Текст книги "Италия. Архитектурные загадки"

Вертограды духа

ивин выскочил из библиотеки, нырнул в прохладное кожаное лоно автомобиля и попросил Вадима отвезти его к «Тайной вечере». Опять несколько остановок на метро по прямой, но машину на всякий случай лучше держать при себе. На этот раз дорога не петляла, и доехали за пять минут. Петр готовил себя к тарану администрации музея. Скорее всего, к «Тайной вечере» пускают по предварительной записи, небольшими группами и минут на двадцать, как в капеллу Скровеньи в Падуе. Но уверенность берет города. Дивин решил представиться не журналистом или писателем, а телеведущим, собирающимся снимать передачу о Леонардо. За деньги, естественно, но пока он один заранее осматривает локации, чтобы определить, сколько часов съемок оплачивать. Так когда-то профессору Цветаеву пропуском в самое закрытое собрание служило объявление: «Русский царь хочет купить что-нибудь из вашей коллекции».

К мощной кирпичной церкви не подпускали столбики, и Вадим остановился прямо на трамвайных путях. Дивин высадился, огляделся и через дорогу увидел табличку «Винный двор Леонардо да Винчи». Должно быть, ресторан или винотека использует близость к знаменитой фреске. Но что-то толкнуло Петра подойти поближе. Отсутствие витрины с товаром или меню на стене. Хотя если ресторан дорогой… Внутри оказался музей. А винный двор при правильном переводе грянул оземь и обратился в дом и виноградник Леонардо да Винчи, где он жил и огородничал несколько лет.

Дом Ателлани и виноградник Леонардо да Винчи.

Музей Виноградник Леонардо да Винчи.

Знакомый чайный аромат властно повлек Петра внутрь. Ему здесь определенно нравилось, и Антону такой музей был бы по вкусу. Ничего назидательного, никаких последователей-леонардесков по стенам. И ни одного деревянного вертолета «по рисункам гения». Просторные дворы с дешевыми глиняными горшками, неоцененными мраморными обломками и жилистыми лианами в руку толщиной. Не известно, как «шардоне» и «пино нуар», но обвивавший стены дикий виноград у Леонардо задался. За колоннами под выщербленными фресками стояли удобные лавки с подлокотниками, по-соседски перенесенные из ближайшей церкви. В пустой прихожей совсем скромные каменные стены со знаками зодиака и леонардовскими персонажами: мужчина в латах, женщина обнажена, и опять ни одной военной машины, изобретенной Леонардо! Вино растворяет танки, подводные лодки, самолеты… Дверь вела в обшитый резными панелями кабинет явно XIX века, но разве отказался бы художник посидеть у такого камина? Еще одна комната совмещала гостиную и кабинет музейщиков. Пять работников мило щебетали в креслах, не обращая внимания на посетителей. Над лестницей на второй этаж висела огромная карта Милана XVI века. Итальянцы считают, что Леонардо участвовал в сочинении последних укреплений города. Русские считают, что создатели миланской крепости строили и Московский Кремль. Версию итальянцев подтверждают только наброски, а у нас есть доказательство повесомей листов из Атлантического кодекса.

Из гостиной Петр вышел на овальную террасу и оттуда спустился в садик, в котором некоторое время назад попытались возродить лозу Леонардо. Для парка садик маловат. Размером, не количеством скульптур – восемь статуй, два фонтана, барочные решетки на фигурных столбах можно размазать и по гектару. А как продолжение дома приусадебный вертоград роскошен. С такого участка дядя Дивина в Геленджике поил вином весь год соседей лично и усердно, а московских родственников дистанционно и щадяще.

Петр сел на каменную лавку. В саду он был один, и это в переполненном публикой Милане. Машин не слышно, солнце припекает, фигурные окна слепят глаза. Словно зашел к художнику, и он сейчас спустится из мастерской в измазанном переднике. Или выйдет Петр Алексеевич в рубахе с засученными рукавами, половчее перехватит плотницкий топорик: «Что тезка, Петруша, вышел конфуз с мальчишкой, опростоволосился?» И загогочет. Отчего опять явился царь, в Милане не замеченный? Дивин осмотрелся еще раз. Это место напоминало некий тихий уголок за неприступной стеной… Много лет назад знал он, как пробраться через сквозной подъезд в закрытый Высоко-Петровский монастырь, любимый московский монастырь Петра. Царя Петра. Сам Дивин предпочитал обитель его сестры – Новодевичий. Снаружи оставался городской шум, а внутри ждали пустые дворы, уставленные статуями, – в монастыре базировался художественный комбинат.

Тень царя иногда дает подсказки, но не в этот раз. Пора перестать бегать по городу. Уютный виноградник – то место, где стоит поразмышлять еще раз над посланием Антона: «Его почитают в Милане выше князей. Three books will help you find me. Veni, vidi, scritto».

«Его почитают в Милане выше князей. Три книги помогут найти меня. Пришел, увидел, написал». Первое предложение рассказывает о Леонардо да Винчи. С книгами пока не понятно. А вот о последней фразе он еще не думал. «Пришел, увидел, написал». Где можно написать? На заборе среди пятен граффити напротив коня Леонардо. Логично. А если в музее? Антон пришел, увидел виноградник и написал. Ну не на стене же, Антон – мальчик культурный. Но на всякий случай Дивин поискал царапины или следы карандаша на лавке под собой. Где можно оставить надпись в музее?

– Чай, чай, чай! – пел Дивин, раскручивая дом Леонардо в обратном направлении – гостиная, фрески, портик, лианы. – Темный пуэр с привкусом теплой земли под корнями и цветом нечищеной бронзы.

Петр дошел до вестибюля, открыл книгу отзывов. На последней странице крупно выведено красной ручкой: «Nella tomba, ma vivo». Ниже подмигивала размашистая роспись Антона теми же чернилами.

Час от часу не легче, вздохнул Петр. «В могиле, но живой», если он правильно перевел с итальянского. Одну книгу он нашел, нужны еще две. Дивин пробрался через толпу школьников перед входом в Санта-Мария-деллеГрацие, учителя привели несколько старших классов смотреть «Тайную вечерю», отодвинул от дверей упрямых немецких туристов и добрался до администратора. Улыбчивая девушка поклялась, что в церкви никогда не заводили книги для записей посетителей.

– Но я хочу оставить благодарность. Какой прекрасный музей! Какие вежливые сотрудники! – витийствовал Дивин.

– Для благодарности есть коробочка, – улыбнулась девушка.

Музей Виноградник Леонардо да Винчи.

Если не последний ужин, то значит опять библиотека! Дивин прыгнул в машину. В голове звучало: «Мы пригласили тишину на наш прощальный ужин». И снова по кругу без пауз. Итальянцы называют «Тайную вечерю» «Последним ужином». А слово «прощальный», манерно выпетое Вертинским, неумолимо напоминало о могиле в записке Антона. «Что задумал мальчик, дикий одуванчик? – подхватил, грассируя, Дивин. – Как пуст без вас наш маленький Миланчик»… В любом случае, надо торопиться. Через десять минут Дивин фотографировал в высоком холле Амброзианской библиотеки лист с записью красными чернилами: «Искусство Тосканы, но в Милане». Ниже затейливая роспись Антона. Во второй книге отзывов Антон сделал запись по-русски, соответственно последняя подсказка будет по-английски. Но это уже неважно, главное – сложить их и понять, где искать мальчика. «Искусство Тосканы, но в Милане» – фраза подсовывала Леонардо или другого флорентийского художника. Как эти творцы должны сочетаться с предложением «в могиле, но живой»? На сей раз Дивин решил воспользоваться не только машиной, но и ее водителем. Антон отвез Петра на городское кладбище, а сам поехал в музей техники, добывать очередную книгу.

Санта-Мария-делле-Грацие.

Миланское кладбище начиналось с… Дивин затруднялся определить, что его встретило. Центральная башня стояла на высокой площадке со ступенями и была по церковному украшена розеткой, ренессансным порталом, но без креста на шпиле. В стороны, обнимая площадь, распростерлись крылья-галереи с двумя ярусами аркад. В арках придвинутые к самому краю высились многофигурные надгробия. Больше всего это оказалось похоже на витрину гигантского ритуального бюро. Или вывернутый наизнанку храм с рядами капелл – загробный мир зеркалит современность.

Кладбище Милана.

Любое кладбище всегда ярмарка тщеславия, а итальянское еще и академия скульптуры. Античной – в пизанское Кампосанто свезли все доступные римские надгробия, ренессансной – как капелла Медичи, модерновой – на генуэзском кладбище тысячи первоклассных скульптур, а в городском музее – дюжина. Дивин ждал ряды статуй и монументов, но, пройдя сквозь входную галерею, оказался в маленьком городе. От центральной площадки расходились ровные проспекты одноэтажных мраморных павильонов. Разных стилей: с витыми пинаклями, по-романски двухцветных, несущих классических героев или сфинксов, целиком из голубого стекла. Причем эти улицы оказались наряднее города снаружи. Склепы, гробницы, часовни, костницы – названия говорили о смерти, но убранством о смерти не напоминали. Их можно было щедро сыпануть по Милану парковыми павильонами, беседками и кофейными киосками.

Дивин шел по архитектурной хрестоматии. Попадались целые хутора романских построек и группки шипованных готических часовен. Но в основном стили старательно перемешаны, как на улицах настоящих городов. Снаружи за кладбищенской стеной – ложкой истории, внутри – желанием заказчиков отличаться от соседей по участку. Безутешные родственники утверждали формы окон и количество ангелов на карнизах с оглядкой на ближайшие склепы. Копия классического саркофага оказывалась на фоне модерновых изломов, византийская мозаика спорила с барельефом ар-деко. Миниатюрные здания были безупречны. Вот откуда богатство миланских архитекторов, Дивин вспомнил палаццо Витторио Спада, их главным кормильцем стали мертвые.

В захоронении самого Спада родственники покопались дотошно и не раз. Дивин даже не стал уточнять результаты у Изиль Спада. Но что, если архитектор провел маршрут по этому кладбищу – музею архитектуры? Надо было найти центр, и Дивин побежал, смешить здесь было уже некого.

Пирамидальная стела стояла ровно в центре кладбище. По ней вилась лента Страстей Господних. Скорбный путь вверх к распятию и прославлению. Монумент напоминал колонну Трояна, только спираль была прорезной, фигуры крупнее и вся композиция сильно сужалась кверху. Вот она победа, апофеоз подвижничества… В кармане зазвонил телефон.

Кладбище Милана.

– Петр, это Вадим. В Музее техники в книге отзывов нет записи красными чернилами, подписанной Антоном.

– Ни на одном из листов?

– Я просмотрел книгу с самого начала, других книг у них нет, – Вадим говорил спокойно и четко. Сказала ли ему Елена, что мальчик пропал? – На последних листах писали только итальянцы. Фотографии выслать?

– Пока не надо. А что в Милане еще связано с именем Леонардо?

– Есть площадь Леонардо да Винчи, улица, школа его имени. Ну и памятник перед театром.

– А еще какие-нибудь музеи? – Дивин вспомнил разговор Антона с Еленой: «Очередной музей, может, лучше на концерт?»

– Музей Леонардо в галерее.

– В галерее Виктора Эммануила, в центре?

– Да, нужно подняться на лифте на второй этаж, и там небольшая выставка.

– Вадим, вы съездите, посмотрите?

– Время к обеду, машин прибавилось… Буду там минут через двадцать.

Верхним чутьем нащупывая нити чайного духа, Дивин кружил по кладбищу. Если «Бичевание Христа» и «Несение Креста» из загадки Витторио Спада находятся на колонне-пирамиде, то рядом надо поискать «Грехопадение» и «Изгнание из Рая». В загадке сказано: «идите между». Вход в левую аллею фланкирован ажурными часовнями, напоминающими готические райские ворота часослова. Проходим между ними, и на следующем повороте нас должен ждать «Иоанн на Патмосе». Когда дорожка уперлась в широкий проход, справа оказалась не фигура апостола, но аллегория счастливой семьи – несколько взрослых в окружении детей. Младенцев словно вытряхнули из рога изобилия, возможно, именно столько отпрысков было у этого рода за несколько столетий. Или здесь погребены воспитатели детского сада. А вот слева на гробнице сидел сфинкс. Точнее образ «Бегства в Египет» не придумать. Дивин вернулся к склепу с бессчетными младенцами и обошел его. На фасаде горизонтальную балку держали две дорические колонны. Самые что ни на есть дорические – с круглой капителью и вертикальными желобками-каннелюрами. Дорика означает Патмос, ведь это греческий остров. Каждой миниатюре в часослове Витторио Спада подобрал архитектурный аналог. Рай – готика, Патмос – дорика, «Бегство в Египет» – наклонные стены с иероглифами и сфинксом. Что следующее в загадке – «Принесение во Храм»… Телефон забулькал и завибрировал распираемый новыми сообщениями и звонком.

Склеп с дорическими колоннами.

– В книге отзывов есть сообщение от Антона, – голос Виктора прерывался, словно он тоже бежал. – Фотографии выслал. Вы по-прежнему на кладбище?

Красными чернилами над знакомой росписью выведены английские слова: «Wizards, but not Gandalf, Saruman, Sauron». Зачем в компанию к Леонардо затесались герои Толкина? Три фразы, оставленные Антоном в трех книгах отзывов музеев Леонардо да Винчи, сложились в такой текст: «В могиле, но живой. Искусство Тосканы, но в Милане. Волшебники, но не Гэндальф, Саруман, Саурон».

Дивин прошел снова мимо колонны-пирамиды. Вкус у Витторио Спада был отменный. Если встанет выбор между похожими склепами, надо будет выбирать самый стильный. Чайный марш поднял, рванул и выстроил солнечные кубики в нужном порядке. Загадка манила, как дом в конце аллеи, – пройди, зайди… Но Витторио Спада давно не торопится, подождет еще, фокусироваться следовало на Антоне.

Появление серого волшебника Гэндальфа смутило Дивина, он понял, что не представляет круг чтения Антона. А уж из стопки комиксов «Марвел» могут вылезти персонажи, ему совсем неизвестные. Гэндальфа, Сарумана, Саурона надо было связать с Миланом. Дивин вспомнил памятник да Винчи перед Ла Скалой. Актер Иэн Маккеллен в гриме похож на канонический образ пожилого Леонардо. Леонардо для нас – опередивший время инженер, в чем-то волшебник. Дивин представил сцену боя в подземельях Мории. «Ты не пройдешь!» – кричит Леонардо-Маккеллен и тычет огромной кистью в огненного демона. Демон замахивается, и тут ученики-хоббиты выкатывают на мост круглый танк Леонардо…

Антон загадал волшебников, но не героев Толкиена, прямо написал: «не Гэндальф, Саруман, Саурон». Три мудреца в одном тазу… Три известных мудреца в Милане… Возможно, флорентийцы из Тосканы. При дворе Сфорца работали многие известные мастера, если поискать, окажется, что сюда приезжали и представители семьи Пизано и Тьеполо. А по влиянию на живопись рядом с Леонардо можно поставить Караваджо и Маньяско. Но все это слишком тонко и скучно. Антон знал эти имена, мог бы и козырнуть ими, но в загадке должен быть звон, ирония, а не олдскуловское сфумато.

Антон писал на трех языках. С одной стороны, подросток умничал. Но, возможно, в этом есть дополнительный смысл. Wizard по-русски «волшебник, чародей, кудесник… колдун». Интернет подсказал еще синонимы – маг, хиромант, волхв, ведун, чернокнижник. Что-то в этом списке цепляло Дивина, но он не мог понять что. Петр забил в поисковую строку: «Милан маги». Выкатились контакты потомственных ведуний и блоги типа «Италия – страна хиромантов». Поменял язык – Milan mages – названия ресторанов. А если на итальянском – Milano magi? Маги превратились в волхвов, а гробница их находилась в трех километрах от Дивина.

Ломбардия действительно оказалась землей волхвов. Не ведьм и ворожей, а библейских волхвов, одаривших Христа золотом, ладаном и миром. Нашедших путь в хлев по звезде и уже две тысячи лет в тысячах вертепах по всех рождественской Италии склоняющихся над игрушечными яслями. В IV веке император Константин переправил мощи трех восточных мудрецов из Святой Софии в Милан, где для них вытесали из цельного камня саркофаг. Другой император – Фридрих I Барбаросса – разгромил и разграбил Милан. Помимо золота он вывез отсюда и останки волхвов. Богу – богово, кесарю – волхово. Путь Барбароссы домой усеян костями – по дороге он жаловал частички мощей храмам и монастырям. От святыни к святыне, ночуя в гостиницах «Три царя» и перекусывая в «Дарах волхвов», можно дойти до конечной точки маршрута – мощи трех волхвов покоятся в Кельне в золотом реликварии. Миланцам осталась пустая гробница, но они не сдаются, считают, что память живых важнее останков мертвых. И благодарные волхвы не забыли их адрес, ежегодно к Дуомо от гробницы идет костюмированная процессия с тремя царями во главе.

Дивин еще раз удивился близости Да Винчи и Гэндальфа и тут же вспомнил следующую перекличку. По немецкой легенде император Фридрих I Барбаросса имитировал смерть и затворился в пещере, чтобы явиться на помощь своему народу в трудную годину. В XIX веке на горе Кифхойзер у входа в грот соорудили памятник императору. Он дремлет в истлевшей одежде на троне, борода оплетает меч. Точь-в-точь как еще один герой «Властелина колец» – Теоден, околдованный врагами.

Ребусы послушно складывались. Загадки, которые считали пропащими, разгадывались сами собой. Кто бы мог подумать, что за ответами надо идти на кладбище… Три волшебника превратились в волхвов. Саркофаг трех волхвов стоял в миланской базилике Сант-Эусторджо. Найдется ли там «искусство Тосканы, но в Милане»? Интернет и здесь пришел на помощь. В одной из капелл нашелся мраморный реликварий тонкой работы пизанского скульптора. А Пиза, как мы знаем, тосканский город. А сама капелла, судя по фотографиям, выполнена во флорентийском стиле, словно ее строил сам Брунеллески. В могиле, но живой, в капелле Сант-Эусторджо рядом с волхвами – так Дивин расшифровал загадку Антона.

Дивин окинул взглядом площадь, машину не нашел и снова приник к экрану. Сайт базилики Сант-Эусторджо легко объяснил тосканское влияние – капеллу построил Портинари, который переехал в Милан из Флоренции в середине XV века, чтобы возглавить ломбардское отделение Банка Медичи. Этот ставленник Медичи и создал тосканский шедевр в соседнем государстве.

– Удачно? – зеркало автомобиля замерло в сантиметре от локтя Петра, и Вадим опустил стекло.

– Кладбище оказалось местом, где легко думается! – Дивин обогнул машину и открыл дверь. – Едем к базилике Сант-Эусторджо.

– Искусство Тосканы – это капелла Портинари? – неплохое образование для простого шофера.

– Да, нам нужно обыскать базилику, особенно гробницу волхвов и усыпальницу Портинари, – отправляя Вадима на поиск книги отзывов, Петр показал ему как пример текст о Тоскане, затем Вадим нашел запись о волшебниках. Дивин кратко рассказал, как сложил две части загадки. Но первый блок пазла – «в могиле, но живой» – Петр решил товарищу не раскрывать, он не хотел, чтобы эта двусмысленная фраза стала известна Елене.

Бакшиш волхвов

з-за аварии машина стояла в пробке на мосту. Дивин смотрел на воду и пытался понять, почему Антон затеял эту игру. Сначала он решил, что Антон взбесился после ссоры с матерью. Но такую сложную интригу в сердцах не затевают. Он бы просто хлопнул дверью, а не выдумывал тройной ребус на трех языках. Потом Дивин решил, что Антон приревновал его к матери. Практически незнакомый мужчина поселился в их доме, проводит с Еленой время, тут напрашивается демонстративное устранение. Поэтому Антон и вышел на поле Дивина. Сразиться с ним его же оружием. Устроить квест не на жизнь, а на смерть. Но вместе с тем сообщение Антона казалось Петру еще и призывом о помощи. Заметьте меня, помогите мне! Не зря же в тексте упоминалась могила. При этом записка явно обращена не к матери, а к нему. Почему выбран именно Петр? Они не виделись с Антоном много лет, между ними есть взаимопонимание, но близость еще не успела возникнуть?

На шпиле базилики в память о волхвах вместо креста была укреплена многолучевая звезда.

– Петр, я могу пойти с вами? – Вадим вышел из машины и оказался на две головы выше Петра. Из кармашка пиджака торчал плотного шелка белоснежный платок с карминной полосой – неожиданная деталь для водителя.

– Конечно, Вадим, – через левую дверь они прошли в боковой коридор. Полусонный старичок за столиком заметил их не сразу.

– No, Signore, chiuso,[14]14
  Нет, сэр, закрыто.


[Закрыть] – и замахал сморщенной рукой, закрыто, закрыто.

Вадим достал из пиджака бумажник, вынул единый билет. Служитель выглядел по-простецки, и билет подошел не самого крупного номинала.

Гробница волхвов напоминала небольшой домик, а не саркофаг. В таком можно переждать пургу, бившую из степи с навьюженной снежной гряды в ту вифлеемскую ночь. Но звездочеты, пряча лица в бурнусы, упрямо топали к славе… Ровные стены из известково-белого матового неполированного камня придавливала мощная двухскатная крыша. Из украшений только огромные выступы по краям карниза. Грек назвал бы их акротерием, а сын Дивина – ушами дракона. Вот уж ни разу, так принято сегодня писать в блогах, не гроб повапленный. Вапа – «краска» по-древнерусски. Неказистый домик, да еще и задвинут в угол храма, сразу и не заметишь. Единственное отверстие с торца рублено по старобытному кривовато и не по центру, забрано сеткой. Дивин посветил внутрь – какой-то сосуд, и даже подергал – сетка держалась крепко. Между стеной и гробницей зазора не было. Роста Вадима хватило заглянуть на крышу.

Сант-Эусторджо.

«Саркофаг трех волхвов», Сант-Эусторджио.

Розовое с полынным отливом, пахнущее мятым росным бутоном, шелковое на языке, холодноватое, словно подмороженный инжир с послевкусием ушедшего лета… Одни разбирались в вине, а Дивин любил мраморы. Этот розовый мрамор Дивин узнавал всегда. Чаще всего из него точили львов-привратников у церковных порталов, а на родине в Вероне этот камень лежал везде – на мостовых, парапетах, алтарях. Колонны под саркофагом по-младенчески розовые, с медовыми прожилками, пахли лепестками прошутто, пальцам напоминали тугие бока апельсинов и оставляли послевкусие подсыхающих под утренними лучами черепичных крыш. Саркофаг полностью вырезали из каррарского мрамора, и только в глубине за кариатидами алели восемь артерий из rosso veronese.

Капелла Портинари, Сант-Эусторджио.

Капелла казалась апофеозом Ренессанса – над скульптурой с налетом готики вырастал ясный шатер идеальных полукругов с медальонами по углам. Круг, вписанный в круг, вписанный в круг… Детали и цвет усиливались к куполу. Сначала белые стены с редкими керамическими планками. Затем фреска, поддерживающая форму люнет и парусов. Между двумя лепными карнизами фриз из танцующих на золоте ангелов. И над всем этим флорентийским великолепием вставал купол с лучами-нервюрами в цветах радуги. И солнце в небесах из синего стекла бросало нимб на лоб… Дивину следовало искать Антона, а не прекрасных флорентиек.

Капелла Портинари, Сант-Эусторджио.

Петр и Вадим обошли все надгробия в храме. Открыли исповедальни. Залезли в алтарь. Вадим поднялся на галерею над алтарем, и Петр не стал его останавливать – фраза «в могиле, но живой», в конце концов, могла означать что угодно. В санкристии, уставленной одинаковыми золотыми святыми, преобладали бюсты-мощевики Петра Веронского. Золотых дел мастера отдавали скульпторам лепку лица. На постаменте не развернешься, и все свои умения ювелиры выплескивали на тесак, торчащий из головы святого. Лезвие становилось прорезным, рукоять сияла эмалями и узорами из кабошонов. Вадим заглянул во все закрытые шкафы – там нашлись несколько чаш и стопки облачений. В этот момент в комнату заглянул служитель – для углубленного осмотра ювелирной коллекции требовался отдельный билет.

Вадим подошел к старику, отдал бумажку, о чем-то переговорил по-итальянски и повернулся к Дивину:

– Здесь есть крипта.

Подвал храма не выглядел древним, по потолку тянулись борозды – следы опалубки. Но гробы в подземелье стащены ветхозаветные, если не современников волхвов, то уж точно тех, кто в IV веке перенес в Милан мощи восточных царей. Одни надгробия составлены из отдельных камней, другие высечены в виде ванны и накрыты карточным домиком из отдельных плит, есть с целой каменной покрышкой. Дивин пригибаясь, чтобы не цепануть теменем низкий свод, прошел зигзагом между древностями в дальний угол, где стоял саркофаг с наполовину обломанной крышкой.

Заглянул внутрь и повернулся к Вадиму. Вадим с пониманием кивнул и пошел назад к лестнице.

– Подвинься, братец, – Антон лежал с закрытыми глазами. Дивин лег рядом, обнял мальчика и почувствовал, как того бьет сильная редкая дрожь.

– Давай попьем теплого, – чай в термосе-кружке мог остыть, но Дивин специально положил туда побольше варенья, сладкое согреет и подбодрит.

– Сейчас полежим, попьем и поедем домой. Мама волнуется. Она тебя очень любит… – мальчика он держал крепко и ощущал, как тот отмякает в его руках. Дивин вспомнил, как окатила его щемящая волна радости, когда впервые его обнял первенец. До этого Петр носил, пеленал, давал мальчику палец, тот радовался и доверял. Но вот именно первое движение навстречу, ответное приникание к плечу он сумел почувствовать.

– Я украл… – Антон говорил с трудом и тихо-тихо. Дивин и не разобрал первые слова. – Что-что?

– Я украл статую? – Статью, какую статью? – Статую из музея.

Когда Вадим заглянул в подвал, Петр и Антон сидели в обнимку в саркофаге, как пара с этрусского надгробия и разговаривали.

Вот что узнал Петр. С Антоном в классе учился мальчик-марокканец по кличке Зиду. У Зиду были старшие братья, и он постоянно рассказывал о похождениях их компании. В этих историях вино лилось рекой, девочки не отказывали, а все драки кончались легкой победой. Дивин слушал исповедь древнюю, как этот саркофаг. И у Петра в классе был такой восточный товарищ с ореолом взрослой жизни и друзьями-полубандитами. Наверное, перед каждым школьником стоит выбор между пацанами во дворе и родительскими репетиторами. Но не каждому предлагают пройти инициацию криминальным способом. Антона подбили на кражу. Еще с одним одноклассником он согласился залезть в богатую квартиру по наводке братьев Зиду. Два мальчика зашли в дом, добрались до квартиры с ломиком и молотком в руках, надо ли говорить, что сам Зиду не пошел, но в последний момент струхнули. Воровать у людей им стало стыдно. А вот у государства взять всегда легче, поэтому Зиду предложил Антону стащить небольшую статуэтку из витрины замка Сфорца. Накануне мальчик ходил в этот музей и действительно взял статуэтку. От Антона Дивин ждал психоза от ревности или вспышку неповиновения перед отъездом с отцом в Англию. А здесь такой сюрприз! Дары волхвов часто неожиданные, это мы знаем по О. Генри.

– А сигнализация?

– Братья Зиду клялись, что сигнализации в этом корпусе нет, – ох уж эти сказочники. Но сирена, как и обещали, не включилась.

– Эта вот бронзовая штука стояла просто на полке?

– Там витрины из трех стекол, открытые сзади, придвинуты к стене, – современный прием – прорвать «четвертую стену» и смешать искусство с жизнью – вышел у Антона блестяще. У зрителей в руках остался увесистый пласт этого искусства.

Дивин вертел обнаженную бронзовую девушку высотой сантиметров двадцать верхом на дельфине. Дельфина узнать сложно, скорее, это иллюстрация сказки Ершова: тут проказника дельфины подхватили под щетины… Сухопутные художники Палеха могли и не различать морских гадов. Удивительно, что точно так же изображали дельфинов мореходы римляне и их потомки – с лобастой головой и перистым хвостом. Дельфин широко раскрыл пасть. Длинная нижняя челюсть была разделена выступом языком на два отделения. Что это, чернильница на два цвета? В поднятых над головой руках девушка держала кольцо. Следовательно, статуэтку можно и подвесить, и ставить на плоское основание. Петр решил, что перед ним светильник. Он знал за собой грех, у ренессансных картин он обычно завышал время на век, а у скульптуры занижал. Значит, если ему кажется, что статуэтка наяды отлита в XVI, век будет XVII.

Петр достал телефон, увеличил карту и попросил Антона показать, в каком углу замка находится витрина, из которой он взял светильник. Мальчика надо постоянно шевелить, не отпускать ни на минуту, пусть действует вместе с Дивиным, так он легче выйдет из своего заторможенного состояния, отвлечется от мыслей о вине и расплате. Что стояло рядом с девушкой на дельфине? Какая-то запрокинутая голова с открытым ртом. Большая? С голову ребенка.

– Так, матери ничего не говорить. Пока! Я решу эту проблему, – Петр повел Антона к выходу. В проеме сразу появился Вадим, но руку на лестнице мальчику не подал, не унизил, просто заботливо шел рядом, готовый подхватить.

В квартиру Вадим поднялся вместе с Петром и Антоном. Похоже, он ориентировался в этом доме. Путешествие в Милан казалось беззаботной поездкой в странном качестве детектива по вызову. За подшучиванием над выдумкой незнакомого итальянца Дивин прошляпил выходку русского мальчика. Мальчика то же неизведанного, почти чужого, но после беготни по музеям Петр чувствовал себя, может, и не причиной происходящего, но точно полноценным участником. В результате у Дивина образовалась ворованная статуя на руках, у Елены – разлад с сыном и объяснение с мужем на пороге, у Антона – Зиду с братьями на хвосте. А у Вадима появилась задача накормить обитателей взбаламученного дома. Он вызвался заказать еду в ближайшем ресторане.

Петр отправил юношу собирать вещи – он уезжает из дома сегодня. Елену попросил не расспрашивать сына о случившемся, тот сам ей расскажет, когда сочтет нужным. Антон попал в беду, но это не смертельная проблема и, к сожалению, частая у подростков. С последствиями Дивин попытается разобраться в ближайшее время.

Елена поджала губы, помолчала, но всё же не удержалась:

– Наркотики?

– Нет. Не гадай! Антон хороший, умный мальчик. Уверен, на его будущем произошедшее не скажется. Вам есть куда уехать сегодня?

– Я отвезу его на дачу. На своей машине.

– А Вадим?

– Ну, он же тебе нужен.

– Да, очень нужен. Спасибо!

Елена стала раскладывать пиццу и дважды уронила первый кусок. Вадим мягко разжал ее пальцы и отобрал лопаточку. Разложил по тарелкам пиццу и налил Елене граппы, она сразу же взяла стакан и сделала большой глоток. Взглянул на Дивина, Петр отрицательно мотнул головой:

– Нас еще ждут великие дела.

Ели молча. Антон смотрел в стол. Петр торопился, слишком много дел он запланировал на остаток дня. Вадим занимался Еленой.

Перед выходом Дивин не утерпел и, когда они с Еленой остались одни, спросил, кем работает Вадим.

– Вадим? Вадим… – Елена задумчиво наигрывала что-то пальцами на крышке стола. – Он шеф Сергея. Почему ты спрашиваешь? А, я сказала тебе, что это машина Сергея. Когда Сергей в Милане он действительно берет мерседес, но обычно Вадим на нем встречает меня в аэропорту. Иногда отвозит нас с Тошей на дачу, если свободен. Мы давно друзья…