Текст книги "Вологодчина в русском фольклоре"

Небо покорялось на земле

Автор неизвестен. Деревья умирают стоя

Гора Бычья – известная под равнинной Вологдой возвышенность. Говорят, её местные крестьяне отвоевали у леса и распахали ещё в XVII веке. Многие поколения кормила она зерном людей, сеном – лошадей и коров. Только бы за это горе следовало ставить памятник. Но не за то помнят в народе гору. В 1861–1869 годах здесь, в деревне Котельниково, жил Александр Фёдорович Можайский. Одержим он, в прошлом моряк, был одним – изготовить летательный аппарат и, как птица, подняться в небо. Свой аппарат он мастерил по подобию воздушного змея. Когда всё было готово, Можайский с помощью пары лошадей поднял таки змея, а вместе с ним и себя на несколько метров от земли. Произошло это знаменательное событие на Бычьей горе. Потом Можайский отказался от конной тяги, стал изучать крылья птиц, нашёл в них подъёмную силу, стал мастерить лопасти и мотор… В 1885 году он впервые в мире поднялся в воздух на своём самолёте.

Вологжане искренне считают, что без Бычьей горы Можайский бы никогда не смастерил самолёт. В честь изобретателя Котельниково вот уже почти полвека носит другое имя – Можайское.

Т. Лейкин

Дьявольское место

В Бабаевском районе есть одно озеро, официальное название которому Большое. А в народе его зовут «мёртвым». В него не впадает ни один ручей, растительности почти никакой нет, а рыба и вовсе не водится. Почему? Говорят, в своё время чёрт рассорился с дьяволом: мол, нам, чертям, нет никаких условий для пакостей и гадостей. И потребовал у дьявола всяких льгот и привилегий, а все тихие омуты отдать полностью в распоряжение чертей. Долго спорили, перепирались, а потом дьявол махнул рукой: забирайте Большое озеро и живите сами, как хотите! Все черти устремились на озёрный простор. Что там между ними произошло, никто не знает. Но то, что в том озере нет ни чертей, ни Божьей живности – это точно. А люди гадают, кто больше виноват в том, что озеро стало «мёртвым»? Дьявол или черти?

Н. Лузин

Водохранилище, как чудище

Все знают или хотя бы слышали легенду о граде Китеже. Согласно ей Великий князь Владимирский Юрий сначала построил на Волге город Малый Китеж (сегодняшний Красный холм, по другой версии Городец). Позднее князь пересёк реки Узулу, Санду и Керженец и нашёл красивое место на берегах озера Светлояра, где он решил построить город Большой Китеж. Предполагается, что название города произошло от княжеского села Кидекши (около Суздаля), уничтоженного татаро-монгольской ордой в 1237 году. Завоевав некоторые русские княжества, хан Батый узнал о Китеже и приказал взять его. Монголы скоро захватили Малый Китеж, вынудив Юрия отступить в леса к Большому Китежу. Один из пленников рассказал монголам о тайных тропах к озеру Светлояру. Орда преследовала Юрия и вскоре достигла стен города. К удивлению монголов, у города совсем не было укреплений. Его жители даже не собирались защищаться, а только молились.

Увидев это, монголы атаковали город, но тут им пришлось остановиться. Внезапно из-под земли хлынули фонтаны воды и начали заливать город и самих захватчиков. Нападавшим пришлось отступать, и они только могли видеть, как город погружается в озеро. Последнее, что они видели, был крест на куполе собора. И вскоре на месте города остались только волны.

Эта легенда родила многочисленные невероятные слухи, которые дошли до наших дней. Говорится, что только те, кто чист сердцем и душой, найдут путь в Китеж. Также говорится, что в тихую погоду можно иногда слышать колокольный звон и пение людей, слышимое из-под вод Светлояра.

В советское время у нас появился новый Китеж. Только с печальной историей… Рыбинское водохранилище – большое искусственное озеро на реке Волге и её притоках Шексне и Мологе. Около 17 тысяч лет назад тут было ледниковое озеро. Постепенно оно обмелело, и возникла обширная Молого-Шекснинская низменность. Рыбинское водохранилище планировалось как самое большое по площади искусственное озеро в мире. Осенью 1940 года русло Волги перекрыли, а весной 1941 года началось наполнение чаши водохранилища. Для завершения работы пришлось переселить на новые места более 600 селений и город Мологу. Заполнение продолжалось до 1947 года. Берега Рыбинского водохранилища преимущественно низкие, по его побережью тянутся сырые луга, леса, болота.

Судовой фарватер идёт вдали от берегов. Высота волн достигает двух метров. С появлением Рыбинского водохранилища климат в прилежащих к нему районах изменился. Лето стало более влажным и прохладным, перестали вызревать пшеница и лён. На зиму водохранилище замерзает. Лёд держится с середины ноября до начала мая.

На дне Рыбинского водохранилища покоятся деревни, кладбища и даже целые села с церквями. Во время межени над поверхностью воды показываются кресты церквей. В основном такие подводные сёла находятся вблизи пошехонских и брейтовских берегов. Кроме того, на дне водохранилища большое количество техники, утонувшей по разным причинам. От северо-западной части берега Рыбинского водохранилища довольно часто отрываются большие пласты торфа, поросшие растительностью и даже мелкими деревцами. Они автономно плавают по всей акватории.

Строительство водохранилища нанесло серьёзный экологический и культурно-исторический урон краю. После наполнения гигантской чащи водохранилища ушла под воду и была изъята из хозяйственного оборота восьмая часть ярославской земли, в том числе 80 тысяч гектаров лучших в Поволжье пойменных заливных лугов, травы которых по своему качеству не уступают травам с альпийских лугов, более 70 тысяч гектаров веками возделываемой пашни, более 30 тысяч высокопродуктивных пастбищ, более 250 тысяч грибных и ягодных лесов. Сельскохозяйственному производству региона был нанесён тяжелейший удар, поскольку основными районами маслоделия Ярославской губернии были Мологский и Пошехонский уезды, а также северные части Мышковского и Рыбинского уездов, то есть те территории, которые были затоплены или подтоплены водохранилищем. Здесь вырабатывалось до 85 процентов ярославского масла, значительная часть которого до революции экспортировалась в Западную Европу, в частности в Англию и Данию. Всё это свидетельствует о чрезвычайно высоком уровне развития животноводства в Молого-Шекснинском междуречье, которое сопоставимо с современным сельскохозяйственным производством в Голландии и Франции. Однако богатейшая база высокопродуктивного животноводства была бездумно затоплена.

Но самые тяжёлые потери связаны с переселением, а правильно сказать, выселением десятков тысяч людей. В общей сложности при строительстве Рыбинского и Угличского гидроузлов и заполнении водохранилища разрушены и затоплены около 800 сёл и деревень, шесть монастырей и более пятидесяти храмов.

Ушли под воду древняя княжеская столица, культурно-исторический и административно-хозяйственный центр города Мологи, в котором проживали более пяти тысяч человек, пятитысячный фабричный посёлок Абакумово, находившийся на реке Шексне в нескольких километрах от Рыбинска. Затоплено три четверти территории одного из древних русских городов – Весьегонска (Тверская область), расположенного в 140 километрах от Рыбинска. Под воду ушла вся его историческая часть с тремя старинными храмами. Перенесено на новое место старинное село Брейтово, стоявшее при впадение реки Сить в Мологу. Затоплены древние летописно известные сёла и храмы, расположенные вдоль бывших берегов Мологи, в частности село Борисоглеб – бывший Холопий Городок, впервые упомянутый в ХП веке. Ушли под воду сама благоустроенная в Ярославской епархии Югская Дорофеева пустыня, располагавшаяся на полпути от города Мологи до города Рыбинска; обширный комплекс Мологского Афанасьевского монастыря, основанного в ХIV веке. В комплекс входило четыре храма. Затоплен Леушинский Иоанно-Предтеченский женский монастырь, находившийся между Череповцом и Рыбинском близ реки Шексны, с величественным пятиглавым собором.

Не все смогли смириться с потерей родных земель. При затоплении Рыбинского водохранилища 294 жителя Мологи добровольно ушли из жизни, запёршись в затапливаемых домах.

Иногда Мологу называют Ярославским Китежем. Но в отличии от красивой легенды судьба Мологи – трагедия и боль русского народа.

В. Котов

Венчание Есенина и Райх

Деревня Петровское в старые давние времена стояла на дороге из Вологды в Кирики-Улиты. Учёные мужи говорят, что деревня эта известна по летописи с XVI века, что большой и шумной она никогда не была, что в XIX – начале XX века были вырыты пруды, в которых молодые люди из барской усадьбы на лодках катались здесь. Но это всё в прошлом, лишь часть прудов напоминает о былом величии Петровского. Известность оно получило ещё и от того, что вскоре после Октябрьской революции тут ночевал Сергей Есенин. Будучи в Вологде со своим другом Ганиным, поэтом из села Архангельское Кадниковского уезда, и возлюбленной Зинаидой Райх, Есенин решил обвенчаться с ней. Весёлая компания из столицы намерение Сергея хотела осуществить в каком-нибудь тихом сельском храме. Вот тогда-то, по совету вологжан, они направились пешком в Кирики-Улиты. Минуя Осаново, они вышли на Петровское, где их и застала вечерняя темнота. Есенин, Ганин и Райх заночевали в Петровском, а назавтра, дойдя до храма, совершили обряд венчания, возвратились в

Петровское и устроили уже у знакомого хозяина дома ночлег и вечеринку. Есенин и Райх были счастливы, но недолго.

Вернувшись в Питер, Есенин расстался с Райх, Ганин пал жертвой органов диктатуры пролетариата, да и сам Есенин ушёл из жизни в 1925 году.

В Петровском же коренные жители из поколения в поколение рассказывали, как у них дважды ночевал Есенин, как он спал на соломенной постели с молодой женой-красавицей.

Н. Лузин

Чудо парк и чудо люди

В ХVI веке село Никольское, что на Устьянщине, было даровано казачьему атаману Филату Васильевичу Межакову за участие в освобождении Москвы от поляков. Межаков был одним из четырёх казачьих атаманов, которые в решающий момент битвы за Москву 22 августа 1612 года бросились на помощь войску Минина и Пожарского. Когда в 1613 году Филат Межаков перешёл на государственную службу, ему было назначено поместье на Вологодчине – село Никольское Заболотье. Потомки Филата Межакова продолжили нести государеву военную службу, и село Никольское закрепилось за родом.

В ХVIII веке, когда служебное бремя дворян стало несколько ослабевать, у владельцев Никольского появилась возможность больше времени уделять своему хозяйству. Предпринимательская деятельность, которой они энергично занимались, позволила им значительно расширить свои владения.

Отстраиваться усадьба начала лишь при Михаиле Фёдоровиче Межакове, который в 1761 году приехал в имение Никольское после окончания военной и гражданской службы. Его сын Александр пригласил для ведения строительных работ известных архитекторов. Автором проекта дворца одни называют Ринальди, другие – Баженова. Круглые башни, простые формы, отсутствие украшений – это отличало усадебный дом дворян Межаковых от других дворцов классического стиля. Дом состоял из главного здания, где было более сорока комнат. С ним соединялось здание картинной галереи. Внутреннее убранство дома покоряло и удивляло многочисленных гостей. В комнатах была старинная мебель екатерининской и александровской эпох. Английские гравюры, ценные картины, хрусталь, фарфор, статуэтки, канделябры, светильники, паркет, потолки с лепными украшениями – вот чем блистала усадьба. Кроме дворца и парка в ансамбль усадьбы входили оранжереи, каменные торговые ряды, церкви Николая Чудотворца и Николаевская Заболотная Ружская и некрополь.

Никольское было настоящим оазисом в этих глухих местах. Оно славилось богатейшей в губернии библиотекой, картинной галереей с полотнами Рембранда, Рейсдаля, Гвидо Рении, Джорджа Дуо и других художников, оркестром и крепостным театром.

Однако не только барским домом прославилось Никольское. В середине XVIII века при усадьбе был разбит роскошный парк. На 16 гектарах высажено большое количество берёз, лип, дубов, лиственниц. Здесь были многочисленные клумбы, аллеи, сооружены каменные гроты, построены оранжереи. Парк украшали различные статуи. Из речки Макаровки, что протекает посередине парка, создаётся система затейливых прудов с дамбами, островками, горками, валунами. Крепостными крестьянами в парке был сооружён большой насыпной холм высотой семь метров. Для ухода за насаждениями парка из Петербурга специально был привезён садовник Ренненсберг. Нарочные из дворовых ездили за семенами и цветами в Ярославль, Москву, Астрахань…

Межаковы были разносторонне одарёнными людьми. Павел Александрович Межаков (1788–1865) в первой трети ХIХ века был известен как поэт в литературных кругах Москвы и Петербурга, опубликовал два сборника стихов. Он получил прекрасное образование сначала дома, а с девяти лет в Московском университетском пансионе; служил в коллегии иностранных дел и комиссариатском штате военного ведомства, а позже избирался вологодским губернским предводителем дворянства. Он был знаком со многими поэтами, в том числе с такими выдающимися, как Г.Р. Державин, К.Н. Батюшков, Н.И. Гнедич, П.А. Вяземский.

В 1850 году, когда Павел Александрович Межаков был предводителем дворянства, в Вологду после ареста и заключения в крепость по делу петрашевцев был выслан Николай Яковлевич Данилевский. Здесь он написал и опубликовал два весьма талантливых исследования: «О движении народонаселения в России» и «Климат Вологодской губернии». Сейчас он известен как учёный, автор капитальных трудов «Россия и Европа» и «Дарвинизм. Критическое исследование». И хотя он провёл в ссылке всего полтора года, вологодские связи сохранял всю жизнь. П.А. Межаков пригласил Николая Яковлевича в своё поместье Никольское. Их дружбе способствовала общность их научных интересов. В 30–40 годы ХIХ века Александр Павлович Межаков начинает здесь свои работы по аклиматизации дуба, ясеня, кедра. Выпускник Петербургского университета, член Русского географического общества четверть века занимается в Никольском научной работой. Результаты своих изысканий он публикует в «Записках комитета аклиматизации», создаёт «Каталог семяносных и высших растений Кадниковского уезда». Гербарий растений, собранный им, до сих пор хранится в Российской Академии наук. Привязанность Н.Я. Данилевского к Никольскому и Вологде с кончиной А.П. Межакова не угасла. Зимой 1860 года он приезжал в Никольское, сделал предложение дочери своего покойного друга Ольге Александровне. Их свадьба состоялась в октябре 1861 года. Огромная занятость Николая Яковлевича не мешала ему время от времени с семьей навещать места, ставшим для него такими близкими. Память о нём как о добром барине, изучавшем растения, долго сохранялась у жителей Никольского.

Известно, что в тот период в парке Межаковых выращивалось около ста различных видов деревьев и кустарников. Под их сенью росли розы, гвоздики, мальвы, аквилегия и множество других цветов. Имение славилось ананасной и виноградной теплицами.

Изменения в России внесли коррективы и в жизнь тихого села и его барской усадьбы. Дом бал разграблен, а в 1933 году он полностью сгорел. В годы советской власти насаждения хоть и бережно охранялись от произвольных рубок и вмешательства, но постепенно старели, поскольку настоящего ухода за парком не было. Сократилась и территория парка, не осталось прекрасных цветников. Он постепенно зарастал ивой и крапивой. Лишь в 80-е годы ХХ века по инициативе учителя местной школы Вениамина Михайловича Голубева в парке стали проводиться работы по восстановлению. Он с местной ребятнёй провёл систематизацию деревьев и кустарников, наметил рубки ухода. Занимались и лечением деревьев-патриархов: спиливали сухие ветви, заделывали дупла в стволах, очищали пруды, косили сорную траву, протаптывали дорожки. И старый парк воскрес. Сейчас он выглядит чистым и ухоженным. Это единственный на территории Вологодской области памятник садово-паркового искусства республиканского значения.

В последнее десятилетие парком интересуются и учёные. Неоднократно оценивали состояние парковых насаждений сотрудники кафедры ботаники педагогического университета, главного ботанического сада, специалисты-экологи. Создано учреждение культуры «Никольский парк». Проводится экологический мониторинг парка, картирование древесных и кустарниковых пород, выявляются и сохраняются популяции редких растений. Предпринята попытка восстановить первоначальное расположение деревьев с тем, чтобы более полно представить ландшафтное устройство парка. Необходимо восстановить водную систему, так как одной из причин гибели деревьев является недостаток влаги.

Усадьба Межаковых и село Никольское тоже не остаются без внимания. Ведётся большая краеведческая работа по изучению истории села, собираются материалы для музея. В мае 2002 года посёлок Устье и село Никольское посетили наследники рода Межаковых, приехавшие побывать в местах жизни их славных предков: Инна Михайловна Рау из города Любек (Германия) и Валентина Яковлевна Данильченко с дочерью Ириной (г. Москва) – правнучка известного учёного-философа, естествоиспытателя второй половины ХIХ века Николая Яковлевича Данилевского.

Л. Смирнова

«Великий Устюг – родина деда мороза»

Так теперь называется обширная программа строительства вотчины Деда Мороза на земле великоустюгской. А как появилась эта затея? Знающие люди говорят: придумали её мэр Москвы Юрий Лужков и художник Зураб Церетели. Дело было так. Высоких гостей из столицы угощали стерляжьей ухой близ Троице-Гледенского монастыря. Там есть деревня Морозовица. Лужков интересуется: почему Морозовица? Разве только в ней морозы зимой? А не отсюда ли вышел Дед Мороз? А почему бы не сделать Морозовицу, этот монастырь, вотчиной Деда Мороза? Вот так и зародилась идея. Потом вотчину утвердили в другом месте – на берегу Сухоны, в сосновом бору. Там развернули строительство теремов, туда завезли зверей… И о родине Деда Мороза стали знать по всей России, повалили туда туристы… И Устюг приобрёл новую славу – сказочную.

Есть и другая легенда появления в Устюге Деда Мороза. Её талантливая местная поэтесса ОЛЬГА КУЛЬНЕВСКАЯ так выразила художественным слогом.

 
Там, где лес стоит стеной —
молчаливой и густой,
зори водят хороводы
по-над Сухоной-рекой,
разливая алый свет
дню ушедшему вослед, —
на горе высокой Гледен
жили братья много лет.
Первый звался Водолей:
тёплый взгляд из-под бровей,
а в глазах – речные блики
неба синего синей.
А второй был брат Мороз,
только нет, не Красный Нос,
был чуть-чуть он покапризней,
потому, что младшим рос.
Жили братья, не тужа,
в душу, говорят, душа.
Оба высоки и статны,
и трудились не спеша.
Ведали они водой —
дождевой и снеговой
и речною, и озёрной —
каждый в срок, но только в свой.
Водолей снега топил,
и дожди на землю лил,
и сливал реку с рекою,
в общем, «слякоть» разводил.
А Мороз выковывал льды,
чтобы не было воды,
реки зимами морозил…
Так и жили без беды.
 
 
Только как-то вышел спор,
очень крупный разговор,
и поссорились два брата —
не бранившись до сих пор!
Водолей махнул рукой:
«Брат, прощай, и Бог с тобой!..»
И за Сухону подался —
на тот берег, что крутой.
А Мороз в обиде весь,
по округе подал весть:
«Здесь Морозовица будет,
я хозяин буду здесь!»
Только вскоре заскучал,
головою покачал:
«А пойду-ка я по свету», —
он сердито проворчал.
Поросли быльём слова,
только, правда – не молва:
под крылом святого храма
деревенька тут жива.
 
 
Сколько лет он пробродил,
только где и не ходил,
и в путях-дорогах длинных
много валенок сносил.
Был он там, где холодней, —
это место всех белей,
там, под северным сияньем,
где хозяин – Вьюговей.
По сибирской по тайге
побродил он налегке,
там хозяином Стужайло —
по метели, по пурге.
И южнее был Мороз,
там, где нет уже берёз,
где гуляют Сечень с Лютым
средь замёрзших южных роз.
А потом подался он
в западную из сторон:
Снежень стал ему там другом.
Северу послал поклон.
Там ходил он много дней,
стал мудрее, стал сильней,
и всё чаще стал он думать:
«Как же брат там, Водолей?»
В жизни есть всему свой срок!
Много позади дорог,
только та из них дороже,
где в конце – родной порог.
И решил домой идти, —
должен быть конец пути!
Хорошо в гостях, но дома
лучше, сколько ни крути!
…Наконец свои края…
Шепчет, слёз он не тая:
«Здравствуй, город Водолея,
Здравствуй, родина моя!»
Встретил старший его брат —
синих глаз лукавый взгляд:
«Оставайся-ка ты с нами,
будет в жизни прежний лад!
Счастлив будешь каждым днём
в этом городе родном.
Терем мы тебе построим
и Снегурку здесь найдём!»
 
 
Здесь не даром время шло!
Видно, доброе крыло
осенило этот город,
где просторно и светло.
В устье Юга он рождён,
над рекою вознесён,
отражаясь в зыбких водах,
словно тихий, белый сон.
Чуден город стариной;
здесь и люд мастеровой —
далеко делами славен…
Герб у города есть свой.
Герб един – другого нет:
Водолей – суров и сед
Юг и Сухону сливает —
в память давних-давних лет.
 
 
Околдован Дед Мороз
серебром и светом звёзд,
храмов дивных белым строем
и резною берестою,
и морозною игрою
вновь растроган он до слёз…
 
 
Вот и кончился рассказ.
Дед Мороз живёт у нас.
Отчего не верить в чудо?
Доброй сказке – в добрый час!