Электронная библиотека » Наталия Мадорская » » онлайн чтение - страница 3


  • Текст добавлен: 26 декабря 2017, 15:33


Автор книги: Наталия Мадорская


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Бог продолжает усмехаться

Инстинкт самосохранения и здоровый эгоизм, всегда ей присущий, взяли вверх, и она уехала в город.

Но удар был слишком силен, чтобы пройти незаметно. Ночью и днем она думала о нем, винила в его смерти себя, а потом не выдержала и поехала в Зеленогорск.

И стала мотаться туда каждый день, бродить по памятным местам, все больше себя растравляя.

– Поезжай в Италию! – сказала я, которой она надоела своими рассказами. – Тепло, хорошо, отвлечешься, с кем-нибудь познакомишься.

Но Виктория продолжала заниматься мазохизмом.

– Хочешь ездить в Зеленогорск – езди! Но от меня тогда отстань!

Не могу бросить работу и слушать одно и тоже по десятому разу! – разозлилась я.

Виктория обиделась и перестала являться ко мне каждый день.

«Ну, и замечательно! – рассудила я. – Что у нас общего, кроме надоедливого соседства?»

Прошло месяца два, и мне в дверь позвонили. Это была женщина – врач, которая искала Викторию, но, так как у той по-прежнему не было ни звонка, ни домофона, она попала ко мне. Я забарабанила в дверь Вики.

Как потом оказалось, гуляя по памятным местам, Виктория поскользнулась на зеленогорском льду, сломала ногу и там же была помещена в больницу. При ней было 600 рублей.

Врачи предложили ей сделать операцию.

– Как так – тридцать тысяч? – возмутилась Виктория. – А как же бесплатная медицина?

Тогда врачи бесплатно сварганили ей гипс, подержали в больнице три дня, а потом один из хирургов сам довез ее до дома, скинул на кровать и перекрестился. Но забыл оповестить об этом нашу районную поликлинику. И теперь ее искали врачи, так как больная исчезла.

Пока мы беседовали с врачихой, в дверях показалась Виктория. Убедившись, что больную не похитили, и неприятностей не будет, врачиха попрощалась, чтобы раствориться навсегда в каменных джунглях.

Кое-что о дружбе

– Какие у тебя планы? – спросила я Вику – ее положение мне казалось ужасным. – Что ты собираешься делать?

– Ничего, прорвемся! – бодро ответила она, допрыгала на одной ноге до кровати и легла. – Позвоню Вале. Валя сейчас не работает, ей нечего делать. Будет приносить мне продукты. Кроме того, у нее есть костыли. Привезет.

– Валя живет у черта на рогах. Если ей будет нечего делать, она ляжет на диван и посмотрит телевизор.

– А как же дружба? – удивилась Виктория.

– Вот Валя и придет два раза бесплатно. По дружбе.

– Два раза?

– Ну, три, – разрешила я.

– У меня еще есть Люба.

– Люба тоже придет два раза, у нее родился внук. Поэтому сделаем так.

Вот тебе 700 рублей. Когда приедет Валя и привезет костыли, поезжайте в банк и снимите деньги. Ты двадцать лет здесь не жила, и не знаешь: без денег не придет ни один врач, и ни одна медсестра.

Валю с костылями удалось заманить только на четвертый день, потому что она три дня подряд пела романсы на вечерах для ветеранов. Все это время Виктория прыгала на одной ноге, а теперь, слава аллаху, смогла кое-как ходить.

– Валя, подмети в кухне, – с кровати приказала ей Вика, до сих пор незнакомая со словом «пожалуйста».

– У тебя там мусор лежит год, – нахмурилась исполнительница романсов. – Поправишься и сама подметешь.

– Ну, ладно, – согласилась Виктория. – Тогда купи мне лекарства, вот тут список.

– А деньги? – спросила Валя. – Деньги ты мне не хочешь дать? Ты знаешь, что лекарство может стоить и 1000 рублей.

– Вон. – Показала она на мои деньги, предназначенные совсем для другого.

Мы с Валей пошли в магазин, скинулись, понимая, что с этими деньгами мы прощаемся надолго, если не навсегда, купили продукты и лекарства; потом я положила на Викин мобильный телефон 300 рублей, потому что, как обычно, у нее там не было ни рубля.

Валя приезжала еще раз, привозила еду, а потом исчезла. Она сама теперь не работала, сдавала комнату, которая досталась ей от мамы, и не могла посадить себе на шею Викторию.

– Это твой крест, – сказала мне Валя в нашу последнюю встречу. – Ты живешь у нее за стенкой.

– Все свои кресты я уже отнесла на кладбище. – Ответила я. – Вике я ничего не должна.

Но все же мысль, что за стенкой лежит беспомощная и голодная, пусть наглая и чужая женщина, отравляла мне существование.

Иногда я сама приносила ей еду, но чаще она приходила со словом «дай»: дай хлеба, кончился сахар, ох, да не на чем жарить, так хочется мяса, что от запаха кофе просто кружится голова.

Пока я не переставала открывать ей дверь, чтобы потом, под хорошее настроение не открыть ее снова. Не хватало у меня характера «послать» ее раз и навсегда.

Самую большую помощь, как ни странно, Вике оказывала Люба, которая работала массажисткой, да еще нянчилась с внуками.

Несколько раз деньги ей одалживали соседи.

Виктория была должна всем кругом, но это ее ничуть не волновало.

Она не платила ни за квартиру, ни за свет, хотя регулярно получала письма-угрозы из жилконторы. Электричество не жалела, водой неоднократно заливала соседей, но спала совершенно спокойно и не торопилась в банк за деньгами.

– Пусть нога заживет, а деньги накопятся, – объясняла она свое упрямство.

– Ты прямо, как в том анекдоте.

– В каком анекдоте?

– Ну, легли Сара с Абрамом в постель, а Абрам не может заснуть, и ворочается, ворочается.

– Абрам, чего ты не спишь?

– Я до сих пор не отдал Мойше сто рублей!

Сара стучит в стенку соседу:

– Мойше! Тебе Абрам должен сто рублей? Должен? Так вот знай: он тебе их не отдаст! (Абраму): Пускай теперь он ворочается!

– Не поняла. – Сказала Виктория.

– Ну, жилищное управление не спит, нервничает, ворочается, письма тебе посылает.

– А… – засмеялась она.

В банке

Наступил май, когда она наконец-то поехала в центр, в единственный Банк, через который она могла получить итальянскую пенсию. С трудом добралась на метро, потом дохромала на костылях до банка, потом вставила карточку в щель автомата, оглянувшись по сторонам, торопливо набрала код, и уже было хотела протянуть руку…

Но… деньги, 1200 евро, сыпаться отчего-то не желали. Виктория, попробовала еще пару раз, и вся охваченная недобрыми предчувствиями, торопливо заковыляла к оператору.

– Вы бы еще дольше собирались. – Невежливо сказал ей оператор.

У вас кончился договор с итальянским банком.

– А как же? А что же? – открыла рот Виктория.

– Раньше надо было приезжать.

– Но у меня же на счету много денег, – запричитала Вика. – Дайте хоть немножко.

– Сколько у вас денег, этого мы не знаем. – Многозначительно сказал вызванный главный Банкир, взглянув на ее костыли и одежду. – Придется ехать в Италию.

– А как же?

– Ничего не можем сделать.

– Тогда дайте хоть денег на метро! – Сказала Виктория, привыкшая клянчить.

Тяжело вздохнув, главный банкир отсыпал ей денег ровно на жетон, и Виктория, не солоно хлебавши, вернулась домой.

Ее положение было ужасным, а стало еще хуже – никто уже не хотел дарить ей свои деньги, понимая, что в Италию она не вдруг попадет. Кроме того, приближалось лето, и ее кредиторы собирались в отпуск.

И тут Люба, вопреки желанию Виктории, которая не хотела беспокоить своего сына, позвонила Коле в Италию. Кто, в конце концов, должен был нянчить Викторию, как ни сынок, для которого она столько сделала? Люба в красках расписала, что мама сломала ногу, что ей нечего есть, и она голодает.

Коля так разволновался, что чуть не расплакался, обещал непременно позвонить и помочь.

И, действительно, звонил на следующий день, но не было слышно ни слова, только треск – на мобильном телефоне Виктории, как обычно, не было ни рубля.

После этого Люба звонила Коле еще несколько раз, но он не отвечал. И его можно было понять: он до сих пор не работал, жил на пособие, а теперь еще мама создавала ему ненужные проблемы. Ему предстояло слезть с дивана, заработать денег, поехать в Россию…

Яблоко не далеко укатилось от яблони – проще и дешевле было сменить телефон.

– У меня еще есть подруга – Нина, – сказала мне Виктория, которая не унывала никогда. – Поеду к ней, она меня приглашала когда-то.

– На все лето?

– А что? Она вышла замуж, и они с мужем построили дом вместо ее халупы. Люба у нее была. Говорит: супер. Коттедж.

Кстати, попрошу ее мужа вставить мне замок в дверь – у меня дверь не закрывается.

– Ну, а как ты скажешь – я приехала у вас поселиться на все лето?

– Ну, зачем же? У меня же такая интуиция! Я посмотрю, как они меня примут, я же все вижу по глазам.

– Ну-ну, – посмотри.

Нина приняла ее хорошо. Накормила, выслушала рассказ о ее злоключениях.

– У меня замок испортился – дверь не закрывается. Пусть твой муж починит! – Сказала Виктория, проницательно посмотрев хозяйке прямо в глаза.

– Он работает. – Сказала Нина.

– Ну, вот и хорошо! – обрадовалась Виктория, прочитав в глазах Нины ровно то, что ей хотелось. – Тогда он может после работы заехать ко мне, а я пока останусь здесь.

– Что? Что? – вдруг завизжала Нина. – А кто тебя здесь оставит?

– Но мы же друзья! – удивилась Виктория. – А как же дружба?

– Дружба! – выкрикивала Нина, (Вика, рассказывая об этом, клялась, что у Нины на губах выступила пена). – Кто-то здесь говорит о дружбе! Нет, уж. Богатые должны дружить с богатыми, а бедные – с бедными!

Потом Виктория объясняла, что она поступила неправильно – заговорила о замке до обеда – после обеда-де люди делаются добрее, они бы, конечно, дали ей денег и починили замок.

В поисках выхода

«Эх, мне бы добраться до Юрки-миллионера, иногда вздыхала Виктория. – Вот у кого можно было бы взять любую сумму».

Юрка – миллионер, друг юности, вообще-то говоря, проживал в Нью-Йорке, где у него были ювелирные магазины, а в СПБ бывал наездами; объявлялся неожиданно, как правило, с новым любовником.

Здесь у него была огромная 5-комнатная квартира, бывшая коммуналка, в которой Виктория когда-то была. И по ее рассказам, в одной 40 – метровой комнате стоял стул, в другой такой же – телефон, в третьей – тахта.., а гости сидели на кухне.

Но, увы, он переехал куда-то на Невский проспект, не оставив нового адреса. Видимо, желающих разжиться у него деньгами было так много, что приходилось периодически менять дислокацию. Впрочем, когда ему было надо, он объявлялся сам.

Надежды на это было мало, но Вика мечтала все равно.

А пока она решилась и отнесла в ломбард все золото, которое у нее осталось от лучших времен. Вскоре оно там пропало.

Потом я видела ее стоящей на площадке с соседом, 65-летним мужчиной, который обычно, опустив глаза, бочком и с авоськой, пробирался по лестнице.

Ее можно было понять: Люба кормила ее не каждый день, а кушать хотелось каждый.

– Ничего не выйдет. – Объяснила она мне потом. – Он же чокнутый, женщин боится, да и пенсия у него всего 8 тысяч, на что тут рассчитывать? И ты видела – у него во рту всего четыре зуба.

Потом она подружилась с алкоголиком внизу, который ухаживал за парализованной матерью и жил на ее пенсию.

– Переселяйся ко мне, – предложил он в ответ на жалобы, что ей нечего есть.

– Нашел дурочку с переулочка, – рассказывала Виктория соседке у ворот. – Чтобы я его мамаше памперсы меняла?

– Она сама меняет. – Сказала соседка.

– А вдруг меня попросит? Я же такая жалостливая, не смогу отказать.

– Могла бы пойти, – говорила потом соседка. – Корона бы не свалилась.

Наступило лето. Виктория, в полном смысле этих слов, отбросила костыли и пошла своими ногами, жутко при этом хромая: бесплатная нога срослась неправильно и сильно отекала. К тому же, вторая нога у нее тоже была с дефектом – после операций, которые она перенесла в молодости, на ней практически отсутствовало колено.

Но не зря говорят, что черная полоса в жизни непременно должна смениться белой. Чудеса для Виктории еще не кончились!

В один прекрасный день мне позвонила Люба и счастливым голосом попросила передать соседке, что она нашла для Вики в Интернете электронный билет. На самолет до Рима. Довольно дешевый – за десять тысяч. Вылет через три дня. Она заедет за Викой в шесть утра и повезет ее на своей машине в аэропорт.

– Поцелуй тот самолет. – Сказала я.

– Перецелую весь экипаж! – пообещала Люба.

Я дала Виктории свой будильник, чтобы она, не дай Бог, не проспала. Сама же в день отъезда подскочила без всякого будильника около шести утра и видела в окно, как Люба – ура! – помогала Вике сесть в машину.

Потом я легла в кровать и забылась сладким сном младенца.

В 11 часов в дверь позвонили. На пороге стояла улыбающаяся… Виктория.

– У меня опять заскочил замок! Ты не можешь открыть, а?

У меня началась истерика. Я кричала, что я не слесарь, и мне надоели ее проблемы, что замок у нее заскакивал раз пять еще при Альберто, что нужно было думать об этом раньше, а теперь пусть лезет через соседский балкон, а если упадет, то мне наплевать…

Когда я успокоилась, Виктория рассказала, что ее за границу не пустили, потому что она должна была иметь, наряду с иностранным паспортом, общегражданский паспорт тоже, а он у нее не продлевался с 2002 года!

И, что у Любы пропали 10 тысяч, которые она заплатила за билет. И что разъяренная Люба сказала: все! Я умываю руки!

Можно ли прожить без денег?

Люба оказалась человеком слова – больше я о ней ничего не видела и не слышала. Но свято место пусто не бывает. Узнав, что Вике костыли уже не нужны, на пороге нашего дома неожиданно появилась «певица» Валя.

Она сдавала комнату в нашем районе, и один раз в месяц приезжала за деньгами.

– Мне тебя жалко, – сказала она Вике, подарила ей сто рублей и потом стала давать подруге по сотне в месяц.

Но может ли человек прожить на эти деньги?

– Все. Надо искать работу. – Заявила Виктория.

– Похвально. Давно пора. Кем бы ты хотела работать?

– Хотелось бы что-то творческое.

– К примеру, вахтером. Чем не творчество?

– Вахтером? Там одни пенсионеры.

– Да тебя и вахтером – то не возьмут, – обрадовала ее Валя. – Тебе 52 года, а ты никогда не работала, и не умеешь разговаривать с людьми.

– Вахтерам мало платят. А мне же надо заплатить за паспорт, за квартиру и купить билет в Италию. Мне надо зарплату тысяч двадцать.

Теперь Виктория, подобно чеховским героиням, твердила «работать, работать», но не шевелилась. Я ей нашла место в универсаме – за 11 тысяч собирать корзинки, потом фасовщицей в магазин за 17 тысяч, но она только ухмылялась. То ли потому, что высоко себя ценила, то ли потому, что до сих пор верила в чудо.

– Встретить бы Юрку-миллионера. – Вздыхала она. – Он бы мне просто так дал тысяч 25, а, уж если бы я пообещала отдать, так дал бы и все пятьдесят.

– Никто просто так денег тебе не даст. Проси деньги только под проценты и только под расписку, – уговаривала ее Валя. – Помнишь, ты говорила, что твой приятель-сокурсник теперь главный режиссер какого-то театра. Попроси у него!

– Под проценты? А как же дружба?

– Тьфу, на тебя с твоей дружбой! Что ты не понимаешь? Объясняешь тебе, объясняешь…

– Не могу я просить у однокурсников. Как я попрошу? Неудобно, что я теперь старая, толстая и так одета. Это после Италии.

– Представляешь, у нее принципы! – сказала мне Валя. – У нас клянчить деньги просто так она может, а перед однокурсниками стыдно.

В конце июня я уехала и вернулась только в сентябре.

Признаюсь, меня интересовало, как живет Виктория.

– Жива – здорова! – доложили мне соседки, которые знали все и про всех. – Стала еще толще, а морда так прямо трескается. Ходит с двумя сумками на рынок и с рынка.

Голод не тетка, подумала я. На работу устроилась.

– А я на работу устроилась. – Встретила меня Вика, которая, действительно, опарой выпирала из какого-то старого клетчатого платья. – Помощником повара в кафе. Кругом одна молодежь. Работа тяжелая, но я почти привыкла.

– Сколько платят?

– Пятьсот в день. И питание.

– Неплохо.

– Получила две тысячи.

– А почему две?

– А потому что меня уволили.

Выяснилось, что, поработав три дня, она на четвертый решила полакомиться семгой, которая предназначалась клиентам. А, когда ей сделали замечание, нахамила девушке-менеджеру.

– Вы уволены, – сказала менеджер.

– А за что?

– Мне трудно объяснить, но вы ведете себя так, как будто вам все должны.

– Ну, и что?

– А ничего! Деньги вы получили? Всего хорошего!

– Думаешь, без твоей работы пропаду? – запальчиво сказала Виктория, которая любила, чтобы последнее слово оставалось за ней. – Да, у меня, чтоб ты знала, двухэтажный дом в Италии и миллионы в банке, – А ты так и помрешь в этом кафе!

– Вот психолог! – воскликнула я. – Как она тебя раскусила за четыре-то дня!

– В каком смысле?

– В том, что тебе все должны.

– А… Слушай, дай сто рублей на хлеб!

– Не дам, – проявила я неожиданную твердость, вспомнив про рынок, откуда она носит полные сумки.

– Ну, дай тогда хлеба.

– И хлеба не дам. Сходи, поработай. Пойди, хоть, к метро раздавать газеты.

– Да ты что? Знаешь, какие там надо поднимать тяжести?

Потом Виктория все же предприняла попытку устроиться на холодильник – место, которое ей приискал знакомый алкоголик.

Директор холодильника, 40-летняя брюнетка, одетая в элегантный брючный костюм, поглядев, как Виктория, сильно хромая, дошла до стола и с трудом села, некоторое время молчала, а потом спросила:

– Вы не пьете?

– А, я, что, похожа на пьяницу? – с вызовом сказала Виктория.

– Похожа-непохожа, – ухмыльнулась брюнетка. – Пойдемте, я вам расскажу про ваши обязанности.

– Работа-то тяжелая, ходить из одного холодильника в другой, – сказала Виктория, – там сама нагружаешь, тут сама выгружаешь. Я же могу простудиться. За какие-то 18 тысяч!

– Да, – согласилась директорша. – В торговле везде работа тяжелая.

– А где я смогу посидеть?

– Посидеть? А вы собираетесь сидеть?

– Ну, вы же сидите!

– Вот будете директором, будете сидеть! – сказала та, поставив тем самым точку в разговоре.

Жить без денег можно!

– Кстати, ты не знаешь, как она живет, не работая и без денег? – спросила меня Валя. – И пухнет на глазах. Ведь, за золото она выручила всего десять тысяч, так это было когда? Сейчас уже осень.

– Пухнет она от каш и хлеба.

– Но на это тоже нужны деньги.

Действительно, Виктория по утрам куда-то таинственно исчезала, а возвращалась веселая, с полными сумками овощей и фруктов.

Загадку этих исчезновений она мне раскрыла сама, когда мы с ней пошли гулять и зашли на рынок.

Оказалось, что на задний двор продавцы выбрасывают «некондицию» – овощи и фрукты. И среди этих продуктов попадаются довольно приличные.

– Посмотри, вот бананы выбросили, у них только шкурка темная, а внутри-то он хороший. Или вот, помидор: помоешь его, обрежешь, и можно есть. Я вчера такой салат сделала из помидоров и огурцов.

– Смотри, смотри, – возбужденно говорила Виктория. – Какие яблоки!

– А тебя не гонят отсюда? – спросила я.

– Один раз грузин привязался. Стал орать, что я взяла у него хороший виноград.

– А если дальше пойти? Где машины с ящиками стоят?

– Нет, там крысы. – Поморщилась Виктория.

И я поняла, что она рылась в помойке.

– Знаешь, я такой вчера утюг нашла! – взволновано блестя глазами, сказала она мне через день, подтвердив мое предположение. – На 60 рублей потянул. Потом еще бутылок сдала на 30, и вот, сто рублей!

Вот, куда она ходила с двумя сумками. Она собирала бутылки, банки от пива, металл и сдавала их в пункт от ближайшего магазина.

Там сложился своеобразный коллектив, состоящий из бомжей, пьяниц и нищих старух. Виктория быстро нашла общий язык с мужчинами: шутила, кокетничала, и, вызывая пьяный гогот, рассказывала про свой особняк в Италии.

А вот старух, как конкуренток, не переносила.

– Куда вы прете такие тяжести? – сетовала она. – Зачем вам столько? У вас же пенсия!

Пора делать дела!

– Надоели эти банки и бутылки, – сказала как-то Виктория, и через какое-то время стала «окучивать» приемщика металла, тщедушного мужчину по имени Вовик.

Вовик, от кого многое зависело, как следствие, пользовался большим успехом у бомжих, но по трезвости был застенчив.

– Я вам нравлюсь? – спросила его как-то Виктория.

– Ну, да. – Смутился Вовик.

– Нет, нравлюсь, как женщина? – уточнила она.

Вовик что-то хмыкнул.

– А вы женаты?

– Конечно, женат. – Чувствуя агрессию, соврал Вовик.

– Нет, я вам, правда, нравлюсь, как женщина?

– Ну… – пробурчал приемщик.

– Тогда продолжим! Может, дойдем и до свидания.

До свидания дошло, когда Вовик вылакал бутылку вина и осмелел:

– На тебе деньги. – Сказал он. – Сходи, купи вина и закуски.

– Этот тоже без конца говорит о своей родне. – Рассказывала Виктория после его визита. – Оказывается, он не женат. Живет с семьей дочки где-то в центре и трендит о своих внуках. Сам получает копейки, а подарки им покупает. Кому интересны чужие внуки? Александр трендел о детях, а этот о внуках. Правильно говорят: жениться надо на сироте. Мне прямо везет: попадаются любящие отцы и дедушки!

– А ты собралась за него замуж?

– Ну, да. Хочу жить с мужчиной.

– А он знает насчет «замуж»?

– Откуда? Но чувствует и, по-моему, боится.

– Послушай, Вика. – Сказала я. – Какой Вовик? Ведь, ты – миллионерша. Ты, можно сказать, голодаешь, сидя на золотом унитазе! Знаешь, есть такие старушки, которые ходят, клянчат, а потом умирают, а у них под матрацем – миллионы. Неужели ты не хочешь вернуться к прежней жизни?

– Иногда хочется. Проходишь вечером мимо кафе и видишь: внутри светло, сидят люди, как я сидела когда-то. Наверное, музыка играет. Я, когда заработаю рублей двести, еду на Невский. На кафе у меня нет денег, так я хожу в Дом книги. Посидишь среди людей, почитаешь. Впрочем, читать отчего-то не могу. Так, листаю книги.

– Теперь ты поняла, что когда-то за тобой приезжал принц на белом коне?

– Ты про Альберто? Теперь-то поняла. А, ведь, веришь? Раньше не понимала. Ну, что же, правильно говорят: не попробовав горького, не почувствуешь сладкого. А что толку? Вовик – то мне не верит.

– В каком смысле?

– Про Италию не слушает и не верит!

– Наплевать на этого Вовика. У Вовика нет выхода. И у твоих бомжей нет выхода. А у тебя пока есть квартира и деньги в банке. И еще нет постановления суда о твоем выселении, – завелась я. – Но, учти: в любой момент к тебе могут придти судебные приставы. Тебе везет, судьба тебе улыбается и дает еще один шанс, потому что ты еще не в компьютере. Тебя еще могут выпустить за границу.

Ты не идешь на эту работу, и не идешь на ту: здесь тяжело, там мало денег. Рыться в помойках – это тоже тяжелая, грязная, унизительная и мало оплачиваемая работа.

– Зато: хочу – иду, хочу – нет. Вчера, например, лежала на кровати целый день. Потом пошла к Вовику, отнесла ему супика.

Хорошо мужикам, позавидовала я, не первый, разумеется, раз в своей жизни. «А» не успеет сказать, а к нему уже – с «супиком».

– В конце-то концов, – наставляла я Вику, – ты можешь устроиться на любую работу, поработать три месяца, заработать на билет – и все! Оформить доверенность на сына или какую-нибудь итальянскую знакомую, чтобы они продлили тебе договор с банком. Неужели для этого надо ехать в Италию?

– А деньги где взять на оформление доверенности, на поход к юристу?

– Как где? Сходи поработай!

– Да, ты права. Надо устраиваться. Пора делать дела. – Соглашалась Виктория, и каждый день возвращалась домой с двумя пластиковыми мешками, набитыми бутылками, которые она утром сдавала.

– Что ты ей морали читаешь? Ей такая жизнь нравится, – сказала мне Валя, которой я передала наш разговор. – Возьми любого бомжа, хоть в России, хоть в Париже. Поговори с ним – мечтает восстановить документы, пойти на работу, снова стать человеком. И что?

Действительно, и что? – Подумала я. – Вокруг них суетятся какие-то общественницы, благотворительницы: кормят их, восстанавливают им документы, дают деньги. А он пропьет деньги, ляжет в лужу и спит. И ему так хорошо!


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации