Текст книги "Под Знаком Исцеления"

– У меня был замечательный дядюшка – фермер, который всю свою жизнь воевал с соседями. Он учил меня: всегда нужно узнавать войну, когда сталкиваешься с нею. Так вот, в Лиме я понял: это война. Я занялся фехтованием в колледже, дополнительно стал изучать боевые искусства, а боксу меня обучил приятель-кубинец, почти профессионал.

Когда на меня снова напали, – закончил Протера холодно, не глядя на Бидж, – двое моих противников получили сотрясение мозга и переломы костей носа, а один из них остался хромым на всю жизнь. Триумф, не правда ли?

Бидж молча смотрела на него. Сейчас Протера казался очень юным и очень несчастным.

– Я смотрел, как они лежат на камнях, – сказал он без всякой попытки притвориться бесчувственным, – один сжимал искалеченное колено, другой плакал, – и понял, что никогда больше не буду участвовать в драке. Я не прекратил тренировок – но теперь уже не только как боец, но в первую очередь как дипломат, мастер стратегии, исследователь и шпион. Я не добился бы и половины успеха, если бы не память о той ночи. Два года назад одна женщина спросила, что заставляет меня быть столь осторожным с публикацией результатов исследований. Я подумал тогда, хоть и не сказал ей, – что это тоже следствие той драки, воспоминание о пьяном юнце, ползущем по булыжникам мостовой, ничего не видя от заливающей лицо крови.

– Может быть, урок пошел им на пользу, – сказала Бидж.

Протера поднял брови:

– Может быть. намек дал бы тот же результат, что и сломанная носовая перегородка.

– А знаете вы, почему так хорошо находите общий язык с грифоном? – спросила Бидж.

– Потому что мы оба – цивилизованные существа.

– Вовсе нет. Потому что вы оба ясно понимаете, что представляете собой, и предпочли бы быть кем-то другим. Последовало молчание. Затем Протера холодно произнес:

– Если вы имеете в виду мою манеру одеваться, нетрудно было бы понять…

– Нет, нет! – воскликнула Бидж, почувствовала, что говорит слишком громко, и понизила голос. – Я хочу сказать, что каждый из вас – воин и каждый предпочел бы быть мирным существом. Но ведь вам всегда придется быть бойцами, не правда ли? Потому что кто-то же должен быть.

Протера ничего не ответил. Он поднялся и подошел к выходящему на юг окну. Бидж представила себе, куда направлен его взгляд: через реку Летьен, через степи, мимо каньона грифонов к Анавалону – где Моргана уже однажды собирала армию и где она могла собрать ее вновь. Наконец он сказал нетвердым голосом:

– Это цена, которую приходится платить за совершенство в чем-то, не так ли? Люди нуждаются в твоей помощи, даже если это неприятно.

Бидж в душе упрекала себя за сказанное. Но Протера переменил тему:

– Вы заговорили о любви, и, как я понял, что-то связанное с этим осложняет вам жизнь.

Бидж еще раз пожалела о том, что не промолчала.

– Можно, пожалуй, сказать, что я хотела бы, чтобы мне удалось влюбиться в кого-то подходящего.

– Отсюда можно сделать вывод, что в настоящий момент вы влюблены в кого-то неподходящего. На Перекрестке это понятие имеет чрезвычайно широкое значение. Постарайтесь не забывать, что здесь это не вопрос продолжения рода и даже не вопрос принадлежности к одному и тому же виду.

Последние его слова поразили Бидж.

– Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать, что Медина выглядит как плод союза человека и козы – очень привлекательной козы и привлекательного человека, но все же. Грифон – наполовину орел, наполовину лев. Вы никогда не задумывались о том, как такое стало возможно?

– Я просто приняла это как данность, – признала Бидж. – Мои умозаключения не отличались глубиной.

– Нет, нет. Вы просто практик, не склонный к исследовательскому мышлению. Я же говорю о том, что поле, существующее на Перекрестке, какова бы ни была его природа, очень снисходительно к животным. Оно позволяет видам скрещиваться между собой, оно предохраняет их от генетических дефектов, неврологических и вирусных заболеваний: в пределах Перекрестка все это так.

Бидж глубоко задумалась, пытаясь представить себе происхождение кентавров, фавнов, людей-оленей вроде Руди и Бемби.

– Но такое никогда не случается нигде, кроме Перекрестка. Ой…

– Вы очень восприимчивы.

– Не хотелось бы мне быть восприимчивой. Из ваших слов следует, что все эти виды нежизнеспособны в любом другом месте.

– В целом это так, хотя и зависит от конкретного мира, в котором они окажутся. Несколько поколений, и все… – Он развел руками. – Их дети окажутся уродами или родятся мертвыми, и вид вымрет.

– Не существует ли пути выяснить, так ли это?

– Не знаю. – Протера снова показался Бидж очень юным. – Мне очень хотелось бы ошибиться. Но я много думал на эту тему и боюсь, что я прав. Они сидели в тишине, прислушиваясь к дальним крикам химер. Бидж тоже думала, что Протера не ошибается.

Глава 9

Прошло три дня. Ли Энн вернулась к себе, и Бидж провела полночи, разбирая при свете свечи ее записи по занятиям с кентаврами, решив, что отоспится утром.

Но ее разбудил яркий свет. Она открыла глаза и тут же принялась вытирать их: глаза начали слезиться от ослепительного сияния за окном. Хорват осторожно выглянул за дверь, принюхался и радостно замахал хвостом. Дафни же брезгливо отряхнула лапы, фыркнула и отказалась покидать комнату.

Кендрик в Виргинии располагается на высоте около 900 метров, на плато в Голубых горах, и когда Бидж еще только поступила в колледж, ее завораживали прогнозы погоды:

«Дождь, возможен снег на больших высотах». После нескольких зимних сюрпризов Бидж поняла, что именно на больших высотах она и живет, в результате чего приобрела сапоги для снега. За месяцы жизни на холмах Перекрестка мысль о том, что она снова живет на больших высотах, ее не посещала.

То, что увидела она сейчас, у жителей района Великих Озер носит название «снег под влиянием озера»: когда влажный воздух смешивается с холодным, конденсация паров приводит к возникновению огромных снежинок, сливающихся друг с другом, так что земли достигают мохнатые белые мухи размером с шершня.

Бидж посмотрела на низкие облака, быстро летящие над склонами холмов на север серо-белой вереницей, издала радостный вопль и захлопнула дверь. Через полминуты она вылетела наружу в джинсах, сапогах, куртке, теплой шапочке и перчатках. Хорват с сомнением последовал за ней, но тут же, начал возбужденно прыгать, с лаем ловя снежинки.

Снег все еще падал, но, достигнув земли, тут же начинал таять. Вся речная долина была бела, и лишь вертикальные стволы деревьев чернели под грузом влажного снега, покрывшего ветви и листья. Большинство деревьев низко склонилось под тяжестью снега; Бидж увидела несколько обломленных сучьев. Девушка выдохнула длинную струю пара и, смеясь, стала гоняться за Хорватом, который проваливался в сугробы по самые плечи и выскакивал из них, делая высокие прыжки.

– Хелло! – окликнул Бидж голос от подножия холма. Фигура в пестром, как радуга, плаще, розовом тэм-о-шентереnote 12Note12
  Тэм-о-шентер – шотландский берет (шерстяной, с узким околышем и широким круглым плоским верхом, украшенный помпоном, кисточкой или пером).


[Закрыть]. высоких черных сапогах с серебряными пряжками и черных джинсах с разноцветными заплатками целеустремленно преодолевала крутой склон. – У тебя все в порядке?

Бидж схватилась было за ловилку на поясе, потом убрала руку. Это могла быть только Фиона.

Так оно и оказалось. Она пробежала последние несколько футов, тяжело дыша, но запыхавшись явно меньше, чем запыхалась бы на ее месте Бидж.

– Надеюсь, мне удастся выпросить у тебя завтрак.

– Конечно. – Бидж махнула рукой в сторону белых полотнищ, окутавших склоны гор, о которые разбивались самые насыщенные влагой облака. – Ты только посмотри! – Бидж запустила в сторону Фионы снежком. – Разве это не поразительно!

Фиона сделала шаг в сторону, с легкостью уклонившись от снежка.

– Всегда рада услужить.

Странная реакция на снежок…

Бидж кинула снежком в Хорвата, который высоко подпрыгнул, чтобы его поймать, а потом стал изумленно озираться, когда ком снега рассыпался у него в зубах.

– Ты знала, что будет снег?

Фиона поправила берет и старательно слепила снежок.

– Нет, хотя и была уверена, что этим кончится.

– Каким образом? Ты умеешь предсказывать погоду по виду неба? – Бидж бросила в Фиону еще два снежка, и снова та легко уклонилась.

Фиона сморщила нос;

– Ну, на Перекрестке это было бы трудно сделать, верно ведь? Я хочу сказать – любое влияние соседнего мира… ветер, дующий вдоль дорог, может все переменить. Так что я не думаю, что погода здесь ведет себя как обычно. – Она перебросила снежок из руки в руку, прикидывая его вес. – Нет, я не предсказала снег. – Тогда как ты могла знать… – Бидж вдруг поняла, как могла Фиона знать, и замерла на месте. – Не может быть!

Фиона наклонилась, прицелилась и метнула снежок. Он угодил Бидж прямо в лицо.

– А вот и может.

Бидж вытерла щеки, почти не замечая, что делает.

– Как это тебе удалось?

– Я была права. – Фиона повалилась в сугроб, раскинув руки. – Я была права насчет границ Перекрестка, где пересекаются Странные Пути. Там сколько хочешь энергии, только бери.

Хорват прыгал вокруг Бидж, и она рассеянно потрепала его по боку.

– Но… – Бидж искала правильные слова. – Что ты употребила – слово, действие, жест?.. Откуда ты знала, что нужно?..

– А я и не знала. Я перепробовала множество всего – заговоры, заклинания, ритуальную магию на крови… – Фиона бросила взгляд на ножны у пояса. – Поверь, тебе не очень-то будет приятно узнать, что еще я пробовала.

– И что сработало?

Фиона улыбнулась, и на ее разрумянившихся щеках, по цвету почти сравнявшихся с рыжими волосами, появились ямочки.

– Тебе вряд ли понравится. – Она вытащила из кармана замызганный, пропитанный настоями трав лоскут, сгребла снег в кучу, ударила по куче лоскутом и речитативом затянула:

Я ударяю платком по камню. Именем дьявола, шторм, свирепей. Стихия, ярись, не уймись ни на каплю, Злобствуй, покорная воле моей.

Фиона сунула лоскут обратно в карман и увлеченно принялась рассказывать:

– Только ударить нужно действительно по камню. Я нашла это заклятье у Даллиела в «Темных суевериях Шотландии». Книга на самом деле совсем не древняя, она вышла в 1830 году. Я только постаралась произносить все слова, хоть во мне и нет крови горцев, с шотландским выговором, чтобы сохранить нужный ритм. И, знаешь ли, не думаю, что тут важно упоминание дьявола. Мне кажется, это уже позднейшая рационализация, изобретение христиан, чтобы связать силу Странных Путей с чем-то, что было им понятно. Но я не стала ничего менять – это было бы рискованно. И еще я полила лоскут экстрактом мака целандинного – он иногда упоминается как употреблявшийся при наведении чар. А еще я привязала к лоскуту нитку, завязала на ней три узла, а потом развязала их – это тоже способ вызывать ветер. И я добавила некоторые фессалийские амулеты…

Она снизу вверх взглянула на Бидж, все еще стоя на коленях. Ее щеки были мокры – и не от снега.

– Оно работает, – прошептала Фиона. – Я стану ведьмой.

Бидж промолчала, и Фиона, поднявшись на ноги, снова стала рассказывать:

– Я начала с заклинания погоды, потому что решила: при всех различных воздушных течениях вдоль Странных Путей это должно быть легко. Наверное, поэтому-то погодных заклинаний так много и о них так часто говорится и в «Буре» Шекспира, и в «Одиссее».

– Тебе нужно поговорить об этом с грифоном, – сказала Бидж, чтобы узнать, знакома ли с ним Фиона. Самоуверенность Фионы несколько поблекла.

– Он заставляет меня нервничать.

– Это хорошо.

Солнечный луч прорвался сквозь облака и заставил снег засверкать. Он был так ярок, что у Бидж заслезились глаза.

– И как долго это продлится?

– Не особенно долго, надеюсь. В той книге есть указания, как сделать заклинание более стойким, но я не уверена, что это сработает. – Фиона с увлечением продолжала: – Надо будет это попробовать в следующий раз.

Бидж посмотрела на холмы, потом перевела взгляд на речную долину.

– Я не так уж уверена, что следующий раз состоится, – сказала она медленно. Фиона была поражена.

– Но это же так важно!

Бидж показала на тающий снег, на капли, падающие с крыши:

– Сколько времени понадобится, чтобы это все оказалось в реке?

– Подумаешь! – беззаботно откликнулась Фиона. – Какое это имеет значение! Этот снегопад слишком локализован, чтобы сильно поднять уровень такой большой реки. Вот если бы точно на пути туч оказался небольшой горный поток…

Глаза Бидж широко раскрылись, и она схватила Фиону за руку:

– Ты знаешь, где живут кошки-цветочницы?

– Только где живет твоя киска. – Фиона показала на дверь, из-за которой Дафни лапой осторожно трогала снег. – Ты можешь сразу же поехать со мной? Мне понадобится помощь.

На то, чтобы запереть Хорвата в доме, ушло всего несколько секунд; путешествие вниз с холма по тропе, покрытой толстым слоем снега, потребовало гораздо больше времени. Когда они выехали на главную дорогу, снег осел уже так, что из него показались мокрые верхушки валунов. Грузовик подпрыгивал на неровностях. Фиона, крепко вцепившись в ручку дверцы, с опасением смотрела вперед.

– Можно ли так мчаться, не имея карты?

– Не беспокойся. Я знаю дорогу. – На самом деле Бидж тайком заглянула в Книгу Странных Путей, пока запирала Хорвата в доме. К тому же скорее всего им и не понадобится пользоваться картой. Бидж отчаянно надеялась, что хорошо помнит, как добраться в долину.

Еще четыре мили, и дорога совсем очистилась от снега, а в канавах по сторонам появились первые угрожающие потоки талых вод.

Через пять минут они оказались у поворота. Холмы с обеих сторон стали круче. Бидж и Фиона молча смотрели на ручьи, бегущие по склонам, на снежные глыбы, то запруживающие их, то уносимые талыми водами вниз. В таком небольшом масштабе это было даже красиво.

Бидж свернула налево по узкой колее, ведущей в долину. Грузовик начал буксовать, и Бидж рискнула свернуть на обочину, где колеса по самую ось погрузились в воду вновь образовавшегося потока. В конце концов ей пришлось выключить двигатель и поставить машину на тормоз.

Фиона взглянула вверх на похожую на каньон долину:

– Нам придется идти туда пешком?

– Нам придется бежать, – ответила Бидж, доставая из-под сиденья моток веревки.

Крутые утесы с текущими по ним кое-где ручейками выглядели так же, как когда Бидж видела их раньше, – отвесными и неприступными. Сама долина вся еще была покрыта снегом: те же скальные стены, что защищали кошек-цветочниц от Великих, заслоняли долину от солнечных лучей.

Но Ленточный водопад стал вдвое шире обычного.

Фиона пробиралась между округлыми сугробами, в которые превратились полностью покрытые снегом кусты.

– Наверное, они отсюда уже ушли.

– Да нет, они здесь. Просто они здорово умеют прятаться. Кошки-цветочницы ведь очень смышленые.

– Разве белой кошке нужно быть смышленой, чтобы оказаться незаметной на снегу?

– Это все не важно. Главное – как нам их найти. – Бидж закашлялась. Спугнутая ею синеспинка с чириканьем вылетела из куста и синей молнией мелькнула между сугробами. Немедленно из-под снега высунулась лапа, чуть не ухватив еле успевшую увернуться птичку. Лапа тут же исчезла, разровняв за собой снег, как будто ее и не было.

Фиона вдруг просияла, сорвала с головы берет и кинула его на снег как фрисбиnote 13Note13
  Фрисби – пластиковый диск («летающая тарелка»), который игроки бросают друг другу.


[Закрыть]. Тут же из снега высунулась лапа, и Фиона кинулась на добычу, ничком растянувшись на мокром снегу.

– Помоги мне его привязать.

Бидж накинула на шею животному самодельный ошейник – неуклюже завязанную петлю, которая вызвала бы со стороны Конфетки только презрительную усмешку. – и тоже подбросила в воздух шапочку. Из куста появилась еще одна лапа и вцепилась в нее. Бидж тут же накинула петлю и на эту кошку-цветочницу.

Через двадцать минут девушки были мокры до нитки и тяжело дышали; им удалось поймать и привязать тридцать двух животных. Кошки отчаянно дергали веревку и мяукали.

– Сколько их здесь всего? – спросила Фиона.

– Понятия не имею. Но наверняка больше, чем мы нашли. – Бидж не сразу осознала, что кричит, чтобы быть услышанной. Она дернула Фиону за рукав и показала на долину. Ленточный водопад был раза в четыре полноводнее обычного и разбухал на глазах.

Ноги Бидж ощутили холод. Она взглянула вниз и только теперь заметила, что уровень озера у подножия водопада поднялся фута на два и вода залила всю долину; волны перехлестывали через верх ее сапог. – Нужно выбираться отсюда, – прокричала Фиона. Бидж поняла ее только по движению губ. Она кивнула и отвязала веревку от куста.

Сначала кошки-цветочницы сопротивлялись и тянули каждая в свою сторону, но шум водопада позади стал уже напоминать гром, и животные сгрудились вокруг Бидж, подталкивая ее вперед. Фиона рыскала вокруг, как пастушья собака, направляя их к дороге и к спасению.

Она подбежала к Бидж и, ловя воздух ртом, жизнерадостно прокричала:

– Вот видишь! У нас все получается! Мы выведем их отсюда, отпустим, и все у них будет хорошо!

Бидж подняла глаза. На вершинах скал были видны человеческие силуэты. Наблюдатели, не боясь головокружения от высоты, наклонились над самым краем утеса. Бидж показалось, что все они необычно худые.

– Не обязательно, – ответила она Фионе.

В обычных условиях по тропе, ведущей из долины, грузовик вполне мог проехать. Сейчас же половина дороги была скрыта под бурлящим потоком воды, другая же половина стала предательски скользкой. Бидж, которую тянули кошки-цветочницы, поскользнулась на краю потока, и течение почти повалило ее.

Фиона, упав на колени на твердой почве, ухватила ее за воротник, одновременно другой рукой вцепившись в веревку. Бидж отчаянно брыкалась, пока наконец ее ноги не нащупали дно, и поспешно выбралась из воды. Они с Фионой помчались к выходу из смертельно опасного каньона, волоча и подгоняя кошек-цветочниц.

Солнечный свет, когда они наконец выбрались, показался им как никогда прекрасным. Бидж резко обернулась, услышав мяуканье, доносившееся не из кучки связанных веревкой животных, схватила Фиону за руку и показала в сторону:

– Одну мы так и не нашли.

Фиона увидела, как поток уносит вопящую и барахтающуюся кошку.

– Плавать они умеют?

– Не знаю. – Бидж обошла кошек-цветочниц, отвязывая их. Все они как одна отбегали недалеко и принимались вплетать в мокрую шерсть увядшие стебли, стараясь стать как можно менее заметными на фоне мокрой поникшей растительности. Бидж освободила последнюю.

– Ну вот.

– Теперь с ними все будет в порядке? – Фиона кивала сама себе, ей отчаянно хотелось услышать утвердительный ответ.

– С некоторыми будет, с некоторыми – нет. – Бидж показала ей на человеческие фигуры на холме. Они образовали круг, защищая того, кто находился в середине, и скоро оттуда выпрыгнул волк. Он начал принюхиваться и осматриваться.

– К тому же теперь кошки-цветочницы вне своего убежища, и Великие могут добраться до них тоже. – Порыв ветра заставил Бидж съежиться и внимательно посмотреть на небо.

Она глубоко вздохнула, напомнив себе, что даже если ей удастся отшлепать Фиону, это ничему не поможет.

– Мне жаль нарушать твою радость по поводу удачи… Фиона обернулась к ней со слезами на глазах.

– Ты не понимаешь, – вырвалось у нее. – Это именно то, чего ты никогда не поймешь. Все равно оно того стоило.

Бидж в холодной ярости молча правила грузовиком. Фиона, делая торопливые пометки в блокноте, казалось, ничего не замечала.

Коттедж Фионы, все еще выглядевший запущенным, стоял недалеко от развилки, где начинался один из Странных Путей. Снегопад здесь был особенно сильным, и кое-где снег еще лежал.

Фиона выскочила из грузовика.

– Слава Богу. Наконец-то я смогу переодеться.

Бидж вошла за ней следом и была поражена, увидев книжный шкаф. Он заполнял собой комнату, как каменный монолит или алтарь. Шкаф был из дорогого темного дерева, отполированный так, что рисунок дерева выделялся самым выигрышным образом. Он выглядел много тяжелее портативного аппарата для анестезии, привезенного Бидж, хоть тот и был металлическим и дополнялся газовыми баллонами. А уж книги на полках…

Бидж осторожно коснулась переплетов. Они были из тисненой кожи, змеиной кожи, бархата, шкур каких-то животных. Названия на греческом, латинском, немецком, испанском, английском языках… Она подошла поближе и прочла те немногие, что могла понять.

Все эти книги были посвящены магии. Здесь были труды по вавилонским гаданиям на масле, шаманизму у американских индейцев, гаитянским лоа и вуду; руководство по картам таро; исследование истории колдовства в Ирландии. Экземпляр «Книги Тайн» Альберта Великого соседствовал с «Секретами пирамид», а «Призраки и демоны» – с египетской «Книгой Мертвых». Трудам Фрэзера и Кэмпбеллаnote 14Note14
  Альберт Великий (Альберт фон Больштедт, 1193 – 1280) – немецкий средневековый ученый, автор многочисленных теологических, философских, естественнонаучных трактатов. Необыкновенные для того времени познания Альберта Великого в физике, химии и механике дали основания современникам считать его колдуном. Имя Альберта Великого окружено множеством легенд. Фрэзер, Джеймс Джордж (1854 – 1941) – английский антрополог, этнограф, исследователь мифологии и религии.


[Закрыть] была отведена отдельная полка. На столе рядом со шкафом, с замшевой закладкой в ней, лежала книга Даллиела, которую Фиона упоминала раньше.

Бидж взяла книгу, наслаждаясь ощущением мягкой старинной тисненой кожи. Открыв ее на первой странице, она обнаружила штамп: «Собственность библиотеки Западно-Виргинского университета».

Бидж просмотрела еще несколько книг. На всех обнаружился такой же штамп; на «Призраках и демонах» к тому же оказалась выгравирована надпись: «Отдел редких книг».

– Неужели тебе разрешили все их вынести из библиотеки?

Фиона, натягивая ярко-красный свитер с желтой надписью поперек груди, безразлично ответила:

– О, ими никто не пользовался. А ты видела мой чайный сервиз? Я привезла его сюда, завернув в полотенца…

Бидж делала вид, что слушает, но на самом деле размышляла об украденных книгах и о словах Фионы: риск для кошек-цветочниц оправдан ради успешного эксперимента. Неужели нашлось бы что-нибудь, что могло бы так же поглотить и ее?

Наконец, воспользовавшись паузой, Бидж спросила:

– Что, по твоему мнению, представляет собой магия? Это что-то вроде электрического тока? Или поле какой-то природы, изменяющее вещи, которые в нем окажутся?

Фиона ответила, махнув рукой в сторону книжного шкафа:

– Фрэзер пишет, что в магических действиях используются два приема: имитация, например, танец перед охотой, когда один танцор изображает зверя, а другой – охотника; и заражение – вроде того, как в обрядах вуду помещают обрезки ногтей в куклу, чтобы придать ей силу обладателя ногтей. Наверное, можно считать это созданием поля. А почему ты спрашиваешь?

– Я стараюсь понять все, с чем мне приходится иметь дело, – пожала плечами Бидж.

– Это, должно быть, здорово. Мне вот приходится все время действовать на границе неизвестного. – Фиона выглянула в окно и улыбнулась, – И вообще жить на границе всего на свете.

– Да… Знаешь, мне, пожалуй, пора идти. Фиона, с вожделением глядя на свои разложенные на столе записи, не стала удерживать Бидж. Та уже открыла дверь, но обернулась:

– Фиона…

– М-м? – Фиона с карандашом в руке уже склонилась над книгой.

– Все-таки не забывай, что ведьмы – не всегда подходящие ролевые модели. Фиона нахмурилась:

– Наверное, именно так говорят о них люди, которым не нравится обретенная ведьмой сила. Да и вообще так относятся к женщинам, осваивающим новые для них области. – Девушка улыбнулась. – Впрочем, я смогу это выяснить, только обследовав представительную выборку из ведьм.

Бидж подумала, не предостеречь ли Фиону насчет Морганы, но решила не касаться этой темы. Домой она ехала, ведя грузовик очень осторожно, погруженная в свои мысли.

Она оглядела холмы, надеясь увидеть кошек-цветочниц. Бесполезно: животные были слишком большими мастерами маскировки. Или их там уже нет… Бидж закусила губу, размышляя о том, чем может оказаться следующий эксперимент Фионы.

Ручей, протекающий рядом с коттеджем Бидж, все еще бурлил, хотя темный след на траве показывал, что раньше он разливался гораздо шире. Бидж поставила грузовик подальше от берега и повернулась к дому.

Шелест в кустах у нее за спиной не был громким, но все же она определила, что источник звука находится не менее чем в метре от земли. Бидж прикинула расстояние, отделяющее ее от двери, вздохнула, вытащила ловилку и обернулась к кустам:

– Могу я чем-нибудь тебе помочь?

– Возможно. Уж не скальпель ли я вижу у тебя в руке? Из чащи появился грифон – с наполовину поднятыми крыльями, взъерошенным мехом, воинственно задранным хвостом. Зрелище было впечатляющим – как это, несомненно, и было задумано.

Бидж быстро убрала ловилку – против грифона это оружие в любом случае было бы бесполезным, если уж он решил бы расправиться с ней.

– Рада тебя видеть. Твой визит носит профессиональный характер?

– Для кого из нас? – Но все же он подошел поближе и склонил перед Бидж голову. Бидж погладила рыжие перья, радуясь, что грифон, по-видимому, в добром здравии. – Вообще-то я хотел бы задать тебе несколько вопросов относительно моего предстоящего посещения госпиталя для рентгена. Должен ли я перед этим ничего не есть? Потребуется ли анестезия?

Задавая эти вежливые вопросы, грифон тем не менее внимательно оглядывал окрестные холмы.

– Нет, конечно, голодать тебе не надо, – медленно ответила Бидж. – А анестезия тебе понадобится только как предлог увидеться с Лори, а, как ты говорил, в моей помощи для этого ты не нуждаешься. – Хорват яростно лаял из-за двери; Бидж прошла к дому и выпустила его. – Я всегда рада тебя видеть, но все-таки, зачем ты пришел?

– О, просто поболтать. – Глаза его продолжали обшаривать окрестности. – Странная погода для этого времени года, не правда ли?

Ах вот в чем дело…

Бидж открыла было рот, чтобы ответить ему, но тут ее взгляд упал на его лапы.

– Ты снова испачкался в крови. Грифон раздраженно щелкнул клювом и провел лапой по влажной земле, вытирая когти.

– На сей раз это просто недосмотр с моей стороны. У меня нет ни желания, ни нужды пугать тебя.

Хорват метнулся вперед, принюхался к следам когтей грифона, припал к земле и горестно завыл.

Бидж замерла на месте:

– Чья это кровь?

– Все происходит не так, как я планировал, – недовольно пробормотал грифон. – Ну хорошо, если уж ты хочешь знать: это кровь вир. Я помешал их гадкому развлечению – они до смерти загнали кошку-цветочницу. Я ничего не имею против охоты, но издевательства не потерплю. – Он еще раз вытер когти и добавил задумчиво: – За исключением ситуации око за око.

Бидж ощутила слабость в коленях, ей пришлось ухватиться за дверь.

– И что ты с ней сделал? – Она тут же пожалела, что задала этот вопрос; ей ведь неизвестно, как хорошо все понимает Хорват.

– Охотник стал добычей. Должен сказать, что в качестве охотника я был гораздо более милосерден и не стал затягивать события. Как всегда, я оставил на теле соответствующую надпись.

Кровью жертвы.

– На каком языке?

– О, вир ведь не умеют читать, – невозмутимо ответил грифон. – Я просто нарисовал весы. Рисунок мне удался, должен отметить.

– Кровавые весы. Правосудие.

– В твоих устах это звучит ужасно. – Грифон задумался. – Пожалуй, так оно и есть. Кстати, формально я мог не отвечать на твой вопрос: я имел дело с существом мужского пола, однако я счел такие игры недостойными.

Бидж шумно выдохнула воздух:

– Благодарю тебя. За то, что ты ответил, хочу я сказать. Погоня тебя не утомила? – добавила она быстро.

– Несколько. Но должен сказать, что сейчас я в гораздо лучшей форме, чем раньше. Скоро я снова смогу летать. – Грифон протянул свою теперь чистую лапу Хорвату. Волчонок ткнулся в нее носом и принялся игриво грызть могучие когти, забыв о своем горе. Грифон склонил голову набок и глянул на Бидж одним глазом. – И, ответив на твой вопрос, я хочу задать свой собственный: откуда взялся этот снегопад?

Бидж долго смотрела на погреб рядом с домом, прежде чем ответить. Если она не выдаст Фиону, та может в следующий раз сделать что-нибудь еще более катастрофическое. Если же выдаст, вполне возможно, что грифон Фиону убьет.

Перед глазами Бидж промелькнула картина: грифон терпеливо окунает Фиону в горный поток, заставляя ее бороться с течением, и читает ей лекцию о преступной безответственности, прежде чем утопить. А потом он обмакнет в ее кровь коготь, как перо в чернильницу… Бидж откашлялась.

– Я думаю, что тот, кто это сделал, вероятно, просто экспериментировал и теперь, вероятно, раскаивается.

– Вероятно. – Грифон подошел ближе. – А не может ли случиться, что этот вероятный нарушитель планирует еще что-то столь же разрушительное?

– Не могу себе такого представить, – покачала головой Бидж.

Грифон сделал еще шаг вперед и заглянул в лицо Бидж своими огромными золотыми глазами, нахмурив пушистые брови.

– Люди всегда излишне добры. Ты должна быть абсолютно уверена, что, проявляя доброту, ты не позволяешь совершиться гораздо большей жестокости.

Бидж вздохнула с облегчением:

– О, я постараюсь удостовериться в этом. Я очень постараюсь… – Она оборвала фразу и с отвращением принюхалась. – Что это за запах?

– У тебя гость – своего рода, – ответил грифон со вздохом.

Рядом, громко шлепнувшись на влажную землю, приземлилась химера. Поднявшись на ноги, она отряхнула грязь с передних лап и уставилась на Бидж и грифона с выражением глупой радости.

Хотя судить по ее рылу было трудно, казалось, что химера улыбается. Она неуклюже потрусила к Бидж.

Грифон наблюдал за ней с кислым выражением.

– Не поощряй ее вольностей.

Химера уселась на задние лапы, прижав передние к брюху. Бидж заметила, что усы у нее опалены, а по животу тянутся закопченные проплешины, где не осталось шерсти. Кошачье психогенное облысение, поведенческое нарушение, решила Бидж. Она также заметила по крайней мере одного напившегося клеща в том месте, где начиналась чешуя. Для существа, которое наполовину принадлежало к кошачьим, химера была на удивление неопрятна.

Бидж присмотрелась к расцветке панциря, покрывающего голову химеры, и обреченно пробормотала:

– О Господи, это же Фран. Химера завиляла своим устрашающим скорпионьим хвостом и с интересом уставилась на Хорвата, который с рычанием кружил вокруг Бидж.

– Не смей, – предостерегающе бросил химере грифон. Его голос, хоть и полный отвращения, показался Бидж на удивление мягким.

Неожиданно химера оглянулась: в кустах раздался треск, и из них появился додо. Бидж еще не приходилось видеть этих птиц в окрестностях своего дома. Может быть, из привычных мест их выгнал снегопад или наводнение. Додо оглядел Бидж и грифона и с безразличным видом заковылял прямо к химере. Та припала к земле, как игривый щенок.

Наконец, когда их разделяло фута два, додо заметил химеру, но продолжал, переваливаясь, идти вперед, пока не уткнулся в нее клювом. Бидж, не предвидевшая последствий, наслаждалась зрелищем.

Хвост химеры взлетел вверх; скорпионье жало пригвоздило ничего не замечающую птицу к земле.

Передними лапами химера освободила умирающего додо от жала, отшвырнула собственный хвост в сторону, чтобы не мешался, и дохнула на птицу сине-желтым пламеНем. Воздух заколебался от жара, глаза Бидж начали слезиться. Когда она снова смогла видеть, химера перекидывала обугленную, лишившуюся перьев тушку с лапы на лапу, откусывая с нее мясо с такой же осторожностью, как обращается кошка с перепавшим ей кусочком горячего жареного цыпленка.