Текст книги "Сэйдж"

Это расстроило дочь Латура. Ей нравилась молодая вдова. Она была первой порядочной женщиной, к которой ее отец проявил интерес.

Самым большим желанием Джонти было, чтобы Джим полюбил какую-нибудь достойную женщину и женился на ней.

Джим встал, потянулся и тут же разрешил все сомнения дочери, спросив: «Я буду спать в той же комнате, что и раньше?»

– Да, – после долгой паузы облегченно вздохнула Джонти и, обернувшись к Сэйдж, добавила:

– А твоя комната, Сэйдж, рядом с нашей спальней. Это в конце коридора, направо.

Были сказаны пожелания доброй ночи, кровати разобраны и постелены. Джим уснул сразу, как только голова его коснулась подушки: все-таки сказалось напряжение поездки.

Но Сэйдж заснуть долго не могла. До нее доносился решительный скрип кровати и стоны Джонти, и она, против своей воли, думала о Джиме, о том, как слабеет у нее все тело, когда он целует ее. Сэйдж прислушиваясь звукам, доносившимся из соседней комнаты, поймала себя на том, что хотела бы, чтобы Джим был с нею рядом и делал с нею то, что сейчас Корд делал с Джонти…

– Жаль, что вы так недолго пробыли у нас, – сказала на следующее утро Джонти укладывая в седельные сумки Джима жареных цыплят и бутерброды.

– Тебе, Сэйдж, вообще можно бы побольше у нас погостить.

– Мы должны возвращаться в Коттонвуд, милая. Мои посетители умрут от досады, если не будут долго слышать пения Сэйдж. К тому же в город приехал один превосходный плотник, и мне надо потолковать с ним прежде, чем он уедет, – сказал Джим.

– Собираешься делать какой-то ремонт в салуне? – Джонти отобрала у мужа блюдо с бисквитами и начала складывать их в сумку отца.

– Нет. Хочу построить дом на нашей земле, на месте сгоревшего.

– Когда это ты решил сделать? – изумленно спросила Джонти.

– Да катались мы тут с Сэйдж однажды и я увидел, как размножилось наше стадо. Я, пожалуй, попробую обустроить ранчо или продам его совсем.

– Строй дом, папа! Там, на равнине, так здорово! Правда, Сэйдж?

– Пожалуй, это одно из красивейших мест, какие я видела, – ответила молодая вдова с неосознанной тоской в голосе.

И Джонти едва смогла скрыть довольную улыбку. Приближается… приближается день, когда папуля обнаружит, что по уши влюбился в свою певчую птичку!

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Джим и Сэйдж по дороге назад разговаривали мало. Оба были заняты мыслями о будущем.

Мечты Сэйдж были расплывчаты и неопределенны. Она собиралась жить в том мире, о котором ничего не знала, и это ее пугало. Кроме того, она увидела, как счастлив Дэнни, как нравится ему на ранчо, и теперь у нее появилось еще больше сомнений.

Однако, еще больше пугала ее мысль о том, что она может остаться в Коттонвуде. У Сэйдж было тяжелое предчувствие, что Миланд где-то недалеко, и это только вопрос времени, когда он откроет ее местонахождение.

Джим в это время думал о доме, который собирался построить. Он еще подкупит земли, разведет побольше скота. Продаст ли он салун? Может быть, и продаст. Слишком много времени отнимает это заведение. Иногда бывают дни, что не удается и шагу за порог ступить. Поработай всю ночь, так, конечно, днем только и будешь спать и ничего не успеешь!

С другой стороны, салун приносит изрядный доход. Пожалуй, следует оставить его и предложить Джейку управляться там, пока он сам будет на ранчо.

Придя к такому решению, Джим удовлетворенно кивнул головой. Правда, он и сам себе не признался, что в этих его планах большое место занимало отношение к нему со стороны прекрасной вдовы.

День уже подходил к концу, когда Сэйдж и ее спутник прервали свои мечты, потому что подъехали к тому месту, где ночевали в прошлый раз. Уже совсем стемнело, когда они расседлали лошадей, и Джим начал немедленно готовить костер. Когда все было сделано, Джим вновь, как и в прошлый раз, повел коней на водопой.

Сэйдж осталась одна. До нее доносилось отдаленное пофыркивание животных, плеск воды. Внезапно ей остро захотелось пойти Джиму навстречу. И, подчиняясь минутному порыву, женщина вскочила и пошла по тропинке к водоему. Но как только она вышла из под теплого огненного охранения, и ночь со всех сторон обступила ее, ей стало страшно, и Сэйдж повернула назад, к уютно мерцавшему огоньку костра. И вдруг крик ужаса вырвался из ее груди.

На тропинке, по которой она только что шла, загораживая путь к костру, стоял огромный серый матерый волк. Его клыки блестели в лунном свете, а глаза горели красным жестоким огнем. Сэйдж буквально застыла на месте, чувствуя, как у нее на голове шевелятся волосы, не в силах отвести взгляд от чудовищного зверя. А волк обнажил клыки в зловещем оскале, словно насмехаясь над своей жертвой и давая ей возможность сделать попытку убежать от него.

Но Сэйдж не шевелилась. Парализованная страхом, она понимала, что стоит ей сделать одно малейшее движение, и дикий зверь бросится на нее. Сердце ее отчаянно колотилось, нервы были натянуты до предела: наступила решающая минута.

Внезапно напряженная тишина нарушилась треском ветвей. Волк вскинул голову, его уши насторожились, он посмотрел за спину Сэйдж. Шерсть его вздыбилась, и зверь изготовился к прыжку. В следующее мгновение с яростным рычанием он повернулся и бросился прочь. Но как только серое тело хищника взмыло вверх, прозвучал резкий выстрел, и животное рухнуло на землю, судорожно подергиваясь.

Сэйдж обернулась. За ее спиной стоял Джим, держа в руке дымящийся кольт. Мужчина достал пустую гильзу, перезарядил оружие и спрятал его назад в кобуру.

– Я так и думал, что старый Лобо следует за нами, – начал Джим и вдруг прыгнул вперед, чтобы подхватить тело Сэйдж прежде, чем она упадет на землю.

– О боже! Она, кажется, в обмороке! – замерев, прошептал он, а потом подхватил женщину на руки и понес ее к костру.

Поддерживая ее под спину одной рукой, другой рукой Джим стянул с себя куртку и, свернув из нее подушку, положил ее под голову Сэйдж. Когда он уложил ее, то сразу принялся растирать холодные руки женщины и звать ее по имени. В голосе Джима звучала неприкрытая тревога. Ему еще ни разу не доводилось иметь дело с упавшей в обморок женщиной, и что с нею делать, он совершенно не представлял.

Вдруг ресницы Сэйдж вздрогнули, и она открыла глаза, глядя на мужчину так, словно не видела его. Тогда Латур облегченно вздохнул, а женщина растерянно спросила:

– Что со мной?

– Ты упала в обморок, – произнес он, продолжая растирать ей руки.

Сэйдж несколько мгновений смотрела на него, не понимая, о чем идет речь, и вдруг глаза ее прояснились, и она воскликнула:

– О, Джим! – и ее лицо вновь побледнело от страха.

– Это было ужасно. Я была в одном шаге от смерти, и меня так парализовало от страха, что я даже не могла тебя позвать.

Джим обнял женщину, прижал ее голову к своей груди, нежно поглаживая ее дрожащее тело.

– Тебе не надо теперь бояться, – пробормотал он тихонько, – волк мертв.

Сэйдж еще некоторое время оставалась в объятиях Джима, наслаждаясь теплом его сильных, надежных рук, но потом резко оттолкнулась от него.

– Мне ужасно неловко, – сказала она, смутившись. – Ты, наверное, думаешь, что я ужасная трусиха!

– Я никогда так не подумаю, – уверил ее Джим, немного жалея, что не смог подержать Сэйдж в своих объятиях подольше. Так приятно было чувствовать в руках ее гибкое, нежное тело. – Волк таких размеров мог бы напугать самого отчаянного храбреца, – добавил он, вставая на ноги.

– Я собираюсь сделать кофе и приготовить нам ужин. Когда ты поешь, то почувствуешь себя значительно лучше.

Сэйдж смотрела, как Джим начал заваривать кофе, потом разложил на импровизированной скатерти приготовленных его дочерью жареных цыплят и бисквиты. Нервы женщины практически пришли в норму, и только слабость в руках и ногах напоминала о недавней встрече с волком.

А вот Джиму приходилось несколько труднее. Его кровь кипела в сердце, потому что пальцы мужчины до сих пор хранили память о нежном теле, которое он так желал и которое он держал так недолго. Его грудь еще хранила тепло ее груди, совсем недавно прижимавшейся к нему. Ему стоило большого труда не воспользоваться бессознательным положением Сэйдж и не овладеть ее бесчувственным телом. Конечно, это все было вполне возможно, но что потом? Когда его страсть будет удовлетворена, возбуждение схлынет, а Сэйдж придет в чувства, она может возненавидеть его и уедет, как только они вернутся в Коттонвуд.

«Ну, а если и так?» – спросил себя Джим. Может, было бы лучше, если бы она действительно уехала и скрылась из виду? Тогда не было бы постоянных искушений, которые возникали у него всякий раз, как он видел эту женщину.

Кровь Джима медленно остывала, мужчина возвращался в свое обычное спокойное, уравновешенное состояние. Самообладание вновь вернулось к нему, и он, улыбнувшись из за огня, объявил Сэйдж, что ужин готов.

В полном молчании путешественники поели нежное поджаренное мясо цыплят, выпили по две чашки кофе каждый. И никто не решался первым заговорить. Уж очень драматичным выдался конец дня. Нервы у женщины оказались слишком напряжены, так что исчезло малейшее желание разговаривать.

Когда Сэйдж несколько раз нервно посмотрела через плечо в темноту, окружавшую место их ночлега, Джим, улыбнувшись, сказал:

– Он был один, Сэйдж. Скорее всего, он отделился от стаи. Больше вокруг нас нет ни одного волка.

– Если ты в этом уверен, то я, пожалуй, лягу спать, – отозвалась женщина, стараясь не смотреть в темноту ночи.

– Да и я тоже буду заваливаться, – Джим встал и принялся раскатывать спальные мешки.

Вскоре Сэйдж скользнула под одеяла и полежала немного, глядя на полную луну. Потом веки начали слипаться; в полузабытьи ей было слышно, как возится у костра Латур, подкладывая в огонь поленья и вычищая песком чашки из под кофе. Ее ресницы потяжелели, и, незаметно для самой себя, она провалилась в сон.

Джим проснулся оттого, что кто-то полным смертельного ужаса и отчаяния голосом звал его по имени. Судя по положению луны, было около полуночи. И тут Джим вновь услышал этот вскрик. Кричала Сэйдж. Он дернулся на своем ложе, отбросил одеяло и подвинулся к лежавшей в двух футах от него женщине. Увидев в неверном, призрачном лунном свете, что она по прежнему спит на своем месте, Джим понял, что Сэйдж увидела во сне волка, так напугавшего ее перед ужином. Этого следовало ожидать.

Джим стал возле спящей женщины на колени и легонько потряс ее за плечо:

– Сэйдж, проснись, милая. Тебе снится кошмарный сон!

Ее глаза широко распахнулись, испуганно глядя на него, и даже при свете костра было видно, как на дне ее зрачков плещется страх. Наконец, она поняла, кто перед ней, и воскликнула сдавленным голосом:

– О, Джим!

Потом Сэйдж вскочила и прижалась к его груди.

– Он уже собирался вцепиться мне в горло, а я не могла пошевелиться. Это было совсем как наяву!

– Ш ш ш, – тихонько прошептал Джим, и его руки обвили женщину. – Это только сон. Я убил этого нахала, разве ты забыла?

Он почувствовал, как ее голова уткнулась ему в плечо, и вдруг понял, что еще немного, и ему не сдержаться.

– Давай-ка, теперь спать, – тихонько прошептал Латур, отпуская женщину. – Теперь тебе никто не сделает зла.

Но прежде, чем ему удалось разжать объятия, Сэйдж схватилась за его руки и протестующе воскликнула:

– Не отпускай меня, Джим! Побудь со мной еще немного!

Сердце его отчаянно забилось, в горле пересохло, и он простонал:

– Сэйдж, ты сама не понимаешь, о чем просишь!

– Ой, прости меня, пожалуйста, я веду себя, как ребенок, – пробормотала она, теснее прижимаясь к нему, и не давая ему возможности разжать руки, пряча лицо где-то возле его ключицы. – У тебя со мной одни волнения. Но я, кажется, боюсь даже собственной тени! Я тебе надоедаю!

Джим хотел ответить: «Да, ты волнуешь меня! Все в тебе меня волнует. Твоя красота, твои упругие, высокие груди, твое стройное тело. Меня волнует то, что рядом с тобой я не могу оставаться спокойным и все время желаю тебя. Другими словами, от вас, леди, мне сплошные волнения и расстройства!»

Но ничего этого он не сказал, а нежным движением ладони убрал взъерошенные волосы со лба Сэйдж и, глядя в ее залитое лунным светом лицо, произнес:

– Ты мне никогда не надоешь, девочка. И не беспокоишь ты меня ничуть. Во всяком случае, не в том смысле, что ты думаешь.

И вдруг, без предупреждения, неожиданно даже для самого себя, жадно прильнул своим ртом к ее губам.

Сэйдж издала негромкий, протестующий стон, но Джим не обратил на него никакого внимания, с наслаждением опьяняясь ароматом нежных женских губ. И Сэйдж почувствовала, как тепло и терпкий запах мужчины окутали ее; она вдыхала его, и все вокруг померкло; все страхи, заботы куда-то исчезли. Остались только его сильные руки и мускулистое тело. И тогда женщина, почувствовав, что силы оставляют ее, открыла губы, отвечая на его поцелуй, и легла спиной на одеяло.

Джим застонал от наслаждения, когда Сэйдж, сдаваясь и отдавая себя в его полную власть, положили руки ему на плечи. Он оторвался от ее губ и прошептал еле слышно, словно сам боялся своих слов:

– Сэйдж … я хочу тебя … я хочу тебя так, что мне больно. Мне кажется, я умираю от желания … Пожалуйста, позволь мне любить тебя!

Еле различимый голос здравого рассудка предостерегающе просил Сэйдж не поддаваться этому страстному призыву, потому что это принесет ей, в конце концов, только боль и страдания, но она отмахнулась от этого предупреждения, заглушила его. Хватит. Ей нет дела до будущего! Ей нет дела до того, что муж убит совсем недавно! Она забыла, что Джим путается с Реби! Плевать! Все, что она в этот миг понимала, что еще могла сознавать, так это то, что она хочет стать собственностью Джима Латура. Пусть он овладеет ею.! Пусть любит ее и делает все, что захочет!

Сэйдж ничего не ответила, но по тому, как затихла она в его объятиях, прижимаясь к его напрягшемуся телу, покоряясь ему, мужчина понял, что она хотела Сказать. Прерывисто дыша, он начал раздевать Сэйдж, совсем как когда-то. И все-таки теперь это было иначе, потому что она была в сознании, и он знал об этом, и знал, что отныне только от него зависят ее жизнь, и тело, и душа.

Джим снял с женщины красную блузку, потом юбку, дрожа от нетерпения и возбуждаясь от ее безропотной покорности. Вдруг, словно чего-то испугавшись, он отдернул пальцы. На Сэйдж остался только лифчик и обтягивающее полупрозрачное трико. Медленно, едва дыша, Джим сдвинул невесомые, упругие чашечки лифчика вверх, освобождая от покровов груди женщины, и затем, дюйм за дюймом, снял лифчик ей через голову. Затаив дыхание, Джим сел рядом с нею, не в силах отвести взгляд от полных, удивительно прекрасных полушарий, на вершинах которых стремительно набухали бутоны сосков.

И тогда он склонил к ним голову и кончиком языка провел блестящую, влажную дорожку с одного холмика на другой.

Сэйдж издала тихий рыдающий стон, позвала его по имени, и от звука ее голоса словно окончательно рухнула плотина, сдерживающая его страсть. Джим прильнул ртом к соску Сэйдж, стремительно лаская его языком, с наслаждением чувствуя упругую нежность женской плоти, услышал, как Сэйдж всхлипнула от наслаждения. Чтобы доставить ей еще большее удовольствие, он сжал сосок губами, потом легонько зубами и принялся сосать. От упоительного, волнующего чувства, возникшего во всем теле, Сэйдж чуть не закричала, извиваясь всем телом и боясь, что Джим оторвется от нее …

В первые месяцы ее замужества Артур ласкал ей груди руками, но никогда не прикасался к ним своими губами или языком. Она безумно хотела попросить его об этом, но боялась, что муж посчитает ее развратной женщиной. И вот в эту секунду Джим ласкал ее так, как она мечтала только в самых безумных фантазиях, и, кажется, ему от этого тоже было очень приятно!

Сэйдж осторожно сжала ладонями голову Джима и, повернувшись, подставила его губам другой сосок, набухший от желания, ждущий своей очереди для ласк.

То, что он стал делать с нею потом, повергло ее в состояние исступления. Плотно сжав губами сосок Сэйдж, Джим стал быстро двигать головой вверх вниз, не выпуская ее грудь изо рта и одновременно лаская ее тело свободной рукой. Ритм его движений все убыстрялся, мужчина стал перед ней на колени и, с трудом удерживая одной рукой извивающееся от возбуждения тело Сэйдж, другой рукой начал поспешно стягивать с нее остатки одежды. Сэйдж в полубессознательном состоянии, с наслаждением чувствуя на своей обнаженной коже мужские руки, поджала ноги и приподнялась, помогая Джиму стянуть с нее узкие трусики. Вдруг, осознав, что лежит перед мужчиной совершенно обнаженная, она застыла в неподвижности, боясь от стыда открыть глаза и в то же время желая продолжения ласк.

Конечно, она знала, что Латур видел ее без одежды, когда у нее была горячка. Но это как бы не считалось: ведь она была без сознания! Никто, ни один мужчина, включая мужа, еще никогда не видел ее без одежды! Сэйдж и Артур занимались любовью только после наступления темноты, всегда раздевались, предварительно погасив свет. Но и тогда Артур снимал с себя не все, оставляя на себе нижнее белье. А Сэйдж ложилась в постель в своей ночной рубашке, скрывавшей все тело от шеи до щиколоток. Кроме одного двух поцелуев, они никак друг друга не ласкали.

И вот сейчас, впервые лежа без одежды перед мужчиной, освещенная светом костра, Сэйдж испытывала удивительно острое, возбуждающее чувство беззащитности и, одновременно, горделивой уверенности в том, что ее нагота дает ей огромную власть над мужчиной.

Сквозь полуприкрытые глаза она наблюдала за тем, как Джим торопливо срывает с себя одежду. Он снял с себя все! И остался так же, как и она, без единой нитки на теле. Сэйдж была настолько потрясена, что, забывшись, открыла глаза и с каким-то детским любопытством смотрела на него. Она никогда не видела полностью раздетого мужчину, и сейчас с удивительным чувством стыда, возбуждения и восхищения она наслаждалась видом перетянутых узлами мышц на руках, спине, ровном, крепком животе Джима.

Ее глаза робко скользнули вниз, к темным, кудрявым зарослям под пупком, и зрачки женщины расширились от изумления. Она никогда не думала, что ЭТО может быть таким большим и твердым! Конечно, ей не приходилось видеть интимных частей тела Артура, но она их чувствовала, и внутри себя тоже … однако, у Артура ЭТО было значительно меньше!

Избавившись от одежды, Джим лег рядом с Сэйдж и обнял ее, с наслаждением ощущая под ладонями нежное тепло женской кожи. По всему телу женщины пробежали мурашки. Руки мужчины были везде – на спине, плечах; она не помнила, как оказалась на нем, чувствуя под своей грудью, животом мускулы Джима.

Одна нога Латура, слегка настаивая, протиснулась меж ее длинных ног, и Сэйдж, лежа на мужчине и задыхаясь от его поцелуев, почувствовала бедро Джима на волнистых коротких волосках, закрывавших вход к ее сокровенным частям. Кожу стало покалывать, и внизу живота у Сэйдж стало распространяться волнами тепло. Она, словно в забытьи, позволяла мужчине ласкать свое тело, покорно предлагая его рукам делать все, что им вздумается. Затем Джим положил ее на спину и лег на нее сверху, и Сэйдж, закрыв глаза, робко и с какой-то наивной страстностью ощупывала руки лежащего на ней мужчины, его поясницу, узкие бедра. Он что-то с ней делал … совсем не так, как бывший муж, но от этого было так же хорошо, а, может, и лучше. Его бедро ритмично двигалось у нее между ног, и от этих волнующих прикосновений Сэйдж чувствовала, как дрожит все у нее внутри … А их поцелуй все длился и длился … Разве бывают такие долгие поцелуи? В такт движениям ноги движется его язык, пропуская меж ее губ, касаясь ее десен, прохладных зубов.

Когда Джим оторвался от ее губ, она тихо протестующе вскрикнула и потянулась к его лицу, чтобы это восхитительное чувство длилось бесконечно. Но она тут же бессильно откинулась назад, с радостью догадавшись, что мужчина отказался от ее губ только потому, что захотел вновь испытать, как напрягаются соски под напором его языка.

Сэйдж забыла обо всем, она никогда не думала, что мужские ласки могут вызвать у нее такие ощущения, что она сможет так вести себя в объятиях мужчины. Ласки Артура вызывали у нее только сильное сердцебиение и учащенное дыхание.

И вот сейчас , когда Джим попеременно ласкал то одну ее грудь, то другую, она вскрикивала, стонала и извивалась под его телом, желая, чтобы он был везде – и на ней, и под ней, и в ней …

Джим приподнял голову, поймал ее дрожащую руку и прошептал:

– Дотронься до меня, Сэйдж … трогай меня … коснись везде …

Она с трудом поняла, чего он от нее хочет. А Латур поразился тому, как робко и неуклюже касается его Сэйдж. Неужели она никогда не ласкала своего мужа? Джим поймал себя на том, что был бы рад этому. Ему бы хотелось самому быть ее учителем.

Он взял ее запястье и двинул руку Сэйдж вниз по широкому упругому животу, покрытому мягкими темными волосками.

– Вот так, девочка … Вот так! – прошептал он, двигая ладонью по ее руке. Сэйдж открыла глаза. Ее пальцы находились всего в нескольких миллиметрах от густых, курчавых темных волос, из которых, слов но упругая стрела, подрагивая от напряжения, поднимался мужской член, большой и хищный.

Рука Джима подтолкнула ее пальцы по направлению к этой восставшей ото сна громаде. Латур сам вложил свой орган ей в ладонь и произнес, заметив ее робость:

– Ну же, Сэйдж, сожми это. Сделай так, – он дважды качнул ее руку вверх вниз и простонал прерывающимся голосом:

– М м м, так … Я так давно мечтал об этом!

Сначала Сэйдж не знала точно, как сделать то, что хочет Джим. Она никогда не держала в руках мужской член, и это ей вообще казалось немыслимым. Однако, сейчас он показался ей очень привлекательным и даже красивым. Да, да! Казалось, будто на металлический стержень натянули нежную бархатистую кожу. И, хотя Сэйдж чувствовала упругость органа, лежавшего в ее руке, в то же время ее не оставляло ощущение, что член Джима очень нежный.

И все же она осмелилась сжать его чуть чуть сильнее, потом еще … и начала двигать ладонью вверх вниз, вверх вниз, то убыстряя, то замедляя свой темп.

Сэйдж открыла для себя, что, оказывается, дарить свои ласки ничуть не менее приятно, чем получать их. Она очень быстро научилась тому, что доставляло Джиму особое наслаждение. И это принесло ей такую же радость, как и то, что больше у них нет тайн друг от друга.

Джим легко поднялся на колени, став между ее ног, увидев, как они с готовностью широко раскрылись перед ним. Его широкие плечи нависли над Сэйдж, заслоняя от нее луну, и женщина почувствовала, как его теплые ладони скользнули на ее ягодицы и легко приподняли их вверх.

И тогда она, помогая ему, еще шире раздвинула ноги, сгибая их в коленях и обвивая ими поясницу мужчины, и Джим, слегка качнув ее бедра, вдруг легко проник в ее лоно.

Сэйдж почувствовала, как мужская плоть целиком наполнила ее своей горячей тяжестью. А Джим, войдя в нее, наклонился вперед и лег, опираясь на локти. До нее донесся шепот:

– О Боже, Сэйдж, как здорово! Ты такая хрупкая, в тебе так узко и гладко, как … у девственницы!

Сэйдж, не открывая глаз, улыбнулась и, наугад приложив палец к его губам, сказала:

– Я не знаю … Мне так хорошо … Не говори ничего, Джим, делай это …

В следующую секунду с ее губ слетел стон, потому что мужчина медленно двинулся назад из нее, а потом, почти выскользнув, вновь двинулся внутрь. Его колебания были очень медленными. Джим с наслаждением ощущал, как женская плоть, словно губами, охватывает его орган, и от каждого его движения Сэйдж громко стонала, трепеща всем телом.

Не прошло и несколько минут, а Джим почувствовал, что для него наступают мгновения, когда перехватывает дыхание, и душа возносится к небесам, порывая со своей бренной оболочкой. Но он не хотел отправляться в это путешествие один. В этот, первый раз, они должны быть там вместе с Сэйдж!

И вдруг она вздрогнула – по ее телу прошла судорога. Женщина вскрикнула от наслаждения, и тогда Латур стал двигаться быстрее, еще быстрее, пытаясь догнать свою партнершу …

Их громкие стоны встревожили лошадей, и животные, оторвавшись от травы, повернули свои головы, глядя умными глазами на странное двухголовое человеческое существо …

Сэйдж обняла напряженное тело Джима, чувствуя сокращение его члена внутри своего содрогающегося тела. Спазмы наслаждения, которого ей еще не доводилось испытывать, по прежнему сотрясали ее, стоило только Джиму пошевелиться. Она понимала, что побывала в руках опытного любовника, и ей хотелось продолжения …

Сэйдж легла на живот, отдыхая, чувствуя удивительную легкость во всем теле. Мужские руки медленно и неторопливо ласкали ее тело. Так приятно было слышать их на лопатках, пояснице. Женщина почувствовала, как Джим стал на колени у нее между ног; его пальцы вновь начали ласкать внутреннюю поверхность ее бедер, поднимаясь все выше и выше.

Вдруг, стоя все так же сзади нее, Латур положил свои ладони на бедра женщины и потянул их назад и вверх.

Сэйдж, чувствуя, как его набухающий член требовательно прижимается к ее плоти, еще не веря тому, что это вновь повторится так скоро, с надеждой оглянулась на Джима и прошептала:

– Опять?

– Да, опять! – Джим легонько приподнял ее ягодицы, подсаживаясь под нее так, что женщина, стоя на четвереньках, в то же время оказалась сидящей у него на коленях. – Мы попробуем теперь так … хочешь?

– Да … о, да! – Сэйдж быстро догадалась, как удобнее всего будет в этом положении принять мужчину, и, подаваясь назад, чувствуя, как он вновь наполняет ее собой, застонала:

– Я хочу этого всю ночь!

Джим засмеялся:

– Это мы можем!

И снова он целовал ее спину, плечи, его руки ласкали ее набухшие груди, и в то же время могучий и большой двигался в ней, как гибкий, горячий поршень.

…И снова к вершинам сосен взлетали громкие стон Сэйдж, и луна подрагивала в небесах в такт мужским движениям…

Давно они уже поменяли положение, и Сэйдж, лежа на спине, рвалась навстречу движениям Джима. И он покачивался над ней, бережно поддерживал одной рукой под поясницу. Их тела блестели от пота, и, казалось, что вершины не достичь.

Приступ острого наслаждения пронзил их обоих одновременно, потряс тело и почти испугал своей интенсивностью. У Сэйдж даже не оказалось в легких воздуха, чтобы вскрикнуть. Их тела сотрясались в сильнейших спазмах, гримасы сладостного забытья исказили лица.

Наконец, когда содрогания прекратились, и они вновь смогли нормально дышать, Джим отпустил Сэйдж и, перекатившись на спину, устало вытянулся рядом со своей подругой. Положив ее голову себе на плечо, он пробормотал:

– Вообще-то, я в этих делах не новичок, но никогда, слышишь, Сэйдж, никогда я не испытывал такого наслаждения и такого полного удовлетворения!

Сэйдж теснее прижалась к мужчине:

– Тем более я… Я даже этому немного испугалась. У меня было такое чувство, будто я покинула свое тело и улетаю далеко далеко …

Джим натянул на себя и на Сэйдж одеяло, укрывая ее и свое вспотевшие тела, и произнес:

– Давай, отдохнем, а потом еще немного полетаем. Сейчас я крепко устал.

Однако, этой ночью «маленькая смерть» для них больше не наступила. Утомленные, Джим и Сэйдж уснули и спали до самого утра.