Текст книги "Неподобающая Мара Дайер"

33

После того как малость психанула, я представила себе различные сценарии развития событий.

Ной, возводящий глаза к небу и смеющийся надо мной. Ной, отпускающий остроумные комментарии, отвозящий меня домой и бросающий у дверей.

На самом деле он не сделал ни того, ни другого.

Его вопрос повис в воздухе. «Позволь мне попытаться». Попытаться сделать что? Я не знала ответа, потому что не поняла вопроса. Но Ной выжидательно глядел на меня, с крошечным намеком на улыбку, и мне нужно было как-то отвечать.

Я кивнула. Похоже, этого оказалось достаточно.

Подвезя меня к дому, Ной вылез из машины и быстро зашагал к пассажирской дверце, чтобы открыть ее для меня. Я посмотрела на него, но он заговорил первым:

– Мне нравится делать это для тебя. Попытайся запомнить, чтобы мне не приходилось каждый раз бежать сломя голову.

Каждый раз. Я чувствовала себя странно, когда мы шли по кирпичной дорожке к передней двери. Что-то между нами изменилось.

– Я заеду за тобой завтра утром, – сказал Ной, откинув прядь волос с моего лба и заложив ее за ухо.

Его прикосновение было таким родным.

Я сильно заморгала и потрясла головой, чтобы прояснить мысли.

– Но тебе не по пути.

– И?

– И Даниэль в любом случае должен ехать в школу.

– И что же?

– Так поче…

Ной приложил палец к моим губам.

– Не надо. Не спрашивай почему. Это раздражает. Я хочу, вот так-то. И все. Поэтому позволь мне так поступить.

Лицо Ноя было так близко. Так близко.

«Сосредоточься, Мара».

– Все решат, что мы с тобой вместе.

– И пусть решат, – ответил он.

Глаза его изучали мое лицо.

– Но…

– Никаких «но». Я хочу, чтобы они так решили.

Я подумала обо всем, что это подразумевало. Поскольку речь шла о Ное, люди не просто решат, что мы ходим вместе. Они решат, что мы вместе – в смысле вместе.

– Я плохая актриса, – сказала я в порядке объяснения.

Ной, едва касаясь, провел пальцами по моей руке и поднес ее к губам. Губы его, невероятно мягкие, мазнули по костяшкам моих пальцев. Он посмотрел мне в глаза и убил меня.

– Тогда не играй. Увидимся в восемь.

Ной выпустил мою руку и пошел обратно к машине.

Я стояла на пороге, не дыша, пока он уезжал. И мысленно повторяла его слова.

«Позволь мне попытаться». «Я хочу, чтобы они так решили». «Не играй».

Что-то между нами начиналось. Но если это закончится, я не переживу. Когда закончится, а это случится скоро, если верить Джейми.

Ошеломленная, я вошла в дом, прислонилась изнутри к двери и закрыла глаза.

– Добро пожаловать домой.

Я услышала в голосе Даниэля глупую ухмылку, хотя и не видела его лица. Я попыталась вернуть себе самообладание, потому что брат по уши влез в это дело, и я не собиралась спускать ему все с рук только потому, что мои внутренности дрожали мелкой дрожью.

– Ты должен объяснить… ся, – вот все, что я ухитрилась сказать.

– Виновен, – отозвался Даниэль. Но вид у него не был виноватым. – Хорошо провела время?

Я покачала головой.

– Не могу поверить, что ты так со мной поступил.

– Хорошо. Провела. Время?

– Дело. Не. В. Этом, – парировала я.

Даниэль ухмыльнулся шире.

– Он мне нравится.

– Какое это имеет отношение к делу? Как ты мог ему рассказать, Даниэль?

– Ладно, погоди-ка секундочку. Во-первых, все, что я рассказал – это что мы переехали из Лорелтона. Произошел несчастный случай, твои друзья погибли, и мы переехали сюда, чтобы начать все сызнова. У тебя нет монополии на объяснения, так что расслабься.

Я открыла рот, чтобы запротестовать, но Даниэль продолжал:

– Во-вторых, он хороший парень.

Я была с ним согласна, хоть и не хотела того.

– Другие так не думают, – сказала я.

– Другие обычно ошибаются.

Я сердито уставилась на брата.

– Давай уж дальше. Расскажи, что произошло. Без утайки.

– После нашего первого дня в школе я отправился обсудить с учителем свои самостоятельные занятия музыкой, и там был Ной. Между прочим, он пишет музыку, и чертовски хорошую. Софи рассказала, что в прошлом году она несколько вечеров с ним выступала.

Я подумала об очаровательной маленькой светловолосой Софи и ощутила внезапное желание пнуть ее в голень и убежать.

– Как бы то ни было, когда он выяснил мою фамилию, он спросил про тебя.

Я порылась в воспоминаниях.

– Но я не встречалась с ним до второго дня в школе.

Даниэль пожал плечами.

– Он почему-то тебя знал.

Я медленно покачала головой.

– К чему эта ложь, Даниэль? Зачем ты притворялся нынче утром, что вы с ним незнакомы?

– Потому что я подозревал – и, если позволишь добавить, правильно подозревал, – что ты выйдешь из себя. Но вообще-то, Мара, ты слишком остро реагируешь. В нашем разговоре ты почти не упоминалась. Мы большую часть времени обсуждали связь Кафки с Ницше и пародийные сонеты в «Дон Кихоте».

– Не пытайся отвлечь меня умными речами. Ты не должен был выпрашивать, чтобы со мной дружили. Я не такая жалкая.

– Да я этого и не делал! Но даже если бы так, ты что, уже превысила квоту друзей в Майами? Я что-то упустил?

Я напряглась.

– Подло было так говорить, – негромко сказала я.

– Ты права. Но ты всегда настаиваешь на том, чтобы все обращались с тобой нормально, поэтому ответь на вопрос. С тех пор, как мы сюда переехали, ты завела других друзей?

Я смерила его убийственным взглядом.

– Вообще-то да.

– Кого? Мне нужно имя.

– Джейми Рот.

– Мальчик с Эболой? Я слышал, что он слегка неуравновешенный.

– Это был всего один случай.

– А я слышал другое.

Я стиснула зубы.

– Я ненавижу тебя, Даниэль. Правда, ненавижу.

– И я тебя люблю, сестра. Спокойной ночи.

Я отправилась в свою комнату, хлопнув дверью.

На следующее утро я ощущала тяжесть во всем теле, как будто слишком много спала, а голова ныла так, будто ночь была бессонной. Я посмотрела на часы. 7:48.

Я выругалась, выкатилась из постели и ринулась одеваться. Миновав стол, остановилась. Маленькая таблетка лежала на салфетке. Я закрыла глаза и сделала вдох. Мне ненавистна была мысль о том, чтобы ее принять… Ненавистна. Но меня испугала катастрофа на выставке искусств, не говоря уж о том, что случилось в ванной на прошлой неделе. Я не хотела снова распсиховаться при Ное. Я просто хотела быть нормальной ради него. Ради своей семьи. Ради всех.

Не успев как следует подумать, я проглотила таблетку и ринулась вон из комнаты. Я столкнулась с отцом, вышедшим из-за угла, и выбила у него из рук папку с бумагами – они рассыпались повсюду.

– Эй, что за пожар? – спросил он.

– Извини… Мне надо бежать, опаздываю в школу.

У папы был озадаченный вид.

– Машины Даниэля нет. Я не знал, что кто-то еще дома.

– Меня заберет друг, – сказала я и наклонилась, чтобы подобрать бумаги.

Перетасовав, я вернула их отцу.

– Спасибо, милая. Как ты? Я больше не вижусь с тобой. Дурацкий судебный процесс.

Я слегка пританцовывала – мне не терпелось встретиться с Ноем, прежде чем он вылезет из машины.

– Когда суд?

– Прения через две недели, еще семь дней оставлены на внесение дела в судебный реестр, – сказал отец и поцеловал меня в лоб. – Мы поговорим, прежде чем я выдвинусь на базу.

Я приподняла брови.

– Перееду в отель, чтобы подготовиться к суду.

– А-а.

– Но не беспокойся, до моего отъезда мы поговорим. Ступай. Я тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю.

Я клюнула папу в щеку и прошмыгнула мимо него в прихожую, закидывая сумку на плечо. Но, когда я распахнула переднюю дверь, Ной уже был здесь.

Вот что добавилось к облику Ноя этим утром, снизу вверх.

Обувь: серые «чаксы».

Штаны: из угольно-черного твида.

Рубашка: плотно прилегающая, в тончайшую полоску, к вечернему костюму – не заправленная в штаны. Супертонкий галстук, свободно повязанный вокруг расстегнутого воротника, под которым виднелась футболка с рисунком.

Сколько дней не брился: где-то между тремя и пятью.

Полуулыбка: предательская.

Глаза: голубые и бездонные.

Волосы: красивый, красивый беспорядок.

– Доброе утро, – сказал Ной теплым глубоким голосом.

Боже, помоги мне.

– Доброе, – сумела я ответить, щурясь.

То ли из-за солнца, то ли из-за того, что глядела на него так долго. Это с какой стороны посмотреть.

– Тебе нужны солнцезащитные очки, – сказал он.

Я потерла глаза.

– Знаю.

Внезапно Ной присел.

– Ты что?..

Я так спешила, что не завязала шнурки. И теперь Ной завязывал их для меня. Он посмотрел на меня снизу вверх сквозь черную бахрому ресниц и улыбнулся. Я полностью растаяла при виде выражения его лица. Я знала, что на губах моих застыла самая дурацкая улыбка, но мне было плевать.

– Вот, – сказал Ной, завязав шнурки левой туфли. – Теперь не упадешь.

Когда мы въехали на школьную парковку, я начала потеть, несмотря на кондиционированный воздух. За время пути небо успели покрыть темные тучи. Несколько дождевых капель разбилось о лобовое стекло, побуждая многочисленных учеников ринуться к передним воротам. Я нервничала… Меня просто ужасало, что придется войти в школу вместе с Ноем. Это было так откровенно.

– Готова? – спросил он с притворной серьезностью.

– Не совсем, – призналась я.

У Ноя сделался озадаченный вид.

– А что не так?

– Посмотри на них, – сказала я, показывая на толпу. – Я просто… Все будут об этом говорить.

Он слегка улыбнулся:

– Мара. Об этом уже говорят.

Лучше мне не стало. Пожевав нижнюю губу, я сказала:

– Это другое дело. А так мы всех поставим на уши. Нарочно. Намеренно.

И тогда Ной сказал, наверное, единственную вещь, которая могла поднять мне настроение:

– Я тебя не брошу. Я буду рядом. Весь день.

Он сказал это так, будто не шутил. Я ему поверила. Похоже, всем было плевать, чем Ной занимается в Кройдене, поэтому нетрудно было вообразить, как он сидит на моих уроках. Но я умру, если дело дойдет до такого.

Ной схватил с заднего сиденья свою куртку, расправил ее, открыл мою дверцу – и вот мы стоим бок о бок, а все глазеют на нас. Мое горло панически сжалось. Я посмотрела на Ноя, чтобы оценить его реакцию. Он выглядел… счастливым. Ему это нравилось.

– Ты наслаждаешься этим, – недоверчиво сказала я.

Он посмотрел на меня, выгнув бровь.

– Мне нравится быть рядом с тобой. И нравится, что все видят нас вместе.

Он обхватил меня за плечи, притянул ближе, и моя тревога исчезла. Отчасти.

Когда мы приблизились к воротам, я заметила, как какие-то парни топчутся у своих машин, припаркованных у входа. Они повернулись, жуя резинку, и посмотрели на нас широко раскрытыми глазами, с одинаковым выражением лиц.

– Чувак! – крикнул Ною парень по фамилии Паркер и побежал к нам.

Ной, глядя на него, вскинул бровь.

Паркер встретился со мной глазами впервые с тех пор, как я появилась в Кройдене.

– Как делишки?

Да кто вообще так говорит?

– Привет, – ответила я.

– Итак, вы, ребята, вроде бы как…

Ной сердито уставился на него:

– Проваливай, Паркер.

– Конечно, конечно. Только, ну, Кент просто хочет знать, мы все равно встречаемся завтра вечером?

Ной слегка повернул голову, посмотрел на меня и сказал:

– Теперь нет.

Паркер многозначительно взглянул на меня.

– Хреново.

Ной потер глаз основанием ладони.

– На этом все?

Паркер ухмыльнулся деланой ухмылкой:

– Да, да. Увидимся, ребята.

Он подмигнул мне и ушел.

– Он кажется… не таким, как все, – сказала я, когда Паркер присоединился к своей шайке.

– Так и есть, – ответил Ной.

Я смеялась, пока меня не прервал раздавшийся сзади голос:

– Я бы с ней перепихнулся.

Я продолжала идти.

– Я бы перепихнулся еще круче, – сказал еще кто-то.

Кровь шумела в моих ушах, но я не оглянулась.

– Я бы перепихнулся так, что тот, кто стащил бы меня с нее, стал бы королем Англии.

Когда я повернулась, Ноя рядом больше не было. Он прижал Кента из математического класса к машине.

– Я должен тебя излупить, – негромко проговорил он.

– Чувак, остынь.

Кент был совершенно спокоен.

Я услышала свой голос, словно со стороны:

– Ной. Оно того не стоит.

Ной сощурился, но, услышав меня, выпустил Кента. Тот поправил рубашку и отряхнул штаны цвета хаки.

– Иди и трахнись, Кент, – сказал Ной, отвернувшись.

Этот идиот рассмеялся:

– О, я так и сделаю.

Ной круто развернулся, и я услышала характерный звук ударивших в лицо костяшек пальцев. Кент очутился на асфальте, зажимая руками нос.

Когда он начал вставать, Ной сказал:

– Я бы не стал этого делать. Я удерживаюсь от того, чтобы выбить из тебя дерьмо, пока ты лежишь. Но сдерживаюсь едва-едва.

– Ты сломал мне нос!

Кровь текла по рубашке Кента; вокруг нас собралась небольшая толпа.

Из толпы вышел учитель и крикнул:

– В кабинет директора, Шоу, немедленно!

Ной, не обратив на него внимания, подошел ко мне. Он был совершенно спокоен. Ной положил руку на мою поясницу, и у меня чуть не подкосились ноги. Прозвенел звонок, и я посмотрела на Ноя, а он наклонился и коснулся губами моего уха.

– Оно того стоило, – прошептал он мне в волосы.

34

Учитель стоял в нескольких шагах от нас.

– Я не шучу, Шоу. Мне плевать, чей ты сын, ты все равно отправишься в кабинет доктора Кана.

Ной слегка отодвинулся и вгляделся в мое лицо:

– С тобой все будет в порядке?

Я кивнула. Ной еще на мгновение задержал на мне взгляд, потом поцеловал в макушку и небрежной походкой двинулся прочь.

Минута потрясения – и, взяв себя в руки, я прошла одна через перекрестный огонь взглядов.

Я добралась до класса английского как раз перед тем, как мисс Лейб начала урок. Она обрисовала, чего ждет от наших курсовых, но класс обращал больше внимания на меня, чем на нее. На меня украдкой бросали взгляды через плечо, по классу непрерывно передавались записки, и я осела на стуле, тщетно пытаясь слиться с твердым пластиком. Я думала о Ное в кабинете директора. О том, как он отвечает за свое рыцарство. О том, как он мерился с тем парнем, кто круче. И мне это нравилось. Больше, чем хотелось бы в том признаться.

Ной появился в середине урока английского, и едва я его увидела, дурацкая улыбка преобразила мое лицо.

Когда мы вышли после урока, он взял мою сумку и забросил на плечо.

– Итак, что было в кабинете доктора Кана? – спросила я.

– Я просто сидел и таращился на него минут пять, а он сидел и таращился на меня. Потом велел научиться правильно играть с другими мальчиками во время моего двухдневного наказания и отослал с богом.

У меня вытянулось лицо.

– Тебя отстранили от уроков?

– После экзаменов, – сказал Ной так, будто его это вообще не заботило.

Потом ухмыльнулся:

– Вот что я получил за то, что защищал твою честь.

Я улыбнулась:

– Это случилось не из-за меня. Ты просто метил свою территорию…

Ной открыл было рот, но я опередила его, закончив:

– …так сказать.

Ной усмехнулся:

– Я не подтверждаю и не опровергаю твоих выводов.

– Ты не должен был так поступать, знаешь ли.

Ной лениво пожал плечами и уставился прямо перед собой.

– Мне хотелось так поступить.

– Это испортит твою успеваемость?

– Мой идеальный средний балл? Сомневаюсь.

Я медленно повернулась к нему. Мы как раз дошли до класса математики.

– Идеальный?

Ной самодовольно усмехнулся:

– А ты думала, у меня только личико идеальное?

Невероятно.

– Я не понимаю. Ты никогда ничего не записываешь. Ты никогда не берешь с собой учебников.

Ной пожал плечами.

– У меня хорошая память, – сказал он.

Появился Джейми, который тоже шел на математику, и Ной сказал ему:

– Привет.

– Привет, – ответил Джейми и проскользнул мимо, бросив на меня быстрый взгляд.

Если Ной и заметил реакцию Джейми, он ничего не сказал.

– Увидимся после? – спросил он.

При мысли об этом мне стало тепло.

– Да.

Я улыбнулась и вошла в класс.

Джейми уже сидел за столом, и я уселась с ним рядом, со стуком уронив свою сумку на пол.

– Многое изменилось с тех пор, как я в последний раз тебя видел, – сказал Джейми, не глядя на меня.

Я решила заставить его попотеть.

– Знаю, – сказала я с драматическим, раздраженным вздохом. – Не могу даже сказать, как часто мне снятся экзамены.

– Не об этом говорил я.

– Почему нынче утром ты разговариваешь со мной, как Йода?

– Почему ты избегаешь темы du jour?[56]56
  В духе времени (франц.).


[Закрыть] – спросил Джейми, заполняя квадратики миллиметровки, чтобы создать очень странное изображение огнедышащего дракона с человеческой рукой.

– Я ее не избегаю, тут просто не о чем говорить.

– Не о чем говорить. Одинокая новая девочка внезапно спутывается с самой сексуальной задницей Кройдена, и есть альбом порно-Шоу, где зарисованы эти маловероятные отношения. «Не о чем говорить», как же, поцелуй меня в зад!

Джейми все еще отказывался глядеть мне в глаза.

Я наклонилась к нему и прошептала:

– Нет никакого порно-альбома. То была просто уловка.

Джейми наконец-то посмотрел на меня и приподнял бровь.

– То есть все это притворство?

Я втянула губы, закусила их, а потом сказала:

– Не совсем.

Я сомневалась, как можно объяснить то, что произошло вчера между мной и Ноем, и не была уверена, что хочу это объяснять.

Джейми снова занялся миллиметровкой.

– Что ж, однажды ты должна будешь очень медленно все это мне растолковать.

Анна перебила ход моих мыслей, прежде чем я смогла ответить.

– Эйден, сколько, по-твоему, это продлится? – спросила она.

Отвечая, Эйден притворился, что внимательно меня рассматривает.

– До выходных, если она уступит. Если нет, возможно, продержится еще парочку недель.

– Так сильно завидуешь? – спокойно спросила я, хотя внутренне бесилась.

– Завидую тому, через что ты пройдешь, когда Ной с тобой закончит? – спросила Анна. Ее чопорный маленький ротик сложился в ехидную ухмылку. – Да я тебя умоляю. Но в постели он потрясающий. Поэтому наслаждайся, пока можешь.

Анна откинулась на стуле, мистер Уолш вошел в класс, а я молча кипела, чересчур сильно вдавливая кончик карандаша в тетрадь. У меня жгло в животе при мысли о том, что Анна знает такие подробности о Ное. Джейми рассказал, что они встречались. Но это не должно было означать…

Мне и хотелось, и не хотелось знать подробности.

Когда прозвенел звонок, я встала, а одна из девочек, Джессика, толкнула меня локтем, проходя мимо. Что это с ней? Я потерла ушибленную руку, прежде чем взять учебник и тетрадку. Стоило мне добраться до двери, кто-то их у меня вышиб. Я круто развернулась, но никто из стоявших вокруг не выглядел виноватым.

– Какого черта, – пробормотала я себе под нос и нагнулась, чтобы подобрать свои вещи.

Джейми присел на корточки рядом.

– Ты распустила по ниткам саму материю общества Кройдена.

– Ты о чем?

Я с излишней силой пихнула в сумку книгу и тетрадь.

– Ной привез тебя в школу.

– И что?

– Ной никого не привозит в школу.

– И что? – повторила я, начиная заводиться.

– Он ведет себя как твой бойфренд. И это заставляет девочек, с которыми он обращался, как с кондомами, слегка завидовать.

– Кондомами? – непонимающе переспросила я.

– Попользовался один раз и выбросил.

– Гадость.

– Он гадость.

Я пропустила это мимо ушей, зная, что в беседе на данную тему мне не преуспеть.

– Так что ты имеешь в виду? Я была невидимкой, а теперь стала мишенью?

Джейми склонил голову к плечу и рассмеялся:

– О, ты никогда не была невидимкой.

Когда мы вышли из класса, меня ждал Ной. Джейми молча обогнул нас и двинулся к классу, где должен был состояться следующий урок. Ной этого даже не заметил.

Косой дождь бил под прикрытую аркой дорожку, но Ной все равно шел снаружи, не заботясь, что мокнет. Едва мы очутились там, где нас никто не мог услышать, я не удержалась от вопроса, от которого меня мутило с урока математики. Я посмотрела на Ноя и спросила:

– Значит, ты в прошлом году встречался с Анной?

Довольное выражение на лице Ноя сменилось отвращением.

– Я бы не употреблял слова «встречался».

Итак, Джейми был прав.

– Гадость, – пробормотала я.

– Это было не так уж кошмарно, – сказал Ной.

Мне захотелось стукнуться головой о кирпичную арку.

– Я не хочу этого слышать, Ной.

– Ну, а что ты хочешь слышать?

– Что у нее под формой чешуя.

– Даже будь это так, я ничего не знаю.

Мое сердце сделало бешеный скачок, но я попыталась сделать вид, что всего лишь слегка любопытствую.

– Правда?

– Правда, – словно развлекаясь, ответил Ной.

– Ну… Э-э… Что же произошло? – так небрежно спросила я.

Ной пожал одним плечом.

– Она вроде как привязалась ко мне в прошлом году, и я терпел это до тех пор, пока стало просто невмоготу сносить ее в целом уродский характер. К тому же я не умел переводить с ее слабоумного жаргона на обычный язык.

Все равно праздновать было еще рано.

– Она сказала, что в постели ты потрясающий, – заметила я, притворяясь, что меня интересует вода, извергающаяся из водосточного желоба возле шкафчиков.

Если бы Ной увидел мое лицо, оно бы меня выдало.

– Что ж, это правда, – сказал Ной.

Мило.

– Но на личном опыте ей этого узнать не удалось.

Тут Ной взял меня за подбородок так, что я оказалась с ним лицом к лицу.

– Вот это да, Мара Дайер.

Я прикусила губу и опустила глаза.

– Что?

– Просто не верится, – недоверчиво сказал Ной.

– Что?!

– Ты ревнуешь.

Я услышала в его голосе улыбку.

– Нет, – солгала я.

– Ревнуешь. Я бы заверил тебя, что тут не о чем беспокоиться, но мне, похоже, нравится, когда ты ревнуешь.

– Я не ревную! – настаивала я.

Мое лицо горело под пальцами Ноя. Я прислонилась спиной к своему шкафчику.

Ной приподнял бровь.

– Тогда почему тебя это заботит?

– Меня это не заботит. Она просто такая… вонючка, – сказала я, все еще глядя в землю.

Собравшись в конце концов с силами, я посмотрела на него. Ной не улыбался.

– Почему ты позволяешь ей рассказывать, что она с тобой спала?

– Потому что я никогда не рассказываю о своих любовных связях, – сказал он, слегка наклонившись, чтобы встретиться со мной глазами.

Я отвернулась, открыла дверцу шкафчика и сказала в тамошнюю темноту:

– Тогда кто угодно может заявить, что занимался с тобой чем угодно.

– И это ранит твои чувства? – негромко спросил Ной за моим плечом.

– У меня нет чувств, – ответила я.

Лицо мое, повернутое к шкафчику, горело.

Рядом с моей рукой, лежавшей на шкафчике, появилась рука Ноя, и я почувствовала, как он наклонился к моей спине. Воздух загустел от нашего электричества.

– Поцелуй меня, – просто сказал он.

– Что?

Я повернулась и обнаружила, что нас разделает всего несколько дюймов. Кровь моя раскалилась докрасна.

– Ты слышала, – сказал Ной.

Я почувствовала, что на нас таращатся остальные ученики. Боковым зрением увидела, как они сбились в кучу на крытой дорожке, ожидая, пока закончится дождь. С глупым видом они глазели на склонившегося надо мной долговязого Ноя, на его руку, опершуюся о сталь возле моего уха.

Ной не придвигался ближе; он просил, ожидая, пока я сделаю следующий шаг. Но, когда лицо мое стало гореть от ощущения, что его глаза и глаза всех устремлены на меня, ученики начали исчезать один за другим. И я не имею в виду, что они ушли. Они исчезли.

– Поцелуи меня не интересуют! – выпалила я.

Глаза мои снова метнулись к глазам Ноя.

Губы его сложились в еле заметную улыбку.

– Вот как?

Я с трудом сглотнула и кивнула.

– Это глупо, – сказала я, проверив – как там собравшаяся толпа.

Никого. Все исчезли.

– Когда кто-то сует язык в чей-то рот – это глупо. И противно.

Неплохой способ продемонстрировать свой лексикон ученицы продвинутого класса английского. Мара слишком щедра на уверения[57]57
  Перефраз цитаты из Гамлета, действие 3, сцена 2: Королева: «Эта женщина слишком щедра на уверения». Используется в разговоре, чтобы дать понять – человек, рьяно отстаивающий какую-либо точку зрения, на самом деле придерживается противоположного мнения.


[Закрыть].

В уголках глаз Ноя появились морщинки, но он не смеялся надо мной. Он пробежал свободной рукой по своим волосам, скрутив их, но несколько густых прядей все равно снова упали ему на лоб. Он не двигался. Он был так близко. Я вдохнула его, дождь, соль и дым.

– Раньше ты целовалась со многими мальчиками? – тихо спросил он.

Этот вопрос помог мне снова сосредоточиться. Я приподняла бровь.

– С мальчиками? Это предположение.

Ной засмеялся – негромко и хрипловато.

– Значит, с девочками?

– Нет.

– Не со многими девочками? Или не со многими мальчиками?

– Ни то ни другое.

Пусть понимает, как хочет.

– Так со сколькими?

– А что?

– Я отбираю эти слова. Больше тебе не разрешается говорить «а что?». Со сколькими?

Я покраснела, но ответила ровным тоном:

– С одним.

И тут Ной наклонился невозможно близко, тонкие мускулы его предплечья напряглись, когда он согнул локоть, чтобы оказаться рядом со мной, почти меня касаясь.

Меня опьянила его близость, и я не на шутку забеспокоилась, что сердце мое может взорваться. Может, Ной не спрашивал. Может, я не возражала.

Я закрыла глаза и почувствовала щетину Ноя на своей челюсти и еле слышный шепот, когда губы его коснулись моего уха:

– Он делал это неправильно.