Текст книги "Пауки в банках. Есть ли альтернатива сырьевой экономике?"

Отдельный вопрос, заслуживающий рассмотрения, – это пересмотр действующей тарифной сетки, привязанной к минимальному размеру оплаты труда, по мере предложенного нами изменения ценовых пропорций. Может сложиться мнение, что по мере реформы достаточно индексировать минимальную зарплату и все социальные и выплаты на величину инфляции. Но это не так: в основном, расти будут цены на такие товары первой необходимости, как жилищно-коммунальные услуги и транспорт. Поэтому у человека, оклад которого соответствует минимальной зарплате, расходы вырастут, скажем, на 500 рублей, а у человека, оклад которого составляет 10 минимальных зарплат, расходы вырастут, скажем, только на 1000 рублей (предположим, что у него квартира только вдвое больше). Если индексировать минимальную зарплату на 500 рублей и оставить прежнюю тарифную сетку, то зарплата второго вырастет на 5000 рублей – компенсация явно избыточна.

Нам думается, что на время реформы имело бы смысл изменять тарифную сетку не путем умножения ставок зарплат и выплат на один и тот же коэффициент, а путем прибавления к действующим ставкам той величины, на которую увеличился прожиточный минимум. Это позволит более равномерно увеличивать реальные доходы населения, не усугубляя социального неравенства в связи с изменением соотношения цен. А уже после установления новых ценовых пропорций можно будет вновь рассмотреть принципы формирования тарифной сетки.

Дополнительно облегчить положение малообеспеченных слоев должна, по нашему мнению, замена нынешнего единого подоходного налога прогрессивным, не зависящим от получения его в виде заработной платы или дивидендов. Ставки могут быть следующими (с учетом неизбежной инфляции в рублях, мы предлагаем шкалу в евро):

− до 5 тысяч евро в год – 5%;

− 5–10 тысяч евро в год – 250 евро + 10% с суммы, превышающей 5 тысяч евро;

− 10–15 тысяч евро в год – 750 евро + 15% с суммы, превышающей 10 тысяч евро;

− 15–20 тысяч евро в год – 1500 евро + 20% с суммы, превышающей 15 тысяч евро;

− 20–30 тысяч евро в год – 2500 евро + 25% с суммы, превышающей 20 тысяч евро;

− 30–40 тысяч евро в год – 5000 евро + 30% с суммы, превышающей 30 тысяч евро;

− свыше 40 тысяч евро в год – 8 тысяч евро + 40% с суммы, превышающей 40 тысяч евро.

По мере роста благосостояния российских граждан, все больше людей будут входить в новый слой повышенных доходов. Их увеличивающиеся налоги будут компенсировать возможное снижение относительной доли земельной ренты в ВВП и рентных налогов в бюджете. Впрочем, неизвестно, какую долю в национальном доходе займет земельная рента через много лет, поэтому шкалу, быть может, придется пересматривать.

К сожалению, в отношении ценовой политики общественное мнение часто исповедует концепции «дешевизны» и «дороговизны», которые сводятся к причитаниям по поводу того, что за какой-то товар приходится дорого платить. По мнению жалобщиков, государство должно обеспечить более низкую цену на данный товар, чтобы облегчить жизнь какой-то группе потребителей. В список любителей дешевых потребительских товаров обычно попадают продукты питания и одежда, коммунальные услуги и автомобильный бензин. Критике со стороны руководителей предприятий подвергаются как высокие цены на сырье, энергию, топливо, транспорт и коммунальные услуги, потребляемые предприятием, так и цены на указанные выше потребительские товары, которые приводят, по их мнению, к высоким зарплатам и ухудшают возможность найма кадров. Повышать же цены на такие товары, как бензин и коммунальные услуги, согласно этой точке зрения, нельзя, потому что это приведет к такому же или даже большему повышению цен на все другие товары, в которых «сидит» цена бензина и коммунальных услуг, а это раскрутит инфляционную спираль. К самым примитивным и распространенным аргументам из этой серии можно отнести идею, что нельзя повышать, например, цены на газ или на коммунальные услуги до уровня европейских, пока зарплаты и пенсии не станут, как в Европе.

Задачей настоящей работы было с самого начала предложить альтернативный анализ ценовых проблем российской экономики, не слишком останавливаясь на критике представлений, находящихся фактически на уровне суеверий. Но поскольку данную группу суеверий разделяет добрая половина населения, нам все же придется разобрать вкратце некоторые из них.

Во-первых, претензия на то, чтобы какие-то товары (скажем, коммунальные услуги) стоили такую же долю зарплаты, как в Европе и США, в общем случае несостоятельна. Так как национальный доход на душу населения в России в разы меньше, чем в Европе и США, то и покупательная способность зарплат в России заведомо не может быть такой же, как в более богатых странах. Если кому-то хочется облегчить россиянам доступ к какому-нибудь отдельному товару, то это благое пожелание надо обосновывать более весомым аргументом, чем отношение цены этого товара к зарплате в России и Европе.

Во-вторых, представление о том, что вслед за подорожанием топлива или коммунальных услуг грядет подорожание во столько же раз всех товаров, в которых «сидит» цена топлива и коммунальных услуг, неверно. Самое большее, что можно ожидать, это повышения цен необмениваемых товаров, причем явно в меньшее число раз: ведь повышается только часть издержек в их производстве. И если стоит задача изменить соотношение цен в сторону удорожания сырья и энергии, то она будет достигнута.

В-третьих, неверно представление, что низкими ценами на какой-то ресурс, производимый в стране, мы помогаем промышленности или населению. Дело в том, что поддержание низких цен требует каких-то издержек бюджета, которые сказываются на доходах промышленности и населения. Если «низкие цены» снижают и доходы, и цены, то еще неизвестно, помогают ли такие низкие цены потребителю. Поэтому необходим более аккуратный анализ, чем упрощенное мнение «чем дешевле, тем лучше». Вместо отдельных цен следует рассматривать всю систему цен, налогов и распределения национального дохода, и тогда уже выбирать наиболее предпочтительный вариант.

* * *

Какие же соображения следует учесть при сравнении разных вариантов распределения? Мы бы предложили два критерия, «статический» и «динамический». Первый – социальная приемлемость предложенного варианта в краткосрочной перспективе. Второй – направление развития, которое стимулируется данным вариантом распределения для развития экономики. Начинать проверку нужно с двух основных секторов экономики – предприятий в разных отраслях и домохозяйств.

Если говорить о социальной приемлемости новой системы распределения в краткосрочной перспективе, то нужно сделать прогноз, позволит ли она данной отрасли или данному социальному слою достойно существовать. Понятно, что в анализе не останется места примитивному подходу о желательности дешевых коммунальных услуг – нужно будет прогнозировать доходы отрасли или социального слоя и оценивать покупательную способность этих доходов при новой системе. При этом, например, коммунальные услуги могут стать «дорогими» по сравнению с прежним уровнем, но ничуть не менее доступными для населения. Ведь общие доходы вырастут, а долю других статей расходов можно будет снизить. Пример первичного анализа на этом пути мы представили выше.

Кроме того, важно спрогнозировать последующую динамику системы. Она зависит от поведения людей, а поведение людей задается стимулами. И задача сводится к тому, чтобы исследовать сравнительное влияние стимулов, создаваемых разными способами распределения.

Значительная часть соответствующего анализа в отношении промышленности уже предпринята в нашей книге ранее, анализ в отношении домохозяйств будет проведен ниже; сейчас же мы добавим несколько замечаний о влиянии ценовой и налоговой систем на характер развития промышленности. В двух словах, суть необходимого анализа можно выразить следующим образом: надо рассмотреть, какие изменения производства, какие инвестиции и инновации наиболее прибыльны в условиях российской ценовой системы и как это соотносится с направлением технологического развития в остальном мире. Это позволит прогнозировать вероятные решения руководителей предприятий о первоочередных мерах по модернизации, которые и определят направление развития промышленности.

Важность данной проблемы обусловлена тем, что сложившаяся в России еще в XIX веке ценовая структура способствовала закреплению технологического отставания и низкой капиталовооруженности при высокой трудоемкости и ресурсоемкости производства. Влияние относительно низких цен на сырье мы уже описали. Одна и та же ресурсосберегающая инновация была менее прибыльна в России, чем за рубежом: во-первых, из-за того, что экономилось более дешевое сырье, во-вторых, потому что сложная ресурсосберегающая техника стоила в России относительно дороже. Последний фактор – дороговизна сложной техники – приводил к дополнительному кумулятивному эффекту в долгосрочном развитии, а не только в текущих инвестиционных решениях. На приобретении более дорогой сложной техники в России экономили, в результате чего спрос на современную технику был ниже, чем мог бы быть (следовательно, ее меньше изобреталось и производилось), а накопление человеческого капитала в работе со сложной техникой, необходимое для дальнейших инноваций, шло более медленно.

Другим фактором, замедляющим технологическое развитие России, была и остается относительная дешевизна труда и относительная дороговизна капитала для отечественной промышленности. Это соотношение вызвано не только объективным дефицитом капитала в российской экономике, при котором ограниченное число капиталовложений надо распределить по сферам наибольшей отдачи, но и рукотворными факторами, приводящими к искаженной системе ценовых сигналов. Попробуем обосновать этот тезис для современного этапа.

Мы видели, что доходы на труд и капитал (до налогообложения) примерно равны предельному продукту этих факторов только в непривилегированных отраслях. В привилегированных отраслях доходы на труд и капитал заметно выше их предельных продуктов. Налоговая система практически одинаково обкладывает прибыли в привилегированных и непривилегированных отраслях, оставляя первым чистые доходы на капитал выше, а вторым ниже предельного продукта капитала. Из-за этого слишком мало инвестиционных проектов в обрабатывающих отраслях может дать такую же высокую прибыль, как инвестиционные проекты в экспортно-сырьевых и внутренних отраслях. Высокая прибыльность инвестиций в привилегированных отраслях сочетается с ограниченностью сферы их приложения и с высокой рискованностью инвестиций в непривилегированные отрасли. Высокая инфляция, приходящаяся на экспортно-сырьевые и необмениваемые товары, делает невыгодными увеличение сбережений до уровня, при котором процент упал бы настолько, чтобы окупались инвестиции в производство антиимпортных товаров. Все это служит дополнительным фактором высокой ставки процента в России, превышающей мировую в несколько раз. И без того неизбалованные денежными потоками обрабатывающие отрасли остаются без внешних источников инвестиций.

Итак, цена капитала для российской промышленности неоправданно высока по сравнению с ценами на труд. Это положение рукотворно, то есть, обусловлено неправильной государственной политикой. При тех же физических параметрах экономики, сокращая путем перераспределения разницу в доходности на капитал в привилегированных и непривилегированных отраслях, можно установить более низкую процентную ставку, т.е. получить более низкую цену капитала. Но если бы процент был более низким, то были бы более выгодны как ресурсосберегающие, так и трудосберегающие инвестиции. И это позволило бы России быстрее повышать производительность труда.

Именно поэтому мы против того, чтобы растягивать переход к новой налоговой и ценовой системе на многие годы. Конечно, переход должен быть достаточно мягким, чтобы не вызвать шок, обваливающий производства. Но он должен быть и достаточно чувствительным, чтобы привести к массовому улучшению экономического поведения. В частности, руководители промышленности должны быть поставлены перед необходимостью существенных ресурсосберегающих и трудосберегающих инноваций. Быстрое изменение относительных цен труда, капитала и первичных ресурсов должно быть хорошо заметным. Кроме того, желательно достаточно быстро вывести относительные цены на сырье и переработанную продукцию, обмениваемые и необмениваемые товары на плановый уровень, с тем чтобы новые инвестиционные решения предпринимателей основывались на более стабильной системе цен. (После этого необмениваемые товары все равно будут относительно дорожать из-за эффекта Балассы-Самуэльсона – более медленного роста производительности во внутренних отраслях,– но темпы роста этих цен не будут превышать роста доходов населения.) Это само по себе снизит инвестиционные риски и, следовательно, будет способствовать снижению процента сразу после прекращения инфляционного периода. Затягивание неравномерного повышения цен на многие годы затрудняет правильные инвестиционные решения.

* * *

Таким образом, традиционная для России ценовая система неоправданно занижает цены на сырье и труд, завышая цену капитала. Это замедляет технологическое развитие по сравнению с развитыми странами, экономика которых ориентирована на приоритетное сбережение труда и первичных ресурсов при более быстром росте капиталовооруженности со стабильно низкой ценой капитала. Ценовая система России – это не та национальная традиция, которой впору гордиться и которую надо непременно сберечь.

Как уже упоминалось, одной из задач предлагаемой нами экономической реформы является кардинальное изменение структуры расходов населения. Суть изменений можно определить следующим принципом: высокие доходы (как за счет экономической деятельности – зарплаты и прибыли, – так и за счет социальных выплат) при высокой доле обязательных платежей (за жилье, страховки и другие постоянные расходы, которые трудно избежать), не субсидируемых прямо или косвенно государством.

Подобная структура личных расходов сложилась исторически в развитых странах. Разумеется, как и у любого явления, в такой схеме имеются достоинства и недостатки. При такой системе каждый человек должен работать и работать много, ибо просто для поддержания определенного уровня жизни нужен постоянный приток некоторой суммы. А при утрате постоянного заработка очень скоро становится крайне затруднительным выплачивать ссуду за дом, коммунальные услуги или страховку за автомобиль. Самые элементарные нужды вроде жилья становятся относительно дорогими. Сумма налогов при такой схеме увеличивается не прямо пропорционально объемам (производства, труда), а косвенно – например, недвижимость в данной местности дорожает в результате роста доходов, и тогда увеличиваются сборы налога на недвижимость. Налоги будут включены в расходы на дорогое жилье. В такой схеме налоги будут взиматься у населения и предприятий в виде налогов на недвижимость, акцизов на бензин, электроэнергию и т.д., а не только в виде подоходного налога.

С другой стороны, при такой системе достаточно начать немного подрабатывать в дополнение к уровню, при котором жилье и прочие элементарные нужды обеспечены, – и возможности приобрести больше одежды, электроники, хорошо отдохнуть резко возрастают, потому что остальные товары и услуги дешевеют относительно жилья и других обязательных платежей. При преимущественно рентном характере налогообложения появляются сильные стимулы к работе и наказывается «тунеядство».

Проиллюстрируем нашу мысль на следующем условном примере. Представим, что зарплата в 1000 рублей распределяется следующим образом: 200 рублей – квартплата, 600 – покупка продовольственных товаров и мелочевки (транспорт и прочее), и 200 рублей остается на покупку промышленных товаров. Представим, что наш получатель зарплаты возжелал приобрести новый холодильник, и ему для этого нужно откладывать (выплачивать в кредит) 400 руб. в месяц. Наш работник – человек трудолюбивый, и он для осуществления мечты согласен подработать на стороне. В данном случае работать придется на 40% больше.

Положим также, что на каждые 1000 рублей зарплаты предприятие выплачивает в бюджет 1000 рублей в виде налогов. Теперь изменим условия. Пусть теперь предприятие больше не выплачивает налогов, но зато в два раза увеличило номинальную зарплату, чтобы компенсировать повышение цен на энергоносители. Теперь структура расходов работника становится другой. На квартплату и коммунальные услуги приходится 1200 рублей (из которых государство косвенно изымает 1000 в виде налогов на добычу природного газа, на недвижимость и т.п.), затраты на питание и мелочевку не изменились – те же 600 рублей, – и по-прежнему 200 рублей остаются на промышленные товары.

Казалось бы, все осталось по-прежнему. А на самом деле ситуация со стимулированием изменилась кардинально! Теперь нашему работнику, для того чтобы заработать на холодильник, нужно работать не на 40% больше, как раньше, а только на 20%. А если он будет работать на 40% больше, то сможет накопить не только на холодильник, но и на стиральную машину.

Другими словами, трудовые усилия в нашей концепции выступают как разновидность экономического ресурса. И, подобно другим видам ресурсов, труд должен быть максимально возможно дорогим, чтобы, с одной стороны, его экономия (уменьшение трудозатрат) приносила предприятию наибольший доход, а с другой, даже небольшой прирост трудовых усилий давал возможность работнику приобрести больше высокотехнологичных товаров.

Именно такое соотношение сложилось в странах Запада. Основной статьей расходов там является жилье – в виде либо выплаты ссуды, либо оплаты аренды. Для низкооплачиваемых доля затрат на жилье может достигать 50–60%, но зато при увеличении заработка на 5-10% (дополнительный приработок или небольшое повышения зарплаты, к примеру), возможность купить промышленные товары удваивается и утраивается.

На Западе такая структура цен сложилась как бы сама собой, исторически (хотя на самом деле мы и не исключаем осознанного «конструирования» общественного устройства). В России же подобную систему придется вводить искусственно, задействуя отличные от западных механизмы и пропорции. Благодаря новой системе, фактическое увеличение расходов на оплату труда, по мере ликвидации безработицы, приведет к появлению у предприятий более существенных стимулов для экономии рабочей силы. Ведь теперь каждый работник будет обходиться намного дороже. А сокращение персонала позволит получить существенную выгоду, которая при нынешней системе была бы «съедена» налогами – НДС, налогом на прибыль и проч.

Номинальный размер чистой зарплаты должен значительно повыситься. Разумеется, соответствующим образом будут скорректированы пенсии и зарплаты бюджетников. При этом большая часть прироста пойдет на расходы по статьям со значительной рентной составляющей. Будут повышены квартплата и коммунальные услуги. Жилищно-коммунальное хозяйство перестанет быть дотационным. Существенно вырастет цена на газ и в меньшей степени – на отопление и электричество. Будет взиматься налог на недвижимость.

Глава 18. Преодоление инвестиционного дисбаланса

Присущее России недоинвестирование влечет низкую капиталовооруженность общественного и частного сектора, а также недостаток элементарной инфраструктуры, создающей условия для роста благосостояния. Народному хозяйству необходимо резкое увеличение объема как коммерческих инвестиций (осуществляемых и частным сектором, и государством), так и некоммерческих (которые придется взять на себя государству).

Проблема, однако, в том, что самые очевидные, казалось бы, действия, направленные на увеличение одной составляющей инвестиций, грозят обернуться сокращением другой. Увеличение государственного инвестирования потребует увеличения налоговой нагрузки на доходы с капитала и снизит прибыльность коммерческих инвестиций. Это повлечет сокращение частного накопления, уменьшение коммерческого инвестирования.

С другой стороны, максимальное сокращение налогов на доходы с капитала тоже оказалось тупиковым путем, так как при этом у государства не остается средств на выполнение своих функций, включая инвестиции в социальную инфраструктуру. Примечательно, что такое снижение налоговой нагрузки все равно почти не поощрило рост накопления.

Следовательно, меры для увеличения инвестиций должны быть более тонкими и остронаправленными. А для того, чтобы резкое увеличение инвестиционной активности государства не подорвало экономические стимулы из-за чрезмерного роста налоговой нагрузки, мы хотели бы предложить еще две меры, которые позволят частично переложить тяжесть инвестирования с госбюджета на тех экономических субъектов, которые непосредственно воспользуются его плодами в конкретных проектах.