Текст книги "Испанская гитара"

3

Помни, друг: тяжелее найти Друга, нежели подругу.

Лопе де Вега

Уже в аэропорту Маша забыла, что весь полет просидела рядом с недружелюбно настроенным господином, у которого явно с головой не в порядке, что работу так и не закончила и что прилетела сюда, вообще-то, не по сторонам глазеть. В аэропорту пахло чем-то удивительным – то ли такие пончики пекли в ближайшем киоске, то ли шлейф духов тянулся за пассажирами, складываясь из сотен ноток в потрясающий аромат, то ли уборщики побрызгали чем-то – но сразу стало ясно: аэропорт этот не свой, иностранный, а значит, путешествие уже началось.

Путешествие, в конце которого нужно отыскать ответы.

Представителей прессы встречала сотрудница «Эстрела-Тур» – загорелая почти дочерна, с выгоревшими на солнце волосами, от чего они казались мелированными, молодая женщина по имени Регина. Она здоровалась лично с каждым, проверяла фамилии по списку, ожидая, пока все получат багаж и выйдут в зону прилетов одного из терминалов громадного аэропорта Мадрид-Барахас. Группа постепенно собиралась, недружелюбный попутчик стоял чуть в стороне, как будто все это его не касалось, и Маша все косилась на него, пытаясь понять, что же это за тип такой.

Ей всегда были интересны люди – до одури, до самозабвения, иначе она не стала бы журналисткой. Маша Журавлева обожала брать интервью, писать о том, как одна звезда встретилась с другой звездой, и потом они устроили звездную свадьбу, и дети у них тоже получились отличные, звездные. И сейчас Маша поглядывала на мрачного мужика (про таких раньше говорили, что в плечах у них косая сажень), наголо бритого, в черных зеркальных очках а-ля Арнольд Шварценеггер, и думала, каких только людей не заносит в журналистику.

Надо же, охранник, а статьи пишет. Чудны дела твои, Господи.

Группа оказалась небольшой – всего восемь человек. Кроме Инны, с которой Маша уже успела свести знакомство, и мрачного мужика Павла, была семейная пара – Света и Денис (оба работали на какой-то туристический портал), Владимир Вяземский из крупного фотожурнала (с ним Маша была знакома раньше и даже пила коктейли на какой-то вечеринке) и две женщины среднего возраста, державшиеся рядом и явно подруги – Алла и Карина. Работали они, кажется, на крупный издательский дом – вот что Маша успела расслышать.

Вяземский подошел поздороваться.

– Не видел тебя в аэропорту и в самолете. Рад встрече. – Он поцеловал Машу в щеку. От Вяземского вкусно пахло одеколоном. Если бы Володя не был страшен, как смертный грех, может, Маша и заинтересовалась бы им давно – но увы, увы. Однако фотограф он от бога.

– И я тебя.

– Как ты? Все еще встречаешься со своим – кто он там – топ-менеджер?

Она удивилась, что он помнит.

– Ну… да.

– Бросала бы ты его, Мария, – весело посоветовал Вяземский. – Приходи к нам работать. У нас такие мужики – любого бабы готовы на части порвать!

– Ну и зачем мне рваный мужик? – скептически осведомилась Маша. – Нет уж, я как-нибудь… скромно.

Вяземский захохотал, похлопал ее по плечу, как старого друга, и отправился знакомиться дальше. Он был общительный.

Регина, наконец, всех посчитала, кивнула и объявила:

– Сейчас мы сядем в автобус, и я проведу короткую экскурсию по Мадриду.

– А почему короткую? – спросил кто-то из старшего поколения – то ли Алла, то ли Карина.

– Потому что основное направление нашего тура – это парадоры, – объяснила Регина, и все стайкой потянулись за нею.

Громада и звучность Барахоса, бегущие дорожки, эхо голосов, теплый дневной свет за грандиозными окнами – все это вдруг словно сказало Маше: будет хорошо.

Да, она прекрасно помнит, зачем приехала. Да, она сделает все, чтобы достигнуть цели – но если вдруг окажется, что она неправа, что вообще не следовало ступать на эту дорожку, оставив людей жить так, как им хочется, – что же, она посмотрит по сторонам, почувствует Испанию, и сделает это без малейшего чувства вины.

– Вы в первый раз здесь? – спросила ее Инна, шагавшая рядом.

– Да, – улыбнулась Маша. – Я была в Италии, в Турции, Египте, в Германии… А здесь – впервые.

– Я тоже. Честно говоря, побаиваюсь немного, как бы нас не уморили. Десять дней в автобусе…

– Мы же не все десять дней будем ездить, – убедительно сказала Маша. – Я программу смотрела. В некоей Кардоне живем два дня и последние два – где-то у моря. Думаю, все будет хорошо, «Эстрела-Тур» не в первый раз этот маршрут обкатывает.

– А-а, – протянула Инна, но не слишком доверчиво. Маша уже успела заметить, что новая знакомая – девушка стеснительная, всего побаивается.

Маша Журавлева ничего не боялась. Ей уже нечего было бояться.

Транспортное средство, в котором предполагалось передвигаться в ближайшие дни, оказалось дивной помесью автобуса и маршрутки – с багажным отделением под солидным синим брюхом, все как полагается, с аккуратными рядами сидений по два, не очень длинным, не очень коротким, словом, для небольшой группы – в самый раз. В итоге каждый сел у окна – очень уж хотелось смотреть на красоты не из-за плеча другого журналиста, – и только Денис и Света сидели вместе. После того как скормили багаж автобусному брюху, все докурили, достали фотоаппараты и расселись, Регина примостилась на откидном сиденье рядом с водителем, кивнула ему и заговорила в микрофон:

– Добрый день еще раз. Меня зовут Регина, нашего водителя – Алехандро, и в ближайшие десять дней я покажу вам Испанию, которую вы, наверное, никогда не видели.

– Ну, кто как, а я тут в первый раз, – громко сказал Володя Вяземский, и в автобусе засмеялись. Регина тоже поулыбалась.

– Обычно приезжающие в эту страну туристы осматривают основные достопримечательности крупных городов – Мадрида, Барселоны, Валенсии, Севильи, Сарагосы… Конечно, часть этих городов увидим и мы с вами. Но то, что составляет нынче истинную сущность страны, что бережно хранимо и находится под защитой фондов культурного наследия и при этом является отличным местом для отдыха, – это парадоры. Я расскажу о них позже. А сейчас мы проедемся по Мадриду и пообедаем в ресторане. К сожалению, мы не можем задержаться в столице надолго, потому что наша программа нацелена именно на парадоры, однако мы проедем мимо основных достопримечательностей.

Маша почти перестала слушать, потому что автобус вырулил со стоянки на шоссе, и вдруг панорама развернулась перед глазами – низкие, похожие на спящих зубров холмы, высокая трава у самой дороги, а в ней – красные глаза маков. В Москве трава еще только проклюнулась, и та сизая и неуверенная от недоедания, а здесь – простор, и воздух такой, будто его заваривали, как чай, и небо громадное и совсем летнее.

Маша прилипла к стеклу, позабыв про свою «фотомыльницу», и смотрела, смотрела… Регина говорила что-то о Мадриде, о нынешних выставках в музее Прадо, о том, что в садах Ретиро так хорошо гулять, и сыпала испанскими названиями, звучавшими для Маши как музыка. Потом, может, придется пожалеть, что невнимательно слушала гида, но сейчас Маша не могла оторваться от летящей за окном страны, просто не могла!

Через некоторое время автобус въехал в Мадрид, ловко поднырнув под парочку шоссейных развязок, и вдруг улицы встали повсюду, как будто город воздвигся из холмов и полей прямо сейчас, а не стоял здесь много веков. Движение усилилось, со всех сторон автобус подпирали бойкие мадридские машинки, некоторые – не крупнее жука; стремительно проносились велосипедисты, пешеходы в летней одежде бродили по улицам, и в этом вечном движении, кроме деловитости и упорства, присущих любой столице, ощущалась еще некая беззаботность.

– …Конечно, жаль, что нам не удастся посетить парк Ретиро, – вклинился в Машины размышления приятный голос Регины. – Там сейчас все в цвету, а еще растут земляничные деревья – символ Мадрида. Однако, – тут она соскочила с официального размеренного тона и хихикнула по-девчоночьи, – русские обычно называют их «деревья-мозги». Они действительно похожи на мозги на ножках. Правда, чьи, никто так и не выяснил, и мы с мужем пришли к выводу, что свои собственные. Земляничное дерево изображено на городском гербе, вместе с медведем.

– А оно правда умное, или так, только с виду мозг? – спросил Володя, которому нравилось ставить всех в тупик неожиданными вопросами. Но Регина не растерялась.

– Вот переродитесь в следующей жизни таким деревом, и узнаете!

Маша засмеялась. И правда, хорошо, наверное, быть деревом-мозгом в благословенном городе Мадриде! Стоишь себе, черпаешь мудрость посредством ствола, забирая ее прямо из земли, и горя не знаешь. Под тобой стоят лавочки, отдыхают туристы, а ты стоишь и медитируешь. Годами.

Со скуки, наверное, сдохнуть можно. Хотя, с другой стороны, – а цветение? А жучки-короеды? Это ведь целое дело.

…Остановок сделали только две. Первую – на Пласа-Майор, главной площади города. Там оказалось солнечно, пыльно и так непривычно красиво, что Маша некоторое время стояла, моргая, и пыталась применить себя к месту. Это мама так говорила, когда Маша слишком уж уносилась мыслями в иные края. «Примени себя к месту!» – просила мама, что означало: надо вернуться в реальность. А сейчас Маше, ночь проведшей почти без сна и в самолете не поспавшей ничуточки, казалось, что она спит и все это ей снится.

Парк Буэн-Ретиро – городской парк Мадрида, популярное место отдыха, площадью 120 га. Там находятся два дворца – кирпичный и хрустальный, озеро, фонтаны, прогулочные дорожки.

Часы работы: с мая по сентябрь 6.00–00.00, с октября по апрель 6.00–22.00.

Вход свободный.

Снится большая прямоугольная площадь, застроенная домами в стиле мадридского барокко (про барокко и прочее бодро вещала Регина). Снятся эти дома, все сто тридцать шесть, на которых четыреста тридцать семь балконов. С этих балконов когда-то давным-давно знатные горожане смотрели на рыцарские турниры, разные королевские церемонии, на взмыленных, окровавленных быков. Снятся кафе и магазинчики в прохладном сумраке галерей, расположившиеся прямо на мостовой художники, с картин которых словно брызжет ярким, беспощадным испанским светом. Все снится.

В поле зрения оказался Вяземский, державший наперевес черный страшный фотоаппарат, поднял это чудовище и нажал на кнопку – сфотографировал Машу.

Регина что-то говорила, показывала, сыпала именами королей, но Маше не хотелось слушать, и она пошла за голубем. Сытый мадридский голубь перебирал красными лапками, уходя от заинтересовавшейся им туристки, и все никак не мог решить – взлететь, не взлететь? Летать ему было лень, и Маша его определенно поймала бы, если бы ее не позвали в автобус.

Вторую остановку сделали у ресторана, который явно заключил договор с «Эстрела-Тур» на обслуживание туристов. Хотя сиеста была в самом разгаре и большинство заведений общепита стояли закрытыми, пережидая страшную дневную жару в двадцать пять градусов, здесь журналистов обслужили. Подавали все традиционное – гаспаччо, паэлью, салаты какие-то, но Маша ела мало, больше глазела по сторонам. Ей нравились и стены, обшитые деревянными панелями, и небольшие картины, и старые фотографии. Маша сразу заметила, что здесь в почете красный цвет – цвет страсти, жертвенной крови Христа, кардинальских мантий и дьявола. И холодный суп в тарелке – гаспаччо – тоже был красный, из перетертых помидоров и прочих овощей. Пламенный народ эти испанцы.

После обеда, наевшиеся и довольные, погрузились в автобус. Маша приткнулась у окна и едва не заснула от тепла и сытости, но тут Регина начала рассказывать то, что пригодится затем для статьи, и пришлось навострить уши.

– Теперь мы с вами покинем Мадрид и отправимся в первый пункт на нашем пути – парадор де Чинчон. Но сначала я хочу спросить – кто-нибудь из вас знает, что такое парадоры? В Интернете посмотрели?

– Я посмотрела, – ответила Инна, стесняясь. – Это гостиницы.

– Все верно, – кивнула Регина. – Парадоры, или, как зовут их испанцы, Paradores de Turismo, – это сеть государственных отелей, расположенных либо в исторических и культурно значимых местах, либо непосредственно в зданиях, имеющих историческую ценность. Этому начинанию чуть меньше ста лет. В тысяча девятьсот двадцать восьмом году все начиналось с тридцати коек в отеле, а сейчас сеть насчитывает девяносто три объекта, которые могут принять в совокупности более десяти тысяч гостей ежедневно.

Кто-то – судя по всему, Вяземский – громко присвистнул.

– Многие парадоры – это монастыри, замки, дворцы, где сделан ремонт и проведена реставрация, тщательно сохранены исторические ценности. В парадоре обычно около шестидесяти номеров, иногда больше, иногда меньше, зависит от расположения и самого объекта. Например, в Агиаблаве, куда мы приедем в конце нашего путешествия, их больше, но этот парадор – не историческое здание, зато расположен в исторически значимом регионе. Все понятно?

– Понятно, что это круто, – не удержался Вяземский. – Значит, будем жить в замках?

– Мы постарались включить в наш тур различные объекты, – улыбнулась Регина. – Парадоры – государственные учреждения, и это дает возможность туристам пожить там, где в другом случае они не могли бы поселиться. Например, на острове Тенерифе, который, как вам известно, находится в составе Канарских островов и является территорией Испании, есть вулкан Тейде. В долинах рядом с ним любое строительство официально запрещено, ни одну частную гостиницу там поставить нельзя. Зато парадор есть – один-единственный на многие километры.

Маша вытащила блокнот и ручку и принялась делать заметки.

– Во всех автономных сообществах, за исключением Балеарских островов, парадоры являются ведущей гостиничной сетью. Это корпорация, у которой единственный акционер – испанское государство. Она получает важные преимущества для развития, преследует общественные цели. Наш тур как раз и направлен на то, чтобы познакомить россиян с парадорами, так как зачастую номера заказывают в обычных гостиницах, и большинство людей, побывавших в Испании, даже не знает слова такого – парадор.

– Темнота, темнота! – подал голос Денис, и Маша на него оглянулась.

– Испанские власти озабочены тем, чтобы привлекать в страну туристов, которые приносят немалый доход, – продолжала Регина. – Это способствует территориальной интеграции, восстановлению и поддержанию культурного наследия, сохранению природных территорий, а также оживляет регионы, где туризм слабо развит или же экономическая активность невелика. Сейчас парадоров еще меньше ста, но постоянно появляются новые, так как за долгое время правительство осознало, насколько это выгодное вложение. И действительно, мало кто может устоять перед очарованием парадоров. Вы поймете это, когда мы поселимся в Чинчоне.

– А это замок? – спросила Карина.

– Августинское аббатство семнадцатого века. До него от Мадрида пятьдесят километров, поэтому ехать нам недолго. Когда приедем, нам проведут экскурсию по парадору, а пока наслаждайтесь видами.

И Маша наслаждалась – смотрела из окна на холмы, где на красной земле ровными рядами стояли оливы, и на облака, словно пылавшие под вечерним солнцем.

4

Кто хваток, различает ясно,

Что пустяки, а что опасно.

Лопе де Вега

Павел не думал, что, согласившись на эту авантюру и прилетев в Испанию, он действительно оставит Москву позади.

Обычно, когда он уезжал, Москва всегда оставалась с ним – громадная, исходящая асфальтовым духом и амбициями, сомкнувшая кольца вокруг шеи. Он думал о том, что там оставил и что ему надлежит сделать, когда вернется.

А сейчас – нет.

Павел и раньше бывал в пресс-турах, но редко и в иных обстоятельствах; что плохого, если компания в рамках рекламной акции вывозит тебя за границу, показывает тебе, чем эта заграница живет, и ты не должен никому ни копейки, только затем – статью или пару статей, чего уж проще. Но еще ни разу ему не нужно было просто расслабиться и получать удовольствие – больше ничего не требовала приятная девушка-гид со звучным именем Регина. Даже информацию не нужно потом в Интернете смотреть, как советовал Ковальчук. Все понятно и легко запоминается.

Автобус бодро проехал мимо нескольких городков, встававших из-за холмов сонным великолепием черепичных крыш и каменных стен, и, наконец, Регина объявила, что подъезжают к Чинчону.

– Это очень старое поселение, – объяснила она. – На плодородных землях Вега де Тахуна люди жили с эпохи неолита. Здесь прекрасные условия для земледелия, и Чинчон получил статус города в пятнадцатом веке. А в семнадцатом августинские монахи, которых весьма привечали властители города, основали здесь монастырь, получив специальное разрешение от папы. Во время войны с Наполеоном, когда французские войска безжалостно разоряли Испанию и Португалию, монастыри и прочие религиозные учреждения должны были разграбить согласно приказу императора. Но его брат, более религиозный, обошел это постановление, и собственность монастырей осталась при них.

Город стоял на холме – золотисто-алый под закатным солнцем, и стены старого замка казались неприступными. Автобус вскарабкался по крутой неширокой улице, повернул пару раз и вырулил на крохотную парковку, где и остановился. Алехандро заглушил мотор, а Регина пригласила всех выходить и разбирать багаж.

Пахло здесь еще лучше, чем в Мадриде. Большие города источают ароматы людей и машин, сколько бы там ни скандалили борцы за экологию: всегда присутствует легкий, почти неуловимый бензиновый флер. Запахи Павел чуял очень хорошо: иногда это умение спасает жизнь. Но такой вот городок, затерянный в распаханных полях, городок, где живут земледельцы, не мог пахнуть равнодушной сталью – и он пах теплым камнем, зацветающими каштанами и горшечной глиной.

Чинчон – город в 47 км от Мадрида, входящий в провинцию Мадрид. Город известен еще со времен господства мавров на Иберийском полуострове; тогда он принадлежал королевству Толедо. Большинство исторических памятников относятся к Средним векам.

Основные достопримечательности:

Пласа Майор – типичная средневековая площадь, окруженная историческими зданиями с 234 балконами, с большим каменным фонтаном посередине, где плещется питьевая вода. Самые старые дома на площади датируются XV веком, самые новые – XVII.

Часовая башня – когда-то на этом месте стояла церковь Божией Благодати, самая старая в Чинчоне (XIV век). Она была разрушена во время войны за независимость, сохранилась только башня, претерпевшая несколько реставраций. Поэтому в городе бытует поговорка: «Чинчон имеет башню без церкви и церкви без башен».

Церковь Вознесения Богоматери – самая значимая церковь города, постройка которой началась в 1534 г. За годы существования церковь неоднократно перестраивалась. Часы работы: понедельник – суббота 18.30–20.00, воскресенье 10.30–13.00 и 17.30–19.00. Вход свободный.

Театр Лопе де Вега – построенный на деньги Общества Жнецов в 1891 году на месте графского дворца и действующий сих пор. Именно в этом графском дворце Лопе де Вега написал одну из своих комедий.

Графский замок – построен в конце XV века, но был разрушен в результате нападения простолюдинов в 1520 году.

После этого пару раз восстанавливался, однако войны и активность местных жителей, разбиравших его на кирпичи, не способствовали процветанию. В последний раз использовался как ликеро-водочный завод. Осмотреть можно только снаружи.

Парадор – каменная твердыня, вписанная в город словно бы незаметно (если бы Павел сам сюда приехал, то нашел бы отель далеко не сразу), – встретил гостей радушно. Двое клерков за стойкой ресепшн быстро оформили прибывших, а коридорные провожали их в номера. Так как сезон только начинался, туристическая фирма имела возможность разместить каждого журналиста в отдельном номере – отели еще не заполнены, можно позволить себе пошиковать. Регина сказала, что обычно цены в парадорах выше, чем в простых, «неисторических» отелях. Доплата за уникальность.

Номер, отведенный Павлу, располагался на втором этаже и выходил окнами на город и монастырский сад. Каменный пол, деревянные ставни, одуряющий каштановый дух из внутреннего дворика, заставленного столами и стульями с изящными коваными спинками. Широкую кровать Павел мысленно нарек сексодромом, оставил чемодан на специальной подставке в углу, умылся – вода сверкающей струей била из медного крана – и спустился вниз, где журналистов поджидала Регина. Рядом с гидом обнаружилась миловидная смуглая женщина, плохо говорившая по-английски, зато прекрасно и по делу трещавшая по-испански. Когда собрались все, Регина представила свою спутницу как Терезу Вильес, менеджера парадора, и та провела экскурсию по монастырю.

Павлу понравилось то, что хотя отель был современным, приспособленным для нужд взыскательных гостей, ничего лишнего с ним не сотворили. Коридоры, по которым некогда расхаживали августинские монахи, бормоча под нос молитвы, оставались все теми же гулкими каменными коридорами с высокими дверьми; их не обклеили обоями в веселый цветочек, не налепили где не нужно плитку – все, что можно оставить так, как было, оставили. Тереза показала лучшие номера, стоимость которых доходила до трехсот евро за ночь, – там стояли кровати под балдахинами, и ощущение нереальности происходящего становилось еще сильнее.

Павел так отвык от всего этого за последние годы – от старинных домов, пропитанных историей, как тортик кремом, от необычных мест, существующих на земле, от того, что некие куски мира не проникнуты повседневными проблемами господина Санникова, – что словно встряхнулся внутренне, как большой пес после купания в озере.

– А сейчас нам предлагают пройти в ресторан поужинать, – перевела Регина последнюю фразу Терезы. – В Чинчоне своя особая региональная кухня, основой которой является чеснок.

– Вампиров опасаются? – со смехом поинтересовалась та самая Маша Журавлева, что в самолете так раздражала Павла. Сейчас, на фоне наступившей благостности, веснушчатая журналистка уже не казалась такой противной.

– Может быть, – улыбнулась Регина. – Говорят, в Чинчоне много привидений. Но в основном дело в стойкости местной кухни, которую не смог испортить даже французский королевский двор, некоторе время имевший резиденцию в Аранхуэсе.

Иногда чувствовалось, что Регина уже довольно давно живет в Испании и начала выражаться по-русски немного не так, как постоянно проживающие на родине соотечественники. Павел отмечал мелкие огрехи в ее речи рассеянно и почти автоматически.

– Чесночные супы – очень вкусное местное блюдо, особенно в сочетании с хлебом, который выпекают в Чинчоне. Еще здесь прекрасно готовят кролика, птицу, куропаток и даже бычьи хвосты – все это есть в меню двух ресторанов парадора.

– Бычьи хвосты, – задумчиво протянул некрасивый тощий фотограф (кажется, его фамилия была Вяземский). – Люди умеют заинтриговать.

Тереза о чем-то пошепталась с Региной, и журналистов, наконец, повели ужинать.

За ужином, отличным, надо сказать (гид объясняла, как называются блюда, и красочно расписывала их происхождение, умудряясь при этом споро работать вилкой), Павел едва не заснул. Ему было уже все равно, как крестьяне придумали суп и сколько чеснока они способны запихнуть в хлеб. День выдался длинным, разница во времени давала о себе знать. Хотелось вернуться в показавшийся таким симпатичным номер и завалиться на ту широченную кровать, пускай и в одиночестве. Павел подумал, что было бы, если бы он привез Ирину в этот парадор? Может, благодаря магии места что-то в отношениях сдвинулось бы в лучшую сторону? Нет, вряд ли. Любовь, несомненно, подыхала, лежа в уголке их пока еще не отремонтированной квартиры, где-нибудь в кладовке за банками с краской.

Регина сообщила, что осмотр Чинчона будет завтра, что завтрак подают начиная с семи утра и что завтрашняя программа есть в выданных распечатках. После чего милостиво отпустила всех спать.

Павел поднялся к себе и обнаружил, что забыл в ресторане часы: за ужином он снял их, чтобы постоянно видеть время (привычка, которую Ирина терпеть не могла, – это уже стоило их семейству двух отличных часов), а потом оставил за тарелкой. Пришлось возвращаться. Спустившись на первый этаж, у стойки регистрации Павел увидел ту самую Машу Журавлеву, которая, слава всем богам, от него отстала. Зато пристала к клерку, что-то ему втолковывая по-английски. Санников не разобрал, что именно хочет Маша выяснить у молодого испанца, но его голос звучал удивленно, а ее – настойчиво и встревоженно. Маша заметила Павла, оглянулась на него недовольно, сказала клерку «спасибо» и ушла; Санников облокотился о стойку и спросил про часы. Клерк, улыбаясь, протянул их.

– Мне уже принес официант, синьор. Так и подумал, что вы за ними спуститесь.

– Благодарю. – Павел сунул часы в карман, где они холодно звякнули стальным ремешком – дескать, опять нас забываешь, хозяин? Клерк продолжал улыбаться, но по-прежнему выглядел растерянным.

– Могу еще чем-то вам помочь, синьор?

– Моя коллега, – Павел указал в сторону, куда ушла Маша, – ей что-то было нужно?

– Она спрашивала меня о ком-то, синьор, кто бывал здесь когда-то, – объяснил испанец, – но я работаю тут всего две недели и ничем не смог ей помочь.

Павел кивнул, попрощался с молодым человеком и пошел к себе. Запирая солидную деревянную дверь, подумал мельком, что журналистка Маша Журавлева выглядела сейчас так, будто у нее неприятности. Но спать хотелось очень сильно, и при виде «сексодрома» о Маше Санников мгновенно забыл.

Утром, после завтрака, смахивающего скорее на обед, сытых и потому лениво ползающих журналистов повели осматривать Чинчон. Городок Павлу при ближайшем рассмотрении тоже понравился – сразу видно, старое поселение, не какая-нибудь туристическая подделка. Над собором, стоявшим высоко на холме, над переплетением каменных улиц носились тучи ласточек; у магазинов, открытых для туристов, висели на длинных веревках громадные связки чеснока. Чесночный дух вплетался в каштановый, а тот перетекал в запах пыли, камня, цветов в горшках, что красовались на каждом окне; эти вспышки цвета на улицах радовали глаз. Регина что-то рассказывала, разумеется, но Павел просто смотрел. Он отлично выспался, пребывал в хорошем настроении и надеялся, что оно его не покинет в ближайшие несколько дней.

После часовой прогулки все забрали из номеров вещи и загрузились в автобус, и тот, чихнув пару раз от усердия, увез журналистов из Чинчона. Павел сидел у окна справа и видел наискосок плечо Маши Журавлевой в просвете между двумя креслами. На плече лежала косичка и подрагивала, когда автобус потряхивало на ухабах.

Впрочем, ухабы встречались редко. Дороги в Испании оказались отменные – гладкие, как зеркало, с яркой разметкой, по таким кататься одно удовольствие. Водитель явно никуда не торопился – сегодняшний маршрут был коротким. Сначала, как объяснила Регина, группа сделает остановку в местечке с неприличным названием Аранхуэс, а затем отправится в Толедо, где и пробудет до завтра в местном парадоре.

Аранхуэс – город в 48 км от Мадрида, на реках Тахо и Харама. Знаменит в первую очередь своими садами и парками. Кроме садов и Королевского дворца, можно осмотреть Дом Фарманда, Дом Работников, Дом торгов и рыцарей, Королевскую часовню, королевский монастырь Санкт-Паскуал, Музей прогулочных садов, Дом Инфантес и Атарфе, Церковь Альпажа, старую больницу Олд Сейнт Чарльз, площадь Святого Антония, Длинный мост, мост Королевы, крытый рынок.

Журналисты, которые начали знакомиться еще вчера вечером, сегодня уже вели оживленные разговоры. Павел в них активного участия не принимал, но периодически приходилось отвечать на вопросы – в этом обществе отмолчаться не получится. Все эти люди привыкли добывать информацию, и чем больше, тем лучше. Никогда не знаешь, какое случайно выуженное из разговора словцо может пригодиться, на каком ты сделаешь статью, какое будет блистать в заголовке. Хорошо хоть, диктофоны не достали – записывать друг друга. Впрочем, Павел заметил, что Инна, сидевшая ближе всех к водителю, включает диктофон, когда Регина начинает рассказывать.

– Испанский композитор Хоакин Родриго, – говорила гид, – увековечил тот маленький город, в который мы сейчас едем, в своем знаменитом «Аранхуэсском концерте». Родриго написал этот концерт для испанского гитариста Рехино Саинса де ля Маса, памятуя о том, как прекрасно провел с женой медовый месяц в королевских садах.

– Видимо, действительно неплохо провел, если целый концерт написал, – неловко пошутил Вяземский, но никто не засмеялся, и фотограф, кажется, смутился.

– Аранхуэс – объект, который считается национальным достоянием. – Регина шутку тоже проигнорировала. – Здесь не ведется промышленное строительство и застройка фактически запрещена. Это очень красивое место, и не зря короли Испании выбрали его своей летней резиденцией. Под сенью деревьев в огромных парках они спасались от жары, уезжали из столицы, где летом часто случались эпидемии… Мы тоже прогуляемся по садам. У нас довольно много времени, поэтому я не стану вас торопить.

Автобус свернул с шоссе; по бокам дороги высились огромные тополя, чьи листья уже успели утратить невинный нежно-зеленый цвет и благородно потемнеть. От тополей свет сделался изумрудным, да таким и остался: Аранхуэс оказался и вправду зеленым городком.

Королевские сады, которые так расхваливала Регина, не то чтобы поражали – в мире есть парки и покрупнее, однако словно затягивали своими размерами и планировкой. В прудах обнаружились толстые водоплавающие птицы, лениво подплывавшие поближе: не отсыплете ли, туристы, крошек? У дворца прогуливался наглый откормленный павлин, при виде людей он взлетел на аккуратно подстриженную изгородь и оттуда недоверчиво смотрел, выставив брюхо. Павлин напомнил Павлу Егора Ковальчука.

Королевский дворцово-парковый комплекс – главная достопримечательность Аранхуэса, самое посещаемое место в городе. Загородная резиденция испанских королей. Часы работы: ежедневно с 9.30 до заката. Вход свободный.

Регина повела группу во дворец, а Санников приотстал и внутрь не пошел – не хотелось покидать солнечный парк. Мирно жужжали над цветами пчелы, ветер шумел в кронах здоровенных платанов, образующих длинные полупрозрачные аллеи, и Павел, отойдя чуть в сторону от входа во дворец, присел на кованую скамейку. Он сидел и ни о чем не думал, пока кто-то не тронул его за плечо.

Это была Маша Журавлева.

– Вам что-то нужно? – спросил ее Павел неприязненно – скорее по инерции, чем от взаправдашней злости. Его разморило от жары, и он не испытывал никакого желания ругаться с Журавлевой. – Вы мне солнце загораживаете.

Маша чуть отодвинулась.

– Послушайте, вы извините, что я к вам обращаюсь, – заговорила она совсем не таким тоном, как раньше, и от этого тона у Санникова побежал холодок по спине. Ничего такой тон не обещал, кроме неприятностей. – Я просто подумала… Вы сказали, что охранник. Это правда?