Текст книги "Чудесное обращение ко Христу еврейского раввина Исаака"

Молчание Исаака

Прошло много-много месяцев после получения этого письма, а обещанное третье так и не приходило. Я не имел его адреса, куда написать, дабы услышать хоть что-нибудь о пропавшем друге. Что случилось с ним? Куда он пропал? Не расправились ли с ним фанатичные иудеи? Ведь и Сам Господь страдал от них и предсказывал: «Если Меня гнали будут гнать и вас… даже наступают времена, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу» (Ин. 15, 20; 16, 2). Много скорбных мыслей терзало меня, я желал узнать правду, но узнал ее позже – и не посредством письма. Бог, избавивший из челюсти льва пророка Даниила и сохранивший трех отроков в печи Вавилонской, Бог, спасший апостола Петра от злобы Ирода, Бог сохранил и моего дорогого друга, о чем я и поведаю тебе теперь, мой читатель.

В дни каникул в год сей пришлось мне выехать по делу в Константинополь. Посещая еврейские кварталы в Балатане и Хаскиойе, я всячески пытался разузнать о судьбе пропавшего Исаака, но никто не мог мне ничего поведать о нем. Я посетил и все селения, находящиеся близ Босфора, но все было напрасно. Горечи моей не было предела. Желая утешиться, я решил посетить и Богословскую школу в Халке, где когда-то учился и где прошли лучшие годы моей юности.

Я сел на пароход, полный разного люда, меня поразило многообразие одежд и разноязычный говор, который сливался в неугомонный шум восточного базара. Проезжая знакомые острова, я предался воспоминаниям. Четверть столетия пробежало, как я не был в этом дорогом моему сердцу месте, где когда-то изучал богословие и штудировал греческую, латинскую, французскую, славянскую, русскую, турецкую и еврейскую философию. Так много лет протекло с той незабвенной поры, что теперь едва ли живы наши когда-то еще нестарые учителя! Посетил я и аскетов, которые жили в другой части острова, близ Паса-Лимани. К удивлению моему, я нашел там еще цветущего, несмотря на старость, знакомого мне отца Григентия. Несмотря на многолетнюю жизнь в глубоком подвиге поста и молитвы, он сохранил бодрый вид и поражавшую всех крепость. Конечно же, этому содействовал здоровый климат, в котором жили аскеты этих мест. Он принял меня с неподражаемой любовью, прося остаться на вечер в его келье, ибо желал о многом расспросить, особенно о Родине моей. Мне было легко согласиться. Он устроил в честь меня богатую трапезу, утешая меня вкусными яствами и великолепным вином. Долго расспрашивал он о Родине нашей и со слезами слушал о том, как мало утешительного совершается в мире. Эгоистические интересы и забвение долга мешают созидать нам Отечество, направляя его по предначертанному Богом пути. Затем он спросил меня о цели моего приезда в Константинополь, и я поведал ему о делах моих, не преминув открыть и дивную историю об Исааке. Вдруг старец сделался оживленным и с веселым видом спросил меня:

– Итак, ты желаешь видеть раввина Исаака?

– Да, – ответил я, удивляясь его неожиданно веселому виду.

– Так это ты первый, – снова переспросил он меня, – кто помог ему обрести истину?

– О, это Господь просветил его! Я был просто орудием Промысла Божия. Итак, отче, вы действительно знаете Исаака?

– Конечно же! Но теперь он уже не Исаак и не раввин, а священник Христов, и зовут его отец Иоанн.

– Где же находится он? – воскликнул я, схвативши отца Григентия за руку.

– Не спеши, брат мой! Сегодня вечером я ничего не скажу вам о священнике Иоанне, которому сам патриарх дал прозвище Златоустый.

– Почему же, отче? – возопил в смущении я. – Отчего мне не позволено сейчас же, этим вечером, узнать об Исааке?

– Да потому что желаю, – начал старец, по-детски улыбаясь, – устроить тебе, говоря по-французски, сюрприз, поскольку ты очень нетерпеливый.

– Подумайте, отче, как мне будет тяжко дожидаться такого сюрприза! Эта ночь покажется мне целой вечностью!

– Сейчас, друг мой, мы не сможем найти Исаака. Уже ночь, и пароходы туда, где находится он, уже не ходят. Потерпи до завтра, и мы отправимся вместе, чтобы встретиться с ним.

– Завтра? – вскричал я. – Это правда?

– Абсолютная правда! – сказал отец Григентий, вставая.

Была уже полночь. Пришел час молитвы. Мы прочитали повечерие, затем старец проводил меня в отдельную узкую келейку, где были узкая кровать, маленький столик и множество духовных книг. Стены были увешаны иконами, с которых смотрели на меня лики святых пустынников и чудотворцев.

Немного поразмыслив, я лег в постель и мирно уснул, утешаясь надеждой, что старец не обманет меня и поможет мне снова встретиться с дорогим другом. Ночью я видел поразительный сон, который до сего дня при одном воспоминании наводит на меня трепет. Вижу, будто нахожусь я в Патриаршем соборе Святого великомученика Георгия. Храм полон дивного света. Паникадила сияют золотом. Слышится не передаваемое словом Божественное пение, захватывающее дух неизъяснимым блаженством. Благоухание ладана разливается по церкви. Служит Сам Христос! Он облачен в золотые патриаршие ризы и митру, усеянную сказочными бриллиантами. Молниеобразный свет исходит от венца, украшающего Его главу. Множество священников и дьяконов сослужат Ему. Христос стоит в Царских вратах, и два дьякона раскрывают перед Ним золоченую Книгу – Святое Евангелие. И вдруг из уст Господа зазвучали с небесной властью знакомые мне с детства слова: «Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам. И се Я с вами во все дни до скончания века. Аминь»[3]3
  Мф. 28, 19–20.


[Закрыть]. Мне помнится, что стоял я на правом клиросе и услышал, как хор запел: «Слава Тебе, Боже наш, Слава Тебе!» А рядом со мной стоял друг мой, Исаак, в облачении раввина и тоже пел вместе со мной: «Слава Тебе, Боже наш, Слава Тебе!»

Вдруг меня разбудил голос отца Григентия: – Ты что там поешь? Голос твой хорош, но ведь еще рано, и ты мешаешь мне спать!

Оказывается, нас разделяла лишь тонкая стенка, а пение мое было так громко, что разбудило его. Я открыл глаза. Уже светало, и из окна доносился многообразный щебет слетевшихся птиц, – они тоже славили своего Творца! Меня обдало свежей прохладой. Какой живительный воздух в этих краях! Я встал и пошел к старцу Григентию.

– От полуночи ты все поешь! И что за странное пение! Но «Слава Тебе, Боже наш!» на четвертый глас прозвучало прекрасно!

– О, я видел сон, – начал оправдываться я.

– Твой сон был такой прекрасный, что и мне не дал даже вздремнуть!

Я поведал ему, что мне приснилось.

– Слова Господа до сих пор еще звучат в ушах моих, – закончил я свой рассказ,

– Видно, Сам Господь откликнулся на горячее желание твое видеть друга твоего – Исаака.

– Так я увижу его, это правда?

– Сущая правда, – ответил он, – вот уже скоро придет пароход, и нам нужно собираться.

– Куда же мы поедем, отче? – не унимался я.

– Об этом узнаешь, когда приедем. Не забывай, что через несколько дней будет праздник Успения Божией Матери.

И правда, день тот был 10 августа[4]4
  По новому стилю 23 августа.


[Закрыть].

Мы сели на пароход и приплыли в Галату, откуда отходил другой нужный нам корабль. Это был австрийский пароход, доставивший нас во Врайлан, откуда железной дорогой мы прибыли в столицу Румынии – Бухарест. Мы заночевали в гостинице, а утром 15 августа отец Григентий привел меня в церковь, где служил теперь друг мой Исаак.

Церковь эта находилась в трех часах езды от Бухареста в одном из прекрасных селений. Мы подъезжали как раз в тот момент, когда люди шли в церковь. Мужчины, женщины, дети со свечами в руках входили за ограду, за которой простирался замечательный большой сад. За деревьями я увидел купол, увенчанный деревянным крестом.

– Вон, видишь? – указал мне рукою старец, – это и есть церковь Пресвятой Богоматери. Здесь служит теперь Исаак.

Отец Григентий радостно перекрестился, напевая архангельское приветствие: «Богородице, Дево, радуйся. Благодатная Мария, Господь с Тобою…».

Итак, мы вошли в храм и – о, чудо! – меня сразу же поразил необычайный облик внутреннего убранства! Это была церковь единственная в своем роде. Над крестом, которым был увенчан иконостас, было написано большими еврейскими буквами: «Иешуа а Машиах Нацроф Малхеги Гехуда», то есть: «Иисус – Мессия Назорей Царь Иудейский».

Ниже те же слова по-гречески и по-римски. Вокруг икон были особые надписи. Так, вокруг иконы Христа были написаны слова из первой главы Евангелия от Иоанна: «Мы нашли Того, о Котором писали Моисей в законе и пророки, Иисуса…» (Ин. 1, 45).

Кроме икон известных святых, выделялись иконы праотцев: Авраама, Исаака и Иакова, а также пророка Давида и всех других пророков. Над иконой Пречистой Девы Марии выделялась начертанная крупными буквами надпись: «Альма, ашер хаза Йеша-ягу», то есть: «Дева, Которую предузнал пророк Исаия». Это было так необычно для православной церкви! Мой провожатый, старец Григентий, указал мне на самый верх, где красовалась написанная по-гречески надпись: ИЗ ИУДЕЕВ ХРИСТИАНСКАЯ ЦЕРКОВЬ.

Было такое ощущение, что я нахожусь как бы во сне, в далекой апостольской древности, когда первые Церкви созидались из иудеев-христиан. Сама одежда прихожан была особая, такую носят обычно иудеи Востока. Все это поразило меня до глубины души. Но вот открылись Царские врата, и из них вышел молодой дьякон и, встав перед ними, звучно, внушительно возгласил на чистом еврейском языке:

– Благослови, Владыко!

Тогда из алтаря послышался величественный возглас: «Барух ата Елохену…», то есть: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа, всегда, ныне и присно, и во веки веков!» Это был голос Исаака! Я не мог поверить своим ушам! Боже мой! Ведь только вчера он был еще раввином, а сегодня уже православный священник и служит Божественную литургию! Это ли не чудо, совершающееся на наших глазах! Вера, наша вера, по словам апостола Иоанна Богослова, побеждает мир! Меня поразило, с каким благоговением и страхом Божиим молился народ. Было два хора, один пел по-еврейски, другой – по-гречески, и они гармонично дополняли друг друга. Литургия шла обычным свом чередом, как это принято в Православной Церкви. Я внимательно следил за всем и радовался, видя друга моего Исаака, которого называли теперь отец Иоанн Хризостом. Когда он вышел из алтаря и направлялся к амвону, вдруг увидел меня. От радости, не сдержавшись, воскликнул: «Николай! Брат Николай!» И бросился обнимать меня! Все устремили свои взоры в нашу сторону. Я с великой любовью поцеловал его правую руку. Исповедую, что еще никому в жизни я не целовал руку с таким благоговением, как этому человеку! Ибо это был воистину человек, ставший настоящим христианином!..

Отец Иоанн поднялся на амвон, исполненный живой веры и любви к людям. Подняв глаза к небу, как бы испрашивая благословение и помощь свыше, он начал проповедь, объясняющую прочитанный сегодня отрывок из Святого Евангелия от Луки, который обычно читают в праздники Богоматери: «Марфо, Марфо, печешися и молвиши о мнозе, едино же есть на потребу. Мария же благую часть избра, яже не отымется от нея…» (В переводе на русский: «Марфа! Марфа! Ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно. Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у нее») (Лк. 10, 42).

– Братья мои возлюбленные! – начал он, – из всего рода нашего мы с вами почти единственные, кто избрал благую часть Господню! Ах, как горько видеть всем нам, как народ наш, некогда народ Божий, избранный народ Израильский, которому принадлежат все обетования, не понял времени посещения его долгожданным Мессией и до сего дня хлопочет и суетится о многом, не ведая, в чем состоит его спасение! Отравленный фанатичными раввинами, извратившими истинный смысл богооткровенных пророчеств, он ненавидит явившуюся в мир Истину и гонит от себя Свет, воссиявший от Пречистой Девы! Едино же есть на потребу!

Едино! Услышать благое слово пришедшего Мессии, принять Божественный Свет дарованной нам Истины и последовать за этой Вечной Любовью, зовущей нас в Свое Царство! Этот глас услышал некогда великий иудей Савл, бывший учеником знаменитого тогда учителя Гамалиила, и откликнулся на него, и из гонителя превратился во вселенского проповедника – апостола Павла, и своею огненною проповедью увлек тысячи язычников в спасительные сети евангельских истин! Он глубоко переживал трагическую обреченность находящихся в слепоте своих братьев по крови. Вот что он пишет в своем Послании к Римлянам: «…великая для меня печаль и непрестанное мучение сердцу моему: я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти, то есть Израильтян, которым принадлежат усыновление и слава, и заветы, и законоположение, и богослужение, и обетования; их и отцы, и от них Христос по плоти, сущий над всем Бог, благословенный во веки. Аминь!» (Рим. 9, 2–3).

Други мои, и мы, подобно апостолу Павлу, желаем от всего сердца спасения собратьям нашим по плоти, и мы жалеем их материнскою любовью! Послужим же, насколько это возможно, для просвещения их! Нам помогут в этом пророки, глаголавшие Духом Святым! Их голос, как глас Самого Бога, должен застучать в их сердцах! Ибо именно они, пророки, жившие в народе нашем, – они были первыми апостолами, предсказавшими пришествие Христа, Его проповедь, Его чудеса, Его страдания, позорную смерть и славное Воскресение! Откроем же эту Истину нашим собратьям, поможем понять им смысл сокровенных пророчеств, и они подобно нам пойдут вслед за давно пришедшим Мессией! Эту благую часть Господь благоволил даровать нам с вами! Мы теперь Новый Израиль, истинные чада Отца Небесного!

Если бы опустели синагоги и наполнились христианские храмы заблудшими овцами Дома Израилева, – как бы радовался Господь наш, Истинный Пастырь, предавший Себя за нас, грешных, дабы и мы стали участниками Его блаженства! Велика радость на небесах и об одном грешнике кающемся, то сколь неописуемо будет ликование о возвращении народа Израильского в объятия Отца Небесного! Потрудимся же усердно на поприще сем, вдохнем надежду в измученные сердца собратьев наших! Нас ожидают многие испытания, – будем же мужественны! Крестный путь предлагает нам Господь – изберем же эту благую часть Господню, – и молитва и предстательство Богоматери будут помогать нам нести благое иго Господне! Ее покров простерт над всем миром, и материнские слезы Ея ходатайствуют за отпадший род еврейский. Будем же и мы молиться о них, и я верю, что Бог наш, призревший на две лепты жены-вдовицы, призрит и на нашу малую лепту, ибо она в очах Его будет видеться более всех всесожжений и жертв! Потрудимся же, други мои, и Бог мира и Любви да пребудет с нами вовеки! Аминь!».

Такова была проповедь друга моего Исаака, таков был пафос пламенной веры его! Мы исполнились восхищения и радости от сладостных словес его! Вот он, новый Златоуст, рожденный в среде богоизбранного народа!

После проповеди Литургия продолжалась обычным своим чередом. «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф!» – пели умилительно на еврейском языке («Кадош, Кадош, Кадош, Адонаги Цеваот») и т. д.

В конце Литургии, как принято, народ подходил под благословение, получая антидор и целуя правую руку священника. Закончив раздачу антидора, Исаак вошел в алтарь и через несколько минут вышел с дьяконом через Царские врата, направляясь к нам.

– Синесий! – сказал, обращаясь к дьякону, отец Иоанн, – видишь этого человека? – и он указал на меня. – Как через меня, недостойного, ты познал Истину и стал христианином, так я через брата Николая обрел Мессию-Христа.

– О! Это тот самый Николай! – и дьякон бросился обнимать меня, целуя мне правую руку.

– Брат Николай! Этот дьякон и есть тот самый раввин Самуэль, о котором я писал вам в последнем письме. Некогда раввин, а теперь служитель Истинного Бога, как и я.

Я не мог удержаться… Слезы брызнули у меня из глаз. Радость всего совершившегося трудно передать словами.

Исаак проводил нас со старцем Григентием в домик, находящийся близ церкви. Комната, куда мы вошли, вся блистала чистотой и убранством. На стенах висели иконы и изображения различных событий Священной Истории Ветхого и Нового Заветов. Большой крест был изящно украшен чудными цветами. Они благоухали свежестью, и их дивный аромат разливался по комнате. Не удержавшись, я спросил отца Иоанна:

– Кто же успел так рано украсить цветами этот крест Христов?

– Моя Ревекка, – ответил о. Иоанн, – жена моя, матушка Ревекка.

– Как! Разве ты женатый священник? – спросил я.

– Конечно! Иначе бы я нарушил канон, воспрещающий мирскому священнику быть неженатым.

В этот момент открылась дверь, и в комнату вошла юная жена, исполненная скромности. Она сердечно приветствовала нас, когда отец Иоанн представил нас ей, и благодарила за оказанную честь быть вместе с нами в такой праздничный день.

– Это и есть моя жена Ревекка, – представляя свою матушку, сказал отец Иоанн.

Вскоре вошел и дьякон Синесий вместе со своей супругой – двадцатилетней Рахилью, которая в крещении получила имя Рода, в память той самой служанки Роды, которая открыла дверь апостолу Петру, когда он, освобожденный Ангелом от оков тюремных, пришел тайно в дом, где собирались ученики Христовы. Об этом повествует в 12-й главе Деяний апостольских евангелист Лука.

Когда все собрались, была предложена роскошная трапеза. Меня поразила скромность и молчаливость матушек Ревекки и Роды. Невольно на ум приходили слова апостола Петра из его 1-го Послания, обращенные к женам: «Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом» (1 Пет. 3, 3–4).

К концу трапезы отец Иоанн сказал:

– Думаю, теперь пришло время поведать вам, дорогие други мои, о нашем обращении. Помнишь, Николай, как в письме я выразил тебе надежду, что буду содействовать многим моим собратьям по крови в обращении ко Христу? Ты также знаешь и об обращении Самуэля, – об этом я писал тебе подробно во втором моем послании.

После Самуэля ко Христу обратились наши будущие жены – Ревекка и Рахиль.

– Видно, здесь вы столкнулись с большими сложностями? – спросил я его.

– О! Для Отца нашего Небесного все возможно! Как и нас, Он призвал и эти два создания Свои в спасительное стадо. Они обе окончили школу благородных девиц, знали прекрасно три языка – еврейский, греческий и испанский – и с большим усердием читали Священное Писание. Мы указали им на особые места у пророков, где говорится о пришествии в мир Христа и Его Мессианской спасительной роли в освобождении всего человечества от власти греха, смерти и дьявола. Наши будущие жены отнеслись с великим доверием к откровениям пророческим и много молились, чтобы Господь дал им ум разумети Писания. После искреннего убеждения в верности всего предсказанного, они уверовали во Христа-Мессию и захотели креститься. Их удивительная ревность вдохнула и в нас смелость, и мы открыли им, что являемся сами христианами и тоже хотим креститься.

Когда Исаак рассказывал нам об этом, жены, смущаясь, склонили головы свои долу и ответили, что ничего особенного не сделали, а лишь исполнили свой долг.

– Как же осуществилось то, чего так искренне желала душа ваша? – вопросил я отца Иоанна.

– Бог помог нам, – ответствовал он, – ибо Сам во Святом Евангелии сказал: «Ищите и обрящете, стучите и отверзется вам, просите и дастся вам».

– Так как же все-таки на деле случилось все это с вами? – в нетерпении снова вопросил я своего друга.

В этот момент матушка принесла всем кофе, и мы приготовились слушать историю, достойную подробного описания.

– Итак, – начал Исаак, поворачивая главу свою в сторону собрата своего, дьякона, – скажи мне, Синесий, какой мы праздновали праздник тогда в тот день, когда порешили навсегда уже покинуть синагогу и соединиться со Спасителем нашим Иисусом Христом?

– Иудеи тогда празднуют или, точнее, отмечают день печали, посвященный разрушению Иерусалима, – ответил дьякон.

– Помню, держали мы тогда строжайший пост и в глубокой печали распевали «Плач» пророка Иеремии из 5-й главы: «Вспомни, Господи, что над нами совершилось; призри и посмотри на поругание наше. Наследие наше перешло к чужим, домы наши – к иноплеменным; мы сделались сиротами, без отца; матери наши – как вдовы. Воду свою пьем за серебро, дрова наши достаются нам за деньги. Нас погоняют в шею, мы работаем, и не имеем отдыха. Протягиваем руку к Египтянам, к Ассириянам, чтобы насытиться хлебом. Отцы наши грешили: их уже нет, а мы несем наказание за беззакония их. Рабы господствуют над нами, и некому избавить от руки их. С опасностью жизни от меча, в пустыне достаем хлеб себе. Кожа наша почернела, как печь, от жгучего голода. Жен бесчестят на Сионе, девиц – в городах Иудейских. Князья повешены руками их, лица старцев неуважены. Юношей берут к жерновам, и отроки падают под ношами дров. Старцы уже не сидят у ворот, юноши не поют. Прекратилась радость сердца нашего; хороводы наши обратились в сетование. Упал венец с головы нашей; горе нам, что мы согрешили! От сего-то изнывает сердце наше, от сего померкли глаза наши. Оттого, что опустела гора Сион, лисицы ходят по ней. Ты, Господи, пребываешь во веки; престол Твой – в род и род. Для чего совсем забываешь нас, оставляешь нас на долгое время? Обрати нас к себе, Господи, и мы обратимся; обнови дни наши, как древле. Неужели Ты совсем отверг нас, прогневался на нас безмерно?» (Плач. 5, 1-22)

Распевание «Плача Иеремии» сопровождалось рефреном «Богу моему душа моя». После пения всей 5-й главы «Плача» Самуэль поднялся на амвон и за основу проповеди своей взял 7-й стих 5-й главы: «Отцы наши грешили: их уже нет, а мы несем наказание за беззаконие их». Вот что он сказал:

– Отцы и братия, и весь Израиль! (Ве киоль Хисраэль!) Рыдали мы, рыдаем и поныне вместе с пророком Иеремией о несчастии, постигшем народ наш, о разрушении Сиона, пленении людей, о расхищении святынь наших и о бесчестии девиц и рабстве юношей наших! Увы! Увы! Тебе, возлюбленный Сион! Тебе, народ Израиля! (Здесь, – пояснил нам Исаак, – Самуэль по-настоящему заплакал, и стоны его раздались по всей синагоге, и народ, тронутый до глубины души, плакал вместе с ним!) – Затем Самуэль продолжал: – Постились мы, братья, постимся каждый год, плача и рыдая о случившемся. Но что пользы? Бог наш уже не внимает нам! Почему же? Что мешает Ему услышать вопль наш, призреть на пост наш и слезы? Увы! Братия мои! Об этом ясно говорит пророк: «Отцы наши грешили: их уже нет, а мы несем наказание за беззаконие их». Но усвоили ли мы с вами горький урок сей? Увы! К сожалению, нет. Посему и попустил Господь пленение Вавилонское, как говорит пророк Иеремия, на семьдесят лет. Но скажите мне, – воскликнул снова Самуэль, – за какой же грех наказал их на целых семьдесят лет?

– Ибо были они бесчестны и отвергли Бога своего и кланялись истуканам, делу рук человеческих, – ответили громко собравшиеся.

– Верно! За идолопоклонство наказаны они! – подтвердил Самуэль, – но спрашиваю вас, есть ли больший грех, чем идолопоклонство?

– Нет! Нет! – ответствовал народ.

– Но тогда скажите мне, – снова вопросил Самуэль, – если за идолопоклонство наказал нас Господь на целые семьдесят лет, то за какой же грех, грех более тяжкий, вот уже 1800 лет народ наш терпит изгнание? За какой же ужаснейший грех мы лишены с вами Родины, не имеем ни храма, ни жертвы? Где наше священство? Где Святая Святых – Кодеш-Кодашим Иерусалимского храма? Увы! Где? Отвечайте мне!

Народ в ужасе замолк. Гробовая тишина воцарилась вдруг в синагоге.

– Почему же вы молчите? Почему не отвечаете мне? Потому, что нечего вам сказать!.. Но я помогу вам понять и открою вам горькую правду. Послушайте! О ком говорит пророк Исаия в 53-й главе (и Самуэль начал читать): «Ибо Он взошел пред Ним, как отпрыск и как росток из сухой земли; нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал нас к Нему. Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его. Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом. Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились. Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу: и Господь возложил на Него грехи всех нас. Он истязуем был, но страдал добровольно, и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих. От уз и суда Он был взят; но род Его кто изъяснит? ибо Он отторгнут от земли живых; за преступления народа моего претерпел казнь. Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребен у богатого, потому что не сделал греха, и не было лжи в устах Его… Он понес на Себе грех многих и за преступников сделался ходатаем» (Ис. 53, 2-12).

– Итак, братия мои. Кто же, – воскликнул в энтузиазме Самуэль, – Кто же Этот, о ком пророчествует здесь Исаия? Кто Эта Личность, претерпевшая столько мучений?

– Это народ израильский! – ответствовали начальствующие из иудеев. – Так нам объясняют и толкуют раввины.

– Народ иудейский, говорите, – снова переспросил их Самуэль, – тогда что же значит фраза, сказанная пророком: «За преступления народа моего Он потерпел казнь»? И если народ, по-вашему, терпит казнь за свой грех, – ибо весь народ израильский согрешил! – как же Он может понести на Себе грех и сделаться ходатаем за преступников, если Сам стал преступником? И не говорит ли 9-й стих этой главы, что Лицо, претерпевшее казнь, «не сделало греха и не было лжи во устах Его»? Ведь не может пророк противоречить сам себе, говоря о грехе народа и об искуплении этого греха этим же самим безгрешным (а на самом деле грешным) народом!!! Как видите, выходит абсурд! Здесь раввины явно ошиблись – подумайте сами! И по всему ясно, что в Этой Личности подразумевается Некто Иной.

От этих слов вся синагога пришла в движение, многие смутились от неожиданного поворота событий и недоумевали в себе. И правда, как может быть мучим народ наш за конкретные грехи и в то же время не иметь в себе греха и лжи во устах своих? Здесь какая-то трагическая ошибка!

– И вот в этот момент, когда мы ясно увидели с Самуэлем, – продолжая повествование свое, сказал нам Исаак, – что Дух Божий коснулся многих сердец и что Отец наш Небесный взыскует Своих заблудших овец, мы исполнились особого дерзновения, и Самуэль воскликнул громким голосом:

– Братья мои, что смущаетесь? Ведь Истина подобна Солнцу, и как бы падший человеческий разум ни затемнял ее чистоту, Она воссияет во всем своем блеске, и ничто не помрачит ее Величия и Красоты! Зачем же нам, подобно тучам мрачным, закрывать Солнце и не давать лучам его светить миру Правдой? Послушайте же, други мои, послушайте голоса Истины и приимите ее! Здесь Исаия пророк говорит не о народе, а о конкретном Лице, о конкретной Личности, Личности безгрешной, Которая страдает за грехи других, будучи Сама безгрешна, ибо не было лжи во устах Его. Итак, Кто же эта самая Личность?

– Это и есть Мессия – Машиах! – ответствовали громко мы с Самуэлем.

– Какой Мессия? – не унимались, уже негодуя, многие иудеи.

– Тот Самый, – сказал Самуэль, – о Котором пророчествует Исаия, Который родился от Девы (Альма) и называется Эль-Гибор (Бог крепкий) и Еммануил (то есть «С нами Бог!»). Который был распят между двумя разбойниками и был изъязвлен за беззакония наши, и был погребен во гробе богатого Иосифа Аримафейского, члена Синедриона, и за нас, грешных, соделался Ходатаем пред Богом-Отцом, за нас, которые не хотят признать Его Мессией, то есть Спасителем и Господом нашим!

– Что? Неужели родился уже Мессия? – завопили в исступлении фанатичные из иудеев, изрыгая пену из скверных уст своих.

– Да, родился, ибо об этом и свидетельствует история, а также само Благословение Божие, излитое на избранных чад Его.

– Какая это история? – в ярости снова завопили безумные из иудеев. – И на ком же это благословение?

– На христианах! – воскликнул, уже ничего не боясь, Самуэль.

Что тут началось! Боже мой! Шум! Свист! Дикие крики! Вся синагога превратилась в многоволнующееся море!

Безумные из иудеев воспользовались общим шумом и бросились бить Самуэля, в неистовстве крича: «Вниз его! Вниз! Смерть ему! Смерть этим предателям!»

Но нас спасли молодые образованные евреи, которые поняли правду наших слов и, заслонив нас от фанатиков, отбросили их, угрожая им Судом Божиим:

– Прочь, прочь от них, убийцы, – дружно закричали наши спасители, – вы подобны отцам вашим, которые проливали кровь пророков и убили Истинного Мессию, Который пришел спасти нас! Да здравствует Истинный Мессия! Мы – истинные дети Авраама!

Невероятное зрелище представляла тогда синагога! Образовались как бы два лагеря – один, который понял и принял Христа, другой изрыгал хулу и жаждал нашей смерти! На наше счастье, кто-то вызвал полицию. Начальствующий офицер строго вопросил зачинщиков: «Отчего такой шум, что случилось? Почему так неистово кричат в синагоге?» Один из влиятельнейших иудеев, огромный ростом Хаим Вамвана, вышел из среды фанатичных собратьев и рыдающим голосом обратился к офицеру:

– Многоуважаемый господин! Мы пришли сюда молиться, как всегда делаем по обычаю нашему, но вот эти (и он указал на нас с Самуэлем), которым мы оплачиваем пребывание здесь как раввинам, сегодня вместо того, чтобы согласно с верой отцов наших истолковать нам пророков, – вот эти предатели пытались сегодня сделать нас христианами!

– Именно так! Именно так! – закричали фанатики-иудеи, – правду говорит Хаим Вамвана, синьор.

– Просим вас, – завопила другая часть безумцев, – свяжите их и бросьте в подвалы тюремные, ибо недостойны они и жить! Вот, смотрите! Скольких юнцов они совратили в свое учение!

– Никто не совратил нас, – ответили смело наши последователи, – мы сами исследовали пророков и, познав Истину, последовали за ними! Мы не обманываем вас, господин офицер. Следует как раз связать этих не верующих правде безумцев, вопящих, подобно дикарям, и противящихся Истине!

– Вижу, что вы более благоразумны, – подтвердил офицер искреннее признание новообращенных, – кто же из вас здесь старший раввин? – И он обратился ко мне: – Вы?

– Да, синьор, – ответил я, вставая, – действительно, сегодня мы согласно вере и упованиям нашим вместе с моим собратом Самуэлем (и я указал на него) объясняли народу Писания, то есть Ветхий Завет и Пророков. Согласно откровению этих духоносцев, в мир должен прийти МессияИзбавитель. Евреи говорят, что Он еще не пришел, и ждут Его, а христиане говорят, что уже пришел, и верят во Христа как Истинного Мессию. Так вот, мы, внимательно исследовав пророков и видя, что все сказанное о Мессии уже исполнилось, уверовали и об этом сегодня поведали нашим собратьям!