Текст книги "Кресло на чердаке"

Надежда показала формуляр библиотекарше.

– А могу я посмотреть вот эту книгу?

Она и сама не знала, зачем ей это, просто в силу своей деятельности привыкла обращать внимание на любую мелочь.

– Не можете, – библиотекарша помрачнела, – этой книги у нас больше нет. Украли ее.

– Как же так? – Надежда расстроилась.

– Да так! Украли прямо из читального зала. Такие люди попадаются, ничего святого для них нет!

– Ну надо же… – пробормотала Надежда и ушла, еле сдержавшись, чтобы не спросить, куда же эта библиотечная мымра смотрела? Для чего она в читальном зале сидит?

Едва она открыла дверь библиотеки, как на нее кто-то наскочил, да еще наступил на ногу.

– Слушайте, вы что? – возмутилась Надежда, но, подняв глаза, воскликнула: – Лиля, это ты, что ли?

Перед ней стояла репортерша Лилия Путова, с которой они познакомились совершенно случайно на одной тусовке. Лиля была там по работе, а Надежда, как всегда, расследовала очередное дело. Тогда Лильке здорово подгадила одна конкурентка, а Надежда здорово помогла, и с тех пор они несколько раз пересекались.

– Ну, привет! – Надежда Николаевна искренне обрадовалась и потерла шею.

Дело в том, что Лиля была дылдой, ну или каланчой пожарной. Ей бы в баскетбол играть, а она подалась в репортеры. А тут еще сочетание имени и фамилии: Лиля Путова. Естественно, ее дразнили Лилипутовой, на что Лилька очень обижалась.

– Ты что тут делаешь? – спросила Надежда.

– А вы что потеряли в библиотеке? Не похожи вы на рядового читателя!

– Я так понимаю, ты здесь тоже не случайно.

– Слушайте, тут кофе пьют? – Лиля взяла быка за рога. – Есть хочу – умираю!

Есть она хотела постоянно, при таком росте ей требовалось много калорий.

Кафе нашлось через два квартала. Лилька заказала огромный бутерброд с копченой индейкой и помидорами и булочку с баварским кремом. Надежда было настроилась на целый бутерброд, но устыдилась и взяла половину. Зато кофе с молоком заказала большую чашку. Дома было шаром покати. Рози питалась своим кормом, а готовить Надежде было некому, муж-то в командировке.

Вспомнив про мужа, она помрачнела. Сан Саныч считает, что жена сейчас отдыхает за городом, дышит свежим воздухом, а она, как всегда, мотается, даже присесть некогда.

Съев полбутерброда, Лиля приступила к расспросам.

– Колитесь, Надежда Николаевна, во что вы опять влипли? Говорите честно!

– Ой, твоя правда, Лиля, – вздохнула Надежда. – Прямо как в анекдоте, вечно я куда-нибудь вступаю. Только сначала ты скажи, какой у тебя к этой библиотеке интерес?

– Ну ладно, – Лилька была сытая и покладистая. – Значит, дела у нас в газете пошли хуже некуда. Писать совершенно не о чем! Жизнь звезд уже никому не интересна, потому что у всех одно и то же – свадьбы, разводы и новые романы. Меня перебросили в отдел происшествий. Но происшествия тоже бывают разные. Если писать о том, как тетя Дуся забыла в супермаркете сумку с картошкой, а бдительный гражданин С. это заметил и сигнализировал куда следует, то кто это будет читать? А если написать, что по его сигналу приехало МЧС в количестве семи человек, закрыло на полдня весь супермаркет и расстреляло эту несчастную сумку с картошкой, то люди, конечно, прочитают, но будут недовольны. Супермаркет закрыт, у директора – убытки, и тете Дусе, ясное дело, картошку не вернули. Вы будете про это читать?

– Не-а, мне неинтересно, – смеясь, сказала Надежда.

– Вот именно. А чтобы было интересно, должна тайна быть, это главный мне так сказал.

– Мне ли не знать, – вздохнула Надежда. – Ты переходи уже к делу, а то сейчас все доешь и убежишь, репортера ноги кормят.

– Ну да. В общем, был в нашу редакцию один звонок, – закивала Лиля, – сообщили, что в этой библиотеке был взлом. Приходят они утром, а дверь разломана, но не внешняя, а которая внутри.

Надежда отчего-то сразу подумала, что взломали дверь того самого служебного помещения. Оттого она и выглядела как-то странно, что они ее потом сами починили.

– Ничего вроде не украли, поэтому полицию не вызывали, – продолжала Лиля, – но неизвестный, точнее, неизвестная, сказала, что в этой библиотеке творятся странные дела, какие-то люди подозрительные собираются вечерами, и заведующая их пускает.

– Я знаю, кто звонил, – сказала Надежда, отставив пустую чашку. – Это сотрудница читального зала. У нее, понимаешь, книги пропадают, так она боится, что на нее подумают. А тут какие-то подозрительные лица крутятся, а про них никто и не знает. Трудное у нее положение, вот она и решила, видно, в газету позвонить, раз полицию в это дело начальство вмешивать не стало.

– Так, значит, опять ничего интересного, – протянула Лиля. – Какие-то местные разборки… мелочовка…

– Не скажи. У меня кое-что для тебя есть, – интригующе произнесла Надежда и коротко рассказала про тайное общество «Третий Глаз», разумеется, не упоминая про найденный в доме Александры Павловны труп и Марфу Морковскую – зачем человека подставлять?.. – Сегодня как раз среда, – наставляла она Лилю, – я туда пойти никак не могу, у меня приятельница в больнице лежит, я с ее собакой сижу. А это, я тебе доложу, та еще морока: собаченция избалована до предела, неженка такая, не может одна ночью дома находиться. Хотя сама размером с теленка будет.

– Бывает… – поддакнула Лиля.

– Значит, пойди туда, поразведай, что за общество такое. Спросить нужно Марианну, а пароль – ТГ, третий глаз.

– Ой, Надежда Николаевна, что-то вы, как всегда, темните, недоговариваете, – прищурилась Лиля. – Ну да ладно, пожалуй, схожу, разузнаю, может, и получится статейка. А то главный уже ругался: «Хоть газету, – кричит, – закрывай с вами».

– Если что пойдет не так, я знаю, где тебя искать, шум подниму, – пообещала Надежда. – И вот еще что… – Она посмотрела на Лилину коротенькую юбчонку, легкую курточку и кроссовки, – оденься в черное, вроде бы так полагается.

– И где я вам черное платье возьму? – возмутилась Лиля.

– Ну не обязательно платье, а что-нибудь с капюшоном, чтобы в глаза не бросаться. В общем, созвонимся…

Тут Надежда взглянула на часы, охнула и опрометью бросилась на вокзал, оставив Лильку в одиночестве доедать свою булочку с баварским кремом.

Три грузовика с крытыми брезентом кузовами остановились около кованых ворот, рядом с которыми светилось окно сторожки. Дверь сторожки открылась, выпустив в ночную темноту полосу теплого света. На пороге появился немолодой, хромоногий сторож – наверняка ветеран, демобилизованный по ранению. В руке он держал фонарь. Подслеповато вглядевшись в темноту, сторож, сильно хромая, подошел к первому грузовику, посветил фонарем в кабину. Увидев там офицера СС, подтянулся и проговорил простуженным голосом:

– Что вам угодно, господин штурмбанфюрер?

– Мне угодно не отвечать на твои вопросы! – рявкнул эсэсовец. – Проводи моих людей вот сюда! – он показал сторожу листок с какими-то записями.

– Но, господин штурмбанфюрер, я не имею права…

– Ты еще будешь спорить?! Ты видишь, чья здесь подпись?

– Так точно, господин штурмбанфюрер! Как прикажете, господин штурмбанфюрер!

– То-то же!

Офицер спрыгнул на землю, обернулся ко второму грузовику и скомандовал:

– Шульц, выводите людей!

Из кабины второго грузовика выпрыгнул коренастый немолодой фельдфебель, проорал слова команды. Тут же из всех трех грузовиков высыпали солдаты, приготовили оружие, вывели изможденных, сутулых людей в поношенной арестантской одежде.

– Разгрузить машины!

Арестанты под направленными на них дулами автоматов вытащили из грузовиков деревянные ящики и сложили их штабелем.

– Сторож, ведите моих людей! Шульц, вы знаете, что делать! – сухо скомандовал офицер.

Фельдфебель отдал команды. Арестанты разобрали ящики и вслед за сторожем прошли в ворота. Солдаты во главе с Шульцем сопровождали их. Офицер остался возле грузовиков, взглянул на часы, достал портсигар, закурил. В небе раздался рев приближающихся самолетов. Эсэсовец взглянул на небо и машинально загасил сигарету, хотя и понимал, что это не имеет смысла.

Самолеты пролетели на запад, вскоре оттуда донесся грохот разрывов.

Офицер снова взглянул на часы.

Прошло около получаса, и из темноты донеслись автоматные очереди. За ними последовало несколько одиночных выстрелов.

Офицер удовлетворенно кивнул, надел перчатки и еще раз взглянул на часы.

Прошло еще несколько минут, и в воротах показался Шульц. За ним следовали солдаты охраны – странно возбужденные, они переговаривались вполголоса. Что ж, оно и понятно – совсем мальчишки, вчерашний гитлерюгенд, они еще не бывали в настоящем деле. Им еще не приходилось убивать.

Последним шел сторож. Ссутулившийся, бледный, он смотрел в землю.

Шульц подошел к офицеру, спрятал пистолет в кобуру, устало поднял руку, отрапортовал:

– Господин штурмбанфюрер, приказ выполнен! Груз спрятан, рабочие уничтожены!

– Вы убедились, что все мертвы?

– Так точно, герр штурмбанфюрер! Во всех сомнительных случаях я сделал контрольный выстрел.

– Отлично, Шульц, отлично! Постройте своих людей, я хочу их поблагодарить.

Шульц отдал приказ, солдаты выстроились в шеренгу.

– Вы славно потрудились, парни! – проговорил офицер, пройдя вдоль шеренги. – Родина вас не забудет! Надеюсь, вы понимаете, что вам поручили важнейшую миссию, и уничтожение свидетелей было ее непременной частью?

– Так точно, господин штурмбанфюрер! – ответил за всех Шульц.

– Как твое имя, солдат? – обратился эсэсовец к высокому голубоглазому блондину на левом фланге, над верхней губой которого только начали пробиваться усы.

– Рядовой Вайнер! – ответил парень высоким звенящим голосом, в котором чувствовался то ли восторг, то ли ужас.

– Ты отличный солдат, рядовой Вайнер! – офицер похлопал его по плечу. – Дай мне свой автомат!

Рядовой послушно снял автомат с плеча и отдал его офицеру. Тот передал автомат Шульцу, взял автомат у второго солдата, перевел в режим очереди, отступил на несколько шагов и проговорил грустным голосом:

– Как я уже сказал, парни, это была важнейшая миссия, и уничтожение свидетелей является ее непременной частью! Ее обязательной частью!

Он повернулся к Шульцу и скомандовал:

– Огонь!

Два автомата, захлебываясь огнем, замолотили по шеренге. Солдаты падали с удивленными и растерянными лицами, до самого конца не понимая, что происходит.

Меньше чем через минуту все было кончено.

Шульц стоял, расставив ноги, губы его тряслись.

– Они были совсем мальчишки! – проговорил он, когда наступила тишина, нарушаемая только далекими разрывами снарядов.

– Не будьте бабой, Шульц! – прикрикнул на него офицер. – Вы знаете, что это было необходимо! И… родина их не забудет!

– Так точно, герр штурмбанфюрер! – Шульц трясущимися руками достал портсигар, вытащил из него сигарету, закурил.

– Откуда у вас это, Шульц? – строго проговорил офицер.

– Портсигар? От одного еврея… он его прятал, а я нашел, когда все было уже запаковано… я подумал…

– Подумал?! Скверно, Шульц! Вы знаете, что наши руки должны быть чистыми! Подлинному арийцу неведомы корыстные мысли!

– Простите, герр штурмбанфюрер!

Офицер забрал у него портсигар.

– А кстати, где этот чертов сторож?

Шульц завертел головой и увидел вдалеке убегающую фигуру.

– Догнать! – рявкнул офицер. – Свидетели должны быть уничтожены! Непременно уничтожены!

Шульц бросился вслед за сторожем.

Вскоре из темноты донеслись один за другим два выстрела.

Тут же вернулся Шульц с пистолетом в руке.

– Не успел далеко уйти, – сообщил он мрачно. – Он же хромой… был. Должно быть, ранен на Восточном фронте…

– Отлично, Шульц, отлично! – удовлетворенно проговорил офицер. – Вы же знаете – свидетели должны быть уничтожены. Вы знаете, чей это приказ. – Он немного помолчал и добавил строго: – Все свидетели.

– Что… – Лицо Шульца вытянулось, он попятился. – Что вы хотите сказать, герр штурмбанфюрер?

– Именно то, Шульц, именно то! – с этими словами офицер поднял пистолет и выстрелил Шульцу в лицо.

Фельдфебель покачнулся. Лицо его превратилось в кровавую маску, изо рта хлынула кровь, и он упал на спину. Офицер подошел к нему и выстрелил еще раз – на всякий случай.

Убрав пистолет в кобуру, он проговорил вполголоса, печально и значительно:

– Родина и вас не забудет!

В двадцать вторую палату вошла санитарка со стопкой чистого белья, подошла к пустой кровати.

– А эта койка освободилась, что ли? – вскинулась похожая на облезлую ворону черноволосая женщина в гипсовом ошейнике.

– Освободилась, освободилась! – охотно сообщила санитарка. – Соседку вашу в платную палату перевели.

– Я ее койку займу! Там удобнее, ближе к окну.

– Да какую хочешь занимай, мне без разницы! Только тогда сама белье перестилай.

– Без проблем! – Черноволосая особа переложила свою постель на освободившуюся кровать. При этом она забыла поменять оставшуюся на спинке кровати табличку с именем пациентки.

Санитарка вышла из палаты и дернула ручку на двери небольшой кладовки, которая располагалась между двумя палатами – шестнадцатой и семнадцатой. Дверь не открылась, потому что в кладовке сидел тип в твидовой куртке и держал дверь изнутри.

– Опять ключ куда-то задевали! – проворчала санитарка и ушла.

Тип за дверью перевел дух.

В хирургическом отделении наступила тишина.

Врачи и медсестры давно ушли по домам, осталась только сестричка на дежурном посту, которая клевала носом над журналом назначений. Последние пациенты, смотревшие вечернюю программу по телевизору, давно разошлись по палатам.

В это время возле двери шестнадцатой палаты появился крупный, немного сутуловатый мужчина в твидовой куртке горчичного цвета. Он потянулся, расправляя затекшие руки и ноги, и тряхнул головой. Затем, стараясь не шуметь, подкрался к двери палаты и проскользнул внутрь.

Обитательницы палаты спали. Полная женщина средних лет время от времени всхрапывала, девушка с гипсом на руке что-то неразборчиво пролепетала во сне и повернулась на бок. Худая черноволосая женщина дышала ровно.

При свете слабенькой дежурной лампы мужчина обследовал таблички на спинках кроватей, нашел нужную и, наклонившись над ней, закрыл ладонью рот лежащей на ней женщине.

Та вздрогнула, открыла глаза и, замычав, забилась, пытаясь высвободиться.

– Лежи тихо, а то придушу! – прошипел мужчина ей в ухо. – Поняла? Если поняла – мигни!

Женщина мигнула и испуганно замолчала.

– Вот так-то лучше. Теперь вставай, только тихо! Зашумишь – убью! Поняла? Вижу, что поняла!

Брюнетка, тяжело дыша, спустила ноги с кровати, нашарила тапки, встала. Мужчина провел ее к двери санузла, втолкнул внутрь, вошел следом и притворил дверь.

– Кто вы? – прошептала брюнетка, разглядывая ночного гостя.

Голова ее торчала из широкого гипсового ошейника, и казалось, будто она лежит на блюде, напоминая картину средневекового художника «Юдифь с головой Олоферна». Только вместо красавицы Юдифи над головой нависал малопривлекательный мужчина в твидовой куртке.

– А тебе не все равно?

– Что вам от меня нужно?

– Мне нужно, чтобы ты мне рассказала, где спрятано сама знаешь что! Расскажешь – и я уйду, а если не расскажешь… ну, лучше тебе все рассказать! – Мужчина достал из кармана куртки складной нож, выдвинул из него лезвие.

Женщина прищурилась, отчего еще больше стала похожа на ворону, и проговорила:

– А у тебя закурить не найдется? За сигарету я тебе все, что хочешь расскажу!

– Закурить? – мужчина усмехнулся. – Это можно!

Он достал пачку сигарет, выщелкнул одну, дал прикурить.

– Еще одну можно? Про запас…

– Сперва расскажи, что я прошу, тогда забирай всю пачку.

Женщина затянулась, лицо ее расцвело от удовольствия и даже помолодело.

– Так что тебе нужно? – проговорила она, разглядывая мужчину сквозь клубы дыма.

– Я тебе уже сказал! – ответил тот, определенно теряя терпение. – Где оно спрятано?

– Что – оно? – переспросила женщина и перевела взгляд на дверь за спиной ночного гостя.

– Вот только не надо меня злить! – прошипел тот. – Ты знаешь, что я ищу!

– Ах, это… – и вдруг женщина ткнула собеседника горящей сигаретой в лицо.

Целила она в глаз, но тот успел инстинктивно отшатнуться, и сигарета попала в щеку. Тем не менее мужчина вскрикнул от боли и неожиданности. В ту же секунду дверь санузла широко распахнулась, на пороге возникла девица в детской пижаме с зайчиками и кошечками, с наложенным на руку гипсом. Этим самым гипсом она со всего размаху приложила мужчину по голове. Мужчина охнул и без чувств свалился на кафельный пол, между унитазом и душевой кабинкой.

– Круто я его! – проговорила девица, стоя над поверженным врагом. Глаза ее сияли. – А кто это вообще такой? Чего ему было нужно?

– Понятия не имею! – ответила облезлая брюнетка и с наслаждением затянулась сигаретой.

Затем спохватилась, наклонилась над незнакомцем и ловким движением извлекла из его кармана пачку сигарет.

– Это ты правильно! – одобрительно проговорила девица, проследив за ее действиями. – Зачем добру зря пропадать?

Она тоже наклонилась над неподвижным мужчиной, обшарила его карманы и вытащила бумажник.

– Ты что? – забеспокоилась брюнетка. – Это нехорошо… нельзя так…

– Тебе, значит, можно, а мне нельзя? – окрысилась на нее девица, перебирая содержимое бумажника.

– Ну, я только сигареты взяла… он мне их так и так обещал… я без сигарет сама не своя…

– А я, может, без денег сама не своя, – отозвалась девица, вытягивая из бумажника несколько купюр. – И вообще, хорошо бы узнать, кто он такой… черт, никаких документов! Только вот это… – Она вытащила из бумажника какую-то карточку.

– А с ним-то что делать? – Брюнетка пнула незнакомца ногой.

– О, есть у меня одна идея! – Глаза девицы снова загорелись.

Она выскочила в коридор и через несколько минут вернулась, толкая перед собой каталку.

Вдвоем они довольно ловко взгромоздили незнакомца на каталку и покатили по коридору. Около двадцать второй палаты, где обитала грозная Сельдереева, они остановились, тихонько приоткрыли дверь и вкатили каталку внутрь.

Монументальная старуха спала с богатырским храпом.

Женщины переложили незнакомца на свободную кровать, где была установлена конструкция для больных со сложными переломами. Причем управились довольно ловко, принимая во внимание, что у них на двоих было всего три руки.

Тут незнакомец пошевелился и приоткрыл глаза.

– Наркоз! – прошипела брюнетка.

Девица понимающе фыркнула и снова огрела мужчину гипсом по голове. Затем они закрепили ноги мужчины на растяжке с противовесами, а руки пристегнули ремнями к боковинам кровати.

– Все! – прошептала девица, с гордостью оглядывая дело своих рук… точнее, единственной не загипсованной руки. – Будет знать, как на женщин нападать!

Женщины с победоносным видом покинули двадцать вторую палату и отправились к себе – досыпать.

Прошло около получаса.

Мужчина на койке пошевелился, открыл глаза и попытался встать, но тут же понял, что это невозможно. Стараясь не впадать в панику, он изучил обстановку и с немалым трудом сумел освободить одну руку. Со второй рукой все прошло легче, но вот с ногами возникли сложности. Едва он пытался высвободить левую ногу, как противовес поднимал правую под потолок, и наоборот – стоило ему попытаться высвободить правую, левая улетала вверх…

Мужчина рычал, стонал, хрипел от натуги, металлическая конструкция скрипела всеми своими частями – и наконец, произошло неизбежное: великая и ужасная Сельдереева проснулась.

Приподнявшись на локте, она увидела мужчину в своей палате – и заревела, как пароходная сирена.

От ее вопля проснулось все отделение – включая, разумеется, и дежурную медсестру. Сестричка, не разобравшись, с перепугу нажала кнопку вызова дежурной бригады реаниматоров и кинулась к двадцать второй палате, откуда доносился дикий сельдереевский рев.

Остановившись в дверях палаты, она увидела вопящую Сельдерееву и пытающегося освободиться незнакомца. В свою очередь, Сельдереева, увидев медсестру, прекратила нечленораздельно вопить, и из ее пасти полились вполне реальные и разборчивые угрозы:

– Я вам сколько раз говорила, чтобы ко мне никого не подселять? Говорила или нет?

– Говорили… – робко пролепетала дежурная сестра.

– А вы мало того что подселили, так еще и мужика! Все, сей же час вызываю племянника! Он вашу богадельню по кирпичику разнесет! Камня на камне от нее не оставит! И не говорите мне потом, что я вас не предупреждала!

В этот самый момент на пороге возникли бравые реаниматоры.

– Что здесь случилось? – осведомился один из них.

Дежурная сестра, которая от страха перед Сельдереевой лишилась дара речи, смогла только показать пальцем на монументальную старуху. Та в это время снова завопила, как не вовремя разбуженный медведь.

Реаниматоры переглянулись.

– Шок! – изрек один из них.

– Криз! – возразил другой.

– Так или иначе, нужно отключать! – резюмировал третий.

Реаниматоры с трех сторон подступили к кровати орущей Сельдереевой, один из них завладел ее левой рукой, второй – правой, третий достал шприц с лекарством и воткнул иглу в мощное предплечье.

– Это вы что? – взвизгнула Сельдереева. – Это вы почему? Это вы зачем?

Тут же глаза ее покрылись мутной пленкой, и Сельдереева отключилась, напоследок пролепетав:

– Племянник…

В палате и во всем хирургическом отделении наступила тишина.

Дежурная сестра перевела дыхание и вполголоса спросила у реаниматоров:

– Что вы сделали?

– Ввели ее в искусственную кому! – жизнерадостно ответил один из них.

– И надолго?

– На сколько понадобится!

Медсестра порозовела. Жизнь показалась ей куда лучше, чем несколько минут назад.

Тут она взглянула на соседнюю койку, где только что лежал неизвестный мужчина.

Его там не было, во время суматохи с Сельдереевой мужчина исчез, словно сквозь землю провалился. Как видно, в стрессовой ситуации включились резервные силы организма, и ему удалось освободиться от сложной конструкции.

Лиля Путова вернулась в библиотеку к шести часам. На ней были узкие черные джинсы и длинная, бесформенная черная куртка с капюшоном. Для полноты впечатления Лиля обвязала голову черным шарфом. Хотела еще надеть темные очки, но решила, что это будет перебор.

Дверь библиотеки была закрыта, на ней висело написанное от руки объявление: «Библиотека закрыта по техническим причинам». Не обращая на это внимание, Лиля нажала на кнопку звонка, да еще для верности постучала в дверь кулаком.

Дверь приоткрылась, и из нее выглянул мрачный тип исключительно маленького роста, с носом-картошкой и рыжими бровями, в растянутом на локтях черном свитере.

– Чего стучишь? – прошипел он, снизу вверх глядя на высоченную Лилю. – Не видишь, что ли, что написано? Закрыта библиотека! По причинческим технинам! Тьфу… по техническим причинам!

– Вижу, что написано, не слепая! – огрызнулась Лиля. – Только это не для меня написано! Я на собрание!

– На какое еще собрание?

– Мне бы Марианну, – Лиля сбавила тон, – очень она мне нужна…

– Марианна к племяннице на свадьбу уехала, в Новохоперск. – Коротышка противно ухмыльнулся.

«Врет, – поняла Лиля, – ну у них и конспирация. Нужно менять тактику».

– Тогда, может, вы мне поможете… – Она наклонилась к самому лицу коротышки: – Вижу, что вы человек компетентный и в состоянии решить мой вопрос…

Коротышка скосил глаза на Лилину длинную шею, громко сглотнул, но все же совладал с собой:

– Не положено!

«Черт, что там еще было-то? А, вот…»

– Пароль – ТГ! – отчеканила Лиля.

– Так бы сразу и говорила! – И коротышка отступил от двери, пропуская Лилю внутрь и провожая ее восхищенным взглядом.

Лиля прошла в зал, который Надежда описала как читальный. Там никого не было, даже свет не горел. Вдалеке виднелась единственная дверь, из-за которой пробивалась полоска света, словно взывая о помощи. Лиля толкнула эту дверь и оказалась в довольно большой комнате, которую освещала лампа под оранжевым шелковым абажуром, висящая над круглым столом. По комнате прохаживались люди, одетые исключительно в черное. Среди них особенно выделялась женщина лет пятидесяти, вся какая-то скрюченная и перекошенная. Глаза у нее были разного цвета, а длинный нос смотрел куда-то в сторону. Одета она была в длинный, бесформенный черный балахон и высокую черную шляпу с низко опущенными полями. Из-под полей шляпы торчали спутанные пряди седых волос.

Перекошенная особа была как две капли воды похожа на злую ведьму из детских сказок.

«Фигня какая-то, – подумала Лиля, тщательно следя, чтобы эта мысль не отразилась на ее лице. – На первый взгляд, все тут – полные придурки. Зря только время теряю».

К Лиле подошел сутулый молодой человек в круглых, как у Гарри Поттера, очках, длинном, естественно, черном пиджаке и в черном колпаке, как у гномов из «Белоснежки».

– Вы здесь первый раз? – проговорил он вполголоса. – Я раньше вас не видел.

– Да, первый, – честно ответила Лиля. Она хотела добавить: «И последний», но вовремя удержалась.

– Главное, ничего не пугайтесь и не смущайтесь, – продолжил «Гарри Поттер». – Если что, обращайтесь ко мне. Я помню свой первый раз, меня здесь многое пугало…

– Спасибо! – ответила Лиля. – А кто эта женщина в шляпе, похожая… – Она хотела сказать «на ведьму», но вовремя прикусила язык и вместо этого проговорила: – На Барбру Стрейзанд.

Молодой человек проследил за ее взглядом и уважительно проговорил:

– Как?! Вы разве не знаете? Это же сама Синебрюхова… Впрочем, у нас не принято называть истинные имена адептов. А вам правда кажется, что она похожа на Барбру Стрейзанд? Честно говоря, не замечал…

Лиля не нашлась сразу, что ответить, но тут, к счастью, раздался гулкий удар гонга, и худощавый старик с кустистыми бровями, в черной, разумеется, накидке, воздел руки и провозгласил звучным хорошо поставленным голосом:

– Уважаемые адепты, прошу вас занять свои места!

Все присутствующие потянулись к столу и расселись вокруг него. Каждый, должно быть, знал свое место.

Лиля увидела свободный стул рядом с «Гарри Поттером» и села на него. Синебрюхова оказалась практически напротив. Старик в накидке занял место рядом с ней.

Когда все расселись, он проговорил:

– Как видите, сегодня с нами нет досточтимого Мастера Среды. Я предоставляю слово досточтимому Мастеру Вторника для необходимых разъяснений.

Тут же поднялась Синебрюхова и проговорила негромким трагическим голосом:

– Насколько мне известно, досточтимый Мастер Среды погиб, пытаясь обрести известный вам артефакт…

Люди за столом зашептались. Старик поднял руки и проговорил:

– Уважаемые адепты, попрошу вас соблюдать подобающую тишину! Досточтимый Мастер Среды отдал свою жизнь за наше великое дело. Я предлагаю почтить его память минутой глубокого погружения в иное пространство…

Все присутствующие замолчали, взгляды их устремились куда-то вглубь себя. Лиля с любопытством озиралась, стараясь при этом не вертеть головой.

«Эта тетка сказала – погиб, – думала Лиля. – Интересно, как? И что еще за артефакт… Во всяком случае, смерть неизвестного Мастера Среды – это что-то конкретное. И наверняка Надежда Николаевна про это знала, но промолчала. Ох, темнит она что-то…»

Наконец минута прошла, и люди зашептались.

– Хотя наш дорогой друг скончался, – снова заговорил старик, – жизнь продолжается, и мы приступаем к очередному заседанию нашего общества. Досточтимый Мастер Среды хотел бы этого. Для начала, как обычно, мы преломим наш хлеб…

В руках старика откуда-то появилась огромная буханка серого хлеба. Он принялся отламывать от нее неровные куски и раздавать сидящим за столом.

Получив свой ломоть, Лиля откусила кусочек. Хлеб был свежий и довольно вкусный, она не заметила, как уплела его весь.

– А теперь, многоуважаемые адепты, я хочу опять предоставить слово досточтимому Мастеру Вторника, чтобы огласить тему нашего сегодняшнего симпозиума.

Синебрюхова снова поднялась и заговорила:

– Сегодня мы должны были обсудить, к каким духовным последствиям привело разделение древнего материка Гондвана, которое произошло миллионы лет назад. Но жизнь вносит свои коррективы… точнее, в данном случае свои коррективы внесла смерть. Смерть нашего уважаемого коллеги, Мастера Среды. И поэтому мы с вами поговорим о том артефакте, ради обретения которого он пожертвовал своей единственной и бесценной жизнью…

Лиля приготовилась слушать, но тут заметила, что молодой человек в очках придвинул к ней свой стул недопустимо близко. Собственно, Лиле от этого было ни жарко, ни холодно, однако это могло привлечь внимание Синебрюховой. Инстинктом репортера Лиля чувствовала, что эту ведьму надо опасаться.

В это время дверь открылась, и в комнату проскользнул тот коротышка, который охранял вход в библиотеку. На цыпочках, преувеличенно стараясь не шуметь, он подошел к старику в накидке и что-то зашептал ему на ухо.

– Брат Привратник, что ты шепчешь? – недовольно проговорила Синебрюхова. – Ты же знаешь, что во время наших симпозиумов не положено нарушать тишину!

– Брат Привратник имел серьезную причину, чтобы нарушить священную тишину нашего симпозиума! – оборвал ее старик. – Более чем серьезную! Брат Привратник узнал, что на нашем симпозиуме присутствует волк в овечьей шкуре!

– Волк? – удивленно переспросила Синебрюхова. – О чем вы говорите, досточтимый Председатель?

– Я говорю о том, что в наши ряды проник шпион! Человек, который на самом деле не тот, за кого себя выдает! Человек, который вознамерился выведать наши самые сокровенные тайны!

Адепты зашептались, подозрительно переглядываясь.

«Разоблачили! – в панике подумала Лиля. – Раскрыли! Рассекретили! Ну, в конце концов, что они мне сделают? Не убьют же! А вообще, от этих психов всего можно ожидать. Надо убегать, пока не поздно».

Она быстро оглядела комнату, прикидывая маршрут отхода.

Опрокинуть стол, в создавшейся суматохе врезать в пятак этому коротышке-привратнику, прорваться к двери – и деру… На улице они не посмеют ее преследовать. Да, но тут еще этот «Гарри Поттер» недоделанный… Пристал как банный лист…

– Кто же это? – трагическим голосом воскликнула Синебрюхова.

– Скажите нам, брат Привратник! Укажите нам этого человека! – послышался нестройный хор голосов.

Лиля уже ухватилась за край стола, собираясь его опрокинуть.

Привратник шагнул вперед и указал рукой:

– Вот он!

«Почему он, когда – она?» – подумала Лиля и вдруг поняла, что привратник указывает вовсе не на нее, а на молодого человека в круглых очках, как у Гарри Поттера.

Парень вскочил и метнулся к двери, но двое мужчин из числа адептов были уже настороже и схватили его за руки.

Лиля почувствовала постыдное облегчение – на сей раз разоблачение миновало ее, но она тут же перехватила взгляд «Гарри Поттера», умоляющий о помощи.

«Вот еще! – Лиля мысленно пожала плечами. – Да я тебя знать не знаю, тут, милый мой, каждый за себя!»

– Этот человек – шпион! – воскликнул Председатель. – Он – агент так называемого общества «Шамбала»… – при этих словах Председатель поморщился, как будто надкусил лимон, и на лицах присутствующих также проступило отвращение. – Шамбалисты, эти жалкие недоумки, эти недоучки, безо всякого основания воображающие себя адептами тайного знания, заслали его к нам, чтобы он разведал, что нам известно о Параграмоне. И конечно, это он совершил взлом в библиотеке, чтобы украсть собранные нами документы об этом священном артефакте… вы, конечно, знаете, что шамбалисты давно хотят завладеть Параграмоном, не имея на него никаких прав…