Текст книги "Предчувствие"

Их гурьбой, грубо подталкивая в спины, заставили подняться по лестничным пролетам аварийного выхода, выводившего на второй этаж заводоуправления.

С четырех сторон подземной пирамиды замигали установленные где-то вверху красные лампы, появился шум работы невидимых и, должно быть, смонтированных наружно, агрегатов.

– Да это же гудят те самые вертикальные огромные серебристые цистерны на территории завода и как раз примыкающие к зданию заводоуправления!

– А мы-то думали, что в них – английская глина!

– Это особый состав бетона, он действует по принципу макрофлекса – увеличивается в объеме при взаимодействии с воздухом, так что в считаные минуты заполняет большое пространство и застывает прочнейшим монолитом, – пояснил опять мрачно Джордж.

– Не таким ли способом замуровали несколько лет назад утонувший паром «Эстония»? Чтобы скрыть навеки на морском дне тайну его потопления?

– Между прочим, мы, я имею в виду, наша фирма предлагала эту нашу новую разработку строительных материалов и уникальных компонентов для той операции, но саркофаг у парома, насколько мне известно, произведен из обычных материалов.

– Зато видите, какое применение нашлось вашему изобретению, Джордж! Ваш заводик – детище современного уникального керамического производства, как я понимаю, скоро накроет? С крышкой. Очень оригинально!

– Накроет пирамиду. Обратите внимание на форму самого помещения? Завод вряд ли пострадает.

– И что? Вы вернетесь, как ни в чем не бывало, сюда через пару дней – обучать народ изготовлению унитазов?

…К пленникам, размещенным принудительно и прижатым на платформе лифта-подъемника, в это время совсем близко подошел Коллинз и вдруг вынул из рукава что-то похожее на баллончик с газом, поскольку тут же бесцеремонно распылил его в лица людей.

– Вы, мистер Коллинз, себе слишком много позволяете! – возмутился Джордж. – И я вам при первом же удобном случае отвечу!

– Не волнуйся, Клайк. Это не смертельно. Немножко освежителя никому не помешает. Заверяю тебя, это тот самый раствор, который мы с тобой уже неоднократно применяли. И очень успешно.

– Вы меня, Коллинз, и я думаю, многих акционеров тоже, вероломно обманывали! – Джордж откровенно негодовал, в то время когда его руки, силком завернутые за спину, прислужники лаборанта крепко и шустро прихватывали капроновой строительной сцепкой. Таким же образом, бесцеремонно, поступили и с другими пленниками.

– Вы глубоко заблуждаетесь, господин директор! – Коллинз усмехнулся. – Заявляю официально. Никто вас не вводил в заблуждение. Правильно будет сказать так: вас просто не всегда и не до конца посвящали в существо проекта. И вы в свою очередь точно так же поступали с персоналом завода.

– Вы – негодяй!

– Мистер Клайк! Я буду вежливым. Вы опять не правы. О! Сумейте оценить мой по отношению к вам и вашим людям гуманизм! Просто сейчас лично вам и вашим новым друзьям предстоят некоторые неудобства. Я полагаю, приятные чувства измененного сознания помогут вам перенести их мужественно, без эксцессов. И совершенно безболезненно! – лаборант зловеще захохотал.

Через самое короткое время подъемник доставил людей в помещение упаковочной, плотно закрыв платформой шахту. Свен увидел, в каком состоянии доставлены наверх Джордж и другие пленники.

– Ну, вы, Коллинз, настоящий садист!

– Свен, я еще раз вам повторяю: прекратите истерику! Нужный вам и нам биологический материал – в наших руках. И нам, пожалуй, здесь больше нечего делать!

– Я вас не понимаю! Ваши последние действия не соответствуют нашим предварительным договоренностям!

– Вы что, Свен?! Вы до сих пор ничего не поняли? – начальник лаборатории вдруг рассвирепел. – Какие договоренности? Вы получите то, что хотели! И валите к черту! Понимаете? Нам с вами, к сожалению, не удалось найти эмулятор – цилиндрическую печать, в которой заинтересованы те, кто нам платит за работу. Но, я думаю, она от нас никуда не денется! Насколько мне известно, у ведущих акционеров этого проекта к вам, Свен, пока что нет никаких вопросов! При необходимости вас всегда найдут!

– Мистер Коллинз! Вы – обыкновенный наркоман! Вы – не ученый! То, что я от вас слышу – это дико! А то, что вы сейчас делаете, я начинаю понимать, это какой-то совершенно безумный и не предусмотренный нашим договором план! Эти существа, вы же знаете, они сейчас погибнут для нас! Мы их потеряем! Это крах всей нашей работы!

– Крах? Я, Свен, думал, вы здесь самый образованный и понимающий человек! Гумоиды пока что именно в том глиняном состоянии, в котором они совершенно беспомощны и не способны чем-либо нам помешать! И, кстати, с ними ничего плохого не случится! Мы их в ближайшие часы передадим специалистам! И далее нас это уже не касается!

– Каким еще специалистам?! Вы мне полчаса назад говорили, что лаборатория продолжит исследования и что наша вся настоящая работа только сейчас и начинается!

– Вы, Свен, меня сегодня уже несколько раз глубоко разочаровали! – лаборант презрительно посмотрел на инженера и приказал своим наемным помощникам:

– Ведите всех быстро к фуре! Грузите! Закройте! Двое останутся вместе со всеми, в кузове! Двое – со мной!

– Свен, сожалею, вы сейчас не сможете составить мне компанию в кабине! Вам лучше остаться вместе со всеми в кузове!

– Но мистер Коллинз! – закричал пораженный и глубоко уязвленный Свен своему, как он думал до сих пор, партнеру.

– Вы мне, Свен, надоели! – Коллинз уже не слушал инженера, но обратился к охранникам. – Этого – туда же, куда и всех! В кузов! В смысле – в фургон! Будет орать или рыпаться, заткните ему рот!

Следующая остановка – Хаава

В темном кузове фуры Федя оказался рядом со Свеном. Где-то рядом находились другие рабочие, вероятно, Джордж и его любопытная рыжеволосая женщина.

– Свен, ты сволочь! – сгоряча и сквозь темноту заявил Федя, едва придя в себя после грубого и наглого с ним, как и с другими захваченными людьми, обращения. – Ты плохой человек! Ты по-русски хорошо понимаешь, что я сказал?

– Я рад, Федя, что полученная тобой от Коллинза доза не может принести особого вреда, – ответил в свою очередь целый и невредимый наглый Свен. – Извини за фамильярность, но мы с тобой теперь друзья по несчастью.

– Но зато как бы я хотел нанести тебе вред прямо сейчас! Вполне ощутимо и чтобы по полной программе! И, возможно, по лицу!

– Я попробую тебе помочь. У тебя связаны руки?

– А то!

Федя в темноте почти ничего не видел. Но местоположение Свена определил по дыханию и его возне.

– Повернись ко мне спиной, я развяжу тебя!

– Там ты мне сейчас развяжешь! – угрожающе отозвался из глубины фуры кто-то из запертых по приказу Коллинза вместе с пленниками охранников. – А ну, казлы, всем молчать! Сидеть всем молча! А то найду сейчас того, кто тут базарит! Мало не покажется…

– Пшел ты, Керя!.. Не понял что ли? И тебя упаковали вместе со всеми, как последнего баклана! И автомат один только дали! На двоих. И не факт, что теперь выпустят! – охранники начали пререкаться между собой.

Федя услышал перепалку наемников, решил помолчать, но повернулся спиной к копошащемуся в темноте Свену. А тот не шутил – нащупал Федины запястья, нашел стяжку, принялся чем-то ее пилить. После нескольких усилий Федя почувствовал руки свободными, но хорошенько помятыми.

– Эй вы, уроды! Кто здесь из людей Коллинза? Керя и второй! Не дергайтесь! У нас уже у троих, – соврал из тактических соображений Чика, – руки сейчас свободны. Так что подумайте о том, что вас самих ждет впереди!

– Слышал, они уже освободились? – озабоченно закричал один из сопровождающих своему напарнику.

– А чего ты верещишь? Сиди тихонько и помалкивай! – Федя узнал голос Володи Долматова. Он был где-то неподалеку и за Свеном.

– Вы знаете, куда нас всех везут? – задал вопрос Федя. – Свен, куда идет фура? И где эти глиняные боги? Энлил? Ау! Или как там тебя, ты еще живой?

– Я видел, им перед загрузкой химик заклеивал почему-то рты скотчем! – Федя опять узнал Долматова. – Они где-то у дверей. Нас заталкивали первыми.

– Володь, у тебя все нормально? – переспросил Федя, имея в виду возможное действие той отравы, которой опрыскал всех Коллинз перед погрузкой.

– Нормально, Федя! Голова немножко… раскалывается! И мозги в кучу – не соображают. Но я тебя… ого! вижу. Свена вижу. Погоди, у меня какие-то глюки пошли. Нет, это точно вижу! Люди Коллинза – их здесь двое. Они в разных углах.

– Что ты там видишь? Сдурел совсем? Или у тебя прибор ночного видения на носу вырос? – спросил кто-то из чужих.

– Заткнись! И опусти автомат, а то с перепугу еще начнешь палить! И сам рикошетом получишь, – отозвался ему Долматов. – А эти мумии, боги, вот хорошо вижу, штабелями лежат у самых дверей. Они связаны. Нет, завернуты в какую-то мешковину.

– Свен, я спросил, куда нас всех везут? И куда и зачем им нужны алиены? Да, и про какую такую печать говорил Коллинз? Эй, вы, отморозки безбашенные! Слышь, кореша, вам сказали, куда пойдет фура?

– Кажется, в аэропорт. Или на какой-то секретный аэродром, я точно не понял! – отозвался один из словоохотливых охранников. – Не похоже, что кого-то из вас они без проблем отпустят. А нам вначале сказали, что просто горшки какие-то ценные и пару ящиков всего-то и нужно погрузить и перевезти. А тут, я смотрю, такое дело! Мокрухой пахнет. Уголовка по полной программе!

Федя приподнялся с железного пола, прислонился спиной к борту фуры.

– Свен! А что же ты у нас такой скромный? – обратился он вновь к инженеру. – Извини, я буду на ты – сам ведь предложил. Эвелин про тебя много чего интересного рассказала! И Валера добавил пикантные подробности. Ты манипулировал всеми, как хотел! Но даже и Джорджа, как я теперь понимаю, ты водил за нос!

– Это не самое лучшее, Федя, что можно сейчас в нашей ситуации придумать! Оставим разоблачения друг друга для более благоприятного случая, – ответил примирительно Свен.

– Нет, ты послушай, что я скажу! Вы вместе с химиками-акционерами задрипанного керамического заводика в Лаагри под международный шумок про всякие вирусы, финансовый кризис и глобальное потепление решили создать новое человеческое существо – робота! Или попытались повторить чуть ли не буква в букву шумерскую историю? Вы задумали оживить творение? Произвести техническим способом то же самое клонирование? Обновить весь человеческий материал на планете?! Или совсем заменить существующее население новыми существами? Или только для того, чтобы пробудить в живущих новые импульсы, а того вернее, пробудить людей от дремучего и беспросветного сна, забвения и бессмыслия?

– Федя, ты некоторые вещи говоришь совершенно правильно, а некоторые – неправильно! – спокойно и теперь уже почему-то устало возразил Свен из темноты. – Сначала о печати. Это древний магический талисман. Он может быть в виде диска, или таблички, или цилиндра. На нем зеркально зашифрована некая исключительно важная информация. Я думаю, это конкретные сведения о путях или способах проникновения через имеющиеся на Земле во рота в соседние с нами миры.

Между прочим, эту вещь каким-то образом ты лично, Федя, мог нам доставить оттуда. И я рад, что у тебя с этим ничего не получилось. Не хватило, так сказать ресурса. Не тот у тебя уровень доступа. Мы были в курсе того, что тебе некоторые вещи и предметы удавалось оттуда доставать. И представь, с каким интересом была воспринята новость о том, что ты однажды принес в цех из дому! Но это оказалась никчемная безделушка. Осколок старинного точильного круга… Как и портмоне с кучей купюр. Хотя и в этом есть некоторая своя символика и смысл. Деньги, труд…

– …Все перетрут! – выпалил из темноты Федя. Внимая откровениям Свена, он только теперь все понял. Значит, Свен знал про его посещения Хойму и Мяннику и других мест. И даже про бумажник с деньгами!

– Неправильно. Портмоне – не деньги, а живой биологический материал. Осколок точильный – не труд, а натуральный природный компонент, – парировал снисходительно инженер Федину трактовку символики.

– Ты сам понимаешь, чем это кончится? Тебя Коллинз запер вместе с нами в один фургон! Он кинул тебя! А боги, между прочим, нам кое-что рассказали! Правда, жаль, сейчас с ними что-то такое случилось, молчат как барашки, которых везут на шашлык!

– Подожди. Я про твои ко мне вопросы. Ты мысль начал правильно! Древний человек не жил умом и рационализмом так, как живет нынешний. Он был дитя мистики и связан невидимым простому зрению тесным общением с потусторонним миром. Древний человек совсем иначе воспринимал себя и окружающий мир, и свое назначение. Он был творцом и мастером. И в некотором смысле магом! Это позднее мир заполнили роботы, такие же, как ты и я – механические игрушки, пожираемые жаждой сиюминутного комфорта, успеха, которые и мнят себя вершиной цивилизации. А это на самом деле больная цивилизация! Слишком больная!

– Ну-ну. А симптомы всеобщего заболевания мы можем наблюдать теперь по тебе, Свен, да? – в разговор откуда-то из темноты вступил неожиданно Джордж Клайк. – Чикин, вы понимаете, Свен, конечно, превосходный инженер и специалист. Но я сообщу об одной его слабости. Он уверен в том, что невероятно близок к решению загадок египетских пирамид и многих других необычных сооружений на Земле. Он уверен в том, что огромные каменные блоки люди некогда могли переносить при помощи своей особой энергетики, например, распевая какие-то гимны. Этим же приемом они легко, как пенопласт, перепиливали любой гранит!

– Джордж, ты нашел самое удобное время иронизировать. А ведь мы до сих пор были друзьями! Поверь, я тебя ни в чем ни разу не обманывал! – грустно отозвался из своего угла Свен. – Мы действительно подошли к чрезвычайно важному научному открытию. У нас кое-что стало получаться! Увы, я не смог просчитать до конца возможные риски. И совсем не ожидал тех действий, что сейчас нам демонстрирует мистер Коллинз. Он – чужой человек. Я даже не знаю, на кого он работает.

– Свен! Ты кто? Развоплощенный Энеи что ли? Бывший жрец у шумеров? Ты гонишь сейчас, как Шумахер, и я не успеваю следить за твоей мыслью! Ты это специально. Чтобы сбить меня с толку и усыпить! Я тебе не верю! И Джордж ведь только что разоблачил тебя! Это видели и слышали все! И ты – не обижайся, настоящий подлец! Ты нагло влезал в мою личную жизнь! Ты к этому склонил Эвелин, а в результате на заводе погиб человек! Ты и мастера Валеру охмурил своими софизмами! – Чока задыхался от негодования.

– Федя, дорогой! Всякое живое существо, имеющее место быть в природе и мироздании, как и его движение, колебания или вибрации – все конкретно фиксируется, запоминается, обрабатывается и учитывается. Это было и есть всегда. Ничего мистического. Фиксируется энергетическое поле человека. В измененном состоянии меняется частота вибраций и практически весь спектр излучений. Неважно, где ты находишься – в потустороннем мире или в мире желаний, и тем более на этой земле! Разве ты не ощущал, что за тобой постоянно следят?

– Жулики вроде тебя? Конечно, ощущал! Так и выслеживает добычу хищник. Но кроме хищников есть еще и нехищники! И, знаешь, с кулаками!

– Федя! Я ничего не делал против тебя. И настанет день, ты это поймешь! А сейчас, извини, меня сильно крутит… О! мысли мои путаются… Я, кажется, вот-вот потеряю сознание, – инженер вдруг замолк, и Феде показалось, что он не слышит больше его дыхания.

– Свен, что с тобой? У меня есть вопросы. Ты из тех, кто чокнут на идее нового мирового порядка? Ты – масон?

Свен странно не отвечал. Но через некоторое время снова заговорил, но хрипло, с трудом и тяжело дыша.

– Федя, мне многое хотелось бы сказать тебе. И не в таких критических обстоятельствах. Но, видишь, Коллинз поступил по какому-то своему плану. И оказался сильнее всех нас. Ты это, Федя, должен понять: не было бы тех, кто нынче не то что претендует на управление миром, а фактически им и управляет, то все равно откуда-то объявились бы другие претенденты на… эту же самую роль избранных, имеющие цель заставить всех остальных жить по их правилам. Разумеется, при новом порядке. В идеальном. В их понимании мире… – инженер опять затих.

– Свен! Але! Отзовись! Подай голос! – Федя не хотел, чтобы тот лишился чувств и таким способом избежал серьезного и начистоту разговора.

Инженер, однако, не отзывался. Федя толкнул его в плечо, подергал за руки – глиняное тело Свена обмякло. Федю самого стало душить. Он понял, это слезы! Он испугался, что Свен почему-то умер!

– Я не хотел тебя убивать! Я никого не хочу убивать! – Федя тряс за одежду инженера. – Я не могу… Мне нельзя! Эй, кто тут живой? Отзовитесь?

…Уже знакомый Феде желтый свет, похожий на мерцающие маленькие церковные свечки, показалось, задрожал, как будто выбирая – светить или тускнеть, и вдруг вспыхнул оранжево, ярко и ослепил Федин ум. Чикин неожиданно для себя стал усиленно вспоминать, а что же говорил или должен был говорить водитель автобуса после остановки «Хойму»? И вспомнил, он говорил: «Следующая остановка – Хаава».

– Это конец! – банально процедил Федя сквозь зубы, понимая, что тело его сводит судорогой, и челюсти, и все члены ему не под властны, но сила невероятной тяжести навалилась на плечи и грудь, превращая его в простую глину и увеличивая теперь все его органы до громадных размеров, ломая все перегородки мироздания.

Невыносимая боль сжала Федю, он возопил о своей малости! Ему не хватало себя самого, чтобы успеть разместиться в таком ужасном и все еще увеличивающемся и разрастающемся теле.

«Вот так что ли и умирают?» – успел подумать Чика и обнаружил в себе равнодушие. И тогда еще одна величайшая сила пронзила его необычайно растущее и затмевающее звезды, несущееся навстречу галактикам, тело: он вспомнил и прошептал в своей безнадежности: «А как же теперь Лиля?!»

– Ричард! Мы никогда ни о чем тебя не просили. Но сейчас исполни. Это нужно тебе! И не только! – Федя услышал голос, с которым он уже где-то однажды сталкивался.

– Я тебя знаю! Но сейчас не могу вспомнить. Я догадываюсь о том, что происходит. Говори, что я могу сделать?

Федя, умирая и прощаясь с жизнью, отчетливо понимал, что вслух он ничего не говорит, и к нему также никто из реально присутствующих попутчиков по несчастью с такими словами не обращается.

– У тебя в кармане брелок. Да, вещичка, очень похожая на тот жетон, которым ты отмечал свое присутствие на заводе в Лаагри. И хорошо, что она сейчас у тебя. Ты мудро поступил, когда решил взять ее сегодня с собой вместо той заводской пустышки! Достань этот магический талисман и сам приблизься к одному из тех, кто с тобой говорил в пирамиде и который назвал тебе свое имя. Не бойся! Отдай ему эту штучку!

– А это что?

– Это с виду та самая роликовая печать, которая была распространена у шумеров и с помощью которой они хранили важную и, при нужде, сакральную информацию. В свернутом виде твой талисман хранит нужное сообщение. Это – эмулятор, он читает и воспроизводит действие секретных ключей, при необходимости легко их заменяет. На нем всего несколько специальных знаков. Но их нужно воспроизводить наоборот, зеркально, то есть элементарно сделать их оттиск. Хотя бы на глине! Шумерские жрецы знали в этом толк. Те, кто побуждали тебя проникать через специально открытые Порталы в недоступные для простых смертных миры – они очень желали, чтобы ты принес им эту печать. Но они не знали, где она, и как получить к ней доступ. Они от посвященных людей получили некоторые сведения об этом очень древнем и тайном приборе. Они потому и сделали его подобие, имитацию в виде круглого электронного жетона.

– Но зачем? Кому это нужно?

– С помощью этой печати они надеялись получить полный контроль над всем человечеством, установить давно желанное для них господство. Эти люди в очередной раз попытались обмануть Небеса. Под предлогом благих целей – модернизации и улучшения породы людей они через своих посвященных обратились к Высшим Силам за содействием и помощью. Им были ниспосланы некоторые дары, препоручены наши посланцы в качестве образцов и подобия. На самом деле с самого начала посланники Элохим имели другую задачу – забрать эту печать и вернуть ее настоящему владельцу.

– Я не за печать эту спросил… Я – за Лилю, и за себя… Кому это нужно?!

– Это нужно в канун грандиозного планетарного события, грядущей и уже наступившей космической манифестации, ибо, свидетельствую тебе, настало время и уже идет великое преображение человека, его необычайное духовное возвышение и пробуждение. Силы Света никогда не меняют своих планов и не оставляют без внимания своих сынов и дочерей на Земле!

– Но они же, я имею в виду, лаборант, его сообщники, могли в любой момент отнять ее у меня! – воскликнул Чикин.

– Да. Могли. Любой ценой! Но они допустили ошибку. Они не поверили в тебя. И ты ведь в день посвящения отметился на заводе старым жетоном. Они ничего не заметили, решили, что ты ничего не нашел. А далее твой заводской брелок перестал работать. Они подумали, что ты почему-то прекратил им пользоваться, то есть осмелел до того, что стал пренебрегать заводскими правилами. Они собирались с этим разобраться. Да, они могли разоблачить тебя…

– Значит, за мной постоянно следили…

– Мы знали, что ты это чувствуешь. Мы верили в тебя. Да, и знай, твой заводской микрочип фиксировал все твои перемещения и события, как обыкновенный датчик, трекер, навигатор. С помощью этого прибора они также пытались следить за тобой и управлять тобой. Аналоги этого жетона они выдали еще нескольким рабочим из персонала завода с разной степенью их экстрасенсорных возможностей. С одинаковой при этом задачей – найти утерянную много тысяч лет назад печать! Она пропала, как они думали, при таинственных и не совсем обычных обстоятельствах в самый ближний от землян изоментальный мир. Знаменитый мастер Зор У Шта, служивший известной в те времена богине Инанне и ставший затем хранителем печати, он, к счастью, сумел на много веков укрыть важнейшие сведения, исключив возможность овладения тайнознанием для посторонних, слишком алчных, примитивных в желаниях лиц, пытающихся найти Ключи мира или то, что на Земле до сих пор называют Осью богов!

Федор Чикин не удивился. Он понял, что разбрызганное лаборантом вещество в той или иной мере подействовало на каждого, кто находился сейчас в фуре. И он сам пребывает в сумеречном сознании. И, скорее всего, ему опять что-то мерещится.

– Мы забираем у тебя печать! Ваш мир ждет прекрасное буду щее! Сделай, как я сказал!

Федя не нашел причин, чтобы отказать невидимому голосу и поступить как-нибудь иначе. Сейчас, когда уже нет сил, и кажется, что жить осталось мало, он ценой невероятных страданий, из последних усилий пополз по жесткому железному полу фуры в кромешной темноте к дверям.

…Очнулся Чикин от резких толчков и обнаружил пред собою в мутном ореоле Володю Долматова. Неподалеку в пожухлой, высокой прошлогодней траве рядом с дорогой сидели, будто в дреме, Анатолий и Урмас. При этом Урмас что-то недовольно ворчал и, сосредоточенный на эстонской аккуратности, старался очистить брюки от прилипшей к ним травинки.

А в небе и прямо над головами крутился огромный огненный шар с явственно различимыми иллюминаторами. Четкий прожектор ярко освещал фуру, дорогу.

Долматов снова толкал в плечо и отчаянно пытался трясти за грудки Федю:

– Смотри, братан! Смотри! А все-таки прилетели!

– Да! Знаю. Я видел их недавно… В Мяннику!..

Фура, нелепо развернутая и сложенная пополам, стояла на обочине с раскрытыми со всех сторон дверями. Чока разглядел приближающиеся издалека проблесковые огни. Это спешили полиция и автомобили службы спасения. Какие-то люди побежали к грузовику стали вынимать из кабины тела. Другие бросились к распахнутым дверям длинного прицепа. Федя среди копошащихся полицейских и медиков увидел мастера Валеру и подумал, что иначе быть не могло. Валера – хороший и правильный человек! Это он вызвал полицию. Но как узнал о том, что происходит на заводе?

…А в следующий момент Чикин увидел широченный плакат. Лунный ландшафт, как символ пустоты и одиночества. Увидел темные улицы Таллина. Они сверкали разноцветными огоньками кафе, рекламной иллюминацией. Он слышал, что люди смеются! И водопад незримого тепла и удовольствия поднял его. И сбросил. Ричард не знал, сколько прошло времени, и ночь ли сейчас или день. Но за полями, за ломаной линией дальнего темного леса он увидел полоску сказочного и удивительно сочного, теплого и мягкого утреннего света, который нарастал, наполнялся и поджимал облака, как будто оттуда, с востока, в Эстонию шла долгожданная весна…

…Через пару дней Федя по привычке вышел к столь хорошо знакомой ему автобусной остановке у кинотеатра «Космос». Идти и спешить куда-либо необходимость пропала. Он получил причитавшиеся ему в связи с сокращением деньги. В городской бесплатной газете, желая посмотреть объявления о приеме на работу, прочел статейку о своем теперь уже бывшем предприятии. Его внимание привлек заголовок: «Иностранные инвесторы покидают Эстонию». А далее писалось конкретно про его керамический заводик. И на что Федя более всего возмутился, так это на формулировку в газете: «предприятие прекращает свою деятельность по причине отсутствия в Эстонии профессиональных кадров».

Да, Феде, былинке в поле, сопоклоняющейся мирским ветрам, нужно было снова искать работу, какой-нибудь заводик и любое другое место, где бы он смог получать какую ни есть зарплату. Плакаты оказались на месте. Таксисты ночевали, как прежде, на той же стоянке. И мир внешний нашептывал ему: «Жизнь продолжается!»

«Говорят же, лучший в мире кинозал – это переливы нашего сознания, и ты понимаешь это, когда читаешь хорошую книгу. А лучшая книга, несомненно, та, которую ты сам и пишешь ежедневно. Своими мыслями, чувствами, настроением. Не переживай, когда-нибудь ее прочтут. Хотя бы на небесах!» – Федя, веселый и беззаботный, грудью рассекал навстречу пока что робкой балтийской весне. В этой беспечности он и попался! На горке, напротив кинотеатра, остановился на краткое время трамвай. Как будто поджидал кого-то.

Федя видел это отчетливо. И удивился, как резво трамвай покатился под горку. И вдруг сошел с рельсов и поехал прямо на Федю. И даже стал набирать скорость.

Чока внимательно разглядел тупое лицо водителя и захотел ему заорать что-то грозное. Но не понял, как это трамвай может ехать по асфальту и куда хочет? И тогда открылось, что водитель здесь ни при чем – в Таллине и у трамваев тоже могут быть свои желания. Один из них сей факт и демонстрировал.

Ни у кого не спрашивая разрешения, он так же, как это проделывал когда-то в Хойму Федор, решил вытворить что-нибудь жестокое, безрассудное или просто, из очумелости, стал потакать своим прихотям.

А это опасно для жизни.

– Ну что же, давай посмотрим, на что ты способен! – Федя по думал, что уступать не будет. Пусть сбивает! Если он настоящий трамвай.

Кто-то с тротуара ухватил в это время Ричарда решительно за рукав и выдернул его с проезжей части. Федя Чика чуть ли не рассерженный повернулся. Удивленный, он захотел посмотреть, какой же еще наглец принялся вытворять что попало?

Перед ним стояла и улыбалась девушка в белых сапожках.

– Привет! А что ты здесь делаешь?

– Я? Я ничего не понимаю, – Федя не верил своим глазам, а девушка совершенно буднично продолжила:

– Знаешь, пойдем отсюда! Угости меня, пожалуйста, сегодня кофе! – попросила она.

Федя в силу любопытства посмотрел, куда же делся странный трамвай. Он стоял внизу на перекрестке, потому что путь ему перегородил большой снегоуборочный трактор и тем пресек его дальнейшее движение. Светофор в это время мигал всем оранжевым светом.

– Давай свою руку! – отозвался Федя на предложение девушки. И когда рука Лили оказалась в его горячей ладони, он подумал бесхитростно, но веско: «Если двое делают одно и то же, то это уже не одно и то же. А ведь жизнь не просто продолжается. Жизнь, похоже, налаживается!»

И в одном из концертных залов Таллина в это время зазвучал, вызывая мурашки по коже, оглушая и чаруя, обещанный несколько месяцев назад грандиозный Моцарт!

– Скажи, а тебе нравится не просыпаться? Каждый день? – спросила загадочно Лиля.

* * *

…В маленькой комнатке многоквартирного ночного Таллина проснулся никому не известный молодой человек. Он выглянул задумчиво в окно за шторы.

Луна, как круглая и четкая печать на небе, удостоверяла личность Феди и подтверждала подлинность всего. Он схватил телефон, чтобы посмотреть журнал – там должен быть пропущенный звонок. Навязчиво пиликала одна простая мысль: «Ведь если Ричардом я стал, то и она могла носить другое имя».

– Ну да, конечно, не в миражах из сна, а наяву. Какое у тебя на стоящее имя? Ты кто? Из будущего? Значит, и я себя видел не того, что сейчас, но кем только буду?

Кажется, я могу это вспомнить и без подсказки… А знаешь, я помню, как тебя зовут. Но знаю, вернуть невозможно. И лето прошло. И осень давно. Наш автобус уехал. И будет лучше лечь всем снова спать. Утром рано вставать. Так почему же ты назвала себя Лилей? Да! И еще. Скажу тебе напоследок: давай не будем ни в чем упрекать друг друга. Мы сделали все, что бы этот мир остался. А он не захотел.