Текст книги "Крепость Спасения"

Галарцы вопили от радости, лерадцы – от возмущения, и все перекрыл крик Готелака:

– Ложь!

Одним прыжком он выскочил из кресла и бросился на Сангара.

– Ты лжешь! Ты подкуплен Мантифом!

Но ударить Сангара он не успел – сам отшатнулся от сильного толчка. Проклятая встала между ним и стариком, и меч ее был направлен в грудь Готелака.

– Мы не из Северных королевств, – холодно заметила она, не опуская меча.

– Она права, – сказал, переводя дыхание, Сангар. – Мы – не жители Галара или Лерада, у нас нет корысти свидетельствовать в пользу тех или других.

Готелак еле сдерживал удушающую его ярость.

– Никто не смеет обвинять меня в подлоге!

– Никто и не обвиняет, – ответил Сангар. – Не исключено, что и король, и все жители Лерада стали жертвами обмана…

– Обмана? – Готелак как-то неприятно осклабился.

Возникла тягостная пауза. Рука лерадца потянулась было к мечу у пояса, но остановилась.

– Ты, пожалуй, угадал, старик. Но вряд ли даже ты со всей своей мудростью догадался, кто нас обманул.

Он развернулся в другую сторону.

– Она передала мне Меч Закона!

Готелак указывал на Свавегу. Все взгляды обратились на королеву. Она молчала, прикусив губу.

– Клевета! – хрипло выдавил Мантиф.

– Ты удивлен? Или лицемеришь? Она утверждала, будто продала мне меч Закона за твоей спиной. А теперь выясняется, что это подделка! Трудно поверить, что ты ничего не знал. Так что верни мне плату – в деньгах, оружии и провианте, – все то подлинное, что я отдал за фальшивую реликвию!

Мантиф поднялся, вцепившись в подлокотники кресла.

– Как… ты… опозорить Галар… опозорить королевское имя…

Неясно было, к кому он обращается – к королеве или к Готелаку. Тот, похоже, принял на свой счет. Метнулся к Свавеге.

– Молчишь? Так я сам тебя допрошу! По всем правилам!

Дальше началось нечто невообразимое. Телохранители Мантифа сомкнулись вокруг королевской четы. Телохранители Готелака почему-то ринулись на Сангара и Проклятых. Проклятые, оттеснив Сангара назад, отразили нападение и слаженно врубились в строй противника. Рядом с ними оказался невесть каким образом возникший тут же Гриан. Галарцы сцепились с лерадцами, короче – безобразнейшая драка заварилась в королевских покоях Наотара.

– Прекратить! – Мантиф собрался наконец с духом. – Молчите все! Остановитесь!

Как ни странно, ему вняли, хотя и не все – подраться многим хотелось уже давно, с тех пор, как начались переговоры вокруг мечей. Мантиф схватил супругу за руку.

– Перед лицом всех этих высокорожденных отвечай – вступала ты в позорную сделку или нет?

Свавега упорно молчала, тем временем дерущиеся окончательно утихомирились. Вакер, прижимавший к себе меч Закона, как кормящая мать – младенца, возвысил голос:

– Священной своей властью приказываю – отвечай, предала ты или нет?

– Предала? – Свавега истерически расхохоталась. – Я спасла вас всех! Если бы я не добыла помощь от Лерада, разве вы смогли бы отразить зимнее наступление Керты? Разве продержались бы до весны? Я, слабая женщина, одна сделала больше, чем ваше войско со всеми его полководцами. И сохранила святыню, втайне приказав изготовить второй меч! И вы еще смеете обвинять меня?

– Довольно! – возгласил Вакер. – Как первосвященник Галара я требую, чтобы до окончания разбирательства этого дела королева была взята под стражу и отведена в храм, где проведет время в молитвах и очистительных обрядах.

– Да будет так, – сказал Мантиф.

Младшие жрецы окружили Свавегу.

Готелак усмехнулся.

– Все притворяешься невинным! Еще, пожалуй, и суд назначишь? Все равно. Участвовать в обмане или не знать, что творит твоя собственная жена, – для мужчины и воина одинаково позорно. Я ухожу. Но скоро мы еще встретимся – с оружием в руках!

Движение в зале закрутилось по разным водоворотам. Жрецы под предводительством Вакера конвоировали к внутренним дверям королеву. Готелак со свитой направлялся к выходу.

Лардан подозвал Гриана.

– Отлично! Вакер сделал свое дело, теперь нам нужно приниматься за свое. Позови Сангара и Проклятых. Нам всем надо посоветоваться.

Пока Гриан пробивался сквозь толпу придворных и гвардейцев, Лардан задумчивым взором провожал короля Лерада. Переговоры закончены, а лерадцы на чужой земле, и не так уж много их, пожалуй, можно было бы…

Нет. Лерад весь предыдущий год не воевал и сохранил свои силы, в отличие от истощенного войной Галара, а если добавить сюда воодушевление войска после предательского – а ведь непременно так и назовут – предательского убийства… Похоже, особых выгод подобный поступок не принесет.

Вернулся Гриан с теми, за кем его посылали. Лардан сделал знак следовать за ним.

Все пятеро шли по коридору. Лардан бранился:

– Небесная Охота! Поддельный меч! Я подозревал что-либо подобное. Но какова Свавега! Что за самообладание у этой гадюки, чтоб ее демоны растерзали, – поневоле восхитишься!

Остальные молчали. Сангар казался совсем больным и еще более старым. Возможно, его мучила мысль, что так или иначе именно он виноват в будущем столкновении двух королевств.

Лардан привел их в башню над казармой, где он размещался во время приездов в Наотар. В своей озабоченности он даже не предложил гостям поесть, впрочем, у него здесь и не было ничего. Тем не менее он усадил их за стол, за которым они расположились в следующем порядке: по правую руку от Лардана – Гриан, за ним – Ауме, Ардви и, наконец, Сангар.

– Итак, обойдемся без предисловий. Вы все видели, все слышали. Ясно, что вскоре начнется война с Лерадом. Когда – тоже ясно. Лето в Галаре коротко, дороги плохи, значит, до осени, до дождей. Потом передышка, потом, как снег ляжет, опять. Но с этим можно было еще справиться. Однако Хевард! Мы не разбили его, только отбросили… Он уже опамятовался и, похоже, вновь готовится к нападению. Обдумав все, я нахожу, что нам нельзя разбрасываться. Придется стягивать все наши силы. – Он выложил на стол грубо нарисованную карту. Она досталась ему еще от предыдущего царствования, и Лардан немало гордился ею, ибо в Северных королевствах это была великая редкость.

Ауме, никогда в жизни не видевшая карты, бросила на нее безразличный взгляд. Ардви с любопытством вытянула шею.

– Поэтому я сейчас обращаюсь к вам. – Лардан не очень помнил имена Проклятых, хотя Гриан называл ему их, и предпочел безличное обращение. – Я прошу вашу Старшую, Гейр, перебраться со своим отрядом с поля Тергем на другое место. – Лардан, каким бы он ни был высокорожденным, уже уяснил, что Гейр следует просить, а не приказывать ей. – Мы будем отводить войска к Наотару. – Он указал на карту. – С востока до королевской резиденции тянутся горы Унгуд. Вот ущелье. По его дну проходит дорога. Ну, вам с конницей здесь делать нечего… Но пройти можно. А дальше – долина Бельторн. Здесь я вам и предлагаю расположиться. Там есть старая башня одного вымершего рода, в ней можно закрепиться. И вашим лошадям будет хорошо. В долине сейчас трава высокая… – Лардан водил пальцем по карте. – Мы же станем вот здесь, на западе.

– А это что за значки? – Ардви придвинула карту поближе к себе.

Лардан покосился на нее с удивлением.

– Это заброшенные рудничные шахты. Они давно выработаны…

Ардви согласно кивнула.

– Повторяю – время не терпит. Поэтому вам нужно поспешить к Гейр с моим предложением. Почтенного же Сангара прошу остаться в Наотаре. Возможно, мы будем нуждаться в его советах.

– Повторяется то же, что и с Хевардом? – Ардви нехорошо усмехнулась.

– Я обращался к Сангару, а не к тебе.

– Учитель находится под моей защитой и, следовательно, под защитой всех Проклятых.

– Твоему учителю ничего не грозит. Если не веришь мне, можешь остаться здесь и охранять его.

– Ты прекрасно знаешь, что я не могу оставить своих!

Сангар прекратил препирательство.

– Ты стала слишком подозрительна, Ардви. – Он положил сухую руку ей на плечо. – Поезжай спокойно. Если мне понадобится твоя помощь, я за тобой пришлю. Верь мне, дочь.

– Хорошо, учитель. Но если ты не пришлешь за мной, я оставлю за собой право понять это как подобает.

– Значит, договорились. Поезжайте. – На сей раз Лардан обращался именно к Ардви. Ей он почему-то доверял больше, несмотря на ее язвительность и непомерно дерзкий тон. Может быть, бессознательно, из-за того, что глаза у нее были светлые, как у северян, а не черные, как у жителей Круга. А может быть, по своей наблюдательности, Лардан не замечал у Ардви той изначальной чуждости всем жителям Огмы, что была присуща остальным Проклятым. Она могла раздражать и даже бесить его, однако он способен был ее понять. А не произнесшая ни одного слова Ауме внушала ему гораздо больше подозрений.

Две Проклятые встали. За ними – Гриан.

– Я провожу вас, покажу дорогу в долину Бельторн.

– Надо бы сперва у меня разрешения спросить, – проворчал Лардан. – Ладно, поезжай, но ненадолго. Дел полно.

Ауме, прощаясь, сделала ритуальный жест – раскрытая ладонь вперед. Ардви, заложив большие пальцы обеих рук за поясной ремень, бросила последний взгляд на карту.

5. Разрушение разрушения

Всадник с прикрепленным с седлу флажком с изображением снежного барса пересекал долину Бельторн по направлению к Унгудской возвышенности, возле которой стояли лагерем Проклятые. Этот флажок был единственным знаком гонца, больше ничего не выделяло его из обычных воинов – посланца разоренного и воюющего королевства. День был прохладный, но по небу бежали темные облака, похожие на стаю демонов. Но всадник уже знал, что Проклятые способны уничтожать демонов, а он ехал к ним – в предгорья, на восточный край долины. Видывал он и самих Проклятых, тех, которые приезжали в Наотар, – правда, их было всего только две, но и этого, если присмотреться как следует, достаточно, чтобы понять – ничего злого и жуткого в Проклятых нет. Единственным, кого можно было опасаться в этих местах, были горные волки – звери свирепые, недаром такого выбрал своей эмблемой Хевард, но сейчас было лето, а об эту пору горные волки не нападали на людей. Так что гонец не забивал себе голову пустыми страхами и спешил вперед.

Среди бледного вереска все чаще стали встречаться выветренные валуны, обозначавшие близость Унгуда. Из-за одного из них внезапно вывернулся всадник. Гонец привычно изготовился к бою, но, угадав Проклятую, успокоился, а через некоторое время и обрадовался – это была одна из тех, кого он встречал в Наотаре. Он даже знал ее имя.

– Привет тебе, Ауме!

Ответом ему был угрожающий взгляд и соответственным тоном брошенное:

– С дороги!

Гонец оторопел. Он несколько раз видел Ауме, но никогда не замечал у нее подобного выражения лица.

– С дороги, – повторила Проклятая. Голос ее не сулил ничего хорошего, и гонцу оставалось лишь повиноваться.

Миновав недоумка-северянина, Элме бросила коня в галоп. Она разыскивала Пришлую – не по приказу Гейр, а по собственному почину. Та снова вела себя до отвращения необъяснимо. Всякий раз, освободившись от караульной службы, Пришлая уезжала в горы. Порой Элме удавалось ее выследить. Оставив коня в ущелье, Пришлая поднималась наверх, лазила по скалам. Но чаще найти ее оказывалось невозможно, а были случаи, когда она исчезала прямо на глазах. Нельзя было угадать, зачем ей горы, – как многие уроженцы равнин, Элме не любила и не принимала гор, они ее раздражали. И что Пришлая замышляет? С виду она, кажется, не сделала ничего предосудительного по кодексу Проклятых. Но эта непонятность, непривычность действий была для Элме непереносима. Уличить Пришлую, заклеймить ее перед Старшей – вот чего хотела она. С того дня, как Гейр отказалась понять, что Пришлая, упорно нарушая Закон, отравляет, растлевает устои жизни общины, жизнь стала для Элме в тягость. Особенно ужасно было то, что никто, кроме нее, не желал видеть опасности. Для нее виновность Пришлой была очевидна. Она как была, так и осталась чужой, лишь прикрывшись обликом Проклятой, как северяне прикрывают железными забралами шлемов свои лица, нет, хуже – она была виновата, что живет, дышит, ходит по земле. Но Элме не слушали. Когда она пыталась разъяснить опасность, даже те, кто явственно не одобрял поступков Пришлой – Ранд, Урд, Хлек, – отмалчивались, и порой она чувствовала их осуждающие взгляды. Ничего, она найдет доказательства, всем еще придется согласиться с ее правотой!

Однако сегодня, выехав вслед за Ардви из лагеря, она вновь потеряла ее след. Она обшарила все ущелье, но нигде не заметила Пришлой или признаков ее присутствия. Возможно, она свернула со своего обычного пути и направилась в долину. Поэтому Элме со всей возможной поспешностью устремилась туда же.

Гонец тем временем продолжал свой путь. Топот копыт раздался у него за спиной, а затем свист. Так свистят лишь Проклятые – ему рассказывали. Значит, он уже недалеко от места.

– Чего ты ищешь, человек?

Гонец обернулся и столбенел. Ауме, только что приехавшая ему навстречу, догоняла его. Она что, сделала круг? Но что заставило Проклятую изменить свои намерения?

– Я везу весть для Гейр, предводительницы Проклятых.

– Тогда поспеши за мной, я приведу тебя к ней.

Никакой угрозы не было в ее облике. И даже голос ее звучал несколько по-иному. Гонец сделал охранительный знак. Воистину никто не может понять Проклятых!

Гейр встретила гонца из Наотара у порога старой башни, приспособленной под жилье. Весь отряд Проклятых, разумеется, не мог разместиться в ней, но они привыкли к ночевкам под открытым небом, к тому же часть из них постоянно находилась в патруле.

Гейр спустилась, а не велела привести гонца к себе. По северным понятиям это показалось бы умалением собственного достоинства, но сейчас для Гейр эта заброшенная башня была заменой Крепости, в Крепость же чужих не пускают. Предрассудок? Что же – где бы ни была Проклятая, Крепость пребудет с ней.

Гонец, и без того обескураженный переменами, происшедшими с Ауме, перед лицом Старшей совсем потерялся.

– Госпожа… я от Мудреца… от Сангара…

– Что Сангар хочет передать мне?

– Он просит тебя отпустить его ученицу… Ардви… ему в помощь.

– Где Ардви? – спросила Гейр.

Ответила Ульг, бывшая ночью в дозоре вместе с Пришлой:

– Она сказала, что едет в горы.

– Когда вернется, пусть придет ко мне. А ты, – обратилась Гейр к гонцу, – можешь отдыхать. Потом возвращайся и передай Сангару, что Ардви приедет в Наотар.

Ардви и Элме появились в лагере почти одновременно, правда, с противоположных его концов.

Элме напрасно теряла время, разыскивая Пришлую в долине Бельторн. Ардви была там, где и говорила, отъезжая, – в Унгуде. Она, разумеется, давно заметила, что Элме следит за ней, и порой позволяла себе оторваться. Привычка вычислить слежку и путать следы образовалась у нее давно, еще в Городе, во времена учительства, когда за ней по пятам ходил фискал Верховных коллегий. В Городе слежка и шпионаж были искусством, и на этом фоне потуги Элме выглядели чистейшим дилетантством. Однако Ардви водила ее за нос без всякой злобы. Подозрительность Элме лишь забавляла ее и давала возможность пошутить. Она ведь любила шутить, а случаи для этого представлялись так редко.

И то, что она была так весела, и то, что Ауме тут же подбежала к ней, не обратив внимания на сестру, и они вместе направились к Старшей, которая сейчас находилась вне башни, посреди лагеря, – еще добавило яду к ярости Элме, вонзилось, как рыболовный крючок в ладонь.

Старшая передала Ардви просьбу Сангара и спросила:

– Что ты скажешь в ответ?

– Это зависит от того, нужна ли я общине. – Она говорила спокойно, и спокойно было ее лицо. – Если мое присутствие необходимо, я останусь, если нет – поеду.

Старшая одобрила и ответ, и тон, которым он был высказан.

– Выезжай, когда сможешь.

– Тогда я еду сейчас. Мой конь не устал.

– Старшая! – вступила Ауме. – Дозволь мне сопровождать Ардви в Наотар!

А вот это было уже лишнее.

– Сангар назвал только имя Ардви.

Ауме не могла сдержать огорчения, но ей и в голову не могло прийти, что можно возразить Старшей. Она печально последовала за Ардви к коновязи. Слегка воспряла, услышав голос Пришлой:

– Не грусти. Если надо что-нибудь ему передать, я передам.

Элме не слышала, о чем сестра говорит с Пришлой. Ей достаточно было видеть, что они разговаривают. Ненависть к Ардви душила ее, захлестывала горло, как удавкой. Она отняла у Элме дружбу сестры. Она уподобляется жалким горожанам. Она не соблюдает обычаев. И все, все сходит ей с рук! Нет, нужно что-то делать! Если ее не остановить, она навлечет на Крепость великие бедствия.

Упорный, угрюмый взгляд Элме не укрылся от внимания Старшей, но она не придала ему особого значения. Гейр, конечно, понимала, что Элме не любит Пришлую, однако полагала это обычным недоверием Проклятых к чужакам. Но ненавидеть? Проклятые вообще должны быть свободны от ненависти, а уж чтоб Проклятая ненавидела Проклятую – такое и вовсе невозможно было представить.

Ардви вскочила в седло. Трое Проклятых смотрели ей вслед, и каждая видела разное. Но они остались позади, а ее дорога через вересковые поля Бельторна – вперед. Одна, в чужой стране, и так всегда, и все равно ей весело. Она едет к учителю, Проклятые защищают страну от захватчиков, короче, все идет как надо, и всяк на своем месте.

Кроме того, она одна, но, пожалуй, больше не одинока среди Проклятых. Ауме и Гейр – на ее стороне.

Ауме. Это особый разговор. Она опечалилась, потому что не может поехать в Наотар и снова увидеться с Грианом, хотя, судя по всему, расстались они совсем недавно. Любовь, демон меня заешь. Что ж, Закон не запрещает Проклятым любить, правда, и не поощряет, он вообще молчит на этот счет. Свобода, значит. Очень хорошо. В духе постулатов Сангара.

А вот она, Ардви, никого не любит. Если уточнить формулировку – так не любит. Ну и что же? Ведь ее тоже так не любят и, наверное, не полюбят никогда. Мужчины не выносят насмешек, если только они не стары и мудры. А если Ардви перестанет смеяться, то это будет уже не Ардви. Поэтому ее и любят лишь старики, женщины и дети. Сангар, Оми и Хардар.

Она почему-то вспомнила ту, о ком не вспоминала уже давно, – Оми, заменившую ей мать и всегда глядевшую на нее с любовью и испугом. Как курица, высидевшая… даже не утенка, а нечто, совсем не похожее на птицу. Котенка или щенка.

Бедная Оми. Сколько помню ее, она все плакала. Как сказал однажды Сангар: «Оми – означает «душа», а жребием души в нашем мире являются страдания». Бедная Оми! Лучше ей ничего не знать о моей нынешней жизни. Ее и Сангар-то принять не может, а она бы совсем извелась.

Хорошо, что она не стала посылать известий в Город, как предлагал Ассари. Все правильно. А сейчас нужно торопиться. Вдруг учитель заболел?

Сангар не заболел, хотя вид имел скверный. Он сидел в углу, набросив на плечи полученную на поле Тергем овчину, и упорно отказывался вступать в разговор. Лардан понял, что беседовать придется с ученицей. Может быть, через нее удастся повлиять на упрямого старика. Кто знает? И так уж большая победа, что он согласился вызвать ее в Наотар. Какая бы она ни была, она – Проклятая, а Проклятые, как профессиональные воительницы, не могут не интересоваться делами войны.

Объект его умозаключений тем временем сидел за столом и насвистывал. Лардану это показалось естественным для Проклятой. Он никогда не бывал в Городе городов и, ясное дело, не мог знать, что мелодия, которую он слышит, никакого отношения к языку Проклятых не имеет, а принадлежит старинной дамгальской песенке:

 
Я последним куском
Поделюсь с подлецом,
С вором, шлюхой, бродягой,
Но не с дураком.
Я жулью и отребью
Предоставлю свой кров,
И с доносчиком выпью,
Коли надо, без слов,
С наглецом и лжецом,
С бессердечным скотом.
Только не с дураком,
Только не с дураком…
 

Сангару, разумеется, слова песни были известны, как любому уроженцу Дамгаля, независимо от сословий и цеховой принадлежности, но настроение его от этого не улучшалось.

Лардана, правда, свист тоже начинал порядком раздражать. Он взглянул на Проклятую – жесткие узкие ладони, бицепсы не хуже, чем у него самого, нахальные серые глаза, так упорно не сочетавшиеся с нацепленной ею безразличной личиной, и почему-то пришла ему на память Свавега – статная, белокурая, округлая шея, полные красивые руки, которых не скрывала просторная одежда… Хороша, змея, неудивительно, что она забрала власть над таким размазней, как Мантиф… Лардан тряхнул головой, отгоняя соблазнительное видение. Он не Мантиф, он не размякнет. Странно, однако, что подобные мысли приходят при виде Ардви, от которой мужчина, если он только не совсем одичал без женского общества, шарахнется в сторону. Разве что – по сравнению…

– Как дела в стане Проклятых? – буркнул он.

– Все в порядке, – сказала она и добавила: – Поскольку стан в стороне от войска и порядку ничто не мешает.

– Зато мешает появлению белобрысых детей в Круге? – Лардан не удержался, чтобы не съязвить, видимо, еще не совсем отойдя от недавних мыслей.

– Благодари небеса, почтенный военачальник, после таких слов, что тебе попалась я, а не другая Проклятая…

– Что, убили бы на месте? – ухмыльнулся Лардан.

– Нет, – благостно ответила Ардви. – Просто кое-кто принял бы твои слова за руководство к действию, а многие мужчины от эдакого напора теряются и… как бы это помягче выразиться… не способны проявить свои достоинства.

Лардан открыл было рот, чтобы высказать этой оторве все, что он о ней думает, но титаническим усилием воли подавил свой порыв. На то он и был лучшим полководцем Галара, что умел прислушиваться к голосу рассудка. В конце концов, он вытащил сюда Ардви, рассчитывая на ее поддержку. Хорош же он будет, если с первых же мгновений с ней разругается! Он перевел дыхание, искоса посмотрел на Мудреца – может, тот призовет ученицу к порядку. Или он, напротив, ее одобряет?

Но старик, казалось, пропустил весь обмен любезностями мимо ушей.

– Ладно, Ардви, пошутили и хватит. – «Сделаем вид, будто ничего не было». – Перейдем к делу. Как ты понимаешь, мир, установившийся в Северных королевствах, долго продолжаться не может. Об этом мы говорили в прошлый раз. Но недавно мы получили еще одно дурное известие. Хевард завершил постройку своей большой баллисты, названной им «Великим Разрушением». Никакого сомнения, что он приложит все усилия, дабы доставить ее к стенам Наотара.

– А как она работает? – с интересом спросила Ардви.

Кажется, Лардан не ошибся в своих расчетах.

– Это нам неизвестно. Знаем лишь, что она существует. А твой учитель отказывается нам помочь.

– Я никогда не делал орудий убийства и не буду их делать! – резко сказал Сангар.

– Но мы же не дикари-кочевники, которые перегрызают глотки своим противникам и отрубают мертвецам руки и головы! Мы – благородные люди, сражающиеся за правое дело!

– Хевард говорил мне то же самое. В тех же выражениях.

– Ну что ты будешь делать! – Хевард в запальчивости стукнул кулаком по столу.

– Что я буду делать? – вкрадчиво спросила Ардви. – Я бы посмотрела в сторону ущелья Унгуд. Я там часто бывала в последнее время.

– Ущелье? Конечно, ущелья им не миновать. Но они не так глупы и, конечно, постараются занять его в первую очередь. Кроме того, для засады, если ты предполагаешь напасть сверху, там слишком высоко. И сплошняком голые скалы. Использовать стрелков и пращников – мало проку.

– Ты сам рассказал мне, что там много заброшенных шахт, имеющих открытые выходы как со стороны ущелья, так и довольно далеко от него. То есть последнего ты мне не рассказывал, это я сама обнаружила, опытным путем.

– Ну и что? Видел я их, когда проезжал Унгуд. Все равно слишком высоко.

– Я осмотрела шахты и ходы между ними. Там достаточно места… думаю, даже для той сверхбаллисты, что построил Хевард… или чего-то подобного.

В глазах Лардана на миг вспыхнуло воодушевление и тут же умерло.

– Все равно по этим ходам, которые ведут в пещеры и шахты, никакую баллисту, никакую катапульту не втащить.

– А кто сказал, что ее нужно туда втаскивать?

Лардан вскочил.

– Я понял тебя! Мудрец вытащил достойную ученицу!

– Однако учти – учитель все-таки он. Без него я мало чего стою. И сделать то, чего ты хочешь, не смогу.

– Я тоже понял, – медленно сказал Сангар. – Ты хочешь разрушить ту сверхбаллисту, когда они повезут ее по ущелью. На это я согласен. Я отказывался помогать Хеварду, потому что я против разрушения. Но это будет разрушение Разрушения. Да, я сделаю такую машину. Но с одним условием.

Лардан просиял.

– Ты получишь все, что захочешь!

– Не торопись с обещаниями. Мне самому ничего не нужно. Но машина должна быть использована только один раз. После того, как она выполнит свое назначение, ее надлежит уничтожить.

Лардан задумался. Старческое упрямство… но баллисту, несомненно, придется строить в шахте, тут Ардви права, а вытащить ее оттуда, так же, как и втащить, будет невозможно… В конце концов, если сохранить чертежи…

– Идет. Я согласен на твое условие.

– В таком случае мы с Ардви приступаем немедленно. Вызови коменданта, я назову все, что мне понадобится.

– И, конечно, нужны будут рабочие и охрана – по крайней мере на первое время, – добавила Ардви. Эта язва умудрялась всегда быть права.

– Придется подбирать самых надежных людей. Постройку нужно сохранить в тайне. Чтобы, кроме участников, ни одной живой душе…

– Все равно я должна объяснить Старшей свое отсутствие.

– Насколько я ее знаю, дальше нее тайна не пойдет.

Отговорки и компромиссы не огорчали Лардана. Напротив, он ликовал. Небесная Охота! Хоть одно дело удалось уладить без проволочек – Мудрец работает на Галар. Как все же он был прав, что проглотил насмешку и не повздорил с Ардви – а ведь наглая девка, похоже, именно того и ждала. Однако за догадку об использовании брошенных шахт Лардан был способен простить Ардви все ее выходки, как прошлые, так и будущие, – во всяком случае, в данный момент Лардан был в этом убежден.

Со всем остальным такой ясности не было. Точнее – никакой ясности. Прежде всего из-за Мантифа, который развил небывало бурную деятельность. Не иначе как вина его грызет за то, что вовремя не пресек деяний преступной супруги. Та тихо сидит в заключении, во внутренних покоях храма, и, кажется, не пытается ничего предпринимать. А может, и пытается, да не может. Вакер – молодец, умно поступил, что настоял на храмовом заточении Свавеги. Попади она в королевскую темницу, возникли бы лишние осложнения. Сумела бы как-нибудь воззвать к супругу, он бы рассиропился, устроил ей побег или вовсе помиловал… Или, наоборот, впал бы в другую крайность и приказал бы задушить изменницу в тюрьме… а Свавега еще вполне может пригодиться, ее еще можно использовать… Ладно, об этом мы подумаем потом. Так или иначе, пока насчет Свавеги можно не беспокоиться, у жрецов не развернешься, в храме порядки строгие… Зато Мантифу никаких преград не поставлено. И он вовсю занимается военными приготовлениями. Что отнюдь не радовало Лардана. Он привык во всем полагаться только на самого себя. Или хотя бы на своих проверенных людей. И желал бы все дела обороны взять в собственные руки.

Некоторые мысли, не открывая, впрочем, сокровенных, он высказал приятелю своему Теулурду.

– Гриан здесь. Эрп покуда в Тергеме. И еще Проклятые. Но использовать фактор внезапности больше не удастся. Все три королевства знают, что они здесь. А как бы славно они ни рубились, больше их от этого не станет!

– А что в Лераде?

– Что может быть в Лераде? Готелак хоть и не такой бешеный, как Хевард, но хитер, подлец, до изумления. Временами сам завидую. Кто бы догадался, что он сумеет до такой степени перевернуть всю историю с поддельным мечом? Он представил Свавегу главной союзницей Лерада, истинно уверовавшей в его высокое предназначение, а нашего растяпу – да сохранят его небеса! – жестоким тираном. По всему королевству пущен призыв: «Освободим прекрасную владычицу Галара!» И многие верят и рвутся в бой с именем Свавеги – тьфу! – на устах. Не знал я, что на свете столько дураков. Даже в Лераде.

– То, что ты рассказываешь, необычайно интересно. Я должен занести эту историю в свою летопись. Хорошо бы знать, чем она закончится…

– Я бы тоже этого хотел. Но по другим причинам.

Все здесь – и валуны между мелких пепельно-розовых цветов, и низкое небо, и негреющее солнце, и бледные белобрысые люди – было отвратительно. Особенно люди. Эти к тому же все были не в меру крикливы и суетливы. Элме уже некоторое время ехала за вереницей груженых повозок. Она не понимала, о чем кричат и переругиваются эти ничтожества, явно не знавшие, что такое меч в руке и лук за спиной. Она не понимала, зачем нужны эти бревна и доски. И еще она не понимала, зачем увязалась за ними, возвращаясь с ночного дозора.

Люди эти, конечно, видели ее. Им было приказано остерегаться постороннего глаза. Но уяснив, что это Проклятая, они предположили, что нарочно послана им в помощь и для защиты. Разумеется, если бы на них напали, Элме и вправду стала бы их защищать. А так – ей не было до них никакого дела.

Она уже решила поворачивать. Кругом были знакомые каменные столбы – Элме не раз проезжала мимо них, преследуя Пришлую. Обоз уперся в гору. Телеги останавливались, и люди, соскальзывая на землю, начинали разгружать их.

Порядочно отставшая Элме уже тронула было поводья, чтобы возвратиться в лагерь, когда ей показалось, что среди всеобщего нестройного гвалта она различает знакомый голос. Она отъехала так, чтобы скрыться за скалой и понаблюдать незаметно.

Да, это так, она не ошиблась. Среди северян явственно виднелась фигура Пришлой. Она, как в тот злосчастный день в Круге, снова была без шлема и панциря, в рубахе и сапогах, с головой, перевязанной какой-то тряпкой, чтобы волосы не лезли в глаза. От Проклятой в ней остался только меч у пояса. Морион было имя ее меча, Морион, брат Лирпеса, меча Элме. Но она, Пришлая, попрала это братство. И бранилась она так, как ни одна Проклятая не могла себе даже представить. Словно намереваясь полностью себя от них отделить. Элме почти не понимала ее, поскольку никогда не имела раньше случая ознакомиться с руганью дамгальских мастеровых.

Пришлая стояла среди суетящихся северян как символ торжества низости над Служением, мастеровщины – над воинским духом, убожества и разброда – над чистотой и строгостью Крепости. Она бранилась и скалила зубы, а за ее спиной чернел провал в горе, возле которого были грудой свалены свежие доски. Тут же горел костер, а на нем в огромном закопченном котле бурлило какое-то мерзкое варево дегтярного цвета. Как грязь городских мастеровых, из которых была слеплена Пришлая…

Элме тихо повернула коня. Пора возвращаться в стан. Но теперь она ни о чем не расскажет Старшей. Теперь она будет действовать сама.

Они работали дни и ночи, почти не отдыхая, и постепенно устройство, названное Сангаром «Разрушением Разрушения», начинало приобретать законченную форму. Если Сангар, почти не покидавший пещеры, был мозгом этой работы, то Ардви – одновременно ее душой, сердцем и мускулами. Она превращалась из механика в каменотеса, из алхимика – в грузчика, из столяра – в счетовода, а то и просто в надсмотрщика. Впрочем, в последнюю неделю она отпустила рабочих, чтобы завершающую часть проекта исполнить самой. Если бы не молодость, крепкое здоровье и приобретенная в Крепости закалка, она бы, безусловно, не выдержала – надорвалась. Но сейчас она чувствовала в себе еще достаточно сил для работы, по которой соскучилась. Она торопилась строить, и Сангар с тревогой задавал себе вопрос: сознает ли Ардви, что и для чего она творит?