Текст книги "Звукотворение. Роман-мечта. Том 2"

…К удивлению немалому своему, он почувствовал: может… управлять минувшим! Чреда видений, нашёптываний органично стала его, Глазова, частицей… частью всего его существа! А «ВОТ» из закоулков памяти опять вынырнули картинки былого – детства… Отец, Фёдор! вовсе не сгинувший, но живой, огромный, в чью кость и сам-то Анатолий вымахал-пошёл, – улыбнулся ядрёно, забористо батяня:

– Якри тя, пешню[41]41
  Пешня – железный лом


[Закрыть]! Пущай хтось послотить[42]42
  Послотить – зло пошутить


[Закрыть] с тобой вздумат, бошку-т враз мизьем засранцу тому сымешь, ага! Моё семя, большо! – «Оба раза рожала вдовой».

С ГЛАЗОВЫМИ НИКТО И НИКОГДА ЗЛО НЕ ШУТИЛ.

НИКТО, НИГДЕ И НИКОГДА.

А сейчас? Продолжая свой путь, краешком остатним воли, сознанием незамутнённым до конца, собственным, собственным а не вменённым, не внушённым ему кем-то высшим, – своим, своим! сознанием уразумел Глазов: творится, делается неправдоподобное, какое-то наваждение бросило, выражаясь морским языком, якорь, тот зацепился за сердце богатырское и не отпускает, не даёт покоя… Да что же это такое на самом деле?!

А дальше – чище. То ли сила неведомая не сумела убедить его ОСТАНОВИТЬСЯ на некоем рубеже пройденном-жизненном, дабы по-другому сложилась бы судьба дальнейшая, не сумела, ибо в ней, в силе той, в самой боролись два «Я», два начала взаимоисключающих, потому и… холостых как бы, (применяя терминологию стрелковую], то ли внутренний его порыв был настолько силён, целенаправлен… а может, ПОСЛЕДНИЙ ШАНС ещё только предназначался великану, маячил впереди… – ответить сложно, нельзя, однако с очевидностью пронзительно-яркой, на втором дыхании как бы ощутил композитор: ему подвластно прошлое, подвластно в той мере, какую отпустило НЕЧТО…

Одновременно вспыхнули образ Анны и слова… аккомпанирующие:

ПАМЯТЬ ДУШИ —

КАК ФАНТОМНАЯ БОЛЬ!

ВЕДЬ АМПУТАЦИЯ —

НЕ ПАНАЦЕЯ.

ПРОШЛОЕ БРЕДИТ ТОБОЮ…

ТОБОЙ!

В НЕПОПРАВИМОЕ… БУДНИЧНО

ЦЕЛЯ.

Сквозь невозможность происходящего зазвучали слова эти и распахнулись створки разлуки…

– Толичек, Толичек!! Извелась я, вконец извелась! Ни за что страдаю, всё Рубан гад, будь он трижды проклят, да ещё отец его!!!

Но в чём она, Бог ты мой! В казённой полосатой робе… исхудала-то как! Не иначе сидит… А голос родимый вновь обращался к нему, взывал:

– Помнишь ли?! Не забывай никогда!..

Он помнил, помнил.

…Тогда, в последнюю самую их встречу, накануне долгой, непредсказуемо долгой разлуки, всех мытарств последующих, кои предстояли обоим, они успели переговорить, пере-шептаться, наверно, обо всём. В прекрасной, пахучей, нежной белостволице-чаще, напоившей гостей своих берёзовым молочком, прозрачным, аки хрусталь горный, он сокрушённо признался, что не может бросить Клавушку, не в силах будет от себя оторвать девушку. «…Выход один вижу: ошатуниться. По себе жить. Честнее станет!» Многое иное из сердца надёжного выплёскивал. «Я могу ошибиться, согрешить… не обижайся! Того плоть запросит! Заранее прости же мне грехи будущие. Как я – тебе… Хоча и больно, одначе сдюжу – проглочу боль!»

Имел ли право моральное говорить ей такое! И не вымаливал уже тогда, тогда! прощение за мужскую небезгрешность свою? За будущий случай тот, с Клавушкой – ведь чуть было не изнасиловал бедняжечку.

«Ну и сволочь я! – открылось ему враз. Хотелось потом плюнуть на изображение собственное в зеркале – не было зеркала, мордогляда не нашлось поблизости… Вот и продолжает с поры той идти он, Глазов, неведомо куды и зачем через иной буреломище – не «дядя-мальчик», не «лесной человечек» и даже не чудь новоявленная-богатырская… Через буреломину, выкорчёвывающую со дна души мерзостное всё – через музыку лелеемую… Ей, СОНАТЕ, благодаря. И слабым утешением, вроде звёздочки навечной, фоном заветным тихо-тихо звучат в нём его же последующие Анне слова:

– Я бы хотел дать тебе столько нежности, задушевности ласковой, чтобы и на чёрный день хватило! Чтобы потом, в минуточку трудную, ты могла черпать их из тайников да запасников души своей! Чую: не додаю тебе себя, мало, плохо люблю тебя, неубедительно… Не ведаю, как обратного добиться. Ась? Вразумил бы кто! И не Клавуня виной тому, поверь, большо! Просто боюсь искренностью огорошить, как однажды, когда разрюмился… Достать, досадить боюсь! Оттолкнуть. Это ведь не я люблю тебя – но все мужчины мира объединили сердца свои и на миг кратчайший дали мне посыл, импульс могучий; ужели не воспримешь его в грудь свою, Анна? В душу чуткую?..

– …Извелась я! – подранком, эхом расколотым, надрывным, волною разбитой отовсюду неслось-доносилось, он же, композитор, с отчётливостью жуткой понял вдруг: ни Клава, ни Анна по большому счёту ему не нужны, ему никтошеньки и ничтошеньки не нужно вообще – только бы досоздать «ЗЕМНУЮ»! Ведь соната практически написана, и не вчерне, написана, кстати, для них же, равно как и для всех людей Земли, чтобы… – ив который раз гигантским вопросительным знаком встала-возникла дилемма: кому нужно искусство – Творцу или смертному простому?? Таланту или поклоннику? Эгоисту-автору, требующему к персоне своей внимания окружающих или такому же эгоисту, алчущему Прекрасное?! Если создатель бессмертных шедевров не выплеснет лучшую часть себя наружу, то взорвётся, лопнет сердце его, померкнет разум и станет бездушной… душа! что там ещё – дар?!!

От добродетели до порока – шаг.

– …извелась, родимый мой!

Галлюцинацией: не руки – душу и душу не бездушную… хотя и выхолащиваемую, душу пульсирующую неисчерпаемой наполненностью своей, протягивала встречь ему Анна. Он видел эту самую огромную, цельную живу, живатму, состоящую из биллионов переживаний, памятей, надежд, преодолений и не выплаканностей, видел, видел воочию – походила на кристально-голубенький побег, продолжение неземной по красоте почки, набухшей среди таких же точно поростков на всеобъемлющем древе жизни. Предсмертной истомой бытия миросущего исходила душа трепетная девушки, поскольку в истоме той заключены были и радость, и обречённость сразу, ибо одно всегда переходит в другое, запечатанное в миг терзающий и в мгновении оном пребывающее. Но… лопнула почка!! Оторвался побег аквамариновый… рванулся к сыну Фёдора… обвил Анатолия Фёдоровича удушающе ли, обнимая…

– КОГДА ЖЕ КОНЧИТСЯ ПЫТКА, ТОЛИЧЕК?! ГДЕ ТЫ??? Прекратилось это. Другое началось, преображённое… Букетище роз белых рассыпался салютом зазвёздным, опали, завяли и погасли крохи несбывшиеся и закружились, запорхали, поднятые силой ветровою-невидимою… а потом из сгустков непонятых, круговертных, отмерцавших сложился узор усталый, родной… подплыл? шагнул? к нему балетно, руки на плечи его положил – ощутил касание воздушное – и ангельски, незабываемо позвал:

– Приглашаю тебя на белый танец!..

…«танец» – и сорвались, обрушились доселе неслышимые и… незримые, словно бабочки на летнем раздолье, звуки штраусовского, вдохновенного… полились божественно… и столь же волшебно переродились в мелодию ВАЛЬСА ВСЕХ ВЛЮБЛЁННЫХ, а она, фея, повела, повела его… стой, остановись! но ведь это не Анна – это Клава, Клавушка… в наряде светлом, подвенечном как, сотканном из воскресших лепестков снежных роз, роз, роз… Милая, трогательная… а ритм невесомый возносит обоих… и его ведут… и что-то нашёптывают… и от слов поэтических упоительно так… и крошатся, рассыпаются в прах рубаны, охлопковы, мяхновы, гореловы… а сверху, да, наверно, сверху, откуда же ещё? МАМА, МАТУШКА широко крестит землю нашу русскую с её пуховой постелью для души безгрешной и с покровами от ангелов русских же…

Глазов продолжал идти.

Ему ничего не снилось, не грезилось. Он действительно держал в объятиях Аню… нет – Клавушку… и танцевал, вальсировал с обеими под волнительный, наплывный аккомпанемент, соединивший их троих в счастье обомленное, в счастье вочеловеченное… разве можно забыть такое!

…Но – стихло всё. Растаяло. В блёклых тонах вокруг – путь. Путь, которым он, идущий, продолжил свой миг.

5

У Николая Рубана, подвизающегося на поприще не столько музыкального сочинительства, сколько критики (в его кругах называли оную критиканством!] и голого, как это принято стало «обозначать», администрирования, у приёмного сына работника органов (НКГБ – МГБ – КГБ] Якова Кирилловича Рубана, чью фамилию, собственно, бывший беспризорник и носил, ещё с детских лет сиротских сохранилась крепчайшая, не разлей вода, дружеская связь с неким Гордеем Бесфамильным, которого шпана московская в те годы незапамятные величала Шаршавым. Именно величала и делала сие весьма даже раболепно: ладно бы Гордей являл собой образчик всего порочного, блатного и грубого, жестокого, так не-ет, упомянутый отпрыск был не в меру задиристым, ершистым, «приставучим», как репей: цеплялся к неугодным, добиваясь – обязательно! – желаемого, демонстрируя неукротимую энергию разрушения, буйный норов, при необходимости и силу недюжинную, это когда дело касалось установления власти, разборок не мелочных, либо отстаивания личных интересов. Шаршавый и Ржавый – Гордей и Николай, на пару держали в страхе и в подчинении и тех, кто младше, и некоторых слабовольных из числа «стариков», умело взнуздывая сопляков, шастая гоголями по Замоскворечью, где начинались и небезуспешно проходили их «университеты». Потом, позже, (мы в курсе], Колю усыновил чекист Рубан, сыгравший роковую роль в судьбах в том числе комдива Шипилова, его дочери Анны – усыновил, преследуя цели далеко не благие, просто для того, чтобы «набрать очки», столь нужные, важные для карьерного роста. Незадолго до усыновления, кстати, замыслил жениться, однако не будем отклоняться от канвы повествования. Помимо причин корыстных, побудивших Якова Кирилловича совершить упомянутые шаги, нашлись и другие обстоятельства. Он ненавидел советский строй, завоевания социализма, но тщательно скрывал, маскировал отличной работой, службой в органах вполне созревшие в нём недобрые чувства. Хотел богатства, славы, стремился удовлетворить по максимуму собственные амбиции, как бы одиозно последние не выглядели в глазах соотечественников, и менее всего думал о вреде окружающим, действовал в ущерб им. Будем до конца честны: находился под избыточным давлением и националистических предпочтений, взглядов… Потому-то и выбрал из сотен нуждающихся (с его же некогда приватно произнесённых слов!] голодранцев именно Ржавого, к которому поначалу присматривался… Делал мысленную ставку на то, что сумеет развить в Николае родственные по крови черты характера и со временем сделает бывшего сироту помощником, правой рукой в делах отнюдь нечистоплотных. Редчайшее музыкальное дарование, обнаруженное в приёмыше, было в этом плане весьма нелишним… Нечего и говорить, что на фронт Великой Отечественной войны Яков Кириллович, должно быть ясно каждому, не особенно спешил, однако сказано ведь: от судьбы не уйдёшь! Бомбёжка оборвала жизнь «папаши»-энкавэдэш-ника, вдова-жидовка, (называя вещи прямо и честно], пасынка не взлюбила, забросила и вот здесь (примерно, примерно…] в части, касающейся биографии, жизни незадачливого композитора, обладающего идеальным слухом, на передний край и выходит Шаршавый. Можно сказать, принимает эстафетную палочку (опоздание на несколько лет существенного значения не имеет!] от Рубана-старшего. Гордей Бесфамильный появляется перед Николаем в качестве не столько бывшего корефана, сколько в образе…

…агента влияниях

Примечателен разговор, который состоялся в квартире Шипиловых, куда Рубаны перебрались после ареста Ани, «всей семьёй». Небезынтересный диалог сей между Бесфамильным и Рубаном-младшим заслуживает особого внимания, и при желании, мог быть датирован неким абстрактным и въедливым хронографом середины 50-х…

– Гляжу, устроился ты, брат, по первому разряду. Так и нужно в Совдепии! Когда мы последний раз виделись?

– С чем пришёл, Шершень? Без надобности, знаю, тревожить не горазд. Э-э… или изменил принципы жизненные? Говори начистоту!

– Ты крут. Конкретен. Быка за рога взять хочешь? А мне милы воспоминания о прежних наших забавах. Да и о новых веяниях побутырить с тобой не прочь!

– Валяй! Где работаешь, чем дышишь, если не секрет?

– О-о, до тебя мне, как до Луны! Ты же у нас, я слыхивал, член, какой-никакой, а композитор! Ну-ка, член, организуй нам закусочку. Потом и побутырим… А где мачеха… забыл спросить?!

– На рынке, где же ей быть? Ещё та сквалыга!

Спустя несколько минут.

– Ладно, теперь о деле. О делах… Знаешь, Ржавый, я тут сравнительно недавно имел увлекательную беседу с одним товарищем… господином – оттуда. Чего так смотришь? Оттуда – это не оттуда, откуда ты подумал, учти. Совсем не то… И человек, с которым я общался, не чета нам с тобой. Он американец, весь с иголочки, хорошо владеет русским, но суть заключается в ином… Тебя, Ржавый, я знаю не первый день и поэтому говорить буду без обиняков. Пока ты на кухне нам еду варганил, я тут у тебя кое-что занятное обнаружил на рабочем столе – наверно, батяньке твоему приёмному принадлежало.

– ?

– Да деятелей разных мыслишки, и мыслишки правильные, мудрые, скажу тебе сразу!

– Э-э, ты прав, папаньки моего – не мои, хотя периодически их просматриваю…

– И, конечно, с ними солидарен, безраздельно разделяешь их… Прав?

– Прав. Более того: не я один разделяю. В Союзе композиторов, да и в других Союзах немало людей, э-э… деятелей, которым откровенно претит так называемая всепобеждающая сила советского искусства, этот пресловутый социалистический реализм, высокая партийность… Их в обществе называют диссидентами, они э-э… стремятся на Запад, на волю. Там созданы прекрасные условия для свободного творчества… Э-э… фамилии Поленова, Солонёва, Добровольского, Соколова, десятки других ты наверняка не слышал, а может, и слышал… Существуют молодёжные кружки всевозможные, выпускаются листовки, прокламации… Это долгая тема! Суть сводится к тому, что люди искусства хотят свободы творчества, свободы самореализации… Их объединяет э-э… одна цель: вырваться за пределы установленных коммунистами норм, догм и отображать действительность так, как они её видят – по-своему, пусть и нестандартно, зато не насилуя себя, а изъявляя собственное кредо…

– Знаю, знаю… Осведомлён. Вижу: задел за живое! Имена эти на слуху. Да ты и другие подкинешь при необходимости.

У тебя ведь источники информации самые свежие и постоянно пополняемые. Так вот, американец, о котором я говорил, предложил мне дополнительно поработать с некоторыми из этих людей, обиженных, несогласных с чисто идеологической, подчас и… внешней, художественной стороной деятельности. Подыскать пару-тройку сочувствующих им, которые могли бы открыто выступать в печати, на митингах… Вот я и подумал о тебе. Постарайся объединить, сплотить всех недовольных – цитируя нашего классика, столь почитаемого на том же Западе, униженных и оскорблённых! Понимаю, эта работа займёт не день и даже не год. Скорее всего, придётся снять помещения для конфиденциальных, приватных бесед, встреч с глазу на глаз, каких-то собраний, различных организационных мероприятий… Затем наверняка понадобится наладить регулярный выпуск и нелегальной печатной продукции… Нужно будет кого-то поддержать и поддержать материально… Словом, потребуются деньги, немалые. Они есть. Вот… на первый случай. Стартовый капитал! Шучу.

Шаршавый вынул из внутреннего кармана двубортного пиджака увесистую пачку, сказал:

– Здесь и рубли, и валюта, доллары… Действуй аккуратно. Не торопись. Соориентируйся. Поговори в соответствующей обстановке с отдельными, как тебе представляется, наиболее перспективными лидерами оппозиции, диссидентского движения. Создай кулак! Штаб. Подбери себе толковых и надёжных помощников, желательно из числа единомышленников и чтобы с чистой биографией! Пусть они будут падки на дармовые гроши и нуждаются в регулярной подпитке… Согласен? В накладе, разумеется, не останешься. Со временем американец мой с тобой самолично познакомится…

– Сколько тебя знаю, Шершень, но сегодня ты меня просто поразил!

– Брось, Ржавый! Всё путём. С чего начнёшь свои подвиги? Идеи светлые возникли или так сразу ничего в голову не пришло?

– Отчитываться должен? Так ведь я ещё ни черта э-э… не потратил!

– Американец порекомендовал, чтобы мы с первых же минут получили представление, пусть и в общих чертах, о ближайших перспективах, направлениях, как он выразился, будущей подрывной деятельности.

– Ну, вы даёте на пару! Э-э… подрывной! Надо же так…

– А что тебя смущает? Вождь всех времён и всех народов ушёл в забвение… грядёт оттепель… неразбериха… Кумекаешь? Он-то, рэндовец, всё загодя предусмотрел, рассчитал и от нас хочет такого же прагматизма.

– Кто-кто??

– Рэндовец. У них, в Америке, такая организация появилась, «РЭНД КОРПОРЕЙШН» называется! Так вот, пока ты прикидывать будешь, с чего бы начать, мы с ним померековать да побуторить успели на этот счёт. Да. Знаешь, ихняя «Рэнд КОРПОРЕЙШН» – это целая фабрика, фабрика… мысли! На базе так называемых причуд и лженаук, таких как социология, политология, кибернетика, они там у себя внедряют в умы идеи глобализма, единого миропорядка, который устроил бы правителей прежде всего Соединённых Штатов, прочих западников. Но препятствием номер один для них является… кто бы ты думал? Да, Советский Союз! Ты слышал о таком персонаже в романе Франсуа Рабле «ГАРГАНТЮА и ПАНТАГРЮЭЛЬ», как Панург? Это – человек без принципов. Когда надо, он трусоват, когда нужно – меркантилен, плюс ко всему жуликоват, руководствуется жизненным правилом «делаю, что заблагорассудится!»… Хамелеонничает, знает массу способов из ничего извлечь выгоду, сколотить состояние… Так вот, с ловкой подачи рэндовцев грядёт эра панургов! Каждый смертный от рождения – кто? По-тре-би-тель. Факт? Факт. Неподдающиеся этой стандартизации будущего отдельные личности и целые народы познакомятся с АБСОЛЮТНО УБЕЖДАЮЩИМ ПСИХОЛОГИЧЕСКИМ ОРУЖИЕМ, не убивающим человека, но безотказно действующим на его психику и действующим таким образом, чтобы он в погоне за «маленьким счастьем» принимал навязанные ему решения, будучи в полной уверенности, что принимает собственные! Вот она – цель, мечта американцев, в первую очередь, рэндовцев. Управлять, рулить всем миром! А осуществить её, эту мечту, поможем Штатам мы, русские. Цитирую по памяти их идеологическую установку. Если хочешь, парадигму: «Единственная возможность для установления мира в ближайшем будущем – это встреча между нами и русскими на полпути. В том индустриальном обществе, где труд человека уже не будет играть полезную роль в обогащении государства, как это было прежде, и где искусственно завышенная ценность труда, принятая ныне, будет представляться анахронизмом. Богатство станет достоянием широких слоёв населения, господствующее положение займёт средний класс… Когда работа потеряет цену, на первый план выдвинутся ценности досуга. Краеугольным камнем новой морали будут поиски индивидуального счастья. В гигантских масштабах расширятся средства массовой связи и возможности контактов между индивидуами. Путешествия и переезды станут доступны всем. Ценности и нормы, установленные семьёй, потеряют былое значение. Всё большая свобода, сопровождающаяся ростом неуверенности, будет обуславливать поведение каждого человека. Для многих чувство тревоги и тоски станет постоянным состоянием, поведение каждого всё в большей и большей степени будет складываться под влиянием широкого и разнообразного круга лиц, на которых он стремится походить. Но эта «эра Панурга» всё же подарит калеке электронный протез, а слепому – маленький радар, который заменит ему зрение!.. Автоматический перевод обеспечит контакты, которые не были предусмотрены авторами Библии, когда они описывали Вавилон. Женские добродетели – (поиски счастья), займут место былых мужских доблестей (воинственность, храбрость и так далее). В политической жизни наступит закат морализаторов, на смену которым приходят коллекционеры информаций» Конец цитаты, как принято оповещать в данных случаях! Н-ну, впечатляет их программа действий?

– Впечатляет твоя память, Шершень! Я, правда, и на свою не жалуюсь… А программа… Программа как программа, э-э… По-моему, каждая более-менее крупная организация должна иметь план действий на ближайшее и не только ближайшее время. У военных это называется тактическое, оперативно-тактическое и стратегическое планирование. Э-э… возвращаюсь к приведённой тобой цитате, нельзя ли уточнить: под установлением мира в ближайшем будущем подразумевается э-э… контроль над странами и населяющими эти государства народами? Безусловный и полный контроль?! Так сказать, весь мир – зона интересов? Здорово!

– Ты действительно так считаешь?

– Конечно. Я, Шершень, побывал в ряде западноевропейских государств и убедился, что жизнь там на порядок лучше, чем у нас. И было бы хорошо перенять у них всё положительное, передовое…

– Да, Ржавый. И вот что важно: те, кто нас поддерживает и будет поддерживать впредь, в глазах широкой общественности не станут перевёртышами, оборотнями, изменниками Родины – они просто создадут некую опору, ещё одну колонну, что ли, для всех, кому не по нутру Совдепия. Их много, Ржавый. И тебе отводится роль объединить этих патриотов… этих непонятых, но обязательно искренних, истинных патриотов! И ещё… ты должен так организовать дело, чтобы все противящиеся партийной морали, нравственности, этим столь возносимым идеалам социализма, чувствовали твою заботу, помощь, более того – сам ищи и находи ненадёжных, поднимай на щит колеблющихся, защищай якобы неправых от критики со стороны советских властей! Конечно, не всё сразу. Но ведь и Москва не сразу строилась! Начни с малого. Скажи слова защиты в адрес того же Глазова, которого, насколько я знаю, обвиняют сегодня во всех смертных грехах, главное же в измене Родине. Это твоё обращение к широкой общественности через газету несомненно возымеет должное действие. Ты заявишь о себе! Забудь о личных антипатиях, амбициях, обидах… Дело, которое нам предстоит, превыше мелочных издержек, сует, нестыковок… Уяснить это – значит, совершить первый шаг. Ты давно известен в определённых кругах, как обладатель абсолютного музыкального слуха. Не важно, что пока не создал ничего выдающегося. Зато можно сполна использовать данное тебе Богом. Обыграй свой дар! Абсолютный слух – то есть, ты слышишь голоса возмущённых царящим бесправием в отношении, скажем, прогрессивной молодёжи, которая имеет свой взгляд на некоторые вещи и не желает постоянно подстраиваться под навязываемую чиновниками минкульта позицию. И так дальше, в том же ключе!

– Ты, я гляжу, подготовлен американцем на все сто! Да и сам зря время не терял… Поднаторел, брат, поднаторел! Я полагаю, в ближайшем времени сколь-нибудь серьёзных результатов ждать не придётся. Ну, да ладно! Меня интересует вот что: эта наша подрывная работа в конечно-то счёте не приведёт к таким последствиям, о которых…э-э… мы сами пожалеем? Зачем ввязались в эти игры?! Американец – он далеко… А мы – здесь! И то правда – весь народ из одних ворот… Да вот только не обернулась бы боком! присказка популярная, а не сказкой, что-де впереди. Что скажешь?

– Читал про Ходжу Насреддина? Или ишак сдохнет, или… да и что тебе-то, Ржавый, волноваться? Мы с тобой не из одних ворот, а богоизбранные! Пока суд да дело, обзаведёшься хатой с краю где-нибудь там… Ищи ветра в поле! Разумеешь, о чём я буторю? А деньжата, серьёзные, польются, как из рога изобилия. Скажу ещё вот что: рэндовцу и тем, кто его «благословил», важны результаты, видимые! Чтобы ширилось движение за свободу слова, волеизъявления, чтобы возникали интересные проекты, программы и становилась ожесточённее борьба внутри системы, расшатывались устои государственности… Пусть стихийно или вполне организованно в разных местах возникают митинги в поддержку гонимых гениев! И ты будешь далеко не один в своей работе. Найдутся желающие поддержать, скоординировать усилия. Да ты и сам впоследствии войдёшь с ними в контакт. Ладно, приступай и немедленно, а я проинформирую американца о первых шагах, твоих, напрямую связанных с тем же Глазовым. Подумаешь, избегал органы и какое-то время скрывался у чудей! А сколько невинных пострадало от этих самых энкавэдэшников – забыли? Тысячи! А мы скажем народу – миллионы!! И нам поверят, потому что чем больше ложь, тем она правдоподобнее! Словом, жду от тебя энергичных и толковых, очень популярных в определённых слоях нашего общества советского конкретных решений и действий. Не подведи, Ржавый! Газеты и журналы будут клеймить позором нас и тех, кто стоит за нами, но ведь будут видеть другие! Другие… то есть, находящиеся, скажем так, не в ладах с законной властью, а также наши наниматели, те, кто согласен оплачивать все расходы, издержки… Ты уясни для себя ещё вот что: люди искусства, будь то писатели, художники, музыканты, всегда отличаются от основной, серой массы своей повышенной чувствительностью, восприимчивостью, более тонкой психической организацией и поэтому имеют особенный взгляд на многие вещи. Улавливаешь, к чему я веду? Всё к той же личной и творческой свободе самовыражения! И если официальные власти иже с ними сегодня против авангардистов, модернистов, абстракционистов, к примеру, в живописи, то завтра они, чего доброго, запретят модную одежду, обувь… а потом… Смысл таков! Так что бери всё это на вооружение и развивай, разрабатывай эту мысль на деле применительно к другим областям, в первую очередь, естественно, к родной тебе музыке. У людей творческих горизонты несколько иные… не вписываются в Конституцию! Согласен?

– Знаешь, Шаршавый, я и сам давно ждал нечто подобного! Давно пора! Пора брать, захватывать всё больше административных и руководящих должностей… э-э… не только непосредственно в искусстве, но и в смежных сферах. Сверху удобнее навязывать людям те или иные нормы поведения, морали… Словом, я готов. Все уложения, цензура, высокоидейные основы… э-э… порядком надоели, даже мне, который старается огибать, обходить их. Где те, кто пишет нам своды законов, создаёт иконостасы – и где мы, авторы?! Так что… Э-э… бал должны править непосредственно создатели этого самого бала, никак не те, кто рядом и совершенно не разбирается в творческом процессе! Здесь важно понимать, что искусство завтрашнего дня начинается сегодня и начинается с нас. Мы будем готовить зрителей, слушателей, публику к новым формам, ритмам, будем заимствовать всё передовое, чтобы расширить кругозор людей. Соотечественников! Будем добиваться внедрения в сознание народных масс и западных идеалов красоты. Скажем, что таково требование моды, веление времени…

– Абсолютно с тобой согласен, Ржавый!

– Слушай, расскажи-ка мне про этот… как его… РЭНД-КОРПОРЕЙШН

– Подробнее? Знаешь, Ржавый, поле деятельности этих самых рэндовцев уже сейчас выглядит весьма и весьма внушительно. А ведь они только набирают обороты. Я вот о чём подумал… Как тебе нравится следующее выражение: «РОДИНА ТАМ, ГДЕ МОЁ СЕРДЦЕ»?

– Э-э… но ведь оно, моё сердце, может находиться не обязательно в Совдепии! Мало ли на земном шарике мест, которые по тем либо иным причинам пришлись мне по вкусу, по душе? Особенно, если я много разъезжал по белому свету! Так что… э-э… недурно, недурно!

– Я привёл только один крохотный пример того, как, при умелом подходе, можно и нужно воздействовать на конкретную личность. Общество, народонаселение состоит именно из отдельно взятых индивидов. Но это всё лишь цветочки. «РЭНД КОРПОРЭЙШН» представляет собой довольно разветвленную структуру со строгим подчинением нижних чинов верхам, образцовой внутренней дисциплиной и творческим подходом к делу. Сотрудники – сплошь образованные, инициативные люди, выпускники лучших, традиционно лидирующих учебных заведений Гарварда, Оксфорда, Кембриджа, Массачусетса, ну, и так далее… К их услугам практически вся передовая мысль, научная мысль! В качестве ещё одного примера могу сообщить, что они приступили и приступили, насколько мне известно, активно, к теоретическому обоснованию стратегии массового одурманивания всё того же народонаселения с помощью так называемого гуманного оружия. Для этой цели будут использоваться всевозможные психофизические секты, «прорицатели», «пророки», разного рода спасители, целители, маги, колдуны, психоучителя и психожрецы… У рэндовцев имеются обширные связи с заграницей… они привлекают к своей работе всяких там кришнаитов, мунистов, дзеитов… Иными словами, стремятся полностью овладеть сознанием людей, даже воцерквлённых. К их «услугам» оккультисты, шарлатаны и прочие «энтузиасты» лженаук! Добавлю: в своё время в ряде европейских государств проводилась интенсивная психическая обработка общества. Касалось это, прежде всего, Италии, Испании и, конечно же, Германии, что способствовало созданию и приходу к власти психологии фашизма – фашизма, основанного на культе силы, на превосходстве одной расы над другими… Понимаешь теперь, какие перспективы открываются перед рэндовцами? Что маячит?! Возрождение по старым технологиям новых сект, тайных обществ, наподобие «ВРИЛа»[43]43
  «ВРИЛ» – общество «ЛОЖИ СВЕТА», созданное в 1920 году в Германии под эгидой Карла Хаусхофера для якобы изучения метафизики.


[Закрыть], использование научных достижений в самых разнообразных целях! Лично я глубоко убеждён, что планы рэндовцев реальны и Советы рано или поздно прикажут долго жить. А что касается самой организации, я бы назвал её корпорацией, то здесь ничего особенного… Руководство, отделы, аналитики… они пронизывают буквально все области жизни. К ним стекается информация от десятков, если не сотен, исполнителей… За ними – будущее! А ведь начинали с космоса…

– Здорово! Но вот что меня постоянно смущает, Шаршавый… Допустим, настанет такой день и час, что некие могущественные силы захватят в свои руки всю власть над миром… Но принесёт ли им удовлетворение быть пастухами баранов и овец?! Стоять над быдлом?! А?

– Пока травка подрастёт, лошадка с голоду умрёт! Ну, не лошадка, и не от голода… Знаешь, вопрос твой не лишён глубокого смысла, как и символ змеи, кусающей свой хвост! Что тебе скажу, отвечу… По моему убеждению, разумению… на этот случай припасена какая-то фишка, имеется тайна, окутанная мраком… И все эти «АНЕНЕРБЕ», «ВРИЛы», «РЭНД КОРПОРЕЙШЕНы», другие организации, также ордена тайные и ложе масонские создавались и создаются с одной-единственной целью – докопаться до неё! Всеми правдами, чаще – неправдами! Но мы уходим в область абстрактных, схоластических рассуждений, согласен?

– Пока ещё не уходим, но рискуем уйти…

– …и чтобы избежать такого поворота нашего разговора давай-ка теперь обсудим вполне конкретные, земные наши дела… Здесь имеется несколько направлений. Например, творчество, а вернее моральный облик такого исполнителя музыкальных произведений, как Сергей Бородин… Я не думаю, что есть необходимость встречаться с ним, похлопывать его по плечу или пресмыкаться перед ним. Речь о другом. Он – огромный талант. Звезда первой величины. Значит, нужно где только возможно подчёркивать право Бородина быть таким, каким сподобил его Создатель! Это ничего, что за ним тянется длинный хвост «побед» над прекрасным полом, что он, называя вещи своими именами, бабник! Зато какой прекрасный музыкант! Вот и следует распространять в интеллигентской среде мнение о вседозволенности истинно одарённых исполнителей… Назовём таковых условно ки-фаредами – кифаред, как ты знаешь, это древнегреческий мастер игры на кифаре, то есть, на лире… Потому и следует обставить дело таким образом, чтобы широкие народные массы не слишком удручала мысль о личной развратности сего типа… смекаешь, о чём я?