дешевые фонды, будет стоить дешевле.

Если же соотношение цен на обмениваемые и необмениваемые товары Отстающей страны приближается к этому показателю Развитой страны, это говорит об одном из двух явлений. Либо сокращается разрыв в производительности капитала при производстве обмениваемых между двумя странами товаров, либо увеличивается разрыв в производительности необмениваемых товаров.

Но в России сокращение разрыва в производительности обмениваемых товаров в 2000-е годы произошло, главным образом, в сырьевых отраслях, из-за роста мировых цен на сырье. И наряду с ним, имеет место второе явление – увеличение отставания в предельной эффективности производства сферы услуг.