Текст книги "Япония. История и культура: от самураев до манги"

Период Хакухо (645–710) был временем активных реформ, проводимых непосредственно императорской семьей. В эту эпоху правили одни из самых властных и авторитетных императоров в японской истории, и каждый из них развивал и укреплял структуры, необходимые для создания сильного централизованного государства. Император Тэмму (? – 686), правивший с 673 года до своей смерти в 686 году, управлял страной совместно с супругой, будущей императрицей Дзито (645–702, прав. – 690–697 гг.). Полагают, что он был первым монархом, которого стали титуловать тэнно (небесный император) еще при жизни. Заслуги Тэмму включают реформирование наследственных титулов знатности (кабанэ), дабы они отражали степень приближенности и верности трону, усиление военных институтов вследствие угрозы вторжения, создание национальных хроник и 17-томного законодательного свода уголовного (рицу) и административного (рё) права. Кодекс «Тайхорё»[23]23
  Свод законов «Тайхорё» был составлен в 701–702 годах, то есть после смерти Тэмму. В «Нихон сёки» есть сведения о составлении законодательных сводов при Тэмму, однако они не сохранились.


[Закрыть] стал юридической основой системы рицурё, действовавшей в Японии до конца Х века.

Система рицурё включала в себя юридические, философские и социальные нормы патриархального Китая. Согласно ей, вся власть исходит от монарха, который стоит выше закона. Эта система утвердила две сферы власти: Палату земных и небесных божеств (Дзингикан), заведовавшую синтоистскими богами, святилищами, празднествами и ритуалами, и Палату большого государственного совета (Дайдзёкан), занимавшуюся мирскими и административными вопросами посредством восьми министерств и различных управлений, например военного министерства, министерства наказаний, министерства народных дел и министерства казны, налогового и тюремного управлений. Уголовный раздел кодекса «Тайхорё» определял наказания за сотни различных видов преступлений: от ударов легкими и средней тяжести палками до изгнания и смертной казни. Высокопоставленные нарушители редко подвергались телесным наказаниям; их скорее понижали в чине или обязывали платить штраф в качестве компенсации за нанесенный ущерб. Административная часть кодекса скрупулезно описывала все умения, обязанности и привилегии каждой административной должности. Она разделяла страну на 66 провинций, управляемых местными чиновниками. Их основными занятиями были сбор налогов, ведение учета населения и земель, а также поддержание мира в провинции.

Тэмму часто называют первым правителем, начавшим официально внедрять буддизм как религию, защищающую страну и императорскую семью. До него буддизм поддерживали отдельные люди (как Сётоку) или кланы (как Сога), однако Тэмму и его преемники начали выделять средства на строительство великих буддийских храмов и монастырей уже на государственном уровне. Роль монастырей, в свою очередь, была в том, чтобы молиться и проводить ритуалы для защиты и процветания страны. На протяжении VIII века японские монахи создали или переписали с этой целью более 100 000 томов буддийских текстов. Благосклонность двора по отношению к буддизму основывалась не столько на глубоком понимании метафизической философии, сколько на получении практической пользы от магических сил. Практики обретения здоровья и процветания включали молитвы буддийским изображениям и переписывание сутр. Нацеленность на здоровье и излечение, вероятно вызванная опустошающими эпидемиями того периода, хорошо заметна по популярности будды-Целителя – Якуси Нёрай.

После смерти Тэмму трон унаследовала императрица Дзито, которая правила с 686 по 697 год, продолжая политику административных реформ, направленных на усиление власти императорской семьи. Законодательный свод, начатый при Тэмму, фактически вступил в силу при Дзито, и именно в ее правление зародилась идея создания первой японской постоянной столицы[24]24
  Строительство первой столицы (Фудзивара) было начато при Тэмму, но завершено при его вдове Дзито. Однако Фудзивара пробыла столицей с 694 по 710 год, всего 16 лет.


[Закрыть].

Первая постоянная столица

По мере того как японцы строили новую систему государственного управления по китайскому образцу, центральный бюрократический аппарат стремительно расширялся, требуя более постоянной и вместительной столицы, в которой будет огромный дворец, окруженный административными зданиями. В 710 году двор переместился в свежеотстроенный город Хэйдзё-кё[25]25
  Первой постоянной столицей была не Хэйдзё-кё (совр. город Нара), а Фудзивара (см. примечание выше).


[Закрыть] и пребывал там до 784 года, завершив этим традицию регулярных переездов после смерти каждого императора. Нара была задумана как уменьшенная копия столицы империи Тан в Чанъане. Ее планировка была регулярной: на севере располагался дворец, южнее шли административные здания, храмы, рынки и резиденции знати. От дворца к главным городским воротам на юге пролегал широкий бульвар, а с севера на юг и с запада на восток расходилась правильная сетка улиц поменьше. К 1300-летнему юбилею города в 2010 году частично реконструировали бывшую дворцовую территорию, на землях которой более 1000 лет до этого выращивали рис. Посетители восхищались огромными масштабами комплекса, в разы превосходящего существующие императорские дворцы.

Место для строительства было выбрано согласно китайской геомантии – искусству подбора подходящего места в зависимости от окружающего рельефа, воздуха и воды. Это искусство сегодня известно под названием фэншуй. Нара была первым настоящим городским центром в Японии: ее население превосходило 200 000 человек, а многонациональный состав отражал влияние китайской империи Тан – величайшей империи мира в тот период. Двор Нары перенял обычаи дворов Тан и Силлы: он высоко ценил исполнение изящной музыки (гагаку) и танцев с масками в качестве ритуалов, призванных поддерживать мир и спокойствие в государстве. Буддийское искусство династии Тан, которому подражали японцы, восприняло влияние не только Индии, но и всего мира – Персии, Греции и Византийской империи, которые поддерживали контакты с Китаем через сухопутную торговую дорогу, называемую Великим шелковым путем. Немало произведений искусства, оказавшихся в Наре, были изготовлены в этих экзотических местах. Японский двор VIII века был рад путешественникам из Южной и Юго-Восточной Азии, а также из других земель. В последующие столетия Япония станет гораздо более закрытой, и подобный космополитизм окажется немыслимым вплоть до XVI века и даже современности.

Цивилизация Нары достигла своего расцвета в правление императора Сёму (701–756), с 724 по 749 год. Он был первым императором, чья официальная супруга Комё происходила не из правящей семьи, а из клана Фудзивара. Сёму вошел в историю как истовый буддист. В 741 году, после серии национальных катастроф и эпидемий, он повелел, чтобы в каждой провинции за государственный счет были построены храмы и монастыри, в которых будут молиться о здравии и процветании страны. Одно из его самых известных деяний – указ об отливке статуи Большого Будды (яп. Дайбуцу) – Космического будды Вайрочаны – 16-метровой статуи для нового храма под названием Тодайдзи – Великий храм Востока. Этот храм был поистине гигантским по сравнению со старыми храмовыми комплексами, такими как Хорюдзи, и занимал огромную территорию. Сёму заставил вложиться в строительство буквально весь японский народ, даже тех, кому было нечего внести, кроме хворостины или горсти земли. Во всех провинциях сборщики принимали взносы и поддерживали среди людей идею этого строительства.

На тот период буддизм был в основном религией высших слоев; двор не поощрял буддийских монахов проповедовать простым людям, боясь, что любимые народом пастыри могли бы использовать магию для привлечения еще большего числа последователей, что, в свою очередь, могло вызвать беспорядки. Государство отслеживало и регулировало количество рукоположенных монахов и монахинь, чья жизнь гарантированно имела строгие рамки. Тем не менее некоторые из них становились странствующими проповедниками, не повиновавшимися властям. Один такой монах, Гёки (668–749), обошел страну из конца в конец, проповедуя буддизм простым людям и помогая бедным благотворительным трудом. За свою жизнь он основал 49 монастырей, которые также оказались центрами местных общин, предоставляя медицинскую помощь бедным, помогая организовывать общественные работы и обучая крестьян строить улучшенные оросительные системы. Гёки считают также первым человеком, создавшим карту Японии. Так усилиями бродячих проповедников базовые положения буддизма, например идея кармического воздаяния, утверждающая, что хорошие поступки вызывают благие последствия, а дурные дела навлекают несчастье, постепенно распространялись в народе. Люди почитали Гёки как живого бодхисаттву, но правительство преследовало и монаха, и его последователей за незаконные деяния. Тем не менее, когда он успешно привлек работников и взносы для постройки храма Тодайдзи, Гёки высочайше простили и наградили наивысшим из возможных буддийских чинов.

Приказы Сёму о создании огромной статуи Будды и гигантского храма вместо того, чтобы усиливать и защищать центральную власть, опустошили национальные запасы бронзы и драгоценных металлов. Эти дорогостоящие авантюры на фоне эпидемий, природных катастроф и придворных интриг оказались, вероятно, основной причиной упадка государственной администрации на протяжении следующих полутора веков. Тем не менее Тодайдзи стал самым большим буддийским комплексом в Японии и центральным объектом культуры эпохи Нара. На великой церемонии открытия глаз Большого Будды монах из Индии, родной страны этой религии, нарисовал статуе зрачки, символически наделяя ее жизнью. На этой церемонии – самой большой и пышной в ранней истории Японии – присутствовали 10 000 буддийских монахов и гостей из дальних земель.

Некоторые из скульптур Тодайдзи выполнены с применением новой технологии – сухого лака поверх глиняной основы, что позволяло художникам добиваться высокой степени реализма. Так, натуралистичной проработкой отличается статуя Гандзина (668–763) – слепого китайского монаха, который основал школу буддизма Рицу эпохи Нара и помогал собирать средства на строительство Тодайдзи по всей стране. Гандзина пригласили в Японию в качестве учителя, и ради этого он пять раз пытался пересечь бурное Восточно-Китайское море. В ходе одной из этих попыток монах заболел и потерял зрение. Наконец в 754 году, после шестой попытки, ему удалось попасть в Японию, присоединившись к дипломатической миссии, возвращавшейся домой. На следующий год он основал в Тодайдзи первое в Японии официальное место посвящения в духовный сан. Еще одним замечательным образцом техники сухого лака является статуя асуры – одного из восьми типов буддийских божеств-охранителей, которая находится в храме Кофукудзи в Наре. Изящная трехликая шестирукая фигура, порой называемая японской Венерой Милосской, заметно отличается от мускулистых воинственных статуй других типов божеств-защитников. У двух боковых лиц суровые выражения, приличествующие богу-стражнику, однако выражение центрального лица более сложное, передающее одновременно сочувствие и непоколебимость.

В комплекс Тодайдзи входит также замечательная сокровищница Сёсоин, где хранится более 10 000 драгоценностей, включая личные вещи императора Сёму и его супруги Комё, ритуальные предметы, использовавшиеся во время церемонии открытия глаз Будды, карты, документы, снадобья, музыкальные инструменты и маски для придворных танцев. Эти предметы собраны со всех концов света: из Юго-Восточной и Центральной Азии, Индии, Аравии, Персии, Ассирии, Египта, Греции и Рима. Там хранится огромное разнообразие тканей, стеклянных и керамических изделий, живописи и скульптуры, переживших более 1000 лет в идеальной сохранности. Это оказалось возможным потому, что Сёсоин был построен по особой технологии, позволявшей бревнам стен разбухать или ссыхаться для поддержания постоянной температуры и влажности. Более того, на протяжении многих столетий это помещение почти не открывали.

В 749 году, после 25 лет правления, император Сёму отрекся от престола, простерся перед великой статуей Будды и принял сан, став первым буддийским монахом из бывших правителей. Поскольку подходящего наследника мужского пола у него не было, а его супруга Комё, будучи не царского рода, не могла взойти на престол, Сёму назначил наследницей свою незамужнюю 21-летнюю дочь. В результате она правила дважды: как императрица Кокэн (749–758 гг.) и императрица Сётоку (764–770 гг.). При дворе многие осуждали выбор императора; в 757 году был раскрыт неудавшийся заговор более 450 придворных против императрицы. Кокэн покинула свой пост на следующий год, уступив трон внуку Тэмму и своему приемному сыну, нареченному императором Дзюннином (733–765, прав. – 758–764 гг.). В отличие от мужчин королевского рода, которые могли брать жен и наложниц из придворных семей, женщинам было предписано искать супруга только в своей королевской семье. У Кокэн не было собственных детей.

В 761 году ушедшую на покой императрицу излечил от болезни харизматичный монах по имени Докё, выходец из провинциальной семьи. Позже в том же году Кокэн приняла монашеский сан, выбрив голову и надев буддийские одежды. Она начала распрю с действующим императором Дзюннином, обвинив его в измене и отсутствии сыновних чувств, и объявила, что вернет себе власть и трон. Союзники Дзюннина под предводительством Фудзивара-но Накамаро сделали попытку еще одного переворота против бывшей императрицы, однако Кокэн благополучно вернулась на трон в 764 году под именем императрицы Сётоку. Ее недоброжелатели заявляли, что монахиня не способна занимать пост суверена, однако она отстранила недругов от двора, напомнив им, что ее отец Сёму завещал ей сурово расправляться с теми, кто ставил под сомнение ее императорскую волю.

Сётоку продолжала реформы придворного правительства, назначив Докё главой Дзингикана – Департамента по делам земных и небесных божеств. Хотя раньше многие монахи служили советниками императоров, никому из них до того не доставался столь высокий пост. Докё был объявлен «Владыкой Закона Будды» и наделен обширными полномочиями в духовных и мирских вопросах. Императрица отвечала на жалобы своих придворных следующим образом: «Хотя голова моя выбрита, а на мне буддийские одежды, я все еще должна править государством. Как говорил Будда: „Вы, короли, восходящие на трон, примите заповеди бодхисаттвы!“ Эти слова показывают, что не может быть никаких возражений против подчинения правителю, принявшему сан. Более того, коль скоро правящий монарх принял заповеди, первым министром также допустимо назначить монаха»[26]26
  Joan R. Piggott, The Last Classical Female Sovereign: Ko – ken-Sho – toku Tenno – in Women and Confucian Cultures in Premodern China, Korea, and Japan, ed. Dorothy Ko, JaHyun Kim Haboush, and Joan R. Piggott (Berkeley, CA: University of California Press, 2003), 60.


[Закрыть].

В 769 году из святилища на острове Кюсю двор получил пророчество, сообщавшее, что мир и процветание в королевстве сохранятся лишь в том случае, если Докё будет коронован в качестве правителя. Сановник, посланный на Кюсю для разбирательства, вернулся со вторым пророчеством, советовавшим удалить от королевского двора нечестивых претендентов, пытавшихся отобрать трон у императорского рода. Докё был изгнан; императрица умерла спустя пять месяцев, и на смену ей пришел император Конин, правнук императора Тэнти, правившего в VII веке. На протяжении предыдущего столетия трон занимали наследники Тэмму, брата Тэнти. Начиная с Конина, на престоле оказываются представители другой ветви императорского рода: после него трон перешел к его сыну, правившему как император Камму, и далее к потомкам последнего.

Историки спорят о том, кто подстроил первое пророчество о Докё: одни считают, что это был сам монах; другие полагают, что настоятель святилища Кюсю пытался таким образом заслужить его расположение; третьи заявляют, что схему разработала сама императрица. Еще одна точка зрения подразумевает, что вся история целиком была выдумана. Она была записана в «Сёки нихонги» («Продолжение Анналов Японии», официальная хроника, составление завершено в 797 г.) – второй из шести национальных хроник, написанной по заказу императора Камму и продолжавшей «Нихон сёки» («Анналы Японии»). Историк Джоан Пиггот предполагает, что составители стремились обосновать легитимность Камму и той ветви императорского рода (потомки императора Тэнти), к которой принадлежали он и его отец Конин, оклеветав Кокэн, представительницу другой ветви рода (потомки императора Тэмму)[27]27
  Ibid., 64.


[Закрыть].

В отличие от предыдущих императоров, ограничивавшихся небольшим числом жен из влиятельных кланов, таких как Сога или Фудзивара, у Камму было 16 жен, так что ни один клан не мог получить над ним чрезмерного влияния. Он активно взялся за государственные дела, организовав военные походы, чтобы подчинить племена эмиси земель Эдзо на северо-востоке Хонсю, которые, предположительно, были потомками людей Дзёмон и предками айнов, автохтонного населения Хоккайдо. Эмиси (уничижительное японское слово, означающее «креветковые варвары») веками сражались с армиями Ямато на Северном Хонсю. Они славились конными лучниками и использовали партизанскую тактику, которая оказалась чрезвычайно эффективной против медленных пехотных армий империи. Чтобы разбить эмиси, Камму назначил на пост сэйи тайсёгун (сокращенно просто сёгун), или «великого полководца – усмирителя варваров», Саканоуэ-но Тамурамаро. Саканоуэ изменил стратегию императорской армии, позаимствовав вражеские приемы, и успешно оттеснил варваров к северу.

С VI по VIII век императрицы и разнополые политические тандемы не были в диковинку. Одними из самых заметных подобных пар были императрица Суйко и ее племянник Сётоку в период Асука; император Тэмму и его супруга Дзито в период Хакухо; наконец, в период Нара император Сёму с супругой Комё и императрица Кокэн с советником Докё, буддийским монахом. Однако к концу VIII века идея мужского доминирования и правления возобладала над гендерным равенством. Одной из ключевых причин этого сдвига явилось возрастающее влияние конфуцианских текстов и норм, занявших свое место в законодательных кодексах, созданных японским государством в начале VIII века. В результате наследование трона оказалось возможным только для мужчин; для женщин при дворе, включая официальных жен, начался долгий период упадка: они постепенно теряли влияние и статус, причем этот процесс продолжался в течение многих веков.

Вопрос о том, может ли женщина наследовать престол, до сих пор вызывает в Японии споры. У наследного принца Нарухито[28]28
  1 мая 2019 года принц Нарухито стал новым императором Японии, его 85-летний отец Акихито отрекся от престола. Это стало возможным после того, как в 2017 году был одобрен законопроект, предоставивший императору прижизненное право передать трон наследнику.


[Закрыть] и его жены, наследной принцессы Масако, только один ребенок – дочь Айко, родившаяся в 2001 году. Акт Управления Императорского двора Японии от 1947 года утверждает, что только мужчины могут стать императорами, но с учетом того, что в правящей семье не рождалось наследника вот уже более 40 лет, многие японцы полагают, что стоит проигнорировать закон и позволить перворожденной дочери взойти на трон раньше младших родных или двоюродных братьев. Тем не менее консерваторы возражают против Айко как наследницы, имея в виду, что в прежние времена избрание императриц было только временным решением, компромиссом, чтобы отсрочить конфликт, но не разрешить его. Они утверждают, что императрица Кокэн была слабым правителем, которую сбил с пути и сделал своей жертвой монах, подобный Распутину. Из этого, по мнению консерваторов, следует, что именно нестабильность ее правления побудила двор лишить женщин Императорского дома права наследовать престол. После же рождения в 2006 году мальчика в семье младшего брата наследного принца, Акисино, вероятность того, что закон изменят в пользу наследования престола женщинами, резко уменьшилась.

Язык и литература эпохи Нара

Развитие буддийского изобразительного искусства в первые века существования централизованного государства сопровождалось первым великим расцветом японской поэзии. Поскольку двор не имел собственной письменности, функционирование государства зависело от использования китайской иероглифики: по-китайски записывали официальные тексты, своды законов, официальные объявления и национальные хроники. Негосударственные формы письменной коммуникации, например буддийские сутры и стихи, также основывались на китайской письменности. Однако устный китайский язык был чрезвычайно далек от устного японского. Китайский язык моносиллабический (то есть слова преимущественно односложные.), тональный, а также не имеет глагольных времен, тогда как японский – полисиллабический, нетональный (считается, что в японском есть два тона, в отличие от четырех тонов китайского языка.) и обладает развитой флективностью (то есть обширным словоизменением. – Прим. пер.)[29]29
  Японский и китайский языки относятся к разным языковым группам – урало-алтайской языковой общности и сино-тибетской семье соответственно.


[Закрыть]. Первоначально в Японии для официальной коммуникации в основном использовали классические китайские иероглифы кандзи для передачи значений слов, однако в VIII веке иероглифы начали использовать фонетически, как буквы, что позволило передавать разговорную японскую речь при помощи китайской письменности. Фонетическое использование иероглифов известно как манъёгана. Этот способ был использован при написании первого летописно-мифологического свода «Кодзики», а также поэтического сборника «Манъёсю». Классическая китайская письменность превалировала в большинстве официальных и религиозных текстов, включая более стандартизированную хронику «Нихон сёки» (первая официальная историческая хроника, «Кодзики», была на долгое время забыта и в число канонических не входила) и сборник японских стихов в китайском стиле «Кайфусо».

Примерно в IX веке метод использования китайских иероглифов для передачи японских звуков развился в собственный слоговой алфавит из 47/48 символов под названием кана. Хотя это теоретически позволяло японцам писать на своем языке с использованием исключительно каны, множество китайских слов вошло в японскую лексику в иероглифическом написании. В результате японцы разработали письмо с использованием и китайских иероглифов, и азбуки-каны, поэтому японская письменность – одна из самых сложных в мире на сегодняшний день.

В первой главе говорилось о «Кодзики» – самом раннем из дошедших до нас памятнике японской словесности (закончен в 712 г.) – и «Нихон сёки» (закончен в 720 г.) как об источниках сведений о японской мифологии. Оба свода были созданы императором Тэмму в 670-х годах с целью легитимизации и прославления власти Ямато в стиле ранних китайских династических хроник. В них генеалогия императорской семьи переплеталась с мифами, легендами, песнями и стихами. «Кодзики», написанный и по-японски манъёганой, и классической китайской иероглификой, был более трудным для чтения и менее систематизированным, чем «Нихон сёки», который лучше отражал стиль и принципы построения китайских династических хроник, а также содержит больше отсылок к конфуцианским и буддийским мотивам, позаимствованным из китайских и корейских источников. «Нихон сёки» считается вполне достоверным историческим источником о событиях начиная с VI века. Оба памятника отражают амбиции японского двора утвердить свой уровень развития наравне с Китаем и Кореей. В то же время в хрониках явно прослеживается этноцентризм: Япония изображается центром мира, а богиня Солнца – самым могущественным божеством во Вселенной. В XVIII–XIX веках местные ученые, к примеру Мотоори Норинага или Хирата Ацутанэ, опираясь на эти тексты, обосновывали шовинистическую концепцию превосходства Японии над другими народами (об этом см. главу 6).

Поэзия – центральный элемент культурной жизни при дворе эпохи Нара: способность складывать стихи была обычным требованием для административных должностей. Хотя в «Кодзики» и «Нихон сёки» содержится масса стихотворений и простых песен, первые целенаправленные усилия по составлению именно стихотворных сборников относятся к середине VIII века – это «Кайфусо», завершенный в 751 году, и «Манъёсю», законченный вскоре после 759 года. «Кайфусо» состоит из 120 стихотворений на классическом китайском языке. Большинство из них переполнено аллюзиями на китайскую литературу и историю, что отражает уважение элит к более высокой цивилизации континента и желание к ней приблизиться. «Манъёсю», сборник в 20 свитках, содержит почти 4500 стихотворений, и его часто считают истинным началом японской поэтической традиции и почитают среди наиболее выдающихся произведений японской литературы. В течение многих столетий эта книга служила эталоном для поэтов, писателей и художников.

Японскую литературу и поэзию часто описывают на контрасте с западной: для западной будто бы важнее идеи, действия и нравоучительность, тогда как для японской характерны эмоции, красота и размышления о природе и смене времен года. Такие значительные контрасты подпитывают стереотипы о японском национальном характере, хотя на самом деле обусловлены разными стилями и темами соответствующих текстов. Многие японские поэты предпочитали выразительную лирику педантичным стихам о доблести. Две самые частотные темы классической японской поэзии – это романтическая любовь и природа. Особенно же поэтов привлекала мимолетность красоты в природе: они воспевали хрупкую величавость смены времен года. Поэтические слова и образы, говорящие о весне, включают туман, песни лягушек и соловьев и, конечно, цветение сакуры. Глициния, лотос и цикады намекают на лето; полнолуние перед осенним равноденствием и багряная листва кленов говорят об осени; холодные блеклые пейзажи и голые ветви деревьев обозначают зимнюю пору. Эти «сезонные» средства выразительности широко используются в стихах до сих пор. Чувствительность к изменению и течению времени, описанному через различное состояние природы в разные сезоны, отражает буддийские размышления о скоротечности и цикличности жизни.

Ранние стихотворения часто следовали китайской традиции, предписывавшей сочинять стихи по случаю государственных ритуалов, церемоний и событий, например на смерть монарха, на приезд чужестранных послов или на путешествия и паломничества членов Императорского двора. По сравнению с «Кайфусо» в «Манъёсю» гораздо меньше конфуцианских идей и отсылок к китайской традиции. Далее на протяжении IX–X веков придворная поэзия выработала жесткие правила и формы, сильно ограничивая выбор тем и эмоций для описания. Порой говорят, что стихотворения из «Манъёсю», часто непричесанные и эмоционально искренние, являются первым настоящим отражением японского духа. Ученые националистического толка заявляли, что этот сборник проявляет чистый, искренний, первозданный характер ранних японцев, существовавший до прихода китайской философии, религии и литературы. Тем не менее сложно поддержать такие суждения, учитывая, что даже самые ранние дошедшие до нас образцы уже демонстрируют глубокое китайское влияние.

Стихотворения в «Манъёсю» расположены в хронологическом порядке – от произведений, предположительно приписываемых авторам глубокой древности, до стихов, сложенных в VIII веке. Большинство стихотворений делятся на следующие тематические категории: любовь и разлука; горе и сожаления; путешествия; природа. Абсолютное большинство произведений – около 4000 – короткие стихотворения танка, состоящие из пяти строк со следующей слоговой структурой: 5-7-5-7-7. Этот жанр будет доминировать в течение многих веков, однако в сборнике также есть 265 длинных стихотворений тёка, редко встречающихся в более поздних сборниках классической поэзии.

Одна из любопытных особенностей «Манъёсю» заключается в том, что многие стихотворения как будто бы написаны людьми разных сословий, например крестьянами, солдатами или попрошайками, наряду с императорами и другими аристократами. Такие произведения описывают трудности жизни бедняка или одиночество солдата, заброшенного в дальнюю провинцию и скучающего по дому. В некоторых других стихотворениях встречаются простонародные выражения или деревенские диалекты. Современные ученые считают, что на самом деле все стихотворения были написаны придворными, просто в некоторых случаях они писали от имени бедняков, поскольку представители других сословий просто не обладали достаточным для стихосложения образованием. Тем не менее наличие в этом сборнике точки зрения простых людей отличает его от более поздних императорских антологий.

Одаренный поэт Яманоуэ-но Окура (660–730), придворный, предположительно родом из Пэкче, ездивший в посольство в империю Тан, написал несколько стихотворений о тяжелой судьбе бедняков. Его длинное стихотворение «Диалог бедняков» начинается так:

 
Когда ночами
Льют дожди
И воет ветер,
Когда ночами
Дождь
И мокрый снег, –
Как беспросветно
Беднякам на свете,
Как зябну я
В лачуге у себя!
Чтобы согреться,
Мутное сакэ
Тяну в себя,
Жую
Комочки соли,
Посапываю,
Кашляю до боли,
Сморкаюсь и хриплю…
Как зябну я!
Но как я горд зато
В минуты эти,
Поглаживаю бороденку:
«Эх!
Нет, не найдется
Никого на свете
Мне равного –
Отличен я от всех!»
Я горд, но я озяб,
Холщовым одеялом
Стараюсь я
Укрыться с головой.
Все полотняные
Лохмотья надеваю,
Тряпье наваливаю
На себя горой, –
Но сколько
Я себя ни согреваю,
Как этими ночами
Зябну я![30]30
  Манъёсю: Японская поэзия / Пер., вступит. статья и коммент. А. Е. Глускиной. – М.: АСТ, 2001. Т. 1. № 892. С. 330–331.


[Закрыть]
 

Окура с горечью продолжает, что ждет бедное семейство, в котором заболел кормилец:

 
У изголовья моего
Отец и мать,
Жена и дети
Возле ног ютятся,
И все в слезах
От горя и нужды.
Не видно больше
Дыма в очаге,
В котле давно
Повисла паутина,
Мы позабыли думать о еде,
И каждый день –
Один и тот же голод…
Нам тяжело,
И вечно стонем мы,
Как птицы нуэдори,
Громким стоном…
Недаром говорят:
Где тонко – рвется,
Где коротко –
Еще надрежут край!
И вот я слышу
Голос за стеной,
То староста
Явился за оброком…[31]31
  Там же, № 892. С. 332.


[Закрыть]
 

Стихотворения о любви часто выглядят на удивление современными, выразительно передавая такие общие для всех времен и народов чувства, как страсть, тоска от разлуки, сожаление. Стихотворение VIII века, приписываемое принцессе Хирокава, описывает всепоглощающую страсть новой влюбленности, случившейся с героиней после тяжелых опустошающих переживаний из-за разбитого сердца:

 
«Не будет теперь любви», –
Подумала я про себя…
Но вот –
Откуда пришла любовь?
И схватила, скрутила вмиг?[32]32
  Там же. С. 280.


[Закрыть]
 

Герой анонимного стихотворения умоляет прийти свою равнодушную возлюбленную, соблазняя ее видом сада:

 
Пусть даже я
Тебе совсем не мил,
Но на расцветшие цветы татибана,
Что здесь растут у дома моего,
Ужели не придешь полюбоваться ты?[33]33
  Там же, № 1990. Т. 2. С. 172–173.


[Закрыть]
 

В следующем коротком стихотворении крестьянская девушка ждет на ночное свидание благородного возлюбленного:

 
Мои руки, так загрубевшие
От прополки риса, –
Сегодня он будет держать их в своих руках
Снова, вздыхая,
Мой юный господин из особняка[34]34
  Nihon Gakujutsu Shinko-kai, trans., The Manyo – shu –: One Thousand Poems (New York: Columbia University Press, 1965), 281.


[Закрыть].
 

Анонимное стихотворение, приписываемое солдату на границе, рассказывает, как рано наступившая зима напоминает ему о времени, проведенном с женой:

 
Я буду думать о тебе, любимая,
Вечерами, когда серый туман
Поднимается над камышами
И хрипло звучит голос
Кричащих на озерах диких уток[35]35
  Ibid., 283.


[Закрыть].
 

Самый известный и уважаемый поэт сборника «Манъёсю» – Какиномото-но Хитомаро (точные даты жизни неизвестны), придворный невысокого ранга, служивший с 680 по 700 год трем государям. Он входит в список «Тридцати шести бессмертных поэтов» – наиболее выдающихся авторов стихов с VI по XI век. В «Манъёсю» Хитомаро принадлежат 19 длинных стихотворений и 75 стихотворений танка. Тематика его произведений весьма разнообразна: от стихотворений по случаю, посвященных членам императорской семьи, до искреннего выражения романтической любви. Одно из самых изысканных его стихотворений в этом сборнике, приведенное ниже, громоздко озаглавлено «Плач Какиномото Хитомаро, сложенный им при виде погибшего странника на каменистом побережье острова Саминэ в провинции Сануки». Это трогательное стихотворение было сложено после тайфуна во Внутреннем море; лирический герой выражает сострадание по отношению к жертвам стихии и отчасти идентифицирует себя с ними: