Текст книги "Знак бесконечности"

Он вспомнил, как на острове наряду со всеми смотрел фотографии ее изделий в телефоне. Они тогда играли в «Уно». Соня стала настоящим мастером, у нее получилось.

– Когда-нибудь у меня будет своя мастерская, – заявляла она, сидя за гончарным кругом в их съемной квартире.

Собственная у него появилась позже, а тогда о ней можно было только мечтать. Нет, родители были готовы подарить Антону на двадцать лет отдельное жилье, но гордость. Гордость и желание сделать для этого что-то самому отодвинули покупку. Только когда они с Никитой вдруг сорвали хорошие деньги на колебании курса акций и удачно вложились повторно, только тогда Антон позвонил маме и попросил ее помощи в поиске подходящей квартиры. Конечно, всей суммы на покупку у него нет, но на первоначальный взнос хватит. Мама была счастлива. Сказала, что очень им гордится и что остальную сумму они с отцом возьмут на себя. А Антон до сих пор не понимал, как они тогда с Никитой так удачно сыграли, ведь были совсем зелеными. То ли интуиция, то ли правда новичкам везет… Как бы то ни было, но примерно через год со съемной квартиры он съехал и был этому очень рад. Слишком многое в ней напоминало о Соне, о том, как они засыпали и просыпались; как смотрели в обнимку кино, хрустя чипсами; как у нее не раз подгорал ужин, когда она что-то торопливо зарисовывала на листе бумаги; как он однажды сел за гончарный круг и попытался что-то изобразить под ее чутким руководством, а потом услышал: «Иди уже считать свои активы и пассивы, все равно учить тебя искусству бесполезно». Но всякий раз, когда Антон наблюдал за ее руками, как легко под тонкими пальцами появляются вазы и кувшины, это казалось очень просто. Обманчиво просто. А еще это завораживало. И было похоже на фокус. Антон так и называл ученические изделия Сони – «Фокус Феи» и предлагал сделать из этого названия бренд.

– Будет круто, – уверял он.

– Не спорю, – отвечала она. – Только сначала надо стать хорошим мастером, чтобы бренд не сыграл роль антирекламы.

Все это было так давно. Когда оба верили, что добро обязательно победит зло, что есть только белое и черное, и если ты не максималист по жизни – значит, слабак. Наивные.

Никите Антон позвонил только после того, как принял душ, навел порядок в возвращенных из полиции вещах и поужинал в ресторане отеля. Ему надо было собраться с мыслями.

На звонок друг ответил сразу и, узнав, что Антона выпустили на свободу, разразился долгой нецензурной речью, рассказывая о своем отношении к случившемуся, и как можно быть таким идиотом, чтобы не заметить подлога, и что он чуть умом не тронулся, представляя, как Антона на годы упекают за решетку. А потом, выпустив пар, тихо добавил:

– Мне Соня звонила.

– Вот как?

– Да. Мне кажется, ты ее тоже напугал.

Пауза. После которой Антон медленно задал вопрос:

– И часто вы созваниваетесь?

– С универа ни разу. Когда увидел ее звонок – сам не поверил.

Оба помолчали, а потом Антон сменил тему. Он не был готов обсуждать Соню ни с кем.

Сиди и страдай, значит? А сама даже до Никиты добралась? Ладно.

Это было похоже на начало нового пути, светлого и обязательно счастливого. Он все обдумает позже основательно, а пока:

– Что с «Вега-продуктом»?

– Да беда. Акции как рухнули, так и не поднимаются. Черт его знает, что творится с предприятием, официальных объявлений никаких. Такое впечатление, что там внутренние войны, которые просто топят компанию.

– Позвони Берцову, скажи, что я хочу вернуть свои деньги.

– Он не сможет тебе выплатить. Если Берцов вложился в «Вегу», а он вложился, то сидит сейчас в глубокой заднице.

– Но договор есть договор. Короче, свяжись с ним завтра, а потом отзвонись мне.

– Понял. Слушай, я так рад тебя слышать! Ты обратно скоро?

– Скоро. Как только с билетами вопрос решу, так и вернусь.

5

Вопрос с покупкой билетов решился не очень легко, но все же решился.

Нога пришла в норму, и Антон больше не пользовался тростью. От Ланы было получено несколько сообщений с уверениями в большой и светлой любви. На них Антон ничего не ответил. Слишком свежи оставались в памяти ее слова о том, что он просто попутчик. Они не ранили, нет. Они облегчали задачу.

Никита позвонил, когда Антон ставил подпись в полицейском участке на последнем документе, совершенно бесполезной бумаге, но, как ему объяснили, нужной для того, чтобы закрыть дело окончательно.

– Ну, денег у него нет, – без предисловий приступил к делу Никита. – По ходу, мы его разорили. Твой Берцов плакался и уговаривал повременить.

– Врет. У такого хитреца всегда есть подушка безопасности. Он просто надеется потянуть время и отыграться на других бумагах.

– Может быть. Но когда я с ним сегодня разговаривал, малый серьезно давил на жалость. Даже предложил в качестве варианта встретиться с моим хозяином, то есть с тобой, и все ему объяснить, гарантируя возврат суммы чуть позже.

– Соглашайся на встречу. Скажи, что твой хозяин готов лично приехать к нему в офис.

– Что-то мне подсказывает, что пора запасаться попкорном. Ты мне только объясни, я чего-то не понимаю. Ты с какого перепуга так взъелся на этого Берцова? Ну обскакал тебя парень на стажировке, получил место, только это ж когда было? А ты скольких обскакал? И никаких тебе вендетт.

– Тут другое, Никит. Я не могу тебе рассказать, прости.

– Да я так и понял, – вздохнул друг. – Ладно, другое так другое.

6

В Москве Антон приземлился ранним утром и, взяв в аэропорту такси, сразу отправился в офис отца. Без предварительного звонка и предупреждения. Будет сюрприз.

Он так устал от приключений последних дней, что просто очень хотел домой и спать. Но сначала все же надо увидеть отца. Главное, чтобы тот был на месте.

Антону повезло, и, сопровождаемый секретарем, он переступил порог высочайшего кабинета, оставив в приемной свой дорожный чемодан.

Отец сидел за массивным рабочим столом и что-то сосредоточенно изучал на экране компьютера, нацепив на нос очки.

Увидев сына, он сделал знак секретарю, и дверь за спиной Антона захлопнулась.

Они долго смотрели друг на друга – отец и сын, – пока наконец Павел Сергеевич, сняв очки, не произнес:

– Ну, и что за цирк с наркотиками ты там устроил?

Произнес строгим требовательным голосом, а глаза смеялись, и Антон широко улыбнулся в ответ.

– Так получилось.

– Ты голодный? Есть хочешь?

– Я хочу спать, но от чая не откажусь.

Павел Сергеевич через громкую связь дал распоряжение секретарю принести чай, бутербродов и еще чего-нибудь. Антон вынул из рюкзака баночку верескового меда.

– Сувенир из Шотландии, – ответил на немой вопрос в глазах отца. – Натуральный продукт.

– Лучше маме его подари. Они тут на пару с Лизой чуть с ума не сошли.

Лиза – старшая сестра Антона, дочь от первого брака отца. Разница в возрасте у них двадцать лет, но это совсем не мешало взаимной любви. Долгое время их отношения напоминали отношения тети и племянника и только после совершеннолетия Антона стали походить на братски-сестринские. В любом случае они очень любили друг друга, и Антон обожал своих племянников – мальчишек десяти и двенадцати лет. У Лизы долго не получалось стать мамой, а когда все же получилось, счастлива была вся семья.

– Если честно, я надеялся сегодня на праздничный ужин в честь возвращения блудного сына. С торжественной раздачей подарков.

– Это само собой.

– Ну вот. Для мамы у меня есть кое-что другое, а мед – это для тебя.

Они оба посмотрели на маленькую баночку, и Антон вспомнил, как в последний момент перед мальчишником приобрел ее, оправдывая собственное опоздание. Мол, завернул по пути в магазин, купил сувенир.

На самом деле он просто не успевал вовремя вернуться со встречи с Терлеевым и не хотел, чтобы Стас заподозрил Антона в том, что тот покинул гостиницу. Все должно было выглядеть естественно.

Антону удалось незаметно выбраться из гостиницы через запасную лестницу и черный выход, оставив Стаса караулить из бара основную лестницу и главный вход. После этого следовало очень правильно вернуться – с простым и достоверным объяснением задержки.

Терлеев жил в небольшом коттедже за озером в горной части острова, где между холмов словно россыпью, на небольшом отдалении друг от друга находились несколько фермерских хозяйств.

Предварительно Антон написал сообщение на номер Терлеева. В том числе и кодовое слово: «Бассейн». В ответ получил точный адрес. Его ждали.

Когда Антон нашел нужный коттедж, дверь ему открыла немолодая рыжеволосая женщина с проницательными глазами. Впрочем, лицо у нее было без возраста. Видно, что неюное, а вот сколько точно женщине лет – сорок или шестьдесят, – сказать было трудно.

Она открыла дверь, но сразу на порог гостя не пустила, сначала окинула его внимательным взглядом.

– Justice[20]20
  Справедливость (англ.).


[Закрыть], – сказал Антон пароль.

– Fate[21]21
  Судьба (англ.).


[Закрыть], – ответила женщина и только после этого разрешила войти, представившись: – Айла.

Он сначала не понял, что это имя. Думал, какое-то слово на местном наречии, и лишь позже, когда Антон вошел в комнату и увидел Терлеева, тот произнес слабым голосом:

– Это Айла, мой ангел-хранитель. Не знаю, что бы я без нее делал.

Рыжеволосая женщина меньше всего походила на ангела, но Терлееву было виднее.

Этот человек не жил – доживал. И наверное, для него Айла действительно была ангелом, который ухаживал и продлевал дни тяжело больному человеку.

Именно она принесла Антону маленький ключ – то, за чем он и приехал на остров, а потом спросила:

– Tea[22]22
  Чай? (англ.)


[Закрыть]?

Антон поблагодарил и отказался, а женщина присела на стул в углу. Антон затылком чувствовал ее пристальный взгляд.

Терлеев жадно слушал новости о России, ему было интересно, как сейчас там – в Москве. И Антон рассказывал про город и строящиеся дороги, про банки, новые крупные предприятия, бизнес-центры и людей.

– Как отец?

– Нормально.

И вдруг что-то сказала Айла. Антон не понял ни слова, это точно был не английский. Гэльский? Или какое-то местное наречие?

Терлеев внимательно выслушал женщину, а потом медленно произнес:

– Айла сказала, что ты потерял свою судьбу и приехал сюда, чтобы ее вернуть.

Антон почему-то даже не удивился, когда услышал эти слова. Перед глазами сразу встала Соня.

– Думаю, она права, – ответил он.

– Она всегда права, – прохрипел Терлеев. – Я уже давно перестал с ней спорить. Удивляюсь только, что она во мне нашла, хотя… когда мы встретились, я был моложе и здоров.

Он устал. Антон понял, что пора уходить.

– Передавай отцу спасибо, – сказал Терлеев на прощанье.

– Обязательно.

До двери его проводила Айла. На самом пороге она неожиданно схватила Антона за руку и стала внимательно разглядывать его ладонь. Хватка у женщины была крепкой. Внимательно изучив линии и проведя по некоторым пальцем, она вдруг похлопала Антона по плечу, мол, все в порядке, и открыла дверь.

Все-таки не зря в Шотландии ходили все эти мифы про колдуний. Что-то неуловимое было в той рыжеволосой женщине.

– Терлеев передал тебе спасибо, – сказал Антон, когда секретарь принесла чай, бутерброды, конфеты и удалилась в приемную.

– Благодарить пока рано, – ответил отец.

Он придвинул к себе одну из чашек.

– Вот когда «Вега-продукт» официально перейдет к его дочери, тогда и дело будет сделано. Советуешь открыть мед?

– Советую, – Антон уже с удовольствием жевал бутерброд с пармской ветчиной и запивал его ароматным, хорошо заваренным чаем.

Павел Сергеевич повернул крышку, она издала характерный хлопок, и банка открылась.

– Как тебе Шотландия?

– Красивая страна.

– Знаешь, я очень удивился, что ключ мне передала Соня.

– Я сам удивился.

Павел Сергеевич черпнул чайной ложкой содержимое банки и продегустировал:

– Вкусный мед. Все-таки надо было оставить его маме.

Их разговор напоминал пинг-понг. В последнее время они так часто общались. И, как ни странно, отлично понимали друг друга. Гораздо лучше, чем это было в юности, когда Антон постоянно что-то хотел доказать отцу, а тот не знал, как правильно себя вести. Это сейчас Антон понял, что отец просто не знал, как все сгладить, а тогда ему казалось, что он не хотел видеть в Антоне взрослую, самостоятельную личность.

В какой момент у них получилось выровнять отношения? Наверное, все началось тогда, когда Соня ушла. Если мама в тот период сильно переживала и едва снова не начала его опекать, как в детстве, то отец… отец, наверное, впервые подставил мужское плечо. Без лишних слов, без ненужного заглядывания в душу. Именно тогда Антон почувствовал нечто похожее на мужскую солидарность. Именно тогда у них начало зарождаться это общение – скупыми фразами.

– Да, – подтвердил Антон, попробовав мед. – Вкусный. Жаль, что я купил всего одну банку. Придется теперь вернуться в Шотландию за второй.

– Знаешь что? – отец взял со стола очки и покрутил их в руках. Чашка с баночкой меда были отставлены в сторону. – С Шотландией придется повременить. Пока вся эта шумиха с наркотиками не уляжется, тебе лучше нигде не отсвечивать. Есть стойкое ощущение, что конкуренты уже подсуетились и наняли кого надо для написания серии заказных статей про разгульную жизнь наследника. Так что, друг мой, советую тебе уехать в маленький городок типа Нечаева, где люди вряд ли интересуются крупным столичным бизнесом.

Логика в словах отца была. Если шумиха с арестом выстрелила, а судя по всему, все так и произошло, то ею обязательно воспользуются, и не стоит давать лишней пищи для злых языков. У отца слишком много недоброжелателей.

– В Нечаев? – Антон доел второй бутерброд и допил чай. – То есть агрокомплекс тебя зацепил?

– Да, – отец продолжал задумчиво вертеть очки. – Я пробил этот проект, он очень серьезный и многообещающий. Вложений туда потребуется много. Думаю, владельцы бизнеса будут заинтересованы в кредитовании. Как их заманить на наши условия, я подумаю.

– А от меня что требуется?

– Найти помещение для отделения, – он наконец вернул очки на стол и посмотрел на Антона честными глазами.

– Ты это сейчас серьезно?!

– Более чем.

Поиском помещений для открытия отделений и филиалов занимались рядовые специалисты, входящие в подразделение по развитию филиальной сети.

– У тебя мало сотрудников? Предлагаешь мне начать работать на семейный бизнес?

– А разве ты уже не начал это делать, написав мне из Шотландии про агрокомплекс? – прозвучал встречный вопрос, и Антон без труда уловил иронию в отцовском голосе. – А если серьезно, я не хочу, чтобы кто-нибудь в банке сейчас узнал о том, что я интересуюсь Нечаевым и агрокомплексом. Сольют информацию. Поезжай туда, изучи город, попробуй познакомиться с руководством предприятия, наладить контакт, присмотри подходящее помещение. Посидишь там с пользой для дела, пока здесь про тебя все забудут.

– Слушай, я все понимаю, кредитование, расчетный счет, но отделение-то зачем открывать? Банки сейчас, наоборот, сокращают филиальную сеть и оптимизируют затраты. Все легко решается дистанционно, через интернет. Нет, я, конечно, съезжу, не вопрос, но…

Отец улыбнулся, и Антон сразу почувствовал себя маленьким. Вот когда он только что толкал речь про интернет, то чувствовал себя умным и продвинутым, давая понять старшему поколению, что оно собирается выкинуть кучу денег на ветер, а эта улыбка вдруг все изменила. Улыбка прожившего жизнь опытного человека, который услышал что-то юно-наивное.

– Наличка, – прозвучал ответ. – Наверняка многие вопросы будут решаться налом и неофициально. Мы предложим кассовый узел под боком. И льготное обслуживание по РКО[23]23
  Расчетно-кассовое обслуживание.


[Закрыть].

– Ясно.

Да, Антону еще учиться и учиться у этого старшего поколения.

– Еще чаю? – предложил отец.

– Нет, спасибо, я, пожалуй, пойду. Хочется все же добраться до дома.

Антон поднялся на ноги, подхватил рюкзак и пожал отцу руку.

– Спасибо, что заглянул.

– А разве могло быть иначе?

Он был уже почти у двери, когда отец произнес:

– Мне звонила Соня.

И Антон остановился. Медленно обернулся.

– Зачем?

– Ты напугал ее своим арестом.

Ответ был скупой, но за ним многое стояло. Значит, звонком Никите она не ограничилась – решилась на разговор с «Верховным». «Сиди в своей Шотландии и страдай», да? Пока сама страдала в Москве? Если сердце умеет петь, то сейчас оно пело. Сонька, Соня… Фея.

– Я постараюсь больше ее не пугать, – проговорил Антон вслух.

Отец едва заметно кивнул. Их пинг-понг-разговор продолжился. Он был ясен обоим.

Павел Сергеевич хотел узнать, не показалось ли ему, что теперь в жизни сына снова есть Соня. Своим ответом Антон подтвердил предположение: нет, папа, не показалось.

Отец никогда не лез с расспросами, как мама, остро ощущая, насколько Антон охраняет свою личную территорию. Он уважал эту территорию. Мама тоже уважала, но всегда слишком переживала и часто не могла сдержаться. Тогда Антону приходилось говорить: «Я разберусь со всем сам». И мама отступала. А он и правда разбирался. Только вот с Соней вышла осечка.

Переехало так, что до самой Шотландии не зажило.

И все же Антон решил закончить этот разговор уточнением, опасаясь, что Соню во второй раз так легко в семью не примут.

– Я тогда очень сильно ошибся и сделал неправильные выводы.

Отец едва заметно кивнул. Антон понял, что заручился его поддержкой.

– Так мы ждем тебя на ужин?

– Да. И Лизу зовите. Маме я позвоню из дома, а потом отключу звук и лягу спать. Вечером буду как огурец.

Но перед тем как позвонить маме и обрадовать ее своим возвращением, Антон ответил на сообщение Никиты. Друг информировал, что Берцов готов к встрече и нервничает.

«Пусть нервничает, – написал Антон. – Согласуй завтра в полдень. Навестим старого знакомого».

А потом набрал Лану.

– Антон! – радостно приветствовала его девушка.

И куда только делись Тони и котя?

– Привет. Буду ждать тебя у себя дома в четыре.

Это не был вопрос: сможет ли она. Это было утверждение.

– Конечно! – прозвучал ответ, и столько надежды в голосе…

До четырех он выспится. Но сначала душ. А до душа еще один звонок.

– Привет, мам. Я в Москве.

7

Никогда ни к одному свиданию Лана не готовилась так тщательно, как к встрече с Антоном. Она понимала, что решается ее, как бы пафосно это ни звучало, судьба.

Он сам позвонил, он пригласил к себе. Значит, он вернулся и хочет ее видеть.

Известие о том, что Тони на самом деле является наследником огромнейшего состояния, явилось для Ланы полной неожиданностью. Нет, то, что он денежный и успешный, было видно сразу, но чтобы настолько… Если бы она только знала! Она бы повела себя в аэропорту по-другому. Наверное.

В представлении Ланы наследники империй должны быть совсем другими. Это же своего рода принцы. И с окружающими в большинстве случаев они ведут себя как с подданными. А Тони. Тони легко и на равных общался с Машей и Лёней, одевался дорого, но просто и был довольно неприхотлив в быту. Он никогда не демонстрировал свое благосостояние, все время совещался с Никитой по поводу ценных бумаг и вот совсем – ни капельки не был похож на принца. Хотя, как выяснилось, именно им и являлся.

В любом случае Лана хвалила себя за то, как быстро сориентировалась. Да, она уехала в Москву, потому что так было правильно, потому что кто-то же должен защищать здесь Тони от злых нападок! И она его защищала – своего любимого человека.

Ее лицо стало мелькать то тут, то там. Вот вчера даже позвонили с одного регионального канала по поводу сценариев для вечернего шоу. Как раз после публикаций.

Это был шанс. Шанс, который Лана не должна упустить. В три у нее была назначена встреча с продюсерами этого регионального канала. Они запускали новое ток-шоу. Пилотное название «От ненависти до любви и обратно». Встречу пришлось перенести на завтра. Ради Антона Лана была готова и не на такое.

Ровно в четыре она стояла под его дверью в новых, купленных в Шотландии босоножках и купленном там же эффектном лавандовом платье. Длинные светлые локоны красиво спускались вдоль лица, удачно имитируя естественность, но были надежно зафиксированы. В ушах капли подаренных Антоном бриллиантов.

Ах да! Самое главное. Белье. Оно было кружевное, откровенное, цвета шампанского.

– Привет, проходи, – он открыл дверь и отошел в сторону, пропуская гостью.

Антон был слегка взлохмаченным, в домашних штанах и немного растянутой серой майке. Такое впечатление, что он спал, а она его разбудила.

– Привет, – Лана переступила порог.

В коридоре стоял неразобранный чемодан.

– Давно прилетел?

– Утром, – он запустил пальцы в заметно отросшие волосы. На запястье мелькнула татуировка.

Лана не была против татуировок, наоборот, она считала, что татуировки добавляют человеку пикантности. Но Лана не понимала, зачем Антон сделал ее в том месте, которое закрывается часами. Конечно, есть места, которые не для всех. Сама Лана иногда думала, что если решится на татуировку, то набьет ее либо под грудью, либо в самом низу спины, там, где начинаются ягодицы, либо… в общем, там, где сможет увидеть только тот, кому позволено.

Когда она спросила, что лично для Тони означает этот символ, он ответил: «Математический знак» и не стал объяснять дальше. Что хочешь, то и думай.

– Я собираюсь сделать кофе. Ты будешь?

– Да.

Начало встречи неплохое. Когда тебе предлагают кофе – это обнадеживает. Может, он читал публикации? Знает, как она его защищала все это время?

Антон ушел на кухню, Лана немного потопталась в коридоре и, скинув босоножки, отправилась за ним.

Похоже, кофе Антону был необходим. До прихода Ланы он точно спал и теперь решил проснуться. И он всегда был слишком воспитанным, чтобы пить кофе одному.

Неужели ей действительно попался такой офигенный парень? Поверить невозможно. Сын владельца «ВКП-групп».

Лана смотрела, как Тони управляется с кофемашиной, и старалась унять бабочки в животе, а потом решилась – подошла к нему со спины и обняла.

– Я скучала.

– Иди в гостиную. Я принесу тебе кофе туда.

Антон верен себе, никаких сантиментов. Лана вздохнула и послушно отправилась в гостиную. На квартиру она теперь смотрела другими глазами. Раньше замечала роскошь в простоте дизайна и качестве материалов, а сейчас почему-то в глаза бросались те мелочи, которые до этого ускользали от внимания.

Брошенный у входа в комнату рюкзак, кактус на окне. Зачем ему кактус? Так решил дизайнер, который занимался квартирой, или кто-то просто подарил? Большая черно-белая фотография летящих над морем чаек. Лана никогда не задавалась вопросом, почему именно море и почему чайки. А сейчас вдруг стало интересно. На журнальном столике лежали две открытки из Национальной галереи. Они ходили в нее до отъезда в Глазго, и Тони купил там пейзаж с горой Сезанна и венецианский вид Гварди. Про существование Гварди Лана впервые узнала в галерее.

– Зачем тебе открытки? – спросила она тогда.

– На память. Понравились эти картины.

За стеной шумела кофемашина, наполняя чашки, а Лана подошла к небольшой книжной полке. Там было всего несколько томов и электронная книжка. Не справившись с любопытством, она взяла последнюю и нажала на кнопку. Меню высыпало огромный список. Толстой, Пушкин, Шекспир, Толкин, Ремарк, Булгаков, Пьюзо, Брэдбери…

Черт! До сегодняшнего дня Лана была уверена, что Тони если и читает, то только какие-то финансовые сводки. И вновь появилось чувство, которое впервые посетило ее в Шотландии. Ощущение, что на самом деле она ничего о нем не знает. Совсем ничего. А он знает о ней все, вплоть до съемной квартиры в спальном районе.

Чтобы скрыть охватившее ее смятение, Лана вернула электронную книгу на место и взяла первый попавшийся том из тех нескольких, что стояли на полке.

Чехов «Рассказы», надо же. Она открыла книгу и тут же наткнулась на дарственную надпись-пожелание: «Говорят, книга – лучший подарок. Антон Павлович, стань таким же умным и знаменитым».

Текст – женский. Кто это ему написал? Когда? А ведь и правда, он – Антон Павлович…

Лана была так занята собственными мыслями, что не услышала звука шагов.

Книгу из ее рук вынули, захлопнули и поставили на место.

– Твой кофе на столе.

Ровный вежливый голос. Лана обернулась.

Небольшой поднос с двумя чашками уже был на журнальном столике.

Аромат стоял умопомрачительный.

Лана села в кресло и взяла чашку. Им надо поговорить, только вот она не знала, с чего начать, и не придумала ничего лучше, чем спросить:

– Как ты?

– Нормально. – Антон на нее не взглянул. Он пил кофе и смотрел в окно. Или на кактус. А потом произнес: – Здесь остались некоторые твои вещи. Думаю, тебе надо их забрать.

Простые и четкие слова, сказанные так легко, что сразу даже и не понимаешь, о чем речь. Не веришь.

– Т-ты серьезно?

– Да. – Антон вернул на поднос пустую чашку и только потом посмотрел Лане прямо в глаза. – Мне кажется, все предельно ясно.

– Но п-почему?

– У любых попутчиков совместное путешествие однажды заканчивается. Мне кажется, у нас финал.

И снова он говорил это легко, словно обсуждал план на завтра. А Лана вдруг поняла, как сильно его задели ее слова, сказанные в аэропорту. Он не забыл «попутчика».

– Послушай, это… это какая-то ошибка. – Чашка в холеной руке задрожала. – Ты все не так понял, я просто испугалась сильно, я не знала, как правильно реагировать, и сказала совсем не то, что имела в виду. Я никогда не верила во всю эту чушь с наркотиками, почитай интернет, я там очень много всего говорила в твою защиту. Антон.

Назвать сидящего перед ней человека Тони и уж тем более котей язык не поворачивался. Ни домашние штаны, ни растянутая майка уже не обманывали. Перед Ланой сидел принц. Самый настоящий. А принцев не зовут котями. И этот принц принял решение.

– Я все правильно понял, Лана, – ответил Антон, и в голосе его появилась мягкость. – Поверь мне. Еще пару месяцев назад нас с тобой все устраивало. Тебе хотелось ухаживаний и обеспеченной жизни, мне – красивую девушку, с которой можно хорошо провести выходные.

Своим мягким голосом он говорил жестокие, беспощадные слова, от которых все сводило внутри.

– В чем-то ты меня использовала, в чем-то – я тебя. В бизнесе такое положение дел называется взаимовыгодное сотрудничество. Но оно подошло к концу. Думаю, самое время поблагодарить друг друга и расстаться.

– Нет! – выкрикнула Лана с отчаянием. – Я люблю тебя!

Чашка нелепо задрожала в ее руке, и Лана поставила недопитый кофе на столик.

– Нет, не любишь, – спокойно и уверенно произнес Антон. – Ты любишь жизнь со мной, а не меня. Поверь, это разные вещи.

– Почти любой испугался бы на моем месте. – Она все еще боролась, она не хотела верить. – Антон, да, я совершила ошибку, прости меня.

– Мне не за что тебя прощать, Лана. Все в порядке, правда.

Он не сердился и не обвинял. Он был абсолютно спокоен и смотрел так мягко, как редко смотрел прежде, когда они были близки. Словно сочувствовал.

И от этого сочувствия становилось как-то совсем нехорошо.

– Неужели ничего нельзя исправить? – Губы еле повиновались.

– Нам нечего исправлять, Лана. Дело не только в тебе, но и во мне. Ты не будешь со мной счастлива.

– Но я была.

– Тебе так казалось.

На столике рядом с открытками и кофейными чашками лежали его наручные часы. Антон посмотрел на время.

– У тебя есть ровно двадцать минут для сбора вещей, их не так много. Потом я уйду. Меня ждет на ужин семья.