Текст книги "Наемники"

Воины Кростона, чудом уцелевшие после бомбардировки, неторопливо выбирались на поверхность. Вокруг царил страшный хаос. Башни крепости разрушены до основания, стены сохранились лишь фрагментами, ворота и мост превращены в руины. Люди с ужасом осматривались по сторонам. Огромные глыбы буквально перемешали трупы убитых с землей. Всюду валялись части тел, обрывки одежды, сломанное оружие. Разобрать где мертвые враги, а где мендонцы было уже нельзя. Часть солдат находилась на грани сумасшествия и, не понимая, что происходит, с безумными глазами бродила по форту.

Две сотни всадников замерли возле рва. От когда-то внушавших уважение укреплений форта остались лишь бесформенные груды развалин. Кростон перестал существовать. На камнях и в траве лежали сотни трупов. Опустив окровавленный меч, командир полка разочарованно произнес:

– Кажется, мы опоздали. Вряд ли здесь кто-нибудь уцелел.

– Надо проверить, – взволнованно возразил Храбров, спешиваясь с коня. – Ведь пока крепость еще не принадлежит врагу.

Землянин передал поводья ближайшему тасконцу и направился к разрушенным воротам. То и дело приходилось перешагивать через разлагающиеся изуродованные тела убитых людей. От отвратительного запаха русич поневоле закрыл нос рукой. Во рву творилось нечто невообразимое. Распухшие от воды покойники, мерзкие кровососущие черви и грязная смердящая жижа.

Кое-как преодолев препятствие, Олесь сумел добраться до развалин башни. Надежды на благоприятный исход сражения таяли с каждой секундой. Карс не мог спастись в таком аду. Однако, не успел землянин войти внутрь крепости, как откуда-то сверху раздался знакомый голос.

– Неужели решил навестить старого друга? Храбров поднял глаза и увидел сидящего на стене властелина. Рядом с мутантом расположился щуплый грязный мендонский офицер. Спустя мгновение гигант спрыгнул вниз и заключил товарища в крепкие объятия. Похлопав русича по плечу, вождь с признательностью в голосе сказал:

– Вы появились очень вовремя. Еще пара часов и мерзавцы окончательно сравняли бы Кростон.

– Жив, чертяга, – утирая предательски набежавшую слезу, прошептал Олесь. – Признаюсь честно, я уже начал сомневаться. От форта остались одни развалины. Похоже, штаб недооценил противника, а он подготовился к войне основательно.

– Вы совершенно правы, – подтвердил унимиец. – Бонтонцы решили раз и навсегда покончить со своим южным соседом. Столь мощную армию враг никогда не собирал.

Землянин вопросительно взглянул на Карса. Чуть поспешно властелин проговорил:

– Прошу прощения, я вас не представил. Мой лучший друг Олесь Храбров…

Русич вежливо кивнул головой.

– Начальник гарнизона майор Ленк, – продолжил оливиец. – Мы с ним неплохо здесь повоевали. Славная получилась драка…

– Заметно, – вымолвил Храбров. – Трупов больше, чем камней. Эскадроны прибыли сюда, чтобы помочь удержать крепость. Но задачу придется менять. Защищать по сути дела уже нечего.

– Возражаю! – нервно выкрикнул офицер. – Уменя есть приказ оборонять Кростон до последнего солдата. Я призывал солдат выполнить долг до конца. А теперь, когда у нас появились шансы на успех, сдать форт неприятелю?

В ответ Олесь только пожал плечами. Жестом руки, указав на кавалеристов, землянин произнес:

– Там находится полковник Освальд. Именно он принимает окончательные решения. Мы лишь даем советы.

Мужчины быстро зашагали к эскадрону всадников. Тем временем, события на поле боя развивались стремительно. Уничтожив катапульты, конница мендонцев разметала пехотные отряды противника и поскакала к крепости. Разгоряченные схваткой воины бурно обсуждали перипетии сражения.

Впрочем, бонтонцы тоже постепенно приходили в себя. К Кростону спешно подтягивались отборные части. Все более интенсивным становился огонь снайперов. Вскрикнув, схватился за грудь и выпал из седла один из всадников. Почти тут же дико заржала лошадь и, подминая седока, повалилась на землю.

– Вы чересчур долго, – нетерпеливо воскликнул Освальд, заметив приближающихся защитников форта. – Здесь становиться слишком жарко. Еще четверть часа и противник бросит на нас тяжелую кавалерию.

– Мы встретим захватчиков достойно, как делали уже не раз, – гордо ответил Ленк. – Заводите людей в крепость. Ее стены послужат надежным укрытием.

Полковнику показалось, что он ослышался. Маркиз склонился к офицеру и тихо спросил:

– Майор, вы хорошо себя чувствуете? Какие стены? Перед нами руины. И к вечеру враг овладеет ими.

Нет! Бездарно терять полтысячи отличных бойцов я не намерен.

– А приказ штаба? – раздраженно воскликнул начальник гарнизона.

– Когда принималось решение, мы надеялись, что укрепления Кростона выдержат штурм и осаду, – вмешался русич. – Пополнение форту было необходимо, как воздух. Сейчас же ситуация в корне изменилась. Сутки назад неприятель начал продвижение на юг в другом направлении. Здесь осталось около двух тысяч солдат. Именно по этой причине наш прорыв и удался. Крепость оправдала возложенные на нее надежды и задержала захватчиков почти на трое суток. Оглянитесь вокруг, защищать больше нечего. Будет лучше, если солдаты отойдут на новый рубеж и создадут вторую линию обороны.

Ленк внимательно слушал союзника, время от времени отрицательно покачивая головой. Наконец, унимиец произнес:

– Наверное, вы правы. Эскадронам нечего делать в Кростоне. Но это мой форт. Ни один бонтонец не ступит на его территорию, пока я жив…

Неожиданно на поле появился скачущий во весь опор всадник. Лошадь наездник не жалел и нещадно хлестал плетью. Спустя пару минут посыльный, с трудом сдерживая коня, замер возле Освальда. И животное, и человек еле дышали. Глотая слова, воин хриплым голосом прошептал:

– От майора Юланда…Противник давит…с двух сторон. Коридор…не более получаса…

– Проклятье! – выругался дворянин. – Мерзавцы разобрались в обстановке и пытаются запереть полк в теснине. Мы сами засунули голову в западню…

Словно в подтверждение слов тасконца на северной опушке показались вражеские войска. Примерно в километре от мендонцев разворачивались в линию полторы тысячи всадников. Еще мгновение и неприятель двинется в атаку.

– Отходим! – громко скомандовал полковник. – Хватит тратить время на разговоры. По коням! Защитников крепости сажайте сзади.

Возле майора образовалась группа человек в десять. Израненные, оборванные, грязные они смело смотрели в сторону врага. Сломить таких людей нельзя. Карс вскочил в седло подведенного Воржихой коня и воскликнул:

– Быстрее, запрыгивайте! Через минуту будет поздно.

– Нет, – с улыбкой обреченного сказал начальник гарнизона. – Мы остаемся. Свой долг надо выполнять до конца. Дайте нам побольше патронов. Конница бонтонцев дорого заплатит за преследование эскадронов.

Спорить с Ленком не имело смысла. На траву полетели магазины к автоматам и карабинам.

– Прощайте! – с горечью крикнул властелин, ударяя лошадь пятками по бокам.

Кавалеристы Освальда быстро уходили на юг. Шальные пули сбивали всадников на землю, но никто уже не останавливался. Воины стремительно проносились мимо лежащих в траве товарищей. Ранены они или убиты солдаты не выясняли. Натянуть поводья, значит, обречь себя на верную гибель.

Сзади трубили сигнальщики врага. Бонтонцы ринулись в погоню. Возле Кростона противник нарвался на засаду. Шквальный огонь буквально выкашивал всадников. Не обращая внимания на стрельбу, неприятель упорно двигался на юг.

Между тем, перед мендонцами возник вражеский заслон. Выставив копья, сотня бонтонцев соорудила частокол. Столкновение получилось ужасным. Блеск стальных клинков, вопли, кровь.

Понеся существенные потери, полк все же вырвался из окружения. От ярости и отчаяния воины безжалостно изрубили солдат противника.

Рискуя загнать коней, эскадроны на огромной скорости уходили прочь от форта. Километров через пять кавалеристы достигли первой группы прикрытия. С трудом сдерживая неприятеля, пехотинцы вели тяжелый бой. Помощь оказалась, как нельзя кстати. Оттеснив врага в лес, войска продолжили отступление. Лишь через три часа измотанные, уставшие всадники добрались до заранее подготовленного рубежа обороны.

Его начали строить двое суток назад, когда Карс собирал беспорядочно отходившиеся к столице части. Сейчас это была сплошная линия рвов, редутов и завалов. Десятки снайперов держали в прицеле дорогу и прилегающие к ней поляну. Как только эскадроны укрылись за защитными сооружениями, мендонцы открыли огонь по наступающему врагу.

Вражеская кавалерия не успела затормозить и превратилась в сплошное месиво людей и животных. Ржание коней и крики несчастных солдат слились в единый звук. Повезло тем, кто умер сразу. Раненых затаптывали копытами, давили падающими телами. Вскоре бонтонцы отступили, а стоны умирающих раздавались еще несколько часов.

Державшийся за стремена Олеся майор Юланд с трудом разжал онемевшие пальцы. Унимиец опустился на колени, пытаясь восстановить дыхание. Тридцатилетний офицер возглавлял отряды прикрытия на дороге. В них набирали исключительно добровольцев. Все понимали – шансов вернуться назад у солдат немного. К сожалению, так и получилось. Из трехсот бойцов уцелела едва ли четверть. Тяжелые потери понес и полк Освальда. Двести человек не вернулись из рейда к Кростону.

– Ну и гонка! – воскликнул Юланд, вставая на ноги. – Никогда не думал, что буду бежать наравне с лошадью…

– Когда жизнь дорога, сделаешь еще и не то… – с улыбкой заметил один из офицеров эскадрона.

– Согласен, – кивнул головой тасконец. – Вопрос в том, ради чего мы рисковали? Ведь вы сейчас должны находится в форте. А вместо этого вернулись назад. Я мог бы сразу закрыть проход и сохранить своих людей. Мне же пришлось ждать…

– Судьба крепости решена, – с горечью вымолвил кавалерист. – Катапульты противника превратили ее в жалкие руины. Здешние редуты выглядят гораздо надежнее.

– В таком случае, зачем полк вообще пробивался к Кростону? Из форта удалось спасти полсотни бойцов, а не досчитались мы в десять раз больше. Математика не очень приятная… – развел руками майор.

– Не забывайте, вы на войне, – вмешался Храбров. – Во время сражений обычная логика часто не приносит успеха. Крепость держалась трое суток, гарнизон отбил десятки вражеских атак. Да, прорыв действительно получился неудачным. Но зато теперь каждый солдат знает, что его не бросят на произвол судьбы. Факт немаловажный. Война только начинается. Благодаря рейду неприятель лишился части осадных машин. Бонтонцы уже не столь уверены в своих силах.

– Не знаю, не знаю, – пожал плечами мендонец. – В психологии я разбираюсь плохо. Господин полковник, а вы как считаете?

Юланд обратился к Освальду, который находился неподалеку. Крепко зажав левой рукой поводья, маркиз слегка привалился к шее лошади. Ответа на вопрос майора не последовало.

– Господин полковник, – окликнул унимийца Вацлав.

В следующее мгновение солдаты и офицеры уже бежали к командиру полка. Долго промучавшись со стременами и задеревеневшими пальцами рук, они, наконец, сняли тело с седла.

– Лекаря! Быстро! – закричал кто-то.

– Он ему не нужен, – скорбно заметил властелин. – Пуля пробила сердце. Бедняга умер около получаса назад. Это видно по конечностям и цвету кожи.

– Как же тогда скакала лошадь? – удивленно спросил молодой лейтенант. – Ведь маркиз ею не управлял.

– Стадный инстинкт, – ответил майор Айертон. – Животное было охвачено ужасом и бежало вместе с другими лошадьми. Покойник судорожно сжимал поводья, а ноги со шпорами держались в стременах. Освальд погиб как настоящий солдат – в седле и с оружием в руках. Более достойной смерти для дворянина не придумать.

Командира полка хоронили с большими почестями. Рядом располагалась братская могила для пятерых кавалеристов, умерших от ран. Ради торжественной церемонии не пожалели даже патронов. Невольно русич подумал о сотнях трупов, оставшихся в лесу и на поле у Кростона. Хорошо если местные крестьяне соберут и сожгут их. Ветер развеет прах бойцов по Униме. В противном случае окровавленные тела станут легкой добычей хищников и падальщиков.

Бонтонцы никогда не оскверняли могилы, хотя и похоронами врагов себя не утруждали. Война – величайшее зло. Она не только приводит к смерти людей, но и не дает несчастным последнего пристанища. Двойная жестокость по отношению к грешным душам.

Ближе к вечеру противник подтянул войска и начал первое массированное наступление на редуты. Его солдатам даже удалось забраться на укрепления. И тут снова в бой вступила конница. Боясь оказаться в окружении, подразделения врага поспешно отступили. До заката Сириуса было еще два часа, однако на повторную атаку неприятель не решился. Это настораживало. Захватчики надолго завязли у форта и теперь снова теряли время. Вряд ли заслон, насчитывающий восемьсот человек, мог удержать многотысячную армию.

Вывод напрашивался сам собой – бонтонцы больше не хотели терять солдат в кровопролитных боях и предприняли обходной маневр. Храбров прекрасно знал, что две группировки противника обогнули редуты с запада и востока и углубились километров на тридцать. Возникала реальная угроза окружения. Враг пытался отрезать мендонцев от столицы.

Дальнейшие события подтвердили предположения Олеся. В два часа ночи в лагерь прискакал посыльный с западного поста. Гонец сообщил о продвижении захватчиков в сторону заслона. Времени на обсуждение сложившейся ситуации не осталось. После непродолжительных споров возглавивший войска майор Айертон приказал отходить. Чтобы ввести в заблуждение неприятеля, солдаты разожгли костры поярче, а к деревьям привязали больных и раненых лошадей. Испуганное ржание коней создавало иллюзию оживленности лагеря.

Остальным животным обмотали морды тряпками, и бедные существа недовольно хрипели. Покинув укрепления, армия быстрым маршем двинулась на юг. За несколько часов предстояло преодолеть около сорока километров. Любая задержка могла привести к столкновению с противником. Все прекрасно понимали, что утром обман раскроется, и захватчики устремятся в погоню. К тому времени мендонцы уже должны занять новый рубеж обороны.

Описывать ночной переход вряд ли имеет смысл. Он выдался на редкость удачным. Враг был уверен в успехе своего маневра и не особенно спешил. Когда с первыми лучами Сириуса бонтонцы ринулись в наступление, им казалось – защитники обречены. А вместо триумфальной победы неприятель получил давно пустующие редуты. В ярости от постоянных неудач противник бросил вперед кавалерию. Около полудня передовые части захватчиков настигли отступающий заслон.

Бой состоялся у маленькой деревеньки под названием Локс. К счастью, местные жители успели ее покинуть. Патронов враг не жалел. Вскоре деревянные дома превратились в пылающие факела. К небу поднимались столбы дыма и снопы искр. Подготовиться к обороне мендонцы так и не успели. Сражение получилось жестоким и кровопролитным. Спустя два часа поле сплошь покрылось трупами людей и животных. Потери с обеих сторон измерялись сотнями солдат.

В отчаянной схватке погибли оба старших офицера: и майор Юланд, и майор Айертон. Командование взял на себя капитан-кавалерист. Путешественники в гущу боя не лезли, предпочитая с помощью автоматов и карабинов держать бонтонцев на расстоянии. Но даже это не спасло Храброва от ранения в плечо, а Воржиху в бедро. Впрочем, после перевязки оба землянина вернулись в строй.

В какой-то момент захватчики откатились назад. Им требовалась небольшая передышка. К месту битвы подтягивались свежие войска. Вскоре они начали обходить защитников по лесу.

– Похоже, близится развязка, – уныло заметил поляк. – Еще час и мерзавцы возьмут нас в клещи. Прикрыть фланги просто нечем…

– Что, верно, то верно, – кивнул головой Олесь. – Любая игра рано или поздно приходит к логичному финалу. Мы слишком долго искушали судьбу. Будь противник порасторопней, давно бы прикончил группировку.

– А если снова отойти? – предложил Вацлав.

– Нельзя, – возразил русич. – Километрах в тридцати отсюда собираются в единый кулак полки Мендона. Еще не время ставить их под удар. Надо продержаться хотя бы сутки.

– Иллюзия, – вмешался мутант. – Мы не сумеем дотянуть даже до вечера. Одна хорошая атака и все будет кончено. С такой свирепостью и настойчивостью бонтонцы не дрались даже у Кростона. Неприятель осознает, что блестяще начатая компания летит ко всем чертям.

– Лично я не собираюсь здесь умирать, – проговорил Воржиха. – Две сотни уничтоженных вражеских солдат ситуацию не изменят. Куда лучше сохранить людей для решающего сражения. Протрубить отход еще не поздно…

– Хорошо, – согласился Храбров. – В конце концов, захватчики в любом случае к утру достигнут места сбора.

Авторитет союзников среди офицеров-мендонцев был необычайно высок. Они видели, как с энжелцами советовался сам полковник Освальд. Смелость и героизм, проявленный чужаками в бою, тоже не остались без внимания. О подвигах Карса в Кростоне и вовсе ходили целые легенды. Некоторые факты унимийцы заметно приукрасили, и лет через двадцать никто не отличит правду ото лжи.

После непродолжительного обсуждения тасконцы согласились с предложением землян. Несмотря на огромную ответственность перед Родиной каждый солдат, тем не менее, надеялся живым вернуться домой. И когда предоставляется такой шанс, почему бы им ни воспользоваться…

Глава 8
ВЕЛИКОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ

Оставив небольшое прикрытие, войска поспешно уходили на юг. В колонне сейчас двигалась не больше двухсот человек. Чтобы появление противника не стало неожиданностью для основных сил армии, русич выслал вперед отряд кавалеристов. Удивительно, но бонтонцы не преследовали беглецов. Видимо, они посчитали, что выполнили поставленную задачу. Путь на Мендон открыт, а задержка составила всего пять дней.

Группировка благополучно преодолела тридцать километров и вышла к условленному месту. Увиденная картина поразила воинов. На мгновение людей охватило оцепенение. Даже Олесь, Вацлав и Карс немного растерялись. Унимийцы совершили настоящее чудо. Поперек огромного поля с запада на восток тянулась непрерывная линия рвов и редутов. Наиболее сильно тасконцы укрепили центральную высоту. На ее вершине мендонцы установили три мощные катапульты. Таким образом, машины получили возможность обстреливать почти всю прилегающую территорию.

Даже получив сообщение о наступлении врага, крестьяне не прекратили работы. Сотни людей устанавливали частоколы, рыли ловушки, углубляли ямы. Зато войска тут же поднялись по тревоге и выдвинулись на боевые рубежи. На первый взгляд здесь находилось около шести – семи тысяч бойцов. Но любой опытный военачальник сразу бы догадался, что где-то еще скрывается резерв.

Как только заслон выступил на поле, к нему сразу направился отряд всадников. Олесь насчитал не меньше пятидесяти человек. Кавалеристы быстро приближались, и вскоре Храбров увидел скачущих впереди генерала Хилла и полковника Кидсона. Значит, к ним пожаловало высшее военное командование герцогства. Единственный уцелевший офицер эскадрона замер неподвижно, приложил клинок к плечу и громко закричал:

– Смирно!

Торопливо обнажая оружие, израненные, уставшие воины вытянулись в струну. Удивительно, но в лучах заходящей звезды не сверкал ни один меч. Лезвия были настолько обагрены кровью, что потускнели и скорбно напоминали о загубленных человеческих жизнях. Часть бойцов едва держалась на ногах, и друзья поддерживали товарищей под локти.

Главнокомандующий подъехал к строю и внимательно посмотрел на вышедших из окружения солдат. Спустя минуту генерал обернулся к капитану и жестко спросил:

– Почему вы нарушили приказ и покинули Кростон? Унимиец низко опустил голову. Оправдываться не имело смысла. Утешало лишь одно – как старший по званию пострадает он один. Подчиненные выполняли его распоряжение.

– Вы знаете, что вас ждет? – вымолвил Хилл.

– Так точно, – отчеканил капитан. – Военный трибунал…

Настал момент, когда потребовалось вмешательство землян. Ведь офицера ждала верная смерть. Храбров подошел к тасконцам и осторожно произнес:

– Господин генерал, как верный союзник герцога Альберта, я прошу о снисхождении. Этот человек лишь выполнял приказы старших начальников. Когда эскадроны полковника Освальда добрались до Кростона, форт уже перестал существовать. Катапульты врага превратили крепость в груды развалин. В живых осталось меньше сотни бойцов. Оборонять оказалось нечего. Лишиться конницы в подобных условиях пара пустяков, а потому командир полка принял решение отойти на новые рубежи. Медленно отступая, мы наносили противнику ощутимые удары и сумели задержать его еще на двое суток…

– Где маркиз Освальд? – более спокойным тоном уточнил командующий.

– Погиб в бою, – ответил русич. – Он умер от пули прямо в седле. Майор Ленк остался прикрывать отход группировки и навсегда связал свое имя с фортом Кростон. Я могу перечислить еще с десяток старших офицеров, павших на поле битвы. Поверьте, солдаты проявили подлинный героизм и ничем не запятнали собственную честь. Покинутая крепость – не трусость и не ослушание. Командиры просто пытались спасти подчиненных от бессмысленного уничтожения.

Как любой сноб, Хилл не любил признавать ошибки, но в глупости его обвинить трудно. Доводы чужака оказались довольно вескими, да и вряд ли моральный дух армии поднимется, если казнят воина, смело сражавшегося за Родину. Пытаясь выйти из неудобного положения, унимиец задумчиво проговорил:

– Доложите примерное соотношение потерь. Капитан неловко замялся. Ему тут же на помощь пришел Карс. Выступив чуть вперед, мутант громко сказал:

– Позвольте мне… Я воевал с самого начала компании, участвовал почти во всех сражениях под Кростоном. Армия Мендона не досчитается двух тысяч человек. У бонтонцев убито и ранено в три раза больше. Кроме того, славная кавалерия полковника Освальда уничтожила несколько катапульт врага. На их восстановление уйдет немало времени.

– Неплохо, – невольно вырвалось у генерала. – Теперь я вижу, что план действий оказался верен, а передо мной стоят настоящие герои. Каждый из солдат будет по достоинству отмечен. А вам, капитан, присваиваю звание майора и чин командира эскадрона.

Главнокомандующий развернул коня и быстро поскакал обратно. Вместе с ним уехала значительная часть сопровождения. Лишь Кидсон направился к чужестранцам. Полковника на мгновение опередил Аято. Японец бросился к друзьям и, не обращая внимания на тасконцев, радостно обнял товарищей. Ему до сих пор не верилось, что они выбрались живыми из кровавой мясорубки. Самурай прекрасно представлял, какую цену заплатил противник за взятие форта. Впрочем, и защитников уцелело немного.

– Приветствую смельчаков, – с улыбкой произнес Кидсон. – Как вы заметили, генерал уже успел присвоить себе славу от успешно проведенной операции. Теперь врагу к столице не прорваться. Здесь скопилось почти десять тысяч наших солдат. Через двое суток эта цифра достигнет пятнадцати. Силы выровнялись. И я, как никто другой, знаю кому герцогство обязано своим спасением. Представители Энжела не только подали блестящую идею, но и приняли активное участие в ее воплощении.

– Боюсь, главные события еще впереди, – заметил русич. – Бонтонцы затратили огромные средства на вторжение. Они оставили на полях Мендона четверть армии. Вряд ли командование захватчиков смирится с постоянными неудачами. В последних боях мы почувствовали перемену в настроении противника. Враг жаждет реванша.

Храбров был абсолютно прав в оценке событий. Однако в прогнозах землянин все-таки ошибся.

Войска герцога Бонского вышли к месту предстоящего сражения примерно через час. До самого заката они выстраивались в боевые порядки, занимая установленные позиции. Вскоре передвижение неприятеля скрыла темнота ночи. Опасаясь внезапной атаки, защитники редутов выставили усиленное охранение.

Зрелище было незабываемым. Огромное поле озарилось сотнями ярко пылающих костров. Стоя на вершине холма, Олесь созерцал две широкие светлые полосы, готовые в любой момент броситься друг на друга. Невольно землянин перевел взгляд на звездное небо. Там творилось нечто подобное. Тысячи сверкающих точек создавали причудливый неповторимый узор. И трудно сказать, чего в нем больше – пугающей пустоты или завораживающего могущества.

– О чем размышляешь? – проговорил Тино, усаживаясь на влажную от вечерней росы траву.

– О мире, – грустно усмехнулся Олесь. – Разве мог я десять лет назад, глядя на звезды, подумать об обитаемых планетах? Конечно, нет. Теперь же меня гложут совсем иные сомнения. Есть ли справедливость во вселенной? Бог создал человека, но по какой-то чудовищной ошибке наделил его злобой и жестокостью. Люди воюют беспрерывно. Достаточно появления одного одержимого сумасшедшего, и целые народы и цивилизации превращаются в обезумевших убийц и грабителей. Почему?

– Непростой вопрос, – вымолвил японец. – Его и до тебя задавали многие. Лично я пришел к простому и очевидному выводу: любая нация, чтобы подняться на какую-то высоту, должна преодолеть крутую и опасную лестницу. Каждая ступень – серьезное испытание. Эпидемии, стихийные бедствия, войны…Да мало ли преград на пути. Уцелеет лишь тот, кто сумеет отделить добро от зла. Как ты понимаешь, сделать это нелегко. Мы часто сталкиваемся с подменой понятий. Властители используют в своих корыстных целях лозунги о патриотизме, преданности, независимости. Человек несовершенен. И еще не скоро станет лучше. Я постоянно вспоминаю рассказ Аргуса. Мне не дает покоя одна мысль – почему Тьма рвется именно к Земле?

– И ты нашел ответ? – удивленно произнес русич.

– В некотором роде, – неопределенно пожал плечами самурай. – Человечество очень странная раса. Судя по всему, мы не раз спотыкались на лестнице и падали вниз. Однако каждый раз успевали зацепиться за край и начинали новое восхождение. В упорстве с людьми никто не сравнится. Сколько ветвей нашей цивилизации пустили корни в галактике? Это, наверное, известно одному богу.

– Логика в подобных рассуждениях есть, – согласился Храбров. – Но я устал от вселенской злобы. Мой клинок пролил слишком много крови. Если бы не посвящение в воины Света, давно бы спрятался в глуши подальше от мирской суеты.

– У меня данный этап жизни уже позади, – с улыбкой сказал Аято, поднимаясь на ноги.

Бонтонцы были поражены увиденной картиной. Военачальники противника находились в полной прострации. Только сейчас захватчики, наконец, поняли истинное значение заслонов. Вот почему так отчаянно и самоотверженно бились мендонские солдаты. Время оказалось дороже человеческих жизней. Потеряв темп вторжения, бонтонцы дали возможность врагу собрать значительные силы и подготовиться к решающему сражению.

Не располагая существенным превосходством в численности, неприятель не решился начать наступление сходу. Мало того, захватчики сами стали закрепляться на краю леса. К удивлению защитников уже на следующий день противник приступил к постройке редутов. Снайперы изредка обстреливали позиции врага, но делали это лениво и неохотно. В войне наступило равновесие. Ни одна из сторон не обладала преимуществом, позволяющим одержать победу.

Трудно сказать, кого такое положение устраивало больше. Бонтонцы овладели огромной территорией, разграбили северные провинции соседа, угнали в плен тысячи крестьян. Успех компании очевиден. Столь глубоко в тыл противника им никогда раньше вторгаться не удавалось. Однако полного разгрома, на который рассчитывал владыка Бонтона, не получилось.

Мендонцам тоже не имело смысла жаловаться на судьбу. В очень сложных условиях они сумели задержать врага, собрать разрозненные части воедино и перекрыть дорогу на столицу. Угроза осады и штурма города миновала. К сожалению, изгнать агрессора с родной земли воины Альберта не могли. Рисковать армией и страной ради призрачной надежды было, по меньшей мере, не разумно. Сжимая зубы от ненависти и презрения, солдатам приходилось терпеливо ждать развязки.

Минуло двадцать суток, а противники по-прежнему пребывали в нерешительности. За прошедшее время мендонцы за счет добровольцев и ослабления южных пограничных гарнизонов увеличили численность армии почти вдвое. В лесу и на редутах скопилось около семнадцати тысяч бойцов. Новобранцев усиленно готовили к предстоящему сражению опытные инструкторы.

Каждый день к войскам подвозили огромное количество продовольствия и снаряжения. Вся страна, как могла, помогала своим защитникам. Патриотические настроения буквально захлестнули герцогство. И дворяне, и торговцы, и простолюдины, не жалея сил и средств, трудились на благо Родины. Даже тайная полиция значительно поумерила пыл. С начала военной компании аресту не подвергся ни один офицер. Стонж прекрасно понимал, какой резонанс в обществе вызовут репрессии, и предпочитал не злить народ.

Но это лишь одна сторона медали. Была и другая… Опустевшие деревни, разорившиеся крестьянские семьи, тысячи нищих и обездоленных. Как и любое государство в подобных условиях, герцогство несло огромные убытки от войны. Женщины, старики и дети не справлялись с гигантским объемом работ в поле, а мужчин каждый день призывали либо в армию, либо в охрану.

Постепенно ситуация становилась критической. Стране грозило полное разорение. Она рисковала превратиться в безлюдный, заброшенный край. Голодные изможденные тасконцы брели поближе к столице. Только там еще действовали законы, позволяющие беднякам найти хоть какое-то пропитание.

В лесах свирепствовали банды разбойников. Мерзавцы окончательно потеряли человеческий облик и грабили всех без разбора. Среди убитых путников часто находили женщин и детей. Подразделения внутренней охраны отлавливали и безжалостно казнили преступников, но их место тут же занимали новые шайки головорезов. Для проведения массированной операции у властей не хватало людей. Лучшие части после формирования сразу отправлялись на север.

Впрочем, ситуация в бонтонской армии была ничуть не лучше. Войска находились на вражеской территории. Местное население или поспешно уходило в леса, или оказывало сопротивление. Не помогал ни террор, ни изгнание из деревень. Большой проблемой стало продовольствие. Захватчики находились далеко от своих баз снабжения. Конвои двигались медленно и часто подвергались налетам дезертиров и повстанцев.

Для поддержания порядка противнику регулярно приходилось снимать полки с фронта, что значительно ослабляло ударную группировку. Голод, антисанитария и огромная скученность солдат приводили к вспышкам опасных заболеваний.

В любой момент могли взбунтоваться наемники. С ними намеревались рассчитаться после падения Мендона. В столице герцогства много золота и дорогих вещей. Однако ход войны разворачивался по совершенно иному сценарию. До победы еще далеко, а казна уже практически пуста. Мутанты же не любят сражаться на пустой желудок, не получая должного вознаграждения. Чтобы избежать дезертирства приходилось обделять собственные войска. Само собой, данный факт вызывал недовольство среди солдат.