Текст книги "Истоки и уроки Великой Победы. Книга II. Уроки Великой Победы"

К сожалению, ситуация и крайне неудовлетворительные последствия действий наших войск в Крыму были тогда, весной – летом 1942 г., не единичными событиями на советско – германском фронте. Необходимо было извлекать уроки из поражения в Крыму, с целью недопущения подобного на других участках фронта.

Для этого И. В. Сталин и Ставка Верховного командования детально изучили ход Керченской операции и издали по этому поводу специальную директиву от 4 июня 1942 г., в которой указывалось:

«Основная причина провала Керченской операции заключается в том, что командование фронта – Козлов, Шаманин, Вечный, представитель Ставки Мехлис, командующие армиями фронта, и особенно 44–й армии генерал – лейтенант Черняк, и 47–й армии генерал – майор Колганов – обнаружили полное непонимание природы современной войны…».

Далее в директиве указывались причины поражения Крымского фронта: потеря управления войсками; недооценка разведки, отдание приказов без учета обстановки на фронте, не зная истинного положения войск; отсутствие резервов; запаздывание с отдачей приказов; игнорирование средств радиосвязи; отсутствие должного взаимодействия между армиями, видами и родами войск, особенно между наземными силами и авиацией фронта.

Несмотря на губительные результаты своих действий для Крымского фронта, Мехлис отделался, если судить по его же меркам, слишком легко. И. В. Сталин понизил его в звании, до корпусного комиссара, и сместил с высоких должностей заместителя наркома обороны и начальника Главного политического управления Красной Армии. Предоставив Мехлису возможность быть полезным стране в качестве члена Военного Совета армии, затем – некоторых фронтов.

Были сняты с должностей и понижены в звании на одну ступень командующий фронтом генерал – лейтенант Козлов, дивизионный комиссар Шаманин. Снят был с должности начальник штаба фронта генерал – майор Вечный. Командующие армиями генерал – лейтенант Черняк и генерал – майор Колганов, командующий ВВС фронта Николаенко понижены были в звании до полковника.

В тяжелых боях и ценой большой крови советские войска приобретали боевой опыт, обобщали его, совершенствуя свое мастерство, однако, как показали лето и осень 1942 г., это происходило не так быстро, как хотелось.

Начатые советским командованием наступательные операции под Харьковом и Ленинградом, в районе Ржев – Вязьма, а также попытка уничтожить уже окруженное крупное соединение противника под Демянском окончились также весьма неудачно.

Особенно тяжелые последствия имел провал нашей Харьковской наступательной операции (12–24 мая 1942 г.). Инициаторами этой операции и ее «героями» оказались маршал Тимошенко и Хрущев, скрытый троцкист и будущий главный «застрельщик» борьбы с культом личности.

Боевые действия эти два «стратега» начали 12 мая 1942 г., с переходом в наступление войск ударных группировок Юго – Западного фронта. На участке порыва были сосредоточены огромные наши силы: 22 дивизии, 2860 орудий и 5600 танков. Кроме того, в прорыв должны были вводить два танковых корпуса, три кавалерийские дивизии и мотострелковую бригаду. В резерве у командующего Юго – Западным фронтом еще оставались две стрелковые дивизии, один кавалерийский корпус и три отдельных танковых батальона.

Оборона немецких войск как севернее, так и южнее Харькова была прорвана. К исходу 14 мая были созданы условия для того, чтобы за счет ввода наших подвижных соединений развить успех и завершить окружение крупной группировки противника в районе Харькова.

Однако эту благоприятную обстановку командующий направлением маршал Тимошенко не смог использовать. Из-за низкой эффективности собственной разведки, он был немцами введен в заблуждение. В результате первоначальный успех не был развит. Время для эффективных действий было упущено. Противник успел завершить перегруппировку своих сил, и 17 мая в 5 часов 30 минут немцы сами перешли в наступление. Удар был классическим: под основание клина наших войск на Барвенковском направлении. Через час немцы прорвали фронт и прошли по тылам нашей 9–й армии 10 километров. Тем не менее, войска Тимошенко и Хрущева продолжали наступать на Харьков, еще более усложняя собственное положение.

Только во второй половине 19 мая наши войска Юго – западного направления перешли к обороне, пытаясь последующим совместным контрударом отразить врага и восстановить положение. Однако, вследствие недостаточно налаженной организации управления войсками, согласованного контрудара не получилось. Части Юго – Западного фронта вступали в бой разрозненно и не смогли выполнить поставленную перед ними задачу.

Войска немецкой армейской группы «Клейст» в составе 1–й танковой и 17–й армий, наступавшие из района Краматорска, нанесли удар по оголенному южному флангу маршала Тимошенко. 20 мая 6–я армия Паулюса нанесла контрудар восточнее Харькова и через четыре дня соединилась с Клейстом западнее города, окружив основные ударные соединения советских армий.

Все наши соединения, отрезанные западнее Северного Донца, вынуждены были объединиться в одну группу под командованием заместителя командующего фронтом генерала Ф. Я. Костенко. Борьба советских войск в окружении была очень тяжелой. Как и всегда в подобных случаях, наши войска ощущали острый недостаток боеприпасов, горючего и продовольствия. Лишь отдельным отрядам и группам удалось прорваться к своим, на левый берег Северного Донца. К 28 мая сопротивление наших войск было сломлено. По немецким данным, в харьковском котле было захвачено или погибло 240 000 советских солдат, 2026 танков и 1249 орудий. Тимошенко и Хрущев сумели вовремя смыться, однако среди погибших оказались перспективные советские генералы Ф. Я. Костенко, Л. В. Бобкин, А. М. Городнянский и К. П. Подлас.

Юго – Западный и Южный фронты потеряли все, что удалось им накопить за три весенних месяца. Соотношение сил на этом участке фронта изменилось в пользу немецких армий. Гитлер воспользовался этим и приказал своим генералам немедленно начать наступление в сторону Кавказа, на Сталинград и Воронеж. Главные инициаторы и руководители этой авантюры маршал Тимошенко и, будущий борец с культом личности Хрущев, не пострадали.

Примерно в это же время на Волховском фронте по той же причине произошла еще одна трагедия. В конце 1941 – начале 1942 г. Ленинград переживал самое тяжелое время блокады. Нормы снабжения хлебом составляли 350 граммов в день рабочим и ИТР; 200 граммов в день – служащим, иждивенцам и детям. Ленинградцы от голода и холода вымирали целыми семьями. Только в декабре 1941 г. в городе умерло 52 612 человек. Впереди существенного улучшения, в случае продолжения блокады города, не предвиделось.

Поэтому в это время И. В. Сталин, несмотря на весьма ограниченные ресурсы (к началу 1942 г. практически все резервы были истрачены Жуковым в битве под Москвой), принимает решение освободить Ленинград, поручив это ответственное задание командующему Волховским фронтом генералу армии К. А. Мерецкову.

В своем послании Мерецкову И. В. Сталин пишет:

«Уважаемый Кирилл Афанасьевич!

Дело, которое поручено Вам, является историческим делом. Освобождение Ленинграда, сами понимаете, – великое дело. Я бы хотел, чтобы предстоящее наступление Волховского фронта не разменивалось на мелкие стычки, а вылилось бы в единый мощный удар по врагу. Я не сомневаюсь, что Вы постараетесь превратить это наступление именно в единый и общий удар по врагу, опрокидывающий все расчеты немецких захватчиков.

Жму руку и желаю Вам успеха.

И. Сталин

19.12.41».

Таким образом, в начале 1942 г. советское командование сделало третью попытку прорвать блокаду Ленинграда, для этого была запланирована Любанская операция, замысел которой заключался в том, чтобы ударами войск Волховского фронта (4–я, 59–я, 2–я ударная, 52–я армии) под командованием генерала армии К. А. Мерецкова, с рубежа реки Волхов в Северо – западном направлении во взаимодействии с 54–й армией Ленинградского фронта окружить и уничтожить группировку противника в районе Любань, Чудово и выйти в тыл немецким войскам, блокировавшим Ленинград с юга.

Для решения этой, действительно, исторической задачи на этот участок фронта Сталин направил лучшие свои кадры, назначив представителем Ставки Верховного Главнокомандования, тогда еще не дискредитировавшего себя в Крыму, армейского комиссара I ранга Л. З. Мехлиса, вскоре заменив его еще более крупным военачальником А. М. Василевским; а также генерал – лейтенанта Н. К. Клыкова – командующим 2–й ударной армией, генерал – лейтенанта В. Ф. Яковлева – командующим 52–й армией. 4–й армией командовал генерал – майор П. А. Иванов, 59–й армией командовал генерал майор И. В. Галанин.

Нашим войскам противостояли 1–й и 38–й немецкие армейские корпуса, имевшие 8 пехотных дивизий, 18–й армии под командованием генерал – полковника Георга Линдеманна. Эта армия вместе с 16–й армией генерал – полковника Эрнста Буша входили в состав группы немецких армий «Север», которой командовал с 17 января 1942 г. генерал – полковник Георг фон Кюхлер. В оперативном резерве группы армий «Север» на данном направлении находились 39–й моторизованный корпус и 285–я охранная дивизия.

Вначале Любанской операции наши войска Волховского фронта превосходили противника в людях 2,2 раза, танках в 3,2 раза и артиллерии в 1,5 раза. 54–я армия в полосе наступления 30 километров имела превосходство над немцами в живой силе 1,2 раза и в артиллерии 1,6 раза. Вместе с тем немцы превосходили наши войска в авиации. В наличии Волховского фронта было всего 118 боевых самолетов, в том числе 71 истребитель МиГ-3, Як-1, ЛаГГ–3.

13 января 1942 г. 2–я советская ударная армия под командованием генерал – лейтенанта Н. К. Клыкова и кавалерийский корпус генерала Н. И. Гусева, форсировав Волхов, прорвали позиции немецких дивизий на тридцатикилометровом участке фронта между Новгородом и Чудово. С флангов наступающих поддерживали наши 59–я и 52–я армии.

С этого времени этот участок советско – германского фронта оказался под особым контролем у Гитлера. Вот выписки из дневника начальника генерального штаба сухопутных войск Ф. Гальдера:

«2 марта 1942 года. 254 день войны.

Совещание у фюрера в присутствии командующего группой армий «Север», командующих армиями и командиров корпусов этой группы армий.

Решение: Переход в наступление на Волхове – 7 марта (до 12.3). Авиацию сосредоточить в период 7–14.3.

Фюрер требует в течение несколько дней до начала наступления провести авиационную подготовку (бомбардировка складов и войск в лесах бомбами сверхтяжелого калибра). Завершив прорыв на Волхове, не следует тратить силы на то, чтобы уничтожить противника. Если мы сбросим его в болота, это обречет его на голодную смерть».

(Вот бы наши маршалы и генералы действовали точно также, после окружения 6–й немецкой армии Пулюса под Сталинградом! Скорее всего, немцы околели в условиях зимы без всяких кровопролитных штурмов. Ник. Сед.).

Наступление наших войск на Волховском фронте проходило в сложных условиях лесной и болотистой местности. Бездорожье и глубокий снег затрудняли маневр и снабжение войск. Вскоре стало не хватать боеприпасов, горючего, продовольствия и фуража.

Тем не менее, соединения 2–й ударной армии, развивая наступление узким клином, продвинулись до 70–75 километров в направлении Любани. В конце февраля навстречу наступающей 2–й ударной армии нанесла удар 54–я наша армия, которая продвинулась на 22 километра и вышла на подступы к Любани с северо – востока. До Ленинграда 2–й ударной армии оставалось 50 километров, до 54–й армии – 30 километра, а отдельных местах еще меньше.

Однако осуществить окружение противника не удалось. Немецкое командование срочно, используя железные дороги, перебросило на угрожаемый участок за счет других участков советско – германского фронта до 11 дивизий, а также войска из Германии, Франции и Югославии. Для поддержки войск в районе прорыва противник привлек до 250 бомбардировщиков 1–го воздушного флота. Таким образом, к лету 1942 г. количество дивизий 18–й армии группы немецких армий «Север» увеличилось более чем в 2 раза. Это существенно изменило соотношение сил на Любанском направлении.

Уже с марта немцы, используя свои отборные части, стали наносить сильные контрудары по флангам 2–й ударной армии: 58–я пехотная дивизия наносила удар по южному основанию выступа, в то время как моторизированная дивизия СС атаковала наши войска с севера. 19 марта обе дивизии первый раз соединились, взяв в кольцо нашу 2–ю ударную армию.

Однако 8 апреля Мерецков доложил в Ставку об освобождении коммуникаций 2–й ударной армии и о создании в районе Мясного Бор разрыва в обороне противника, равном 6 километров. Хотя на самом деле этот разрыв не превышал 2 километров, что было явно недостаточно для надежного обеспечения всем необходимым наши войска, наступающих на Любань.

По такому узкому проходу только ночью могли двигаться небольшие группы людей, орудия, повозки, используя колонный путь с жердевым настилом в болотистых местах.

Таким образом, уже в конце марта – начале апреля создалось критическое положение, которое было следствием несогласованности действий наших войск, особенно между 2–й ударной и некоторых соединений 59 армии.

В то время немцы получили возможность отражать наши удары поочередно, без особых проблем маневрировать всеми своими силами и средствами на данном участке фронта.

Бои за перешеек в районе Мясного Бора носили исключительно тяжелый и кровопролитный характер. Немецкая авиация расправлялась, как хотела, со всеми, кто появлялся на единственной нашей фронтовой артерии, кругом были непроходимые болота. Сколько-нибудь серьезного прикрытия от немецких самолетов не было.

В этих условиях нарушалась связь, управление войсками и снабжение 2–й ударной армии, положение которой еще больше усложнялось с началом весенней распутицы. Дороги, проложенные через болотистые участки, стали непроходимыми.

20 апреля 1942 г. Ставка согласилась с предложением командующего Волховским фронтом К. А. Мерецковым – якобы для «применения опыта подмосковной победы» – и утвердила назначение заместителя командующего войсками Волховского фронта генерал – лейтенанта А. А. Власова командующим 2–й ударной армией по совместительству, на время болезни штатного командующего этой армии генерал – лейтенанта Н. К. Клыкова.

До этого, после битвы под Москвой, 8 марта 1942 г., Ставка Верховного Главнокомандования назначила Власова заместителем командующего войсками Волховского фронта, освободив его от обязанностей командующего 20–й армией.

Однако Власов лично принять командование 2–й ударной армией смог только 21 апреля, прибыв в котел на самолете. Скорее всего, Власов понимал, что летит на свою погибель.

Во второй половине апреля в Ставку прибыл командующий Ленинградским фронтом генерал – лейтенант М. С. Хозин, который убедил И. В. Сталина в том, что неудача Любанской операции произошла вследствие неудовлетворительного взаимодействия между Ленинградским и Волховским фронтами. В результате 21 апреля Ставка приказала объединить эти фронты в единый Ленинградский фронт в составе двух групп – Ленинградского и Волховского направлений. Командующим войсками фронта был назначен Хозин, на него же было возложено и командование группой войск Волховского направления. Командующим группой войск Ленинградского направления назначили генерал – лейтенанта Л. А. Говорова.

В подчинении Хозина оказалось девять армий, три стрелковых корпуса и две оперативные группы, действовавших на шести изолированных направлениях. Однако Хозин переоценил свои возможности и возможности вверенных ему войск, положение наших войск на Волховском направлении ухудшилось. Хозин продолжал делать ошибки, одну за другой. Он все-таки решился на отвод 2–й ударной армии, но и здесь была допущена серьезнейшая ошибка – было безнадежно упущено время. Теперь уже без резервов обеспечить нормальный отход армии было невозможно. В это же время развернулись ожесточенные бои под Харьковом, и резервов у Ставки практически не было.

И. В. Сталин, стремясь во что бы то ни стало спасти Ленинград от голодной смерти, все еще надеялся на успех Любанской операции, только 14 мая он дал согласие на вывод 2–й ударной армии из окружения.

Таким образом, в конце апреля 1942 г., приняв под свое командование истощенную голодом, без боеприпасов, погибающую в болотах 2–ю ударную армию, Власов пытался все сделать для выполнения поставленных перед ней задач. Два месяца под его руководством остатки практически окруженных войск в невероятно тяжелых условиях продолжали вести бои, сковывая немцев.

20 мая противник очередной раз перерезал все линии наших коммуникаций. В самый разгар боев в окружении оказались: десять стрелковых дивизий и несколько дивизий из других армий, семь стрелковых бригад, гвардейский минометный полк «катюш», артполки РГК, множество дорожных, саперных батальонов, медсанбатов и полевых госпиталей – всего до 40 отдельных боевых частей. Тяготы и ужасы лишений, выпавших на долю окруженных частей 2–й ударной армии, не знала ни одна армия во время Великой Отечественной войны.

Для иллюстрации изложенного приведем краткий отрывок из книги непосредственного участника тех событий (Редкозубов В. Н. На дорогах войны. Воспоминания командира огневого взвода артполка. – СПб.: Астерион. 2004):

«Я вспомнил единственный день за все время моего пребывания на фронте. В крохотном сарае, оборудованном под баню, нас человек десять посадили голыми и заставили обтираться двумя литрами воды, пока вся одежда обрабатывалась в стоящей поблизости вошебойке. Возле машины меня поразила тогда куча паразитов высотой около метра. После того, как очередная партия одежды проходила обработку, санитар смахивал из кузова машины скребком в свой совок осыпавшихся насекомых и аккуратно складывал на эту кучу. Было ясно, что на нашем участке фронта солдат немало…».

Как уже было сказано, неумелые переформирования фронтов не приблизили снятие блокады Ленинграда, а, наоборот, положение 2–й ударной армии существенно ухудшили. Теперь уже требовались самые серьёзные меры по её спасению.

Для этого, по приказу И. В. Сталина, была подготовлена специальная фронтовая операция по выводу из окружения 2–й ударной армии. С этой же целью 8 июня был восстановлен Волховский фронт, в том же составе и под прежним командованием – К. А. Мерецкова.

За невыполнение приказа Ставки о своевременном и быстром отводе войск 2–й ударной армии, за бумажно – бюрократические методы управления войсками, за отрыв от войск, в результате чего противник перерезал коммуникации 2–й ударной армии и последняя была поставлена в исключительно тяжелое положение», – генерал – лейтенант Хозин был снят с должности командующего фронтом и назначен с понижением, командующим одной из армий Западного фронта.

Для помощи и контроля при выполнении задачи спасения 2–й ударной армии на этот участок фронта 9 июня И. В. Сталин направил в качестве представителя Ставки генерал – полковника А. М. Василевского, исполнявшего в то время обязанности начальника Генерального штаба, вместо заболевшего маршала Б. М. Шапошникова.

До Василевского, в феврале – марте 1942 г., в качестве представителя Ставки на Волховском фронте был Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов, который на этом месте окончательно убедил И. В. Сталина в своей неспособности решать крупные задачи на фронтах Великой Отечественной войны. Это было отражено в специальном решении Политбюро ЦК ВКП(б), текст которого приводится ниже.

Знаменитый герой Гражданской войны, «первый красный офицер», Маршал Советского Союза Ворошилов был отозван с Волховского фронта. В последующем ему И. В. Сталин ничего серьезного не поручал, хотя по непонятным для нас причинам оставил в Ставке.

Однако и Василевский на этом участке фронта действовал также не лучшим образом. Он вместе командующим Волховским фронтом Мерецковым, хорошо понимая исключительные трудности выполнения поставленной перед ними задачи, решили действовать по принципу: «спасение утопающих – дело самих утопающих». На всякий случай они решили заранее всю ответственность за гибель 2–й ударной армии возложить на Власова. Как и Мехлис в Крыму, Василевский и Мерецков, отсиживаясь в тылу, в Малой Вишере, заранее готовят кандидата на роль главного виновника предстоящей катастрофы.

Для этого 9 июня эти два будущих маршала Советского Союза отправляют Власову, можно сказать, издевательскую директиву, в которой не только предупреждают, требуют, но и угрожают:

«Особо предупреждаю Военный совет 2–й ударной армии о персональной ответственности за планомерность и четкость проведения операции по выводу войск армии и резервов фронта. Принять все меры к тому, чтобы все войска выходили организованно в составе своих частей и подразделений, чтобы все оружие, вся боевая техника и все военное имущество были выведены и вывезены с оставляемой территории. Ничего врагу не оставлять. Предупредить об ответственности за военное имущество и боевую технику всех командиров и комиссаров частей».

Требования, предъявляемые к командованию 2–й ударной армии, были явно не выполнимыми. Истощенные голодом, без боеприпасов и горючего подчиненные Власова уже не могли самостоятельно выйти из окружения.

С 10 по 19 июня 1942 г. непрерывно шли тяжелые бои, в которых кроме 2–й ударной армии принимали участие с внешнего кольца окружения 4–я, 59–я, 52–я армии Волховского фронта.

В итоге, 19 июня вражеское кольцо было прорвано очередной раз на узком участке, через который вышло около 13 тысяч измученных, изможденных воинов, вынося на руках многих раненых, – остатки трех кавалерийских и одной стрелковой дивизий и 2–х бригад. Спаслись лишь те, кто оказался ближе к центру прорыва, а все, кто прикрывал фланги, так и остались сражаться на своих позициях до конца, еще несколько дней.

В последующие дни горловина прорыва продолжала сужаться, и вскоре была снова перерезана немцами. Снабжение 2–й ударной армии было возможно только по воздуху. По данным Генштаба, пассажирскими самолетами к этому времени ежедневно подавалось по воздуху для частей армии 7–8 тонн продовольствия, при потребности в 17 тонн; 1900–2000 снарядов, при минимальной потребности 40 000.

До 20–22 июня 1942 г. 2–я ударная армия, находясь в окружении, еще сохраняла относительный боевой порядок. Однако численность окруженных бойцов таяла. Солдаты получали в сутки 50 граммов сухарей и 60 граммов конины. Но потом и этого не стало. Начался голод. Командование 2–й ударной армии в отчаянии шлет телеграммы с просьбой о помощи Василевскому и Мерецкову, текст одной из них:

«21 июня 1942 г. 8 ч 10 мин. Начальнику Генерального штаба Красной Армии. Военному совету фронта.

Войска армии три недели получают по пятьдесят граммов сухарей. Последние дни продовольствия совершенно не было. Доедаем последних лошадей. Люди до крайности истощены. Наблюдается групповая смерть от голода. Боеприпасов нет. Власов, Зуев».

22 июня 1942 г. командование 2–й ударной армии издало приказ – всеми имеющимися силами идти на штурм обороны немцев в районе Мясного Бора. Этот штурм намечался на вечер этого же дня. В штурме принимали все: рядовой состав, шоферы, работники штаба армии, начальник особого отдела армии, командующий армией. Однако штурм был отбит.

С 23 июня началось массовое уничтожение и порча материальной части, вооружения, автотранспорта, средств связи, оставшихся боеприпасов и разного имущества. В течение двух дней всюду наблюдались пожары и взрывы. 24 июня начальники родов войск доложили Власову о том, что техника армии уничтожена.

К вечеру 24 июня силами войск, действующих с востока, удалось последний раз пробить коридор к окруженным войскам. По этому коридору, простреливаемому перекрестным огнем с двух сторон, в течение ночи и утра 25 июня продолжался выход бойцов и командиров 2–й ударной армии.

Утром, в 9.30, 25 июня немцы вновь захлопнули горловину, теперь уже окончательно. Только после этого командование армии отдало приказ «выходить мелкими группами», на языке солдат: «спасайся, кто как может».

Среди немногочисленных солдат и офицеров 2–й ударной армии, кому удалось выйти из окружения, не оказалось её командующего Власова и члена Военного совета дивизионного комиссара Зуева. Они до последней возможности руководили прорывом, пытались, как можно больше протолкнуть через «щель» своих подчиненных.

Штаб Власова погиб практически в полном составе в результате внезапного артиллерийского налета. Около месяца бывший командующий 2–й ударной армией бродил по лесам и болотам Новгородской области в надежде перебраться через фронт к своим. Голод время от времени вынуждал его заходить в деревни, где, как они предполагали, не было немцев. Так продолжалось до тех пор, пока 11 июля староста небольшой деревни Туховежи, южнее Чудова, не выдал его и троих его спутников немцам. Командующий 2–й ударной армией генерал – лейтенант Красной Армии А. А. Власов сдался в плен врагу.

Все факты подтверждают, что Власов не собирался сдаваться немцам, но он и не все сделал, чтобы выйти к своим. Причем с каждым днем его шансы это сделать уменьшались. У Власова было время подумать, и он думал с 25 июня по 12 июля. В нашей литературе существует мнение, что командующий 2–й ударной армией испугался ответственности, струсил и поэтому стал сотрудничать с немцами. По нашему мнению, это верно только отчасти. Но боязнь ответственности у Власова, безусловно, была.

За катастрофу такого масштаба кому-то надо было перед Сталиным отвечать. Он не сомневался, что представитель Ставки Верховного Командования на Волховском фронте Василевский и командующий Волховским фронтом Мерецков, чтобы снять с себя ответственность за провал двух фронтовых операций, сделают все, чтобы сделать из него «козла отпущения», то есть – главным виновником за невыполнение директив Ставки, за потерю управления армией. Он хорошо помнил судьбу командующего Западного фронта Д. Г. Павлова, которого старшие начальники Тимошенко и Жуков подвели под расстрел.

Дивизионный комиссар Иван Васильевич Зуев, оказавшись примерно в таком же положении, как и Власов, – застрелился. Конечно, он мог спастись. Его, как, впрочем, и Власова, могли вывести на самолете. Но комиссар 2–й ударной армии, в отличие от «севастопольских начальников», не бросил своих подчиненных и испытал на себе все, что выпало на долю бойцов его армии.

Начальник особого отдела НКВД 2–й ударной армии А. Г. Шашков был ранен в ночь с 24 на 25 июля и также застрелился. Начальник штаба 2–й ударной армии П. С. Виноградов погиб, заместитель командующего П. Ф. Алферьев пропал без вести, видимо, тоже погиб.

Всего из окружения вышли 13 018 человек, притом, что еще на 1 июня 2–я ударная армия имела в своем составе 40 157 человек (6 стрелковых бригад и 8 стрелковых дивизий). Таким образом, из 27 139 человек, находившихся в окружении, большинство погибли, частично – сдались в плен.

В итоге, потеряв только в числе безвозвратных потерь около 150 тысяч человек, войска Волховского и Ленинградского фронтов не смогли прорваться к Ленинграду и деблокировать его.

Гитлеровцы праздновали победу. За срыв зимнего наступления советских войск под Ленинградом Гитлер 30 июня 1942 г. присвоил Кюхлеру звание – фельдмаршал.

Что касается Власова, то следует признать, что, приняв должность командующего 2–й ударной армией в практически безнадежной обстановке, он, не имея должной военной подготовки и практического опыта, наделал много ошибок, еще более усугубил положение временно подчиненных ему войск.

Однако главными виновниками Любанской катастрофы следует считать не Власова, а тех, кто загнал 2–ю ударную армию в «мешок» и кто далеко не все сделал, чтобы спасти ее. Это – командующий Ленинградским фронтом генерал – лейтенант Хозин, представитель Ставки Верховного командования генерал – полковник Василевский, командующий Волховским фронтом генерал армии Мерецков, прежний командующий 2–й ударной армией генерал – лейтенат Клыков.

У Власова, конечно, были все основания обижаться на вышестоящих начальников за то, что они его крупно подставили, назначив командующим безнадежно погибающей армии, но – не на Отечество. Должность и высокое воинское звание, не говоря уже о воинской присяге, которую он принимал добровольно и навсегда, не позволяли ему служить врагу. Когда на суде ему было предоставлено последнее слово, он сказал:

«Содеянные мной преступления велики, и ожидаю за них суровую кару. Первое грехопадение – сдача в плен. Но я не только полностью раскаялся, правда, поздно, но на суде и следствии старался, как можно яснее выявить всю шайку. Ожидаю жесточайшую кару».

И петля нашла своего «героя». Поэтому, когда Жуков упрекает И. В. Сталина в неправильном, слишком жестоком обращении с бывшим военнопленным, то следует напомнить, что военнопленные были очень разные, чтобы к ним одинаково можно было относиться.

Закачивать историю гибели 2–й ударной армии не хотелось совсем пессимистически, следует отметить, что огромные потери ее были не совсем напрасны. Эта армия своими героическими действиями в невероятно тяжелых условиях сковала большие силы противника, спасла северную столицу от очередного генерального штурма, планировавшегося Гитлером на весну – лето 1942 г.

Причины провала фронтовых операций по снятию блокады Ленинграда не отличаются оригинальностью. Все тот же Мехлис, которого с конца декабря 1941 г. Ставка направила на Волховский фронт в качестве своего представителя, ничего не понимая в военном деле, руководил командующими фронтом и армиями, «ежечасно подгонял их». В результате войска Волховского фронта, не закончив перегруппировку, не сосредоточив авиацию и артиллерию, а также не накопив необходимых запасов боеприпасов и горючего, уже 7 января 1942 г. пытались прорвать оборону противника на реке Волхов. Наступление успеха не принесло, однако немцы определили направление последующих ударов наших войск, что позволило им срочно на этом участке фронта создать сильную оборону.

Перед началом атаки пехоты и танков нашим командирам не удавалось подавить огневые средства противника и нарушить систему его огня. Вследствие этого, атакующие части сразу же наталкивались на организованный огонь из всех видов оружия. Последствия таких действий заканчивались для наших войск очень плохо, как правило, огромными потерями и не выполнением поставленной задачи.

В подтверждение изложенного приведем еще один эпизод из книги В. Н. Редкозубова (На дорогах войны. Воспоминания командира огневого взвода артполка. – СПб.: Астерион.2004), показывающий, чем заканчивались бои в районе Мясного бора, когда начальники руководствовались популярным в первый год войны принципом: «несмотря ни на что…». Тем боле, что подобные эпизоды в мемуарах наших маршалов и днем с огнем не найдешь. Такую горькую правду войны способны донести до нас только лейтенанты: